 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Толстой Лев Николаевич :: Чехов Антон Павлович :: Нортон Андрэ :: Громов Дмитрий :: Грин Александр :: Раззаков Федор :: Борхес Хорхе Луис :: Сименон Жорж Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Справочник по реестру Windows XP :: Повесть о Воронихине :: Путь на Грумант :: Гусев :: Амнезия творца :: Том 3. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из Мертвого дома. :: Gump & Company :: Странник |
Колдовской мир (№3) - Трое против колдовского мираModernLib.Net / Фэнтези / Нортон Андрэ / Трое против колдовского мира - Чтение (стр. 1)
Андрэ Нортон Трое против колдовского мира ГЛАВА 1 Вряд ли мои слова помогут отважным салкарам атаковать вражеские корабли или закалят мечи бесстрашных воинов Эсткарпа, защищающих Древнюю расу от набегов многочисленных врагов. Мои слова не помогут и тем, кто создает неприступные форты, чтобы спасти свою землю от набегов кровожадных соседей. Но каждому хочется оставить свой, пусть и незначительный, след в истории, чтобы начатое дело не пропало даром, чтобы те, кто придет за тобой, продолжили его, подхватили твой меч, разожгли огонь в родном очаге и смогли понять, во имя чего жили, боролись и погибали их предшественники. Именно поэтому я и решился поведать вам всю правду о Троих против Эсткарпа, о том, как, задумали они сломить колдовскую силу, которая оказывала влияние на Древнюю расу более тысячи лет, затуманивая настоящее и вычеркивая из памяти прошлое. Я расскажу вам о тех великих событиях, в которых мне довелось принимать участие. Итак, в самом начале нас было трое, только трое — Кемок, Каттея и я, Киллан. Мы не принадлежали Древней расе полностью, и в этом заключалось как наше горе, так и наше спасение. Нас отвергли сразу же после рождения, потому что мы из рода Трегарта. Нашей матерью была госпожа Джелит, обладательница колдовского Дара, которая могла вызывать, посылать и применять силы, не подвластные простым смертным. И даже после того, как она стала женой Саймона Трегарта, Хранителя Границы, и родила ему троих детей, она не утратила своего Дара, что не соответствовало никаким прежним представлениям о колдовстве. Хотя Совет и не вернул ей колдовской Камень, на который она потеряла право в момент замужества, им все же пришлось признать, что она по-прежнему оставалась колдуньей. А тот, кто был нашим отцом, тоже не соответствовал всем прежним представлениям о Даре. Ведь он пришел в Эсткарп через Врата из другого мира и из другого времени. В том мире он был командиром воинов — отдавал приказы другим, но попался в ловушку злой судьбы, и враги загнали его в угол. За ним стали охотиться, и ему пришлось скрываться, уходить от погони. Саймона Трегарта спасли только Врата, через которые он попал в наш мир, где присягнул на верность Верховной Властительнице и стал воином Эсткарпа, и с чистым сердцем сражался против колдеров. Победу над этой нечистью одержали во многом благодаря ему и нашей матери. Саймон и госпожа Джелит закрыли Врата, через которые колдеры проникли в наш мир. После этого род Трегарта стали высоко почитать. Подвиг наших родителей воспели во многих песнях. С колдерами было покончено, но Эсткарп продолжал бороться за свое существование, так как окружавшие его со всех сторон враги постоянно покушались на истерзанное в сражениях государство. Древний Эсткарп переживал период заката, и утро могло не наступить никогда. Мы были рождены в сумерках. До нас Древняя раса не знала рождения тройни. Когда моя мать слегла в постель в последний день уходящего года, она пела заклинания воинов, чтобы подарить Эсткарпу настоящего защитника. Так я и появился на свет, с плачем, словно надо мной сгустились все беды мрачного будущего. Но мучения моей матери на этом не закончились. Все вокруг были обеспокоены ее состоянием, поэтому меня быстро запеленали и отложили в сторону. Родовые муки продолжались