Глава 15

На этот раз в сопровождении стражников вошел жрец в красной мантии.

— Привет, брат Тени, — обратился к нему Уранос. Стражники высвобождали цепи из колец на стене. — Зачем слуга Ба-Ала тревожит нас?

Жрец перевел взгляд с Рея на Ураноса, потом снова взглянул на рожденного Солнцем. Американец подумал, что никогда не встречал такого холодного пронзительного взгляда.

— Выводите их.

Им трудно было стоять. Их держали на коротких цепях, и мышцы спины и бедер затекли. Но стражники подтолкнули их и вывели в узкий коридор.

— Нас считают могучими героями, — заметил Уранос. — Смотри, брат, за нами прислали восемь воинов и жреца.

Но если он пытался подтолкнуть атлантов на какие-нибудь действия, никто не отозвался на его насмешки. Солдаты сомкнулись вокруг них и быстро повели вслед за жрецом. Они поднимались и опускались по темным переходам, и Рею показалось, что он в какой-то гигантской паутине, а в середине ее, как раздувшийся паук, сидит Кронос. Но вот они оказались в более широком и лучше освещенном коридоре и остановились перед дверным занавесом, металлическим, а не из ткани.

Стражники беспокойно переминались, смотрели на занавес. Рей подумал, что им здесь не по себе. Жрец положил правую руку на занавес, и тот от легкого прикосновения открылся. Со вздохом облегчения ближайший к Рею солдат толкнул его вслед за жрецом. Ураноса тоже подтолкнули внутрь.

Внутри ждали два жреца в красных мантиях, они привычно подхватили цепи. Рей не успел опомниться, как ему прочно связали сзади руки.

— Вперед! — приказал приведший их жрец.

Они прошли через пустую комнату и вошли в помещение со стенами цвета засохшей крови. Тут стояло большое кресло из цельного куска черного камня, не очень удобное на первый взгляд. Но человек сидел на нем так же привычно, как Кронос на своих подушках. Магос о чем-то думал. У него был довольный вид, как у стервятника, сидящего на стене бойни.

Он улыбался, если эту гримасу тонких губ можно было назвать улыбкой, и чуть наклонялся вперед, слушая, что шепчет ему на ухо другой жрец. Но вот взгляд его остановился на пленниках, а улыбка стала шире и злей.

— Итак, милорд, рожденный Солнцем, Посейдон, который никогда им не станет, ты наконец пришел ко мне, — обратился он к Ураносу. — Помнишь нашу прежнюю встречу, когда я говорил с тобой о воле нашего Темного хозяина, а ты отказался слушать? В тот день ты отказался от будущего, Уранос. Теперь ты сожалеешь об этом?

Уранос высоко поднял голову.

— Магос, ты называешь себя сыном Ба-Ала на земле. Интересно, согласна ли с этим Тень. Но я верю, что ты старательно играешь свою роль. Иначе зло не могло бы проникнуть в здравый мозг. И если собираешься снова уговаривать меня…

— Уговаривать тебя — тебя! — Верховный жрец рассмеялся, холодным высоким смехом, который мог бы доноситься из костлявых челюстей черепа. — Магос не спрашивает повторно. Да ты мне и не нужен больше. Теперь ты послужишь другой цели.

— Как решит Солнце. Будущее в храме…

— В святилище Ба-Ала.

— Не думаю. В городе еще стоит другой храм. Улыбка Магоса исчезла. Глаза его горели. Рей не думал, что у человека может быть такой взгляд.

— Пламя давно погашено. Ты заплатишь долг…

— Как я сказал тебе, Магос, в конечном счете платить будешь ты. И такой платы мир еще не видел.

В голосе Ураноса звучала такая уверенность, словно он ясно видел будущее и не угрожал, а пророчествовал.

— Как ты смеешь верить в это? Ты насекомое, на которое слуга Ба-Ала наступит сандалией и даже не заметит, что раздавил тебя. Ты смеешь так говорить со мной, со мной, правителем мира под Тенью!

— А слышал ли твои слова Кронос, Магос? Он себя считает правителем мира.

Улыбка вернулась на хищное лицо жреца.

