Глава 10, в которой повествуется о городе Тормонте и о том, что там изменилось

Когда французские рыцари подъехали к самым воротам незнакомого города, неожиданно до них донесся громкий голос:

— Судя по крестам, вызывающе украшающим ваши щиты, вы — христиане. Посему убирайтесь отсюда, и побыстрее, если хотите остаться в живых, ибо это город Тормонт, а его властелин Макайр горячо ненавидит всех христиан и поклялся, что любой из вас, кто попадет ему в руки, тотчас же лишится головы!

Но Юон отозвался в ответ:

— Ночь застала нас в пути, и мы ищем убежище. И мы не боимся твоего страшного господина. Отпирай ворота, чтобы мы смогли войти в Тормонт.

С лязгом отодвинулись тяжелые засовы, и они въехали в город, и за воротами обнаружили ожидающего их человека, который предостерегал их. Звали этого достойного человека Гондер, и он был Привратник Тормонта. Когда он понял, что не смог убедить их избежать гнева Макайра, то предложил им проследовать за ним в его убежище, где они будут в безопасности.

В эти времена в Тормонте возвышались высокие башни и красивые дома, но все улицы города кишели нищими, и Юон со своими спутниками ощутили к ним глубочайшую жалость. Юон спросил Макайра, почему властелин города и его окружение терпят столь бедственное состояние своих подданных. На что Привратник ответил, что такова воля их властелина Макайра, который погряз во всех существующих грехах.

Войдя в дом Гондера, Юон снял с пояса кошель с золотыми монетами и протянул его Привратнику со словами:

— Возьми эти деньги и отправляйся на рыночную площадь, и купи там мяса и хлеба столько, сколько понадобилось бы для большого празднества. Потом ты пойдешь к этим мужчинам и женщинам, что просят милостыню на улицах, и как следует накормишь их. Я хочу, чтобы ни один житель Тормонта не отправился сегодня спать голодным.

Гондер сделал так, как попросил его Юон. И со всех уголков Тормонта к ним сбежались нищие, чтобы утолить голод. Потом Юон вытащил волшебную чашу и передал ее всем страждущим, чтобы те напились вина. И каждый, кто насытился, был преисполнен благодарности к его благодетелю, ибо никто в эту ночь не остался голодным. И вокруг наступило такое веселье, как будто на улицах и в самом деле стоял праздник.

Когда совсем стемнело, Юон снял с себя цепь с волшебным рогом и протянул бесценный дар в руки Гондера со словами.

— Прошу тебя, проследи, чтобы этот рог никуда не пропал. Ибо вино может ударить мне в голову, а этот рог — главное мое сокровище, и нельзя, чтобы его у меня украли.

Гондер повесил цепь с рожком себе на шею и поклялся Юону, что убережет его от любого вреда.

Тем временем властелин Тормонта, Макайр послал на рынок своих слуг, чтобы те купили ему мяса. Слуги очень быстро возвратились со словами, что все мясо скупил какой-то чужестранец, чтобы устроить праздник всем городским нищим. И что сейчас все городские бедняки веселятся в доме Гондера.

Весьма обескураженный такими известиями, Макайр решил, что должен лично взглянуть на чужеземца, который накормил всех нищих его города. Поэтому он надел долгополый грязно-серый плащ, какие носят самые бедные из бедных, и в сопровождении своих рыцарей, двинулся по городу. Оставив стражников на улице, он вошел в дом Гондера и с понурым видом уселся за самый дальний стол, исподлобья наблюдая за всем происходящим.

После того, как властелин Тормонта появился в доме, все вскоре переменилось. Юон приблизился к его столу и протянул Макайру чашу, которой уже успел обнести всех, кроме новоприбывшего. Но когда она оказалась в руках Макайра, и он поднес ее к губам, вино тотчас же исчезло. Чаша была пуста!

— Кто ты такой? — вскричал изумленно Юон. — Ибо эта чаша становится сухой только в руках неправедного человека!

