4. Ad astra

Дард лежал на спине, глядя вверх, в непонятное серое пространство. Но тут над ним появилось розоватое пятно, и он сосредоточился на нем. Проявились глаза, нос, открывающийся и закрывающийся рот.

— Как дела, приятель?

Дард обдумал вопрос. Он лежал лицом вниз в снегу, к нему ползли миротворцы, а Десси… Десси! Дард попытался сесть, и лицо и фигура над ним двинулись.

— С маленькой девочкой все в порядке. С вами обоими все нормально. Вы ведь дети Нордиса? Дард кивнул.

— А где это? — медленно сформулировал он вопрос. Лицо над ним сморщилось & смехе.

— Ну, по крайней мере вариант древнего «где я?» Ты в Ущелье, парень. Мы заметили тебя, когда ты перебирался через реку, а коптер шел за тобой. Ты умудрился задержать их настолько, что мы сумели пустить туман. И взяли вас. А еще коптер и разные припасы, так что вступительную плату ты уплатил более чем сполна, даже если бы и не был родственником Ларса Нордиса.

— А как вы узнали, кто мы? — спросил Дард. Карие глаза подмигнули.

— У нас есть свои способы узнавать нужное. Это безболезненный процесс. Пока ты спал.

— Я говорил во сне? Но я не говорю.

— Может, в обычных обстоятельствах и не говоришь. Но тобой занялся наш врач, и ты заговорил. Ты много перенес, парень Дард приподнялся на локтях, а собеседник поддержал его. Теперь Дард видел, что лежит на узкой койке в комнате, которая кажется частью пещеры, потому что три ее стены представляют собой сплошную скалу, а четвертая — гладкая серая поверхность, и в ней дверь. Окон нет, и мягкий свет испускают две трубки в каменном потолке. Посетитель сидит на складном стуле, другой мебели в комнате, похожей на камеру, нет.

Но он укрыт одеялом, таких он не видел уже несколько лет, тело его вымыто и одето в чистый цельный комбинезон. Дард ласково погладил одеяло.

— Где это — и что это? — расширил он свой первый вопрос.

— Это Ущелье — насколько нам известно, последняя крепость свободных людей. — Посетитель встал и потянулся. Это был высокий мужчина с тонкой талией, со смуглой коричневой кожей, на которой резким контрастом выделялись белоснежные ровные зубы и фарфорово-яркие белки глаз. Его курчавые черные волосы были коротко подстрижены, а бородка едва заметна. — Это врата к Ad astra… — Он помолчал, словно ожидая, какой эффект на Дарда произведут его последние слова.

— Ad astra, — повторил Дард. — Ларе как-то говорил об этом.

— Ad astra означает «к звездам». И это место старта. Дард нахмурился. К звездам! Не межпланетный перелет.., галактический! Но это невозможно!

— Я думал. Марс и Венера… — начал он с сомнением.

— Кто говорит о Марсе и Венере, парень? Конечно, жизнь на них невозможна. Потребуются все ресурсы Терры, чтобы основать колонии на одной из этих планет. Уж мне ли этого не знать? Нет, полет не межпланетный — межзвездный. Полетим выбирать себе планету, о которой земные ползуны и не мечтают. Вот что мы собираемся сделать! Ad astra!

Галактический перелет! Его первая дикая догадка оказалась правильной.

— У нас здесь звездный корабль! — Дард поневоле почувствовал сильное волнение. В старину, до Пожара и чистки, люди высаживались на Марсе и Венере и обнаружили, что условия на обеих планетах не годятся для человека; жизнь там можно поддерживать только ценой огромных затрат, а Терра не способна на это. И, конечно. Мир запретил все космические полеты как часть , Программы научных эксперименте». Но звездный корабль — разорвать узы Солнечной системы и лететь к другим звездам, к другим планетам… Похоже на волшебный сон, но он не сомневается в искренности человека, который рассказал об этом.

— Но какое отношение к этому имел Ларе? — вслух удивился Дард. Специальность Ларса — химия, а не астрономия и не небесная механика. Дард сомневался, чтобы его брат сумел отличить одно созвездие от другого.

— Он играл очень важную роль. Мы как раз ждем твоего сообщения о его последних результатах.

— Но я думал, вы все у меня узнали, пока я был без сознания.

— Да, узнали, что ты лично делал в последние несколько дней. Но ведь ты несешь сообщение Ларса, верно? — Впервые беспечность покинула темнокожего человека.