— Кронос? Кто такой Кронос? Когда человеку нужно что-то сделать, он пользуется инструментом. Но когда дело сделано, инструмент выбрасывают. Может, ломают. Когда понадобится, Кронос исчезнет. И не думай обратиться к Кроносу…

Настала очередь Ураноса рассмеяться.

— И опять скажу, Магос, Кронос может не согласиться с твоими словами. Я думаю, о них ему донесут, и в твою комнату ночью может явиться посетитель, умеющий неслышно пользоваться сталью…

Но Магос продолжал улыбаться.

— Это неважно. И не твое дело.

— Тогда зачем ты послал за нами, сын ямы?

— Подобно другим людям, Уранос, иногда мне нужно развлечься. И меня интересует игра случая. Мой друг Гонт, — он указал на жреца, который шептал ему на ухо, — заполучил интересное кольцо из Уйгура. Говорят, оно дает своему хозяину большие возможности. Я получу кольцо, если человек проживет семь дней в моих лабораториях, испытывая некоторые изменения. Я горжусь мастерством своих работников и хочу получить это привлекательное кольцо. И потому подумал, а каких пленников в этих стенах можно потратить, и призвал тебя…

Уранос, возможно, не сломался, но был потрясен. Он воскликнул:

— Дьявол!

— Меня так называли и другие, проходя в ту дверь. — Верховный жрец указал на проход в дальней стене комнаты. — А потом благословляли меня, когда я посылал им смерть — много, много позже. Ты силен, Уранос; этот второй тоже кажется сильным. Я думаю, что выиграю пари.

Он встал, жрец сзади ледяными когтями толкнул американца в спину, заставил идти вперед. Магос сделал два шага, потом повернулся и пошел назад.

— Я истинный сын Тени. Мне пришло в голову, что в деле должен участвовать и Ба-Ал. Поэтому вы сделаете выбор между черным и белым камнями. Тот, кому мой повелитель пошлет черный камень, выиграет мне пари, а тот, кто получит белый, немного подождет. Да, так гораздо лучше.

Остальные жрецы подхватили его смех. Рей видел, как Гонт принес чашку и демонстративно бросил туда два камня, один белый, другой черный. Магос снова поднял руку.

— Положи еще один белый. Если оба вытянут белые, я буду знать, что Ба-Ал желает их получить для себя. Воля Тени — наше высшее желание. Гонт будет тянуть от лица Ураноса, а Па-Тан — за чужестранца. Тяни, Гонт…

Магос взял чашку и поднял ее выше уровня глаз младшего жреца. Гонт протянул руку и показал на ладони белый камень.

Вперед вышел Па-Тан и в свою очередь запустил пальцы. Потом бросил камень на пол, тот покатился и остановился у ноги Рея. Тоже белый.

— Наш господин сказал, — нарушил молчание Магос. — Так будет по его воле.

Остальные жрецы подхватили его слова. Но Рей думал, не трюк ли это. Зачем Магосу угрожать, а потом откладывать исполнение приговора? Или действительно камни выбраны случайно и Магос настолько суеверен, чтобы остановиться, считая, что сам Ба-Ал руководил ищущими пальцами жрецов?

— Уранос. — Верховный жрец сделал шаг вперед. — Чего ты ожидаешь: алтаря и ножа или… — он помолчал… — или объятий Любящего?

— Неважно, как умирает рожденный Солнцем воин, если умирает он с Пламенем. Умирает тело, но не то, что делает человека человеком. И в смерти я побеждаю тех, кто выбрал тропу Тени, Алтарь этого дьявола, о котором ты говоришь… Любящего…

— Дьявол, о котором я говорю? — повторил Магос. — Не следует так легкомысленно отзываться о вещах, которых не знаешь, Уранос. Пусть будет Любящий, и ты призовешь в тот час свое Пламя, и оно тебе не ответит. И тогда ты будешь молить о смерти, но она придет лишь в свое время и по своему желанию. И для тебя тоже! — Впервые с того времени, как они оказались в этой комнате, верховный жрец посмотрел на Рея. — Отведите их в храм, чтобы они были под рукой, когда наступит час…

Снова прошли они по темным коридорам, в которых словно царит вечная ночь. Рей видел маслянистые капли на стенах и слизистые следы, оставленные безымянными обитателями этих подземных путей.