И, резко протянув руку, он откинул капюшон нищенского плаща, скрывающий лицо Макайра.

— Это же хозяин Тормонта — Макайр! — закричал Гондер.

Прежде чем Макайра успели схватить, он стремительно выскочил на улицу и позвал своих людей, приказав тем арестовать чужестранцев. Но Юона с его рыцарями не так-то просто было захватить в плен. Они долго сражались на переполненных улицах города, пока не достигли высокой сторожевой башни, возвышающейся в самом центре Тормонта. Пронзив мечами нескольких стражников, охраняющих вход, им удалось уйти под защиту могучих каменных стен.

Находящийся снаружи Макайр собрал все свои войска, решив, что сумеет захватить противника, взяв его измором. Он подумал, что рано или поздно дерзкие чужеземцы будут вынуждены сдаться из-за голода и жажды. Юон понимал, что это может произойти, поскольку бежать можно было только сквозь огромное вражеское войско. Другого пути у них не было.

И тогда герцог Гарайн настоятельно посоветовал ему:

— Настало время смертельной опасности, поэтому ты по праву можешь протрубить в рог короля Оберона.

Руки молодого человека ощупали грудь, и тут он вспомнил, что отдал рог Гондеру. Когда он сообщил это печальное известие остальным, все упрекнули его за глупую шутку, но Юон ответил, что это не шутка, а истинная правда.

Тем временем Гондер вспомнил о рожке и о том, что чужеземец, томящийся в башне, сказал, что этот рожок — самое главное его сокровище. Поэтому Гондер решил во что бы то ни стало возвратить рог Юону, ибо втайне ненавидел злобного и несправедливого Макайра всеми фибрами своей души.

Он подошел к Макайру и открыто заявил ему:

— Хозяин, дозвольте мне поговорить с этими чужестранцами. Поскольку они доверяют мне, то, может быть, мне удастся убедить их сдаться. Тем более, мне кажется, что им самим понятно, что они в безвыходном положении.

Макайр согласился, поскольку хотел взять башню, пролив при этом как можно меньше крови. Ведь он уже успел убедиться, что чужеземцы показали себя в бою очень опытными бойцами.

Глава 11, повествующая о том, как Юон призвал рыцарей-эльфов и о роковом конце Макайра

Гондер, не таясь, подошел к воротам сторожевой башни. Вместо оружия он нес в руке белый шелковый шарф, тем самым показывая, что он явился с миром. По приказу Юона его пропустили внутрь, и тогда Гондер обратился к юноше:

— Если ты сдашься Макайру, он отрубит тебе голову, ибо он коварен, как зыбучие пески, которые засасывают путешественника, и он находит в них свою смерть. От него тебе ни за что не дождаться пощады, и я не солгу тебе, если скажу, что тебе нечего ожидать, кроме гибели. Но я принес сюда рог, который ты доверил мне, сказав, что он — главное твое сокровище.

Юон буквально вырвал волшебный рожок из рук Гондера и радостно вскричал:

— Благородный Привратник, вместе с этим рожком ты принес нам освобождение. И теперь и ты, и все жители Тормонта убедятся в этом!

Юон поднес рог к губам и издал громкий звук, эхом разнесшийся по всему городу и достигший самих Небес. И тотчас же над Тормонтом разразилась жестокая буря, такая же, что застала Юона в волшебном лесу.

Огненный меч расколол пасмурное небо, нависшее над Тормонтом, и из вышины внезапно появились крылатые кони, несущие на себе воинов Оберона. Рыцари-эльфы сжимали в руках по мечу, и стремительный ветер нес их прямо на город. При этом они издавали воинственные крики своего волшебного мира, находящегося далеко за пределами мира обычных смертных.

Некоторые из воинов Макайра, испуганные этим страшным зрелищем, бросились бежать. Однако среди его людей нашлись более стойкие и храбрые бойцы, которые не сдвинулись с места. И тогда Юон со своими людьми вышел из башни, дабы сразиться с ними.