Дард пригладил одеяло, нервно потянул его пальцами.

— Не знаю… Надеюсь…

Посетитель провел руками по курчавым волосам.

— Давай пригласим Таса. Он все равно ждет, когда ты придешь в себя. — Он пересек комнату и нажал кнопку в стене.

— Кстати, — сказал он через плечо, — я забыл представиться. Меня зовут Симба Кимбер, пилот-астрогатор Симба Кимбер, — повторил он. Ясно, что это звание имело для него большое значение. — А Тас — это наш главный специалист, наш первый ученый Тас Кордов, из биологической секции. Наша организация здесь состоит из уцелевших свободных ученых множества групп, а также просто из людей, которым не нравится Мир. А, входи, Тас.

Вошел человек, низкорослый, почти такой же в ширину, как и в высоту. Но плечи и столбообразные ноги и руки были не из жира, а из крепких мышц. На нем поблекший мундир свободного ученого, на груди пламенеющий меч — знак первого ранга. Раскосые глаза и широкие скулы монгольских очертаний. Дард решил, что этот человек не уроженец мест, в которых сейчас живет.

— Ну, итак, ты проснулся? — Он улыбнулся Дарду. — Мы все ждем, когда ты откроешь глаза — и рот, молодой человек. Какое сообщение ты принес нам от Ларса Нордиса?

Дард больше не мог скрывать правду.

— Не знаю, имеет ли это значение. В ту ночь, когда нас захватила облава, Ларе закончил свою работу…

— Отлично! — Тас Кордов на самом деле захлопал в ладоши.

— Но когда мы пытались уйти, он не захватил с собой никаких бумаг…

Лицо Кордова оживилось, он словно силой готов был извлекать сведения из Дарда.

— Но ведь он передал с тобой сообщение? Какое-то сообщение должно быть!

— Только одно. И я не знаю, насколько оно важно. Мне нужна бумага, иначе я не смогу написать и объяснить.

— И это все? — Кордов достал из кармана брюк блокнот, раскрыл на чистой странице и протянул Дарду вместе с ручкой, пишущей без чернил. Вооружившись этими инструментами, Дард начал объяснения, которым, возможно, никто не поверит.

— Вот в чем дело. Ларе знал, что я представляю себе слова как рисунки. Когда я слышу стихотворение, я представляю себе рисунок… — Он помолчал, стараясь по их выражению догадаться, поняли ли они. Ему самому собственные слова казались лишенными смысла.

Кордов пальцами оттянул нижнюю губу и отпустил; она негромко шлепнула.

— Гммм.., семантика — не моя область. Но мне кажется, я понимаю смысл. Покажи!

Чувствуя себя глупо, Дард повторил стишок Десси, одновременно рисуя на листке блокнота:

— Исси, Осей, Икси, Энн; Фулсон, Фолсон, Орсон, Кенн.

Он подчеркивал, проводил линии, обводил, как в тот вечер на ферме, и снова на листочке появился рисунок, который Десси назвала «пинающимися ногами».

— Ларе увидел, что я это делаю. Он пришел в сильное возбуждение. И дал мне еще две строчки, которые для меня образовали другой рисунок. Однако он настоял, чтобы я совместил эти два рисунка.

— А что это за строчки? — спросил Тас. Дард повторял вслух, в то же время рисуя:

— Семь, четыре, девять, пять, Двадцать, сорок, пять опять.

Он тщательно проводил линии, написал цифры и протянул получившееся Кордову. Для него это не имело никакого смысла. Если и для первого ученого тоже, значит никакой драгоценной тайны Ларса Нордиса вообще нет. Тас продолжал сосредоточенно смотреть на листок, и Дард утратил последние остатки надежды.

— Изобретательно, — сказал Кимбер, глядя через плечо первого ученого. — Вероятно, шифр.

— Да. — Тас направился к двери. — Мне нужно изучить это. И сравнить с другими данными. Я должен… С этими словами он исчез. Дард вздохнул.

— Вероятно, это вообще ничего не значит, — устало сказал он. — А что должно быть?

— Формула «холодного сна», — ответил Кимбер.

— Холодного сна?

