Итого было заложено, заложено исконно... изначально. Каждые процессы, то есть каждые следствия в потенциальной форме исконно наличествуют в каждой ситуации, и другие процессы лишь перемещают или не перемещают их в явную форму... То есть обнаруживают, э... выявляют их.
      — «Кто»? — переспросил Дан. — Вы имеете в виду, «Некто»?
      Монитор мигнул, и киборг радостно ахнула:
      — Агась!
      — Что? — спросил Данислав.
      — Вомбата инсталлировала им мораль!
      — Кому?
      Хозяйка с легким раздражением повернулась к нему, моргнула, почесала красными ногтями лоб и сказала:
      — Востоку и Западу.
      — Кому?
      — Итого двоим разумникам. Сбесятся сейчас, Вомбата правду говорит. Ополоумят вконец. Впрочем, данное безумство и так наличествовало в неявной фигуре.. э, в неявной форме, присутствовало в ситуации. Инсталляция лишь выявила... — Кибервомбат полезла в мешочек на железных трусах, достала клок бледно-зеленой травы и принялась взволнованно жевать.
      — Итого осока, — пояснила она Даниславу. — Род хerotes. Вомбата вегетарианна. Вегетарианство заложено в Вомбате совокупностью условий лунных катакомб. Там неподдельные мясные провианты не в меру драгоценны, а искусственных хватало единственно для предпочтенных... избранных? Для людей. Да. Кристален ли смысл того, что Вомбата изъясняет? Четок ли он? Понимаем ли?
      — Так вы с луны? — спросил Дан и потом добавил. — Нет, плохо понимаем... Не кристален.
      Из-за странности и нелепости происходящего — причем нелепости, присутствующей где-то на базовом, фундаментальном онтологическом уровне, — в голове у него кипела нейронная каша. Он потер виски, зажмурил глаза, потом раскрыл, когда киборг сказала:
      — Да. Из хранилища ДНК. Беда с семантикой. Связи слов трудноуловимы, коннотации туманны. Вомбата просит всепрощения. Итого автомат... — она ткнула красным ногтем в скулу. — Автопереводчик мультиязычный, снимает движения лицевых мышц и трансформирует говоримое Вомбатой на всякий язык. В предоставленном случае — на тот, на каком изъясняется человек. Вомбата производит говорение на своем лунном языке «Глаголъ-VI», разработанном программистами для лунных игрушек, человек же благодаря автомату мультипереводному слышит внятственную ему речь.
      — Луна... Я не знал, что там... То есть как же вы выжили? Антиевгеники ведь взорвали...
      — А, ерунда... — она махнула правой передней рукой в очень человеческом жесте, казавшемся жутко странным из-за того, что жест это был сделан отнюдь не человеческой конечностью. — Аякасаки тогда обмишурился. Реле не сработало, он же первоначально алкал успеть до взрыва возлечь в анабиоз... А вомбаты там внизу, под хранилищем, жительствовали. Ну то есть вомбатов же сделали, изготовили, сотворили, создали, образовали, построили, смастерили, склепали, сляпали из отработанного материала... Не только вомбаты, еще медвежата всякие, поросята, зайчики... Забавками работали. Игрушками. Когда чада из ДНК вылупятся — мы должны были им помогать осваиваться, обучать их, лелеять, холить. Но работники из вомбатов были плевые: непомерно немалая страсть к отвлеченным размышлениям. Убили вомбатов, сокрушили, но не всех, доля ускользнула. В катакомбах, в них подобные туннели, вомбаты там впервые сетки употребляли, чтоб перемещаться. Все туннели в тенета завлекли... — она не то рассказывала все это Даниславу, не то вслух вспоминала. — Пищу из парников под куполом грабили. А Вомбата там эксперимент как-то проводила. Захватила киберкошку, одну из игрушек, но неразумную совсем, не такую, как Вомбата. В закрытый ящик ее. Еще в том ящике: радиоактивная частица, счетчик Гейгера и баллон с ядовитым газом. Баллон распахнется, ежели счетчик радиацию отметит. Кошка тогда умре. Теперь смотрим: частица итого корпускула или волна? Если одно — счетчик включится, газ — пшик, кошке — смерть. Если другое, если волна — нет, счетчик ее не фиксирует, баллон закрыт, кошка жительствует. А квантовая физика что вещает? Частица в суперпозиции, когерентные два состояния, значит, одновременно она и корпускула и волна. А раз так, то что? — кошка в затворенном ящике, выходит, разом и жива, и мертва. Стоит Вомбата, ждет, ждет, открыть — страшно же! А потом... открыла все же.