долгие часы, и казалось, что ни госпожа Джелит, ни новая жизнь внутри нее не в состоянии больше бороться за свое существование. В это время к Хранителю Границы пришла какая-то босая странница, проделавшая, как позднее выяснилось, дальний путь по пыльной дороге. Во внутреннем дворе она громко заявила стражам, что за ней прислали, и она должна увидеть госпожу Джелит. Отец был так напуган состоянием жены, что приказал ее впустить. Из-под плаща она вытащила меч, острие блеснуло на свету и убийственный холод сковал окружающих. Подняв меч перед лицом моей матери, женщина начала что-то напевать, и все присутствующие почувствовали, что связаны невидимыми нитями воедино по воле незнакомки. Госпожа Джелит вдруг поднялась из моря забытья и боли и заговорила словно в бреду: — Воин, мудрец, колдунья — трое — едины! В единстве их сила! И во втором часу наступившего года на свет друг за другом появились мои брат и сестра, словно связанные между собой. Наша мать была слишком слаба после родов, и жизнь ее висела на волоске. Женщина, колдовавшая при рождении брата и сестры, убрала меч и взяла детей на руки, будто имела на них полное право. И никто не посмел возразить ей. Мать лежала на постели в полном изнеможении. Так Ангарт из селения фальконеров стала нашей кормилицей и приемной матерью и ввела нас в этот мир. Оказалось, что она воспротивилась суровому закону фальконеров и среди ночи ушла из родной деревни, в которой жили одни женщины. У этого странного воинственного народа существовали свои обычаи, неприемлемые для Древней расы, где женщины обладали большой силой и властью. Традиции и обычаи фальконеров вызывали у колдуний Эсткарпа такое отвращение, что они отказали им в земле в пределах государства, когда те несколько веков назад пришли откуда-то из-за моря. Поэтому владения этого народа находились высоко в горах, между Эсткарпом и Карстеном. Их мужчины жили отдельно от женщин, в боевых отрядах. Смысл жизни фальконеров заключался в войне и набегах, в женщинах они видели лишь бездуховную плоть, непригодную ни на что, кроме рождения детей. Между мужчиной и женщиной по их понятиям не существовало любви или страсти. С любовью мужчины относились только к своим соколам. А женщины жили в долинах, и несколько раз в году избранные мужчины отправлялись в женские поселения, чтобы зачать новое поколение. Что касалось рождения детей, то здесь существовал жесткий отбор, и новорожденного сына Ангарт убили только за то, что у него была повреждена ножка. Женщина покинула свой дом и отправилась в Южный Форт. Но никто так никогда и не узнал, почему она выбрала именно тот день и тот час и каким образом узнала о том, что нашей матери нужна помощь. Да никто и не осмеливался спросить ее об этом, потому что она смотрела на всех угрюмым, тяжелым взглядом. Нас она окружила теплом и любовью, которую не в состоянии была нам дать родная мать, госпожа Джелит. С того часа, как на свет появились Кемок и Каттея, она погрузилась в некий транс и так проводила день за днем — ела то, что клали ей в рот, не ведая, что творится вокруг. Мой отец обратился за помощью к колдуньям, но получил в ответ следующее — Джелит всегда шла своей дорогой, и они не собираются вмешиваться в игры судьбы и не будут догонять того, кто по собственной воле ушел от них так далеко. После этих слов отец стал мрачным и молчаливым. В ратных подвигах он пытался заглушить свое горе. Стали поговаривать, что он упорно ищет дорогу, ведущую к Черным Вратам. До нас ему не было дела, лишь изредка он справлялся о нашем здоровье. Не волновало его и то, что нас воспитывает чужой человек. Госпожа Джелит поправилась лишь через год, но была еще настолько слаба, что быстро уставала, и ее постоянно клонило в сон. Она казалась омраченной чем-то, словно ее разум был охвачен непонятной печалью. Наконец беды и тревоги остались позади и наступили светлые времена. В канун нового года в Южный