Распопова знала также, что в последнее время квартиру Синелоповых часто посещал мужчина, именующий себя художником. При проверке Грищенко установил, что художник - Ласточкин Альфред Эдуардович, 1927 года рождения, женат, прописан в квартире на одной из вновь отстроенных улиц в Кировском районе.
      Числится на работе в мастерской по изготовлению вывесок, но редко там бывает. "Халтурщик, - охарактеризовал его заведующий, когда Грищенко посетил мастерскую, - все за большой деньгой гоняется. Любит "красивую" жизнь, в своем, конечно, понимании".
      Такой разговор состоялся с неделю назад. Грищенко проверил Ласточкина. Нет, на вора он не был похож.
      Как и все любители "красивой" жизни, он был трусом. Никогда не судился. На халтуре зарабатывал немалые деньги и, как правило, тратил их в ресторанах. Увлекся Зоей Ильиничной. Жена подняла скандал. Тогда Ласточкин окончательно перебрался к Синелоповой.
      Личность этого человека была установлена заочно, ни Грищенко, ни Распопова ни разу не видели его.
      Теперь Люда прикинула в уме сложившуюся ситуацию и безошибочно определила, что художник Ласточкин и посетитель в приемной прокурора одно и то же лицо.
      Своими мыслями она поделилась с Иваном Яковлевичем. Тот занервничал. Люда позвонила Грищенко и записала на листке данные о художнике.
      - Батюшки мои, у него своих двое детей, - качал головой прокурор, читая записи. - Ну и ну! Пропустите ко мне гражданина! - крикнул он в дверь, обращаясь к своему секретарю.
      Художник вошел в кабинет с гордо поднятой головой.
      С поклоном, держа шляпу на уровне груди, вежливо поздоровался с прокурором. Недоброжелательно посмотрел в сторону Распоповой. Этот взгляд означал, что посетитель намерен, разговаривать с Иваном Яковлевичем наедине.
      Прокурор сухо предупредил его:
      - Это следователь, который ведет дело... - сначала он хотел сказать "вашего сына", но передумал и сказал: - о краже из ателье. Так что ее присутствие будет нам только полезно.
      - Да, да. Разумеется, - засуетился Ласточкин, стараясь одарить Распопову запоздалой улыбкой.
      - Ну-с, гражданин Ласточкин, чем нас порадуете? - задал первый вопрос прокурор.
      От художника не ускользнуло, что Иван Яковлевич заговорил более официальным тоном.
      - Вынужден вас вторично беспокоить по поводу сына, - смело начал Ласточкин. - Дома не ночует, с нами не разговаривает... Мы с женой не можем поручиться за то, что он не обворует собственную квартиру.
      - Простите, с какой женой? - прервал его Иван Яковлевич. - И о каком сыне вы ведете речь?
      - Как о каком? О нашем, разумеется.
      - Но, как мне стало известно, вы со своей семьей проживаете в Кировском районе? - Иван Яковлевич заглянул в запись на листке и назвал точный адрес.
      - Да... То есть нет. Я с первой женой не живу. Развожусь. А это моя вторая жена.
      - Богато живете!
      - Я законов не нарушаю.
      - И вы считаете Володю своим вторым сыном? - вставила молчавшая до этого Распопова.
      - Какое это имеет значение? Он - преступник, и его следует изолировать, - беспокойно поглядывая на прокурора, начал повышать тон Ласточкин.
      - Да, вот именно, это никакого отношения к делу не имеет. А вы почему-то стараетесь доказать обратное, - сказал прокурор.
      - У нас в Советском государстве еще не отменены законы о разводе. Наоборот, все очень демократично, - сменил тему разговора художник.
      - Но это же подло! - не выдержала Люда.
      - Вы, товарищ следователь, думайте, что говорите. Подлых законов у нас не издают! - перевернул на свой лад Ласточкин.
      Выведенный из равновесия, он стал кричать, обвиняя блюстителей порядка в ненужном гуманизме по отношению к бандитам и ворам.
      - Я этого так не оставлю, буду жаловаться в высшие инстанции! - угрожал он.
      - По-вашему, выходит, что мы способствуем росту преступности?! - строго спросил его Иван Яковлевич.
      Ласточкин ничего не ответил. Он напялил шляпу и вышел.
      10
      С согласия прокурора уголовное преследование в отношении несовершеннолетнего Владимира Синелопова было прекращено. В воинскую часть, где служил его отец, была послана телеграмма. Подполковник Синелопов срочно прилетел в Ленинград и увез сына к своим престарелым родителям в Калининскую область. Там Володя получил возможность продолжать учебу.
      Главарь шайки Шмага, а по-настоящему Шмагин Сергей Игнатьевич, вор-рецидивист, был задержан работниками уголовного розыска на Витебском вокзале.
      Похищенные вещи Бадраков изъял из каморы хранения и возвратил в ателье.
      Все трое - Шмагин, Щетинин и Баклушин - были арестованы и преданы суду. На следствии они рассказали, что хотели совершить кражу втроем, но проникнуть в помещение сквозь решетку им не удавалось. Перепиливать же толстые железные прутья было делом трудоемким и опасным - могли заметить жильцы соседних квартир или сторож. Тогда-то и возникла идея использовать при совершении кражи подростка.
      Суд согласился с постановлением прокурора о прекращении в отношении несовершеннолетнего Синелопова Владимира уголовного преследования, а виновные получили различные сроки лишения свободы.