Вокруг поднялся невиданный ранее на земле шум. Кровь смельчаков струилась по городским канавам, а у каждого порога лежали изуродованные трупы. Ибо возмездие рыцарей-эльфов не имело предела. И ни один из французов не прятался за их спины во время сражения. Ибо Юон, Гарайн, Жерам и все, кто последовал за ними, считали, что это недостойно рыцарей.

Через некоторое время во всем городе не осталось никого, кто мог бы противостоять им. Среди убитых лежал и их властелин — Макайр, проведший всю свою жизнь в пороке и грехах, ибо вероломно расправлялся со всеми чужестранцами, прибывающими в его город. Так и продолжалось бы, если бы он не нашел свой конец в этом суровом бою. Юон отметил, что Макайр сражался до последней капли крови, и теперь юноша горячо сожалел, что столь храбрый человек оказался подлым негодяем. Когда Тормонт, наконец, избавился от своего подлого властелина и тех, кто выполнял его зловещую волю, Оберон подошел к Юону и сказал:

— Мы пришли тебе на помощь, как и обещали, и теперь этот город принадлежит тебе. Ты можешь делать с ним все, что тебе заблагорассудится. Итак, что ты думаешь насчет Тормонта?

Молодой человек внимательно оглядел сильно пострадавший от боя город и долго размышлял, прежде чем ответить:

— Мне не нужен Тормонт, и я думаю, что никто из моих людей не захочет царствовать так далеко от родной земли. Так пусть же властителем Тормонта станет Гондер, ибо он достойный и справедливый человек. А мы должны идти своей дорогой.

И все согласились с Юоном, что Привратник Гондер станет властителем побежденного ими города. Так и произошло. И Гондер правил Тормонтом долгие и долгие годы, а спустя много лет Тормонт, к славе своего народа, стал одним из самых величайших сарацинских городов. Но больше никогда ни Юон, ни его люди не вступали в его ворота…

Как только они очутились за пределами Тормонта, Оберон и его рыцари-эльфы попрощались с ними. Только волшебный король сделал Юону еще одно предостережение. Он подошел к нему и промолвил:

— Пока ты остался цел и невредим, выполняя свою задачу, и вполне возможно, что так будет продолжаться и впредь. Но, боюсь, что это будет недолго, ибо ты — еще совсем неопытный юноша и плохо знаком с людскими нравами. Ты мало знаешь мир. Поэтому не забывай о моем предостережении, которое я тебе сейчас дам, поскольку от него зависит то, каким будет твое будущее — плохим или хорошим. Всегда говори только правду. И ни при каких обстоятельствах не позволяй лжи сорваться с твоих губ. Ибо если ты солжешь, то сразу лишишься моей помощи, и я никогда не приду к тебе, даже если ты будешь нуждаться во мне, как никогда.

Юон громко поклялся, что всегда будет поступать так, как наказал ему Оберон, и никогда в жизни он не скажет неправды. Однако волшебный король смотрел на него с печалью во взоре, словно предчувствовал беду, которая обрушится на юношу впоследствии.

Прежде чем покинуть мир обычных смертных, Оберон взмахнул рукой, и все французы увидели перед собой восхитительный шатер, который внезапно появился из воздуха. Войдя, они обнаружили там стол, ломящийся от яств, и устроили великий праздник.

Но среди его спутников было много раненых, и, увидев их тяжкое состояние, Юон произнес:

— Поскольку король возложил эту задачу только на меня, то мне и придется довести ее до конца. Поэтому оставайтесь здесь и залечивайте раны до тех пор, пока я не вернусь. А если я не возвращусь до следующего полнолуния, то считайте меня погибшим и скачите обратно в Бордо, чтобы поведать там всем историю нашего путешествия.

Верные спутники Юона громко возражали, Но молодой человек не стал слушать их горячие протесты. Затем вперед выступил Жерам и сказал:

— Первое, что ты встретишь на своем пути — это Замок Дюнозер, где обитает Великан Ангалафар. Поэтому советую тебе отправиться другой дорогой, чтобы избежать этой опасности.