— Мы будем спать во время полета, иначе корабль прилетит к цели с прахом давно умершего экипажа. Даже со всеми усовершенствованиями, с новым двигателем наш малыш проведет в пути больше времени, чем продолжительность человеческой жизни, даже несколько жизней! — Говоря, Кимбер расхаживал взад и вперед, поворачиваясь в углах комнаты. — В сущности у нас не было никаких шансов, мы уже думали о высадке на Марсе, но тут кто-то их наших обнаружил, что жив Ларе Нордис. До чистки он опубликовал работу относительно системы кровообращения летучих мышей; он изучал, как падает температура их тела во время зимней спячки. Не спрашивай меня о подробностях, я всего лишь пилот-астрогатор, а не Большой Мозг! Но он вышел на что-то, что, по мнению Кордова, можно осуществить: заморозить тело человека, и он останется жив и будет спать неопределенно долгое время. Мы связались с Ларсом, и с тех пор он сообщал нам все свои результаты.

— Но почему? — Почему, если Ларе так тесно сотрудничал с этой группой, он не присоединился к ней? Почему они жили на ферме, умирали с голоду, испытывали постоянный страх перед облавами?

— Почему он не пришел сюда? — Кимбер словно прочел мысли Дарда. — Он говорил, что не уверен, что выдержит ли путешествие. Ведь он был калека. Не хотел уходить до самого последнего момента, когда будет уже не столь важно, если его заметят или выследят. Он считал, что за ним постоянно наблюдает какой-то недруг и что в тот момент, как он или кто-то из вас сделает что-то необычное, сразу появятся миротворцы. Может, еще до того, как он получит ответ на наш вопрос. Поэтому вам и пришлось жить в опасности.

— Да, в опасности, — согласился Дард. В словах Кимбера есть логика. Если Фолли шпионил за ними — а он следил, иначе не появился бы в амбаре, — он бы сразу что-то заподозрил, если бы кто-нибудь из них не появился бы рядом с домом, как обычно. Ларе не смог бы проделать такое путешествие, какое совершили они. Да, он понимает, почему брат ждал, пока для него не стало уже слишком поздно.

— Но есть кое-что еще. — Кимбер снова сел на стул, оперся локтями о колени, положил подбородок на руки. — Что ты знаешь о храме Голоса?

Дард, все еще размышлявший над проблемой холодного сна, удивился. К чему Кимберу знать о самом сердце местной организации Мира?

«Голос» — это гигантский компьютер, в который представители Мира непрерывно вводят данные; компьютер перерабатывает их и отдает распоряжения, которые помогают держать в узде тысячи людей. Дард знал, что такое «Голос», слышал рассказы о нем. Но сомневался, чтобы кто-нибудь из ученых или их помощников осмелился сейчас приблизиться к храму.

— Это центр Мира, — начал он, но пилот сразу прервал его.

— Я хочу сказать: можешь ли ты описать это место? Дард застыл. Он надеялся, что его страх не проявился очень открыто. Откуда они знают, что он был в храме? Узнали с помощью своих загадочных приспособлений во время его сна?

— Ты там был — два года назад, — безжалостно продолжал Кимбер.

— Да, был. Катя заболела. Можно было пригласить врача, если я покажу «карточку доверия». Я совершил семидневное паломничество, но когда предстал перед Кругом и передал свое прошение, мне задавали слишком много вопросов. И карточку так и не дали.

Кимбер кивнул.

— Не беспокойся, парень. Я не считаю, что ты подослан Миром. Если бы ты был подослан, мы» бы уже знали. Но мне очень нужно знать о храме Голоса. Расскажи все, что сможешь вспомнить, малейшую подробность.

Дард начал описывать. И снова обнаружил, что у него необыкновенно четкая память. Он вспомнил число ступенек, ведущих во внутренний двор, вспомнил все, что говорил «венценосец» в своей проповеди на седьмой день. Закончив, он заметил, что Кимбер смотрит на него со смесью удивления и восхищения.

— Боже, парень, как ты это все запомнил? И за одно короткое посещение?

Дард засмеялся чуть дрожа.

— И что еще хуже, я ничего не могу забыть. Могу рассказать все подробности любого дня, который прожил после чистки. А вот все, что до этого, — он поднес руку к голове, — почему-то не вспоминается отчетливо.

— Многие из нас скорее не хотели бы вспоминать то, что произошло после этого. Фанатики захватили контроль, Ренци взял власть на всей планете, и все стало рушиться. Мы создали это убежище, чтобы спастись. Но относительно остальной части человечества мы ничего не можем сделать, нас всего горстка объявленных вне закона и живущих в глуши. И за голову каждого в Ущелье обещана большая награда. Весь мир хочет уничтожить нас. Но мы собираемся уйти. Поэтому нам и нужна помощь Голоса.

— Голоса?

Кимбер не принял возражение Дарда.

— Ты ведь знаешь, что такое Голос? Компьютер, механический мозг, так это называли раньше. В него вводят данные, он перебирает числа и выдает решение любой проблемы, которая потребовала бы месяцы и годы человеческой жизни. Мы не в состоянии сами рассчитать курс к ближайшей подходящей звезде, похожей на Солнце, и с планетами. У нас есть данные, есть собственные расчеты, но все это должно пройти через Голос!

Дард смотрел на этого сумасшедшего. Никто, кроме миротворцев, имеющих высший статус «венценосцев», не осмеливается входить во внутреннее помещение, где располагается Голос. Дард не мог даже предположить, как Кимбер собирается туда пробраться и запустить машину.

Кимбер больше ничего не рассказал, а Дард не стал спрашивать. Вообще он совершенно забыл об этом разговоре в последующие часы, когда его провели по необыкновенной крепости, вырубленной в скале и служившей последним оплотом свободных ученых. По узким коридорам его водил Кимбер, он же рассказывал, показывал гидропонные оранжереи, необычные лаборатории, а однажды — издали — и сам звездный корабль.

— Не очень большой, правда? — заметил пилот, глядя на длинную серебряную стрелу. — Но это лучшее, что мы смогли сделать. В основе его экспериментальная модель, создававшаяся для полета к внешним планетам перед самой чисткой. В первые дни волнений ее сумели переправить сюда, вернее, самые важные части, и с тех пор мы строим этот корабль.

Да, корабль невелик. Дард откровенно не понимал, как в нем поместятся все многочисленные обитатели Ущелья, пусть даже в замороженном состоянии. Но вслух он об этом не говорил. Напротив, сказал:

— Не понимаю, как вы могли так долго скрываться. Кимбер недобро усмехнулся.

— У нас есть свои возможности. Что ты об этом думаешь? — Он достал руку из кармана брюк. На темной ладони лежал плоский брусок блестящего металла.

— Это, мой мальчик, золото! В последние столетия его стало очень мало, правительства припрятали запасы и никому их не показывали. Но своего волшебства оно не утратило. В этих горах мы нашли много металлов. Золото для наших целей бесполезно, но там оно по-прежнему имеет ценность. — И он указал на вершину, охраняющую вход в Ущелье. — У нас есть посредники, и в нужном месте мы находим помощь. И все это замаскировано. Если пролетишь над горами в вертолете, увидишь только то, что захотят показать наши техники. Не спрашивай меня, как они это делают. Мне это самому непонятно. — Он пожал плечами. — Я всего лишь пилот, ожидающий работы.

— Но если вы можете скрываться, к чему «Ad astra»? Кимбер пальцем потер подбородок.

— По нескольким причинам. Мир теперь крепко держит власть, и миротворцы стараются уничтожить последние очаги сопротивления. Мы получаем постоянные предупреждения от своих посредников и подкупленных людей. Отряды, проводящие облавы, объединяются, готовится большой рейд. Мы здесь в сомнительной безопасности, как кролик в яме, на краю которой принюхиваются собаки. У нас нет других возможностей, кроме корабля и того будущего, что нас ждет на другой планете. Луи Скорт — это наш врач, он интересуется историей — дает Миру еще от пятидесяти до ста лет правления. А Ущелье столько не продержится. Поэтому мы испробуем один шанс из миллиона. Мы можем не найти планету земного типа, можем даже не пережить пути. Ну, и ты сам можешь перечислить еще множество «если», «и» и «но».

Дард продолжал смотреть на корабль. Да, тысячи шансов на неудачу и один или два — на успех. Но какое приключение! И быть свободным, вырваться из мрачной трясины, от которой цепенеет мозг и которая доводит людей до сумасшествия из-за страха. Быть свободным среди звезд!

Он услышал негромкий смех Кимбера.

— Тебя тоже это захватило, парень? Ну, скрести пальцы. Если рецепт твоего брата сработает, если Голос даст нам нужный курс, если новое горючее, созданное Тангом, поднимет корабль, что ж, мы улетим!

Кимбер казался таким уверенным, что Дард решился задать беспокоивший его вопрос.

— Корабль кажется небольшим. Как в нем поместятся все? Впервые пилот не посмотрел ему в глаза. Он свирепо пнул неповинный стол.

— Мы можем поместить в корабль гораздо больше людей, чем ты поверишь, если процесс заморожения удастся.

— Но не всех, — настаивал Дард; его подгоняло желание все узнать.

— Не всех, — неохотно согласился Кимбер.

Дард моргал, между его глазами и стройным серебряным кораблем словно появилась какая-то завеса. Больше он не будет расспрашивать. Нет необходимости, да он и не хочет услышать прямой ответ. Вместо этого он резко сменил тему.

— Когда вы собираетесь отправиться к Голосу?

— Как только скажет Тас…

— Что должен сказать Тас? — послышался голос сзади. — Что ему удалось разобраться в этом наборе слов и «пинающихся ногах», в этой фантастической головоломке, которую задал нам молодой человек? Если ты этого ждешь, больше не жди, Сим. Загадка разгадана, и теперь, благодаря нашим вестникам, — большая рука Кордова легла на плечо Дарда, — мы можем подниматься в небо. Теперь мы ждем только завершения твоей части операции.

— Отлично. — Кимбер начал поворачиваться, когда Дард схватил его за руку.

— Послушай. Ты ведь никогда не был в храме Голоса.

— Конечно, нет, — вмешался Тас. — Он еще не сошел с ума. Разве кто-нибудь сунет добровольно руку в атомный котел?

— Но я там был! Может, я не смогу сделать расчеты, но провести и вывести смогу. И я достаточно знаю о правилах, чтобы…

Кимбер раскрыл рот, явно собираясь отказать, но опять первый ученый опередил его.

— Это имеет смысл, Сим. Если молодой Нордис там действительно был, это больше опыта, чем у всех остальных. А если вы переоденетесь, риск станет меньше.

Пилот нахмурился, и Дард приготовился услышать отказ. Но наконец Кимбер неохотно кивнул. Тас подтолкнул Дарда ему вслед.

— Иди с ним. И позаботься, чтобы он вернулся целым. Мы многое можем, но он у нас единственный космический пилот, единственный астрогатор, имеющий опыт.

Дард пошел вслед за Кимбером по длинному коридору, сквозь лабиринт помещений Ущелья, к лестнице, грубо вырубленной в камне. Ступеньки кончались в большой комнате, в которой стоял коптер с символами корпуса миротворцев.

— Узнаешь? Тот, с которым ты играл в прятки в долине. Теперь переодевайся и побыстрее!

Он достал из вертолета одежду и протянул Дарду. Юноша надел черно-белый мундир миротворца и застегнул пояс со станнером. Костюм великоват, но в вечерней полутьме сойдет. Навестить Голос они могут только ночью, если хотят иметь хоть один шанс.

Дард сел в коптер рядом с пилотом. Над головой откинули крышку, показались звезды. Дард ухватился за край сиденья, а Кимбер сел за приборы управления. Машина медленно по спирали начала подниматься в небо.

5. Ночь и Голос

Дард рассматривал местность, над которой летел коптер. Потребовалось всего несколько минут, чтобы преодолеть мили, которые с таким трудом преодолевали Дард с Десси. Юноша был уверен, что видит оставленные ими в снегу следы.

Машина пролетела над вершинами, скрывающими пещеру. И тут впервые за эти напряженные часы Дард вспомнил о Саче. Именно по этому склону посыльный увел от них преследователей.

— Известно ли что-нибудь о Саче? — Он с тревогой задал вопрос о маленьком жилистом человеке.

Но Кимбер ответил не сразу. А когда ответил, Дард почувствовал сдержанность в его тоне.

— Пока никаких новостей. Он не связался ни с одним контактом. Но ты напомнил мне…

Под управлением пилота коптер повернул направо и начал удаляться от тропы, по которой Дард поднимался в горы. Юноша был рад, что им не придется пролетать над обгоревшими остатками фермы.

Напротив, через короткое время они оказались над другой фермой, в гораздо более хорошем состоянии, чем та, в которой жили Нордисы. В сущности дом выглядел процветающим, словно здесь живет лендсмен, благословленный Миром, и Дард удивился выбору Кимбера. Только человек, пользующийся поддержкой новой власти, посмеет жить в таком доме. Из трубы поднимался толстый столб дыма, говоря о неограниченном тепле и пище, — о таких условиях. — которыми не могут похвастать и самые верные последователи Мира.

Но Кимбер без колебаний посадил вертолет на площадке утрамбованного снега недалеко от дома. И не пытался выйти из машины.

Раскрылась дверь дома, показался человек в теплом домотканом костюме, пользующемся «одобрением» Мира, еще один Фолли; судя по внешности. Он пересек двор. На какое-то мгновение Дард усомнился в лояльности сидящего рядом пилота. Еще тревожнее ему стало, когда лендсмен приблизил свое круглое полное лицо к окну вертолета.

Бледно-голубые глаза на обветренном лице оглядели их обоих, и Дард успел заметить, как они чуть расширились, когда перешли с лица Кимбера на его мундир. Лендсмен повернулся и отогнал подбежавшую собаку, которая ворчала и скалила зубы.

— Время? — спросил лендсмен.

— Время, — ответил Кимбер. — Если можешь, перебирайся сегодня же, Хармон.

— Конечно, мы уже упаковались. Мальчишка расчистил дорогу…

Его голубые глаза устремились к Дарду.

— А кто этот молодой человек?

— Брат Нордиса. Он добрался к нам с дочерью Нордиса. А сам Ларе мертв — облава.

— Да, я слышал об этом, об этой облаве. Будто бы все они погибли. Рад, что это не так. Ну, пока…

И, взмахнув рукой, он направился назад в дом. А Кимбер тут же поднял машину.

— Не думал… — начал Дард. Кимбер засмеялся.

— Ты не думал, что такой человек, как Хармон, может быть одним их нас? У нас есть очень странные контакты. Наши люди водят грузовики; некоторые из них до чистки были первоклассными учеными. У нас есть, например, Санти, он служил в старой армии, умеет читать и писать свое имя; он специалист по оружию и для Ущелья он так же важен, как Тас Кордов, один из крупнейших биологов мира. Мы спрашиваем у человека только одно: верит ли он в подлинную свободу? А Хармон в будущем для нас станет еще важнее. Мы умеем пользоваться гидропоникой, ты ел у нас и можешь оценить, что это такое. Но настоящий фермер может нас многому научить. К тому же Хармон один из самых надежных наших людей. Со своей женой, сыном и дочерьми-близняшками он больше пяти лет играет труднейшую роль, и делает это великолепно. Но я готов поверить, что моя новость ему понравилась. Вести двойную жизнь трудно. А теперь пора за работу.

Коптер повернул и полетел прямо на запад, небо уже окрасилось заревом заката. В кабине было тепло, а такую одежду Дард не носил уже много лет. Он расслабился на мягкой обивке сиденья, но внутренне испытывал возбуждение, которое больше не сдерживалось страхом: уверенность Кимбера в себе, в успехе их предприятия успокаивала.

Внизу бежала лента дороги; судя по почерневшему снегу, ею часто пользуются. Дард пытался узнать ориентиры. Но он никогда не видел местность сверху и потому только догадывался, что они идут вдоль той дороги, что соединяет имение Фолли и их полуразрушенную ферму с разросшейся деревней, ближайшим предместьем того, что до чистки было городом.

Еще одна проселочная дорога, изрытая и часто используемая, слилась с главной, и ее изгиб показался Дарду знакомым. Это дорога к ферме Фолли! И на ней после бури было большое движение. Дард вспомнил Лотту. Вернулась ли она к дереву с дуплом с обещанными продуктами для Десен? Десси!

Десси!

Надеясь, что он не откроет Кимберу свою тревогу, беспокойство, грызущее с того момента, как он увидел звездный корабль, Дард заметил:

— Я не видел в Ущелье детей.

Кимбер был занят управлением; ответил он чуть рассеянно.

— Их только двое. Дочери Карли Скорт три года, а мальчику Винсона почти четыре. Близняшкам Хармона по десять, но они не живут в Ущелье.

— Десси шесть лет, почти семь. Кимбер улыбнулся.

— Умная девчонка. Сразу пошла к Карли — когда мы убедили ее, что тебе нужно отдохнуть. Я слышал, что она теперь командует в детской. Карли удивляется ее уму и благоразумию.