Форт прибыл сенешаль Корис со своей женой, леди Лойз, чтобы немного отдохнуть после того, как благодаря огромным усилиям удалось добиться перемирия в нескончаемой войне. И впервые за многие годы вдоль границ Эсткарпа не было огня и погонь — ни на севере, где рыскали ализонские волки, ни на юге, где все кипело от бесконечных набегов. Но не успели жители древнего Эсткарпа вздохнуть с облегчением, как через четыре месяца нависла новая угроза, исходящая от Пагара. В то время Карстен представлял собой огромное поле битвы для многочисленных лордов, рвущихся к власти, так как герцог Ивьян был убит в войне с колдерами. Леди Лойз тоже имела все права на это разваливающееся на глазах герцогство. Выданная замуж за герцога насильно — это был ритуальный брачный договор на топоре — она никогда не претендовала на то, чтобы стать властительницей Карстена, но после смерти супруга она, по закону, могла вступить на престол. Однако ничто не связывало ее с этой страной, кроме перенесенных там страданий. Горячо любя Кориса, она с легким сердцем отказалась от прав на Карстен. Ее вполне устраивала политика Эсткарпа, которая заключалась в том, чтобы сохранить и укрепить древнее королевство, а не идти войной на своих соседей. И Корис с Саймоном, энергично поддерживающие гаснущую мощь Древней расы, были против ссор на границе и уповали на то, что распри в герцогстве отвлекут их внимание от соседей. Но настали другие времена. Пагар, который начинал мелким арендатором на юге, чтобы прийти к власти, стал набирать в свои войска кого попало. Сначала он завладел двумя южными провинциями, затем стал владыкой Карса — разорившиеся местные торговцы готовы были провозгласить своим повелителем кого угодно, кто пообещал бы им восстановить мир. К концу того года, когда мы появились на свет, Пагар был уже достаточно силен, чтобы рискнуть выступить против объединенных сил противника. А еще через четыре месяца его провозгласили герцогом. Он пришел к власти в государстве, раздираемом на части войнами, междоусобицами, распрями. Его окружение состояло из всякого сброда, главным образом из наемников, которых под знамена Пагара привела лишь жажда наживы. Удержать их можно было только обещая легкую наживу, иначе они в любой момент сами отправились бы на разбой. И Пагар сделал то, чего ожидали и опасались мой отец и Корис: он устремил свой взор за пределы герцогства в поисках доступной добычи. И смотрел он на север. Эсткарп стоило потрясти хорошенько. Ивьян, под воздействием колдеров, изгнал и уничтожил тех людей Древней расы, что давным-давно основали Карстен, так давно, что никто и не помнит точной даты. Они погибали в мучениях или их изгоняли далеко в горы. За их спинами остался лишь страх и унижение. В Карстене были уверены, что в один прекрасный день Эсткарп потребует расплаты за эти жертвы. Теперь Пагару оставалось лишь слегка подыграть таким настроениям, выступить против Древней расы и тем самым сплотить герцогство. Но Эсткарп был грозным противником, и Пагару нужно было еще кое в чем убедиться — дело было не столько в непреклонных и достойных воинах Древней расы, сколько в колдуньях Эсткарпа, которые обладали Силой, не подвластной никаким объяснениям. Выступать против них было опасно. К тому же между Эсткарпом и салкарами существовал прочный и нерушимый союз, а салкары были бесстрашными мореходами, вынудившими Ализон пойти на перемирие после тяжких сражений. В любой момент они могли повернуть свои корабли на юг, и тогда не защищенному со стороны моря Карстену было бы не сдобровать, а это грозило восстанием торговцев Карса. Поэтому Пагар начал готовиться к войне тайно. В то лето все началось с небольших набегов на Эсткарп — то там, то тут — достаточно осторожных, чтобы фальконеры и стражи границы, которыми командовал мой отец, не заподозрили приближение войны. Набеги эти без труда отражали, и похожи они были на укусы комара — потери в