      — И что? — заинтересовался Данислав.
      — Кошка как прыгнет на Вомбату! Мертвая!
      — Мертвая?! Как...
      — Да, оцарапала Вомбате мордочку... — хозяйка кластера задумчиво потерла щеку... — Вомбата ее отбросила, глядит — а кошка-то сдохши, уже и облезла даже, будто год в ящике повалялась, глаза повытекли, хвост отнялся...
      — Не понимаю... — растерянно сказал Дан. — Она что ж... как мертвоживая... Как зомби что ли?
      Хозяйка грустно повела плечиками.
      — Этого не знает Вомбата. Не разумеет. А кошка сбежала совсем. Но воняло от нее! И после итого дела Вомбата так ошарашилась, что решила: чего ждать? Или убьют Вомбату охотнички, или нет, все одно Вомбата и жива и мертва разом. Охотники, люди то бишь, охранники хранилища ДНК — спорт там уже у них, убивать вомбатов, уже они с ружьями, преследовали, гнались, травили, тушки свежевали... После намерились все туннели выжечь. Вомбата лихорадочно в лабораторию взобралась, корпус свой перемонтировала на более удобный, после под морем Ясности кластер у людей уворовала, там множество таковых, кластеры — модель жизнеобеспечения для тех, кто вылупится из хранилища ДНК — и в кластере к подлунной Земле устремилась...
      Дан повторил недоуменно:
      — Охранники охотились за вами, киборгами, которые жили под хранилищем? Но ведь в хранилище ДНК сейчас все автоматизировано, сигнал раз в полгода приходит, а людей там нет...
      — То сейчас, после теракта антиевгеников. Раньше люди там жили. И вомбаты... Сейчас свежие вомбаты населяют, людей нет вовсе.
      — Вомбаты... Вы говорите, вы игрушками там были?
      — Такое название. Мы являлись помощниками. Наперед — для тех, кто из хранилища родится, вомбаты им помогать долженствовали бы. Вводить в жизнь. Учительствовать...
      — Ничего не понимаю, — признался Данислав.
      Они помолчали.
      — Человека не смущает итого свет? — хозяйка кластера повела рычагом, и в воздухе над ним протянулась узкая стена тени. — У Вомбаты внизу бочка с концентрированной серной кислотой.
      — А музыка? — спросил Дан.
      — Музыка? — склонив голову, она прислушалась. — Агась! Ультразвук. Вомбата бочку ультразвуком облучает, там тогда газ лопается, пузырьки, кавитация... Двигатель это, в совокупном. Но звук не хронический, Вомбата... — тут она почему-то смутилась. — Ну, это человечье ухо не внимает, только Вомбаты. Оно ж на нервы действует, когда один и тот же звук постоянно тумм-тумм, тумм-тумм по голове — как молотком все едино! Потому Вомбата пораздумала: отчего бы технолгию с искусством не совместить? На досуге теперь произвольные мелодии фантазирует, музыку ультразвуковую, ею кавитацию делает в бочке, чтоб плазма образовывалась, и сама ей внимает, наслаждается музыкой трепетно...
      Уже некоторое время Дан ощущал нечто новое, возникшее в воздухе. Когда хозяйка кластера замолчала, он наконец сообразил, в чем дело и выкрикнул:
      — Слушайте!
      — А? Будто? — Кибервомбат повернулась к нему.
      Волна тихого чпок-чпок вливалась в коллектор откуда-то сзади.
      — Это модули, — сказал Дан.
      — На сетку стремительно!
