– Я не смогу удержать внешность на необходимое долгое время! – ответил я, решив найти ответ на свои мысли и на то легкое принуждение, которое исходило от обоих телепатов.

– Это тоже следует обдумать, – уклончиво ответил Иити. – А сейчас наш друг нуждается в отдыхе.

И я увидел, что закатанин действительно тяжело опустился на постель. Глаза его почти закрылись, и он казался очень уставшим. Вместе с Ризком мы постарались уложить его поудобнее, потом я ушел в свою каюту.

Здесь я упал на койку. Но обнаружил, что не могу отделаться от мыслей и продолжал, вопреки собственному желанию, пытаться разрешить неразрешимое. Лежал, глядя в потолок, и старался рассуждать логично. Хайвел Джерн может проникнуть на Вейстар. Я могу с помощью Иити принять внешность Хайвела Джерна. Но продолжительное удержание этой внешности связано с большим напряжением, оно может истощить наши силы. А мы должны постоянно быть настороже и ожидать опасности в сердце вражеской территории.

Если бы была возможность поддерживать иллюзию, не утомляя меня и Иити… Иити должен обладать свободой и возможностью читать мысли, это послужит для нас дополнительной защитой. Увеличить силу – как мы смогли с помощью камня предтеч увеличить мощность разведочного корабля Патруля. Камень предтеч!

Я нащупал небольшое утолщение на поясе. Сел и поставил ноги на пол каюты. Впервые за несколько недель открыл карман и достал бесцветный, непривлекательный комок – камень предтеч в состоянии сна.

Камень предтеч – энергия, дополнительная энергия для машин, для увеличения их мощности. Но пытаясь создать иллюзию, я использовал энергию другого вида. Однако это все равно энергия. Моя раса так давно связывала энергию только с машинами, что для меня эта мысль оказалась новой. Я взял камень в руки и сжал, так что его неровные края болезненно впились в мою плоть.

Камень предтеч плюс работающие механизмы – это усиленный поток энергии. Камень предтеч смог пробудить брошенный в космосе корабль, который нашли мы с Иити, придать ему энергию. Именно эта энергия активировала мой камень и сначала привела нас к брошенному кораблю. Точно так же на безымянной планете аналогичный поток энергии привел нас к забытым руинам, где давние владельцы оставили камни.

Энергия… Идея, возникшая в моем мозгу, не более дикая, чем другие. Есть очень простой способ проверки. Не на мне, пока еще не на мне. Я опасался экспериментов, которые могут выйти из-под контроля. Я торопливо осмотрелся и увидел Иити, который свернулся в ногах моей постели и как будто спал. Мгновение я колебался – Иити? В этом есть ирония и кое-что еще… желание увидеть удивленного Иити, потерявшего обычный невозмутимый вид и контроль над ситуацией.

Я смотрел на Иити. Держал в руках камень и думал…

Холодный камень у меня в руках начал согреваться, он становился все теплей. И очертания Иити стали расплываться. Я не позволил даже легкому ощущению торжества нарушить сосредоточенность. Теперь камень был так горяч, что я едва мог его держать. А Иити… Иити исчез! На его месте теперь лежала корабельная кошка, мать Иити.

Мне пришлось выпустить камень. Боль стала слишком сильна. Иити встал гибким кошачьим движением, вытянул шею направо, налево, посмотрел на себя и потом уставился на меня, прижав уши к черепу и издавая свирепое кошачье шипение.

– Видишь! – возбужденно воскликнул я.

Но никакого мысленного ответа не получил – вообще ничего. Я не столкнулся с барьером, который иногда создавал Иити, когда хотел подумать в одиночестве. Просто Иити не было.

Я сел и посмотрел на сердитую кошку, которая с рычанием присела, словно готовясь вцепиться мне в горло. Возможно ли, что я создал не просто иллюзию? Словно Иити сейчас не Иити, а просто кошка! Неужели я так глупо потратил усиленную энергию? Я лихорадочно сжал камень в обожженной ладони и попытался отменить сделанное.