несколько человек. Было ясно, что это делалось, чтобы незаметно истощать силы Эсткарпа. Мой отец предупреждал об этом. В ответ Эсткарп обратился за помощью к флоту салкаров, что заставило Пагара призадуматься. Остоврул выставил против него двадцать кораблей, благополучно перенесших шторм благодаря отличной морской практике, и нанес сокрушительный удар по патрульно-сторожевой службе карстенцев, что вывело из строя войско герцога на целый год. За этим последовал мятеж на юге, в тех местах, где когда-то правил Пагар, под предводительством его единокровного брата — так что Пагару пришлось бросить все силы на подавление повстанцев. Таким образом, три года, а может и больше, были отвоеваны и угрозы хаоса удалось избежать, а закат Эсткарпа не завершился вечной ночью, чего так боялась Древняя раса. Во время военных действий нас увезли из форта, но не в Эс, так как мать и отец держались подальше от того города, где правил Совет. Леди Лойз перебралась в небольшое поместье в Эстфорде и взяла нас к себе. Ангарт по-прежнему заменяла нам родную мать, и с хозяйкой Эстфорда у них установились отношения, основанные на взаимной заботе и уважении. Ведь когда-то леди Лойз, переодевшись в платье наемника, отважилась вместе с моей матерью пробраться в самое логово врага, в Карс, и противостоять там герцогу Ивьяну и его силам. Наконец, после затяжного выздоровления госпожа, Джелит совсем поправилась и начала помогать моему отцу, приняв на себя обязанности вице-хранителя границы. Вместе они управляли Силой, но не так, как это делали колдуньи. И теперь я знаю, что колдуньи с подозрением и завистью относились к их единому Дару, хотя он был направлен только на благо Древней расы и Эсткарпа. Колдуньи утверждали, что мужчина не может обладать колдовским Даром, и к тому же втайне недолюбливали мою мать за то, что она связала свою судьбу с Саймоном, человеком из другого мира и времени. В то время Совет не проявлял к нам, их детям, никакого интереса. Скорее всего, они просто игнорировали факт нашего существования. Каттею даже не подвергли проверке на обладание Даром, что проделывали со всеми девочками Древней расы по достижению ими шестилетнего возраста. Я смутно помню нашу мать в те годы. Изредка она появлялась в поместье в окружении стражей границы — с интересом наблюдала за тем, как я ползаю по полу, клала мою детскую ручонку на гладкую рукоять меча. Но такое случалось очень редко, отца же мы почти совсем не видели. Охрана южной границы отнимала у родителей все время. Со всеми вопросами и проблемами мы обращались к Ангарт и были очень привязаны к леди Лойз. К матери и отцу мы относились с уважением и почитанием, но и только. Отец был не тот человек, что умеет ладить с детьми, и мне кажется, в глубине души он считал нас причиной тех страданий, что выпали на долю его жены при родах, а она была для него самым дорогим человеком на свете. Итак, с родителями нас не связывали тесные родственные узы, но зато втроем мы были словно одним целым, хотя и сильно отличались друг от друга. По воле моей матери в этой жизни у меня было предназначение воина, у Кемока — мудреца, а у Каттеи — колдуньи. Кемок, к примеру, столкнувшись с проблемой, не действовал решительно и поспешно; он все обдумывал и взвешивал и только после этого приходил к какому-либо решению. С ранних лет он начал задавать много вопросов, и если не получал вразумительного и обстоятельного ответа на некоторые из них, сам погружался в глубокие раздумья и докапывался до сути. Каттея обладала Даром. На ней лежала печать исключительности — не только по отношению к нам, но и ко всему окружающему: животным и людям. Очень часто ее Сила подавляла мои действия или решения Кемока. Не помню точно, когда мы впервые осознали, что обладаем Силой. Втроем мы были одним целым: я — это действие, Кемок — ум, а Каттея — сердце и наши эмоции. Но из какой-то непонятной нам самим осторожности мы