28 мая

 
      У меня сегодня очень радостный день: занятия в школе окончились и я перешел в следующий класс с одними пятерками.
      Завтра начинаются каникулы. Я задумал во время каникул вести дневник. Мама сказала, что подарит мне вечную ручку, если я буду вести дневник аккуратно. Я купил толстую общую тетрадь в синей обложке и решил аккуратно записывать в эту тетрадь разные интересные случаи.
      Как только случится что-нибудь интересное, я сейчас же запишу.
      Кроме того, буду записывать свои мысли. Буду думать о разных вещах и, как только в голову придет хорошая мысль, я тоже ее запишу.
      Сегодня еще ничего интересного не случилось. Мыслей тоже пока еще не было.
 

29 мая

 
      Сегодня тоже еще ничего интересного не случилось.
      Мыслей тоже никаких не было. Наверно, это потому, что я все свободное время играл во дворе с ребятами и мне некогда было думать.
      Ну ничего. Подожду до завтра. Может быть, завтра будет что-нибудь интересное.
 

30 мая

 
      Сегодня опять ничего интересного не случилось. Мыслей тоже пока почему-то не было. Прямо не знаю, о чем писать! Может быть, мне просто выдумать что-нибудь да написать? Но это ведь не годится – в дневнике выдумки писать. Раз дневник, значит, нужно, чтоб все была правда.
 

31 мая

 
      Сегодня у нас был сбор звена. Наш звеньевой Юра Кусков сказал:
      – Ребята, вот уже началось лето, и нас отпустили на каникулы. Некоторые из вас, может быть, думают, что летом ничего делать не надо, только гулять, но это не правильно. Пионеры даже на лето не прекращают своей работы, чтобы время не пропадало зря. Давайте придумаем на лето какую-нибудь интересную работу и будем делать все всем звеном.
      Мы все задумались и стали придумывать на лето работу. Сначала никто ничего не мог придумать, потом Витя Алмазов сказал:
      – Ребята, у нас при школе есть опытный огород. Может быть, нам на огороде работать? Юра говорит:
      – Опоздали: уже эту работу второе звено захватило. Они уже посадили огурцы, и помидоры, и тыквы.
      – Тогда давайте деревья в школьном саду сажать, – предложил Женя Шемякин.
      – Спохватился! – говорит Юра. – Деревья надо ранней весной сажать. И к тому же у нас все деревья уже посажены. Больше сажать негде.
      – Давайте всем звеном собирать почтовые марки, – сказал Федя Овсянников. – Я очень люблю собирать марки.
      – Марки каждый может в отдельности собирать, а для звена это не работа, – ответил Юра.
      – А то есть еще такая работа: собирать конфетные бумажки, – сказал Гриша Якушкин.
      – Еще что выдумаешь! – ответил Павлик Грачев. – Ты еще скажешь – собирать спичечные коробки! Какая от этого польза? Надо такую работу, чтоб была польза.
      Мы снова стали усиленно думать, но больше никому в голову ничего дельного не приходило. Юра сказал, чтоб мы еще дома как следует поразмыслили, а потом соберемся и обсудим, какие у кого будут предложения.
      Дома я не сразу стал думать. Сначала я погулял во дворе с ребятами, потом пообедал, потом еще немножечко погулял, потом поужинал и еще чуточку погулял. Потом вернулся домой и стал писать дневник.
      Тут мама сказала, что уже пора спать, и только тогда я вспомнил, что мне надо подумать о работе на лето. Я решил, что думать не обязательно нужно сидя. Думать можно и лежа. Сейчас я разденусь, лягу в постель и начну думать.
 

