Прошло два года; тетка Беатриса умерла, дом продали, и ребята не смогли поехать в Мач-Френшэм снова. Память о том лете стала тайной, о которой говорили редко, и никогда — с Полом.
      — Понимаешь, он все выболтает, — объясняла Кэри. — Пусть лучше думает, что это сон...
      Пол, например, мог выпалить при посторонних:
      — Когда мы были в тюрьме...
      И Кэри, краснея, поспешно его поправляла:
      — Когда тебе снилось, что ты был в тюрьме, Пол!
      Через некоторое время Пол вдруг начал путаться и, косясь на Кэри, изрекал что-нибудь вроде:
      — Вчера, когда мне приснилось, что я за ужином съел яйцо...
      — Но ты действительно съел яйцо за ужином, — напоминала мама.
      — А-а, — впадал в задумчивость Пол. — А там был конный бал?
      — Что за конный бал?
      — Да каннибал, — быстро пояснила Кэри. — Нет, Пол. Это тебе приснилось. — И меняла тему разговора.
      Даже для Чарльза те события перестали быть реальностью. Он занялся боксом, начал собирать марки, взялся за учебник латинского языка. А все остальное загнал на задворки своей памяти и сделал вид, что ничего подобного никогда не происходило.
      Но... Подобные уловки редко удаются: рано или поздно в дело вмешивается Судьба, и прошлое возвращается в виде сногсшибатель­ной новости. Именно так оно и вернулось к Кэри и Чарльзу примерно два года спустя, холодным и скучным зимним утром, прячась в ежедневной газете. Оно объявилось вполне невинно, с беконом и овсянкой, замаскированное под лондонскую «Таймс».
      — Смотри, — сказала Кэри слабым голосом. С ложкой в руке она склонилась над колонкой объявлений.
      Кэри и Чарльз были в комнате одни: их мама, миссис Уилсон, ушла на работу, а Пол еще не встал.
      — Что такое? — спросил Чарльз.
      Кэри сунула ему газету через стол.
      — Вот, — сказала она и ткнула пальцем.
      — Норковое пальто, — прочел он вслух, — почти новое...
      — Нет, ниже.
      — «О, эти бледные руки, сердце мое поет...»
      — Да нет, вот здесь. «Леди с маленьким домиком...»
      — «Леди с маленьким домиком в деревне готова принять двух школьников на летние каникулы. Плата умеренная. Наилучшие рекомендации. Обращаться к Э.Прайс, Мач-Френшэм... — Чарльз помедлил. — Кровати...»
      — Ну, видишь теперь? — спросила Кэри.
      Чарльз кивнул. Они помолчали.
      — «Малые Ольшаники»? — спросил Чарльз. — Так назывался дом?
      — Что-то в этом роде. Точно не припомню.
      — В Мач-Френшэм может быть несколько Прайсов.
      — Но Э.Прайс, — уточнила Кэри. — Мисс Прайс зовут Эглантин.
      — Да? — бледнея, переспросил Чарльз.
      — Да. Эглантин Прайс, — твердо ответила Кэри.
      Ребята молча уставились друг на друга. Потом снова склонились над газетой.
      — Здесь говорится только о двоих детях, — заметил Чарльз.
      — Ну, Пол-то может спать где угодно. Особенно если она узнает, что это мы.
      Оба пытались соображать изо всех сил. У всех работающих мам летние каникулы неизбежно становятся проблемой. В прошлом году Кэри, Чарльз и Пол ездили на ферму в Корнуолл и им там очень понравилось, так что, похоже, все шло к тому, что их отправят туда снова.
      — Между прочим, Мач-Френшэм гораздо ближе к Лондону, — сказала Кэри. — Мама сможет приезжать повидаться с нами. А если мы ей скажем, что мисс Прайс была приятельницей тетки Беатрисы...
      — Не совсем приятельницей.
      — А помнишь персики?
      Чарльз молчал.
      — А как быть с шишечкой? — спросил он наконец.
      — А что?
      — Где она?
      У Кэри вытянулось лицо.
      — Не знаю, — задумалась она. — Где-нибудь должна быть.
      — А с какой стати? Кучи вещей в этом доме пропадают неизвестно куда. Лучше опять поехать в Корнуолл, чем ехать к мисс Прайс без шишечки.
      — Я тоже так думаю, — согласилась Кэри. — Там, по крайней мере, были пляжи... и пещеры, и скалы, по которым можно лазить... Я как-то видела ее в ящике для ножей.
