Глава 16, повествующая о том, как Юон заключил мир с императором и принимал посланца короля Оберона

Император был настолько изумлен, что на некоторое время лишился дара речи. И пока голос возвращался к нему, он вспоминал о клятве и понял, что должен выполнить желание Юона. А молодой герцог произнес:

— Мы пролили много крови, ваше величество. Но знайте, я провел этот год в лишениях и отчаянии. И, попав на Святую Землю, сражался, чтобы освободить Могилу Господа нашего Иисуса от осквернения ее нечестивцами, и там же помолился, что Бог прости мне все мои прегрешения. Посему я смиренно прошу вас: давайте заключим мир и в день Воскрешения Господа нашего перед этим святым алтарем поклянемся в вечной дружбе.

От этих слов словно камень упал с души императора и суровые морщины его разгладились. Заметив это, Юон, воспрянул духом и продолжал:

— С самого рождения я был преданным вассалом короля Франции. Но в час моей жесточайшей нужды он не пришел ко мне на помощь, не послал ко мне ни одного человека с оружием в руках. Поэтому я вправе заявить, что моей присяге ему на верность пришел конец, и я больше не стану преданно служить ему. А Бордо, будучи небольшой страной, не сможет выстоять в одиночку. Поэтому я прошу вас, сир, пусть Бордо станет частью земель, принадлежащих вашей короне, и дозвольте мне преданно служить вашему величеству!

Растроганный до глубины души император поднял Юона с колен и пожаловал его поцелуем. И все окружающие возрадовались, ибо поняли, что в это мгновение несчастьям и горю наступил долгожданный конец.

Император распорядился устроить пышный праздник, и эта радостная весть дошла до тех, кто томился в его темницах. Среди них была и герцогиня Кларамонда. И когда Юон заключил ее в объятья, он зарыдал от счастья и громко возблагодарил Небеса за ниспосланное ими благодеяние.

Из внутреннего кармана плаща он достал третье — последнее — Райское Яблоко и, положив его на серебряное блюдо, преподнес его императору. Яблоко светилось золотом, и от него исходил сладчайший аромат, словно в зале возжигали благовония. Потом герцог Бордосский поведал всем окружающим историю волшебного плода, после чего император съел его. Его седые волосы тотчас же потемнели, а лицо стало пухлым и розовым, как у красавца-юноши. От этого зрелища все придворные вскричали от изумления, а император испытал неведомую доселе радость. После Юон и его спутники отправились домой, и их с любовью провожал весь алеманский народ.

Все Бордо радостно встречало бывших узников. А Юон, вместе с женой и дочерью стали жить-поживать в мире и спокойствии. Но это продлилось совсем недолго.

Ибо в самом конце года под покровом ночи в Бордо прискакал рыцарь с огромным количеством воинов. Никто не заметил их прибытия; казалось, что они появились прямо из-под земли. И они скакали не останавливаясь, пока не въехали во внутренний двор замка.

Услышав о приезде этого рыцаря, Юон вышел вперед, чтобы встретить его со всеми почестями. Когда рыцарь поднял забрало, Юон узнал в нем Малаброна из королевства эльфов, с которым они познакомились прежде.

Но лицо Малаброна было печальным и усталым, и Юон тотчас же догадался, что гость прибыл с нехорошим известием. Герцог усадил его во главе стола и предложил ему хлеб и вино. Но Малаброн отказался и сказал:

— Достославный герцог, мой господин король Оберон отправил меня сюда с этим посланием. Настало время, когда вы должны отправиться в страну эльфов, что в Раю, как это было предсказано еще при вашем рождении. Поэтому король Оберон наказал вам и вашей жене как можно скорее явиться к нему, чтобы он мог передать вам свое королевство, прежде чем он покинет его…

С низким поклоном Юон отвечал:

— Сир, мне ничего не остается, как послушаться приказа вашего господина. Так расскажите же мне, какой дорогой я должен добираться до вашей страны.

И Малаброн ответил:

— Утром ровно через день вы с женою отправитесь к морю, где увидите ожидающий вас корабль. Он доставит вас к границам нашего королевства. Но ни в коем случае не задерживайтесь, ибо наш господин очень слаб, и ему не терпится навсегда покинуть нас.

И, передав послание, Малаброн исчез из залы так, будто вовсе там не появлялся. Тогда Юон позвал к себе аббата из Клуни и Бернара, чтобы рассказать им о наказе Оберона, которого он не смел ослушаться. И он закончил свою речь такими словами:

— Поскольку мое будущее королевство находится не на земле смертных, мне больше мне не доведется ходить среди людей или сидеть в бордосском замке. Но моя дочь Кларетта — наследница моего замка и всего герцогства, и я вверяю ее вашим заботам. Берегите же ее, как зеницу ока, а ее наследство охраняйте до тех пор, пока она не станет взрослой женщиной. И проследите, чтобы дворянин, который женится на ней, был достойным человеком и принес ей только счастье, как она того заслуживает!