1 июня

 
      Вчера я лег в постель и стал думать. Но вместо того чтобы думать о работе, я стал почему-то размышлять о морях и океанах: о том, какие в морях водятся киты и акулы; почему киты такие большие, и что было бы, если бы киты водились на суше и ходили по улицам, и где бы мы жили, если бы какой-нибудь кит разрушил наш дом.
      Тут я заметил, что думаю не о том, и сейчас же забыл, о чем надо думать, и стал почему-то думать о лошадях и ослах: почему лошади большие, а ослы маленькие, и что, может быть, лошади – это то же, что и ослы, только большие; почему у лошадей и ослов по четыре ноги, а у людей только по две, и что было бы, если бы у человека было четыре ноги, как у осла, – был бы он тогда человеком или тогда он был бы уже ослом; почему осел маленький, а хвост у него большой, а слон большой, но хвост у него не такой уж большой; сколько из одного слона можно наделать лошадей или хотя бы ослов, и почему у слона хобот, а у человека нет, и что было бы, если бы у человека был хобот.
      Тут я снова заметил, что опять думаю не о том, а сколько я ни пытался думать о деле, в голову лезла только одна чепуха. Оказывается, у меня какая-то упрямая голова: когда мне нужно думать об одном, она обязательно думает о другом. Я решил, что с такой головой лучше совсем не думать, и быстро заснул.
 

2 июня

 
      Ура! Мама подарила мне вечную ручку! Вот теперь я буду писать этой ручкой. Только вот беда: ручка есть, а писать нечего! Целый час думал, о чем писать, и ничего не придумал.
      Но я ведь не виноват, что никаких интересных приключений не было.
 

3 июня

 
      Сегодня утром я вышел на улицу, смотрю – идет Гриша Якушкин. Я спрашиваю его:
      – Куда ты идешь?
      Он говорит:
      – Я иду в школу на занятия кружка юннатов. Я говорю:
      – Возьми и меня с собой. Он говорит:
      – Пойдем.
      Пошли мы вместе и по дороге встретили Юру Кускова. Он тоже шел на занятия кружка юннатов. Когда все юннаты собрались, наша учительница Нина Сергеевна, которая руководит кружком юннатов, повела нас в сад и стала показывать, как устроены цветы растений. Оказывается, в цветке имеются тычинки с пыльцой, и вот, если эта пыльца попадает с цветка на цветок, то из такого опыленного цветка образуется плод, а если пыльца на цветок не попадает, то из него никакого плода не получится. Разные насекомые садятся на цвету, пыльца прилипает к ним, и они ее переносят с цветка на цветок. Значит, насекомые помогают увеличивать урожай, потому что если бы они пыльцы не переносили, то плодов бы не получалось.
      Больше всего увеличивают урожай пчелы, так как они собирают на цветах мед и по целым дням летают с цветка на цветок. Поэтому везде надо устраивать пасеки.
      После занятия кружка юннатов Юра собрал сбор звена и стал спрашивать, кто что придумал. Оказалось, что никто из ребят ничего не придумал. Юра велел, чтоб мы еще хорошенько подумали, и уже хотел закрыть сбор звена, но тут Гриша Якушкин сказал:
      – Давайте сделаем улей и будем разводить пчел. Мы все обрадовались. Нам понравилось это предложение.
      – По-моему, это дело хорошее, – сказал Юра. – Пчелы приносят большую пользу – они не только делают мед, но и помогают увеличивать урожай.
      – Ребята, – закричал Павлик Грачев, – мы прославимся на всю школу! Давайте поставим улей в саду, и у нас при школе будет пасека. Все звено наше прославится!
      – Погоди, – сказал Юра, – сначала надо сделать улей, а потом уже можно думать о том, чтобы прославиться!
      – А как сделать улей? – стали спрашивать все. – Мы ведь не знаем, как он устроен.
      – Надо у Нины Сергеевны спросить. Она, наверно, знает, – ответил Юра.
      Мы побежали в школу, увидели Нину Сергеевну и стали расспрашивать ее про улей.
      – А почему вы ульем интересуетесь? – спросила Нина Сергеевна.
      Мы сказали, что хотим разводить пчел
      – Где же вы пчел возьмете?
      – Наловим, – сказал Сережа.
      – Как наловите?
      – Руками. Как же еще?
      Нина Сергеевна стала смеяться:
      – Если вы станете ловить пчел по одной, то они не будут жить у вас, потому что пчелы живут только большими семьями, и каждая пчела улетит из вашего улья обратно в свою семью.
      – Как же делают, если кто-нибудь хочет завести пчел? – спросили мы.
      – Надо купить сразу целую пчелиную семью, или рой, – сказала Нина Сергеевна.
      – А где они продаются?
      – Можно по почте выписать.
      – Как – по почте? – удивились мы.
      – Нужно написать в какое-нибудь пчеловодное хозяйство, и оттуда могут прислать пчел в посылке.
      – А где есть такое пчеловодное хозяйство?
      – Вот этого я не знаю, – сказала Нина Сергеевна. – Но я постараюсь узнать и скажу вам.
      Нина Сергеевна рассказала нам, как устроен улей. Оказалось, что улей – очень простая вещь. Это как будто большая деревянная коробка или ящик с дырой. Если в такой ящик посадить пчел, то пчелы будут в нем жить, строить из воска соты и приносить мед. Только соты они будут лепить прямо к стенкам ящика, и мед будет трудно доставать оттуда. Для того чтобы мед было легко доставать, пчеловоды придумали ставить в улей деревянные рамки с вощиной, то есть с тонкими листами воска. Пчелы строят соты на этой вощине, и, когда нужно достать мед, пчеловод достает рамки с готовыми сотами.
      Мы решили с завтрашнего дня взяться за постройку улья. Толя Песоцкий сказал, что работать можно будет у него в сарае.
      Юра сказал, чтоб каждый из нас принес какие у кого есть инструменты. Потом я пошел домой и стал думать о пчелах. Вот какая интересная штука! Оказывается, пчел можно посылать по почте. До чего только не додумаются люди!
 