Но когда Юон бодро попрощался со всеми, он отправился по дороге на Дюнозер, решив, что ему надо взглянуть на прославленные владения Великана Ангалафара.

Глава 12. Как Юон добирался до замка Дюнозер

Дюнозер являл собой серую и мрачную громаду, возвышающуюся на совершенно голой равнине. На верхушках его неприступных башен не было видно флажков, а вокруг ощущалась тягостная атмосфера зла, так что Юона стали обуревать сомнения, не объехать ли зловещий замок стороной. Но до него постоянно доносились громкие гулкие удары. Пока Юон ехал, он то и дело осматривался в поисках их источника, но, так и не обнаружив его, снедаемый любопытством, подъехал к воротам угрюмого замка.

По обеим сторонам огромного портала стояли два великана, облаченные в доспехи из стали и меди, изготовленные явно не руками обычных смертных.

В руках у обоих стражей виднелись толстенные металлические булавы, которыми они с размаху ударяли по земле перед воротами. Поэтому никто не смог бы пройти через ворота, не погибнув ужасной смертью. Юон долго наблюдал за то поднимающимися, то опускающимися булавами, и понял, что ему не удастся улучить даже мгновение, чтобы проскочить мимо. Ибо смертоносные булавы постоянно пребывали в движении.

Когда Юон смотрел на великанов, он услышал обращенный к нему голос и, подняв глаза на башню, возвышающуюся над воротами, увидел в окне очень красивую девушку. Она попросила его подождать, и немного погодя великаны перестали ударять булавами, так что Юон смог проехать через открытые ворота во внутренний двор, где девушка уже дожидалась его.

Спешившись, он подошел к ней. Она с жалобным плачем бросилась к нему и промолвила:

— О, благородный господин, уже семь лет ни один смертный человек не появлялся здесь, чтобы ответить на мои молитвы! Я работаю у этого отвратительного великана служанкой, и потеряла всякую надежду на помощь. Умоляю тебя, освободи меня от этого злого рока! И знай же, меня зовут Себилла, и некогда я была придворной дамой во французском королевстве. Но мой отец пустился в паломничество в эту ужасную землю. И когда он покинул меня, моя благородная матушка умерла, а я осталась одна-одинешенька. И тогда я решила отправиться вслед за отцом. Но когда я попала в эту страну, мне не удалось отыскать ни одного человека, который смог бы рассказать мне о том, какая судьба постигла моего отца. А потом караван, вместе с которым я путешествовала, был разбит и разграблен Ангалафаром. Мужчин он убил сразу, но он никогда до того времени не видел христианскую девушку. Поэтому он привел меня сюда, и с тех пор я прислуживаю ему.

Услышав ее рассказ, Юон пришел в неописуемую ярость и от всего сердца пообещал ей, что он разделается с Ангалафаром за то, как тот отнесся к французской девушке. А когда она успокоилась, то посоветовала ему уйти, прежде чем вернется великан, но Юон не внял ее совету.

— Ты погибнешь ужасной смертью из-за своего упрямства, — печально проговорила она. — Ибо Ангалафар носит доспехи, которые не сможет пробить ни одно копье или меч, выкованные человеком. А в этих доспехах он непобедим. К тому же он никому не позволяет одевать их на него, а всегда делает это сам. И пока он жив, все останется так, как было.

Узнав о таких доспехах, Юон ощутил великое желание завладеть ими и торжественно поклялся про себя, что отберет их у Ангалафара, чтобы они служили ему долгие годы, как служили великану. Но девушка так сильно опечалилась, будто Юон уже умер прямо на ее глазах, и стала упрекать юношу за его упрямство, снова и снова убеждая его побыстрее уйти из Дюнозера до возвращения его свирепого хозяина.

