Гвеннан замерзла. Тело ее дрожало от холода, который пропитал ее через руки, когда она пыталась открыть гроб. Зубы стучали, хотя она пыталась справиться с этим. Ноги в ботинках застыли так, что она их не чувствовала. Она будто оледенела.

В темном доме ни звука. Но подвеска у нее на груди светилась. Каким-то образом Гвеннан удалось оторвать застывшие руки от ручек кресла; она вцепилась в них, иначе могла бы безжизненной грудой упасть на пол. С усилием Гвеннан свела руки, зажав между ними подвеску.

В доме тихо, но это не тишина смерти, конца; скорее – предчувствия, передышки перед действиями. Она начала медленно осознавать это. Руки у нее согрелись, к ним вернулась жизнь. Но одновременно стало сильнее ощущение плена. Она пленница чужой воли, должна выполнять то, что не обещала – во всяком случае, не сознательно.

Тело ее пропитывалось энергией, исходящей от куска чуждого металла, а она тем временем пыталась овладеть своим внутренним существом. Дышала она медленно и глубоко – как незнакомый ей опекун, перед тем как встать. Лихорадочное биение сердца замедлилось, тепло разливалось по всему телу. Гвеннан прислушалась.

Ничего не слышно, ни малейшего движения. В воздухе запах дыма. Окон в этой комнате не видно. Они закрыты плотными занавесами. На столе и на одном из высоких сундуков – свечи, но у нее нет сил встать и зажечь их.

Гвеннан поерзала в кресле, переложила подвеску в одну руку, а второй попыталась оттолкнуться, приподнять себя. Но тут появился свет. Она повернула голову и увидела яркий свет в той двери, за которой исчез тот, кто ее захватил (так следует понимать произошедшее).

Свет не усиливался, оставался рассеянным. Вошел он – второй Тор. Правую руку вытянул вперед. В ней шар, точно такой, как тот, что давал Гвеннан доступ в иные миры и показал место отдыха опекунов.

Теперь он был одет, в одежду Тора, и оттого еще больше походил на человека, кого она так опасалась. Но все же при внимательном взгляде на лицо видна разница. Глаза полузакрыты, скрывают то, что за ними. На лице, в улыбке ни малейшей насмешки. Очертания губ как у леди Лайл. Гвеннан глубже уселась в кресле.

– У нас мало времени, – нарушил он молчание. – Открытые двери нужно закрыть. Но только тот, кто вызвал, может отправить назад…

– Ты… – девушке пришлось смочить губы, прежде чем она смогла заговорить.

– Нет. – Он сел в кресло справа от нее, положил руки на стол, шар между ними сверкал как осколок солнца. – Вот Тор – смотри!

Она так же не могла отказаться исполнять этот приказ, как не могла встать и выйти из комнаты. В шаре знакомое завихрение. Дымка принимает очертания…

Человек лежит на койке, его плечи и руки покрыты густой зеленой смазкой – средство от ожогов. Глаза его закрыты, но он поворачивает голову, будто ищет что-то.

– Позови его! – Это приказ. И опять Гвеннан не может не повиноваться. Она склоняется вперед, будто в спину ее толкает сильная рука.

– Позови его! – Приказ звучит негромко, но она не может не подчиниться ему.

– Тор… – Вначале это имя произносится рваным шепотом. Потом оно звучит громче, как будто Гвеннан действительно стоит рядом с пострадавшим от огня и возвращает его в сознание.

Глаза его не открываются, но движения становятся менее беспокойными. Она не может сказать, где он, но похоже, что еще в городке, его еще не перевезли на вертолете в больницу.

– Тор!..

На этот раз он открывает глаза. Они тусклые, невидящие…

– Тор! – В третий и последний раз призывает его Гвеннан. Он начинает вставать, но тут картина затуманивается. Шар выкатился из ладони, прокатился по столу, хотя светиться не перестал.

– Он придет… – В голосе сидящего рядом с ней уверенность.

– Но как? – Гвеннан настолько овладела собой, что может спросить. – Он ранен… обгорел… его остановят.

Он покачал головой.

– Слово наложено… никто его не остановит. Идем… – На этот раз призыв обращен к ней, не к Тору. Он протянул ту же руку, которой сжимал шар. На шар он больше не обращал внимания.

Не раздумывая, она сжала его пальцы. Это прикосновение мгновенно вернуло ей силы. Гвеннан вспомнила, как глазами Орты видела Голос; та вызывала Силу, успокаивающую и приносящую мир. Хочет ли она такого спокойствия, такого мира? Что-то в ней сопротивлялось – она не хочет брать то, что не принадлежит ее миру. Однако она уже так далеко зашла по этой тропе…

Он поднял ее из кресла, и она обнаружила, что слабость ее покинула, что никакого страха она не испытывает. Рука об руку они прошли по дому, не к передней двери, а назад, туда, откуда она так тайно проникла в темноте.