      — Сейчас ее там нет.
      — Или это был ящик с инструментами?
      — Да, она сто лет там валялась. А потом перестраивали стенной шкаф в детской, помнишь? Сейчас ее там тоже нет.
      — Ну, не знаю, — сказала Кэри, — где-то я ее встречала, в какой-то коробке. Там еще были старые дверные ручки и шурупы...
      — Старые дверные ручки? — Чарльз вскочил. — Я знаю, где они. В той матерчатой сумке, на гвозде в чулане...
      Там она и оказалась — слегка заржавевшая и забрызганная побел­кой. Чарльз и Кэри посчитали это «знаком».
      Миссис Уилсон была озадачена. Бедфордшир вместо Корнуолла? И откуда это непонятное волнение по поводу ничем не примечательной незамужней леди? Она смутно догадывалась, что за этим кроется нечто большее, чем могло показаться с первого взгляда. Но на все свои вопросы миссис Уилсон получала самые удовлетворительные ответы.
      Обменялись письмами, назначили встречу. Ребята слонялись по дому в мучительном ожидании. Но они напрасно волновались: за чаем и пирожными в кондитерской «Фуллерз» их мама позабыла все свои опасения, оказавшись во власти своеобразного обаяния мисс Прайс. Мисс Прайс держалась с достоинством, но дружелюбно, сказала, что испытывает к ребятам глубокую симпатию и согласилась принять всех троих при условии, что они будут аккуратно обращаться с ее вещами и немного помогать по дому.
      — Как чудесно! Как чудесно! — запела Кэри, услышав новость.
      Она, напевая, закружилась по комнате, и даже Чарльз почувствовал потребность постоять на руках. Только Пол не проявил энтузиазма. Он сидел на коврике у камина и с любопытством за ними наблюдал.
      — Мы там будем спать? — вдруг спросил он.
      Миссис Уилсон обернулась — он ответил ей невинным и послушным взглядом; но и того, и другого было в этом взгляде что-то чересчур.
      — Ну да, Пол, — озадаченно ответила она, — конечно же, вы будете там спать... — И снова, по какой-то непонятной причине, миссис Уилсон почувствовала беспокойство. — А что?
      Лицо Пола медленно-медленно расплылось в улыбке. Он отвернул­ся и начал выщипывать коврик.
      — Так, ничего, — быстро сказал он.

      С начала ребятам показалось, что никто их не встречает. Но потом Кэри заметила в конце перрона повозку молочника.
      — Идемте, — сказала она. — Вон мистер... Бисселтуэйт.
      Она даже удивилась тому, как легко вспомнилось это имя. Мистер Бисселтуэйт, молочник... ну, конечно.
      — Она заказала две пинты дополнительно, — сообщил мистер Бисселтуэйт, когда ребята забрались в повозку. — И сказала, что это для вас. Вырос, а? — прибавил он, кивая на Пола.
      — Мы все выросли, — ответила Кэри.
      Поезд ушел, на станции было тихо. Трава у железнодорожных путей пахла клевером, высоко в небе пел жаворонок: «О, как чудесно вернуться в деревню!»
      Цок-цок-цок, стучал копытами пони. Запах лошади смешался с ароматом поля, и всюду — на север, юг, восток и запад — простира­лась глубокая деревенская тишина.
      — Вон Медников Холм, — сказал Чарльз. Медников Холм? Как странно возвращались эти названия. И Римские Развалины. — Гляди, Пол, вон что-то вроде стены, поросшей травой. Там когда-то была Римская крепость.
      Пол пребывал в блаженной полудреме, навеянной цоканьем копыт по твердой дороге, ритмичным колыханием пыльного пегого лошади­ного крупа и быстрым, легким постукиванием колес. Холм казался ему одновременно далеким и совсем близким.
      — Пол, вон там дом мисс Прайс, — сказала Кэри, — под тем холмом. Его еще не видно. А видишь эту дорожку? Она ведет к Ферме... как ее?
      — Ферме Лоубоди, — подсказал мистер Бисселтуэйт.
      — Ферме Лоубоди. А там Дальний Лес...
      — Гляди, Пол, — вмешался Чарльз. — Видишь кедры? Те темные деревья за церковным шпилем? Ну вот, дом тети Беатрисы там, среди них. Где мы жили в прошлый раз.