— Десси — уникальный человек, — медленно сказал Дард. — Для своего возраста она очень взрослая. И у нее есть дар. Она умеет дружить с животными, не только с домашними, но и с дикими. Я видел, как они приходят к ней. Она уверяет, что они умеют говорить.

Не сказал ли он слишком много? Может, Десси не впишется в общество корабля, для которого фермер считается очень важным? Но ведь будущее ребенка стоит больше, чем у взрослого. Десси должны взять, должны!

— Карли тоже считает ее необычной. — Ответ очень уклончивый. Но хоть он не знаком с Карли, ее одобрение успокоило Дарда. Женщина, у которой собственная маленькая дочь, позаботится, чтобы другая девочка тоже имела возможность жить в будущем. А что касается его самого… Он решительно отказался думать о себе. И стал смотреть на дорогу и размышлять о предстоящем деле.

— Парк коптеров за храмом, но над зданием лететь нельзя. Никто не смеет пролетать над священной крышей.

— Значит, обогнем. Рисковать нет смысла. Парк хорошо охраняется?

— Не знаю. Внутрь проходят только миротворцы. Но думаю, что в темноте и с этой машиной…

— Сможем приземлиться? Будем надеяться, что у нас не запросят опознавательные сигналы. Я попробую сесть в самой темной части и как можно ближе к краю. Если только у них есть прожекторы…

— Огни города! — прервал Дард, заметив желтые искорки. — Храм вон на том холме к югу. Видишь?

Теперь его легко рассмотреть. Огни города слабые и болезненно-желтые. А выше и дальше сосредоточены столбы яркого синего и белого цвета, выделяющиеся на фоне неба. Кимбер повернул.

Храм занимал примерно треть холма, сровненного и превращенного в широкую платформу. За самим зданием освещенная площадка, на ней ряды вертолетов.

— Их там десять, — сосчитал Кимбер; в свете инструментальной панели стали видны угловатые черты его лица. — Можно было бы подумать, что у них больше машин. Это центр их контроля, а по ночам они не летают. По крайней мере не летали в прошлом.

— Теперь, похоже, летают. На нашу ферму они напали ночью.

— Ну, чем меньше, тем лучше. Смотри, вон там хорошая длинная тень; один из прожекторов, должно быть, перегорел. Посмотрим, сумеем ли мы туда сесть.

Они теряли скорость и летели по инерции, словно плыли по воздуху, решил Дард. Огни снизу стремительно приближались, и секунду спустя шасси коснулось поверхности. Машина не подпрыгнула. Кимбер, поздравляя, самому себе пожал руки.

— Теперь слушай, парень. — Голос пилота звучал еле слышно. — У тебя на поясе станнер. Приходилось когда-нибудь пользоваться?

— Нет.

— Не нужно тренироваться, чтобы направить его и нажать кнопку. Но ты не должен его использовать, только по моему слову, понятно? У тебя только два заряда, у меня тоже, и мы не можем тратить их зря. Ничто, абсолютно ничто не должно помешать нашему разговору с Голосом! — В его словах звучала страстная убежденность. Это был приказ, адресованный скорее не Дарду, но самой Судьбе и Удаче. — Потом, возможно, нам придется прорываться. Надеюсь, что нет. И тогда нашей единственной надеждой будут станнеры. А вот чтобы пройти внутрь, попробуем использовать хитрость.

Поднимаясь по ступеням вслед за Кимбером, Дард заметил, что миротворцы ценят технику, оставшуюся со времен до чистки, но не очень хорошо заботятся о ней. Несколько прожекторов не работали, а бетон под ногами растрескался. Немного техников осталось в рабских лагерях храма. И скоро ни один коптер не сможет подняться, а затем и свет не загорится. Думают ли об этом предводители Мира? Или им все равно? Старые города, построенные техниками, превращаются в груды развалин, пригодные только для летучих мышей и птиц. Остаются деревни, все больше погружающиеся в дикость, а необработанные поля все ближе подступают к домам.

Пока им никто не встретился, но вот они приблизились к западным воротам храма, и здесь были три стражника. Дард расправил плечи, задрал подбородок, попытался изобразить высокомерие миротворца, которое обычно облекает его, как тесный мундир. Кимбер выглядел хорошо. Он шагал вперед с уверенностью «венценосца». Дард старался подражать ему. Но все же не смог сдержать вздох облегчения, когда стражники не попытались остановить их и они беспрепятственно миновали ворота.