Редакс, вовсе не предназначенный для работы в аварийных условиях, оказался намного надежнее, чем другие системы звездолета. Электричество заструилось по кабелям, активируя похожие на гробы капсулы. Однако пятеро погруженных в спячку людей так и не проснулись. Они погибли. Капсулу, в которой они помещались, размазало по скале. Еще трое проснулись наполовину, но, задохнувшись, погибли в царившем вокруг кошмаре.

В капсуле, находившейся рядом с отверстием, через которое выбрались на волю койоты, проснулся молодой мужчина. Он резко сел, уставясь в темноту широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Потом ухватился за гладкий край капсулы, в которой покоился, и встал на колени. Пошатываясь от слабости, почти упал на пол и стоял теперь, опираясь о капсулу. Оцепеневший, слабый, он стоял, покачиваясь, осознавая только себя и свои ощущения. В темноте слышались какие-то приглушенные звуки, слабые стоны и тяжелое дыхание. Но для него это не имело никакого значения. В нем крепло стремление покинуть это место, ужас гнал мужчину вперед.

Его обмякшая рука нащупала вертикальную поверхность, которую он определил как выход. Он бессознательно ощупывал дверь, пока та не подалась под его слабым нажимом. Голова кружилась, но он двигался вперед, привлекаемый светом, струящимся из отверстия в стене. Человек пролез через рваный пролом в обшивке звездолета и грохнулся на земляную насыпь, образовавшуюся при падении корабля. Он скатился вниз, увлекая за собой каскад комьев земли и песка, и падая ударился головой о камень с такой силой, что потерял сознание.

В следующее мгновение на небе показалась малая луна Топаза. Ее зеленоватый свет превратил залитое кровью лицо человека в лицо инопланетянина. Малая луна достигла горизонта, когда на небе появилась ее старшая сестра ярко-желтого цвета. Тишину ночи нарушило тявканье.

Тявканье звучало все громче, и человек, зашевелившись, поднес руку к голове. Он открыл глаза, огляделся и сел. Позади виднелся искореженный звездолет, но он не обратил на него никакого внимания.

Вместо этого он встал на ноги и, пошатываясь, вышел на лунный свет. В его мозгу роились мысли, воспоминания, переживания. Возможно, Ратвен или один из его ассистентов смогли бы упорядочить этот хаос. Но в настоящий момент Тревис Фокс – агент во времени, член группы «А» операции «Кочис» – казался менее разумным животным, чем два койота, исполняющих свой ритуал обращения к луне, столь непохожей на луну их родины.

Пошатываясь, Тревис двинулся вперед, привлеченный этими звуками. Звуки казались знакомыми, чем-то реальным среди хаоса, царящего у него в голове. Он споткнулся, упал, снова поднялся, но продолжал идти.

Наверху самка койота опустила голову, учуяв новый запах. Она уловила в нем нечто похожее на привычную жизнь. Тявкнув, подозвала самца, но тот был поглощен ночной песней, которую выводил, вытянув морду к луне.

Тревис споткнулся, упал на четвереньки. В тот же миг его предплечье пронзила резкая боль. Он хотел подняться, но тело не повиновалось ему. Он рухнул на спину и остался лежать, уставившись на луну.

Сильный и очень знакомый запах ударил в нос… Тревис почувствовал на своей щеке теплое дыхание, шершавый язык лизнул его в лицо. Тревис поднял руку, нащупал густой мех и крепко ухватился за него, словно это был спасительный якорь в сошедшем с ума мире.

Глава третья

Тревис встал на одно колено и осторожно раздвинул высокие стебли рыжеватой травы. Его взору предстала долина, затянутая золотистой дымкой. Голова по-прежнему болела, а умственное напряжение лишь усиливало боль. Долина виделась нечеткой, как если бы Тревис смотрел на нее сквозь пеструю пелену. Он точно знал, что здесь должно было быть, но в действительности местность оказалась совершенно иной. В высокой траве промелькнуло что-то буровато-серое, Тревис напрягся. Мба’а, койот? А может, его спутниками были духи га-н, которые могли принимать любое обличье и теперь предстали в облике врага человека? Кто они: ндендайи – враги, или далаанбийати – друзья? В этом сумасшедшем мире он не мог разобраться.

