Глава 14

На следующее утро Мышь и остальные девочки познакомились с Листом, женщиной, которая отвезет их в Место Мудрости. Пчела и Лист позавтракали с детьми.

— Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне, — сказала Пчела. Тон ее голоса сказал девочкам, что женщина шутит, делая вид, что недовольна ими. — Совершенно невозможные дети, никакого представления о приличиях, несмотря на все мои усилия.

Лист улыбнулась. У углов ее глаз появились морщинки, и Мышь поняла, что женщина очень добра.

— О, не думаю, чтобы у нас были неприятности. Как, дамы?

— Конечно, нет, Лист! — едва ли не хором ответили девочки.

— Я уверена, мы будем очень хорошо вести себя с тобой, Лист, — добавила Сверчок. Остальные рассмеялись.

— Понимаешь, что я имею в виду? — спросила Пчела. — Они все полны озорства.

— Полны жизни, а это то, что нам сейчас нужно, — ответила Лист. — Ну, дамы, пора заканчивать завтрак. Нам нужно отправляться.

— Мы поедем на наших пони? — спросила Пламя.

— С нами опять поедут стражники? — подхватила Птица.

— Да — на оба вопроса, — ответила Лист, — хотя сейчас, в центре Эсткарпа, так много стражников нам не нужно. Двоих вполне достаточно.

— А мы наденем старое платье? — Это Звезда, самая практичная.

— О, нет! — воскликнула Сверчок. — Пожалуйста, разрешите нам надеть новые. Мы будем очень-очень хорошо вести себя, не запачкаемся, не залезем в грязь.

Лист поджала губы, задумавшись.

— Наверно, можно, — сказала она, наконец. — Вы должны вести себя как волшебницы.

— Тогда дела Шепелявой безнадежны! — сказала Сверчок, подтолкнув девочку локтем и хихикая. — Никогда не слышала о волшебнице, которая не умеет правильно говорить!

— Это потому, что ты не вше жнаешь, — ответила Шепелявая, в свою очередь подталкивая ее. Лист тут же прервала ссору.

— Я слышала о шепелявящих волшебницах, и о волшебницах, которые плохо слышат и даже не видят физическим зрением, — сказала она. И посмотрела на Пчелу. — Я начинаю понимать, что ты имела в виду.

— Ну, оставляю их тебе, — ответила Пчела. — У меня много других дел.

— Да. Хранительница очень довольна. Она хочет организовать новый Сбор, как только эти девочки будут устроены. Если нам повезет, ты недолго будешь отдыхать.

Женщины взялись за руки и поцеловали друг друга в щеку. Мышь смотрела на них широко раскрытыми глазами. Когда Лист снова повернулась к подопечным, девочка торопливо сунула ложку в рот.

— Когда закончите, — сказала женщина, — мы поедем.

Дети весело выскребли чашки и составили их горкой, чтобы унесли слуги. Потом выстроились, чтобы Лист их осмотрела.

— Вам потребуются плащи, — сказала она. — По утрам еще холодно. Почему бы вам не пойти и не посмотреть на кроватях?

Девочки с писком устремились в спальню. Мышь обнаружила, что, пока они завтракали, кто-то положил на каждую кровать теплый серый плащ. Старый ее плащ исчез. Но Мышь даже не заметила этого, все равно он уже стал ей короток. В радости от новой прекрасной одежды она забыла, что старый плащ ей сшила мама.

Радостно поднесла она плащ к лицу, наслаждаясь запахом ненадеванной одежды. И плащ длинный, какие носят взрослые женщины! Почти задевает за землю. Из-под него видны только кончики ее новых серых туфель.

Из чего он соткан? Это не шерсть, хотя плащ очень теплый. Текстура у него такая, какой она всегда относила к шелку. И он весит, как перышко.

Мышь быстро надела плащ. Остальные девочки тоже, Все обули новые сандалии. Теперь они готовы к отъезду. Одетые в серое с ног до головы, они выглядели послушными, как выводок перепелок, когда вслед за Листом вышли во двор, где их ждали пони. Поблизости стояли два стражника, ни один из них не был с ними в путешествии. Ждали оседланные лошади. Один из стражников привел третью лошадь — для Листа и очень вежливо помог ей сесть в седло.