Когда они вышли на двор, Гвеннан обнаружила, что каким-то непонятным образом глаза ее приспособились к темноте, что она видит то, чего не видела раньше. Видит… слышит… обоняет…

Существо, которое преследовало ее у стены, все еще ждет там. К нему присоединились и другие.

– Он идет, – сказал ее спутник.

– Но как он может? – осмелилась она спросить.

– Он должен, – последовал ответ. – Он призвал – и теперь должен сам ответит на призыв. У каждого действия есть следствия. Их приходится принимать – добровольно или нет.

– Кто… кто ты? – Она вынуждена признать, что он не Тор. Но чувствовала, что должна знать, кто он такой.

– Я тот, на кого выпал Долг. Мне пришлось ждать…

Уклончивый ответ, но она не смела настаивать. Она так же боится его, как многие века назад Орта боялась Руки. Она всегда догадывалась, что Тор обладает возможностями, ей недоступными. Но этот человек (если он вообще человек) еще сильнее.

Он закончил говорить, и все застыло, все затаилось в ожидании, как ждет дом за ними. Гвеннан напрягала слух, стараясь услышать хоть малейший звук. Он показал бы, что ожидание подходит к концу.

Негромкое рычание, низкое и угрожающее, нарушило тишину. Гвеннан вздрогнула. Пожатие его руки стало сильнее.

– Время…

Он прошел вперед, уверенно, будто никто не смеет его тронуть. Она пошла за ним. Она уже у выхода со двора. Он протянул другую руку, и ворота открылись перед ними, распахнулись, створки ударились о стену.

Ее ночное зрение сохранялось, но теперь она об этом пожалела. Свора та же самая, что сопровождала охотника в мире с зеленым освещением. Вот существо с головой совы, вот с руками-крыльями, человек-волк, волосатое существо… и другие. Такое собрание зла и Тьмы, какое она никогда не видела, даже в худших своих кошмарах.

Но тот, кого она освободила, уверенно прошел вперед. Создания из другого мира расступились, образовали проход. По нему опекун повел Гвеннан.

Спокойствие, которое она ощутила при первом же его прикосновении, сохранялось. Она скорее чувствовала, чем видела, что существа потянулись за ними. Но они не угрожают. И молчат.

Они вдвоем прошли через густой сад. Гвеннан неожиданно догадалась, куда они идут, – к камням! Их целью могут быть только камни! Где началось ее приключение, там же оно и завершится. Не одно колесо завершило свой оборот.

Им не нужно перелезать через стену. Они вышли из рощи и пошли по тропе, на которой не было ни следа, а за спиной их слышался шорох шагов, ощущалось зловоние, которое сопровождает порождения Тьмы.

Камни ожили. С их вершин срывались языки огня. Гвеннан уже однажды это видела. Именно к этим маякам ее ведут. Темнота ночи рассеивалась, все посерело, приближался рассвет.

И в этой серости ясно стали видны знаки на камнях. Гвеннан почувствовала, что если бы захотела, смогла их прочесть, что теперь для нее здесь нет тайн. Но она не пыталась это сделать. В воздухе повисло напряженное ожидание, а она сама слишком возбуждена. Должно что-то произойти, что-то такое, что относится не к ее миру. Она отшатывалась от этого предстоящего и в то же время приветствовала его, понимала, что должна его принять.

Подойдя к основаниям камней, они повернулись и посмотрели на дорогу. Между ними и дорогой покрытое снегом поле, ослепительно белый ковер, сама его чистота заставляла его светиться. Снова звуки, низкое ворчание, вой, кашель, хриплый и грязный. Те, что сопровождали их к насыпи, разделились на две группы и тоже смотрели в сторону дороги.

Гвеннан поежилась при виде этих монстров, которые сидели или стояли, переступали с ноги на ногу – ждали. Тут собрались существа, какие и не могли представить себе люди, напрягая самое темное воображения, вызывая своих личных дьяволов и чудовищ. Хуже всего те, которые напоминают людей: видно, во что может превратиться опустившийся человек.

Движение на дороге заставило чудовища проползти вперед. Человек-волк поскакал к стене, подняв узкую голову и разведя челюсти, будто собирался завыть. Но не произнес ни звука. Может, его вой слишком высок для человеческого уха.