ни с кем не делились нашей тайной, хотя не сомневаюсь, что Ангарт было хорошо известно о нашей единой Силе. В шесть лет нам с Кемоком подарили маленькие, специально для нас сделанные, мечи и дротики, и мы приступили к освоению искусства владения оружием — все представители Древней расы должны уметь постоять за свою землю в трудные времена. Нашим наставником стал салкар по имени Откелл. Его направил к нам отец, чтобы мы получили настоящее боевое образование. Откелл владел в совершенстве почти всеми видами оружия, а во время нападения на Карс он был одним из офицеров Остоврула. Несмотря на то, что никому из нас не пришлась по душе секира, что очень разочаровало нашего наставника, мы с Кемоком в совершенстве освоили другие виды оружия, заслужив одобрение Откелла, весьма требовательного к ученикам. Нам шел двенадцатый год, когда представилась первая возможность проявить на практике боевое искусство. К тому времени Пагар навел порядок в своем герцогстве и решил еще раз попытать счастья на севере. Флот салкаров доблестно сражался с Ализоном, и разведчики, должно быть, сообщили об этом герцогу. Он направил лучшие отряды на север, в горы, чтобы те одновременно атаковали противника в пяти различных местах. Фальконеры приняли на себя один из таких ударов, а две оставшиеся шайки добрались до той долины, где до этого не ступала вражеская нога. Отрезанные с тыла, они дрались как безумные, стремясь во что бы то ни стало уничтожить все на своем пути. Горстка этих дикарей добралась до реки Эс, захватила одно судно, предав команду мечу, и направилась вниз по течению, задумав, вероятно, добраться до моря. Их удалось выследить, и в устье реки пришельцев поджидал военный корабль. Они сошли на берег в пяти милях от Эстфорда, и все мужское население с окрестных ферм устроило на них охоту. Откелл запретил нам следовать за ним, и мы не посмели настаивать на своем. Но не прошло и часа после того, как его вооруженный отряд покинул Эстфорд, как Каттея получила послание. Оно так резко вошло в нее, что она схватилась за голову и вскрикнула от неожиданности, стоя между нами на сторожевой башне. Это было послание колдуньи, предназначавшееся не маленькой девочке в нескольких милях от нее, а опытным колдуньям Древней расы. Но часть этой мысленной мольбы о помощи попала к нам через нашу сестру. Некогда было задумываться, имеем ли мы на это право: мы поспешили на помощь, оседлав тайком своих коней. Не раздумывая мы взяли с собой Каттею — она была не просто нашим проводником, мы были одним неделимым целым. Трое детей, но не обычных, а наделенных Силой, поскакали прочь от Эстфорда. Мы помчались к тому месту, где укрылись дикие волки из Карстена, взяв в плен заложницу-колдунью. В сражении все решает счастливый случай или судьба. Говорят, например, что вот, мол, этому командиру везет, потери у него всегда незначительные, и всегда-то он оказывается в нужном месте в подходящий или самый решающий момент сражения. В чем-то, конечно, это заслуга того, что превосходит обычное умение пользоваться оружием, а именно стратегии и опыта, ума и сноровки. Но почему-то другим, обладающим теми же качествами, при подобных обстоятельствах никогда не везет. В этот день именно удача сопутствовала нам. Мы обнаружили логово врага и убили охрану — пятерых хорошо обученных и отчаянных бойцов — так что раненая, истекающая кровью, но при этом гордая колдунья была спасена. Мы почему-то почувствовали себя неловко под ее властным взглядом, и наше единство распалось. Только потом я понял, что мы с Кемоком словно и не существовали для нее: она была полностью сосредоточена на Каттее, и от ее изучающего взгляда исходила некая непонятная нам угроза. Мы были беззащитны перед ней. За неповиновение Откелл сек нас с Кемоком несколько дней подряд, несмотря на то, что мы так отличились. Но мы были полны радостью из-за того, что колдунья снова исчезла из нашей жизни, проведя