Эйдикье? В его сознании возникло слово, которое сам он не мог произнести. Друг?

Его глаза встретились с желтыми глазами животного. С тех пор как Тревис ранним утром оказался в этой странной пустыне, он смутно осознавал, что в действиях четвероногих, которые следуют за ним по пятам, читаются вовсе не звериные повадки. И дело было не в том, что они не боялись смотреть ему в глаза. Тревису казалось, что они способны читать его мысли.

Жажда огнем жгла горло, а в голове пульсировала неутихающая боль. Эти двое, словно ощутив ее, принялись подталкивать Тревиса в определенном направлении и вскоре вывели его к небольшому водоему. Вода в нем была сладковатой, но отнюдь не неприятной.

Тревис дал животным имена. Они возникли из сумбура воспоминаний, которые сопровождали его во время бесцельных блужданий по этой таинственной местности.

Самку, которая не отходила от него ни на шаг, он назвал Наликидью, что означало «Та, которая ходит по горным хребтам». Имя самца было – Нагинлта, «Тот, кто разведывает первый». Самец полностью оправдывал свое имя. Он убегал вперед, а затем возвращался к человеку и подруге и смотрел на них так, словно хотел что-то сообщить.

Наликидью подбежала к Тревису. Она тяжело дышала, вывалив из пасти красный язык. Но она дышала так не от усталости, был уверен Тревис. Нет, она была взволнована. Охота! Она хотела охотиться!

Внезапно у Тревиса возникло странное ощущение. Он даже облизнул пересохшие губы. Впереди ждала еда – свежее мясо, мясо, которое еще было живым существом, но дожидалось, когда его убьют. Внезапно у Тревиса возникло чувство дикого голода, разогнавшее полудрему.

Его руки сами собой потянулись к ремню. Но пальцы не нашли того, что хотели. Память подсказывала Тревису, что на этом месте полагается быть ремню, отягощенному спрятанным в чехол ножом.

Он осмотрел свою одежду и обнаружил, что на нем штаны из гладкого темно-коричневого материала, которые сливались с окружающей Тревиса растительностью, свободная рубашка, подпоясанная кушаком со свисающими концами. Ноги обуты в высокие – до середины икры – мокасины с закругленными носами.

Кое-что из этого показалось ему знакомым, но то были лишь обрывки воспоминаний. И вновь в его сознании одна картинка наложилась на другую. Наверняка он знал только одно – у него нет оружия. И осознание этого факта пробудило в нем подлинный дикий ужас, который усилил путаницу мыслей.

Наликидью проявляла нетерпение. Опередив Тревиса на несколько шагов, она обернулась. Ее глаза сузились, и Тревис сразу же понял значение ее взгляда, словно она выразила свое желание словами. Еда ждала, а самка была голодна. Она одобрения человека.

Тревис, лишенный ее грации, тем не менее старался оставаться незамеченным. Несмотря на боль, которая сопровождала каждое его движение, он внимательно смотрел по сторонам. Земля под ногами, трава, долина, окутанная золотистой дымкой, – все было явью, а не частью сна. Стало быть, те, другие призрачные видения всего лишь галлюцинация. Даже воздух, который он вдыхал полной грудью, имел собственный запах. А может, вкус? Он не был уверен. Он знал, что гипноз может производить странный эффект, но это было…

Внезапно Тревис замер, незряче уставившись на траву, которая все еще колыхалась после того, как по ней прошли койоты. С ним провели сеанс гипноза! Неужели это правда? Теперь в его сознании возникли сразу три видения. Приложив руки к вискам, он изо всех сил сжал голову. Реально только то, что вокруг: земля, трава, долина, голод и охота…

Он заставил себя сосредоточиться непосредственно на настоящем и на той части мира, которую видел, чувствовал, осязал, и которая простиралась прямо перед ним.

Тревис следовал за Наликидью, и трава становилась все ниже. Но туман не рассеивался. Он словно состоял из отдельных лоскутков дыма. Когда Тревис проходил сквозь один из таких лоскутков, ему казалось, что он пробирается через облако танцующих золотых пылинок. Там и сям мерцающие точки кружились и метались, словно живые. Окруженный этим золотым туманом, Тревис дошел до границы кустов и втянул воздух.

Пахнуло теплым и густым ароматом, который он не мог распознать. Тревис сумел только определить, что запах исходит от живого существа. Прижавшись к земле, Тревис протиснул голову и плечи сквозь густые кусты и выглянул наружу.

Перед ним расстилалось пространство, которое туман окутывал не слишком плотно. Землю освещали лучи восходящего солнца. Тревис разглядел трех животных. И вновь сознание озарила вспышка воспоминаний.

Животные были размером с антилоп, но походили на них только тем, что имели четыре ноги, округлое тело и голову. В остальном они отличались настолько, что Тревис замер от изумления.

На теле животных виднелись многочисленные островки голой кожи, окруженные мягким мехом. А может, это была шерсть, свисающая клоками, словно животных начали ощипывать и не довели дело до конца? Их шеи, очень длинные и гибкие, как змеи, заканчивались головами, которые совсем не соответствовали обличью животных, – широкими, плоскими, похожими на жабьи. Головы венчали острые рога, расположенные над самым носом. Начинаясь от общего основания, они разветвлялись.

Это были инопланетные существа! Тревис зажмурился и сдавил руками голову. В его сознании снова замелькали видения. На этот раз он видел животных. Их было три: два больших с рогами, а одно маленькое с менее всклокоченной шерстью и шишечкой на носу. Скорее всего, детеныш.

Внезапно мысленное предупреждение, исходящее от койотов, вывело Тревиса из оцепенения. Наликидью мало интересовало странное обличье жующих траву животных. Она видела в них только мясо и нетерпеливо поглядывала на человека, который почему-то медлил.

Однако Тревис разглядывал животных с определенной целью. Главной защитой антилоп была их резвость, хотя иногда их подводило чрезмерное любопытство. Стройные ноги странных животных говорили о том, что бегают они очень быстро, а у Тревиса не было подходящего оружия.

Пугающие рога тоже могли послужить для защиты, как и резвость. Но Тревиса подстегивали голод и сознание того, что он охотник. Перед ним стояла «еда», пусть выглядела она довольно странно.

Тревис вновь получил сообщение. Нагинлта находился на другом краю поляны. Если животные обратятся в бегство, то обгонят не только его, но и койотов. Поэтому нужно было что-нибудь придумать.

Тревис посмотрел на кусты, где пряталась Наликидью, и получил мысленное согласие. Он вздрогнул. Это точно были не животные, а га-н! Он должен относиться к ним, как к га-н, и подчиняться их воле. Подгоняемый этими мыслями, Тревис принялся изучать поляну. Не имея никакого оружия, он может рассчитывать только на какую-нибудь хитроумную ловушку. И вновь Тревис получил одобрение га-н. Ему все лучше удавалось вести телепатические переговоры с койотами – странное и совершенно новое ощущение.

На кустах и маленьких согнутых деревцах не было веток, как на обычных деревьях. Вместо этого их стволы были усеяны жесткими красноватыми листиками. Деревья со всех сторон окружали небольшой луг, доходя до скалистой расселины, которую окутывал шлейф тумана. Если бы только удалось направить животных в ту сторону…

Тревис пошарил вокруг. Его рука наткнулась на торчавший из земли камень – самое древнее оружие, используемое его далекими предками. Камень удобно лег в ладонь.

Вооружившись камнем, апач сделал первый шаг по полному опасностей пути. Эти га-н так легко завладевают его сознанием. Сможет ли и он наладить с ними мысленный контакт?