Человек, идущий по дороге, шатался из стороны в сторону, спотыкался, но не падал, хотя голова его повисла, подбородком он касался груди и не смотрел, куда идет; казалось, его влечет какая-то невидимая сила. Перебираясь через стену, он упал и несколько мгновений барахтался в снегу, но потом снова неуверенно встал.

Тор – идет в ответ на ее призыв. Гвеннан не понимала, как он мог уйти от тех, кто за ним присматривал. Шел он неуверенно; ясно, что он болен и слаб, вероятно, испытывает боль, но идет. Рядом с ним пошел человек-волк в позе собаки, ожидающей приказа. Но Тор не поднимал голову и не смотрел на это существо. Он продолжал идти к камням.

Существа расступились, как у ворот перед Гвеннан и опекуном, оставив свободное пространство у основания насыпи. Здесь Тор остановился и стоял, пошатываясь, руки его безжизненно свисали, ожоги ясно видны были под мазью. Наконец он поднял голову, его глаза, мертвенные глаза, устремились на двоих наверху.

Губы его раздвинулись, он зарычал, как могло бы зарычать стоявшее рядом с ним существо. К нему возвращалась жизнь. Огонь, не тот, что сжег его плоть, внутренний огонь разгорался в нем.

– Я пришел… – голос его звучал не слабо, не напряженно, даже не болезненно. В нем слышался вызов.

– Ты пришел… – ответил спутник Гвеннан.

– Во мне древняя кровь… – теперь в голосе его звучали гордость и сила. Он больше не шатался, спина его распрямилась. Ожоги его были ужасны, но в этот момент казалось, что они просто одежда, которую можно снять и выбросить.

– В тебе древняя кровь… – опять спокойное подтверждение.

– Приказываю… – Тор поднял руку. Существа, собравшиеся вокруг, ответили гортанным ворчанием. Их красные, как угли, глаза, устремились на двоих вверху. Они ждали только жеста или слова, чтобы наброситься, уничтожить.

– Я приказываю… – Рука, которая держала руку Гвеннан, от которой в нее вливалось ощущение силы, разжалась. Ее спутник прошел между двумя меньшими камнями, начал спускаться.

Девушка хотела крикнуть, остановить его, но знала, что это бесполезно. Они должны решить между собой, эти двое, так похожие, что их можно было принять друг за друга, если бы не ожоги Тора.

Тор не отрывал взгляда от того, кто подходил к нему. Звери голодно зашевелились. Но тот, кто сдерживал их, по-прежнему побеждал.

Опекун спустился к основанию насыпи, прошел между двумя чудовищами и остановился на расстоянии вытянутой руки от Тора.

– Ты не можешь взять… – сказал Тор. В нем больше не было никакой насмешливости. Гнев горел в его взгляде; глаза его сверкали, как глаза ждущих чудовищ.

– Я не могу взять… – согласился опекун. – Но ты можешь дать.

Лицо Тора исказилось в гримасе; должно быть, от этого порвалась корка его ожогов. Он высоко поднял сжатые кулаки, как будто хотел нанести смертельный удар стоявшему перед ним человеку.

– Нет! – закричал он, будто испытывал сильнейшие муки. – Нет! На этот раз все будет мое!

Опекун продолжал молча ждать. Гвеннан, не сознавая этого, придвинулась ближе.

– Ты не можешь использовать против меня Силу! – воскликнул Тор.

– Я не стану использовать ее. Выбор за тобой – и всегда был.

Руки Тора упали, кулаки разжались. На него, как плащ на плечи, опустилась усталость. Но глаза по-прежнему сверкали.

– Ты не можешь связать меня…

– Только кровь может сделать это. Поэтому ты и не хотел видеть меня, разве не так? Кровь сильна, она связывает…

Тор испустил нечленораздельный крик.

– Уйти? Я не уйду! Я свободен!

– Разве? – Одно слово, но Гвеннан видела, как задрожал Тор.

– Я свободен… – Теперь слова слышались неясно, потому что Тор руками закрыл лицо. – Я… не… уйду… я…

– Ты хозяин этих, – опекун указал на чудовищ, сидевших кругом. – Разве этого хочет подлинная кровь? Ты хотел прийти к Силе путями Тьмы?

– Есть другие наши воплощения… мы свободны…

– Свободен? Нет, ты теснее связан цепями, чем любой другой человек. Цепи на тебе не снаружи, а внутри. Как служила Сила таким, кто брал ее твоим способом? Вспомни… подумай… как она им служила?

Тор стоял, по-прежнему закрывая лицо руками.

– Ты не сможешь…

– Если бы колесо не завершило оборот, возможно, и не смог бы. Посмотри на меня! – Теперь голос звучал резко, в нем слышался приказ, не подчиниться которому Тор не смог.

