Андрэ НОРТОН

ПАУТИНА КОЛДОВСКОГО МИРА

1. Перчатка брошена

Ночью бушевала гроза, сердитые порывы ветра сотрясали древние стены, тугие капли бились в ставни. Но внутри Южного Форта завывания ветра казались отдаленным ворчанием. И Саймону Трегарту в этих звуках чудилось даже нечто успокаивающее.

Нет, то, что угнетало его, невозможно было объяснить – просто он ощущал какое-то гнетущее томительное беспокойство, которое грызло его в предрассветной мгле, и он лежал, напряженно вслушиваясь в темноту, словно часовой на посту.

Холодный пот струйками стекал у него из-под мышек, выступал бисеринками на щеках и массивном подбородке. В сероватой предрассветной мгле таяли тени, ни единый звук не нарушал тишину комнаты, где стояла их кровать, и все же…

Рука его непроизвольно потянулась вправо. Он не сразу понял зачем, но Саймон вдруг ощутил необъяснимую потребность в дружеской поддержке, помощи – против кого? Он не смог бы найти названия тому странному чувству, которое вдруг охватило его.

Рука коснулась теплого тела, скользнула по шелковистой коже. Он повернул голову и в слабом свете пробуждающегося утра посмотрел на ту, что лежала рядом с ним. Настороженный взгляд открытых глаз бесстрашно встретился с его взором, но где-то в самой глубине зрачков Саймон уловил легкую тень, которая была точным отражением его все возрастающего беспокойства.

Джелит, та, которая была одной из волшебниц Эсткарпа, а теперь ставшая всего лишь его женой, вдруг резко подняла голову и села на постели. Пушистая прядь черных волос нежно коснулась его щеки, а потом волосы плащом окутали ее плечи; Джелит стиснула руки под упругой маленькой грудью. Она больше не смотрела на него, а беспокойным взглядом обвела комнату: полог кровати, раздвинутый из-за жары, открывал ее взору весь их огромный покой.

Эта странная комната в который раз поразила Саймона. Ведь до сих пор временами настоящее казалось ему каким-то колдовским сном, особенно когда он вспоминал о прошлом. Иногда именно это прошлое казалось ему призрачным сном. Кто же он такой в сущности? Саймон Трегарт – разжалованный армейский офицер, преступник, бежавший от карающей руки закона, подобно тому, как скрывается от стаи провинившийся волк. Он, Саймон Трегарт, решился на единственный отчаянный шаг, который мог обеспечить ему надежное убежище. Джордж Петрониус открыл тогда ему тайну Врат в этот злой мир – древний камень, который переносил смельчака, решившего усесться на него, в новый мир, где он мог найти себе место в соответствии со своими возможностями и талантами. Вот кто такой был Саймон Трегарт, тот настоящий Саймон Трегарт.

А здесь находился совсем другой – в Южном Форте Эсткарпа сейчас лежал другой Саймон Трегарт, Хранитель Южных Границ, присягнувший на верность Властительницам. И он взял себе в супруги одну из самых могущественных волшебниц, тех, кого так боялись все вокруг в этой древней земле Эсткарпа, история которой уходит в глубь времен. И в этот самый миг прошлое казалось Саймону навсегда сметенным настоящим, ибо, пересекая таинственную границу миров, он и не предполагал, что его союз с этим миром окажется вскоре столь тесным.

И тут его кинжалом пронзила мысль о том, что же он все-таки делает здесь сейчас. Он сел в постели так же внезапно, как и Джелит, плечи их соприкоснулись, в руке его уже был стиснут самострел. Но, выхватывая его из-под подушки, Саймон уже знал, что ведет себя глупо. Ведь то, что его встревожило – вовсе не призыв к битве, а какое-то совсем иное беспокойство, и потому еще более устрашающее.

– Саймон… – неуверенно произнесла Джелит дрожащим голосом, звучавшим гораздо выше, чем обычно.

– Я знаю, – он уже соскользнул с широкого ложа, ноги его нащупали первую ступень лестницы, ведущей к возвышению, на котором оно стояло, а руки тянулись к одежде, оставленной вчера на стуле.

Где-то рядом, может быть, в самом Южном Форте, а возможно, поблизости от него, происходит что-то такое, в чем таится опасность! Он лихорадочно перебирал в памяти все возможные нападения. Нападение со стороны моря – из Карстена? Но он был уверен, что войска Герцога не могли бы незамеченными пробраться через горы, ведь там неусыпно несли стражу фальконеры и его собственные отряды пограничников. А может быть, это атакуют войска Ализона?.. Ведь уже несколько месяцев в той стороне идет глухая война. Или же…

Саймон лихорадочно зашнуровал пояс и натянул сапоги, он чувствовал, что буквально холодеет при мысли, что есть ведь и третья возможность – и самая худшая: а что, если Колдер не сокрушен и зло, которое так же было чуждо этому миру, как и он сам, снова зашевелилось и приблизилось к ним?

С тех пор как последние атаки безжалостного врага были отражены и пала его твердыня на острове Горм, а инспирированное им восстание в Карстене подавлено, Колдер исчез. Все было тихо в мрачных краях Айля, хотя армия не смогла бы преодолеть полосы укреплений, воздвигнутых там на морской и сухопутной границах. Но Саймон не верил, что это поражение означает полный разгром Колдера. Он считал, что покончить с Колдером можно только после того, как будет сметено с лица земли само гнездо врага вместе со всеми его чудовищными обитателями. Однако до тех пор, пока на юге им по-прежнему грозит Карстен, а с севера – Ализон, вряд ли они смогут что-либо предпринять для этого.

Он прислушался, не гудит ли на сторожевой башне набат – ведь не могли же стражи Южного Форта оказаться застигнутыми врасплох, они всегда были начеку. Но все было тихо.

– Саймон! – голос ее прозвучал так твердо и повелительно, что он снова схватился за оружие.

Лицо Джелит казалось в сумраке спальни белым пятном, но все же он видел крепко сжатые губы и огонек, зажегшийся в ее глазах. Она набросила на себя широкое красное одеяние, небрежно прихватив на груди его складки обеими руками, так что подол волочился по полу, когда она неуверенными шагами, словно во сне, подошла к ложу. Но она уже совсем проснулась, пришла в себя, и двигал ею вовсе не страх.

– Саймон! Я снова единое целое! – эти слова поразили его в самое сердце куда сильнее, чем сигнал опасности, прозвучавший в его мозгу. Значит, это все же значило для нее так много? То, что она как бы утратила часть своего «я» после того, что было между ними? Но тут же он постарался найти ей оправдание. Ведь волшебство играло такую роль в ее жизни! Как и все ее сестры по духу, она находила в нем высшую радость, она гордилась им. И все же Джелит с готовностью отказалась от того, что составляло саму ее жизнь, когда пришла к нему, ни на минуту не сомневаясь, что в соединении их тел утратит все то, что было ей так дорого!

Саймон протянул к ней руку, и их пальцы сплелись. Неожиданная радость, казалось, согревала Джелит изнутри, и этот Дар передался Саймону. Он почувствовал ответное горячее пожатие ее тонких пальцев.

– Откуда же… – начал было он, но она перебила его:

– Это все еще со мной, по-прежнему со мной! О, Саймон! Я не только женщина, я еще и волшебница!

Она отпустила одеяние, которое все еще придерживала одной рукой, и поднесла руку к груди, ища то, чего у нее не было больше – волшебный драгоценный камень, который она отдала, с чем рассталась навсегда накануне свадьбы.

И сразу же лицо ее снова чуть потускнело – ведь только через этот камень она могла пользоваться той энергией, которая – она ощущала это так ясно – по-прежнему в ней кипела. Но тут же она опустила руку и замерла, высоко подняв голову и словно прислушиваясь к чему-то.

– Тревоги не было, – сказал Саймон, наклоняясь, чтобы подобрать с пола упавшую одежду и закутать жену.

Джелит кивнула:

– Не думаю, что это было нападение. Но произошло что-то нехорошее, стряслась какая-то беда.

– Да, но только где и что именно?

Она все еще стояла, словно прислушиваясь, но на этот раз Саймон ясно видел, что она не слушает, а воспринимает какие-то волны, направленные прямо на ее мозг. И он тоже ощутил какое-то смутное беспокойство, которое быстро переходило в желание немедленно действовать.

– Лойз! – прошептала Джелит. Она круто повернулась и бросилась к своему сундуку. Она стала одеваться так же поспешно, как это раньше сделал Саймон, но только не в обычный домашний наряд, а в костюм из мягкой кожи, который надевался под кольчугу, когда они отправлялись верхом на вооруженную вылазку.

Лойз? Саймон не был в этом так уж уверен, хотя и не стал задавать вопросов. Их было четверо, бойцов за освобождение Эсткарпа и за собственное освобождение от того зла, которое Колдеру удалось так глубоко внедрить в этом мире, некогда бывшим столь справедливым. Саймон Трегарт – пришелец из другого мира; Джелит – волшебница Эсткарпа; Корис, бежавший из Горма после того, как остров погрузился во тьму, – капитан гвардии, а позднее – сенешаль и маршал Эсткарпа; и Лойз – наследная принцесса Верлейна – твердыни разбойных властителей Побережья. Лойз бежала из-под венца с Ивьяном, с ней вместе из Верлейна бежала и Джелит. Они укрылись в безопасном месте, а потом, пробравшись в Карс, долгое время тайно боролись за свержение Ивьяна. Лойз, надев кольчугу, сражалась с мечом в руках в битве под Гормом, а после, в крепости Сиппар, поклялась в вечной верности Корису. Лойз, бледная, хрупкая девушка, по-настоящему мужественная и бесконечно храбрая! И сигнал был об опасности, грозящей именно ей.

– Но ведь она в Эс-Касле, – запротестовал Саймон, торопливо натягивая кольчугу – точную копию той, которая уже позванивала кольцами на плечах Джелит.

– Нет, – голос Джелит звучал твердо. – Здесь что-то, связанное с морем.

– Корис?

– Я не ощущаю его. Если бы только у меня был мой камень! – она натягивала сапоги. – У меня такое чувство, будто я пальцами пытаюсь поймать туман. Все в какой-то дымке, но я точно знаю, что Лойз в опасности, и эта опасность связана с морем.

– Неужели Колдер? – со страхом спросил Саймон.

– Нет. Я не вижу пустоты защитной стены Колдера. Но помощь необходима срочная! Мы должны скакать, Саймон, к юго-западу. – Она смотрела на стену, словно видела сквозь нее то, о чем рассказывала.

– Мы отправляемся!

Торопливо шагая к лестнице, ведущей вниз, они услышали привычные звуки смены караула, но в остальном в крепости было все спокойно. Саймон крикнул вниз:

– Трубите сбор!

Его возглас гулом раскатился под массивными сводами, и тотчас же снизу донеслось ответное восклицание. Они едва успели достичь середины лестницы, когда раздался сигнал трубы.

Гарнизон был хорошо подготовлен для внезапных набегов. Много раз и весной, и осенью по сигналу трубы вылетали за стены отряды пограничников. Те, кто входил в ударные силы, находившиеся под командованием Саймона, были набраны главным образом из числа беглецов – потомков Древней расы. Изгнанные из Карстена кровавыми порядками Колдера, они имели более чем достаточно оснований ненавидеть насильников и убийц, завладевших их исконными землями, а теперь время от времени предпринимавших попытки разрушить и последнее прибежище этих бездомных – Эсткарп. Эти люди, темноволосые и темноглазые, сохранили многовековую мудрость Древней расы. В их жилах текла необычная кровь, их женщины владели тайнами волшебства, а мужчины были непревзойденными воинами.

Ингвальд, первый заместитель Саймона еще с тех старых времен, когда они сражались рядом, стремя к стремени, ожидал их во дворе.

– Мы поскачем к юго-западу, – коротко сказал Саймон в ответ на вопрошающий взгляд Ингвальда. – Там стряслась беда. Я забираю с собой половину отряда. Ты остаешься здесь командиром второй половины.

Ингвальд кивнул.

– С тобой поскачут люди Дуротана, – сообщил он. – Они все равно должны сегодня нести дозор на холмах, так что все в сборе.

– Годится.

К ним подбежала одна из служанок, с блюдом в руках. На нем лежали большие ломти свежеиспеченного хлеба, поверх которых дымились куски мяса. За ней спешил мальчик, неся доверху наполненный кувшин с вином.

Джелит и Саймон поели стоя, пока слуги снаряжали коней, приторачивая к седлам сумки с припасами, готовили оружие.

– Вестница! – Джелит рассмеялась коротким счастливым смешком. – Она уже знает! Если бы у меня снова был камень, мы бы могли и вовсе освободить ее от обязанностей вестницы!

Саймон моргнул. Значит, Джелит все же сумела, даже без своего камня, послать мысленную весть той молодой волшебнице, которая должна была теперь служить им для связи с командованием армией Эсткарпа. И, возможно, сообщение теперь на пути к Совету.

Он стал вспоминать края, которые им нужно было пересечь по пути на юго-запад… Там были, главным образом, горы, заброшенные пастбища, а на западе – морское побережье. Одна или две деревушки, два торговых центра, несколько временных сторожевых пунктов.

Что может Лойз делать в тех местах? Почему она решила покинуть Эс-Касл и отправиться в те дикие края?

– Ее пленили хитростью, – Джелит снова прочитала его мысли. – Хотя какой именно хитростью, сказать не могу. Зато могу догадаться о причине… Это дело рук Ивьяна!

Собственно, это было единственное логичное объяснение любых действий против наследницы Верлейна. По законам Карстена она все еще была женой Ивьяна, через нее он мог претендовать на трон, хотя никогда не видел ее, как и она его. Достаточно ему заполучить ее в свои руки, и сделка, которую Фальк заключил с герцогом, будет завершена. Карстен, по слухам, был охвачен волнениями… Ивьян – в прошлом он был всего лишь наемником, – сумевший огнем и мечом добыть себе власть, оказался лицом к лицу со знатью древних родов, пылавшей ненавистью к нему. И ему необходимо было разделаться с ними, иначе трон его рухнет.

А в жилах Лойз текла кровь старинного и благородного рода, она могла похвастаться родством, по крайней мере, с тремя из наиболее могущественных домов. Если Ивьян воспользуется Лойз, ему удастся поправить положение. Но ему необходимо было поторопиться. Хотя Саймон знал, что у Эсткарпа нет намерения вести войну за пределами своих границ – разве только против Колдера, – Ивьян, конечно, в это не поверит. Ему наверняка плохо спится при мысли о том, что кровавая резня, которой он подверг потомков Древней расы, непременно должна привести к тому, что волшебницы обратят против него свое искусство, чтобы отомстить. И Лойз, бесспорно, отличное орудие против этой угрозы, так что Ивьян был готов на все, чтобы ее захватить в плен.

Они выехали из крепости рысью. Джелит – за скакавшим во главе отряда Саймоном, позади следовали двадцать солдат Дуротана. Перед ними, на добрых четыре часа пути, расстилалась дорога, ведущая к побережью. Прежде это была центральная торговая артерия Эсткарпа, но когда во время вражеского набега был разрушен и сожжен Салкаркип, крупный портовый центр, движение по этой дороге почти прекратилось, если не считать объездов патрулей, которые время от времени расчищали ее от упавших деревьев и обломков, принесенных штормом.

Кони процокали копытами по мостовой Ромсгарта – городка, где обычно проводились ярмарки окрестных ферм. Ранние прохожие с любопытством смотрели на кавалькаду, изредка обращаясь к проезжавшим с вопросами. Саймон заметил, как Дуротан сделал знак городскому стражу, – здесь они оставляют бдительную, всегда готовую к бою охрану на сторожевом посту. Карстен и Ализон прекрасно понимали, что потомки Древней расы даже в своем теперешнем положении не собираются сдаваться без боя, и при всяком удобном случае унесут с собой много вражеских жизней. И именно это удерживало оба государства от попытки напасть на Эсткарп.

В нескольких лигах от Ромсгарта Джелит сделала знак остановиться. Она ехала с непокрытой головой, ее шлем свешивался с седельного рожка. И сейчас она медленно поворачивала голову, словно пытаясь уловить запах следов. Но Саймон уже сам нашел их.

– Вон там!

Ощущение опасности, которое все это время ни на секунду не покидало его, стало необыкновенно острым. К югу от большой дороги виднелась тропа. Поперек нее лежало сваленное дерево, на нем виднелись свежие затесы. Один из верховых спешился, чтобы внимательно осмотреть тропу.

– Следы копыт… свежие…

– Рассеяться, – приказал Саймон.

Они рассыпались в разные стороны и, чтобы не ехать по тропе, стали прорубаться сквозь кустарник. Джелит надела шлем.

– Торопитесь!

Она пришпорила своего коня, перепрыгнула через дерево и поскакала вперед. Саймон помчался следом за ней. Любому наблюдателю показалось бы, что их всего двое – остальная часть отряда отстала.

В лицо бил пахнущий морем свежий ветер. Что было там, в бухте? Быть может, корабль, пришедший сюда, чтобы похитить Лойз и умчаться обратно в Карстен? Жаль, что с ними нет ни одного фальконера с их приученными птицами, которых можно было бы послать на разведку.

Саймон услышал торопливое цоканье копыт: их поспешно догоняли остальные спутники – ведь здесь опасно было находиться без защиты. Совершенно неожиданно они очутились на широкой, поросшей травой поляне, которая плавно спускалась к берегу. На ней паслись две лошади с пустыми седлами. А в отдалении покачивался на волнах корабль, и ветер туго надувал его разрисованные паруса. Он был вне пределов досягаемости.

Джелит спешилась и побежала к тому, что ярким пятном выделялось на белом песке прибрежной полосы. Саймон последовал за ней. Они остановились у тела, глядя на уже застывшие в мертвой неподвижности черты женского лица. Руки женщины были крепко стиснуты на груди: они вцепились в рукоять кинжала, пронзившего ее. Саймон не знал погибшую.

Джелит нахмурилась.

– Кто она? – спросил Саймон.

– Я видела ее когда-то. Она откуда-то из-за гор. Ее имя… – с торжествующим возгласом Джелит извлекла имя из тайников памяти. – Ее звали Бертора, и когда-то она жила в Карсе.

– О Боже!

Саймон посмотрел туда, куда указывал один из его людей. Там, у самой воды, среди гальки и песка, было воткнуто копье, которое лениво лизали зыбкие волны. И на него была надета латная рукавица. Объяснений никому не требовалось. Здесь побывали люди герцога, более того, они хотели, чтобы об их появлении стало известно. Ивьян открыто вызывал на бой. Саймон сомкнул вокруг рукавицы пальцы и сдернул ее с копья.

2. Пограничный набег

Лучи солнца нестерпимо светили прямо в глаза, отражаясь от лежащего на столе предмета, словно от драгоценного камня. А на самом деле это была всего лишь латная перчатка, лежавшая металлической частью вверх, кожаной ладонью вниз.

– Лойз исчезла два дня назад, и никто не знает, куда и зачем она направилась, – тихим голосом сказал Корис из Горма. – Он стоял у края стола, наклонясь вперед и вцепившись в рукоятку своего топора так сильно, что выступили побелевшие костяшки. – И я только вчера вечером узнал об этом! Только вчера… Зачем, зачем она это сделала?

– Мы можем считать, что это работа Карстена, а о причинах можно только догадываться, – сказал Саймон, встретившись глазами с тревожным взглядом Джелит.

Если Корис так близко к сердцу воспринимает происшедшее, так сильно переживает, то шаткое равновесие сил Эсткарпа против враждебных государств вполне может рухнуть. Ибо даже сила волшебства не в состоянии будет удержать молодого сенешаля от попытки разыскать Лойз. По крайней мере, пока он не будет в состоянии спокойно размышлять о случившемся. Разве, впрочем, и сам Саймон не вел бы себя точно так же, если бы этот корабль увез Джелит?

– Карс падет!

Эти слова были произнесены совершенно спокойно, даже безразлично.

– Это будет так просто? – возразил Саймон. – Ведь если Корис из Горма рванется через границу сейчас со своими небольшими силами, то большей глупости и не придумать. Карс, конечно, падет, – продолжал Саймон, – но только если мы все тщательно обдумаем, а не просто ринемся в атаку, очертя голову.

– Корис, – рука Джелит с длинными тонкими пальцами появилась в полосе света над перчаткой, – тебе не следует недооценивать Лойз!

– Недооценивать? – спросил Корис. Слова Джелит дошли до него, хотя слов Саймона он словно бы и не расслышал.

– Вспомни Брайанта. И не отделяй их друг от друга сейчас в своих мыслях.

Брайант и Лойз – она снова права, его жена-волшебница. Лойз и в самом деле под видом наемника Брайанта жила вместе с Джелит в Карсе, вела разведку в самом логове врага. Под этим же именем Лойз не только сумела вырваться из Верлейна, но еще и увезла с собой пленницу Джелит. И это как раз тогда, когда все в этой неприступной крепости – и сам лорд, и все его люди – были против нее. И Лойз, которая одновременно была Брайантом, вовсе не беззащитная девушка, она обладает умом, волей и решимостью.

– Она ведь принадлежит Ивьяну – по их проклятым законам! – Корис махнул своим топором, описав дугу над сверкающей перчаткой.

– Нет. Она принадлежит только самой себе, пока не решит иначе. Корис! Я не понимаю, каким образом им удалось выманить ее к себе, но только сомневаюсь, чтобы они смогли надолго удержать ее. Но подумай вот о чем, мой гордый капитан: стоит только тебе ворваться в Карс, как ты того хочешь, как Лойз немедленно станет орудием против тебя в руках Ивьяна. Неужели ты этого не понимаешь?

Корис повернул к ней голову и поднял глаза вверх, чтобы встретиться с Джелит взглядом – ему всегда приходилось делать так из-за его маленького роста. При слишком широких плечах он казался еще ниже, чем был на самом деле.

– Я не оставлю ее там…

– Мы тоже не оставим, – согласился с ним Саймон, – но суди сам: ведь они потому и увезли ее туда, что рассчитывали на то, что мы клюнем на эту приманку. И тогда ловушка сработает.

Корис прищурился:

– Так что же ты предлагаешь? Предоставить ей самой позаботиться о себе? У нее достаточно храбрости – у моей леди, но ведь она не волшебница. И не сможет одна сражаться против всех!

Но у Саймона ответ был наготове: в его распоряжении, к счастью, было несколько часов, прежде чем Корис со своим отрядом примчался в крепость, и он успел все обдумать. Он бросил на стол рядом с перчаткой карту, нанесенную на пергамент.

– Мы не помчимся прямо в Карс. Все равно не сможем захватить этот город без большой армии, да и тогда бы нам пришлось жестоко сражаться. Но наш авангард проникнет в город по приглашению самого Ивьяна.

– Изменить облик?.. – Корис постепенно начал успокаиваться.

– Вот именно, – кивнул Саймон. – Мы очутимся вот здесь…

В этом, конечно, был некоторый риск. Он обдумывал такую операцию уже давно, но до сих пор считал, что слишком много остается доводов против такого плана. Но сейчас ему надо было что-то противопоставить вылазке Карстена, и Саймон считал, что это единственный правильный выход.

Корис внимательно изучал карту.

– Верлейн! – Корис искоса посмотрел на Саймона.

– Ивьяну нужен Верлейн. Он издавна мечтает о нем. Он и на Лойз-то женился главным образом ради него. И дело тут не только в награбленных сокровищах, которые там хранятся, хотя наемная армия и обходится Ивьяну очень дорого. Гораздо больше его интересует сама крепость – ее так легко превратить в порт, откуда можно совершать разбойничьи набеги на нас. А теперь, когда сокровища Древней расы уже разграблены, он особенно остро нуждается в Верлейне. Фальк вел себя более благоразумно, не осмеливаясь вторгнуться на территории Ивьяна. Но если все же он пошел бы на это…

– Предложить Верлейн в обмен на Лойз? Ты предлагаешь именно это? – Красивое лицо Кориса нахмурилось.

– Мы должны внушить Ивьяну, что он может получить Верлейн без лишних неприятностей.

Саймон впервые говорил вслух о том, что раньше хранил при себе. Слушая его, Корис постепенно перестал хмуриться, но внимательно вникал в план, ища в нем слабые места. Однако он не перебивал Саймона, который приводил все новые факты, добытые фальконерами и разведчиками, соединяя все, что ему удалось установить, и то, что ему было известно из прошлого опыта военачальника.

– Если они увидят перед замком корабль, то немедленно организуют вооруженную вылазку. И внутри крепости у них тоже надежная охрана. Но внутри крепостных стен и под покоями имеются старые ходы, о которых Фальку ничего не известно. Они, разумеется, не охраняются. Именно этими ходами пробралась Лойз, и они известны моей жене. Отряд, который спустится с гор, проникнет в эти ходы, и тогда – крепость наша! А потом мы разделаемся с теми, которые рыщут по побережью.

– Но ведь на это потребуется время, я думаю, и хорошая буря, и немалое везенье.

Но возражения Кориса были невесомее пуха, и Саймон это отлично понимал. Капитан непременно примет его план, а значит, угроза немедленной атаки вражеской территории отпала. По крайней мере, до тех пор, пока Корис занят Верлейном.

– Что же касается времени, – Саймон развернул карту снова, – то мы уже предприняли кое-какие шаги к нашей цели. Я послал сообщение фальконерам, и они рассеялись по вершинам. Разведчики пограничников отлично знают каждый уголок в тех местах, а салкары должны привести в порядок одно из брошенных суденышек в нашей гавани Сиппар. На нем поставят новые паруса, и оно будет двигаться достаточно быстро, а балласт придаст ему достаточную осадку, как будто это обычное грузовое судно. На нем будет вымпел с торговыми знаками Ализона. Что же касается шторма…

Джелит рассмеялась.

– А, шторм! Неужели ты забыл, Саймон, что ветры и волны подвластны нам? Когда пробьет час, я позабочусь о ветре и волнах.

– Но ведь…

Корис снова взглянул на нее, на этот раз в его взгляде был ясно выраженный вопрос.

– Но ты считаешь, что я теперь не имею прежней Силы, Корис? Но это далеко не так – могу тебя в этом заверить! – В голосе ее звенела радость. – Едва я получу обратно мой волшебный камень, ты сам в этом убедишься! Итак, Саймон, пока ты отправишься к границе и раскинешь там свою сеть против Фалька, я поскачу в Эс-Касл за тем, что снова принадлежит мне по праву!

Он кивнул, но где-то в глубине души снова шевельнулось сожаление, почти боль. Ему казалось, что она отказалась ради него от этого камня с радостью и без сожалений. А теперь, когда выяснилось, что жертва вовсе и не была принесена, что она не утратила того, с чем, казалось бы, рассталась навеки, теперь она снова окутала тайной все то, что открыто было ему в ней. И снова странное отчуждение возникло между ними, ему вдруг стало холоднее. Что, если это отчуждение со временем превратится в стену, и она разделит их навеки? Но тут же Саймон отогнал от себя эти мысли – сейчас нужно думать только о Верлейне.

Саймон послал известие, но не с помощью сигнального огня, который могли заметить шпионы Карстена, а с помощью вестниц-волшебниц, где это было возможно. Там, где такой возможности не было, приказ Саймона передавали верховые нарочные. Гарнизоны укреплений сокращались: где на пять, где на десять-двенадцать человек. Те, кого отбирали, должны были осторожно пробираться небольшими группами в горы под видом обычных патрулей и там дожидаться решающего приказа. Корис договорился с Аннером Осбериком, начальником отряда торговцев-рейдеров, которые поселились в Эс-Порте с тех пор, как их береговая крепость была захвачена врагом. Когда-то в Салкаркипе погиб отец Осберика, ненависть которого к колдерам и всему их клану была так же велика и грозна, как волны бушующего моря. Эта ненависть досталась по наследству его сыну, и потому Аннер Осберик всегда готов был выступить против общего врага.

План начал претворяться в жизнь, и все, о чем оставалось договориться, было только время выступления.

Саймон распластался на самом краю утеса. День был пасмурный, но тумана не было, и потому Саймон ясно видел две арки башен Верлейна; поднеся к глазам прозрачную кварцевую линзу – эсткарпский вариант земного бинокля, – он внимательно оглядел высокие стены крепости. Вдали маячил когтеобразный риф, тот самый, что приносил добычу обитателям крепости, промышлявшим морским разбоем. Именно на этот риф и должен был высадить своих лже-торговцев Аннер. Таким образом, они окажутся достаточно далеко от крепости, чтобы выманить наружу гарнизон в надежде поживиться за счет очередной жертвы моря.

Серое небо и влажный воздух предвещали шторм. Однако им нужна была управляемая стихия, которая сработала бы на них. Саймон продолжал изучать местность через линзу, но его мысли были заняты совсем другим. Джелит уехала в Эс-Касл к Властительницам, полная радости и восторга перед своим открытием, что она не утратила колдовских способностей. Но с тех пор он не слышал от нее ни единого слова, не было между ними и той мысленной связи, которую Саймон ожидал. И теперь он уже почти был готов поверить, что те недели в Южном Форте были всего лишь сладким сном, что никогда не было в его жизни столь полного свершения желаний, какое он испытал в тот миг, когда она слилась с ним воедино. Ведь тогда ему показалось, что теперь он точно знает, что такое блаженство, с которым не сравнится даже рай.

И снова его охватил холодный страх, и снова ему почудилось, что между ними вырастает стена. Нет, лучше всего гнать от себя прочь все мысли об этом, иначе он, подобно Корису, забудет свой долг и сломя голову кинется на поиски Джелит.

Времени было мало, очень мало. «Сегодня ночью, – подумал Саймон, убирая в карман кварцевую линзу, – сегодня ночью они выступают». Прежде чем уехать, Джелит передала ему все сведения о подземных ходах Верлейна, и теперь они запечатлены навсегда в его мозгу. Прошлой ночью он с Ингвальдом и Дуротаном спустились в пещеру, где начинались эти ходы. Молча смотрели они на старинный алтарь, воздвигнутый в честь богов, обратившихся в прах вместе с теми, кто их почитал. Он ощутил нечто странное, что невозможно было определить, нечто висевшее в воздухе, от чего трудно становилось дышать. И это нечто оказало настолько сильное противодействие способности Саймона воспринимать происходящее сверхчутьем, что он едва совладал со своим телом, которое задрожало, словно в лихорадке. В этих подземных тайниках Древнего Мира, без сомнения, противоборствовали друг другу многие таиственные силы.

Саймон соскользнул с утеса, перебрался к расщелине, где притаились три разведчика пограничников и один фальконер.

Саймон спросил:

– Сообщения были?

«Глупый вопрос, – тут же подумал Саймон, – ведь он и сам бы в тот же миг узнал о ее прибытии, будь она здесь». Но юноша в кожаном костюме и кольчуге разведчика вскочил на ноги при виде Саймона.

– Есть сообщение от сенешаля, лорд. Капитан Осберик полностью подготовил судно. Он может спустить его на воду по сигналу, но только не может поручиться, что ветер продержится достаточно долго.

Время… Саймон не обладал способностью управлять стихией, и потому, если Джелит не вернется вовремя, им придется рискнуть и положиться на волю наступающего шторма, не рассчитывая на помощь волшебства… И это должно быть сделано сегодня ночью, самое позднее – завтра.