1. Познакомьтесь: это Монни — и Бим.

Монни сидела на корточках и обеими руками пыталась вытащить из кармана фломастер. Грязные джинсы сидели на ней в обтяжку и фломастер протёк, оставив на кармане большое красное пятно.

«Надеюсь, он ещё пишет», — подумала девочка и провела пальцем по фетровому кончику. На пальце появилась розовая полоска. Затем она рассеянно вытерла руку о колено и принялась разглядывать то, что лежало у её ног.

Чего только не было на этой старой свалке, но чтобы здесь бросили почтовый ящик — такого ещё не случалось. Да к тому же такой большой. И верх весь помят, будто кто-то взял бейсбольную биту и попытался превратить его в лепёшку.

Но ящик оказался прочным. Если очень постараться, можно было даже закрыть крышку и поднять флажок, показывающий, есть в ящике письма, или нет.

Поигрывая фломастером, девочка пристально разглядывала ящик. Пройти один квартал, и пойдут ряды новостроек. Конечно, там тоже есть почтовые ящики. Но не такие большие и они висят в парадных на стене. У многих сломаны или совсем вырваны дверцы. Так что толку от них уже никакого.

А таких больших и необычных ящиков Монни никогда не видела. Разве что на картинке — на рождественской открытке. Там похожий ящик был установлен на столбике где-то за городом, с него свисали гирлянды, а вокруг высились большие сугробы.

Она протянула руку и дотронулась до искорёженной крышки. Какой странный цвет — кто-то покрасил ящик бледно-лиловой краской. Или он лежал здесь так долго, что краска выгорела на солнце. И номера на нём нет.

Сунув в зубы фломастер, Монни обеими руками перевернула ящик и поставила его стоймя. Потом нашла несколько кирпичей и привалила к столбику, чтобы ящик не падал. И только тут заметила, что на нём что-то нарисовано. Звёздочки. Одна, вторая… Считая, она дотрагивалась до них. Звёздочек оказалось семь они располагались в ряд, сверху вниз, и были такие бледные, что девочка их с трудом различала, но это точно были звёздочки. Интересно, зачем здесь звёздочки, если нет ни номера дома, ни фамилии? Хотя какое это имеет значение.

Все ещё держа в зубах фломастер, Монни отыскала ещё несколько кирпичей и привалила их к столбику, чтобы ящик больше не падал. Затем потянула за флажок! Несмотря на вмятины, тот со скрежетом поднялся и опустился.

Ящик вполне можно было здесь и оставить. От дорожки, ведущей к жилым домам, его загораживал старый ржавый автомобиль, а высокая сухая трава скрывала его ещё лучше. Чуть нахмурившись, Монни огляделась по сторонам. Да, она выбрала самое лучшее место.

Светило солнце, но на ветру было холодно и Монни чуть наклонилась вперёд. Руки замёрзли, она зябко повела плечами. Жакет, который ей выделила миссис Джонсон, не спасал от холода, кроме того, он явно был ей маловат. Наверное, у неё никогда не будет вещей, которые ей по-настоящему впору. По крайней мере до тех пор, пока она не закончит школу и не найдёт настоящую работу. Только тогда у неё могут появиться собственные деньги.

На минутку Монни представила себя, что работает официанткой, как Стелла. Конечно, та всё время жаловалась, что ужасно болят ноги и щедрых чаевых никто не даёт. А может быть, Монни удастся устроится в пекарню. Девочка глубоко вздохнула. Она так явственно ощутила запах шоколадной глазури и сдобных булочек. Но для этого нужно быть взрослой — похоже, все хорошее происходит только со взрослыми.

А что она здесь, собственно, делает? Ведёт себя как маленькая глупая девочка. Монни уже собиралась убрать фломастер в карман и хорошенько наподдать ящик ногой, но что-то её всё-таки удержало.