4 июня

 
      Утром все наше звено собралось у Толи Песоцкого в сарае. Витя Алмазов принес пилу, Гриша Якушкин – топор, Юра Кусков – стамеску, клещи и молоток, Павлик Грачев – рубанок и молоток, а я тоже принес молоток, так что у нас оказалось сразу три молотка.
      – А из чего делать улей? – спросил Сережа. Тут мы все вспомнили, что у нас нет досок.
      – Вот беда! – сказал Юра. – Надо доски искать.
      – Где же их искать? – говорим мы.
      – Ну, надо посмотреть, может быть, у кого-нибудь в сарае найдутся.
      Мы все пошли искать доски. Облазили все сараи и чердаки, нигде не нашли.
      Юра говорит:
      – Пойдем к Гале. Может быть, она нам поможет. Мы пошли к нашей старшей пионервожатой Гале и рассказали ей обо всем. Галя сказала:
      – Я попрошу у директора школы. Может, он разрешит взять те доски, которые после ремонта остались.
      Она поговорила с директором, и он разрешил нам взять для улья четыре большие доски. Мы приволокли их в сарай, и тут у нас закипела работа. Кто пилил, кто строгал, кто заколачивал гвозди. А Толя распоряжался и кричал на всех. Он воображает, что если мы работаем у него в сарае, то он может кричать на каждого. Я даже чуть не поссорился с ним из-за этого. Понадобился ему молоток, он и давай кричать:
      – Где молоток? Только что у меня в руках молоток был, а теперь вот куда-то делся!
      – Постой, – говорит Юра, – я только что забивал гвоздь.
      – Куда же ты молоток сунул?
      – Да никуда я его не совал!
      – Вот ищи теперь!
      – И ты ищи.
      Они принялись искать молоток, но его нигде не было. Тогда все ребята бросили работу и стали искать молоток. Наконец нашли его у меня в руках.
      – Что же ты стоишь тут, как чучело! – напустился на меня Толя. – Не видишь разве, что мы молоток ищем?
      – Откуда же я знаю, что вы этот молоток ищете? Кажется, у нас три молотка.
      – «Три молотка»! «Три молотка»! Вот попробуй найди их, когда тут и одного не сыщешь!
      – Ну и нечего тут кричать! – говорю я. – Я тоже имею право забивать гвозди. Всем работать хочется.
      Сегодня мы еще не успели сделать улей, потому что день кончился и в сарае стало темно.
 