      — Он перешел к Управлению водоснабжения, — сообщил мистер Бисселтуэйт.
      — Да? — сказала Кэри. — Когда?
      — Примерно через год после того, как умерла ваша тетя.
      — Да? — повторила Кэри. Она попыталась представить сумереч­ный старый дом без тетки Беатрисы; без высоких буфетов и тяжелых занавесей, ковров, столов, пальм в кадках, без...
      — Мистер Бисселтуэйт! — неожиданно сказала она.
      — А?
      — А мебель тоже перешла к Управлению водоснабжения?
      — Нет, мебель продали.
      — Кому?
      — Да было что-то вроде распродажи. Приезжали торговые агенты из Лондона. И деревня многое купила. Моя старуха приобрела рулон линолеума и пару стульев.
      — Да... — протянула Кэри.
      Так, значит, мебель продали. Кто-то неизвестный купил кровать Пола, спал на ней по ночам, застилал ее утром, разглаживая простыни, поправляя матрац...
      — Все продали? — спросила Кэри. — Кровати и все осталь­ное?
      — Думаю, что все, — сказал мистер Бисселтуэйт. — Управлению водоснабжения кровати ни к чему. Тпру! — прикрикнул он, пуская пони шагом. — Узнаете?
      Это был переулок мисс Прайс за садом тетки Беатрисы. Сердце Кэри забилось чаще, когда она увидела яркое облако вьющихся роз за изгородью из боярышника — тех самых, сорта «Дороти Перкинс», что росли по обеим сторонам калитки. Они стали гуще, выше, на них было больше бутонов, чем раньше. А вот и калитка с надписью «Малые Ольшаники». Кэри взглянула на Чарльза. Похоже, и он волновался.
      — Ну вот и приехали, — сказал мистер Бисселтуэйт, когда пони остановился. — Я вам помогу с багажом.
      Калитка тихонько скрипнула, щелкнула задвижка. Как во сне, они прошли по прямой мощеной дорожке между цветочными грядками к парадной двери...
      Дверь открылась прежде, чем ребята успели дотронуться до двер­ного молотка — и перед ними очутилась мисс Прайс. Просто порази­тельно — мисс Прайс! Свежая, улыбающаяся, с раскрасневшимся лицом.
      — Я услышала калитку, — объяснила она, забирая у Кэри сум­ку. — Так, так, так. Это просто замечательно. Пол, осторожно на ступеньках, они только что вымыты.
      Мисс Прайс была такой, какой они ее помнили, и все же в чем-то неуловимо изменилась, что, впрочем, и происходит обычно с людьми, которых долго не видишь. Но, взглянув на ее длинный розовый нос, Кэри вдруг успокоилась. Это был добрый нос, застенчивый нос, нос, на кончике которого однажды висела слезинка (так давно это, кажет­ся, было); в общем, это была мисс Прайс.
      Маленькую прихожую наполнял аромат горячих пшеничных лепе­шек. Мисс Прайс все время что-то говорила: «Минутку, сейчас я достану кошелек... Как ты вырос, Пол... Поставьте это, пожалуйста, сюда, мистер Бисселтуэйт, прямо рядом с часами... три шиллинга шесть пенсов отнять от десяти шиллингов будет... Пол, не трогай барометр, голубчик. Гвоздь потерялся... Так, дайте подумать...»
      А потом мистер Бисселтуэйт ушел, парадную дверь закрыли, и все сели пить чай в столовой, большую часть которой занимал квадратный стол, так что стулья почти касались стен. К чаю были пшеничные лепешки, джем и мясной паштет. За окном, сквозь кружевные занавески, виднелся Медников Холм в золотой полуден­ной дымке, и Кэри вдруг почувствовала себя отдохнувшей, счастли­вой и умиротворенной.
      После чая мисс Прайс показала ребятам их комнаты.
      — Боюсь, что Полу придется спать на софе в моей спальне, — сказала она. — Понимаете, в объявлении я писала только о двух детях, но, — она быстро улыбнулась им и сделала какое-то нервное движе­ние своими тонкими руками, — я и не думала... я даже не предпола­гала, что это окажетесь вы.
      — Вы удивились? — спросила Кэри.
      — Еще как. Видите ли, я не очень люблю незнакомых. Но я была вынуждена сдавать комнаты.
      — Почему? — поинтересовался Пол.