Странное дело, с самого вчерашнего дня, когда она обнаружила этот ящик, её не покидало чувство, что он представляет для неё большую ценность, хотя о какой ценности может идти речь, если на всём белом свете нет ни единого человека, кто бы мог прислать письмо ей, Монни Фиттс. Даже не письмо, хоть какой-нибудь никчёмный проспект. Она была одна-одинёшенька. Монни подумала, что если она просто встанет сейчас и уйдёт куда-нибудь с этой свалки, то никто особенно не будет волноваться.

О, мисс Ридер — та некоторое время будет приходить к Джонсонам и спрашивать, куда подевалась Монни Фиттс. Но скорее всего, она только обрадуется. Любая на её месте с радостью избавилась бы от такой девяти-, нет, уже скоро десятилетней девочки, успевшей сменить столько приёмных родителей, как Монни.

А Джонсоны — что ж, у них ещё есть этот Бим Росс и их дочь Стелла, которую они всё время ставят в пример.

«Стелла всегда хорошо училась — в твоём возрасте Стелла никогда этого не делала — Стелла…» Монни собрала во рту побольше слюны и как следует сплюнула. Она хотела попасть в почтовый ящик, но промахнулась, и плевок повис на засохшем стебле.

Будь у неё деньги, она бы сбежала отсюда, честное слово, сбежала бы!

Так почему же она сидит здесь и думает о почте, которую ей никогда не получить? Она уже не маленькая девочка, чтобы надеяться на перемены к лучшему. Не такая она дурочка.

А сама принялась тем временем усердно выводить на ящике буквы:

Места для фамилии оставалось мало, поэтому одна буква «т» оказалась чуть ниже другой:

Она старалась не выходить за звёздочки, и красные буквы на бледно-лиловом фоне были хорошо видны. Монни отложила фломастер и потянула за флажок. Теперь он был поднят. Затем девочка достала из-за пазухи сложенный листок бумаги.

Конечно, не было никакой возможности достать настоящую писчую бумагу. Они бы стали спрашивать, зачем она ей нужна. Так что Монни вырвала из своей школьной тетради последний лист, завернула его в коричневую бумагу — остатки бумажной сумки — сложила пополам и ещё раз пополам и заклеила липкой лентой.

И теперь она сжимала письмо в руке, все ещё не решив, не скомкать ли и не выбросить ли его. Глупости все это, сплошное ребячество…

Ей незачем было перечитывать письмо — она знала его наизусть. Монни так долго провозилась с этим посланием, потому что писала не очень хорошо, хотя читать любила. Правда, чаще всего ей попадались комиксы. Один из комиксов и навёл её на мысль о письме.

«Меня зовут Монни Фиттс, и я хочу получить письмо. Настоящее письмо, адресованное именно мне, Монни Фиттс».

Лучше выкинуть его. Что за глупость — никто ведь не найдёт этот почтовый ящик…

Но руки Монни действовали как бы сами по себе. Коричневый свёрток исчез в ящике, и она быстро захлопнула крышку. Однако недостаточно быстро.

— Эй, Монни, что это ты тут делаешь?

Монни развернулась спиной к ящику и встретила непрошенного гостя самой неприятной из своих ухмылок.

— Не твоё дело, Бим, — она уже приготовилась царапаться, если он бросится в драку. Ну надо же, такое невезение! Наверное, он её выследил.

— Что это там у тебя? — мальчик подобрался поближе, не спуская с неё насторожённого взгляда. У них уже было несколько стычек, и он знал, что если Монни довести, она дерётся не хуже Мэтта Принта.

— Тебя не касается, — Монни боялась пошевельнуться. Стоит Биму увидеть почтовый ящик, пиши пропало. Он станет её дразнить, да ещё всем разболтает.

— Тебя ищет мама Джонсон. Она хочет, чтобы ты сходила в магазин.

И мальчишка попытался продвинуться влево, чтобы увидеть, что она так старательно загораживает от него.

— Не ври, — спокойно ответила Монни. — Она больше не просит меня… — и покраснела, поняв, что чуть не проговорилась. Вот что значит язык без костей.

