По пути Герта отыскивала ориентиры, которые когдато видела. Больше всего ей следовало опасаться случайной встречи с охотниками или пастухами из Нордендейла. И ей помогало то, что жители долин обычно избегают мест Прежних и сторонятся их дорог.

Вначале дорога от святилища Гуиноры была хорошо видна, потом, постепенно уходя на восток, она становилась все менее заметна. И за пределами Нордендейла Герте придется снова встретить бездорожье. У круга же Жаб, вероятно, вообще нет никаких дорог или троп.

Герта не решалась ехать быстро. Путь опасен, покрытые снегом и льдом камни были очень скользкими. Эльфанор в своей корзине-колыбели ехала за спиной Герты, и девушке часто приходилось спешиваться и древком копья проверять надежность пути. Иногда лошадь отказывалась идти, и Герта считала это добрым знаком: чувства лошади, более острые, чем у человека, предупреждали об опасностях впереди.

Целый день проведя в пути, Герта спала урывками. Она держала на руках Эльфанор, укрывая ее плащом. Ночь они провели в гнезде из прошлогодних листьев и травы, которые Герта нагребла между согнутыми бурями деревьями. На второй день солнца не было, опустился густой туман, и от мелкого дождя плащ девушки совсем промок.

Она миновала Нордендейл — с чувством облегчения. Позволив себе лишь ненадолго посмотреть вниз, отметила перемены, которые произошли в этой полузаброшенной, лишившейся хозяина крепости с того времени, как видела ее в последний раз. В садах и огородах работали люди, на склонах холмов паслись овцы. Но девушка прежде всего отыскала взглядом башню крепости. И не увидела на резком ветру никакого знамени. Это означало, что лорд отсутствует. Где же он? Герта ударила рукой в перчатке. Есть только одно место, куда мог в такое время направиться Тристан, — Летендейл! Если же он отправился на поиски ее — Герта покачала головой, словно могла так привести в порядок путаницу мыслей. Нет, теперь важно только одно: каменное колесо в Гриммердейле!

Для лошади и пони тут почти не попадалось корма. И они тянули в сторону позеленевших склонов холмов. Герте понадобилась вся сила и вся решимость, чтобы заставить их двигаться дальше. В полдень она подкупила животных кусками дорожного хлеба, они с радостью его съели и слизали крошки с камней.

Изморось так и не превратилась в настоящий дождь, но девушку со всех сторон охватила влажная серость. Одна из тех мелких неприятностей пути, которые могут уничтожить всякую решимость. Одежда липла к телу, теперь девушка непрерывно дрожала. К вечеру — если она нигде не задержится и не будет слишком долго отдыхать — к вечеру она окажется рядом с Гриммердейлом, а на следующее утро сможет начать выполнять свою задачу, Хоть одно преимущество у нее будет, решила Герта. Силы Тьмы оживают ночью, в отсутствие света. И если она начнет выполнять свою задачу днем, то выиграет какое-то время до наступления темноты. А может, даже успеет все закончить.

Сумерки наступили рано. Заночевала Герта в таком месте, откуда видела фонарь над дверью гостиницы, в которой служила когда-то, ожидая возможности отомстить. Ей хотелось горячего питья, убежища, пусть даже такого жалкого, как этот постоялый двор, звуков голосов. Но она скорчилась в одиночестве, рядом две лошади. Герта сосала палочку сухого мяса и кормила ребенка. И снова увидела в полутьме этот понимающий оценивающий взгляд Эльфанор. Какой-то нечеловеческий взгляд, коварный, злобный, предвкушающий.

Герта заставила себя считать это только своим воображением. Покормив ребенка грудью, она укачивала девочку на руках, шепотом напевая старую-старую колыбельную, которой еще ее нянька отгоняла тьму и все остальное, что может таиться в тени.

Этой ночью она не спала совсем. Как будто близость цели вызвала в ней приток лихорадочной энергии, и ей приходилось изо всех сил заставлять себя не покидать убежища, не идти прямиком туда, где ее ждут.