Услышав эти слова, аббат и Бернар опечалились и долго упрашивали Юона не покидать их. Но они понимали, что у него нет выбора, ибо он не мог пойти против воли Оберона.

Много слез пролила герцогиня Кларамонда, когда целовала дочь на прощание. А потом она обратилась к мужу:

— Страна эльфов лежит далеко от нашей земли, но любовь материнского сердца обязательно перекинет мост, через пролив, разделяющих их. Посему, дочь моя, я не думаю, что мы расстаемся с тобой навсегда!

Затем она сняла нагрудный крест и отдала его аббату, попросив его сохранить его до тех пор, пока девушка не достигнет тех лет, когда сможет с наслаждением носить его у себя на груди.

Так Юон и Кларамонда в последний раз приготовились к отбытию из родного Бордо.

Глава 17, повествующая о том, как Юон с Кларамондой морем добирались до королевства Оберона и об их приключении с белым монахом

На рассвете следующего дня Юон с женою попрощались с Бордо и всеми, кто их нежно любил. И по пути к воротам Кларамонда сказала Юону:

— Мой дорогой муж, хотя здесь был твой дом, в котором ты родился и возмужал, я не очень сильно любила его, ибо в этом месте мне довелось претерпеть больше страданий, чем радости. Но думаю, что Кларетта будет здесь счастливее нас, потому я и ухожу отсюда с легким сердцем.

И, взявшись за руки, они бодро направились к берегу моря. Там, как и предсказывал Малаброн, их ожидал красивый корабль, искусно изготовленный из хрупких восточных деревьев. Гвозди, которые держали мачты, были из золота и серебра, а паруса — из тончайшего зеленого шелка, как того требовали традиции страны эльфов.

На палубе они не встретили ни души: ни капитана, ни моряков. Но как только они устроились, как паруса внезапно надулись, и корабль понесся прямо в океан. Оба оглянулись и увидели, как стены и башни Бордо становятся все меньше и меньше.

Три дня и три ночи они плыли по волнам западного океана, и ни разу не почувствовали опасности. Когда им хотелось поесть, то они находили самые изысканные яства и сладчайшие вина, а как только их клонило ко сну, то к их услугам тотчас же нашлись удобные шелковые постели. В первый день их путешествия они часто вспоминали о разлуке с любимыми людьми, и тогда на их сердца камнем ложилась печаль. Но время летело с быстротою волн, и они чаще и чаще задумывались о том, какой станет их будущая жизнь и какая судьба ожидает их в волшебной стране эльфов, лежащей за границами их бренного мира.

На четвертый день плавания они увидели впереди землю, которая выделялась на прозрачных водах, словно черное облако. И почти на закате корабль вошел в небольшую гавань, где они и бросили якорь, ибо поняли, что их путешествие подошло к концу. Однако ночью герцогиня Кларамонда не пожелала покидать корабль, где чувствовала себя в безопасности рядом с этим неведомым берегом, к тому же, как ей показалось, совершенно необитаемым.

Она не решалась ступить на сушу даже тогда, когда в вечернем воздухе до них донесся звон колоколов, а это значило, что где-то неподалеку находилась церковь или аббатство. Но Юон с улыбкой промолвил:

— Дорогая, послушай эти колокола и больше ничего не бойся! Ведь звон колоколов — это сигнал для всех христиан, и если мы пойдем на этот звук, то обязательно отыщем славное убежище.

Приободренная словами мужа, она вслед за ним сошла с корабля, и они двинулись вглубь берега, пока не добрались до холма, на котором среди бескрайних зеленых полей расположилось красивое аббатство. Когда они подошли к воротам, звон прекратился, а в небо вспорхнули тысячи белых голубей, которые тотчас же исчезли за стеной.

Когда Юон постучал в крохотное окошечко, ворота распахнулись, и они увидели монаха в совершенно белом одеянии. Монах обратился к ним со словами:

— Входите же, дети мои. И я благословляю Господа нашего за то, что он привел вас сюда и дал нам возможность послужить Божьим созданиям, ибо мало кто навещает нас, а посему нам редко удается проявить христианское милосердие.

Юона с Кларамондой проводили в домик для гостей и принимали с огромными почестями, словно они были августейшей четою. И поскольку их сердца преисполнились благодарностью к милостям Божиим, в полночь они встали и пришли послушать мессу.

И, подумать только, когда месса еще не закончилась даже наполовину, монахи покинули свои места и толпою вышли из часовни. Тогда Юон схватил за рукав одного из них и воскликнул:

— Господин монах, почему вы насмехаетесь над Господом нашим, прослужив лишь половину мессы?