Зажав камень в руке, Тревис прижался к скале недалеко от входа в расселину и попытался просто и ясно изложить в мыслях свой план. Он не знал, что действует именно так, как предсказывали ученые, организовавшие его полет на эту планету. Не подозревал он и о том, что превзошел все ожидания людей, воспитавших и подготовивших двух койотов-мутантов. Он верил только в то, что должен повиноваться воле этих двух духов, которые, по его мнению, были гораздо могущественнее любого человека. Итак, он мысленно нарисовал расселину, бегущих животных и объяснил ту роль, которую отвел га-н, если они, конечно, захотят подыграть ему.

Согласие. Он понял это так же ясно, как если бы с ним заговорили. Человек взвесил камень. Возможно, у него будет всего лишь мгновение для броска, поэтому надо быть начеку.

С того места, где теперь стоял Тревис, не был виден луг с пасущимися на нем животными. Но апач знал наверняка, как если бы видел это собственными глазами, что койоты ползут, распластавшись по земле. В них сочетались грация кошки, терпение и хитрость.

Вот оно! Тревис вскинул голову: началось! Он напрягся, крепче сжимая в руке камень. Вслед за лаем раздался неописуемый звук – нечто среднее между кашлем и хрюканьем. И снова лай…

Внезапно сквозь кусты протиснулась жабья голова, двойные рога на ее носу были увешаны вырванной с корнем травой. Широко расставленные молочно-белые глаза без зрачков уставились на Тревиса. Однако он не знал, видит ли его животное, так как оно неслось прямо к расселине. Следом за взрослым бежал теленок, с его плоских широких губ срывались гортанные звуки.

Длинная шея взрослого животного изогнулась, и жабья голова повернулась так, что двойные рога нацелились прямо на Тревиса. Он правильно предположил, что животное может использовать рога в качестве оружия. Оно намеревалось насквозь проткнуть стоявшего перед ним человека. Тревис метнул камень, бросился в сторону и, споткнувшись, покатился в кусты. Он немедленно вскочил на ноги, готовый отразить удар рогов или копыт. Справа послышался треск, трава и кусты заколыхались.

Апач оглянулся. Он заметил взмах треугольного хвоста. Теленок сбежал. Вскоре треск в кустах смолк.

Может, зверь затаился и подкарауливает его? Тревис встал на ноги. Он все еще слышал тявканье. Похоже, борьба продолжалась. В следующее мгновение он увидел второе животное, которое пятилось назад, угрожающе наставляя рога на койотов. Те, дразня животное, описывали около него круги.

Один из койотов поднял голову, посмотрел вверх по склону и снова тявкнул. По этому сигналу оба койота вновь бросились атаковать животное, на этот раз с одной стороны, оставив ему место для отступления. Животное бросилось на койотов, но те ловко уклонились. Затем с быстротой и грацией, неожиданной для такого неповоротливого и непропорционального тела, животное развернулось и прыгнуло к расселине. Койоты не сделали ни малейшей попытки помешать его бегству.

Тревис вышел из укрытия и приблизился к тому месту, где рухнуло другое животное. Поведение койотов убедило его, что опасность миновала. Иначе они не позволили бы первому животному убежать.

Глядя на подергивающееся в предсмертных судорогах тело, Тревис решил, что удар камнем по голове оглушил животное. Оглушенная «антилопа» по инерции пролетела вперед и насмерть разбилась о скалу. Слепая удача или могущество га-н? Тревис отступил: койоты плечом к плечу приблизились к добыче и начали ее обнюхивать. Она принадлежала скорее им, нежели Тревису.

Животное дало им не только еду, но и оружие для Тревиса. Он помнил, что на ремне у него был нож, который он, вероятно, потерял. Зато теперь у него появилось целых два. Он сравнительно легко выломал из треснувшего черепа двойной рог. Воспользовавшись камнем, Тревис придал рогу нужную форму. Теперь у него были длинный и короткий ножи. По крайней мере, это было лучше, чем камень, с которым он начал охоту.

Наликидью прошла мимо него к воде и начала изящно пить. Затем уселась и начала наблюдать, как Тревис полирует рог с помощью камня.