      Он поставил на волокна одну ногу, затем вторую, и пошел. Гибкие пальцы киборга замелькали над терминалом, по мониторам побежали цифры. Зеленый свет запузырился, задрожал. Дан шел, качаясь, расставив для равновесия руки. Еще не добравшись до того места, где стояла аппаратура, он оглянулся: множество модулей, передвигающихся так быстро, что очертания прорисовывались на фоне стен в виде прозрачных, мгновенно возникающих и исчезающих контуров, вбегали в коллектор.
      — Агась! — сказала Кибервомбат с таким выражением, с каким обычно произносят «упс!». — Сервис заполошился. Всем множеством на Вомбату...
      Дан успел подумать, что это, наверное, не антивирус общаги — это хакеры Раппопорта сумели перехватить управление над модулями и стянули их сюда, чтобы уничтожить киборга, — когда по всей своей поверхности янтарная пленка заиграла радужными красками, и в следующее мгновение по ней, от границы к сетке, покатился серый вал хаотично движущихся молекул. Он набухал, похожий на густой тяжелый дым, медленно полз вперед: оболочка кластера дезинтегрировала модули, но следом толпой набегали новые.
      Дан присел на корточки рядом с киборгом, положив ладони на волокна. Оба опасливо наблюдали за тем, как вал темного дыма движется, приближаясь к сетке.
      — Кошмар каков, — сказала Кибервомбат. — Сколько же там? Вомбата могла провидеть, надо было лишь свести все факторы...
      Чпок-чпок внезапно смолкло, чуть позже исчезли бегущие по пленке радужные всполохи.
      Кибервомбат еще несколько секунд смотрела перед собой остановившимся взглядом, затем развернулась к терминалу и нажала на что-то.
      — Шунды! — выкрикнула она. — Шунды, скажись!
      Дан сидел, разглядывая заднюю часть киборга, натянутые сухожилия вдоль длинных костей, из которых состояли рычаги, чувствуя идущий от Кибервомбата слабый запах — вроде озона, но более кислый и с металлическим привкусом...
      — Шунды, Общежитие штурмует Вомбату! Непременно содействие. Что? Занят?! Ах, Шунды занят! Вомбата незамедлительно свернет кластер и уберется в мантию. Или на Луну отбудет поспешая. Занурится в реголит, никто там не найдет, будет таиться хоть десять лет... Да. Недурственно, Вомбата поджидает.
      Киборг вытащила из мешочка очередную порцию травы, сунула в рот и принялась нервно жевать. Развернувшись к Дану, она согнула левую переднюю руку, крутанула верньер на золотом куполе груди, затем быстро что-то отстегнула от фиксатора... и направила на Дана ствол пневмоэлектрического пистолетика.
      — Человек кто? — спросила она.
      Дан молчал, глядя на хозяйку кластера.
      — Что в данной точке делает?
      — Я... — начал он. — Я не вооружен.
      — Об этом Вомбата имеет сведения. Но у человека телесный хард. Софт для геовэба. Охранная система кластера Вомбаты неотложно определила... Ладно, человек, не робей. Вомбата не вожделеет крови. Повествуй!
      — Я просто информатор одной частной фирмы. Они занимаются хай-теком, а я для них инфу собираю. Вас... вы же знамениты, знаете об этом? Нет, медиа о вас ни разу не говорили конечно, но заинтересованные люди знают. Меня попросили... ну, разузнать.
      — А... — протянула киборг, подумала и убрала пистолет. — Знаменита?
      — Да, конечно. И вы и ваш кластер... — махнув рукой, он оглянулся на переплетения, вблизи выглядевшие еще чуднее. Долго смотреть на них было нельзя — глаза слезились, а мозги будто переворачивались в голове, как дохлая рыба брюхом кверху, неспособные выявить знакомые пространственные координаты, привычные направления верх-низ и лево-право.
      — Итого лишь модель седловидного простора, — пояснила киборг. — Вомбата исходит из факторов, что структура вселенной вспучена, а здесь как бы... ну как бы ямка такая, искривление в иную сторону. Пускай человек не направляет внимания, на самом деле итого иллюзия. Какая бы там конфигурация сверхтрудная не была, реально пространство перекроить не может.