— Прекрасное утро, госпожа, — сказал он.

— Действительно, прекрасное, — ответила она, — и такой прекрасный груз! — И она гордо посмотрела на детей.

Мышь прямо и неподвижно сидела на своем пони, сложив руки на узде, как сидит на Рангине папа. Она подумала, разрешат ли ей сохранить пони в этом Месте Мудрости или Лист и два стражника уведут пони назад, чтобы можно было привезти в город Эс других девочек, которые станут волшебницами. Она очень надеялась, что пони останется у нее: привыкла в пути к этому толстому пятнистому животному. Но она помнила один из уроков Пчелы: волшебницы не думают о материальном, о вещах этого мира. Им нужно только волшебство, они заботятся только друг о друге и о своих камнях.

Глава 15

Мышь почти поверила, что весь Эсткарп серовато-зеленый, что там, где она такой цвет видит, и есть Эсткарп.

Но постепенно тона местности начали меняться, по мере продвижения на северо-запад серовато-зеленое смешивалось с желтовато-коричневым. Мышь решила, что они приближаются к морю и его песчаным берегам.

Дорога повернула. Впереди показался остров серо-зеленых скал, выступающих из желто-коричневой почвы, основание горной местности; те, кто построил дорогу, не стали прокладывать ее в скалах, а свернули. Местность выглядела дикой и нежилой, из людей сюда заглядывают только охотники. Мышь гадала, что бы сказал о таком месте папа. Ему нравится охотиться, он любит горы, даже такие небольшие.

Они въехали в ущелье у самого подножья хребта.

По обе стороны теперь пошли утесы. И когда караван достиг середины ущелья, послышался скрежет когтей о камни. Мышь ахнула: из укрытия выскочила свора белых собак, понеслась на дорогу и окружила всадников. Воздух заполнился свирепым воем и лаем. Собаки хватали лошадей и пони за ноги, прыгали им на горло. Лошади ржали и отскакивали; пытаясь спастись, они едва не сбросили всадников. За собаками из укрытия в скалах показались вооруженные люди. Откуда-то прозвучал охотничий рог, чей-то голос торопил нападающих.

Лист пыталась справиться со своей лошадью. Животное встало на дыбы и в страхе грозило сбросить ее на землю. Два стражника усидели. Они поскакали вперед, разбрасывая собак и доставая оружие. Откуда-то сверху послышались два негромких щелчка, второй сразу за первым. Один из стражников крикнул и упал вперед, зацепившись за седло. У него из груди торчала короткая стрела. Почти в то же мгновение что-то прожужжало рядом с Мышью, так близко, что девочка замигала и вскрикнула.

— Лучше цельтесь! — крикнул один из нападающих.

Девочки жались друг к другу и в ужасе кричали, их пони бесцельно переминались. Эти пони не предназначены для боя и не знали, что делать, как реагировать. Лист быстро справилась с лошадью.

— Назад, девочки! — закричала она. Схватила меч убитого стражника и проехала вперед, ко второму воину. На того с обеих сторон нападали и вот-вот могли сбросить с седла. Лист бросила на нападающих свою лошадь и разбросала их. Взлетел и опустился ее меч, и один из нападающих упал.

Девочки били пони по бокам, стегали их, но не могли заставить убежать. Мышь уловила какое-то движение вверху. Она посмотрела туда. На скале стоял мужчина и с видом командира смотрел на сражение внизу.

Чтобы лучше целиться из самострела, он снял свой шлем с высоким гребнем. Мышь смотрела не в силах пошевельнуться или закричать, и в ее памяти запечатлелись черты внешности этого человека.

Он в сине-зеленом камзоле, с кружевами от шеи до пояса, и поверх широкий пояс. На правой стороне груди какой-то белый герб. Облегающие брюки того же цвета, что и камзол, высокие сапоги с заостренными голенищами. На поясе висит оружие и несколько сумок. Светлые волосы этого человека развеваются на ветру. Хладнокровно, словно в тире, он прицелился и нажал курок.

Прозвучал третий щелчок, и упал оставшийся стражник. Тощие белые собаки рычали, лаяли, выли, прыгали на волшебницу, словно хотели стащить ее в грязь. Несколько собак выбрались из схватки и устремились к детям.