– Нож, – сказал он, – это будет нож. И… – он огляделся, оценивая деревья и кусты вокруг, – и лук. С луком охота будет более удачной.

Самка зевнула и прикрыла желтые глаза. Она была сыта и довольна.

– Нож, – повторил Тревис, – и лук. – Ему нужно оружие. Не просто нужно, необходимо! Но почему? Его рука замерла. Почему? Странное животное бросилось на него, а он увернулся удара. Да и охоту начал он. Тогда почему же его мучает страх, а в голове засела мысль, что нельзя оставаться безоружным?

Он зачерпнул пригоршню воды из родника и плеснул на свое вспотевшее разгоряченное лицо. Самка пошевелилась. Она свернулась клубочком на траве и положила голову на лапы. Тревис присел на корточки, сложил руки на коленях и попытался разобраться в вихре воспоминаний.

С окружающей местностью было что-то не то. Пейзаж должен быть другим. Но он реален! Тревису удалось убить живое существо. Он ел сырое мясо. А рог лежит рядом. И все это настоящее. А значит, тот, другой мир пустыни, где он кочевал с себе подобными, скакал на лошадях, участвовал в набегах на другие племена, – не настоящий. Или же тот мир находился слишком далеко от того места, где сидел сейчас Тревис.

Однако между этими двумя мирами словно бы не было никакой границы. Казалось, Тревис только что был в том мире пустынь, вернулся из успешного похода против мексиканцев. Мексиканцы! Тревис ухватился за это слово, как за кончик ниточки, которая приведет его к разгадке тайны.

Мексиканцы… А он апач, один из племени Орла. Нет!

Пот снова заструился по его лбу. Он не был человеком из этого времени. Его зовут Тревис Фокс, он из ХХI века, а вовсе не кочевник из XIX! Он член команды А и участвует в научном проекте!

Сначала была пустыня Аризоны, а теперь вот это… Лишь мгновение отделяло одно от другого. Тревис с возрастающим страхом огляделся по сторонам. Постой! Он вспомнил, что после того как покинул пустыню, оказался в темноте, лежал в капсуле. А после пробуждения его поманил лунный свет, странный лунный свет. Капсула, в которой он лежал, помещение с гладкими металлическими стенами и в довершение всего этого чужой мир…

Самка пошевелила ушами и подняла голову. Она уставилась на перекошенное лицо человека, его глаза, полные ужаса, и заскулила.

Тревис поднял сделанное из рога оружие, засунул его за кушак и поднялся на ноги. Наликидью села, наклонив голову набок. Человек пошел назад по своему следу, и она побежала за ним, воем призывая Нагинлта. Однако человек был слишком погружен в себя и не обращал внимания на койотов.

Солнце припекало. Насекомые, жужжа, кружились над кустами, маленькие летающие существа то и дело вспархивали из-под ног Тревиса. Один раз Нагинлта предостерегающе зарычал, когда вел всю компанию по следу. Если бы не койот, Тревис наверняка сбился бы с пути.

– Кто вы? – вырвалось у него. Только потом он подумал, что правильнее было бы спросить: «Что вы?». Эти существа не были обычными животными, они были другими. Та половина Тревиса, которая помнила набеги в пустыне, говорила ему, что эти существа – духи. В то время как другая его часть… Тревис тряхнул головой. Он решил, что будет принимать их за тех, кем они были сейчас – за верных союзников в чуждом мире.

День клонился к закату, а Тревис все еще шел по следу. Необходимость заставляла его идти по этой стране холмов и оврагов. Теперь туман поднимался над вершинами гор совсем рядом с Тревисом. Однако эти горы не походили на те горы, которые он помнил. Эти были тусклого коричневого цвета, похожие на оскал обугленного солнцем черепа, предупреждающего путника об опасности.

Тревис с трудом взобрался на вершину холма. Чуть впереди в лучах заходящего солнца вырисовывались силуэты койотов. Когда человек поравнялся с ними, сначала один, а за ним и другой задрали морды и издали рыдающий вой, который был частью той, другой жизни.