      — Жизнь дорожает, — неопределенно пояснила мисс Прайс. И, в неожиданном порыве откровенности, прибавила: — На самом деле, мне меняли водопроводную раковину в кухне. Нержавеющая сталь. А во сколько обошлись слесарные работы... ну, одним словом, вот так это все и было. И вообще, я предпочитаю детей взрослым. Я думала, что через «Таймс» мне пришлют двоих хорошо воспитанных...
      — И это оказались мы, — сказала Кэри.
      — Да, — весело согласилась мисс Прайс, — это оказались вы. Если знать — прекрасно можно было бы обойтись без объявления. А теперь пора распаковывать чемоданы. Где вещи Пола?
      — Большая часть у Чарльза, — сказала Кэри. — Мисс Прайс...
      — Да?
      — А можно... посмотреть остальной дом?
      Лицо мисс Прайс сразу стало напряженным. Она сложила ладони вместе и посмотрела на них.
      — Ты имеешь в виду кухню и ванную?
      — Я имею в виду... — Кэри набрала побольше воздуха. — Я имею в виду ваш кабинет.
      — Да, — подхватил Пол. — Можно нам посмотреть на чучело крокодила?
      Мисс Прайс подняла глаза. Губы ее как-то странно дрогнули, но взгляд был абсолютно тверд.
      — Там нет чучела крокодила, — ответила она.
      — Он хочет сказать: аллигатора, — пояснил Чарльз.
      — И аллигатора тоже.
      Наступила неловкая пауза.
      — Ой, — тихо сказала Кэри.
      Мисс Прайс откашлялась.
      — Я думаю, — произнесла она каким-то чужим голосом, — будет лучше, если вы все-таки увидите мой кабинет.
      ...Снова, через два долгих года, ребята оказались в темном коридоре возле кухни; снова мисс Прайс вставляла ключ в хорошо смазанный замок и, словно в память о том, другом времени, сердце Кэри забилось чаще.
      Мисс Прайс встала у двери.
      — Входите, — мрачно пригласила она. — Входите, входите.
      Ребята прошмыгнули мимо нее и остановились в молчании, глядя на полки.
      Аллигатора не было; не было ни карты Зодиака, ни учебни­ков, ни глаз тритона; не было и коробочек, в которых могли оказаться сушеные мыши. Вместо этого, один над другим, воз­вышались ряды банок с консервированными овощами и фрукта­ми, всех оттенков, от бледно-зеленого — крыжовника, до пунцового — соленой капусты.
      — Ну как? — резко сказала мисс Прайс. — Прелестно, не правда ли?
      — Да, — хрипло отозвалась Кэри.
      Мисс Прайс провела пальцем по этикеткам:
      — Яблочное повидло, помидоры, слива-венгерка, ежевика — ее очень хорошо смешивать с черной смородиной. Вы это знаете?
      — Нет, — ответила Кэри. — Я не знала.
      — Красная смородина, груши ломтиками, эстрагон маринованный, чатни из зеленых томатов... А это что? Ах, да — грибной кетчуп. Этикетка отклеилась.
      Мисс Прайс посмотрела на банку на свет.
      — Некоторые остались с прошлого года, — пояснила она. — Крас­ная смородина, настойка из ягод шиповника и еще логанберри — гибрид малины с ежевикой. — Она потерла руки. — Ну как?
      — Это... — Кэри нервно вздохнула. — Это очень мило.
      Пол с несчастным видом смотрел на мисс Прайс округлившимися глазами.
      — Где крокодил? — тупо спросил он.
      Мисс Прайс покраснела.
      — Видишь ли, Пол, я...
      Кэри поспешно пришла ей на помощь.
      — Нельзя же хранить вещи всю жизнь, Пол. — Она взглянула на полки. — Только подумай о пудингах! О чудесных-пречудесных пудингах!
      — Видишь ли, Пол, — сказала мисс Прайс, уже мягче, — иногда люди что-то делают какое-то время, а потом бросают. Курить, например. Часто ведь бросают курить.
      Пол был озадачен.
      — И пить. Люди часто бросают пить...
      Пол пришел в еще большее замешательство. Тогда мисс Прайс улыбнулась ему очень доброй улыбкой.
      — Ты когда-нибудь бросал класть сахар в чай на время Поста?
      Пол заморгал.
      — Да, но...
      — Вот видишь, Пол, — резко перебила Кэри, — а мисс Прайс бросила аллигаторов. Идем. — И она потащила Пола к двери.