Так же неожиданно, как началось, все закончилось. Прежде, чем собаки смогли причинить ущерб, светловолосые солдаты схватили их и оттащили.

Легко уклоняясь от меча, они стащили Лист с лошади. Другие хватали за узду пони, не терпя ни малейшего сопротивления испуганных животных. Детей сняли с седел и поставили в стороне. Несколько воинов охраняли их, готовые схватить, если кто-то попытается убежать.

— Отлично сделано! — крикнул сверху предводитель. Перепрыгивая с камня на камень, он начал спускаться. Мышь надеялась, что он упадет и сломает себе шею. Но он ни разу даже не поскользнулся.

— Убей нас, и ты никогда не достигнешь границы Ализона, — свирепо сказала Лист. Она все еще вырывалась из рук воинов, и один из них сильно ударил ее по лицу. Кровь хлынула у нее из губы.

Предводитель спустился и высокомерно подошел к женщине.

— Ты права, мы не можем задерживаться, чтобы насладиться гостеприимством Эсткарпа. Но о своих подопечных не беспокойся. Мы их не убьем. У нас насчет них есть приказ. А вот ты… Ну, несколько минут мы можем потратить, верно, ребята? — Он с улыбкой оглянулся, и ему ответило множество улыбок.

Лист, казалось, старается не столько освободиться, сколько дотянуться до своего камня. Предводитель несколько мгновений смотрел на нее. Потом неторопливо подошел, схватил камень и резко дернул. Цепь порвалась.

Лист закричала, из пореза на шее у нее потекла кровь.

— Никаких шуточек, ведьма, — сказал предводитель. — Мы все о них знаем. — Он повернулся и бросил камень, забросил его высоко, в то место, где ждала засада.

Потом кивнул своим людям. — Надо поторопиться. Она могла успеть отправить сообщение. Но нужно постараться, чтобы другого она уже не могла отправить. Никогда.

Воины потащили Лист в сторону от дороги, где уже были вбиты в землю столбы. Они швырнули женщину на землю и привязали к столбам руки и ноги, так что она не могла пошевелиться. Она кричала и пыталась укусить их, поэтому они, сорвав с нее платье, оторвали часть его и засунули ей в рот.

— Лист! — закричала Сверчок. В крике ее звучало отчаяние.

— Мы следующие? — со страхом спросила Пламя.

— Нет, — ответила Звезда. — У них для нас другие планы.

— Не могу смотреть, — сказала Птица. — Меня сейчас вырвет.

Сверчок цеплялась за Мышь; одной рукой она к тому же ухватилась за Птицу. Девочки прижались друг к другу и заплакали. Но ничего не могло уберечь их от звуков с того места у дороги. Мужчины смеялись и отпускали грубые шутки. Стонала Лист, она пыталась кричать, несмотря на кляп.

Подошли собаки, сели и с любопытством смотрели на детей. Мыши показалось, что она никогда не видела таких отвратительных животных, как эти бледнокожие, тощие псы с узкими змеиными головами. Птица вся дрожала. Но вот она наклонилась вперед, и ее вырвало.

Мышь пыталась подавить тошноту, она нашла в себе силы помочь Птице.

Но вот звуки вокруг Листа прекратились, и Мышь посмотрела туда, надеясь, что теперь мужчины ее освободят. Но увидела, что один из них стоит над нею с поднятым мечом. Лист выплюнула кляп изо рта. Она встретилась взглядом с Мышью. Что-то протянулось в воздухе между ними, и Мышь отшатнулась, словно ее ударили.

— Он твой, Мышь! Используй его…

Меч опустился. Лист вздрогнула и затихла.

Мышь смотрела и смотрела, от потрясения она потеряла способность двигаться и говорить. Почти не заметила, как ее подняли и подвесили за кем-то к седлу. Она почти потеряла сознание и хотела только одного: где-нибудь спрятаться и постараться забыть это ужасное зрелище. Но эти последние мгновения перед смертью Листа снова и снова вставали перед нею, они видны были отчетливей, чем окружающая реальность. Словно у нее на обратной стороне век отпечаталась эта сцена, как гобелен, и она видела ее, когда закрывала глаза, чтобы не видеть светловолосых мужчин и их тощих собак. Так прошел этот ужасный день, потом другой, потом еще один.