Апач посмотрел вниз. И нашел ответ на вопрос, мучивший его. Груду искореженного металла нетрудно было узнать. Звездолет! Тревиса сковал липкий холодный ужас. Он, сам того не желая, задрал голову. Из его груди вырвался вопль, такой же тоскливый, как и у койотов.

Глава четвертая

Внизу над грудой голых камней поднимался огонь, старинный союзник человека, его оружие и инструмент. Вокруг него, скрестив ноги, сидели люди. Всего пятнадцать человек. Чуть дальше, под защитой огня и этого мрачного кольца мужчин, сидели женщины. Глаз улавливал в этом сборище некое единообразие. Все люди были одной расы и одного роста. В них чувствовался большой запас жизненных сил. У всех была смуглая кожа и длинные черные волосы до плеч. Все были молоды, не старше тридцати лет, а некоторые даже моложе. Их схожесть проявлялась даже в том, как они слушали Тревиса – тревожно и напряженно.

– Итак, скорее всего мы – на Топазе. Кто-нибудь из вас помнит посадку на звездолет?

– Нет. Только как мы проснулись внутри него.

Пламя костра высветило чей-то вздернутый подбородок. Тревис поймал на себе гневный взгляд.

– Наверняка это козни пинда-лик-о-йи, белоглазых. Все мы знаем, что они никогда не вели дела честно. Они нарушают свое слово с такой же легкостью, как человек разламывает гнилой сучок. Их обещания так же гнилы. А ведь это ты, Лис, заставил нас слушать их.

Круг пришел в движение, раздался гул голосов.

– Но разве я не сижу с вами здесь, в этом странном диком мире? – запротестовал Тревис.

– Я не понимаю, – один из людей поднял руку, прося слова, – что с нами случилось. Мы были в древней стране апачей… Я, Джил-Ли, участвовал в набегах на племя рамос вместе с Кучильо Негро. А теперь я здесь, в разбитом корабле, а рядом со мной лежит мертвец, который некогда был моим братом. Как я попал из прошлого моего народа в другой мир и оказался среди звезд?

– Я же говорю, это козни пинда-лик-о-йи! – первый говоривший сплюнул в огонь.

– Думаю, все дело в редаксе, – произнес Тревис. – Я слышал, как об этом говорил доктор Эш. Это совершенно новая машина, которая заставляет человека помнить не свое прошлое, а прошлое его предков. Во время полета мы должны были находиться под его воздействием и жить так, как жили наши предки сотни лет назад.

– Да зачем? – спросил Джил-Ли.

– Может быть, чтобы мы больше походили на наших предков. Это часть проекта. Для освоения новых миров нужны другие люди, не те, что живут в современном мире. Мы утратили часть способностей, которыми обладали наши предки. Например, умение противостоять опасности в чужом мире.

– Ты, Лис, говорят, уже бывал среди звезд и видел опасности, подстерегающие человека. Это правда?

– Да. Вы наверняка слышали историю о том, как я и мои товарищи помимо своей воли попали на чужие планеты. И разве вы не добровольно вызвались участвовать в этом проекте, желая увидеть новую удивительную жизнь?

– Да, но мы не давали согласия на то, чтобы нас погружали в волшебный сон и отправляли Бог знает куда без нашего ведома!

Тревис кивнул.

– Деклай прав. Но я тоже не знаю, почему нас отправили в космос таким образом. И не знаю, почему наш звездолет потерпел крушение. Мы обнаружили тело доктора Ратвена, а в кабине – пилота. Но не нашли ничего, что объясняло бы причину нашего прибытия сюда. Корабль не подлежит восстановлению, и нам придется остаться здесь.

Воцарилась тишина. Позади было несколько дней активной деятельности, ночи беспокойного сна. У подножия скалы громоздились тюки с припасами, которые людям удалось найти в обломках звездолета. Повинуясь древнему обычаю своего народа, они единодушно решили покинуть место крушения, от которого веяло смертью.

– Здесь есть люди? – поинтересовался Джил-Ли.

– Пока мы обнаружили лишь следы животных. Кроме этого, га-н не предупредили нас о чем-то другом.

– Эти злобные духи! – Деклай вновь сплюнул в огонь. – Не стоит якшаться с ними. Мба’а не могут быть друзьями людей.

И вновь послышался гул одобрения. Тревис насторожился. Насколько сильно повлиял на добровольцев редакс? Он на собственном опыте испытал эту странную двойственность – два разных восприятия, действуя одновременно, доводили до изнеможения. Он заподозрил, что на остальных это возвращение в прошлое подействовало более глубоко и они еще не скоро окончательно придут в себя. Джил-Ли искренне хотел разобраться в том, что же произошло на самом деле. А вот Деклай почти полностью отождествлял себя со своим предком, который участвовал в походах бок о бок с Викторио или Мангас Колорадас! У Тревиса появилось предчувствие, что совсем скоро путаница прошлого и настоящего внесет раскол в их компанию.

– Дьявол, или га-н, – впервые заговорил человек с бесстрастным лицом и глубоко запавшими глазами. – Из-за этого редакса у нас теперь по два сознания. Так что давайте не принимать поспешных решений. В мире пустынь я видел мба’а. Они очень умны. Мба’а выходил на охоту вместе с барсуком. Пока барсук пытался разрыть крысиную нору, мба’а сидел и ждал в терновнике того, кто выбежит первым. Между ним и барсуком не было войны. Эти двое, сидящие по ту сторону костра, тоже охотники, и они не враги нам. В этом странном мире человек должен использовать любое подспорье, какое подвернется. Поэтому не будем вспоминать старые поверья, которые теперь мало что значат.

– Олень верно говорит, – согласился Джил-Ли. – Нужно разбить лагерь в месте, которое легко защитить. Возможно, здесь есть люди, на чью территорию мы невольно вторглись. Нас мало, поэтому давайте ступать осторожно по чуждым нам тропам этого мира.

Тревис про себя вздохнул с облегчением. Олень, Джил-Ли… Их здравые высказывания повлияли на остальных. Всем будет только лучше, если одного из них выберут вожаком. Сам он не собирался выдвигать свою кандидатуру. Кроме того, ему не хотелось слишком давить на людей. Ведь это по его инициативе они стали добровольцами в проекте. Теперь на него падало двойное подозрение, особенно со стороны тех, кто думал так же, как и Деклай. Им казалось, что он чуждается их древних традиций.

Как бы то ни было, протестов слышалось немного. Несмотря на то, что братья и сестры, влекомые семейными узами, объединились в одну команду, их нельзя было назвать настоящим сплоченным кланом. Ведь они были представителями различных племен.

На Земле они были наиболее прогрессивными среди своего народа. Прогрессивными в том смысле, какой вкладывают в это слово бледнолицые. Тревис вдруг осознал, что мыслит иначе, чем прежде. Ведь он тоже подвергся воздействию редакса. Все эти люди получили современное образование, но все были охвачены тягой к приключениям. Это и выделяло их среди прочих. Отобранные для участия в эксперименте, они успешно прошли все тесты. Их освободили от лишних эмоций и малодушия. Но все это – до применения редакса…

Так зачем же его применили? И зачем понадобился этот полет? Что заставило доктора Эша, Мердока и полковника Келгариеса, которых он знал и которым доверял, отправить их без предупреждения на Топаз? Что-то случилось. Что-то, что позволило доктору Ратвену повлиять на других и отправить добровольцев в это дикое путешествие.

Тревиса вывел из размышлений гул голосов вокруг костра. Мужчины поднимались, отходили в тень и укладывались на одеяла, найденные на корабле. Кроме того, на корабле было обнаружено разнообразное оружие: ножи, луки, колчаны со стрелами. Владеть всем этим их обучали в ходе подготовки к проекту. Продуктов оказалось мало. Поэтому завтра им предстояла охота…

– Зачем с нами так поступили? – возле Тревиса возник Олень, его взгляд был устремлен на огонь. – Не думаю, что ты знаешь больше, чем все мы.