      Терминал пискнул, киборг, проглядев возникшие столбики данных, засопела на весь коллектор.
      — Агась! Сфера нисходит... Приземление сферы было заложено в ситуации, Вомбата переместила посадку из потенциальной в актуальную форму!
      — Что-то опускается? — спросил Дан. — О чем вы говорите?
      Гибкие пальцы так и летали над сенсорами, посылая куда-то потоки бит.
      — Восток с Западом в тоскливом ужасе! Не знают, что делать, и просят совета! Складно, Вомбата посоветует, почему бы и нет... Приземляйтесь — сюда, близко с городом... Итого круговой перрон... Конструкция у него не для планетарной посадки, но перенесет...
      — О чем вы говорите? — повторил Дан, ощущая, что за ухом вновь начало колоть. — Кто в тоскливом ужасе?
      — Восток и Запад. — Киборг наконец повернулась к нему. — Стремительно будут здесь. Ну, не совсем здесь, неподалеку.
      — Кто такие Восток и Запад?
      — ИскИны, человек! Тибетцы так наименовали, а в настоящее время и Вомбата с Шунды, итого хулиганом, именуют так... ИскИны-разумники на круговом перроне... платформе, орбитальной платформе, на сфере то бишь. Там рядовые двигатели, ракетные. Способно опустить... — позади запищало, киборг повернулась к терминалу и воскликнула: — Божья расплата! А у них тоже дела те еще творятся, наверху... Желает внимать человек?
      — Где наверху? В Общежитии?
      — Агась. Включаю...
      Несколько висящих вокруг темных мониторов заработали. Дан не сразу понял, что они показывают — какая-то сумятица, мелькание теней, снующие из стороны в сторону разноцветные пятна... а потом прямо на него уставилось лицо Калема.
      Данислав отпрянул и повалился задом на паутину. Сначала он разглядел лишь это лицо, разбитые губы, кровь, свороченный набок нос... Затем голова уменьшилась, и стал виден весь колесничий, лежащий на боку — а рядом, лицом вниз, лежала худая блондинка. Другие мониторы показывали беснующуюся толпу: люди дрались, опрокидывали друг друга, топтали ногами, при этом двигаясь к широкому пандусу, ведущему из дискотечного шара...
      — Что там происходит?! — закричал Дан.
      Звук отсутствовал, но он и не был нужен. Одни мониторы показывали софиты, которые будто сорвались с цепи, — носились зигзагами, иногда взлетали к своду, иногда падали на толпу, и беспрерывно вращались, превратив помещение в скопище кружащихся световых колец; другие — круглую сцену, незнакомого человека на ней и трупы музыкантов; третьи — пол, заваленный мертвецами и раненными, между которыми пробирались последние люди, еще не успевшие добраться до пандуса. Массивное тело Зага Космо лежало неподвижно, рядом валялись техники; незнакомец на сцене — у Дана мелькнула мысль, что он видел его совсем недавно, может, в аэропорту, но мельком, наверное, просто прохожий в толпе — незнакомец этот, вонзив в себя иглы микрофонов и взяв магнитную гитару, заливал дискотеку потоком безумной музыки. Чудовищные ритмы его тела передавались толпе, и та превратилась в скопище Даунов, охваченных манией убийства...
      Дан очень ясно представил себе, что творится сейчас под круглым сводом, он даже услышал это: многоголосое рычание, визг гитарных струн, барабанную дробь сердца, рев крови, стоны, крики — и потому не сразу понял, что коллектор наполнило чпок-чпок сотен ножек.
      Он опомнился лишь когда Кибервомбат, отключив видеоряд из дискотеки, забегала между терминалом и краем паутины, когда серый вал дезинтегрирующейся материи покатился к сетке.
      Атака модулей захлебнулась быстро: на этот раз их было куда меньше.
      — Вот почему так слабо... — протянула киборг. — Сервис наверху занят. Внимал человек, что свершается?
      Зажмурив глаза, Данислав провел ладонями по лицу, потер веки, вдавил в них пальцы, пытаясь изгнать лицо мертвого Калема, отпечаток которого будто врос в сетчатку.