Монах, тщетно пытаясь вырваться, не проронил ни слова в ответ. Но Юон крепко держал его, а свободной рукою перекрестился и произнес:

— Во имя этого благословенного знака, я приказываю тебе ответить, что вы за монахи и почему прервали мессу?

Когда Юон перекрестился, монах задрожал всем телом, словно охваченный холодным ветром. Но все-таки ему удалось поднять руки и откинуть назад капюшон. И Юон с Кларамондой смогли посмотреть ему прямо в лицо.

И они увидели, что оно было темным и печальным и вовсе не походило на лицо смертного, и на челе его застыла скорбь, неведомая ни одному живому. Увидев это, Юон схватил монаха за другой рукав и осведомился в третий раз:

— Кто ты — человек или демон? Или ты — один из жителей страны эльфов?

И тогда монах ответил:

— Я не человек и не демон, и мы не живем в волшебном королевстве. Мы не живем ни в королевстве эльфов, ни в Аду, ни на земле. Мы те, кто некогда занимали высокое положение на Небесах. И когда гордый и своенравный Люцифер восстал против нашего Господа, мы не обнажили против него меч и не присоединились к ангельскому воинству. Посему нас выслали с Небес в эту страну, которая лежит между миром смертных и тем, что находится за его пределами. Это страна находится ни наверху, ни внизу. И мы обязаны жить здесь до Судного Дня. И если потом мы выйдем отсюда целомудренными и безгрешными, и с сердцами, преисполненными радости, сможем гордо помолиться Господу, то может быть мы снова попадем в наш дом, которого мы лишились. Но это утомительное ожидание лежит на нас, подобно клейму, и нам не остается ничего, кроме вечного раскаяния, что объединяет нас все эти бесконечные годы!

И тогда Юон снова перекрестился. И когда он заговорил, его голос сотрясался от жалости.

— Если молитвы простых смертных смогут помочь вам, тогда знай же, что мы будем вечно вспоминать о тебе, друг мой. И да воцарится между нами мир и согласие.

И, когда монах дважды опустил голову, единственная слеза выкатилась из его глаз.

— Ваш мир будет для нас подобно дождю, упавшему на выжженную солнцем землю. Я с радостью оставил бы вас здесь, но эта срединная страна не подходит для вас. Ибо за ней лежит ваш бренный мир, а впереди — страна эльфов. Зачем вы туда направляетесь?

Юон, взяв Кларамонду за руку, ответил:

— Это моя жена — герцогиня Кларамонда, а я — Юон, герцог Бордосский из французского королевства. Но сейчас король Оберон строго наказал нам явиться в страну эльфов, где он желает передать нам управление его страной.

Услышав эти слова, монах отвесил низкий поклон.

— Благородные господин и госпожа, вы оказали нам великую честь, явившись сюда. Как только наступит рассвет, я сам провожу вас до того места, откуда вы сможете добраться до ваших владений.

Поэтому, когда первый солнечный луч озарил землю, монах вывел их из Белого Аббатства и провел их между двумя высокими холмами, покрытыми зеленью. И тут они увидели перед собой красивую и приветливую землю, на которой возвышались прекрасные замки и сверкающие стены укрепленных городов. Но монах не смотрел туда. Вместо этого он закрыл лицо ладонями и произнес:

— Ступайте же вперед к вашим владениям и процветайте там. Ибо перед вами та самая страна, которую вы ищете.

Когда Юон с Кларамондой спускались с холма к этой зеленой стране, озаряемой солнечными лучами, в воздухе громко протрубила труба, возвещающая о прибытии знатных и достойных людей.

Глава 18, повествующая о том, как Оберон встречал Юона с Кларамондой в их королевстве

Юона с Кларамондой радостно встречали в их стране. Как только они прибыли туда, то сразу же отправились в замок к королю Оберону. При виде их он встал и с радостью двинулся им навстречу. Расцеловав герцога и его жену, он произнес:

— Дорогие друзья мои, теперь я ухожу на покой с радостью, ибо вы выполнили свое давнишнее обещание и явились сюда, чтобы забрать у меня тяжкую ношу королевского сана. Поэтому я могу удалиться, чтобы отдыхать в Раю. А теперь я созову всех придворных, все эти годы служивших мне верой и правдой, чтобы они торжественно поклялись, что и вам будут служить с той же преданностью, что и мне.

И он повел Юона с Кларамондой на самый верх самой высокой башни замка, а потом взял лук, сделанный из эбонита и золота, и выпустил из него четыре стрелы: на север, восток, юг и запад. Когда стрелы улетали, они издавали сказочно красивый звук. Все это означало, что Великий король страны эльфов призывает всех своих подданных к себе.