Мышь знала, что сейчас день только потому, что лежала на чьей-то лошади, ехала, ехала, ехала в неизвестность. Знала, что ночь, когда ее бросали на землю, и она жалась к другим девочкам, в слезах и ужасе. Мышь утратила счет дням и ночам и не знала, сколько их прошло, когда окончательно пришла в себя и увидела, что остальные девочки в таком же состоянии, что и она, хотя только они со Звездой смотрели в ту сторону, когда убили Лист.

— Это на самом деле случилось? — дрожащим голосом спросила она у Звезды.

— Да, — ответила девочка. — Действительно. Ты пришла в себя? Мы боялись, что потеряем тебя.

— Она позвала меня по имени.

— Знаю. Я слышала.

— Мне кажется, я теперь никогда не буду прежней.

Но мне лучше.

— Никто из нас не будет прежним. — Голос Звезды звучал серьезно. Они придвинулась ближе к Шепелявой, которая сидела с остекленевшими глазами, сунув палец в рот.

Впервые Мышь почувствовала в себе силы позвать маму, заставить ее услышать, как она всегда это делала.

Мама никогда не понимала, почему всегда знает, когда Мышь в ней нуждается, а сама Мышь ей никогда не объясняла. Но что-то говорило ей, что она может звать и звать, но напрасно. Мама слишком далеко.

— Я хочу домой, — сказала Птица. Лицо у нее было грязное, слезы промыли в грязи полоски.

— Мы все хотим домой, — сказала Пламя.

— Но не можем. — Сверчок рукавом вытерла нос.

— Пока не можем, — сказала Мышь. Сверчок и Птица посмотрели на нее. — Пока не можем, — упрямо повторила она. Папа и мама придут и найдут ее, она знала — знала это. Найдут ее и ее подруг и отвезут домой.

И тут с болью она поняла, что не знает, о каком доме думает: домашнем доме, с мамой и папой, или доме с волшебницами Эсткарпа, в котором ее место.

Глава 16

Даже тем, кто не умеет читать следы, вроде Эйран, ясна была трагедия, разыгравшаяся в ущелье. Лорик и Даннис торопливо отвязали тело волшебницы. Псы просто бросили его здесь. Когда насилие им надоело, они убили женщину. Лорик снял плащ и прикрыл изуродованный труп, пока его не похоронят. Ранал и Хирл с мрачными лицами собрали тела своих товарищей и сложили всех мертвых в одно место. Эйран заставила себя помогать им.

Я в облике Кернона, напоминала она себе, поэтому и должна быть Керноном. Я не должна плакать, меня не должно тошнить, я не должна икать.

Ярет и Велдин послали соколов в небо, чтобы те караулили на случай, если враг еще близко и нападет на небольшой отряд спасителей. Потом сокольничьи обошли местность, внимательно изучая подробности засады и последующей битвы.

— Их было человек двадцать, — сказал Велдин. — И столько же собак.

Хирл резко выдохнул через нос.

— Они не хотели рисковать. Слишком большое преимущество.

— Тела волшебницы и стражников они оставила. — заметил Лорик. — Но тел детей нет.

— Детей они украли, — ответил Гирван. Он, нахмурившись, смотрел вперед.

— Да. Судя по следам, лошади возвращались более тяжело нагруженные. — Велдин проследил за взглядом Гарвина и тоже нахмурился. Но это было скорее выражение сосредоточенной задумчивости, чем гнева и стремления отомстить.

Хирл покачал головой.

— Если бы мы только пришли вовремя. Думаю, мы немного сравняли бы шансы. Спасли бы товарищей.

Может, и женщина не пострадала бы.

— А может, сами бы погибли, — возразил Даннис. — Двадцать Псов с их адскими собаками против нас восьмерых — десятерых, если бы наши товарищи уцелели после засады. Даже такое соотношение мне не нравится.

Велдин вернулся после осмотра места засады. Что-то висело у него на руке.