Он опустил руки и посмотрел в глаза противнику.

В лице его Гвеннан увидела то, чего никогда не видела раньше, – боль, не телесную боль, дух Тора поддавался, смягчался, ломался.

– Если бы не ты… – негромко произнес Тор. – Не ты и не время…

– Да, если бы не мы оба… и звезды, которые сделали свой выбор. Но ты тоже еще можешь выбрать…

Тор сделал легкий жест.

– Какой у меня выбор? Ты уже пометил меня. Если бы я сумел удержать тебя… Сарис – она победила. Она призвала эту полукровку… – Впервые он взглянул на Гвеннан. – Против вас двоих у меня не было шанса. Пусть будет по-твоему…

Опекун покачал головой.

– Не по-моему, нет. Желание должно быть твое. Нет ни поражения, ни победы. Но то, что разорвано, должно быть соединено, то, что пошло по неверной тропе, должно повернуть на верную.

– А тьма, которая приближается, разве она ничего не значит? – спросил Тор. – Снова тьма, падение, потом подъем и опять падение. Неужели это будет продолжаться вечно?

– Нет ничего вечного. И тьма никогда не бывает полной. Ты это хорошо знаешь. В одиночку ты ничего не добьешься. Нужно единство многих, и никто не может считаться главным создателем образца.

Тор медленно покачал головой. Он не смотрел на чудовищ, скорее на заснеженный мир вокруг. Потом поднял правую руку и указал на лес. Чудовища зашевелились, послышалось рычание, скрежет, кашель, крики, как будто они обсуждали полученный приказ. Потом повернулись и пошли, размахивая крыльями, топая ногами и копытами. Небо потемнело от туч, и Гвеннан услышала первый раскат грома.

Чудовища достигли края леса. Тор резко опустил руку, будто пробивал невидимую преграду. Вспыхнула ослепительная молния. Гвеннан замигала. Существа исчезли. Она видела цепочку следов – потом ничего, белизна без единого следа. Ушли в другой мир.

Тор сморщился и пошатнулся.

– Дело сделано, давай заканчивать. Я устал…

– Еще нет. Для тебя это не конец. Только начало, конца у которого не будет…

– Конец того, кто сейчас я. Кто знает, что ждет впереди. Я есть я, все люди держатся за это – даже ты.

– Даже я, – кивнул опекун. – Но все же повторю: конца нет. Иди, и увидишь… – Он протянул вперед обе руки ладонями вверх.

Тор перевел взгляд с лица незнакомца на эти протянутые руки, потом снова посмотрел в лицо. Медленно, очень медленно он тоже поднял руки, на одной отчетливо были видны ожоги. Тор двинулся вперед. Гвеннан видела, как он сжал губы: он шел туда, откуда не будет возврата.

– Иду, – тяжело сказал он и положил руки на ладони ждущего.

Они постояли так, казалось, целую вечность. Тор упал, и опекун не сделал попытки поддержать или поднять его. Тело свернулось на снегу, голова легла на руки. На лице, несмотря на ожоги, выражение мира – такое же, как на лице леди Лайл в гробу обновления.

– Он?.. – она спустилась с насыпи и теперь стояла рядом с опекуном.

– Мертв? Нет… Посмотри на меня.

Она посмотрела, поднесла руку ко рту и попятилась. Потом перевела взгляд на лежащее тело, потом снова на стоящего перед ней под быстро светлеющим небом человека.

– Ты…

– Я теперь целостен. Колесо повернулось. Обе мои части соединились: та, что обладала честолюбием, пыталась овладеть Силой, и та, что обладала мудростью. Он назвал себя полукровкой. Но правильнее было бы назвать полуцелым, хотя он этого и не знал. Мы все не избежали безумия в День Конца Мира. Некоторые были затронуты по-другому. Я тоже…

– Ты, Рука… Тор… и…

– И еще другие, множество других, и в них всегда чего-то недоставало. Теперь я полностью восстановлен.

– Тор…

Он рассмеялся, в голосе его звучало веселье, какого она раньше не слышала. Он широко развел руки, будто хотел обнять весь мир, сделать его своим. Действительно, в нем чувствовалась цельность и полнота, которую она не смогла бы описать, но знала, что мало таких существ знал мир со дня гибели Орты.

– Так меня будут звать в этом времени.

– А он… – Она взглянула на обгоревшее искалеченное тело и вскрикнула. Оно сморщилось, съежилось, почернело. Ни следа разложения, просто распад в пепел, будто дерево, охваченное всепожирающим огнем.