Так сильно было это желание, что девушка прижалась к земле и отчаянно боролась со стремлением двигаться, идти…

Ночь тянулась как год, как столетие, она была длиннее всей жизни Герты. Во всяком случае так показалось ей, когда над холмами показались первые лучи рассвета. Герта с трудом встала. Она оцепенела от холода, все мышцы болели, словно ее избили. А впереди ее ждала трудная задача.

Поставив на землю корзинку с ребенком, Герта раскрыла мешочек, который ей дала Ингела. Там находились связки листьев, такие высохшие, что превратились в сухой порошок, и другие, тоже увядшие, но еще державшиеся на ветвях.

Герта сделала выбор, поднося каждый пучок к носу, чтобы убедиться, что это именно то, что ей нужно. Пять таких пучков она растерла, смешала с содержимым небольшого горшочка, добавила еще три, потом еще один, с самым сильным запахом, от которого она чихнула и даже подавилась, когда слишком близко придвинулась.

Получившейся мазью она широкими кругами обвела глаза. Мазь застревала в бровях, и девушка морщилась от сильного запаха. Потом сняла влажную шапку и нетерпеливо отвела волосы, чтобы добраться до ушей. Остатком мази натерла ладони. Подготовившись таким образом, не завтракая, как требовал обычай, она взяла корзину с Эльфанор и спрятала в ближайшем укрытии — под густым кустом с нависающими ветвями. Сунув колыбель под этот грубый навес, Герта камнями прижала свисающие ветви.

Лошадь и пони пошли за ней. Она безрассудно собрала все остатки дорожного хлеба и выложила двумя кучками, чтобы животные сразу принялись есть. Встав, Герта выпрямилась, заставляя себя не оглядываться. Она сделала все, что могла, для защиты Эльфанор. И не позволяла себе поддаваться дурным предчувствиям. Теперь нужно думать только о том, ради чего она пришла сюда.

Ей хорошо был виден круг камней — внешняя сторона колеса Жаб. Герта сжала руки намазанной стороной наружу. И направила вперед концы пальцев, ощущая сильный запах трав.

Поначалу она пошла, обходя колесо по внешней стороне. Не позволяя себе смотреть в эти проходы между камнями, ведущие к центру, она смотрела только в землю. И в третьем проходе нашла первый из «запирающих камней».

Герта споткнулась. Это был грубый обломок скалы, даже не обработанный, как другие камни, высотой ей до колена, и так глубоко погрузившийся в землю, что на самом деле должен быть гораздо больше. Герта облизала губы кончиком языка, рассматривая камень, пытаясь определить его вес, оценить собственные силы. Сможет ли она его передвинуть?

Придется постараться. Девушка сбросила на землю плащ, он влажно лип к ее плечам и рукам, мешая двигаться. Она видела нужный ей камень. Вот он! Весь из острых углов, на фоне земли ярко выделяется его голубоватая поверхность. Герта протянула к нему руки, положила на камень и надавила. Камень оставался недвижим, прочно вкопанный в землю, как лесное дерево.

Да — но когда-то же его сдвинули. Он стоял на другом месте, и туда его нужно вернуть. Девушка, напрягая силы, раскачивала камень взад и вперед, цеплялась за неровные края. И камень сдвинулся!

Небольшой успех, но достаточный, чтобы приободрить ее. Тяжело дыша, напрягаясь, раздирая в кровь ладони, несмотря на защитную мазь (девушка знала, что в этом месте нельзя пользоваться перчатками, висевшими у нее на поясе), Герта перекатила камень на середину одного из незащищенных проходов и прислонилась к нему, приходя в себя.

Что-то возникло радом, что-то вроде беззвучного смеха, насмешки над нею. Уверенности в ее неудаче. Герта выпрямилась. Губы она плотно сжала, подбородок подняла. Один! Теперь следующий…

Второй камень она нашла быстро, но тот оказался погребен меж других камней. Ей пришлось откапывать, оттаскивать, дергать, прежде чем она смогла снова попытаться передвинуть камень. Этот камень был настолько упрям, он с такой неохотой расставался со своим ложем, что Герта дважды приходила в отчаяние. Ладони ее оставляли на поверхности камня кровавые отпечатки, но она все же закрыла им проход. Два…

Ее грыз голод. Она уже покачивалась от головокружения, но отправилась на поиски третьего камня. Конечно, она сможет отыскать его и установить. Широкая, разделенная, как брюки, юбка цеплялась за ноги. Герта словно шла по трясине из засасывающей грязи, приходилось бороться за каждый шаг.

И она никак не могла найти третьего камня! Но он должен здесь быть! Видение в святилище не могло обмануть ее. Обладающие Силой не разыгрывают такие жестокие шутки. Они могут отказаться помочь, но не обманут сознательно. Где-то должен лежать этот камень. Герта двигалась медленно, тщательно осматривая землю. Там валялось множество упавших камней, больших и маленьких, но среди них не было голубых.

Может быть, он полностью погребен в какой-то груде? Но она не видела достаточно большой груды, которая могла бы скрывать камень такого размера. Снова обошла она по внешней окружности колесо. И в сознании ее все громче раздавался этот злобный коварный смех, который теперь бил ее, как ветер начинающейся бури. Теперь она была уверена: жабы знают об ее замысле, они следят за ней, забавляясь, уверенные, что все ее усилия напрасны. Но так не будет!

Поиск охватывал все большее пространство, Герта все дальше отходила от края колеса. Она сходила к Эльфанор и накормила хнычущую девочку, не сознавая собственной усталости: ноги под ней подгибались, руки оставляли на одеяле кровавые следы, а все тело дрожало сильной, не поддающейся контролю дрожью.

Голод исчез, осталась только тупая боль в теле. Герта скорчилась, полная нетерпения. Но она понимала, что сначала нужно накормить ребенка. Лошадь и пони стояли по обе стороны от куста. Всю пищу они уже слизали, но не ушли.

Неожиданно лошадь подняла голову и, прежде чем Герта сумела остановить ее, заржала. Послышалось ответное ржание. Девушка застыла на месте, потом быстро отняла ребенка от груди и уложила в корзину. Эльфанор открыла рот и отчаянно закричала.

Герта с огромным трудом встала и стояла, пошатываясь, одной рукой застегивая платье, а другую положив на рукоять кинжала. Дождь прекратился, но над головой нависали низкие тучи. Однако было не настолько темно, чтобы скрыть приближавшегося всадника.

В этой истощенной войной земле теперь шаталось много разбойников, у которых достаточно храбрости и даже склонности следовать по дорогам Прежних. Герта вспомнила также кошмарные рассказы о существах, которые, как говорят, скрываются в хребтах. Никто не придет сюда, если у него нет какой-то злой цели, настолько мрачна и опасна репутация этой местности.

Всадник направился к вершине холма, и девушка увидела, что на нем кольчуга и шлем, закрывающий лицо. На роге седла висел щит с заново нарисованным гербом. Это было единственное пятно цвета, потому что лошадь была такой же тускло-серой, как и его доспехи; даже грива лошади не отличалась по цвету от темного плаща.

Раньше она могла бы узнать его по гербу на щите, но теперь лорды долин лежат во множестве неведомых могил, и поднялись новые люди, с новыми гербами. Герта не могла определять имя человека с таким гербом. Рисунок грубый, словно делал его человек, не вполне владеющий мастерством. Изображение чудовищной головы, и поперек нее гораздо лучше изображенный меч. Этот меч словно преграждает чудовищу дорогу к добыче. Холодное железо…

Эта мысль промелькнула у нее в голове, и тут всадник окликнул ее. Холодное железо, оно противостоит магии Прежних, это оружие против них.