5 июня

 
      Ура! Улей уже готов! Вот он – я нарочно нарисовал его здесь на память. Внизу нарисован сам улей, а вверху – крыша. Снизу в передней стенке улья сделана дырка, чтобы пчелы могли вылезать. Эта дыра называется летком, потому что пчелы через нее вылетают из улья. Сверху имеется еще один маленький леток, для того чтобы, если какой-нибудь пчеле захотелось вылезти сверху, чтоб она могла вылезти. Возле нижнего летка прибита доска. Она называется прилетной доской. Пчелы на нее садятся, когда прилетают. Крыша сделана отдельно, чтоб ее можно было снимать с улья, когда нужно доставать рамки. Кроме улья, мы сделали двенадцать рамок.
      Юра ходил к Нине Сергеевне, чтоб спросить про пчел, но Нина Сергеевна еще ничего не узнала, потому что была очень занята. А вдруг Нина Сергеевна так и не узнает, где достать пчел, что тогда делать?
 

6 июня

 
      Сегодня спрашивал у всех, не знает ли кто-нибудь, где достать пчел, но никто не знает. Целое утро я ходил скучный. Потом я вернулся домой, а к нам пришел дядя Алеша.
      – Почему ты такой скучный? – спрашивает дядя Алеша. Я говорю:
      – Я потому скучный, что не знаю, где достать пчел.
      – А зачем тебе пчелы понадобились? Я рассказал, что наше звено решило устроить пасеку, только мы не знаем, где взять пчел. Дядя Алеша сказал:
      – Когда я жил в деревне, у меня был знакомый пчеловод, который ловил пчел в лесу ловушкой.
      – Какой ловушкой?
      – Сделает из фанеры ящик с дырой, вроде скворечника, положит в него немного меду и повесит в лесу на дереве. Пчел привлекает запах меда. Если откуда-нибудь вылетит рой, он может поселиться в таком ящике, а пчеловод возьмет ящик, отнесет к себе на пасеку и посадит пчел в улей. Вот сделай такую ловушку, а когда поедешь с мамой на дачу, повесь в лесу, может быть, в ловушку попадется рой.
      Я стал спрашивать маму, когда мы поедем на дачу.
      – Не скоро, – говорит мама, – у меня отпуск в конце июля будет или, может быть, в августе.
      Тогда я пошел прямо к Сереже и рассказал ему про ловушку.
      Сережа говорит:
      – Давай сделаем ловушку и будем ловить пчел у нас на даче. У нас там есть и лес хороший и река.
      – А где ваша дача?
      – В Шишигине, пять километров отсюда.
      – А нам позволят там жить?
      – Позволят. Там целый дом пустой. Одна тетя Поля живет.
      Я сейчас же вернулся домой и стал проситься у мамы к Сереже на дачу.
      – Что ты, что ты! – говорит мама. – Как вы туда поедете? Еще под поезд попадете.
      – Да туда вовсе не надо на поезде ехать. Это недалеко. Мы пешком дойдем. Всего пять километров.
      – Ну, все равно, – говорит мама. – Как вы там будете жить одни? Одно баловство!
      – И никакого баловства нет, – говорю я. – И жить будем не одни: там тетя Поля.
      – Что ж – тетя Поля! – говорит мама. – Разве вы станете слушаться тетю Полю?
      – Конечно, станем.
      – Нет, нет! – говорит мама. – Вот будет у меня отпуск, поедем вместе, а то вы там в реке утонете, и в лесу заблудитесь, и еще я не знаю что будет.
      Я сказал, что мы вовсе купаться не будем, даже подходить близко не будем к реке, и в лес не будем ходить, но мама даже слышать ничего не хотела об этом. До самого вечера я клянчил и хныкал. Мама пригрозила, что пожалуется на меня папе. Тогда я перестал проситься, но за ужином ничего не хотел есть. Так и спать лягу голодный. Ну и пусть!
 

7 июня

 
      Утром я проснулся пораньше и снова стал тянуть вчерашнюю канитель. Мама сказала, чтоб я не надоедал ей, а я все надоедал и надоедал, пока она не ушла на работу. Потом я пошел к Сереже, и он сказал, что уже договорился с Павликом и завтра они вдвоем отправятся на дачу, если я не смогу отпроситься. Мне стало завидно, что Сережа и Павлик отправятся без меня. Целый день я просидел скучный, и, как только мама вернулась, я принялся проситься с удвоенной силой. Мама рассердилась и снова сказала, что пожалуется папе, но я не унимался, потому что теперь мне уже было все равно. Наконец папа пришел, и мама пожаловалась ему. Папа сказал:
      – Что ж тут такого? Пусть отправляется. Парень уже большой. Ему полезно приучаться самостоятельно жить.
      Тогда мама сказала, что папа вечно мешает ей правильно воспитывать ребенка (это меня то есть), а папа сказал, что мама сама не правильно воспитывает меня, и они тут чуть из-за этого не поссорились, а потом помирились, и тогда мама пошла к Сережиной маме, и они сразу обо всем договорились. Сережина мама сказала, что на даче мы никому не помешаем, что тетя Поля за нами присмотрит и будет варить нам обед. Нам только надо взять с собой продуктов. Мама успокоилась и сказала, что отпускает меня на три дня, а если я буду вести себя хорошо, то снова отпустит. Я сказал, что буду вести себя хорошо.
      Все ребята очень обрадовались, когда узнали, что мы отправляемся ловить пчел на дачу. Юра подарил нам свой компас, чтоб мы не заблудились в лесу; Толя дал перочинный нож; Федя принес нам походный котелок на случай, если мы сами захотим себе варить обед на костре. Потом мы достали фанеры и стали мастерить ловушку для пчел.
      Ловушка получилась хорошая. Спереди мы сделали дырку и дверцу, чтобы закрыть ее, когда поймаются пчелы. А крышу сделали, как в улье, отдельно, чтоб ловушку можно было открыть и достать пчел.
      К вечеру мама накупила разных продуктов – крупы, муки, масла, сахару, булок, консервов – и сложила все это в рюкзак, так что рюкзак у меня получился тяжелый. У Сережи тоже получился большой рюкзак. Но самый огромный рюкзак у Павлика. Он положил в него котелок и фляжку, и еще не знаю чего он туда напихал. Словом, у нас все готово. Теперь поскорей бы пришел вечер, а завтра мы проснемся – и сразу в поход в Шишигино.
 

8 июня

 
      Ура! Мы уже в Шишигине. Я думал, какая там дача, а это, оказывается, просто деревянный дом, а вокруг деревья, даже забора нет, только столбы врыты. Должно быть, не успели сделать. Дом оказался на замке, и в нем никого нет. Тетя Поля куда-то ушла. Мы ее ждали, ждали, а потом решили, чтоб не терять времени зря, пойти в лес и повесить ловушку. Пошли в лес, положили в ловушку меду и повесили ее на дерево. Потом отправились на реку купаться. Вода в реке была холодная. Мы купались, купались, пока не посинели от холода. Потом нам захотелось есть.
      Мы вылезли из воды, разожгли на берегу костер и стали варить обед из консервов. После обеда мы вернулись на дачу, но тетя Поля еще не пришла. Павлик сказал:
      – А что, если нам найти в лесу дупло с пчелами? Мы сразу поймали бы целую пчелиную семью.
      – Как же найти дупло? – говорю я.
      – Давайте следить за какой-нибудь пчелой, – предложил Павлик. – Пчела наберет меду и полетит в свое дупло, а мы побежим за ней и узнаем, где живет пчелиная семья.
      Мы заметили на цветке пчелу и стали следить за ней. Пчела летала с цветка на цветок, а мы ползали за нею на четвереньках и не выпускали ее из виду.
      От ползанья у меня заболели и руки, и ноги, и спина, и шея, а пчела все работала и не думала никуда улетать. Наконец Сережа сказал:
      – Наверно, пчелы позже полетят к себе в дупло. Давайте пойдем еще искупаемся, а потом снова будем следить за пчелами.
      Мы опять пошли на реку и стали купаться. Купались, купались, а потом увидели, что день уже скоро кончится. Тогда мы вернулись на дачу, а тети Поли все еще не было.
      – Может быть, она куда-нибудь уехала и не вернется сегодня? – говорю я.
      – Вернется, – говорит Сережа. – Куда она могла уехать?
      – А вдруг не вернется? Пойдем лучше домой.
      – У меня и так уже ноги болят, – говорит Павлик. – Я никуда не пойду.
      – Где же ты ночевать будешь?
      – Можно пойти на соседнюю дачу и попроситься, чтоб пустили переночевать, – сказал Сережа.
      – Зачем на соседнюю дачу? – говорит Павлик. – Построим шалаш и переночуем здесь.
      – Верно! – обрадовался Сережа. – В шалаше даже интереснее. Я ни разу еще в шалаше не ночевал.
      Мы тут же взялись за постройку шалаша. Павлик велел нам наломать зеленых веток, а сам взял четыре шеста, поставил верхушками друг к другу, чтоб они стояли пирамидкой, и стал обкладывать вокруг ветками. Когда шалаш был готов, мы натаскали в него сухого мха, а под головы положили рюкзаки с продуктами. В шалаше получилось тесновато, но зато очень уютно.
      Мы решили больше никуда не ходить, потому что очень устали. Подумать только, сколько мы сегодня ходили: из города шли, в лес ходили, на реку ходили, обратно с реки на дачу ходили, потом опять в лес, опять на реку, опять обратно на дачу. Потом еще шалаш строили. Какой-нибудь нормальный, простой человек за месяц столько не ходит, сколько мы за один день!
      Сейчас мы сидим на крылечке и отдыхаем. Я пишу дневник своей вечной ручкой, а Сережа и Павлик любуются на шалаш. Вечер такой тихий, хороший! Ветра нет. Деревья ветками не машут. Только на осине листья дрожат мелкой дрожью. Они как будто серебряные. На небе ни облачка. Красное солнышко заходит за лесом. Вот пастухи уже гонят колхозное стадо домой. Коровы не спеша шагают по дороге. Их много: штук пятьдесят, наверно. Черные, бурые, рыжие, пегие и даже какие-то розовые, вернее сказать – телесного цвета, а есть и пятнистые. Всякие есть! Вот солнышко уже наполовину спряталось. Сейчас мы залезем в шалаш и будем спать. Еще, правда, светло, но скоро стемнеет. Не сидеть же нам до самой темноты под открытым небом, если у нас свой шалаш есть!
 

9 июня

 
      Сейчас я запишу про то, что случилось ночью. Павлик оказался хитрый: он первый залез в шалаш и занял место посредине, а нам с Сережей достались места по краям. Сережа как лег, так сейчас же заснул, но я почему-то долго не мог заснуть. Сначала мне было очень удобно, и я даже удивлялся, для чего люди придумывают разные тюфяки и подушки, когда и без этого можно прекрасно обойтись. Потом меня стало что-то давить в затылок. Я решил узнать, на чем я лежу, на крупе или на макаронах, и стал щупать под головой рюкзак. Но там оказалась вовсе не крупа и не макароны, а котелок.
      «Ага, значит, мне попался рюкзак Павлика», – сообразил я и перевернул рюкзак на другую сторону. Но теперь мне под голову попала консервная банка, и я снова не мог заснуть. Тогда я стал вертеть рюкзак в разные стороны, чтоб отыскать булку или что-нибудь другое, помягче…
      – Что ты там ищешь? – спрашивает Павлик.
      – Булку.
      – Неужели так скоро проголодался?
      – Да нет!
      – Зачем же тебе булка понадобилась?
      – Я буду на ней спать, а то твердо очень.
      – Подумаешь, нежности! – говорит Павлик.
      – Вот попробуй, поспи на консервной банке, так узнаешь, какие нежности, – говорю я.
      Булки я так и не нашел, но мне попался какой-то пакет, наверно с сахаром. Я кое-как пристроился на сахаре и уже хотел заснуть, но тут у меня стала болеть спина. Видно, я отлежал ее. Тогда я стал переворачиваться на бок.
      – Вот вертится, как уж на сковороде! – проворчал Павлик.
      – А тебе что?
      – Да ты меня все время толкаешь!
      – Подумаешь, уж и не толкни его!
      Я перевернулся на бок, но скоро бок тоже начал болеть. Некоторое время я молча терпел и изо всех сил старался заснуть. Наконец я не выдержал и стал переворачиваться на живот.
      – Да дашь ли ты мне в конце концов заснуть! – зашипел Павлик.
      – Погоди, сейчас заснешь, – сказал я и… зацепился ногой за шест.
      Шест рухнул, и весь шалаш обвалился прямо на нас.
      – Вот тебе! Довертелся! – закричал Павлик. Сережа проснулся, высунулся из-под ветвей и ошалело посмотрел вокруг.
      – Что это еще за шутки? – закричал он.
      – Никакие не шутки! – говорит Павлик. – Просто этот вот бегемот обрушил шалаш! Ну, вставайте, что ли, починять будем.
      Мы вылезли из-под обломков шалаша и в сумерках принялись восстанавливать разрушенную постройку. Ночь приближалась быстро, и мы едва успели кое-как сделать шалаш Как только все было готово, я залез в него первым и лег посредине.
      – А ты почему на мое место забрался? – удивился Павлик.
      – Здесь места ненумерованные, – говорю я. – Это тебе не театр.
      Он хотел вытеснить меня, но я не уступил. Павлик лег с краю и сердито засопел. Он долго ворочался. Видно, не очень удобно было лежать. Я тоже долго не мог заснуть. Все-таки каким-то чудом я наконец заснул. Не знаю, долго ли я спал, и даже не помню, что мне снилось, только вдруг что-то как треснет меня по голове! Я моментально проснулся и долго не мог понять, что случилось. Постепенно я догадался, что шалаш снова обрушился и меня ударило по голове шестом. Вокруг было темно. Небо над нами чернело, как сажа, только звезды сверкали на нем.
 
      Мы снова выкарабкались из-под обломков шалаша.
      – Что ж, надо опять чинить, – говорит Сережа.
      – Починишь тут, когда такая темень!
      – Надо попробовать. Не сидеть же нам под открытым небом.
      Мы принялись ползать в темноте среди веток и разыскивать шесты. Три шеста мы сразу нашли, а четвертый никак не находился. Насилу мы его нашли, но, пока искали, потерялись те три шеста, которые уже были найдены. Наконец мы их снова нашли. Павлик хотел устанавливать шесты и вдруг говорит:
      – Постойте, а где же наше место?
      – Какое место?
      – Ну, где наши рюкзаки.
      Мы стали бродить в темноте и разыскивать рюкзаки, но их нигде не было. Тогда мы решили построить шалаш на новом месте. Павлик принялся устанавливать шесты, а мы с Сережей стали обдирать кусты и носить ветки.
      – Послушай, – закричал вдруг Сережа, – иди-ка сюда – здесь много наломанных веток!
      Я подошел и наткнулся на целую кучу веток, которые ворохом лежали на земле. Мы притащили Павлику по охапке и вернулись за остальными ветками.
      – Стой, – говорит Сережа, – здесь еще что-то лежит.
      – Где?
      – Вот под ветками. Какой-то вроде мешок. Я нагнулся и нащупал в темноте мешок.
      – Верно, – говорю. – Мешок, чем-то набитый. И еще один тут.
      – Правда! – ахнул Сережа. – Два набитых мешка!
      – Смотри, еще один! – сказал я.
      – Три набитых мешка! – закричал Сережа. – Кто же их положил тут?
      – Ясно кто, – говорю я, – это мы.
      – Как – мы?
      – Конечно, мы. Это наши рюкзаки!
      – Верно! А я и не сообразил сразу!
      Мы позвали Павлика и сказали, что нашли старое место.
      – А там уже шалаш готов, – говорит он.
      – Ну, перенесем туда наши вещи, и дело с концом. Мы взяли рюкзаки и пошли к шалашу. Я поспешил первым, чтоб занять место посредине, и стал бродить вокруг шалаша, но никак не мог отыскать вход.
      – Где же вход? – спрашиваю.
      – Ах, чтоб тебя! – говорит Павлик. – Забыл вход сделать, со всех сторон ветками заложил!
      Он принялся разбирать ветки и делать вход. Как только это было готово, Павлик юркнул в шалаш первым и занял место посредине. Я так устал, что не стал даже с ним спорить. Мы с Сережей без разговоров улеглись по краям. Под голову мне опять попалось что-то твердое – не то котелок, не то консервная банка, – но я даже не обратил на это внимания и заснул как убитый. Вот и все.
      А сейчас уже утро. Я проснулся раньше всех и пишу дневник. Солнышко уже поднялось высоко и начинает припекать. По небу плывут белые кудрявые облака. Из деревни доносятся мычание коров и собачий лай. Сережа и Павлик еще спят в шалаше Сейчас я их разбужу, и мы начнем варить завтрак.
      В тот же день вечером
      После завтрака мы пошли в лес, чтоб проверить ловушку. Ловушка была пустая. Мы решили снова следить за пчелами и ползали за ними часа два. Наконец у Павлика терпение лопнуло. Он решил напугать пчелу, чтоб она полетела в свое дупло, и принялся кричать на нее, махать руками и топать ногами. Пчела стала кружиться над ним и вдруг как ужалит его в ухо! Павлик как завизжит! Ухо у него покраснело и моментально распухло. Мы стали вытаскивать у него пчелиное жало.
      – Чтоб они сгорели, эти пчелы! – ругался Павлик. – Можете сами с ними возиться, а с меня хватит! Все ухо в огне!
      – Ты потерпи, – говорим мы. – Ухо пройдет.
      – Когда же оно пройдет! Горит как в огне! Что теперь делать?
      – Может быть, платком завязать? – говорю я.
      – Не надо платком. Лучше я пойду на реку и буду мочить ухо в воде.
      Он ушел мочить ухо в реке, а мы с Сережей заметили одну пчелу и стали следить за ней по очереди. Один следит, а другой отдыхает. Следили, следили, вдруг пчела поднялась вверх и полетела. Мы стремглав побежали за ней, но пчела взлетела очень высоко, и мы потеряли ее из виду.
      – Вот досада! – сказал Сережа. – Придется начинать все снова.
      Тут Павлик вернулся с реки и закричал издали:
      – Эй, смотрите, что у меня! Сейчас уху будем варить! Мы подбежали. В руках он держал свою кепку. Она вся была мокрая, а в ней прыгали живые караси.
      – Где ты взял?
      – Там, возле реки, в болоте поймал.
      – Как же ты их поймал без удочки?
      – Очень просто: болото пересохло, воды совсем мало осталось, я их руками поймал.
      Мы побежали к болоту, наловили еще карасей и стали варить уху. Потом еще на ужин наловили карасей.
      – Тут их много! – говорил Павлик. – Мы хоть каждый день можем карасей есть.
      После обеда мы снова пошли в лес, чтоб следить за пчелами. Сережа говорит:
      – А что, если пчелу обрызгать водой? Пчела, наверно, подумает, что пошел дождь, и полетит в свое гнездо.
      Мы принесли в котелке воды, нашли на цветке пчелу и стали брызгать на нее водой. Пчела намокла, полезла по стебельку вниз и притаилась под зеленым листочком. Значит, ей на самом деле показалось, что пошел дождь. Потом она увидела, что никакого дождя нет, вылезла из-под листа и стала греться на солнышке. Постепенно она обсохла, расправила крылышки и полетела. Мы уже хотели бежать за ней, но пчела тут же опустилась вниз, села на цветок и снова начала собирать мед. Тогда Сережа набрал в рот побольше воды и как брызнет на пчелу! Пчела снова намокла и спряталась под листком, а когда обсохла, опять принялась летать с цветка на цветок.
      – Ах ты, какая упрямая пчела! – сказал Сережа и окатил пчелу водой так, что она промокла насквозь.
      Даже крылышки у нее от воды сморщились и прилипли к спине.
      Пчела наконец увидела, что «дождь» не перестает, и, когда обсохла, полетела прочь.
      Мы побежали за ней. Пчела летела сначала низко, между стволами деревьев, потом взвилась вверх, и мы потеряли ее. Тогда мы принялись поливать водой других пчел, но у них у всех была одинаковая манера: сначала они прятались от «дождя» под листьями, а потом улетали, и мы ни разу не могли проследить за ними, потому что они летали очень быстро и на большой высоте. Так мы бегали, пока пчелы не перестали летать.