Потом они начали подниматься по лестнице, все выше и выше, миновали по меньшей мере два этажа и оказались в коридоре с красными стенами, со светящимися стержнями, расставленными через равные интервалы, потом прошли через зал с росписями, который Рей видел в своем сне.

— Мы в храме Ба-Ала. — Уранос заговорил впервые после того, как они ушли от Магоса. — Видишь, брат, как владыка Тени забавляется на глазах у своих поклонников?

Рей бросил на непристойные сцены взгляд и отвел глаза.

— Молчи! — Жрец злобно ударил Ураноса по губам. — Позже наступит время речей, да, и воплей, и призывов к давно угасшему Пламени. Говорят, рожденные Солнцем не знают, как просить о милости. Ты будешь кричать, как и тот муриец, что последним попал в объятия Того, Кто Ползет!

Их поместили в маленькую каморку, снова приковали к стене, и жрецы вышли.

— Какова цель Магоса? — спросил Рей, когда они остались одни. — Он разыграл представление с камнями или действительно верит, что выбор сделал Ба-Ал?

— Кто знает? — ответил Уранос. — Но если это игра, то нацеленная не на нас, я думаю. Этот Любящий.., хотел бы я знать больше.

Рей решил, что не солидарен с ним; ему бы этого не хотелось. Он прислонился головой к стене, и старая проблема вернулась с прежней силой. Почему воля удержала его в сердце вражеской страны? Какое дело он еще не завершил? С тех пор как его призвал жрец на набережной, место, которое занимала в нем воля, опустело. Может, бежала или ее изгнала сила жреца?

Зачем он здесь?

Камень за спиной холодный; Рей заблудился. На этот раз он не в лесу из гигантских деревьев, но в месте, которое не может описать, где находится не его тело, но какая-то другая его часть, плывет бесцельно и неуправляемо. Заблудился, да. Он считал, что это невозможно…

Потом.., то, чем он стал.., этот плывущий почти несуществующий клочок.., он удержан.., его притягивает в другом направлении.., притягивает воля!

Рей снова в своем теле, кожу покалывает, становится тепло, как когда-то от сверкающей воды в мурийской крепости. И снова в нем твердо укрепилась воля.., она ждет.., хотя он не знает, чего она ждет.

— Брат!

Рей повернул голову и взглянул на товарища. Уранос натянул цепь до предела и пытался коснуться Рея вытянутой рукой. Но лице его отражались забота и беспокойство.

— Что с тобой? — спросил он Рея, встретив его взгляд.

— Теперь — все в порядке, — ответил американец и понял, что сказал правду. С волей к нему вернулась уверенность. Но не надейся на нее, предупреждала осторожность.

— Ты.., ты как будто ушел из своего тела… — прошептал Уранос.

— Но я вернулся, — ответил Рей. — И еще… — Он заколебался.

— Да? — спросил Уранос.

— Мне кажется.., слушай! — Он прижался головой к стене, и ему показалось, что сквозь камень проходит звук, далекий и слабый.

Атлант тоже повернул голову, прижал к стене правое ухо и прислушался.

— Похоже на морской прибой, — спустя время сказал он.

— Что это?

Но долго рассуждать им не пришлось. Вернулись жрецы и сняли цепи со стены. А когда их вывели в главный коридор храма, звуки стали слышней, резче, словно какое-то акустическое свойство здания усиливало их. Теперь это был рев. Уранос поворачивал голову.

— Это.., это битва! — неожиданно воскликнул он.

— My! — Но как? Рей задал вопрос самому себе. У матери-земли не было времени собрать армию и нанести удар в самое сердце вражеской территории. Но может ли он быть уверен и в этом?

— Возможно. — Уранос взглянул на жреца, который держал его цепи. — Смотри внимательно на крылья свой Тени, брат из ямы. Когда Пламя пляшет, тьма уходит. И когда мать-земля очистит эту местность, негде будет укрыться твоему Темному богу…

Жрец ударил его.

— Ба-Ал не улетит, как перо на ветру. Любящий заставит тебя забыть обо всем.., скоро!

Уранос выплюнул кровь из разбитой губы.