Какой-то разбойник, более безрассудный и смелый, чем остальные? Или путник, не подозревающий об опасности этого места? Под шлемом лица не было видно, как под маской. Но голос, которым он ее окликнул! Герта набрала полные легкие воздуха… Да, она узнала его!

Его конь, боевой конь хорошей породы, осторожно двинулся вперед. Поводья лежали у нее на шее, всадник не управлял ее движениями. Герта хотела убежать, но рядом не было никакого убежища, ей негде спрятаться — ведь не прятаться же в логове Жаб, где они уже однажды побывали вместе.

— Леди… — его приветствие словно повисло в воздухе между ними, она отказывалась услышать его. Лошадь его спокойно стояла, а он с легкостью бывалого бойца соскочил с нее, оставив щит висеть на месте. И направился к ней, слегка скрипя сапогами по камням. Герта наконец обрела дар речи, смогла поднять руку и сделать предупреждающий жест.

— Нет!

Если он и услышал ее, то не обратил внимания. Теперь она хорошо видела его загорелый подбородок, полногубый рот под полумаской шлема. Он остановился, снял металлические перчатки, сунул их за пояс, потом проворно расстегнул крепления шлема, снял его с головы, и ветер подхватил его волосы. Слегка суженными глазами он разглядывал ее так задумчиво, что Герте захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, далеко отсюда, в безопасности от мыслей, которые он пробуждает в ней. Ничто не должно отвлекать ее от цели. Укрепив свою решимость, она в свою очередь сделала шаг вперед, подняла обе руки, грязные, со сломанными ногтями, с окровавленными пальцами, и повторила предупреждающий жест.

— Милорд Тристан, зачем ты здесь? Она не могла найти других слов, хотя ее одолевало множество мыслей.

— Я был в Летендейле, ты ушла оттуда, — он говорил просто, словно с испуганным ребенком. — Мне сказали, что ты будешь искать помощи в странном и опасном месте. Поэтому я и приехал сюда.

Герта языком облизала губы, почувствовав горький вкус мази.

— Это… мое дело… — она пыталась разжечь в себе спасительный гнев. Всегда, кроме одного случая, она сама защищала свою независимость, сама несла свое бремя.

— Я не сведущ в колдовстве, — серьезно сказал он. — Может, ты права и только твои руки, — он посмотрел на ее окровавленные пальцы, — могут совершить это. Но ведь может быть и так: двое, леди, легче и быстрее справятся с делом, чем один.

И прежде чем Герта смогла отступить, он быстрым шагом приблизился к ней и попытался взять за ладонь. Но она отдернула руку.

— Нет! — воскликнула она. — Они защищены.

— Защищены! — и Тристан слегка приподнял одну бровь: она помнила этот его жест. — Судя по их виду, защита мало помогла им сегодня. Расскажи мне,

— теперь в его голосе слышались властные нотки, так говорит человек, много раз отдававший приказы другим. — Расскажи, что ты здесь делаешь и почему.

— Почему? — Она должна оттолкнуть его, и быстро, избавиться от него, он тут ни при чем, и его нельзя вовлекать в ее беды. Взмахнув загрязнившейся одеждой, она повернулась и наклонилась к корзине. Прижав ее к бедру, Герта отвела покрывало с лица Эльфанор. Даже при низких тучах тусклый свет безжалостно показал ясные признаки проклятия. Девочка смотрела широко раскрытыми глазами, смотрела своим злым понимающим взглядом.

— Видишь? — яростно спросила Герта, внимательно глядя на него, ожидая первых знаков отвращения.

Но нужно было признать, что он умеет держать себя в руках. Никакого проявления отвращения она не заметила.

— Мне рассказывали — подмененный ребенок… — говорил он медленно, как будто опасался ее встревожить.

— И ты думаешь, леди, что здесь найдешь ответ?

— Может быть, только может быть, — она чувствовала себя странно, не встретившись с отвращением, к которому готовилась. Что это за человек, который, не моргнув глазом, смотрит на результаты темного зла?

— Ну, иногда большего и нельзя просить, — и опять он сделал несколько быстрых уверенных движений, и она обнаружила, что корзина уже у него в руках, он прочно держит ее и смотрит на ребенка. — Что, по-твоему, следует сделать? — резко спросил он.

Она хотела отнять у него корзину, плотнее завернуть Эльфанор, уберечь и от его глаз, и от холода. Но усталость сделала ее неуклюжей, и она покачнулась и упала лицом вниз, а он, держа корзину одной рукой, другой подхватил Герту, прижал к себе, поддерживая.

— Пошли, — он легко противостоял ее слабым попыткам вырваться. Отвел к груде камней, сел, держа корзину на коленях, усадил ее рядом, а она настолько лишилась сил, что не смогла высвободиться.

Она дрожала, руки ее бессильно лежали на коленях. И тут, к своему величайшему отвращению, она поняла, что плачет. Ей так хотелось сдаться, подчиниться кому-то. Но достаточно было одного взгляда на Эльфанор, которая, как всегда, лежала спокойно, но теперь немигающим взглядом смотрела на мужчину и в глубине ее глаз ожили злые коварные огоньки.

Герта собралась с силами, высвободилась и с трудом встала.

— Камни… остался последний… — она должна вернуться к своей задаче!

— Какой камень? — Тристан не пытался ее удержать, только тоже встал и осторожно поставил корзину на землю.

Но Герта уже пошла, и она так боялась, что он станет ее удерживать. Если бы он попытался это сделать, она могла бы сдаться; какая-то предательская слабость пробудилась в ней, и это удивляло ее и ослабляло решимость.

— Синий камень, последний… я искала, искала… Нашла два. Третий… не смогла, — она брела спотыкаясь, расставив израненные руки, словно заставляла землю выдать этот камень. — Камни… — она говорила больше с собой, стараясь вернуться к тому состоянию, когда, кроме задачи, ничего не существует, отрезать все остальное. — Камни нужно поместить во входах, запечатать их. Такова возложенная на меня задача.

Она лишь отчасти сознавала, что он обошел ее, встал у ближайшего из проходов и посмотрел на камень, который она с таким трудом установила здесь.

— Такой? — Тристан не стал ждать ее ответа. Напротив, поглядев на камень, тоже начал искать среди скал, которые были разбросаны на склоне холма.

А Герта потащилась дальше, время от времени наклоняясь, чтобы вытащить небольшой камень, надеясь каждый раз увидеть под ним то, что ищет. Она почти на три четверти обошла колесо, но камня не нашла. Существует ли он вообще?

— Ха!

Она повернулась. Так стремительно, что потеряла равновесие и болезненно упала на колени. Сначала она не увидела Тристана, но вот его голова появилась почти на уровне земли, и она вспомнила, что видела там канаву.

— Мне кажется, он здесь, внизу!

Герта встала и подошла к нему. Тристан склонился, энергично отбрасывая камни. Подойдя к краю разреза в земле, Герта тоже увидела его: из почвы выбивался только краешек, теперь расчищенный от камней. Синий, как и те, остальные. Но как она его поднимет?

Отбросив камни, Тристан извлек меч и принялся рубить землю, откидывая в сторону комья затвердевшей глины. Но работал он неторопливо и осторожно, чтобы не повредить оружие.

Герта провела по лбу тыльной стороной ладони, смазав со лица защитное покрытие. Она в отчаянии смотрела вниз, где работал Тристан. Он может высвободить камень, да, но как она его оттуда вытащит? А потом ведь нужно еще перетащить на место. А силы совсем покинули ее тело.

— Вот он, леди! — Тристан отступил и снова сунул меч в ножны, довольно глядя на выкопанный камень. Но Герта сумела только прохрипеть:

— Вверх… Как его поднять?