в Эстфорде всего одну ночь. Намного позже, потерпев первое поражение, мы узнали наконец, что последовало за ее визитом — оказывается, колдуньи приказали подвергнуть Каттею проверке на обладание Даром, но наши родители отказали им в этом, и Совету пришлось на какое-то время смириться. Колдуньи не потерпели поражение, нет, они никогда не полагались на опрометчивые поступки и считали, что время их союзник. И время работало на них. Спустя два года Саймон ушел в море на корабле салкаров, чтобы проверить сообщение о том, что ализонцы сооружают какие-то странные укрепления на островах. Подозревали, что колдеры снова дали о себе знать. Больше ни о нем, ни о корабле ничего не слышали. Из-за того, что мы так мало знали о своем отце, его исчезновение не внесло в нашу жизнь каких либо существенных изменений. Вскоре в Эстфорд вернулась наша мать, на этот раз это был не просто короткий визит. Она прибыла в сопровождении личного эскорта и осталась с нами. Говорила она мало, и взгляд ее часто устремлялся куда-то вдаль. В течение нескольких месяцев они с леди Лойз каждый день на несколько часов запирались в одной из башен. С тех пор леди Лойз изменилась: она побледнела и исхудала так, словно ее покидала жизненная сила. Моя мать тоже таяла на глазах; черты ее лица обострились, взгляд стал отсутствующим. Потом она вдруг потребовала, чтобы мы втроем пришли к ней в комнату. Там царил полумрак, хотя день был солнечный и все три окна были раскрыты. Она указала пальцем на портьеры, и они опустились, подчинились ее воле. Открытым осталось лишь одно окно, выходившее на север. Джелит начертила какие-то линии на полу, и они вдруг задрожали и словно ожили, превратившись в замысловатый узор. Потом, не проронив ни слова, она приказала нам встать на него, а сама бросила сухие травы на небольшую жаровню. Повалил дым и заслонил нас друг от друга. И в тот же миг мы снова стали едины, как тогда, до встречи с колдуньей. А потом — трудно передать словами то, что мы ощутили — нас метнули словно стрелу. И в тот же миг я утратил чувство времени, пространства и своего «я» — существовала только цель и воля, они поглотили меня целиком. И мы снова стояли перед нашей матерью. Теперь она была уже не той чужой и далекой женщиной, как раньше. Она была живой, близкой. Она протянула к нам руки, слезы бежали по ее впалым щекам. — Мы дали вам жизнь, — молвила она наконец, — а вы вернули мне Дар, дети мои! Она взяла со стола маленький пузырек и вылила его содержимое на те угасающие угольки, что остались на жаровне. Вспышка — и все изменилось. Но невозможно объяснить, что именно. Я моргнул и снова стал самим собой, а не частью кого-то. Мать уже не улыбалась, она была полна решимости. И решимость эта передалась нам. — Да будет так! Я иду своей дорогой, вы выбираете свою. Я сделаю то, что будет в моих силах — верьте мне, дети мои! И в том, что судьба разъединяет нас, никто не виноват. Я отправляюсь на поиски вашего отца — если он все еще жив. Вам уготована другая участь. Воспользуйтесь тем, что в вас заложено. Пусть меч никогда не подведет вас, а щит всегда сохранит! Быть может когда-нибудь в конце пути наши дороги сольются. И вопреки всему и всем судьба улыбнется нам! ГЛАВА 2 Итак, в то летнее утро мать умчалась прочь из наших жизней; желтая пыль вздымалась из-под копыт ее коня, и небо над головой было безоблачным. Со сторожевой башни мы провожали ее взглядом, пока она не скрылась вдали. Она оглянулась два раза и на прощанье подняла руку — мы отсалютовали в ответ, клинки наших мечей грозно блеснули на солнце. Но Каттея, стоявшая между нами, неожиданно вздрогнула, словно от прикосновения прохладного ветра, неизвестно откуда налетевшего в такой жаркий день. Рука Кемока нашла и накрыла ее руку, вцепившуюся в парапет. — Я видела его, — сказала она, — обращаясь к нам мысленно, — я видела его — совсем одного… Среди скал, высоких скал и бурлящей