— Позаботься о себе. Собираются духи убитых! Думаешь, они не смогут провести мстителей, не кричат на улицах о конце правления Ба-Ала? Говорю тебе: Пятистенный город пропадет с лица земли, и само название его забудется в памяти человечества. Ба-Ал снова исчезнет в яме, из которой выполз, а те, кто ему служит, останутся перед лицом света, которого боятся больше меча. А тот, кого вы призвали, будет хозяином, а не слугой, прежде чем и его отправят назад!

Он говорил не угрожая, а уверенно, словно пророк, который убежден в том, что видит будущее.

Жрец снова замахнулся, но не ударил. Рев слегка стих, послышался топот, словно кто-то бежит по коридорам. Жрец в латах поверх мантии, с бронзовым шлемом в руке выбежал из-за колонн.

— Мурийцы!… — Он задыхался. — Они затопили корабли у выхода из бухты. Две их горящие галеры пробили строй флота. Их силы высадились на севере, и кочевники с равнин восстали и присоединились к ним. Магос приказывает привести эту падаль на вершину пирамиды, чтобы он смог показать, как наша сила пожрет их.

Вот.., вот что он должен сделать, сказала воля в Рее. Это битва, в которой он послужит оружием.

Но осознание этого постепенно ослабло. Жрецы торопливо повели их с Ураносом. Вокруг них сомкнулись люди, одетые отчасти как жрецы, отчасти как воины в кольчугах. Их вывели из храма.

Здесь шум битвы слышался отчетливей, он доносился из-за стен и каналов, раздавался в доках. В городе чувствовалось напряжение, улицы заполнились солдатами, и продвижение отряда из храма замедлилось. Отчасти это напряжение объяснялось шоком, понял Рей. Атланты не ожидали удара — так молниеносно и в таком месте. Но как сумели силы мурийцев собраться так быстро и в такой тайне, как сумели захватить врага врасплох, запереть атлантов в их собственном городе?

Рассвет позади, но небо затянуто темными тучами. Один из стражников указал на это.

— Смотрите, ваше Солнце скрылось. Ба-Ал так же закроет нас своей защитой сегодня!

Уранос столкнулся с Реем, и американец заметил, что он глубоко дышит, втягивает в себя воздух, хоть и насыщенный испарениями города. И вспомнил, что его товарищ долго пробыл в камере, и для него этот воздух свеж, как свобода.

— Нас ведут к западной стене. Смотри: вон пирамида, — заметил Уранос.

Впереди возвышалось сооружение из чередующихся черных и красных блоков, оно казалось очень темным под низким небом. На вершине его была площадка метров на десять выше прилегающей стены. На ней их ожидала небольшая группа.

Лестница, ведущая наверх, очень крутая, ступеньки узкие. Дважды Рей спотыкался, и его хватали и тащили дальше жрецы.

Наверху стоял Магос. А рядом с ним, по-прежнему в золотом дворцовом наряде, без оружия и доспехов, Кронос. Он не взглянул на пленников, когда их втолкнули на площадку. Он кусал ногти на толстых пальцах и смотрел не на пламя и дым над гаванью, а на низкие тучи. По лестнице на площадку вбежал офицер.

— Грозный, — доложил он, — тех, кто вошел в город через разрушенный храм, оттеснили снова…

Кронос повернул голову. В углах его мясистых губ были видны белые клочья пены. Он словно ничего не осознавал, глаза с диким выражением были устремлены внутрь. И Рей понял, что этот якобы владыка мира полон страха.

— Убивайте! Убивайте! — закричал он. — Пусть будут кровь и огонь! Пусть ни один не уйдет! Не возвращайся без их голов!

Офицер прошел мимо Рея. И американец заметил, что у него осунувшееся измученное лицо, словно принес он дурные новости, сообщил о поражении, а не о частичной победе.

Следующий приказ отдал Магос. Кронос снова уставился на тучи, откуда доносился звук, похожий на сердитый прибой. На самом деле шумело не море, а огромная битва.

— Поставьте их у столбов и прочно привяжите, — приказал Магос жрецам.

Платформа, на которой они стояли, была окружена столбами. Крепкие, прочно установленные и на несколько футов выше человеческого роста. Ураноса и Рея привязали к ним. Уранос кивнул Рею, когда Магос подошел и осмотрел их путы. Потом верховный жрец обратился к Кроносу:

— Все готово. Грозный! Начнем?

Внешне он держался почтительно, но злобная улыбка искривила его губы. Кронос неохотно повернулся.

Пальцы его, окровавленные в тех местах, где вместе с ногтями он грыз плоть, были прижаты к выпирающему животу. Как будто он испытывал боль в нем. Но он собрался с силами и рассмеялся, глядя на Ураноса.

— Ха! Истинная кровь умирает. Атлантида гибнет. Разве не так говорили все эти годы? Ну, те, кто так говорил, не знакомы с Любящим! — И он взглянул на Рея.

— Сидик из Уйгура.., а может, и еще кое-кто, как сказал мне Магос. Если тебя призвали наакалы из другого мира, сейчас время проверить, кто призвал большую силу. Я думаю, что меньшая — ты. Ведь Тедор сумел призвать тебя, колдуя на том, что было когда-то на тебе. Такое колдовство действует на слабых. Подчинившись ему, ты доказал, что не из тех страшных существ, которых мы призываем из потустороннего мира. И ты станешь их пищей и поможешь вызвать новых…

Кое-что из сказанного имело смысл, кое-что нет. Очевидно, атланты догадались о его происхождении и считали, что он представитель какой-то новой неизвестной силы — но так ли это на самом деле? Рей попытался обратиться к скрывающейся в нем воле. Она по-прежнему в нем, но его призыв остался без ответа.

— Видят ли те, кто за стеной? — спросил Кронос.

— Да. У них видящие стекла, и они все направлены на нас.

— Тогда начинайте, начинайте! Чего вы ждете? Или это опасно для нас? — Посейдон отступил на шаг-два, направляясь к лестнице.

— Нет, Грозный. Любящий не обратится против своих хозяев. Подготовьте их к его объятиям…

К Рею подошли стражники, разрезали одежду, обнажив его по пояс. Один из них достал кинжал и сделал надрез на груди американца. Мелкий порез в форме креста, но из него обильно полилась кровь. Этот порез не опасен, и Рей не догадывался, зачем он сделан. Он заметил, что с Ураносом проделали то же самое.

— Идите! — Получив разрешение Магоса, стражники быстро удалились с этого злополучного места. Кронос отступил к самому краю площадки. Очевидно, несмотря на уверения Магоса, он не решался приблизиться к своему абсолютному оружию.

Магос поднял грубую коричневую чашу. Ее словно слепили когда-то из речной грязи. Он бросил в нее тускло тлеющие уголья, которые взял из жаровни. Установив чашу на равном расстоянии от столбов с пленниками, он принялся раздувать угли, а потом бросил на них горсть черного порошка.

Поднялся вьющийся коричневый дым, а с ним такая вонь, что Рей закашлялся и слезы потекли у него по щекам. Как будто нечистоты всего города сжались в единую пригоршню и вспыхнули.

Дым разошелся, но тошнотворный запах не рассеивался. Кронос еще дальше отступил к лестнице. Но Магос улыбался, и всю оставшуюся жизнь — если еще останется что-то, подумал Рей, — он будет помнить эту улыбку.

— Ваше зло не отвечает на призыв? — спросил Уранос. — Ты произвел только дым и вонь. А что дальше, Магос?

— Смотри, Уранос. Тот, Кто Ползет, идет принимать наши подношения, чтобы стать сильным и распахнуть дверь для своих родичей! — ответил жрец.

Рей посмотрел на камень, указанный жрецом. На нем появилась странная тень. И она росла! У него на глазах она приобретала форму, словно вытягивала материю из того места, на котором лежит. Она не только увеличивалась, но и становилась осязаемой. Теперь это уже не тень.

Глава 16

Для Рея весь мир сузился до этой тени, которая больше не была тенью. Раздутые бока стали еще больше; выдвинулась голова, слепая, без следа глаз. Но она раскачивалась, как будто обладала и зрением, и слухом. Появились черно-зеленые рога, они, как черви, выдвинулись из головы.

Ног нет, но внизу зияющая пасть, она сжимается и расслабляется ритмично, дрожит, утолщается, растет. Два щупальца, и на них присоски. Цвет в основном черный, но местами отвратительные зеленые пятна, и от них исходит тошнотворный запах. Гигантская улитка без раковины, слизняк… В сознании Рея возникали сравнения, но ни одно не было таким выворачивающим желудок, как это существо.

Магос прошел вперед, и то ли по звуку его шагов, то ли по вибрации от них существо повернуло голову. Его длинная шея еще больше вытянулась, рога энергично зашевелились.

— Ищи добычу, житель Тьмы, — приказал жрец. — Кровь привлечет тебя, ищи добычу!

Существо высоко подняло голову. Рей хотел закрыть глаза, но не смог. Еще мгновение, и порезы на теле его и Ураноса привлекут эту тварь.

Рога продолжали гибко извиваться, словно искали что-то в воздухе. Потом неожиданно существо опустило голову и согнуло спину, как слизняк при движении. Гладко, как поток грязной воды, оно скользнуло к пленникам.

Рей видел, что оно сделало выбор. И его парализовало от ужаса: оно выбрало его. Проползло немного и снова собралось. Снова поднялась голова, размахивая рогами, словно проверяя запах. Зловоние стояло ужасное. Рею хотелось, чтобы все кончилось быстрее. Пусть оно набросится на него. Но оно ждало, словно наслаждалось в предвкушении пиршества, поглощало отвращение и ужас жертвы, сознательно не торопилось.

Потом поплыло снова — ближе. И от него не спастись. Не спастись? Или спасение есть? Сам Рей Осборн подумал это, или ожила пославшая его воля? Предположим… Что предположим, он не знал, но ухватился отчаянно — так человек, попавший в зыбучие пески, хватается за любую свисающую ветвь, — ухватился за что-то внутри себя, чем можно сражаться.

Черное.., черное.., ползущее существо из Тьмы.., чернота. Но что сражается с чернотой? Белое — свет! Белизна храмовых стен в My; белизна мантий наакалов; белизна — Пламени! Но огонь красный.., желтый… Нет! Пламя бело, белизна ослепительной чистоты! Белое! Воля в нем, все в нем, что боится смерти, как человечество страшится уничтожения, все напряглось для защиты. Белое пламя…

А это существо из ямы — оно боится Пламени. Рей почувствовал, как оно остановилось, ощутил его колебание. Голова его стала быстрее поворачиваться из стороны в сторону. И оно больше не молчало. От низкого воющего звука резало уши. А звук ли это?

Пламя.., устремляющееся вверх Пламя… Пламя, которое движется и образует стену перед тварью. Оно здесь.., он видит его.., белое пламя, которое могло бы своей яркостью сжечь ему глаза, но не делает это. А пламя растет и расцветает.., но только благодаря ему, через него. Так вот в чем дело… Он инструмент, через который… И тут воля перекрыла все его собственные мысли; он должен целиком участвовать в битве.

Тварь еще немного отступила, вой ее стал выше и резче. Страх.., ее страх растет! Он должен использовать его, как дрессировщик дикого зверя использует хлыст, чтобы предотвратить нападение. И, словно хлыст, ударила его мысль:

— Назад, безымянное зло, назад в тот мир, который тебе отведен! Не смей приходить в этот! Назад в грязь, принадлежащую тебе!

Но тварь больше не отступала, оставалась на месте, голова ее металась из стороны в сторону, словно билась о стену. Рей понял, что ее удерживает Магос, пытается подтолкнуть своими силами. И он черпает силы из какого-то источника. Рей дрогнул. Любящий устремился вперед. Пламя… Пламя здесь…

Снова продвижение слизняка замедлилось, громче стал гневный вой. Под принуждением Магоса тварь раскачивалась взад и вперед, ее вопль становился все громче. Но на этот раз Рей держался. Сколько он еще продержится?

Они сошлись в молчаливой схватке. Магос и это создание из Тьмы пытались отыскать какое-нибудь уязвимое место. Рей служил каналом для воли, которая щедро тратила его силы. Он слабел. Тварь поплыла.., остановилась, поплыла опять.