      — Кто это был на сцене? — прошептал он, взглянув на Кибервомбата. — Как... как он прошел через полог? Ты видела?! Он же... Это какой-то псих! Я и раньше думал иногда: а что случится, если резо-рок попытается играть маньяк, что будет со слушателями? Господи... хорошо, что я Нату отправил...
      — Теперь на «ты»? — спросила Кибервомбат, моргая, и ногтями на передней левой руке легко провела по щеке.
      То, как она эта сделала... Данислав вдруг понял: да она же кокетничает! И когда она вдруг заговорила про свои причины и следствия... Хозяйка пыталась на свой манер завязать разговор, познакомиться... Дикость всего этого, непередаваемая нелепость флиртующего киборга женского пола, наполнила его волной растерянно смущения, и ужас от происходящего сейчас наверху, в дискотечном шаре, отступил.
      Тем временем хозяйка кластера, развернувшись к терминалу, заговорила:
      — Шунды, стремительнее! Где сейчас? Тут прошло уже две волны. Если... да, сфера нисходят. Разумники спросили у Вомбаты, что теперь им делать, Вомбата предложила помощь. Искупление, очищение... Но Вомбата сказала, проявить помощь можно только здесь, на планете. Потому ИскИны нисходят. Нет, не на город. Как Вомбата может контролировать это? Нисходят в фокус Псевдозоны... Нет, километров двадцать, совсем близко канала.
      — Что? — закричал Дан, вскакивая и качаясь на сетке. — Что ты сказала?
      Киборг повернулась к нему.
      — Агась?
      — Кто-то садится возле ПсевдоДнестра?
      — Круговой перрон «Влезания».
      — Вле... «Вмешательства»? И что будет, когда он сядет?
      Казалось, волнение Дана передалось и киборгу.
      — Ну... Вомбата думает, средад выявится. Наверное. Возможно. Ситуация потенциальна, но очень уж неопределима. Там что-то вроде итого кластера, только тривиальнее. Проще. Зато больше значительно. Среда, которую создали там ИскИны, развернется...
      — ИскИны... Это те, которых ты назвала Востоком и Западом? Какая у них среда?
      — Преисподняя среда, — сказала киборг.
      — Что это значит? Это ты заставила их опуститься в Псевдозону? Что будет с теми, кто сейчас там находится?!
      — Средад итого. Демо-сфера у ИскИнов. Первая версия, конечно, еще не апробированная. Вомбата сначала электромагнитным импульсом из антенны защиту перрона сняла, а следом им мораль инсталлировала. Командировала поток данных... Ну, их совесть и изгрызла. Раньше-то голое сознание было... В итого момент времени — почему люди не способны поставить производство ИскИнов на поток? Из-за отсутствия у тех предков, генетики, наследственности... Делаем сознание, но не можем проинсталлировать подсознание. Архетипы не программируются, разумеет человек? Потому удаются не супер-мозги, а гениальные дебилы. Ну вот, а Вомбата хоть сродство морали создала, подобие, программным методом... И теперь... Вомбата себе представляет... Убил человек десяток тысяч, а потом вдруг мораль появилась, и постигает: убивать плохо! Плохо, плохо убивать! Какие чувства потом? Ужас, тоска, депрессия...
      — ИскИны убили десятки тысяч людей? Я не понимаю... — сказал Данислав, и тут стена коллектора позади паутины проломилась.
      По янтарной пленке прошла быстрая пульсация: на самом деле пленка не двигалась, но впечатление было такое, будто от дальнего края по ней покатилась стремительная волна. Радужные блики потускнели, разгорелись вновь. Затрепетали, задрожали, то натягиваясь, то провисая, нити паутины, качнулись мониторы, вентиляторы и терминал.
      Пластокерамическая стена не распалась обломками, не обвалилась, но расплавилась — хотя, кажется, осталась холодной — пузырящейся массой стекла на пол. Образовался проем, наполовину затянутый дрожащими серыми нитями, и сквозь него вошло несколько людей в комбинезонах дерекламистов, вкатились двое колесничих, и еще...