Снова камень нагрелся, но я держал его, не обращая внимания на боль. Пушистые очертания затуманились, изменились. Передо мной снова сидел Иити, его уши при изменении словно стали выше. Действительно ли это Иити?

– Дурак! – Это единственное слово, с шипением нацеленное на меня, словно луч лазера, сразу меня успокоило. Это Иити.

Он прыгнул на стол и принялся расхаживать по нему взад и вперед, хлеща хвостом и по-кошачьи изгибая спину.

– Ребенок, играющий с огнем, – шипел он.

Тут я рассмеялся. В предыдущие недели у нас было мало веселого, но то, что мне удалось успешно вернуть его из небытия, да еще удивить и превзойти на его собственном поле, заставляло меня беспомощно хохотать, пока я не прислонился без сил к стене каюты и почувствовал боль в ладонях.

Иити перестал гневно расхаживать, сел в кошачьей позе (мне показалось, что его кошачье происхождение заметней, чем раньше) и обернул лапы хвостом, так что пушистый кончик лежал на когтях. Он плотно закрыл свое сознание, но это отношение меня не встревожило и не смутило. Я был уверен, что удивленная реакция Иити на преобразование была временной и сейчас его острый ум уже обдумывает последствия узнанного.

Я тщательно уложил камень в пояс и смазал обожженные ладони успокаивающей мазью. Мутант продолжал сидеть неподвижно, как статуя, и я не делал попыток соприкоснуться с его сознанием, ожидая первого хода от него.

То, что я сделал такое грандиозное открытие, меня возбудило. И в тот момент все казалось возможным. Камень предтеч усиливал не только энергию машин, но и умственную – энергию мысли. Став кошкой, он был вынужден молчать и, наверняка, оказался не в состоянии самостоятельно отказаться от образа, навязанного ему мною. А это означает, что иллюзия, созданная с помощью камня предтеч, не имеет временных ограничений, она остается, пока ее не уничтожишь мысленно.

– Совершенно верно, – прервал мрачное молчание, а возможно, глубокую задумчивость, Иити. Гнев его тоже как будто рассеялся. – Но ты поистине играл с огнем, который мог поглотить нас обоих! – Я знал, что он имел в виду не ожог на моей руке. Но все равно не собирался говорить, будто мне жаль, что эксперимент получился. Мы в нем нуждаемся. Хайвел Джерн действительно может отправиться на Вейстар, а если он прихватит с собой камень предтеч, не потребуется никакой дополнительной затраты энергии для поддержания иллюзии.

– Но брать его с собой очень опасно, – заметил Иити. И эти колебания изумили меня.

– Ты подозреваешь… – Мне показалось, я понял, что его тревожит. – Ты подозреваешь, что у них есть такой камень и с его помощью они могут обнаружить наш?

– Мы не знаем, чем руководствовалась Гильдия в поисках камней. А Вейстар – идеальное место для их сохранения. Но я согласен с тобой: у нас нет выбора. Придется рисковать.

Глава одиннадцатая

– Должно быть, здесь. – Ризк вывел нас из гиперпространства в очень старой системе, где солнце превратилось в умирающего красного карлика, а вокруг него вращались почерневшие и обожженные уголья-планеты. Он показал на небольшой астероид. – Вижу, у них оборонительные щиты. И не понимаю, как вы собираетесь через них прорваться. Здесь должен существовать код для входа, и всякий корабль, не ответивший на запрос и подошедший достаточно близко… – Он щелкнул пальцами, обозначая мгновенное уничтожение.

Зильврич разглядывал изображение в небольшом экране, который мы установили в его каюте. Он прислонился спиной к импровизированному возвышению, и его воротник вокруг шеи опал. Но хотя выглядел он очень слабым, глаза его ярко горели, и мне показалось, что интерес к необычному, такой характерный для его расы, помогает ему забыть о ранах.