воды… — На этот раз ее била крупная дрожь. — Где? — властно спросил Кемок. Сестра покачала головой. — Не могу сказать где, но очень далеко — дальше, чем море и суша вместе взятые. — Этого недостаточно для того, чтобы заставить мать прекратить поиски, — заметил я, сжимая меч. Я ощутил чувство утраты, но как измерить потерю того, чем никогда не обладал? Мои отец и мать, в отличие от многих семей, построили собственный мир. Для них он был всем, и никто не смел в него вторгаться. Ничто — ни Сила, ни добро, ни зло — не могли удержать госпожу Джелит от поисков мужа, разве что ее собственная смерть. И предложи мы ей свою помощь в поисках, она бы отвергла ее. — Мы вместе. — Кемок подхватил мою мысль, словно я произнес ее вслух. — Надолго ли? — Каттея снова вздрогнула, и мы обернулись и посмотрели на нее. Я опять сжал рукоять своего меча. Кемок положил руку сестре на плечо. — Что ты имеешь в виду? — спросил он, но я почувствовал, что ответ мне известен. — Обладающие Даром Провидения скачут с воинами. Тебе не надо оставаться здесь, когда Откелл позволит нам присоединиться к стражам границы! — Обладающие Даром Провидения! — воскликнула она. Кемок еще крепче вцепился в ее плечо. — Колдуньи не возьмут тебя к себе на обучение! Наши родители запретили! — Наших родителей нет с нами, чтобы отказать им! — резко ответил мне Кемок. Нас вдруг охватил страх. Ведь колдунью учат совсем другому, не тому, как владеть мечом, стрелами или топором. Она уходит от тех, кто близок ей по крови, удаляется в мир волшебства на многие годы. А когда возвращается, то никакие узы родства для нее уже не существуют, она подвластна только зову тех, в чьих руках сокрыто обладание Даром. Возьми они Каттею к себе и облачи ее в серые безликие одежды, мы потеряем сестру навсегда! И Кемок прав: Саймона и Джелит нет с нами, а кто кроме них сможет воздвигнуть непреодолимый барьер между нашей сестрой и волей Совета? Итак, с того самого часа над нашей жизнью нависла угроза. И страх еще больше укрепил наше единство, словно сжал нас в тугое кольцо. Мы читали мысли друг друга, хотя я владел этим умением в меньшей степени, чем Кемок и Каттея. Но жизнь шла своим чередом, и мы понемногу успокоились, так как страх питают сигналы беды, а их не было. Тогда мы еще не знали, что мать боролась за нас изо всех сил до тех пор, пока не покинула Эсткарп. Она пошла к Корису и заставила его поклясться на топоре Вольта — наделенном сверхъестественной силой оружии, которое подчинялось только ему и досталось из мертвой руки того, кто был меньше, чем Бог, но больше, чем человек — поклясться в том, что он защитит нас от ухищрений Совета. Он дал клятву, и мы жили в Эстфорде как и прежде. Шли годы, набеги со стороны Карстена становились все более настойчивыми. Пагар возобновил прежнюю политику постепенного ослабления Эсткарпа. В ту весну, когда мы насчитывали за своими спинами по семнадцать зим, он потерпел крупное поражение, понеся тяжелые потери. В том сражении мы с Кемоком тоже принимали участие, нас даже хвалили за храбрость. И хотя война оказалась делом темным и грязным, Эсткарпу угрожала опасность, а если выбора нет, то берутся за меч. В полдень, когда наш отряд шел легким галопом, напав на след неприятеля, мы неожиданно получили послание. Каттея словно наяву стояла передо мной и плакала в отчаяние. И хотя я видел ее не глазами, но чувствовал, как ее голос болью отдается не только в моих ушах, но и во всем теле. И я услышал, как вскрикнул Кемок, пришпоривая коня. Командиром у нас был Дермонт, беженец из Карстена, примкнувший к стражам границы, когда мой отец организовывал первые отряды. Он преградил нам дорогу. Его смуглое лицо ничего не выражало, но он так решительно встал на нашем пути, что мы остановились. — Куда? — спросил он. — Нам нужно уехать, — ответил я, зная, что меня уже ничто не остановит. — Мы получили послание — наша сестра в опасности! Он изучающе