      — Навсегда? — настаивал Пол.
      Мисс Прайс кивнула.
      — Навсегда, навсегда, — подтвердила она.
      — Или только на время Поста? — уточнил Пол.
      Мисс Прайс быстро на него взглянула. Странный это был взгляд, почти испуганный.
      — Пост закончился, — неуверенно сказала она. Но потом взгляд ее снова стал твердым. — Нет, — продолжала мисс Прайс. — Навсегда, навсегда. Если уж что-то делаешь, нельзя останавливаться на полпути.
      — Но ведь все хорошо в меру, — заметил Чарльз.
      — Только не колдовство, — возразила мисс Прайс.
      — Вы когда-то сказали: даже колдовство.
      — Да? — спросила мисс Прайс. — Я действительно так говорила?
      — Да, говорили, я хорошо помню.
      — В самом деле? — задумчиво произнесла мисс Прайс. — Ну ладно. Как бы то ни было, пора идти. Пола надо укладывать спать. Осторожно, тут ступенька.
      Пока Кэри купала Пола, Чарльз побрел в сад. Он прислонился к изгороди и уставился на Медников Холм. Так значит, она бросила колдовать. Вот что получается, когда чего-то уж очень ждешь: скука и разочарование. Он подумал о Корнуолле: о ловле макрели, о скалах, пещерах, пляжах во время отлива. Ну ничего, сказал он себе, в конце концов, мы все равно в деревне. Есть река; может, даже найдется лодка... И тут что-то зашевелилось у него под ботинком. Это крот рыл мягкую землю, собираясь выбраться на поверхность в том самом месте, куда Чарльз поставил ногу. В следующий миг Чарльз уже стоял на коленях, выдергивая пучки травы вместе с землей. Он раскапывал рыхлую землю обеими руками, по-собачьи отбрасывая в сторону, и не заметил Кэри, пока она не встала рядом.
      — Ты что делаешь?
      — Откапываю крота. — Чарльз присел на корточки. — Слушай, Кэри... — Он заглянул снизу ей в лицо и осекся. — Что случилось?
      — Идем, я хочу тебе кое-что показать, — сказала она.
      — Дай мне сначала закончить с этим!
      — Ты его уже не поймаешь. — Кэри помедлила. — Важное дело.
      — Ну что еще? — спросил Чарльз, привстав.
      — Идем, увидишь.
      Кэри повернулась и пошла к дому. Чарльз — за ней. У парадной двери он заметил:
      — Могла бы и сказать...
      Кэри резко повернулась кругом, приложив палец к губам.
      — Ш-ш-ш, — прошептала она.
      — Где мисс Прайс? — спросил Чарльз громким шепотом.
      — Ш-ш-ш, — повторила Кэри. — На кухне. Готовит макароны с сыром. Идем.
      Чарльз поднялся за нею по ступенькам.
      — Здесь, — сказала Кэри. — Где Пол спит. — И распахнула дверь.
      Это была спальня мисс Прайс. Очень чистая, очень аккуратная и очень душистая. Над камином висела большая фотография военного. На туалетном столике лежали серебряные щетки и стояло фарфоровое «деревце» для колец. Пол, непривычно чистый и круглоглазый, был уже в постели. Ему постелили на небольшой старинной кушетке с изогнутой спинкой.
      — Ну и что, все в порядке, — сказал Чарльз.
      — Что в порядке? — спросила Кэри.
      — Кровать Пола.
      — Я не его кровать имела в виду.
      Чарльз посмотрел на кровать мисс Прайс. Она была застелена белым вышитым покрывалом, а на подушке лежала черная шелковая ночная сорочка — очень волнующая ночная сорочка, отделанная атласными шариками и чем-то напоминающая чехол на чайник.
      — Вот бестолковый, — сказала Кэри. — Сама кровать.
      Чарльз пригляделся: самая обыкновенная железная кровать, как сотни других. Только в головах, там, где полагалось быть второй шишечке, правый столбик заканчивался отрезком ржавой нарезки.
      — Да-а, — протянул Чарльз и неожиданно для себя опустился на диван в ногах у Пола.
      — Думаешь, это она? — с беспокойством спросила Кэри.
      Чарльз откашлялся.
      — Да. Да, это должна быть она.
      — Таких кроватей полно. Она могла давно здесь стоять. Может, мисс Прайс купила ее тогда же, когда тетка Беатриса купила свою.