Юон попросил ее успокоиться и остался в замке, вкушая изысканные яства, которые она подавала ему, и запивая их вином из своей волшебной чаши. Холодным промозглым вечером Ангалафар вернулся в замок. В руках он держал целого быка, причем с такой легкостью, словно это был заяц.

Ангалафар и в самом деле выглядел чудовищно. В нем было больше тридцати футов росту, а вместо зубов изо рта торчали клыки дикого вепря. Однако, из-за удачной охоты на быка, он пребывал в хорошем настроении, поэтому, когда Юон храбро вышел ему навстречу, он не стал сразу убивать его, а рыкающим голосом спросил, кто он и с какой целью прибыл в Дюнозер.

И Юон бесстрашно ответил:

— По всей земле ходят слухи, что у тебя есть такие доспехи, которые еще не видел ни один смертный. И еще говорят, что тот, кто их носит, способен выдержать любое нападение. Меня зовут Юон Бордосский, я рыцарь французского королевства и приехал я сюда, чтобы взглянуть на это чудо.

Ангалафару явно польстил подобный ответ, и он принес сперва кольчугу, которая сверкала так, будто каждое ее звено было выковано из золота или серебра.

— Хорошо смотрится, не правда ли? — спросил великан. — Так полюбуйся на нее в последний раз, ибо я собираюсь разделаться с тобой!

Но Юон не позволил застать себя врасплох, что отчетливо читалось на его лице. И стараясь как можно равнодушнее смотреть на доспехи, он сказал:

— Неужели эта ничтожная штуковина и есть гордость Дюнозера? Боже, честное слово, выгляжу куда лучше в своих доспехах из Бордо. Ведь твои доспехи настолько малы, что едва прикроют мои плечи!

Услышав эти дерзкие слова, Ангалафар пришел в такую ярость, что потерял остатки разума и дико закричал:

— Примерь-ка их на свою спину, чужеземец, и тогда ты увидишь, подойдут они или нет к твоим хилым мальчишеским плечам!

Юон охотно повиновался, и почувствовал, что никогда еще доспехи не сидели на нем так хорошо. Они были легки, как китайский шелк, и в то же время прочны, как меч, выкованный древними богами. Когда юноша полностью облачился в них, Ангалафар промолвил:

— Ну, разве теперь ты не находишь, что это самые лучшие доспехи, которые ты когда-либо видал?

— Верно, — отозвался юноша, выхватывая меч. — Они настолько прекрасны, потому я и хочу, чтобы они остались у меня. Благодарю тебя от чистого сердца за столь щедрый подарок, Ангалафар.

И тут великан осознал, как ловко его обманули, и с неистовым гневным ревом, он ударил Юона своим огромным топором. Однако удар пришелся прямо на волшебные доспехи, и Юону показалось, что его коснулось перышко. Так случилось и остальными ударами, которые великан наносил ему, и так было до тех пор, пока, наконец, в своей слепой ярости Ангалафар не потерял равновесия и не рухнул на пол просторной залы. Юон тотчас же подскочил к упавшему монстру и отрубил ему голову, тем самым уничтожив злобного и страшного великана навсегда.

Затем храбрый французский рыцарь позвал девицу Себиллу, которая осторожно вышла из своего укрытия. Девушка несказанно обрадовалась, увидев, что тот, кто столько лет держал ее в неволе, лежит бездыханный. Тогда Юон передал ей Замок Дюнозер со всем, что находилось в нем, и с этой минуты та, кто была простой служанкой, превратилась в знатную даму, обладающую огромным богатством и обширными землями. Себе же благородный юноша оставил только доспехи, а потом он вскочил на коня и поскакал по сарацинским землям к страшному городу Вавилону.

Глава 13, повествующая о морском чудовище Малаброне и о великане Аграпуте

Местность по пути к Вавилону резко изменилась, и путь Юону преградила стремительная и глубокая река, показавшаяся ему своего рода ловушкой. Не говоря о мосте, он не встретил даже намека на переправу для путешественников, поэтому молодой рыцарь, отягощенный мечом, щитом и доспехами, не знал, как ему преодолеть этот бурный поток. Он уселся на берегу и задумчиво воззрился в его мрачные глубины.