– Если бы только у меня было мое оборудование! – Он говорил на бейсике с шипящими интонациями своего вида. – Мне кажется, это не настоящий астероид.

– Возможно, это станция предтеч. Но знание этого не позволит нам пройти незаметно, – прохрипел Ризк.

– Мы не сможем отправиться все, – сказал я. – Снова сыграем в ту же игру. Мы с Иити полетим в шлюпке.

– Прорветесь сквозь экраны? – усмехнулся Ризк. – Говорю вам, наши детекторы воспринимают такое мощное излучение, словно перед нами укрепленный пункт Патруля. Вас в момент уничтожат лазерами, словно раздавят мелкое насекомое.

– А если мы присоединимся к кораблю, знающему код доступа, – предположил я. – Шлюпка мала и заметно не увеличит массу корабля…

– А где вы возьмете такой корабль? – спросил Ризк. – Мы можем висеть здесь много дней…

– Думаю, нет, – вмешался Иити. – Если это действительно Вейстар, здесь должно быть оживленное движение, так что долго ждать не придется. Ты пилот. Скажи нам, что можно сделать… Можно ли таким образом провести за кораблем шлюпку?

Меня втайне удивило, что есть такие вещи, которых Иити не знает. Ризк нахмурился, как всегда, когда приходилось о чем-то задуматься.

– Я могу соединить искажающее поле со слабым лучом тяготения. И когда соединитесь с другим кораблем, отключите двигатели. К счастью для нас, что эти оборонительные устройства рассчитаны только на большие корабли. Они ждут прорыва всего Флота, а не операции с одним человеком. Или могут все же вас засечь и пропустить. И тогда вас примет комитет по встрече, а это, вероятно, хуже, чем просто сгореть от луча лазера.

Он явно старался изобразить наше будущее как можно мрачней. А у меня против неприятных возможностей, которые ждут впереди, только то, что я узнал о камне предтеч. Однако успешно проведенный эксперимент позволил мне если и дрогнуть, то лишь чуть-чуть.

В конце концов Ризк с изобретательностью вольного торговца занялся шлюпкой, оборудуя ее защитными мерами, какие только мог придумать. Мы не можем участвовать в бою, но зато теперь обладаем искажающими устройствами, которые помогут нам незаметно приблизиться к пятну – согласно утверждениям нашего радара, это и есть Вейстар – и проникнуть через его мощную оборону.

А пока что «Вендвинд» опустился на спутник одной из мертвых планет – растрескавшийся каменный шар, такой черный и мрачный, что давал хорошее убежище. Координаты этого временного убежища были введены в компьютер шлюпки, чтобы она доставила нас обратно, когда мы покинем пиратскую станцию, – хотя Ризк был уверен, что мы не вернемся, и откровенно сказал об этом, потребовав, чтобы я сделал в корабельном журнале запись, освобождающую его от контракта и ответственности после обусловленного срока ожидания. Я так и сделал, а свидетелем послужил Зильврич.

Все это вовсе не способствовало тому, чтобы с большой надеждой на успех отправляться в новое приключение. Я только в качестве талисмана против всего того, что может случиться – а список нежелательных происшествий был слишком обширен, – прижимал камень предтеч.

Когда мы готовились к отправке, Иити твердо заявил:

– Я сам выберу себе форму! – Он сказал это так, что я не решился возражать.

Мы были в моей каюте, потому что я не хотел делиться тайной камня предтеч ни с Ризком, ни с закатанином – хотя не мог бы сказать, что они подумают о нашей маскировке.

Но требование Иити справедливо. Я взял тусклый, внешне безжизненный камень и положил его на стол между нами. Об изменении своей внешности я уже подумал. Но на случай если понадобится вспомнить подробности, я достал трехмерное изображение отца. Он никогда добровольно не соглашался на такую съемку, но этот снимок принадлежал моей приемной матери и оказался единственной вещью, кроме камня предтеч, которую я забрал, когда смерть отца закрыла передо мной двери дома. Не могу сказать, почему сделал это, – может, где-то в глубине во мне все-таки таится подлинная сверхчувственная способность – способность к предвидению. На снимок я не смотрел с того момента, как улетел с планеты. И теперь, разглядывая его, радовался, что он у меня есть. Лицо, которое я помнил, слегка затуманилось от времени, и я обнаружил, что хранящееся в моей памяти несколько отличается от точного изображения.