Она признала, что не в ее силах поднять этот камень из расселины. Но ведь она одна должна это сделать, в этом она была уверена, знала это с самого начала.

— Есть веревка, которой перевязаны вьюки твоего пони, — Тристан встал, поджав губы, и посмотрел на камень. — Можно вытащить с помощью лошадей.

Герта мигнула. В его словах есть смысл. Ее так одурманила усталость, что такая возможность не приходила ей в голову. Почувствовав прилив энергии, она вскочила и направилась туда, где лежали вьюки. Да, веревка есть, и прочная. Но достаточно ли прочная, чтобы выдержать вес камня, можно узнать, только попробовав. Обернув веревку вокруг руки и плеча, Герта принесла ее и бросила конец Тристану.

Он ловко подхватил его в воздухе и наклонился, обвязывая камень, используя все его выступы, чтобы закрепить шнур. Наконец поднял голову и посмотрел на нее.

— Приведи свою и мою лошадей, и посмотрим, как она выдержит.

Ее собственная спокойная лошадь, не причиняя никаких неприятностей, послушно подошла к канаве. Но конь Тристана попятилась, потянул назад конец узды, традиционный «земной конец» всадника-бойца, закатил глаза и фыркнул. Герта сильнее потянула за узду и обрадовалась:

конь наконец-то послушался и неохотно пошел за ней.

Тристан выбрался из расселины, он уже завязал один конец веревки петлей и надел на рог ее седла. Потом, держа второй конец в руке, вскочил на своего коня и обернул веревку вокруг рога своего собственного седла.

По его сигналу обе лошади потянули, и Герта увидела, как туго, словно тетива, натянулась веревка и прижалась к краю расселины. Она так боялась услышать треск лопнувшей веревки. Но этого не произошло. Конь Тристана шел медленно, шаг за шагом, ее собственная лошадь тоже шла вперед, и веревка оставалась туго натянутой. А камень высвободился из-под земли и поднимался по стене расселины, царапая эту стену и проделывая в ней борозду.

И вот наконец он перевалился через край и упал у ног Герты. Она торопливо подбежала к веревке; кроме нее, никому тащить его нельзя. Тристан мигом оказался рядом, отодвинул Герту и принялся освобождать камень.

— Что теперь? Где тот проход, который нужно закрыть? Герта покачала головой.

— Это должна сделать я! Мой грех, мое и наказание! — она попыталась протиснуться мимо него, ухватилась руками за вымазанный землей камень. Это должно быть сделано, и это должна сделать она!

— Нет, — голос его доносился словно издалека. Голова девушки была так занята необходимостью завершить задачу, что она с трудом его услышала. — Если тебе нужно прикасаться, хорошо. Но помни, я тоже смотрел в морды Жабам.

— Потому что я заманила тебя, — Герта не понимала, что плачет, пока не почувствовала на губах соленый привкус слез. — Все сделала я. Отпусти меня. Камень нужно положить на место до заката!

Он не ответил. Напротив, наклонился, ухватил камень обеими руками, собрал все силы и катнул камень по земле. Герта с криком отчаяния рванулась за ним. Она первой добежала до камня, всю свою оставшуюся энергию вложила в толчок и почувствовала, что камень сдвинулся только на несколько дюймов.

Тристан снова оказался рядом с ней.

— Мы вместе сражались здесь, леди. И снова будем сражаться вместе. Я не для того отыскал тебя, чтобы снова потерять. Ты будешь двигать камень, но с моей помощью. Та сила, что послала тебя, не может отвергнуть мою помощь!

Герте не хватало дыхания, чтобы ответить ему. Она трудилась над камнем, и теперь он сдвинулся легче, раскачиваясь из стороны в сторону. Если она не выполнит возложенную на нее задачу, то пострадает ее дочь. Но в одиночку ей не справиться, теперь она была в этом уверена.