      — Да, — сказал Чарльз. Он еще не пришел в себя после такого потрясения. — Но нарезка... Я думаю, что это она. Мисс Прайс, наверное, купила ее на распродаже. — Он повернулся к Кэри. — Это же легко проверить. Достань шишечку.
      — В том-то и дело, — воскликнула Кэри, — шишечка исчезла!
      — Исчезла?
      — Да. Пока я купала Пола, мисс Прайс распаковывала вещи. Я все обыскала. Можешь сам посмотреть. Пропала.
      — Это она ее взяла, — догадался Чарльз.
      — Больше некому.
      — Эх, — сказал Чарльз, и в голосе его прозвучали печаль и разочарование.
      Пол хмуро глядел на них поверх своего аккуратно отвернутого одеяла.

      Да, они, выходит, приехали к шапочному разбору. Грех, конечно, было жаловаться на мисс Прайс. Она была внимательна и при­ветлива; она устроила для Пола замечательную постель на диване у себя в комнате; она придумала чудесные пикники в Пеппериндж-Ай, и на Ферме Лоубоди, и на Римских Развалинах; она читала ребятам на ночь и учила их играть в крокет. Но что толку во всем этом, если она бросила колдовать!
      Видно, все их волнение, все их планы оказались напрасными. Но однажды...
      В обязанности Кэри входило расставлять у кроватей вычищенные ботинки. Примерно через неделю после приезда она позабыла это сделать вечером и решила до завтрака пробраться на кухню и вынести оттуда ботинки Пола. Кэри не хотелось будить мисс Прайс, а это значило, что надо осторожно проскользнуть в комнату и тихо-тихо поставить ботинки у кушетки, на которой спал Пол.
      И тут Кэри обнаружила, что кровать мисс Прайс исчезла!
      Тончайший слой пыли и пара стеганых тапочек отмечали то место, где ей полагалось бы стоять. Больше из вещей ничего не пропало. Кушетка Пола осталась в своем углу, его одежда аккуратно лежала на стуле, но вот самого Пола нигде не было видно.
      Кэри кинулась звать Чарльза, и тот сонно приплелся за нею — посмотреть на пустую комнату. Они обсудили случившееся, хотя в него верилось с трудом.
      — Я же говорил, что это та самая кровать! — напомнил Чарльз. — Я узнал ее по ржавой нарезке.
      — Но тайком от нас! — воскликнула Кэри. — Притвориться, что бросила колдовать, а потом взять и вытворить такое — у нас за спиной.
      Одеваясь, Кэри сердилась все больше и больше. Она так яростно терла зубы щеткой, что до крови расцарапала десны. Она чуть не взорвалась, услышав стук в комнате мисс Прайс и бодрый голос Пола, спрашиваю­щего, будет ли на завтрак малина.
      Едва Кэри и Чарльз уселись за стол, как появилась мисс Прайс в сопровождении Пола. Мисс Прайс, подтянутая и аккуратная, как ни в чем не бывало направилась прямо к плите, чтобы подать овсянку, а Пол бочком пробрался на свое место. Он, правда, забыл причесаться и натянул майку задом наперед, но в целом тоже выглядел вполне обыкновенно. Когда мисс Прайс подошла к столу с кастрюлей, вид у нее был такой бодрый, словно она только что приняла холодный душ.
      — Чудесный день, — весело сказала она. — Что мы намерены делать по этому случаю?
      Лицо Кэри стало деревянным.
      — Мы об этом еще не думали, — холодно ответила она.
      — Как насчет пикника на Римских Развалинах? — отважно пред­ложила мисс Прайс.
      — По-моему, вообще не стоит устраивать пикники на Римских развалинах, — буркнула Кэри.
      Мисс Прайс удивленно на нее взглянула и повернулась к Чарльзу.
      — А ты что предлагаешь, Чарльз?
      — А что будет делать Пол? — с подозрением спросил тот.
      Мисс Прайс немного растерялась.
      — Видимо, пойдет с вами. Если только вы не собираетесь на Римские Развалины. Это далековато.
      — Я считаю, — сказал Чарльз, — надо пойти туда, куда и Пол сможет пойти.
      Мисс Прайс удивилась.
      — Ну разумеется, так будет лучше. Я просто подумала... что иногда вы с Кэри предпочитаете быть сами по себе...
      — Нет, — твердо сказала Кэри, — мы хотим, чтобы Пол был с нами. Всегда.