Опасаясь обжечься, как когда использовал камень с Иити, я прикасался к нему осторожно, сосредоточив внимание на изображении, сконцентрировавшись на лице. Я лишь смутно осознавал присутствие Иити, свернувшегося на столе; его когтистая лапа вместе с моей рукой прикасалась к камню.

Изменилась ли моя внешность, я не знал. Никакой перемены не чувствовалось. Но спустя какое-то время я взглянул в зеркало и действительно увидел там незнакомое лицо. Это было лицо моего отца, но моложе, чем в моих последних воспоминаниях о нем. Но ведь я пользовался снимком, сделанным за годы до того, как сам его узнал: он тогда только что женился на моей приемной матери.

Всякий, кто когда-нибудь его знал, не мог ни с чем спутать эти резкие, почти изможденные черты лица. Я надеялся, что в остальном мне поможет Иити, снабдит меня воспоминаниями, необходимыми для того, чтобы выдать себя за человека, которого в Гильдии считают своим.

Иити – а что он выбрал для маскировки? Я ожидал чего-то вроде пукхи или змеи, которую он изображал на Лайлстейне. Но такого не предвидел. На столе сидело скрестив ноги не животное, а гуманоидное существо ростом с ребенка пяти-шести лет.

Кожа у существа не гладкая, но поросшая короткой ровной шерстью, очень похожей на шерсть пукхи. На макушке шерсть длинней и напоминает заостренный гребень. Только ладони рук лишены растительности, и сами руки чернильно-черные по цвету, хотя кожа на обнаженных участках красная. Красные и глаза, большие и слегка выпяченные, с вертикальными зрачками. По носу тоже проходит небольшой гребень из шерсти, а сам нос придает всей фигуре значительность. Рот еле заметен, губы узкие и такие же черные, как окружающая их шерсть.

Таких существ я никогда не видел и даже не слышал о них, и меня заинтересовало и встревожило то, что Иити выбрал для себя именно такую внешность. Космические путешественники часто заводят таких любимцев, и часто встречаешь множество странных тварей, сопровождающих хозяев. Но это существо, как бы необычно оно ни выглядело, было не домашнее животное. У него аура разумного существа, такого, которое можно назвать «человеком».

– Именно так, – подтвердил в своей обычной манере Иити. – Но я думаю, ты обнаружишь в этой пиратской крепости множество форм жизни. К тому же это тело обладает возможностями, которые нам в будущем пригодятся.

– Чью форму ты принял? – с любопытством спросил я.

– У тебя нет подходящего слова, – ответил Иити. – Эта форма жизни, думаю, давно исчезла из космоса.

Он провел красными ладонями по пушистым бокам и с отсутствующим видом почесал чуть выступающий живот.

– Ты ведь сам говоришь, что вы вышли на звездные пути поздно. Это тело хорошо подходит для моих нынешних потребностей.

Я надеялся, что Иити прав, поскольку спорить с ним бесполезно. Но тут я увидел кое-что еще. Вторая рука, не занятая почесыванием, остановилась в подозрительной близости от моего камня предтеч. Впрочем, если Иити собирался выхватить у меня камень, я не понимал, где он может его спрятать: никакой одежды на нем нет. Тем не менее я схватил камень и побыстрее спрятал его в карман пояса. Иити, которого это нисколько не смутило, опустил руку на колени.

Мы попрощались с Ризком и закатанином. Я обратил внимание на то, что Зильврич смотрел на Иити очень внимательно, почти изумленно и возбужденно: он как будто узнал в этом теле, покрытом черной шерстью, что-то знакомое.