посмотрел мне в глаза и понял, что я говорю правду. Затем отошел влево, освободив проход. — Скачите! — это был одновременно приказ и разрешение. Знал ли он, чем рискует? Если бы знал, наверняка не отпустил нас. А быть может, он дал нам возможность попытать счастья, ведь мы были молоды и выносливы, и хотя бы поэтому у нас были шансы добиться успеха. Мы помчались во весь опор. Дважды меняли лошадей в лагерях, говоря, что должны передать срочное сообщение. Галоп, шаг, опять галоп… Дремали в седле по очереди, когда лошади шли шагом. Казалось, прошло много времени — целая вечность. Наконец среди бескрайней равнины впереди показался Эстфорд. Больше всего мы боялись встретить налетчиков, но их не было. Огонь и меч не дошли до этого места. Но от этого бремя нашей тревоги не стадо легче. В ушах звенело от усталости, но уже стали различимы звуки рога со сторожевой башни, и мы пришпорили своих уставших лошадей, чтобы поспеть на помощь сестре. Белая пыль покрывала нас с ног до головы, но гербы нашего рода на груди были различимы, поэтому мы беспрепятственно преодолели колдовской барьер, и в крепости уже знали, что приближаются свои. Моя лошадь споткнулась, как только мы въехали во двор, и я едва успел вытащить онемевшие ноги из стремян и соскочить на землю, как она упала на колени. Кемок к тому времени уже спрыгнул со своего коня и помчался в дом. Перед нами стояла, удерживаясь на ногах лишь благодаря последнему усилию воли, не Каттея, а Ангарт. И, заглянув в ее глаза, Кемок остановился, как вкопанный. Я встал рядом с ним и опустил руку на его плечо. Первым заговорил мой брат: — Ее нет — они забрали ее! Ангарт кивнула — очень медленно, словно малейшее движение причиняло ей нестерпимую боль. Ее длинные косы расплелись, в темных волосах блестела седина. А ее лицо! — она стала старухой, из которой вырвали желание жить. Проклятие Силы — вот что это было! Ангарт встала между своей воспитанницей и колдовской Силой, она противопоставила всю свою человеческую силу той страшной Силе, что во много раз превышала мощь любого оружия. — Они — забрали — ее… — в словах ее не было плоти, это были лишь серые призраки человеческой речи, звучавшие будто из уст самой смерти. — Они отделили ее от вас стеной. Гнаться за ней — это — смерть. Мы не хотели верить, но это была правда. Колдуньи забрали нашу сестру, и, последуй мы за ней, их преграда убьет наше тело и дух. И смерть наша не спасет Каттею. Кемок так крепко вцепился в мою руку, что его ногти впились в кожу. Так захотелось ответить ему болью на боль, причинить ему физические страдания… В тот миг нас скорее всего спасло полное изнеможение после долгой и утомительной дороги. И когда Кемок схватился руками за голову и зарыдал, а потом бросился ко мне, мы оба упали на землю без сил. Ангарт умерла через час. Мне кажется, она последними усилиями воли цеплялась за жизнь только потому, что ждала нас. Но перед тем как навсегда покинуть этот мир она снова заговорила, и, успев немного прийти в себя после огромного потрясения, мы внимательно вслушивались в ее слова. — Вы — воины, — она перевела взгляд с Кемока на меня, потом снова посмотрела на убитое горем лицо брата. — Колдуньи считают, что воины сильны лишь действиями, а потому смотрят на них свысока. И сейчас они думают, что вы будете приступом брать их ворота, чтобы высвободить свою дорогую сестру. Но — сейчас сделайте вид, что вы смирились, и со временем они поверят в это. — А сами в это время сделают с Каттеей все, что им нужно, и она станет одной из них — обладательницей Дара, колдуньей. Они лишат ее даже имени! — с горечью воскликнул Кемок. — Вы недооцениваете свою сестру, — нахмурилась Ангарт. — Она не какая-нибудь послушная девочка, с которой можно сделать все, что угодно. По-моему, этим колдуньям она доставит много неприятностей. Сейчас они не ожидают этого. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 |
|||||||||