Внезапно, прямо перед его глазами вода вспенилась, словно в ней барахталось какое-то неведомое существо. Потом из пенистых барашков появились голова и плечи молодого и очень красивого мужчины. Однако когда незнакомец подплыл ближе к сидящему на берегу Юону, то юноша, к своему вящему удивлению, вместо ног заметил чешуйчатый хвост.

Юон, пораженный подобным зрелищем, едва не лишился дара речи, и его изумление возросло еще больше, когда существо обратилось к нему со словами:

— Приветствую тебя, Юон Бордосский, французский рыцарь. Меня зовут Малаброн из Волшебного царства, и меня послал сюда король Оберон, чтобы я оказал тебе помощь.

Тогда рыцарь приблизился к потоку и показал на длинный и переливающийся на солнце хвост, с которым Малаброн управлялся так же легко, как Юон со своими ногами.

— Ответь, ты человек или чудовище? — спросил юный рыцарь из Бордо.

Малаброн со смехом отвечал:

— Нет, благородный рыцарь, я имею столь странную наружность потому, что нарушил законы нашего бессмертного мира. И вот уже тысячу утомительных лет я живу в пределах границ вашего мира и времени. И из этой тысячи лет, я прослужил уже целых девятьсот пятьдесят. А теперь мы должны справиться с твоими трудностями. Смотри, Юон!

С этими словами Малаброн хлопнул в ладоши, издав такой громкий звук, что заглушил рев неистовавшей реки. И тотчас же прямо из воды появилась изящное и очень красивое судно, сделанное так, чтобы выдержать мощные удары волн.

Юон взял за уздцы своего коня и, с ласковыми словами, провел его на судно, несмотря на то, что животное, испуганное стихией, отчаянно сопротивлялось и вставало на дыбы. Как только конь с рыцарем оказались на борту судна, Малаброн ухватил ослепительно белыми зубами толстую веревку, привязанную к носу судна. И с мощью, недоступной ни одному простому смертному, он поплыл, рассекая бушующие волны, таща за собой судно. Так Юон перебрался на противоположный берег реки.

Когда он сошел с корабля, то горячо поблагодарил Малаброна. Но человек-рыба грустно покачал головой и промолвил в ответ:

— Не благодари меня, Юон Бордосский. Ибо, сослужив тебе эту службу, я отработал еще пятьдесят лет своего изгнания. И теперь я свободен, и могу возвратиться на свою родину. Поэтому, это я должен тебя благодарить. Если нам доведется когда-нибудь встретиться, то я уже буду на своем месте среди лордов короля Оберона. Мне очень крупно повезло, что я выполнил для тебя эту работу, и возможно, тебе тоже улыбнется удача, которую ты явно заслуживаешь!

И Малаброн нырнул в поток и исчез, несмотря на то, что Юон несколько раз окликал его, поскольку чувствовал себя весьма неуютно в этом странном и пустынном месте. Ибо, перебравшись через реку, очутился в бескрайней пустыне, где не заметил ни одного живого существа.

Тем не менее, проехав пол-лье, он увидел на песке следы ног. Правда, они были настолько велики, что юноша осознал, что их не мог оставить человек, а значит, они принадлежали великану или чудовищу. И он совершенно не удивился, когда, добравшись до подножия совершенно голой скалы, увидел сидящего на песке великана, натачивающего об камень двенадцатифутовый меч. Им оказался великан Аграпут, брат убитого Юоном великана Ангалафара. И, заметив молодого рыцаря, великан тотчас же узнал доспехи, некогда принадлежавшие брату. Поэтому он принял Юона за посланца от Ангалафара. И мощным, как походная труба голосом, от которого сотряслись скалы, он спросил:

— Как поживает мой брат Ангалафар? И зачем он послал тебя сюда?