Ризк осмотрел нас.

– Сколько это продержится? – Он явно считал изменение нашей внешности результатом пластооперации. Не могу понять, как он мог в это поверить: ведь с нами не было необходимого для таких операций сложного оборудования.

– Сколько потребуется, – заверил я его, и мы поднялись на борт сильно модифицированной шлюпки.

Нас выбросило из корабля, и мы полетели в общем направлении пиратской станции. Но улучшения, созданные Ризком, позволяли нам повиснуть в космосе в ожидании проводника. И Иити в своем новом облике сел за приборы управления.

На самом деле вопрос в том, долго ли нам придется ждать. Ждать в любой форме всегда тяжелей, чем действовать. Мы проводили медленно тянущееся время в молчании. Я старался во всех подробностях припомнить рассказы отца о днях, проведенных им с Гильдией. О чем думал Иити, я даже угадать не пытался. Меня гораздо больше занимало то, что отец, оказывается, почти ничего не рассказывал о своих делах с Гильдией, так что меня впереди может ждать столько же ловушек, сколько кратеров усеивает поверхность этих мертвых планет, и если через эти ловушки переброшены мосты, то в волос толщиной.

Но вот наше молчание нарушили звуки от приборного щита, и я понял, что радар поймал движущийся объект. На небольшом экране мы увидели корабль, целенаправленно идущий к станции. Иити оглянулся через плечо, и мне показалось, что он ждет от меня приказов. Мутант не привык ждать разрешений или выражения согласия, когда план принят. Я кивнул, и пальцы его забегали, внося необходимые поправки: мы должны оказаться за кораблем, чуть ниже его, где можно использовать луч притяжения, не будучи обнаруженными. Во всяком случае мы на это надеялись.

Размер корабля был как раз подходящим. Я ожидал чего-нибудь типа разведчика и уж во всяком случае чего-то не больше того, на каких летают вольные торговцы. Но это был большой грузовой корабль, конечно, не самого большого класса, но все же достаточно велик.

Мы прикрепились к нему с помощью луча притяжения, оказавшись под кораблем: теперь он нависал над нами, и внешний наблюдатель мог бы увидеть накрывшую нас тень. И напряженно ждали признаков того, что на корабле нас обнаружили. Но время шло, и мы вздохнули свободней.

Теперь у нас на экране не корабль, а то, что ждет впереди. Для большей безопасности Иити включил искажающее поле, и сквозь него трудно было разглядеть удивительный порт, к которому мы приближались.

То, что составляло его сердцевину: астероид, спутник, древняя космическая станция – теперь разглядеть было невозможно. Мы увидели массу кораблей, давно брошенных, о чем свидетельствовали разбитые борта и общий вид. Корабли были соединены в одну сплошную массу в форме неправильного овоида, и только в одном месте, прямо перед нами, в этом овоиде виднелось темное отверстие, куда направлялся корабль, к которому мы прицепились.

– Разграбленные корабли… – высказал я догадку. Теперь я готов был верить любым рассказам о Вейстаре. Пираты стаскивали сюда свои жертвы, чтобы создать укрытие, хотя зачем они это делали и какая работа для этого понадобилась, я даже представить себе не мог. Но тут я увидел – и почувствовал – слабую вибрацию защитного поля. Шлюпка вздрогнула, но не разорвала связь с кораблем. И мы беспрепятственно проникли в отверстие.

Когда вокруг сомкнулись стены из разбитых кораблей, я увидел новую опасность: мы можем поцарапаться или зацепиться, потому что отверстие, в которое мы погружались, все более сужалось.

К тому же при более близком осмотре оказалось, что корабли соединены не так уж тесно. Очевидно, они предназначались как защитная оболочка того, что находится в центре. Отдельные куски были сварены, соединены балками и мостиками, так что один корпус состыковывался с другим. Но соединение было свободным, и между кораблями имелось много свободного пространства, достаточного, чтобы там поместилась шлюпка.