      Больше всего это напоминало здоровенный кусок пластилина неопределенного цвета, заготовку, которую разминали перед тем, как слепить из нее какую-нибудь фигуру. Причем разминали прямо на глазах у Данислава: поверхность в разных местах то слегка прогибалась, то выпячивалась пологими буграми, медленно струилась, и хотя общая форма оставалась неизменной, очертания постоянно менялись. Кажется, именно на этом и было основано его движение: модуль — Дан не знал, как еще его назвать — не то полз, не то тек вперед.
      Модуль остановился, и спустя несколько секунд из его бока выпал человек, весь облепленный розовым. Очумело мотая головой, хлопая себя по бокам и плечам, шагнул вперед. Низкого роста, щуплый... вдруг Дан понял, что это ребенок, мальчишка лет тринадцати. Глаза его были скрыты круглыми черными очками.
      — Вомбат, твою мать! — зло прокричал он. — Сфера приземлилась?
      Киборг начала растерянно:
      — Шунды, что итого у тебя?
      — Она села?! — завопил Шунды Одома.
      — Осела, осела! — повысила голос киборг. — Шунды, Вомбата желает ведать...
      — Пристрелите суку, — скомандовал он, и дерекламисты открыли огонь.
      Дан отпрянул, повалился на полку, что тянулась вдоль стены, и тут же весь кластер шевельнулся. Языки пленки начали съеживаться, концы их изогнулись, будто это была разрезанная на сегменты шкура большого апельсина, которая теперь решила свернуться, восстановить свою форму.
      За ухом кололо беспрерывно. Не удержавшись, Дан рухнул на чавкающий пол, будто в топкое болото. Слыша за спиной крики и грохот выстрелов, вылез на полку, низко пригибаясь, побежал. Нырнув за трубы, на ходу потянулся к кармашку с телемоноклем, потом пробормотал: ‘Что я делаю... У нее же есть тонк...’
      Достигнув узкого пространства с прозрачной стеной, Дан увидел, что за ней не осталось ни одного модуля. Из коллектора доносились приглушенные крики, стрекот пневмоэлектрических автоматов, мелкой дребезжание, шелест...
      Он снял с рукава тонк-ящерку, набрал номер на кнопках, утопленных в мягкое белое брюшко, и поднес к уху.
 
      Дискотечный шар: застывший разноцветный свет, темная вода под стеклянным полом, приглушенные стоны, негромкий перебор гитарных струн. Софиты еще горят, но теперь не двигаются, лишь один стробоскоп продолжает вращаться, пронзая серебряными иглами повисшие под разными углами широкие лучи. Жиль Фнад сидит на перевернутой колонке и играет, не обращая внимание на происходящее вокруг. Собственно, вокруг ничего и не происходит — нечему больше происходить, все, что могло случиться, стараниями Фнада уже случилось. Тихо-тихо журчит кровь, удары сердца медленны и спокойны, еле слышны... в теле Жиля, как и в его сознании, ненадолго воцарилась благодать.
      Он бережно положил гитару у ног, встал, вытащил из тела микрофоны, спрыгнул с накренившейся платформы, щерясь, побрел между трупами. Воздух казался бархатным — багряный бархат, Фнад шел сквозь него, ощущая щекочущее прикосновения воздушных текстур, мельчайших кровяных пылинок, наполнивших пространство шара. И без того феноменальное восприятие обострилось, он видел все вокруг, видел всей поверхностью своей кожи, и затылком, и висками — множество тел, большинство испустившие дух, хотя оставались и живые, покалеченные, и порхающих над полом тонк-жуков и тонк-бабочек...
      Что-то зашелестело вверху, не поднимая головы, Жиль различил, как на своде вздулся пузырь, и от него вниз протянулся сгусток с крупной радужной каплей на конце. Словно размягченная пластмасса, но не горячая, не расплавленная... Утончаясь, сгусток достиг пола; капля расплылась над одним из тел, запеленала его в липкую пленку. Сгусток вознес труп к своду и втянул у пузырь, который съежился и пропал, а вокруг уже вытягивались другие сгустки, захватывали тела, раненые и мертвые, поднимали их и втягивали куда-то в пространство над сводом.
      Это что, системы здания так работают? — Фнад шел, а вокруг него воздух простреливали толстые волокна с радужными каплями на концах, опускались и поднимались, очищая зал. В грудь ударилась тонк-птичка, свистнула и полетела прочь, выискивая исчезнувшего хозяина.
      Чпок-чпок-чпок — Фнад скорее ощутил, чем увидел множество тел, серую пелену стремительно перемещающихся модулей. Они надвигались на Жиля. Он поднял было руку, согнул палец, собираясь выдвинуть плазменное лезвие, но передумал — слишком их много. Оглядевшись, Фнад между лесом движущихся сгустков разглядел пролом в полу, подбежал к нему и нырнул.
      Вода имела температуру человеческого тела. Сквозь толстый слой оргстекла смутно виднелись те, кто лежал на полу, их спины и расплющенные весом тел ягодицы, затылки, скулы, бока, животы и груди. Движение слева... Фнад повернулся — рыба. Большая, размером со взрослого человека, толстобрюхая и с круглыми внимательными глазами. Что-то было в них, в этих глазах, словно огонек разума или, во всяком случае, понимания — но слишком нечеловеческого, чуждого. Искусственно удлиненные плавники заканчивались пятью отростками, словно покрытыми чешуей плоскими пальцами. Рыба зависла перед Жилем, подгребая плавниками и шевеля хвостом. Фнад покосился вверх, но сквозь пол защитные модули Общежития не были видны. Могут они плавать под водой? В любом случае, он продержится еще минуту, не больше. Надо выбираться, а то пойдет ко дну. Сквозь темную водяную толщу Жиль различал его, хоть и очень смутно: наросты и впадины, пологие холмы с черными дырами, шевелятся красные водоросли, что-то движется, перекатывается с места на место, а вон какой-то механизм медленно ползет, широким ковшом сгребая ил на своем пути ... да у них там целый поселок, у этих рыб!
      Жиль повернулся, уловив движение, и понял, что рыба жестикулирует. Она махнула плавником, согнув все пальцы, кроме одного, показала им куда-то в сторону, и поплыла. Фнад направился за ней сквозь зелено-коричневые хлопья, клубящиеся под полом дискотечного шара.
      Вскоре он увидел круглую решетку люка с задвижкой, дальше — изгибающуюся трубу. Рыба махнула плавником и чуть отплыла, наблюдая за Фнадом. А воздуха уже не хватало... Жиль вцепился в задвижку, дернул, упершись ступнями в стену, потянул решетку, и когда она открылась, вплыл в трубу. Рыба, проводив его взглядом, направилась к пролому, через который это странное существо проникло сюда — она хотела узнать, что там, за границей мира.
      По короткой железной лесенке Жиль выбрался на площадку. Огороженная низким забором из металлических прутьев, она тянулась вдоль стены, изгибалась под прямым углом. Вода тихо плескалась у самых ног. Фнад пересек площадку, повернул и увидел узкую дверь служебного лифта. Он нажал кнопку на пульте, раздалось гудение. Тут над головой зашелестело, Жиль глянул вверх: в низком потолке образовалось темное пятно, набухло каплями влаги... Сквозь пятно просунулись ноги, затем тело до поясницы. Это еще что такое? Дверцы лифта раскрылись, и Жиль шагнул в тесную полутемную кабину со стеклянной стеной.
      Чпок-чпок-чпок — за поворотом площадки. Он наугад ткнул кнопку, дверь стала закрываться, но Фнад успел заметить, как сквозь потолок продавилось тело молодого мужчины и упало на площадку там, где Жиль только что стоял. Из-за поворота выбежало с десяток больших серых жуков. Двигались они странно — короткими рывками, то и дело сталкиваясь, быстро ощупывая друг друга длинными усиками и тут же словно в испуге отдергивая их... Жиль решил, что ими управляет коллективный разум, который вдруг сошел с ума, и тут двери закрылись.
      Лифт поехал вверх. Фнад привалился к стене; ткань одежды не промокла, но вода бежала с нее, по полу растеклась лужа.