Изо всех уголков страны стало собираться удивительное общество. С гор спускались карлики и гномы, гоблины и воздушные духи. Из прозрачных рек и ручьев показались русалки, наяды и келпи — водяные в образе лошадей. Из огня стали выскакивать сверкающие саламандры и драконы, а из зеленой земли появились эльфы, блуждающие огоньки, нимфы и фавны.

Услышав об уходе Оберона, они пришли в глубокое уныние, ибо он долго и мудро правил ими, и во время его царствования не случилось ни одной несправедливости. Затем Оберон вывел вперед Юона и Кларамонду, и все собравшиеся поклялись, что будут служить им верой и правдой.

Когда все это кончилось, и вслед за королем они прошли в другую залу, то увидели позади огромное войско вооруженных воинов со своим командующим во главе. Им оказался знаменитый король Артур, некогда правивший Британией долгие годы и после того проживающий в Авалоне, находящемся между двумя мирами. И король Артур подошел к Оберону со словами:

— Как же так, любезный король Оберон? Если ты решил покинуть свое королевство, это твое право, и никто не может отрицать этого. Но почему на свою смену ты призвал этого смертного, совсем еще зеленого юношу? Стране эльфов нужна твердая рука, и эта рука — моя!

Он произнес это так громко, что его слова прокатились эхом по зале. Но Оберон лишь покачал головой и промолвил:

— Верно, что законы запрещают, чтобы этой страной управляли люди, равно как и то, что наши способы управления глубоко разнятся с их способами. И все же мы подчиняемся определенным решениям, которые мы не вправе изменить. Во время моей первой встречи с Юоном мне стало совершенно очевидно, что это именно тот, кому судьбою предназначено занять мой трон. Поэтому мы все вынуждены…

Но Артур, побагровев от ярости, перебил Оберона.

— Я, кто некогда был королем Британии, не собираюсь быть вторым в этом — другом — мире! И пусть этот юнец остерегается меня, если он посмеет командовать мною или моими людьми!

Услышав такие слова, король Оберон утратил спокойствие и с жаром ответил:

— Я еще не лишился своей власти. Поэтому говорю тебе, Артур, не будь столь самонадеян, чтобы вызвать мой гнев! Ибо этим ты вынуждаешь меня навлечь на тебя погибель! Ибо стоит тебе восстать против меня, и ты мигом вернешься в мир простых смертных в обличии оборотня. Днем ты будешь человеком, а ночью — волком. И все будут бояться и ненавидеть тебя, пока не умрешь позорной смертью.

И тут Юон осмелился коснуться крепко сжатого кулака Оберона. И герцог промолвил:

— Ваши величества, вы оба — могущественные и великие господа. И вам не пристало гневаться друг на друга по этому поводу. Все люди знают славного короля Артура Британского. И кто я такой, чтобы занять его место?

Оберон улыбнулся и, после некоторых размышлений обратился к Артуру с такими словами:

— Этот — другой — мир очень велик. Никому, даже мне, неведомы его истинные границы. За ними же обитает зло, которое вечно давит на эти светлые земли. И долг того, кто управляет этой страной всегда охранять ее от черного зла, так что борьба с ним предстоит на все времена. Поэтому, Артур, я отправляю тебя на восточные границы, чтобы ты охранял их силой своего духа и оружия. А тебе, Юон, я назначаю смотрителем западных границ. Таким образом здесь будут два короля, и тогда между вами не возникнет никаких разногласий.

И тогда Юон с Артуром в знак дружбы обменялись крепким рукопожатием и поклялись честью, что поступят так, как решил король Оберон.

Затем Оберон снял корону, меч и все королевские регалии и благословил свой народ, собравшийся для того, чтобы оказать ему соответствующие почести. Потом он поцеловал Кларамонду, Юона и Артура. И в полном одиночестве вышел из залы, и все расступились, давая ему пройти; а когда он подошел к огромному окну, занимавшему целиком противоположный конец залы, через него ворвался ослепительный луч света. Он был то золотой, то серебряный и переливался всеми цветами Небес и земли. И из этого луча света, который показался всем похожим на ворота, в залу ворвался звук восхитительного пения.

Оберон в последний раз оглянулся и посмотрел на своих придворных. На его лице играла улыбка. А потом он через эти ворота вошел прямо в Рай и исчез.

И с тех самых пор у страны эльфов не стало больше границ, сообщающихся с миром смертных, и что-то странное произошло со временем и пространством, и никто толком не смог бы разобрать, что ныне происходит там. Однако ходят слухи, что Юон зорко охраняет западные границы, не давая злу, зреющему во тьме, беспокоить души людей, и что эта героическая борьба со злом никогда не кончится до самого Судного Дня. Потому что, обладая внешностью юноши и мудростью старца, он со своей славной женой управляет страною эльфов к величайшей радости всего человечества.

Такова история Юона, бывшего герцога Бордосского, а каков будет ее конец, об этом не знает никто.