Видя эти промежутки и решив, что в более узком проходе, там, где сможет пройти только грузовой корабль, нас поджидает беда, я подумал, что пора менять тактику.

– Введем шлюпку сюда, – я не предлагал, а приказывал, – затем наденем скафандры и выйдем из нее.

– Вероятно, так лучше, – согласился Иити. Однако тут я вспомнил, что я-то смогу надеть скафандр, а вот для маленького тела Иити скафандра нет.

– Мешок на случай катастрофы, – напомнил Иити, в то время как пальцы его забегали, освобождая нас от корабля.

Похожий на мешок кокон предназначен для эвакуации серьезно раненых космонавтов с помощью шлюпки, если шлюпка приземлилась на планете с непригодной для дыхания атмосферой, а покинуть корабль все равно нужно. Я отвязался и открыл шкаф, в котором находился скафандр. В ногах лежал сложенный мешок. В нем Иити будет беспомощен и полностью зависим от меня, но я надеялся, что долго это не продлится.

Иити работал у контрольного щита, поворачивая шлюпку налево, в одно из отверстий в стене из обломков. Инерция от движения корабля позволила нам продвигаться, а две балки по сторонам избранного нами отверстия удерживали стены. Мы протиснулись с небольшим толчком, потом последовал другой, когда шлюпка носом уперлась в препятствие. Можно было только надеяться, что щель полностью нас поглотила и из нее не торчит хвост шлюпки, выдавая наше присутствие.

Я как можно быстрей забрался в скафандр, чтобы побыстрее проверить, так ли это, хотя что бы мы стали делать, если бы шлюпка все же выдавалась из убежища, не могу сказать. Потом вытащил мешок, и Иити влез в него, а я закрыл множество запоров и замков и надул мешок, чтобы убедиться, что он не пропускает воздух. Поскольку он рассчитан на человека, у Иити оказалось достаточно пространства; он по существу плавал в небольшом пространстве, так как тяготения здесь не было и мы находились в состоянии свободного падения.

Открыв люк, я очень осторожно выбрался: боялся, что какой-нибудь острый обломок проткнет скафандр или мешок Иити. Но места для продвижения вдоль корпуса шлюпки оказалось достаточно, и я двигался почти на ощупь, не решаясь включать фонарь.

Пока нам везло. Хвост шлюпки целиком ушел в дыру. Мне даже пришлось хвататься за обломки, чтобы продвигаться самому и тащить за собой мешок с Иити, выбираясь наружу, в главный проход.

Здесь было немного светлей, достаточно, чтобы видеть торчащие по сторонам опоры, хотя источник света мне был непонятен. Я старался двигаться быстрей, потому что меня преследовала мысль о другом корабле, который может заходить или выходить; и тогда меня прижмет к обломкам.

Полоса мертвых кораблей неожиданно кончилась, открылось свободное пространство, в котором видны были другие корабли – я мог видеть три из них. Один – тот самый грузовой, который привел нас сюда, второй – один из остроносых смертоносных рейдеров, которые использует Гильдия, а третий – явно яхта. Они были на причале у сердцевины всего этого, которую можно было назвать самой поразительной планетой во вселенной. И это была станция, овальная, как и защитная оболочка из кораблей, и с посадочными площадками по обе стороны. Поверхность станции непрозрачная, но блестящая, покрыта углублениями и выбоинами; ее явно не раз подновляли, используя не тот материал, из которого она первоначально создавалась.

На грузовом корабле открылся люк, из него показался тяжело нагруженный робот-перевозчик. Я держался за последнюю опору, наблюдая, как робот садится на посадочную площадку. Там он сбросил ношу в открывшийся на площадке люк, а сам полетел назад, за новым грузом. Не видно было никаких наблюдателей в скафандрах, только роботы. И мне показалось, что это возможность незаметно проникнуть на станцию, как мы использовали роботов, когда уходили из караван-сарая.

Но возможности попробовать у меня не оказалось. Из ниоткуда возник луч, который с силой прижал меня к обломкам, словно скафандр навсегда соединился с ними.

Вырваться было невозможно. И мне не позволили очень долго висеть так: из люка яхты вылетели воздушные минисани. Меня обвязали и потащили за санями, но не к кораблю, из которого вылетели, а на посадочную площадку, на которую садился робот. Здесь пленившие меня слезли со своего узкого судна и потащили нас через люк внутрь станции, где небольшое тяготение позволило мне встать ногами на пол.

Очевидно, те, кто взял меня в плен, гуманоиды, возможно, даже земного происхождения. Они сняли шлемы и один то же самое сделал со мной, впустив пригодный для дыхания воздух со слабым запахом восстановленного кислорода. Оставив руки связанными, они освободили мне ноги, чтобы я мог идти, и лазером подкрепили свой приказ. Один из них взял у меня мешок и потащил Иити, время от времени поворачиваясь, чтобы внимательно посмотреть на мутанта.

И вот мы в качестве пленников оказались на легендарном Вейстаре, и место это было поистине поразительно. Большое открытое пространство, которое заполняет рассеянный зеленоватый свет, отчего все лица кажутся неприятными и нездоровыми. Какими-то неведомыми средствами здесь создавалось небольшое тяготение, поэтому у балконов и коридоров, выходящих в центр, были верх и низ. Я видел что-то похожее на лаборатории. Мы миновали много закрытых дверей. Населения примерно как в поселке на обычной планете, хотя, как я догадывался, те, для кого эта станция дом, часто выходят в космос, и число постоянных обитателей ограничено.

Меня привели к одному из таких постоянных обитателей. Это был орбслеон, и его громоздкое тело было погружено в кресло-бассейн с розоватой жидкостью, необходимой ему для постоянного питания. В эту жидкость он был погружен по сморщенные плечи, а верхние щупальца плавали сразу под поверхностью. Голова очень широкая снизу и сужается кверху. А на самой вершине по сторонам два широко расставленных глаза. В его внешности все еще можно было разглядеть происхождение от древних головоногих. Но в чуждом теле скрывается очень острый и проницательный разум. Босс на Вейстаре – это босс, независимо от формы его тела.

Щупальцем орбслеон привел в действие переводчик на бейсик: его родная речь – это жесты щупальцами.

– Кто ты?

– Меня зовут Хайвел Джерн, – ответил я так же кратко, как он спросил.

Непонятно, говорит ли ему что-нибудь это имя. А Иити ничем мне не помог. Впервые я усомнился в том, что мутант поможет мне в обмане. Возможно, он окажется не в состоянии проникнуть в мыслительные процессы чужака. Тогда я в опасности. Неужели сейчас как раз такой случай?

– Как ты пришел? – Щупальце поиграло, задавая вопрос.

– На одноместном корабле. Я столкнулся с луной, улетел на шлюпке… – Мое объяснение было подготовлено заранее. Я лишь надеялся, что оно звучит правдоподобно.

– Как прошел? – Конечно, невозможно понять выражение лица чужака.

– Я увидел приближающийся грузовой корабль и пристроился под ним. Шлюпку оставил на полпути. Надел скафандр и пришел…

– Зачем?

– Меня преследуют. Я был экспертом-оценщиком босса Истамфы. Хотел выкупиться и жить в мире. Но меня стал искать Патруль. По закону взять меня не смогли, и послали за мной человека на контракте. Он считает, что убил меня. С тех пор я скрываюсь. – Такое неправдоподобное объяснение сойдет только если во мне узнают Хайвела Джерна. Я все сильней и сильней осознавал глупость своего плана.

Неожиданно ко мне мысленно обратился Иити.

– Послали за тем, кто знал Джерна. И они не нашли записи «мертв», когда ты сообщил свое имя.

– Что тебе здесь нужно? – продолжался допрос.

– Я оценщик. Возможно, здесь понадобятся мои услуги. К тому же… это единственное место, где до меня не доберется Патруль. – Я пытался делать свое объяснение правдоподобным.

Медленным и равномерным шагом, какого требует низкая гравитация, вошел человек. Насколько я мог судить, раньше я его никогда не видел. Это был мутант земного происхождения, с бесцветными белыми волосами и выпуклыми глазами в больших очках – глазами фальтарианина. Эти очки делали невозможным прочесть выражение его лица. Но Иити был наготове.

– Он не знал твоего отца близко, но несколько раз видел его в помещениях босса Истамфы. Однажды принес ему вещь предтеч, табличку с иридиевым узором и камнем бес. Отец назвал цену в триста кредитов, но он не захотел продавать.

– Я тебя знаю, – быстро заговорил я, как только прослушал сообщение Иити. – Ты принес вещь предтеч – иридий с камнем бес.

– Это верно. – Он говорил на бейсике с легким акцентом. – Я продал ее тебе.

– Нет! Я предложил триста, но ты решил, что сможешь продать дороже. Удалось продать?

Он мне не ответил. Голова с выпуклыми очками повернулась к орбслеону.

– Он похож на Хайвела Джерна и знает то, что знал Джерн.

– Но что-то… тебе не понравилось? – поиграло щупальце прибором.

– Он моложе…

Я снисходительно улыбнулся.

– У скрывающегося нет времени на пластапроцедуры, но я постоянно принимал восстановительные таблетки.

Фальтарианин ответил не сразу. Хотел бы я видеть его лицо без маскирующих очков. Но наконец почти неохотно он сказал:

– Это возможно.

Все это время орбслеон не отрывал от меня взгляда. Его глаза ни разу не мигнули; может, они вообще на это не способны. Он снова поиграл клавишами переводчика.

– Мы можем использовать оценщика. Оставайся.

И с этими словами меня, не знающего своего истинного статуса – пленник я или наемный работник – провели в небольшое помещение на нижнем уровне, нас с Иити обыскали в поисках оружия, отобрали скафандр и мешок и оставили одних. Я попытался открыть дверь и не удивился, обнаружив ее запертой. Мы пленники, но в какой степени, неизвестно.

Глава двенадцатая

В тот момент больше всего мне нужен был сон. Жизнь в космосе всегда рассчитана на искусственную смену отдыха и бодрствования: здесь нет ни солнца, ни луны, ни ночи, ни дня, нет размеренного планетарного времени. В гиперпространстве, когда для управления кораблем почти ничего не нужно делать, спишь, когда устанешь, ешь, когда проголодаешься, и обычное измерение времени здесь не применяется. Не знаю, сколько времени я не спал и не ел. Но теперь голод и желание поспать владели мной.

Комната, в которую нас так бесцеремонно привели, оказалась очень маленькой и почти без мебели. Та обстановка, что была, создавалась с целью экономии места, как на корабле. Кровать убирается в стену, когда не нужна, есть туалет, в который, если он мне потребуется, я помещусь с трудом, и есть пищевая щель. На случай вдруг она действует, я понажимал копки на единственной панелью над ней (кажется, выбора блюд не предвидится). К моему удивлению, на панели вспыхнули огоньки, выдвинулся поднос с накрытым блюдом и запечатанным контейнером с жидкостью.

Похоже, жители Вейстара испытывают трудности с продовольствием или считают, что незваные гости заслуживают только самого скудного питания. Я действительно получил космический рацион, весьма питательный, конечно, но совершенно безвкусный – он создан, чтобы поддерживать в человеке жизнь, а не баловать его вкусовые пупырышки.

Я разделил с Иити еду и отвратительный витаминный напиток из контейнера. У меня возникло подозрение, что в еду что-то подмешано – один из тех наркотиков, которые заставляют человека говорить все, что он знает, или подчиняют его волю, так что он становится орудием в руках своих хозяев. Но подозрение не заставило меня отказаться от еды.