— Конечно, она больше не посылает тебя в магазин, потому что ты присвоила себе сдачу, — Бим ухмыльнулся. — Нужно же было сморозить такую глупость. Купить на эти деньги банку кошачьих консервов и попасться на глаза Рози, как раз когда ты кормила эту старую уличную…

— У неё родились котята — я слышала, как они пищат. А в мусорных баках для неё ничего не нашлось, — и снова Монни сказала, не подумав. Такие вещи Биму не объяснишь.

— Кошки в счёт не идут, — мальчишка засмеялся. — Так что это ты там прячешь?

И он бросился вперёд, так сильно ударив в её плечо, что Монни потеряла равновесие и упала, а он смог увидеть почтовый ящик.

Но к её большому удивлению Бим не засмеялся. Наоборот, он как-то странно смотрел на её находку, и у него было такое выражение лица — ничего подобного пока Монни видеть не приходилось. Бим был худым мальчишкой с копной светлых сальных волос. Они выбивались из-под любой кепки. Лицо у него всегда было грязным. Сегодня грязь лежала даже на верхней губе, будто усики пробивались, а нос покраснел. Бим постоянно шмыгал, видно опять здорово простудился.

— Почтовый ящик…

Даже для Бима замечание было слишком глупым. И так ясно, что это такое.

— Таких нигде больше нет… — казалось, он разговаривает сам с собой, думает вслух.

— Как он сюда попал?

Монни пожала плечами.

— Откуда мне знать? Кто-то притащил его и бросил здесь, на свалке.

Бим не стал трогать ящик. Он уселся на корточки неподалёку от Монни и принялся его разглядывать.

— Какая странная штука, — заметил он, так ни к кому и не обращаясь. — Такой странный цвет — не красный, не синий. И не… А это что такое? — он показал на звёздочки. — Где фамилия, номер дома, или что там ещё должно быть?

— Ничего нет — только звёздочки, — Монни трудно было разобраться в своих чувствах. Ей больше не хотелось драться с Бимом, чтобы защитить свой секрет. И вовсе он над ней не смеялся. Похоже, он заинтересовался не меньше её.

— Здесь твоё имя. Зачем ты его написала?

— Почему бы мне и не написать? — огрызнулась она. — Старый-престарый разбитый почтовый ящик. Если мне хочется написать на нём своё имя — кто мне запретит?

Она ожидала, что Бим, как всегда, скажет какую-нибудь гадость, однако к ещё большему её удивлению он некоторое время помолчал, а потом пробормотал.

— Ни один почтальон не станет искать здесь почтовый ящик.

— Я знаю!

Бим вытер рукой нос, от чего усы стали ещё чернее и шмыгнул.

— Но это ведь не обычный ящик. А что, если в нём прячут донесения — как капитан Норекс?

— Капитан Норекс, — фыркнула Монни, — это же все выдумки. Такое бывает лишь в кино и в этих глупых комиксах.

Бим медленно покачал головой.

— Откуда ты знаешь? Я никогда не слышал о лиловых почтовых ящиках со звёздочками. Спорим, и ты никогда не слышала. Он здесь не просто так. И я — я собираюсь во всём разобраться!

И тут, прежде чем Монни смогла ему помешать, он схватил фломастер, который она оставила на земле, и ещё более корявыми, чем у неё, буквами вывел на ящике:

Монни яростно набросилась на мальчишку. Однако Бим был готов к нападению. Не выпуская фломастер из рук, он резко отклонился назад, пробежал на четвереньках, отпихиваясь, когда она пыталась его схватить, а оказавшись за проржавевшей машиной, встал на ноги и побежал.

Биму не составляло большого труда перегнать её. Собственно, он мог перегнать почти любого из ребят в их квартале. Друзей у него было не больше, чем у неё, и Монни знала, что Мэтт Прингл дважды устраивал ему взбучку, просто так, чтобы не мешался под ногами.

Монни медленно возвратилась к почтовому ящику. Его имя теперь не сотрёшь. Зато, по крайней мере, он не открыл ящик и не увидел её письмо. Вернётся ли он ещё? Монни потянула крышку на себя. Лучше забрать письмо. Тогда Бим не сможет показывать его всем подряд и делать из неё посмешище.

Только вот чем сильнее девочка тянула, тем плотнее закрывалась крышка. Ну что же, если она не может открыть ящик, то и Биму это не удастся. Может быть, позже она вернётся с отвёрткой и вскроет его.

И вновь ящик проявил себя удивительным образом — звёздочки как будто стали ярче и сами собой засветились. Монни захотелось дотронуться до одной из них, но сияние стало таким необычным, что она просто не посмела.

Она встала и огляделась. Бим был прав. Ящик никто не увидит — разве что будет знать, где его искать. Так что незачем здесь болтаться. Она ещё успеет его открыть.

Девочка протиснулась мимо разбитой машины и выбралась на растрескавшийся тротуар. Здесь чудом сохранился кусочек старой улицы. Раньше здесь стояли дома. Часть домов снесли, или они сами развалились, и сюда стали свозить всяческий хлам. Вообще-то здесь собирались построить новые дома, но то ли деньги кончились, то ли ещё что-то случилось, короче, свалка здесь уже многие годы, по крайней мере миссис Джонсон ничего другого припомнить не может.

И помимо всего прочего здесь имелся один особенный уголок. Посреди старой улицы, как раз напротив того места, где сейчас лежал почтовый ящик, стояло старое деревянное здание. Когда-то это был магазин. Его окна теперь были разбиты, деревянные наличники сорваны. Но самое интересное начиналось за магазином.

Там стоял дом. Монни сама его нашла и была уверена, что больше о нём никто не знает. А тот, кто знал, давно забыл. В отличие от остальных полуразрушенных зданий старой улицы этот дом был построен не из дерева. Его стены были сложены из больших камней, разной величины и формы, однако пригнанных друг к другу так плотно, что даже теперь выпало всего лишь несколько штук.

Конечно, крыша наполовину сгнила, потому что она-то была из дерева, а в полу зияли дыры. Но Монни знала, где они находятся и близко к ним не подходила. Больше всего её поразило то, что дом оказался такой маленький, будто его строили не для взрослых, а для детей. И стоял он здесь очень, очень долго.

В нём была всего одна большая комната, но вдоль одной из стен шла лестница, которая никуда не вела. Девочка решила, что наверху тоже была комната, а сейчас от неё ничего не осталось.

Большую часть одной из стен занимал огромный очаг, в нём даже сохранился обрывок ржавой цепи. Наверное, люди, которые здесь жили, вешали на цепь котелок и готовили себе еду на огне, а не на плите.

Летом вокруг дома буйно росли цветы со странными листьями и ещё более странным запахом. Некоторые из них пахли очень приятно, Монни растирала пальцами лепестки и вдыхала их аромат. Но теперь все они отцвели и высохли.

И что-то ещё было связано с домом, только она никак не могла вспомнить, что именно. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ней никто не следит — больше всего она опасалась Бима, — Монни быстро направилась к дому. Что же это было? Она точно видела здесь что-то важное, но что?

Девочка старалась ступать как можно осторожнее. Очаг! Конечно, что-то связанное с очагом! Но в полумраке комнаты можно было разглядеть лишь цепь, больше ничего.

Монни даже попыталась заглянуть в дымоход. Но там оказалось так темно и грязно, что ей стало страшновато, как будто она просунула голову в клетку, а та могла захлопнуться у неё за спиной.

И только отойдя от очага она наконец вспомнила. Очаг был тоже сложен из больших камней, и на одном из них она видела выгравированные звёздочки, почти неразличимые под слоем пыли и осыпавшейся с потолка трухи. Это точно были они!

Монни встала на цыпочки и очистила одну из звёздочек от пыли. Она не ошиблась.

Это действительно звёздочки! Монни медленно пересчитала их. И здесь звёздочек было семь!

Почтовый ящик — неужели он отсюда? Выяснить это стало просто необходимо. От неизвестности ей даже стало как-то нехорошо — так бывает, когда сидишь в приёмной у зубного врача (ничего хуже зубного врача Монни придумать не смогла) и знаешь только одно: тебя ждёт что-то ужасное!

Ей стало страшно. Незачем, незачем было опускать то письмо!

Монни бросилась назад, на поле свалки, стремительно обогнула разбитую машину… Но что это?

Флажок, который она так старательно поднимала, был опущен! Наверное, здесь опять побывал Бим. Искорёженная крышка почтового ящика прилегала теперь неплотно. Монни просунула пальцы в образовавшуюся щель и изо всех сил рванула крышку на себя.

Ящик был пуст. Ну ничего, дайте ей только добраться до Бима! Да если бы… пусть только посмеет разболтать о письме… пусть только попробует!

2. Письмо для Монни

Бим прятался за ржавым автомобилем. Лёжа на животе, он видел, как Монни пересекла улицу и исчезла за домом. Он давно знал, что она туда ходит, к тому старому каменному домику. Он дважды пытался выяснить что она там делает, и тихонько пробирался за ней следом. Однако она просто сидела или стояла там, и лицо у неё было такое непроницаемое, как будто она думала о чём-то очень важном — вот и всё, что ему удалось установить.

Он всегда знал, когда Монни думает о чём-то своём. Девочка как-то особенно щурила глаза, а рот превращался в прямую линию. Между густых чёрных бровей появлялась сердитая складка. По правде говоря, Монни заинтересовала его с того самого дня, когда мисс Ридер привела её к Джонсонам, три месяца тому назад.

Она была крепким орешком, по-своему не слабее Мэтта Принта, даром что девочка. Невозможно было угадать, о чём она думает и из-за чего вдруг завопит и полезет в драку.

Бим перевернулся на спину. По небу плыли не белые облака, как показывают в телефильмах, а клубы чего-то серого, похожего на дым. У Джонсонов было не так уж плохо. Кормили хорошо и не ругались — почти не ругались. Но ему было одиноко — особенно с тех пор, как стало ясно, что от шайки Мэтта нужно держаться подальше. Для них он никогда не станет своим, как ни старайся.

Так что большую часть свободного времени он был предоставлен самому себе. Именно поэтому Бим и стал следить за Монни. Похоже, она-то всегда знала, что будет делать или куда пойдёт.

Однако, что это за почтовый ящик? Почтовый ящик устанавливают, когда ждут писем. Бим стал думать о письмах. Однажды он получил открытку, её послал Хэнк Бьюис. Года два назад Хэнку удалось съездить в летний лагерь. Наверное, он и послал-то её только затем, чтобы доказать, что смог побывать в лагере. О такой поездке Биму оставалось только мечтать.

Но откуда взяться письмам, если почтовый ящик весь побит и стоит на свалке? А может, Монни входит в банду — банду шпионов, оставляющих друг другу донесения?

Бим аж сел. Тайный почтовый ящик! Да, но если все держится в секрете, почему тогда Монни написала на нём своё имя? Своё имя… А он своё разве не написал?

Биму вдруг стало холодно, он даже поёжился. Его имя тоже написано на почтовом ящике, прочесть его сможет любой, и если Монни шпионка или что-нибудь в этом роде, тогда те, с кем она работает — или на кого она работает, — начнут искать его, Бима Росса!

Бим выскочил из-за машины. Почтовый ящик был на месте, обломки кирпичей вокруг столбика не давали ему упасть. Флажок был поднят. И яркими — слишком яркими — буквами на его боку красовались их имена. Бим вырвал пучок сухой травы и начал усердно стирать своё имя. Но ни одна буква даже не смазалась.

Что же Монни положила в ящик? Быть может, если ему удастся все выяснить — и достать донесение из ящика, — он сможет договориться с бандой? Он начал изо всех сил дёргать крышку, но та не поддавалась, как будто ящик был заперт. А может, он действительно заперт, и только Монни знает, как его открыть?

Бим обернулся. Монни не было видно, но на улице появилась команда ребят — то был Мэтт со своей шайкой. Не хватало только быть застигнутым врасплох на этом пустыре, подумал Бим.

Он ползком добрался до разбитой машины и, оказавшись под её защитой, встал на ноги и побежал. Остановился он только в подъезде дома, где жили Джонсоны, и там прислонился к грязной, покрытой всевозможными надписями стене, чтобы перевести дух. Вечером он продолжал украдкой наблюдать за Монни. Так что же она положила в ящик, и зачем? Иногда он и сам ловил на себе сердитые взгляды девочки, как будто она читала его мысли. Бим отправился спать так рано, что миссис Джонсон решила, что он заболел, и зашла к нему в комнату, чтобы померить температуру. Зато от Монни его теперь отделял коридор. А когда миссис Джонсон ушла, Бим встал и придвинул к двери чемодан.

Просто он не хотел неожиданностей. Сама мысль о почтовом ящике вгоняла его в дрожь, как будто Мэтт поджидал его за углом. Пожалуй, почтовый ящик был даже страшнее, потому что Бим точно знал, что случится, если его поймает Мэтт, а вот что касается почтового ящика, на котором он как последний дурак написал своё имя, то он не мог даже предположить, кто туда придёт!

Монни лежала в своей постели. Кровать была двухъярусной: Монни занимала верхнее место, а Стелла — она пришла позже — спала внизу. Обычно Монни удавалось заснуть, думая о домике. Она начала о нём думать, ещё живя в семье Ренфру, а это было уже давно, Монни была тогда совсем маленькой.

Всё началось с того, что Пэтси Рэнфру взяла её с собой в библиотеку на детские чтения, и библиотекарша показала им одну книгу. Там были только картинки — текста не было совсем — и книжка оказалась очень необычной, потому что каждая страница там была поделена надвое. Переворачиваешь страницу, и полкартинки меняется.

Именно тогда Монни впервые попала в беду. Она дождалась того момента, когда библиотекарша положила книгу на стол, схватила её и спрятала под пальто. А миссис Ренфру — та тогда совсем взбеленилась. Обнаружив книгу, она тут же отвела Монни в библиотеку. Библиотекарша пыталась объяснить миссис Ренфру, что существуют карточки и книгу можно взять домой. Но она даже слушать не захотела и никогда больше не позволяла Пэтси брать Монни в библиотеку. Более того, она позвонила мисс Ридер и сказала, что не потерпит в своём доме воровку.

Так Монни попала к Эбботсам. Но их не интересовали библиотеки, да и пробыла у них Монни совсем недолго, пока не заболела мама миссис Эбботс. Она переехала к ним жить, и для Монни места уже не нашлось. Поэтому Монни попала к Льюисам и… — да что об этом говорить. Она нигде подолгу не задерживалась.

Всё дело было в домике из этой книжки. Монни в любой момент могла закрыть глаза и представить себе домик и все те изменения, что происходили с ним, когда перелистываешь страницы. Ей всегда казалось, что домик настоящий. И девочка надеялась, что когда-нибудь она найдёт его, войдёт внутрь, хорошенько закроет за собой дверь и наконец очутится в безопасности. И может быть ей никогда больше не придётся переезжать с места на место. Мысленно она обставляла каждую комнату — где какой стул поставить. Обычно она засыпала, не успев расставить мебель даже в гостиной.

А потом Монни переехала сюда и нашла этот каменный дом. Он оказался настолько похож на домик из книжки, что поначалу она просто испугалась. Зато теперь тот дом, о котором она думала перед сном, был похож и на настоящий, и на домик из книжки, но он ей никогда не снился, А сегодня…

Девочка даже не слышала, как пришла Стелла. И в выдуманном домике она не добралась даже до очага. Вместо этого…

Было темно и холодно, и она не знала, где находится. Её окружали странные тени. Монни стояла неподвижно, приближаться к этим теням ей вовсе не хотелось. Она сосредоточенно вслушивалась в тишину, почему-то это казалось ей очень важным. Но было тихо — слишком тихо. Ей так хотелось услышать шум машины, хотя бы отдалённый гудок — только чтобы нарушить эту тишину.

Оглянувшись по сторонам, она поняла, где находится. Ничего общего с её выдуманным домом! Она стояла на свалке, её окружали груды мусора. А самая страшная на вид тень, напоминавшая большое животное, готовое в любой момент наброситься на неё, оказалась разбитой машиной. Но было там ещё что-то, ближе к ней и значительно ниже — какие-то сияющие точки.

Увидев их, Монни почувствовала себя значительно лучше. Тени уменьшились и больше не казались такими страшными. Сверкающих точек было семь — девочке удалось их сосчитать. К тому же это были вовсе не точки, а звёздочки — семь расположенных в ряд звёздочек! Звёздочки на почтовом ящике! Они сияли как настоящие, хотя было облачно и настоящих звёзд на небе почти не было видно.

И сегодня звёздочки выглядели как-то по-другому. Чем дольше Монни на них смотрела, тем больше убеждалась в этом. Верхняя сияла ярче всех — как большой алмаз. Монни хотелось подойти и дотронуться до огонька, но ноги почему-то не слушались её. А потом…

«Монни!»

Как же Монни не хотелось отзываться! Но против её воли глаза сами собой раскрылись. Прямо над головой нависал потолок. Если забыть об осторожности и слишком резко сесть в постели, запросто можно удариться. И уже наступило утро. Она закрыла глаза и попыталась вернуться к своим ночным приключениям — они уже не казались такими страшными, — но это ей не удалось. Наступило утро понедельника, и если она не встанет, не умоется, не оденется и не сделает всё то, что положено делать каждым тоскливым утром, то миссис Джонсон или Стелла все равно её заставят.

И Монни со вздохом приготовилась встретить ещё один понедельник, который будет ничуть не лучше всех предыдущих. Однако на этот раз она никак не могла забыть свой странный сон. И — она взглянула на кухонные часы, — если она поторопится, то успеет пройти через пустырь и сесть на автобус на углу улицы Амстердам. Она так иногда делала, чтобы не ходить вместе с Бимом.

Бим… Она вспомнила, что ящик был открыт. Неужели Бим взял её письмо и спрятал в одном из своих учебников? В этот момент мальчик поднял голову, увидел, что она за ним наблюдает, и быстро отвёл глаза. Он с такой поспешностью поглощал кукурузные хлопья, как будто тоже хотел уйти пораньше.

Но сегодня она его опередила — и первой оказалась на пустыре. Бим не смог за ней увязаться, потому что самый последний момент его позвали, чтобы он взял забытый свёрток с завтраком. Монни сразу направилась к почтовому ящику. Она хотела сначала взглянуть на него, а уже потом бежать на автобус.

Флажок был поднят! Девочка удивлённо опустилась на колени и подёргала за крышку. Нет, нужно действовать осторожнее. А что, если Бог устроил ей какой-нибудь неприятный сюрприз? К тому же сегодня крышка легко поддалась, хотя вчера её невозможно было сдвинуть с места.

Внутри лежало письмо! Настоящее письмо. Но скажите, кто когда-нибудь слышал о лиловых конвертах? Монни схватила его и вытащила из ящика.

Она не верила своим глазам. На конверте было написано «Мисс Монни Фиттс».

Но и это было ещё не все. В левом верхнем углу серебряными буквами было выведено две строчки: «Семь чудес».

Вместо почтовой марки справа сверкала звезда — такая же серебряная и сияющая, как и надпись. А её имя было написано красным, как на крышке почтового ящика.

Бим? Нет, не он — в этом она была уверена. Где бы он взял лиловый конверт, серебряные чернила, такую звезду? Конверт действительно предназначался ей, это не проделки Бима.

Монни аккуратно положила письмо в карман. Если она хочет успеть на автобус, нужно спешить. Но она впервые получила письмо — настоящее письмо. От этой мысли ей стало так тепло, как будто на ней было по крайней мере три жакета, один поверх другого. Монни закрыла почтовый ящик и поспешила на остановку.

Там уже стояли Энн Перри и Эстер Хартмен, они хихикали и делали вид, что не замечают Монни. Однако сегодня это не испортило ей настроения. Скорее бы пришёл автобус! Она сядет на переднее сиденье — там одно место — и тогда сможет наконец открыть конверт…

Усевшись позади водителя, мистера Чамберса, Монни осторожно выудила письмо из кармана и подалась не много вперёд, чтобы его никто не увидел. Но к её изумлению ярко-лиловый конверт как будто выцвел, а серебряные буквы и звёздочки стали такими бледными, что их почти не было видно. Однако её имя было написано все так же чётко. Монни поддела уголок конверта никак не ожидая, что он так легко отклеится. Внутри лежало что-то твёрдое, завёрнутое в листок бумаги.

Монни приоткрыла конверт и осторожно заглянула в него.

Твёрдый предмет оказался длиной с её средний палец и такой же серебристый, как буквы и звёздочки. Поначалу она решила, что это ручка, но где это видано, чтобы ручки были такими странными. А потом как-то сразу поняла, что это метла — маленькая метёлка. Совсем не такая, как дома. Эта выглядела так, как будто кто-то набрал веточек и крепко-накрепко привязал их к длинной крючковатой палке. Довольно неопрятная метёлка.

А на бумаге было написано: «Вымети дочиста».

Да, действительно, метла предназначена для того, чтобы подметать. Но как можно что-либо вымести, если метёлка такая маленькая, да ещё из серебра? Почему-то Монни показалось, что самое главное — найти ответ на этот вопрос. Нахмурившись, девочка завернула метёлку в бумагу, потом в конверт и спрятала в кошелёк. И в самое время, потому что Сельма Ленг шлёпнулась на сиденье рядом с ней.

Судя по выражению её лица, необходимость сидеть рядом радовала Сельму ничуть не больше, чем Монни. Это была невысокая девочка с торчащими как у кролика зубами. Она грызла ногти, а говорить могла только о самых модных песенках. Поёрзав на сиденье и не найдя более достойной аудитории, она выпалила:

— Ты вчера слышала концерт «Бэте»? Его больше часа передавали по радио. Папа сказал, что разобьёт приёмник молотком, если я его не выключу. А я пошла в комнату Джеми — он был у Руфи — и дослушала всё до конца. Классный концерт!

— У меня нет радио, — коротко ответила Монни.

— Ах, да, конечно, — согласилась Сельма.

Монни рассвирепела. Сельма говорила таким тоном, как будто у Монни Фиттс вообще не могло быть хороших вещей — например, приёмника, чтобы слушать вопли «Бэте» или любой другой группы. От резкого ответа девочку удержала только мысль о том, что лежит у неё в кармане. У Сельмы Ленг ведь никогда не было серебряной метёлки.

Зато сам день прошёл очень даже неплохо. Монни привыкла ждать худшего, однако случались дни, когда всё шло хорошо. Правда, потом Монни так и не смогла припомнить, когда же в последний раз выпадал такой день.

На уроке социологии был устроен неожиданный опрос, а Монни никак не могла вспомнить правильный ответ, и вдруг она представила себе свою метёлку. Несколько взмахов метёлки — и Монни увидела маленькую картинку. Это было как раз то, что она не могла вспомнить.

Более того, сегодня ничто не могло вывести её из себя. Опустив руку в карман и дотронувшись до кошелька, она вдруг поняла, что её абсолютно не волнуют ни колкости, ни глупая болтовня, ни то, что в столовой ей придётся есть в одиночестве, тогда как за соседним столиком будут вовсю веселиться Энн, Эстер и даже Сельма.