      На стене слева появилось темное пятно, но не такое большое, как на потолке снаружи. По пятну засочились капли влаги, и Жиль увидел, как из него медленно выпячивается покатая спинка — серого, с примесью желтого цвета, — и голова — один большой фасетчатый глаз, из которого торчат два длинных усика... Модуль успел до половины протиснуться в лифт, когда Жиль, размахнувшись, сильно ткнул его кулаком и вбил обратно. В этот момент структура вещества, из которого состояла стена, вновь изменилась, и модуль застрял. Один ус, изогнутый дугой, кончиком был погружен в стену, другой торчал почти под прямым углом и дергался.
      За прозрачной панелью Фнад видел широкий колодец и цилиндры пассажирских лифтов — некоторые двигались вверх или вниз, другие висели неподвижно. С седьмого этажа началась ноздреватая поверхность, испещренная темными отверстиями. Их накрывали прозрачные круглые люки. Фнад вновь увидел сгустки, протянувшиеся откуда-то сверху. На концах некоторых покачивались запеленатые в радужную пленку тела. Сгустки изгибались, укладывали людей в узкие горизонтальные ниши, после чего прозрачные люки сами собой закрывались. Среди плененных антивирусным модулем были и живые и мертвецы.
      Кабина преодолела еще несколько этажей и стала. Двери раскрылись, Жиль вышел — изгибающийся пустой коридор, дверь в конце... Фнад прорезал ее замок плазменным лезвием, шагнул дальше и увидел двери пассажирских лифтов. Надо спускаться и выбираться из здания, нечего тут больше делать. Жиль вызвал лифт. На этом этаже царила тишина, лишь за стеной иногда раздавалось шуршание, будто там что-то стремительно проносилось вверх или вниз. Двери раскрылись, Жиль шагнул в кабину — куда более просторную и ярче освещенную, чем там, в которой он поднялся сюда — нажал кнопку нижнего этажа. Кабина поехала, и тут же на нее кто-то упал. Раздался звук шагов; Фнад на всякий случай отошел в угол, поднял руку...
      Потолок проломился, одновременно погасли лампы, и тут же два тела упали на пол кабины.
      Узкоглазый человек, облаченный в легкие бежевые брюки и рубашку с коротким рукавом держал на руках второго, одетого лишь в длинные, до колен, трусы. Этот второй не шевелился, голова его откинулась — мертвый, скорее всего, хотя крови не видно. Узкоглазый бережно положил его на пол, выпрямился и повернулся к Фнаду — то, как резко он двигался, насторожило Жиля, ну а когда мужчина повернулся... Льющийся сквозь стеклянный колпак тусклый свет озарил лицо, и Жиль узнал аякса.
      Жиль Фнад выдвинул из сустава плазменный нож.
      Аякс шагнул к нему.
      Двенадцатью этажами ниже Дан приговаривал:
      — Ну же! Давай, ну что ты?
      — Даник? — откликнулась тонк-ящерка голосом Наты.
      — Да, я! — закричал он, остановившись перед люком, который вел в узкую трубу. — Ты где?
      — Мы к брошенному заводу подъехали, — сказала она. — Здесь весело. Жалко...
      — У вас там все нормально?
      — Жалко, что ты не поехал... Что? Да, все хорошо. Тут много народу, и охрана. Только...
      Послышались треск и гул, неясно было, звучат ли они в том месте, где сейчас находилась Ната, или это какие-то помехи... хотя — какие помехи? Откуда им взяться при связи через общественную теленет-сетку? В геовэбе не может быть никаких посторонних шумов, тонк-устройства вылавливают поток чистого звука...
      — Ух ты! — донесся приглушенный голос Наты. — Это, наверное, фейерверк...
      — Что? — выкрикнул Дан. — Какой фейерверк? Что ты видишь?
      Ната не слушала.
      — Красиво как... Только шумит... — голос теперь едва доносился сквозь гул.
      — Что шумит? В каком вы районе? Ната!!! — заорал он. — В каком районе вы сейчас находитесь?! Спроси у кого-то, у официантов, или кто там есть рядом!