Камень двигался так медленно. Становилось темнее, и это не тучи собирались перед бурей, просто приближалась ночь. А ночью Тьма обретет силу, если они не сумеют до заката поставить камень на место. Герта дышала тяжело и прерывисто. Наконец слева открылся нужный проход. Тристан сменил положение и встал за Гертой, чтобы давить на камень с обеих сторон.

Герте казалось, что сама земля сопротивляется им, что от оснований камней ползут тени, скрывая неровную поверхность и препятствия.

— Осталось совсем немного, леди… — Тристан тоже дышал теперь тяжело. Потом опустился на одно колено, прижался к камню плечом.

— Отойди! — приказал он.

Она увидела, как напряглось его тело, побагровело лицо. Очень долго казалось, что камень намертво застрял на месте. Потом…

Медленно, качаясь из стороны в сторону (Герта смотрела с тревогой, прижав окровавленные руки ко рту), камень прополз вперед и остановился в самом центре прохода.

Неожиданно налетел ветер, холодный и острый, как лезвие меча, взметнул одежду девушки, бросил в глаза пыль. Откуда-то в этом пыльном тумане появились руки, подхватили и поддержали ее. Послышалось ли ей или действительно в вое ветра прозвучал странный хор гортанных проклятий? Или она только вообразила это?

Она с трудом держалась на ногах. Тристан чуть ли не на руках вынес ее из водоворота пыли и шума и понес к кусту, под которым пряталась корзина с Эльфанор.

Ветер стих, и Герта услышала другой звук — отчаянный плач ребенка. Тристан опустил ее, и она заторопилась к колыбели. Было еще не темно, сумерки только начали сгущаться. Герта схватила корзину в руки и опустилась на колени. Одной рукой прижимая к себе ребенка, другой она отвернула одеяло. Эльфанор продолжала кричать.

Герта смотрела на нее — и ничего не видела. Из глаз ее лились слезы, должно быть, их воспалили песок и ветер. Герта отчаянно мигала, пытаясь прояснить зрение. Но вот она наконец смогла все ясно различить.

Лицо ее дочери раскраснелось от усилий, глаза были плотно закрыты, она кричала и размахивала в воздухе сжатыми кулачками, которые умудрилась высвободить.

Красное лицо, но…

Страх Герты рассеялся. Это не подменыш! Она победила! Проклятие снято. Глаза ребенка открылись. Темные, но никакого чуждого знания в них, точно так же, как на покрасневшей коже никаких чешуек.

— Свободна! Она свободна! — крикнула Герта, качая девочку вместе с колыбелью, прижимая ее к себе. На плечи ей легли крепкие руки. Она смутно почувствовала, как в нее вливается новая сила, она больше не одна.

— Ты освободила ее, — четко прозвучали рядом слова Тристана.

Герта повернула голову и посмотрела на него, благодарность поднималась в ней, как пламя.

— Только с тобой я смогла это сделать.

— Ты думаешь, я мог не помочь тебе? — он смотрел на нее строго и жестко в уходящем свете. Но на самом деле Тристан не таков, теперь она это знает. И впервые за многие дни, месяцы, даже годы, насколько она может помнить, Герта отказалась от своей независимости, погрузилась в безопасность его поддержки и присутствия..

— Только с тобой, — повторила она негромко. И по внезапно смягчившимся губам и блеску в глазах поняла, что он услышал. — Многим одарила меня Гуннора, и все ее дары хороши.

— Да будет прославлено ее имя, — сказал он тогда, хотя Гуннора — хранительница женской силы и мужчины никогда не поклонялись ей. — Она многое дала нам в этот час. Леди, темнеет, не пора ли нам идти?

Герта взглянула на Эльфанор. Гнев, охвативший ее, когда она сражалась с силами Тьмы, прошел. Девочка сонно мигала.

— Да! — воскликнула Герта. — Пойдем — домой! И такая радость отразилась у него на лице, что Герта подумала: больше ей желать нечего.