И, как следует обдумав ответ, Юон с самым невинным видом промолвил:

— Ангалафар пребывает в мире и покое у себя в Дюнозере (что не было ложью, ибо он покоился с миром в могиле во внутреннем дворе замка), а я еду в Вавилон.

Он ничего не стал рассказывать о своей миссии, поскольку он не мог говорить правду, а предостережение Оберона насчет лжи глубоко засело у него в мозгу.

— Очень хорошо, что судьба даровала нам эту встречу, — прогремел Аграпут, — ибо я держу в великом страхе эти земли, а раз мой брат дал тебе эти доспехи, то я ничего не могу тебе дать, кроме этого. — И он снял с пальца кольцо красного золота и бросил его Юону, но оно оказалось настолько огромным, что юноше пришлось надеть его на запястье.

— Ты покажешь этот кольцо любому, кто попытается воспрепятствовать тебе пройти через ворота Вавилона. Потому что Гаудис, эмир этого города, каждые полгода обязан приносить мне дань, а ты напомнишь ему об этом, когда выполнишь задачу, возложенную на тебя моим братом.

Юон обещал Аграпуту выполнить его наказ, и с огромным кольцом на запястье снова отправился в путь.

Вскоре дорога вывела его из бесплодной и мрачной пустыни в зеленую долину, где ветви деревьев сгибались от тяжести фруктов, а крестьяне собирали обильные урожаи. Здесь Юон как следует отдохнул ночью и дал передышку своему усталому коню. Теперь его восхищало и поражало все, что произошло с ним с тех пор, как он выехал из ворот своего замка в Бордо. И, вспомнив о доме, он почувствовал, как слезы выступили на его глазах, а сердце закололо от боли по родным местам. Ему страстно захотелось увидеть свою любимую матушку, достославную герцогиню Эклис (ведь он не знал, что теперь она покоится в могиле), и своего брата Жерара, который теперь правил Бордо суровой и тяжелой рукою.

Глава 14. Как Юон солгал, и какая беда приключилась с ним из-за этого

Облаченный в доспехи Ангалафара и с кольцом Аграпута на запястье, Юон подъехал к воротам Вавилона. Он ничего не сказал первому стражнику, чтобы не выдать в себе чужеземца, а лишь показал ему кольцо. В городе так боялись Аграпута, что юношу сразу же пропустили в ворота. Но когда он подошел ко вторым воротам, часовой с угрожающим видом преградил ему путь копьем и потребовал ответить, кто он и откуда, и что его привело в Вавилон.

Французский рыцарь коротко ответил, что зовут его Юон, и что у него важное дело к эмиру Гаудису. Затем он выставил вперед запястье, чтобы часовой смог увидеть кольцо Великана. Сарацин низко поклонился, но по-прежнему преграждая Юону дорогу, произнес:

— Великан Аграпут — великий господин, и наш эмир высоко почитает его. Но те, кто служит великану, не всегда принадлежат к нашей вере. Сегодня у нас праздник всех приверженцев Пророка, а в это время ни один неверный не имеет права находиться в стенах нашего города. Поэтому я должен спросить тебя, незнакомец, принадлежишь ли ты к нашей истинной вере?

И Юон, обуреваемый нетерпеливым желанием войти в город, поспешно ответил:

— Да.

Еще не успел он оказаться в стенах Вавилона, как вспомнил, что солгал. Поэтому беспокойные мысли заметались у него в голове, ибо он вспомнил, как строго предупреждал его Оберон об этом грехе. Но он успокаивал себя тем, что совершил роковую ошибку из-за спешки, а не потому что умышленно желал солгать, и тешил себя надеждой, что волшебный царь простит ему эту оплошность и поэтому не бросит его.

Но в этот момент король Оберон, отдыхающий в своем дворце, громко воскликнул. И его главный лорд Глориан взволнованно спросил, что за боль терзает его короля? И тогда Оберон печально ответил: