Гурон кивнул.
      - А я морпех… старший лейтенант. Видимо, Князь ожидал, что Гурон тоже назовет свое звание или представится как-то по-другому, но Гурон промолчал. Князь затянулся, продолжил:
      - Странно как-то ты появился у нас, Иван. Как будто с неба свалился. - Гурон усмехнулся. - Странно, странно. На вопросы не отвечаешь, отмалчиваешься… Вот что я о тебе знаю? Ничего. Знаю, что идешь ты, Иван, домой… идешь издалека… с женой, которая, кстати, называет тебя Колей… Мне ведь, в общем-то, все равно, Иван, кто ты такой. У меня в отряде разные люди собрались. Кадровых военных всего трое. Остальные… разные, в общем, люди. Кто по убеждениям сюда попал, а кто и по авантюрному складу. Есть у меня тракторист, есть разорившийся бизнесмен, есть даже бывший батюшка…
      - Поп, что ли? - спросил Гурон удивленно.
      - Если хочешь - поп.
      - Погоди, погоди, - сказал Гурон. - А как же полторы тысячи советских наемников-профессионалов?
      - Газет западных начитался? - с иронией спросил Князь.
      - Нет, по радио слышал.
      - Так это из одной бочки разливают… нет никаких полутора тысяч наемников-профессионалов. И не было никогда. Есть небольшая группа людей, которым небезразлично, что убивают сербов - наших братьев. Что касается "наемников", то скажу так: мы здесь не ради денег. Денег нам, конечно, подбрасывают… столько, чтобы хватило на сигареты и обратный билет. Вот тебе и "наемники". Вот ты когда в бой вступил, что - о деньгах думал?
      - Я своих выручал.
      - И мы тоже здесь своих выручаем. Ты в курсе того, что здесь происходит?
      - Нет.
      Князь растоптал окурок, сказал:
      - То-то и оно… здесь, брат, идет война на уничтожение всего славянского. Помнишь классические строчки: "Здесь русский дух, здесь Русью пахнет"?.. Вот этот русский, или, если угодно, сербский дух хотят уничтожить. Поэтому мы здесь. Заметил, что у нас есть поляк? Есть и болгарин - Петр… он в госпитале сейчас - снайпер зацепил… Здесь все не просто. Здесь, в Югославии, сошлись несколько народов. Несколько культур, несколько религий… А ведь жили же мирно. Бок о бок жили. Здесь же все перемешано, здесь масса смешанных браков. А ведь идут этнические чистки, создаются концлагеря - беда! Страна рушится, судьбы ломаются в пять минут. Ты же сам видишь: деревни стоят пустые… сожженные, разграбленные. Храмы православные - осквернены, сожжены, взорваны…
      - Ты что, - спросил Гурон, - верующий?
      - Верую. Не в религиозном, конечно, смысле.
      - А в каком?
      - Как тебе сказать?.. Попробую ответить словами поэта Коржавина. За точность не ручаюсь, но звучит примерно так:
 
       …Вот такими словами начать бы хорошую повесть.
       И с тоски отупенья - в широкую жизнь переход.
       Да, мы в Бога не верим, но полностью веруем в совесть,
       В ту, что раньше Христа родилась и не с нами умрет.
 
      Князь помолчал несколько секунд, потом сказал:
      - Кстати, ты, наверно, не знаешь, а в Косово, в Дечани, есть храм… старинный. Так вот, в этом храме есть фреска, изображающая Иисуса Христа с мечом в руке. Больше нигде в мире нет подобного изображения.
      - Не понял… ты это к чему?
      - Я тоже сначала не понял… повоевал здесь, посмотрел… вот тогда начал кое-что понимать. А полторы тысячи наемников - это, брат, пропаганда. Ее гонят средства массовой информации тех держав, которые и спровоцировали распад Югославии и последовавшие за ним войны… Они почему-то совершенно "не замечают" многих тысяч моджахедов. Они "не замечают" уничтожения православных храмов и многочисленных убийств сербов. "Не замечают", как в Боснии и Хорватии сербов выгоняют из поселков, где жили они веками… Они "не заметили", что президент Хорватии Туджман издал указ, разрешающий хорватам отбирать любое имущество у серба, если серб живет на хорватской земле… А вот нас - десяток славянских парней - заметили сразу. Тут же окрестили наемниками, обвинили во всех смертных грехах и завысили численность в сто пятьдесят раз. Понял?
      - Понял, - сказал Гурон, хотя на самом-то деле он понял далеко не все… но что-то ощутил. Помолчали. Потом Князь сказал:
      - Мне кажется, у тебя проблемы?
      - Есть такое дело.
      - Чем могу помочь?
      Гурон подумал и ответил:
      - Документы нужны. Ни у меня, ни у Анфисы нет документов.
      - Это действительно проблема, - сказал Князь. - Попробуем помочь, но - сам понимаешь - в два дня не получится.
      - Если нужны деньги …
      - Брось! Вот этого не надо… Утром обсудим твой вопрос с Томеком. Кажется, у него есть какие-то каналы. Он парень-то непростой, здесь скрывается от польской полиции - чем-то он там отличился. Но человек надежный.
      Князь замолчал, вытащил из кармана сигареты, протянул пачку Гурону. Закурили. Князь сказал:
      - Слушай, Иван… у нас тут акция намечается…
      - Акция?
      - Операция. Серьезная… а силенок маловато. Пойдешь с нами?
      - Что за акция?
      - Можно прижучить мусульманский спецназ.
      Гурон долго молчал, потом ответил:
      - Нет… нет, старший лейтенант, не пойду. Не имею права.
      - Понятно, - сказал Князь. Он затоптал окурок, поднялся. - Пойдем-ка в мои аппартаменты, покажу тебе кое-что.
      Вдвоем они вернулись в дом. Антон сидел и наполнял патронами магазины "Калашникова". Князь и Гурон прошли в комнату на первом этаже. Окно здесь было заложено мешками с песком, на столе лежало с десяток гранат, топографические карты, тетрадь, стояла бутылка, два стакана. Еще была тарелка с фасолевой похлебкой - "посули", хлеб и желтоватая брынза - военно-полевой натюрморт. На стуле дремала кошка.
      - Присаживайся, - сказал Князь и согнал кошку. Она недовольно мяукнула. Зубами Князь вырвал пробку из бутылки, налил в стаканы ракии. Чокнулись, выпили, занюхали хлебом. Князь перегнулся назад и взял с тумбочки засаленную канцелярскую папку. Медленно развязал тесемочки и высыпал на стол кучу фотографий.
      - Взгляни, - произнес Князь.
      Гурон взял в руки фото… смотрел на него несколько секунд… взял другое… третье… Спросил глухо:
      - Кто это сделал?
      - "Црна Ласта" - "Черная Ласточка". Мусульманский спецназ. Сволочи. Понтуют черной формой… никого не щадят… детей… женщин… Никого! На заводике по гашению извести устроили крематорий. Сейчас, кажется, появилась возможность их ущучить.
      Князь смахнул фотографии на пол, прикурил, остро посмотрел на Гурона, спросил: - Пойдешь со мной?
      Гурон ответил:
      - Да.
      * * *
      Утром переговорили с Томеком насчет документов. Томек выслушал, кивнул и сказал:
      - Сделаем. Но мне нужно позвонить в Белград.
      Позвонить было неоткуда, и Князь позволил Томеку и Антону съездить в П., где в этот момент находились "положаи" (позиции) "юречного" (ударного) отряда Аркановых.
      34
      Аркановы - полувоенная сербская радикальная организация. Название произошло от имени лидера - Аркана, что означает "Тигр".
 
      Они съездили, Томек позвонил оттуда по спутниковому телефону самого Аркана. В отряд вернулись к вечеру, хмельные. Антон - не сильно, а вот Томек - изрядненько. Он увидел во дворе Анфису, встал на колено и начать читать Мицкевича:
 
       …Я скакал во мраке ночи
       Милой панны видеть очи,
       Руку нежную пожать,
       Пожелать для новоселья
       Много лет ей и веселья
       И потом навек бежать!
      35
      "Воевода", перевод Александра Сергеевича Пушкина.
 
      Антон взял Томека за плечо и утащил к Князю. Смущенная Анфиса спросила у Одессита: что это Томек?
      - На нервах, шо б я так жил, - ответил Одессит, но расшифровывать не стал. А дело было в том, что Томек и Антон изрядно рисковали, мотаясь к Аркановым - на "тигров" охотились мусульмане, и ребята запросто могли попасть в лапы "правоверным"… а от них еще никто не возвращался.
      * * *
      Гурон подробно расспросил Князя о предстоящей операции, или, как здесь говорили, акции. План предусматривал участие в акции сербского юречного отряда и был достаточно прост и традиционен: окружение поселка, где обосновалась "Црна Ласта", минометно-пулеметный обстрел и - штурм.
      В принципе, все правильно, но… Гурон спросил Князя:
      - Евгений, ты мне доверяешь?
      - Странный вопрос, Иван… конечно, доверяю.
      - Спасибо… А уж раз доверяешь, то выслушай мое предложение. Твой план вполне реален, выполним… но ведь неизбежны потери?
      - Верно… а что предлагаешь?
      - В поселок я войду первым. Один.
      - Один?
      - Один, - твердо ответил Гурон. - Я сниму часового, расчищу дорогу от растяжек и "сюрпризов", проведу, в общем, подготовочку.
      Князь долго молчал, подергивал себя за ус, поглядывал на Гурона. Потом спросил:
      - А справишься?
      - Справлюсь, опыт есть.
      - А ты знаешь, что будет, если ты попадешь в руки к…
      - Знаю, - сказал Гурон. Какое-то время Князь колебался. Потом сказал: давай.
      Гурону выдали старенький камуфляж, вооружиться предложили на свое усмотрение. Одессит провел его в "закрома". Гурона больше всего интересовали гранаты. В "закромах" было полно югославских М-75 в пластиковом корпусе, но Гурон предпочел польские F-1 - копию нашей "лимонки"
      36
      Читатель, вероятно, считает, что наша знаменитая Ф-1, известная также, как "лимонка", получила свое название из-за сходства с лимоном. Это не так. Граната была разработана на базе гранаты конструкции Лемона. Отсюда и название.
 
      - привычней. Гурон взял сразу дюжину. А еще, к своему удивлению, он обнаружил пару хороших финок. Спросил у Одессита: можно взять?
      - А на хера тебе это дерьмо? - ответил Одессит. - Даже упора для руки нет.
      Гурон ничего не ответил, финки забрал. Позже он потренировался на заднем дворе, вспоминая навыки. Отлично сбалансированные ножи с темным антибликовым покрытием летели, как маленькие черные молнии…
      * * *
      На следующий день подтянулась группа от Аркана - полтора десятка угрюмых мужиков, увешанных оружием. Быстро согласовали план операции и поздним вечером выехали на двух грузовиках и "Ниве".
      Провожая Гурона, Анфиса украдкой перекрестила его вслед.
      Ехали по грунтовке, "огородами". По предварительным прикидкам выходило, что до места доедут часа за два - два с половиной, но в пути напоролись на взорванный мост. Пришлось ехать в обход. В результате приехали с большим опозданием. Остановились у подножия холма, в заброшенных виноградниках. Дальше предстояло идти пешком. Томек подмигнул Леониду - бывшему батюшке:
      - Ну что, пан Леонид, поиграем в пейнтбол?
      Леонид забросил за спину "золи" - одноразовый гранатомет. Потом произнес:
      - Не в силе Бог, но в правде. Двинулись. Им предстояло пройти около двух километров и на рассвете начать акцию.
      Сербский поселок М., где обосновалась "Црна Ласта", взяли в клещи. Населения в поселке уже, вероятно, не было - там, где вьет гнездо "Черная Ласточка", живых сербов не остается.
      Гурон минут двадцать рассматривал поселок в бинокль с одной позиции, потом переместился и долго изучал с другой. Он пытался обнаружить часового, но не обнаружил. В предрассветных сумерках дома и улицы выглядели призрачно, нигде не было ни движения, ни огонька. Гурон вымазал лицо глиной, попрыгал - ничего не звякнуло - и пошел в сторону поселка.
      Через пятнадцать минут он был на окраине. Рассветало, плыл над землей туман, пахло навозом, где-то похрюкивала свинья - сельская идиллия… но где-то в этой идиллии спрятался мусульманский спецназер-часовой. Где-то дремали гранаты с полувыдернутой чекой. Они ждали того, кто неосторожно зацепит за проволоку… если в гранате стоит обыкновенный запал, то у тебя есть три-четыре секунды, чтобы отпрыгнуть в сторону, залечь, укрыться. Если в гранатку ввернули запал диверсионный, то этих секунд у тебя нет… Гурон задавил в себе все эмоции - эмоции в деле неуместны - и медленно, бесшумно двинулся вперед. Вскоре он нашел первый привет от "ласточек" - в двадцати сантиметрах от земли через дорогу была натянута серо-зеленая миллиметровая леска. Гурон аккуратно перерезал ее финкой. Полюбопытствовал, чем "встречают". "Встречали" австрийским "подарком" типа "аргез". Пластмассосовое "яйцо", внутри которого лежали пять с половиной тысяч дробинок, было примотано к штакетине, блестело от капелек росы. Гурон повесил на забор кусок бинта, обозначая ребятам расчищенный путь.
      Часового он обнаружил метров через пятьдесят. Молодой статный азиат с едва намечающейся бородкой сидел на крыльце дома, с интересом наблюдал за чем-то, что было скрыто от Гурона углом каменного амбара. Гурон предположил, что мусульманин смотрит на свинью - из-за угла доносилось похрюкивание… Гурон удивился: правоверный и рядом - "нечистое" животное? Странно… очень странно.
      Гурон заложил крюк, подошел к часовому сбоку. В последний момент тот что-то почувствовал, повернул голову. Темные глаза удивленно распахнулись…
      Гурон вытер нож о фасонистую черную форму, убрал его в ножны на штанине. За углом каменного амбара безмятежно похрюкивала свинья. Гурон бесшумно подкрался к строению, заглянул за угол и замер. То, что он увидел, было невозможно… невероятно… исключено… Маленькая и крепенькая свинья… даже не свинья - крупный поросенок… маленькая и крепенькая свинья смачно чавкала, хрустела челюстями… подрагивал розовый хвостик, сочилась по морде кровь… Хрюшка - сильненькая, здоровенькая - обгладывала плечо мальчика лет десяти… она выплевывала клочки рубашки, крутила хвостиком, повизгивала…
      - … твою мать! - прошептал Гурон. Свинка услышала, обернулась… она смотрела на человека вполне дружелюбно, крутила розовым штопором. На нижней челюсти висела розовая слюна, свисал клочок рубашки. Ткань была пропитана кровью, но даже сквозь кровь на этом клочке просвечивала наивная клеточка.
      - … твою мать! - почти вслух произнес Гурон, вырвал из ножен финку, метнул. Свинья закричала высоким голосом, вскинулась, побежала галопом, звонко ударяя копытцами по камням… упала, засучила ножками.
      Гурон был уверен, что после того, что он видел на Острове, его уже ничем не прошибешь… оказалось, что есть "вещи" пострашнее, чем примитивный каннибализм.
      Хрюшка (ах, слово-то какое ласковое, домашнее!) затихла. Гурон присел на корточки. Его поташнивало от отвращения… Он сказал сам себе: идиот. Идиот, блин немазаный! Вот тебе и задавил все эмоции! Соберись… Соберись, фантик! Ты вышел на акцию, от тебя зависит жизнь людей.
      Гурон сидел на корточках, уперев приклад автомата в землю. Он избегал смотреть туда, где лежало детское тело. Ему было очень трудно, но он все же заставил себя собраться… Он внимательно вслушивался в утреннюю тишину, соображая: не насторожил ли кого крик свиньи?.. все было тихо. Небо над горами стало красным.
      Помечая кусками бинта путь, Гурон вышел к большому двухтажному дому в центре поселка. Возле него стояли три джипа "шевроле" и советский ЗИЛ с крупнокалиберным пулеметом в кузове.
      Гурон обошел дом по периметру - тихо, спят… ничего, скоро разбужу.
      Он выбрал позицию напротив входа, присел за колесом ЗИЛа и вытащил из кармана рацию. Вызвал Князя. Над горами появился край солнца. Минут через двадцать по улице заскользили тени.
      …Со всех сторон в окна полетели гранаты. Зазвенело стекло. Взрывы выбрасывали наружу полотнища штор и стеклянный шквал вперемешку с осколками… еще гранаты! Еще! Кто-то кричал осатанело, воздух дрожал от взрывов. В окне второго этажа появился голый по пояс мужчина с ручным пулеметом наперевес. Разбил стволом стекло, выкрикнул: Аллах акбар! - выпрыгнул наружу, стреляя из пулемета… на землю упал уже мертвый.
      Взрывы стихли, Гурон стремительно пересек двор, ударом ноги распахнул дверь, дал очередь, упал влево и мгновенно ощутил чужой взгляд. Он направил автомат в глубину коридора… на него смотрели черные глаза - пронзительные черные глаза распятой на стене женщины. Кожа на ее грудях была срезана, из ладоней торчали шляпки ржавых гвоздей. Тело женщины крупно вздрагивало… Гурон закричал: суки! Суки, твари!
      А в дом уже врывались наши и Аркановы.
      Когда осматривали поселок, в подвалах двух домов обнаружили около полусотни трупов. Многие со следами пыток… Дома были подготовлены к уничтожению - в них стояли канистры с бензином.
      Гурон начал понимать, почему в косовском храме Иисус изображен с мечом в руке.
      * * *
      Через день Томек снова съездил к Аркановым, вернулся с хорошей новостью: завтра-послезавтра паспорта будут готовы… Сам Аркан передал Гурону личную благодарность и "подорожную", удостоверяющую личность Гурона и Анфисы. К этому документу Гурон отнесся скептически, но позже он пригодился. Гурон и Анфиса собрались в Белград.
      - А может, останешься? - спросил Евгений.
      - Извини, не могу. Домой мне надо - край!
      - Да чего извиняться… не можешь, так не можешь. А жаль. Мы бы тут с тобой…
      Они пожали друг другу руки, обнялись. Евгений вытащил из кармана складной испанский нож, протянул Гурону: на память… Гурон снял с руки часы.
      Подходили ребята, обнимали, тоже что-то дарили, а Гурону нечем было отдариваться. Он раздарил три трофейных ствола… кого тут этим удивишь?
      Последним подошел Томек, сказал:
      - Телефон в Белграде запомнил, пан Иван?
      - Запомнил, пан Томек… человек-то надежный там?
      - Увидишь его - сам поймешь… Но помни, пан: небеспечно тутай, бардзо небеспечно.
      - Я помню про это, Томек.
      Они обнялись, потом Томек церемонно поцеловал руку Анфисе. Анфиса покраснела, а Томек жестом фокусника извлек из-под камуфляжа алую розу… шляхтич!
      До Белграда добирались "на перекладных", но, в целом, без проблем. Пару раз у них проверяли документы… бумажка, подписанная Арканом, оказывала магическое действие - их пропускали, не задавая никаких вопросов.
 

Глава восьмая

 

ЖУК ЖУЖЖИТ В ТРОСТНИКЕ

 
      Белград… Наjлепши на свету град Београд… Прекрасный Белград встретил грозой и ливнем. По улицам бежали потоки воды, прохожие прятались на остановках и под зонтиками уличных кафе, непрерывно грохотало. Небо над городом было темным, вода в Саве кипела.
      Гурон позвонил по телефону, что дал Томек. Ответил женский голос: хелло.
      - Мне нужен Инженер, - сказал Гурон.
      - А кто спрашивает?
      - Передайте, что я привез привет от Томека.
      - Передам. Перезвоните через полчаса, - сказала женщина и положила трубку. Полчаса Гурон и Анфиса просидели в кафане. Анфиса ела сладолед - мороженое, Гурон пил кофе. Гроза прошла, улица за стеклом кафаны блестела, в водостоках бурлила вода. Спустя тридцать минут Гурон повторил звонок. Та же женщина произнесла: через сорок минут в кафане "знак вопроса".
      Гурон не понял. Гурон спросил: какой знак вопроса?
      Женщина засмеялась, сказала:
      - У вас есть деньги на такси?
      - Есть.
      - Возьмите такси и скажите таксисту: знак вопроса. Он поймет.
      Таксист действительно понял, кивнул, привез их на улицу Кральа Петра, остановился у ничем не примечательного двухэтажного здания. Над входом висела лаконичная вывеска: "?".
      Гурон по привычке занял место в углу - так, чтобы видеть вход. На улице снова начался дождь - крупные капли неслись сверху, из безмятежно-голубого неба, взрывались на асфальте.
      - Грибной дождь, - сказала Анфиса. У нее было прекрасное настроение. Гурон промолчал. Спустя сорок минут после второго звонка дверь кафаны отворилась и внутрь вошел… Томек. Анфиса застыла. Гурон мысленно чертыхнулся, но уже через секунду понял, что мужчина на пороге кафаны - не Томек. Он очень похож на Томека, но все-таки не Томек - он старше лет на десять, у него более жесткие черты лица и седина уже пробивается. Гурон вспомнил свой вопрос: человек-то надежный там? - И ответ Томека: увидишь его - сам поймешь… Гурон понял.
      Инженер был одет в стильный и дорогой костюм, в распахнутом вороте рубашки блестела массивная золотая цепь, на пальце правой руки сверкал большой камень. Надо полагать - бриллиант.
      Инженер внимательно осмотрелся, встретился взглядом с Гуроном и подошел к столику.
      - Dzdzysty dzien,
      37
      Дождливый день (польск.)
 
      - произнес он. - Вот сholera какая!
      Непроизвольно Гурон улыбнулся - про "холеру" он постоянно слышал от Томека.
      Инженер протянул руку.
      * * *
      Инженер привез их на квартиру на окраине Белграда. Дверь отворила женщина лет пятидесяти. У нее была осанка балерины и породистое лицо. Инженер сразу сказал:
      - Бася, у нас гости. Они поживут у тебя день-другой… их прислал Котек.
      - Как там поживает мой маленький Котечек? - спросила хозяйка, и Гурон понял, что именно она отвечала на звонки.
      - Потом, Бася, потом, - сказал Инженер. - Люди с дороги, голодны… приготовь оbiad.
      Инженер увел Гурона в комнату, затворил дверь и посмотрел Гурону в глаза.
      - Выпьешь, пан Иван?
      Гурон пожал плечами. Инженер открыл дверцу бара, вытащил бутылку виски… выпили. Инженер сказал:
      - Поживете здесь, у Барбары. Твой паспорт, Иван, готов. Осталось только вклеить фото. А вот паспорт для пани придется чуть-чуть подождать.
      - Понял, - сказал Гурон. Потом спросил: - Сколько это будет стоить?
      Инженер удивленно посмотрел ему в глаза, потом ухмыльнулся и спросил:
      - Как там мой Котек - все воюет?
      Гурон сказал: да. Инженер покачал головой:
      - Дурак. Мой братец всегда был… э-э… романтик. Люди деньги делают, а этот… Cholera! - Инженер безнадежно махнул рукой и… улыбнулся. Он поднял свой бокал: Na zdrowie! - сделал глоток. Потом произнес: - Влюбился он в твою жену, пан Иван… романтик, kurwa такая.
      Инженер еще раз улыбнулся, поднялся и уже серьезно сказал:
      - Фотографа я пришлю. Пока - отдыхайте.
      Инженер ушел. В окно Гурон видел, как он перешел улицу, сел в сверкающий "мерс" и стремительно сорвался с места.
      - Вот холера, - пробормотал Гурон.
      Хозяйку звали Барбара, но она сразу предложила называть ее Басей. Ей было на вид около пятидесяти, и Гурону казалось, что это несколько фамильярно. А вот Анфиса быстро нашла с Басей общий язык. Они вдвоем приготовили обед. При этом оживленно о чем-то разговаривали… Анфиса была весела, смеялась.
      Обеденный стол Бася-Барбара застелила накрахмаленной скатертью, поставила бутылку зубровки. Сказала:
      - Это настоящая польская зубровка… а не та холера, что пьет Войцех… то есть пан инженер.
      Бася сама налила зубровки и произнесла:
      - У нас в Польше говорят: гость в доме - что Бог в доме.
      Она очень прилично, хотя и с акцентом, говорила по-русски, за обедом много рассказывала о Варшаве и Париже, где танцевала когда-то в "Мулен Руж". Проявляя такт, ни о чем не расспрашивала гостей. После обеда Гурон прилег отдохнуть во второй комнате, а Бася стала обучать Анфису польскому. Начала почему-то с самой "легкой" фразы: "Жук жужжит в тростнике". По-польски это звучало, как "Chrzaszcz brzmi w trzcinie". Гурон несколько раз попробовал произнести про этого горемычного жука, запутался в согласных, сказал в сердцах: вот холера какая, - и незаметно для себя задремал.
      * * *
      Вечером пришел молчаливый мужчина с профессиональной камерой "никон", сфотографировал Анфису и Гурона на фоне белой простыни и сразу ушел.
      Потом Бася гадала Анфисе на картах. Выпадала все какая-то неожиданная встреча…
      Ночью Гурон спал плохо. Снился сон про то, как он вместе с Большой Погремушкой и поросенком ест человечину.
      * * *
      Утром Бася с Анфисой собрались пройтись по магазинам. Гурон сказал: стоит ли? На это ему ответили, что он ничего не понимает и что у женщин есть свои маленькие секреты… Гурон пожал плечами. Потом он сто раз проклянет себя за то, что отпустил их.
      Гурон принял душ, почистил "дерринджер"… почему-то было тревожно.
      Примерно через час позвонил Инженер, сказал, что все готово, и он сейчас заедет и привезет. Гурон встал у окна, за шторой, принялся наблюдать за улицей.
      Через несколько минут он увидел Басю и Анфису. Они шли по пустынной, залитой солнцем улице, оживленно беседовали. На Анфисе было новое платье бордового цвета, новые, в тон платью, туфли. На плече висела бордового цвета сумочка, а в левой руке Анфиса несла большой пакет… она размахивала пакетом, как ребенок - беспечно.
      - Ты счастливая, девочка, - говорила Бася. - С таким мужиком не пропадешь.
      - Почему вы так думаете, Бася? - весело спросила Анфиса. Ей было очень хорошо. Бася всплеснула руками, произнесла:
      - Ale jaja!
      38
      Буквально: ну и яйца! Звучит грубовато, но означает скорее удивление, одобрение, нежели ругательство.
 
      А то я не вижу, девочка! Уж в мужиках-то я разбираюсь.
      Анфиса рассмеялась… и вдруг увидела Азиза. Азиз в обществе двух крепких парней стоял возле черного джипа с немецкими номерами. Анфиса застыла…
      …Анфиса застыла. У нее мгновенно похолодели руки и ослабели ноги. Если бы у нее хватило воли пройти мимо, то все могло бы быть по-другому… Но она остановилась. Ее сковало ужасом от одного только вида Азиза. Азиз стоял, прислонившись спиной к машине, курил, перебирал четки.
      И Азиз тоже увидел ее. Сначала он, видимо, не узнал ее… но она стояла, как столб, с ужасом глядя прямо на него, и он невольно обратил внимание на женщину в бордовом платье… несколько секунд он всматривался, потом на лице появилось выражение узнавания… потом он отшвырнул сигарету, ухмыльнулся и направился к ней…
      Гурон увидел, как Анфиса внезапно остановилась. Как появилось на ее лице выражение страха… нет - ужаса. Он еще ничего не понял. Улица была солнечной и абсолютно мирной. Он посмотрел туда, куда смотрит Анфиса и увидел большой черный "Опель-фронтера". Рядом с машиной стояли трое мужчин… Один из них вдруг оттолкнулся спиной от черного борта, отшвырнул сигарету и сделал шаг в сторону Анфисы и Баси.
      - Сучка, - сказал Азиз, потирая щетину на щеке. - Вот мы и снова встретились, сучка.
      Бася смотрела непонимающе, испуганно… палило солнце. Из распахнутых дверей ближайшей кафаны доносилась музыка…
      - Как ты здесь оказалась? Я же продал тебя португальцу.
      От ужаса Анфиса не могла говорить. Она даже думать не могла…
      - Сбежала, что ли, сучка?
      У нее застучали зубы.
      - Значит, сбежала, - сказал Азиз и радостно оскалился. Бася что-то произнесла гневно, двинулась вперед… Азиз оттолкнул ее в сторону, бросил презрительно: пошла вон, блядь старая! - и схватил Анфису за локоть. Стиснул сильно, больно… ему нравилось причинять боль. Он и кончить мог только тогда, когда щипал за сосок или выворачивал пальцы.
      - А ты стала шикарной телкой. Значит, в этот раз продам дороже, - подвел итог Азиз и засмеялся. Его слова, его отвратительный смех и - главное - его прикосновение отрезвили Анфису. Она закричала: сволочь! - бросилась на нелюдь в человеческом облике, вцепилась ногтями в ненавистную морду. Азиз выдохнул: сука! - схватил за волосы, ударил лицом о борт автомобиля. Полетел на асфальт пакет, упала сумочка.
      Гурон схватил "дерринджер", прыгнул, не раздумывая, в окно… Удар был жестким - третий этаж. Он выронил пистолет, перекатился, подобрал его с асфальта. Вскочил, закричал: стоять! - выстрелил в воздух.
      На звук выстрела трое у "фронтеры" обернулись. Секунду они смотрели на Гурона, потом один что-то коротко выкрикнул. Анфису запихнули в машину.
      - Стоять! - снова закричал Гурон, снова выстрелил. Вскочил. Побежал, хромая, к черному джипу… Бася вцепилась в дверцу. Ее ударили кулаком в лицо. Заворчал стартер.
      Гурон бежал. До джипа было всего полсотни метров… он уже добежал, он уже готов был прыгнуть на подножку… "Фронтера" рванулась вперед, как выброшенная катапультой. Гурон пытался схватиться за задний бампер, промахнулся, упал. Кричала Бася, ревел двигатель, черная машина уходила…
      …Скрипнув резиной по асфальту, остановился "мерс". Выскочил Инженер, бросился к Басе. Она сидела на асфальте и зажимала рукой окровавленное лицо.
      - Что, Бася? - спросил Инженер. - Что случилось?
      Бася показала рукой на удаляющийся джип. Невнятно пробормотала разбитыми губами: Анфиса, Анфиса… Инженер бросил взгляд на "фронтеру" в конце улицы, крикнул Гурону:
      - В машину, холера!
      Гурон прыгнул в "мерс". Из кафаны уже выбегали люди, смотрели растерянно. Кто-то спрашивал: миа, шта овде?
      39
      В чем дело? (серб.)
 