— Брат, отдай ей мое тело! — Слабый и далекий крик. — Отдай меня и выиграй время…

— Нет! — Рей собрал все силы. Тело его дрожало; он чувствовал, что только цепи, приковывающие его к столбу, удерживают его на ногах. А Любящий снова пополз вперед…

— Вперед! — приказывал Магос.

— Назад! — приказывала через Рея воля. Шум.., крики…

Сосредоточенность Рея дрогнула. Любящий прыгнул. Американец попытался снова поставить преграду, но поздно. Щупальца хлестнули по его телу; присоски жадно приникли к кровоточащим порезам. Рей отпрянул, но не смог уйти от этого оскверняющего объятия.

Пламя… Пламя.., но Пламя не касается этой твари, сходящей с ума от кровавого голода. Однако он еще не побежден! Он в самом себе встал перед волей, так много потребовавшей от него, и потребовал в свою очередь.

Рей поднял голову. Иди, приказывал он воле, будь сейчас со мной! И как она сделала его слугой и оружием, так и сейчас в крайней необходимости он превратил в оружие ее. Через одну-две секунды в него хлынула поразительная сила и способность к сопротивлению, никогда раньше он не чувствовал себя таким сильным.

Отвратительная плоть, прижимающаяся к нему, дрогнула. Медленно, вызывая страшную физическую боль, щупальца распускались. Неохотно, сопротивляясь, чудовище начало отползать. Магос ослабил свое влияние. И слишком поздно понял, что происходит.

— Пламя! — Рею показалось, что он выкрикнул это вслух. Это приказ — приказ собственной силе, приказ воле, которую он перехватил. — Пламя!

И снова возникло ослепительное пламя.

— Держись.., мурийцы поднимаются по лестнице! — Слова — без смысла. В мире существует только Пламя, созданное его мыслью, и его нужно удерживать, удерживать, удерживать…

Любящий дергался и поворачивался, шипел, но отступал перед Пламенем. С лестницы послышались крики.

— Держись! — снова крикнул Уранос. — Продержись еще немного, брат!

Магос был в отчаянии. Рей чувствовал, как сила жреца дрогнула. Он силен, может, слишком силен. Но если победит, снова нужно будет сражаться — оружием.

Верховный жрец расхаживал взад и вперед по площадке, своей мыслью, острой и быстрой, он подталкивал тварь. Любящий отпрянул, задергался, заизвивался, пополз вперед…

И снова Пламя опустилось. Не дух Рея, но тело его слабело. И снова щупальца сомкнулись вокруг него.

— Рей! Рей! — Призыв. Он пытается привлечь волю, но ничего не осталось…

Белый огонь., снова Пламя? Рей поднял голову.

Нет, просто луч коснулся рогов Любящего. Тот задергался. Но щупальца отпали, разрывая при этом плоть. В голове послышался рев, Рей все видел искаженно, как сквозь густой туман.

Звон стали о сталь. И вот он падает, освобожденный от цепей. Кто-то подхватил его, мягко опустил. Он увидел лицо, дрожащее и не в фокусе. Чо.., откуда-то издалека, из далекого прошлого… Чо…

— Любящий… — Он попытался предупредить и подумал, что слова его даже не прозвучали шепотом. Но эти ледяные голубые глаза поняли; губы изогнулись в улыбке, холодной, как зимняя буря.

— Смотри, брат.

Муриец поднял голову Рея. В его ладони был кристалл, отбрасывающий радужные огни. И из его центра ударил белый луч. Чо снова направил его на рога твари и начал отгонять ее назад. Она не могла уйти от луча.

Магос стоял сзади, лицо его так исказилось, что в нем не осталось ничего человеческого. Рей чувствовал силу в нем.., она направлена на Любящего, но тварь вышла из-под его контроля.

— Дьявол! — закричал Магос.

— Кровопийца, — ответил Чо. — Слушай теперь своего зверя. Я думаю, он проголодался. А ведь когда он приходит на твой зов, его следует накормить. Смотри — вот расплата!

Любящий, словно потеряв терпение, бросился — но не мурийцев, а на жреца. Его щупальца сомкнулись вокруг Магоса. Жрец высвободил одну руку и ударил по отвратительной округлости тела слизня. Кинжал его пробил черную шкуру, но когда он отдернул руку, на скользкой коже не было ни следа. А Любящий кормился.