— Теперь мы знаем, почему волшебница не прислала более подробное сообщение, — сказал он. — Они сорвали это прежде, чем она смогла воспользоваться. — Он смотрел на подвеску в своей руке. — Можно похоронить вместе с телом. Говорят, эти штуки бесполезны после смерти владелицы.

— Нет, — сказала Эйран прежде, чем успела подумать и остановиться. — Я хочу сказать, — нервно добавила она, — что женщина сопротивлялась. Не хочется видеть, как пропадают все следы ее жизни.

— Сувенир? — спросил Велдин. Он швырнул камень Эйран, и та поймала его в воздухе. — Возьми. Серебро чего-то стоит. Но мне оно не нужно.

Эйран осторожно уложила камень в карман. Может, это только воображение, игра света, но ей показалось, что она заметила в глубине камня слабую искру. Возможно, возможно… Она сама не понимала, что ее притягивает к этому камню. Но какая-то сила, может, быть маскировка — она ведь сейчас в мужском обличье — заставила ее так действовать, и она не решилась ослушаться. Она отошла в сторону, делая вид, что занимается костром, который и так прекрасно горел. Ярет вернулся в лагерь и теперь с легким удивлением смотрел на нее, как будто гадал, зачем ей понадобился безжизненный камень волшебницы.

Потом он повернулся к телам, ждавшим погребения: двум сильным мужчинам, погибшим в расцвете лет, и третьему телу, стройному и милосердно прикрытому плащом Лорика.

— Я не очень люблю эсткарпских ведьм, — сказал Ярет. — Больше того, у меня есть основания не любить их. Но я не допустил бы, чтобы с ними творили такое.

— Я тоже, — согласился Велдин. — Последние годы мне приходилось трудно — подчиняться приказам женщин. Но какими бы они ни были, нужно стараться сделать, что возможно. — Он с любопытством взглянул на Ярета. — Ты тот самый, что женился на женщине? Каково это — всегда быть рядом с одной из них, всегда отзываться на ее призыв? Всегда спать в ее постели?

Ярет лишь пожал плечами и ничего не ответил.

— Надо прилично похоронить их и начать выслеживать Псов, — сказал он. — Нам придется держаться подальше от них, чтобы не учуяли их собаки, пока не сможем их одолеть. Если не будем осторожны, они убьют детей, не станут их тащить с собой.

Уголки рта Велдина опустились.

— Я почти понимаю заботу о собственном ребенке, даже если это девочка. Но почему ты заботишься об остальных?

— Потому что обещал.

— Обещание! Данное женщине!

Заговорил Ранал.

— Хорошо, что волшебницы тебя не слышат. Во всяком случае, мы на это надеемся. — В ответ на лице Велдина появилось легкое выражение опасения. — В замке Эс ты пел совсем по-иному, сокольничий.

— Мы таковы, каковы есть, — ответил Велдин, пожимая плечами. Это не было извинением. Он оглянулся на Ярета. — Только некоторые из нас меняются и становятся другими.

— Займемся работой, — сказал Ярет. — Чем быстрее закончим здесь, тем быстрее начнем поиски.

Глава 17

Они отнесли тела подальше от места засады и похоронили в предгорьях небольшого хребта, стоявшего на открытой серо-зеленой равнине между ними и городом Эс. Потом соорудили пирамиду из камней — как знак и как защиту от стервятников, которых может привлечь запах. Тела не должны быть осквернены.

Потом двинулись на север, все на север, следуя древним путем. Когда-то это была большая дорога, ухоженная и расчищенная, символ более счастливых отношений между севером и югом. Чем дальше они продвигались, тем дорога становилась хуже, пока не превратилась во что-то вроде тропы. В нынешние опасные времена ею пользовались только немногие торговцы, которые решались переправить свои товары через границу, и смелые фермеры, которые цеплялись за свои участки у Ализонского хребта. И, конечно, шпионы — и ализонские, и эсткарпские. Обе страны разделяют болота Тор, эти болота ненавидят и боятся и в Ализоне, и в Эсткарпе.

Отправиться в болота Top — все равно, что расстаться с жизнью. Те, кто уходил туда, не возвращались, и ходили самые темные слухи об их судьбе. По мере продвижения на север менялась и зелено-серая местность центрального Эсткарпа, почва становилась темнее, местность менее приветливая. Отряд все ближе подходил к жителям болот Тор, к трясинам и топям этого страшного места.

Наверно, в далекие годы какой-то народ жил на севере и построил эту дорогу. Но теперь северными землями правят ализонские бароны, хвастают лошадьми, которые происходят от торгианцев, и своими худыми собаками; их используют на охоте и на войне.

Все воины, даже Велдин, были недовольны необходимостью сохранять дистанцию и не нападать на врага открыто и как можно быстрее. Преследователи по негласному уговору не спорили о том, зачем похитили девочек-волшебниц и что случилось с ними сейчас. Из всех трудностей необычного путешествие это оказалось для Эйран самым трудным.

В первую ночь она по привычке едва не принялась помогать Ярету разбивать лагерь и с трудом удержалась. В первые несколько дней их знакомства, когда она была буквально его пленницей, она отказывалась помогать ему. Но потом между ними установился осторожный мир, и они обнаружили, что могут очень хорошо работать вместе, словно слышат и понимают друг друга без слов. Потом они путешествовали в поисках дома для них обоих после катастрофического опыта в Барьерных горах. Она учила его отыскивать съедобные корни и дикие овощи. Раньше он удовлетворялся только мясом, которое мог добывать сам или с помощью своего сокола, Смельчака. И она научила его готовить в лагере.

В свою очередь, он научил ее ставить ловушки на кроликов, показывал, каких грызунов можно есть, а каких лучше не трогать. Вместе они жили очень хорошо, врозь скучали, каждому не хватало присутствия другого.

Идя по четкому следу, который оставили ализонцы, восемь всадников отыскали первый ночной лагерь Псов на их пути на север. Сокольничьи внимательно осмотрели его в поисках информации. Но могли только сказать, что дети были еще живы в этом лагере и что спали они вместе, прижимаясь друг к другу, словно в поисках утешения. Не сговариваясь, преследователи решили оставить это несчастное место и самим переночевать где-нибудь по соседству.

Сокольничьи послали Смельчака и Острого Когтя в небо — присматривать за возможными врагами и искать добычу. Велдин ушел из лагеря на охоту, Ярет искал съедобные растения и корни. К удивлению Эйран, он оказался очень хорош в этом домашнем занятии. Велдин, уходя, бросил на него жесткий подозрительный взгляд, но ничего не сказал.

Вместе с остальными Эйран готовила лагерь к ночи.

Они стреножили лошадей, накормили и протерли их, дали им воды. Потом убрали все камни, чтобы они не мешали спать. К тому времени, как были закончены все эти работы, вернулся Велдин с парой кроликов, а соколы сбили по птице. Даннис взял все это и начал готовить. Тени удлинились, вторая половина дня переходила в вечер.

— Я правильно помню, Гирван? Ты сказал, что родом из Ализона? — спросил Ярет. Он сидел, гладил Смельчака и скармливал ему кусочки, пока Даннис мешал в котле. Велдин сидел против него и кормил своего Острого Когтя.

— Я был ализонцем, — ответил Гирван. Голос его звучал чуть резковато. Наверно, этого не было бы, если бы восьмерка не преследовала отряд ализонцев. Гирван возился с пряжкой. — Теперь я эсткарпец. Я за Эсткарп.

— Но ты родился в Ализоне и знаешь Ализон, иначе хранительница не рекомендовала бы тебя в качестве проводника. Пока ждем еды, расскажи нам, что ты знаешь об этой стране, так как мы с каждым шагом к ней приближаемся.

Гирван кивнул.

— Ты прав, Ярет. Судя по положению вещей, Псы, — это слово он выплюнул, — увозят детей прямо в Ализон и нас вместе с ними. Прости мне мою несдержанность.

Трудно думать, что, возможно, там были мои родичи. В том, что мы увидели. Хорошо. Я расскажу, что знаю. Только помните, что я уже четыре месяца не был в Ализоне. За это время кое-что могло измениться. И я, возможно, повторю то, что вы уже знаете. Но все равно расскажу, чтобы мы лучше знали, что нам предстоит.

Остальные молча сели поближе, а Гирван начал свой рассказ.

Глава 18

То, что Ализон ненавидит Эсткарп и все с ним связанное, известно настолько хорошо, что Гирван даже не стал об этом упоминать. В течение многих лет ализонцы под предводительством барона Фацеллиана вели против Эсткарпа войну на истощение; они ограничивались набегами и захватом отдельных жителей Эсткарпа, которые решались слишком близко подойти к границе.

Мужчин сразу убивали, а с женщинами — особенно с волшебницами, которые пытались разведать положение в Ализоне — обращались так же жестоко, как с той несчастной, что везла детей в Место Мудрости.

Но теперь, когда у него появились новые основания для ненависти, Ализон впал в лихорадку и винил Эсткарп в неудаче своего вторжения в Верхний Холлек.

Вот как при этом рассуждали ализонцы. Во-первых, Эсткарп не допустил вторжения Ализона на свою территорию: волшебницы перекрыли Ализонский проход магическими и военными средствами. Во-вторых, Верхний Холлек за морем, связанный с Эсткарпом общей философией и наклонностями, рано или поздно пришел бы Эсткарпу на помощь, а жители долин известны как смелые и опытные воины. Следовательно, с точки зрения ализонцев, было разумно попытаться удержать Верхний Холлек в стороне от конфликта, в то же время пытаясь взломать бутылочное горлышко прохода, которое одно удерживает от одновременного нападения на Эскарп Карстена и Ализона. В случае такого нападения враги просто раздавили бы Эсткарп, как орех.

Колдеры, в этом единственном случае вставшие на сторону части населения мира, стали союзниками Ализона. Они вносили свой вклад своими ужасными военными машинами, способными снести стены любой крепости с легкостью, которая деморализовала противника, а Ализон, со своей стороны, давал людские ресурсы. И вот, вооруженные таким образом, ализонцы вторглись в Верхний Холлек.

Но Саймон Трегарт из Эсткарпа вместе со своей женой волшебницей Джелит — их память в Ализоне, где поколениями сохраняют вражду между родами, проклята — эти двое вмешались и испортили превосходный план. Вдвоем они отыскали крепость колдеров и уничтожили врата, через которые колдеры проникли в мир, а тем временем их союзники сулкары очистили само гнездо колдеров. Если бы не это несчастье, колдеры продолжали бы поддерживать своих союзников ализонцев, и их машины действовали бы в Верхнем Холлеке. Но без припасов машины вышли из строя, и Ализон потерпел поражение. Разрозненные кланы Верхнего Холлека неожиданно объединились, и захватчики из Ализона проигрывали одно сражение за другим. Потом сулкары, приободренные своей победой над колдерами и подбадриваемые Эсткарпом, приплыли на помощь Верхнему Холлеку. И так стиснули между собой и воинами Верхнего Холлека силы ализонцев, что те потерпели полное поражение и были сброшены в море.

Проигрыш войны привел к свержению барона Фацеллиана. Малландору, его преемнику, потребовалось совсем немного, чтобы убедить страну, что во всех прошлых, настоящих и будущих несчастьях Ализона виноват только Эсткарп.

Пока Гирван рассказывал все это, Даннис тихо раздал еду, и все ели и слушали, почти не замечая вкуса.

— Но при чем тут дети? — спросил Лорик. — Какое они к этому имеют отношение?

Эйран, сидевшая в самом дальнем конце, немного наклонилась вперед, забыв тарелку с едой. Она слушала очень внимательно, зная, что Ярет старается не думать о том, почему захватили детей, его больше занимает, как их освободить.

Гирван поднес тарелку ко рту и отхлебнул соуса.

— Что ж, — сказал он, вытирая рот рукавом, — когда я в последний раз был в Ализоне, кое-что слышал. Не хотел об этом говорить без доказательств, если вы меня понимаете.

— Думаю, мы должны знать все, что ты услышал, доказанное или нет, чтобы соответственно строить планы, — сказал Ярет. — Позже разберемся, что правда, а что нет.

Остальные кивнули. Гирван, уступая, поднял руку.

— Хорошо. Слухи таковы. Малландор усадил за работу своих ученых, чтобы найти способ снова открыть врата в мир колдеров.

Слушатели протестующе воскликнули. Велдин отшатнулся, а Острый Коготь с криком взвился в воздух.