– Это изношенное платье мне больше не нужно, – сказал ей Тор. – Двое стали одним, как и было обещано, и звездное колесо повернулось. Так бывало и раньше, но на этот раз мы справимся лучше…

– Мы?

– Кровь нашла себе дорогу в мире, – сказал он. – И древняя кровь всегда сказывается. Родич узнает родича, как бы далеко дни рождения ни разводили их. Теперь ты это знаешь. Раскрой сердце, давай руку – и ты увидишь!

Он протянул ей руку, она взяла ее, на этот раз от всего сердца, чувствуя, как что-то теплое и сильное связывает их.

1-й дом: Стрелец восходит. Стрелец дает высоту – высокий рост и хорошее телосложение. Юпитер в соединении дает добавочный рост; Солнце тоже высоко. Возможны рыжие волосы.

Нептун в первом доме Стрельца придает ей мистические аспекты и склонность к фантазии. Она постоянно мечтает и часто испытывает отчужденность. Нептун делает ее сиротой, и так как он правит также в окружении четвертого дома, подчеркивает у нее отсутствие подлинного дома и принадлежности.

Юпитер, правящий в первом доме в соединении, придает ей склонность к философским рассуждениям и желание подлинной справедливости, стремление исправить несовершенства, выполнять те же задачи, что и в прошлых существованиях. Юпитер правит снами, поэтому во снах открывается ее подлинная сущность и назначение.

12-й дом. В этом доме Скорпион владеет подсознанием, тайными врагами, интуицией, скрытной стороной жизни и дверями в прошлые существования. Юпитер в двенадцатом доме в соединении действует как ангел-хранитель. Юпитер открывает, что она перенесла из прошлого существования в нынешнее задачу; эта задача теперь должна быть выполнена под охраной и защитой от недругов, которые дает Юпитер. Скорпион правит в этом доме, а Солнце показывает, что она встретит человека, к которому ее влечет, но которому она не доверяет. Скорпион дает ключ к подлинной сущности этого человека. Он сопровождает ее из прошлых жизней как тайный враг. Но он ей не открыт, потому что двенадцатый дом скрыт от сознательного восприятия. Она должна опасаться его.

Юпитер, уходящий из двенадцатого дома, заставляет ее вести замкнутую жизнь.

8-й дом: Рак – физический знак, Луна, правящая им, тоже в восьмом доме. В то время как Козерог во втором доме руководит финансовым состоянием и показывает недостаток денег, восьмой дом имеет отношение к наследству и наследованию. Луна воздействует положительно и дарует ей наследство. Луна дарит ей физические способности, которые усиливаются оттого, что Луна составляет часть большой триады. Это указывает, что она, (та, чей гороскоп рассматривается) переживет кризис в своей жизни и естественную смерть. Юпитер и Луна помогают ей пройти через испытание кармой.

Большая триада – это элемент воды от Луны в Раке к Плутону в Скорпионе и оттуда к Меркурию в Рыбах. Большая триада – это способности, таланты, одаренность, принесенные из другой жизни в эту.

Плутон здесь дает ей друга, который будет ей очень полезен. Плутон удачно расположен в собственном знаке Скорпиона и управляет трансмутациями или метаморфозами, всеми ее жизненными силами и тем, что мы называем смертью, он представляет жизнь, опыт и миссию.

Третья часть большой триады – Меркурий в Рыбах в четвертом доме. Меркурий означает коммуникацию, Рыбы – иные миры, вместе это означает способность общаться и расширять свои физические возможности. Меркурий управляет путешествиями, он в Рыбах как части триады означает, что она будет путешествовать во времени и пространстве.

3-й дом: здесь Водолей с Солнцем и Уран. Водолей с Ураном в тесном соединении – это означает, что она соображает быстро, ей свойственны озарения, видения из прошлого и будущего. Уран правит ее будущим.

Третий дом – это разум и путешествия, Уран дает ей неожиданные и необычные путешествия.

Уран правит молниями.

Одна из самых значительных конфигураций гороскопа – это Y, или Рука Судьбы. На схеме гигантский Y между тремя планетами. Это редкое сочетание и означает, что данная личность переживет события, которые полностью изменят ее жизнь. В данном гороскопе Рука Судьбы указывает на двенадцатый дом кармы – дом тайн, двери в другие измерения, ключ к другим жизням.

Проходящие планеты в определенных пунктах своих орбит усиливают это сочетание.

Луна, как часть Y, находится в 13 градусах от Рака, точно на градусе звезды Сириус.

Примечания

1

Письмо на древнеирландском языке, состоящее из прямых черт. Огамическое письмо употреблялось на Британских островах в 3–4 веках. – Прим. перев.