      Инженер зарычал на них: хитна помоч!
      40
      Скорая помощь. (серб.)
 
      - прыгнул за руль.
      Визжали в повороте колеса. Черный корпус джипа маячил впереди. Ярко вспыхивали огни стоп-сигналов, когда "фронтера" притормаживала на поворотах.
      - За город рвутся, - зло произнес Инженер. - Может быть, в Сурчин.
      41
      Сурчин - небольшой поселок в десяти километрах от Белграда. В начале 90-х в Сурчине сформировалась одна из мощнейших в Югославии криминальных группировок - "сурчинские". В маленьком городке Земун на левом берегу Савы сложилась вторая группировка - "земунские".
 
      - Албанцы? - спросил Гурон.
      - Ты где был, курва?! - закричал Инженер, игнорируя вопрос.
      - Быстрей, холера, - огрызнулся Гурон. Инженер посмотрел на него удивленно, пробормотал что-то себе под нос… Выскочили на трассу, Инженер прибавил газу, расстояние между машинами стало сокращаться. "Мерс" шелестел широкой резиной, рокотал двигателем, расталкивал горячий воздух лобовым стеклом.
      "Фронтера" резко затормозила, ушла, кренясь, на прилегающую грунтовку. Инженер повторил маневр. "Мерс" вылетел на грунтовку, подпрыгнул на ухабе, ударился днищем о полотно. Поднимая фонтаны грязной воды, проскочил лужу, оставшуюся после вчерашнего ливня.
      - Дави, дави, - почти закричал Гурон. - Уйдет. Уйдет он от нас на грунтовке.
      - Не учи отца сношаться, - буркнул Инженер. Впереди высился скелет какой-то стройки, "фронтера" лихо шла по ухабам и лужам.
      - Уйдет, блядь!
      - Никуда он не денется… Я ведь раллист, Ваня. Бывший. Но его я и на грунтовке сделаю.
      "Фронтера" лихо шла по ухабам, "мерс" не отставал. Мягкая подвеска "мерседеса" давала частые "пробои", колеса вышвыривали грязь, широкая лапа дворника едва успевала сгребать воду с лобового стекла. Проскочили стройку. Инженер вдавил педаль газа в пол, "мерс" подпрыгнул на груде щебенки, пролетел несколько метров по воздуху, шлепнулся в лужу. Под машиной что-то захрустело, с треском оторвалась выхлопная труба, покатилась по дороге. Инженер топил педаль газа, расстояние между машинами сокращалось.