– Фейни, предупредить о чем?

– Мозг! – выпалила она. – Я ошибалась… О, как я ошибалась! – Она схватила его за руки, сжала до боли. – Мозг… он… он захватит мир… он этого хочет. Мы все будем тварями, его тварями, будем выполнять его желания. Он призвал Белых… он ведет их сюда, чтобы научить… они узнают тут чудовищные вещи. Как убивать, разрушать, уничтожать…

Она опять дрожала.

– Он был сделан людьми Прежде, они снабдили его всеми своими знаниями, потому что предвидели катастрофу и конец своего мира. Но когда все было готово, что-то переменилось. Может, Темное Время исказило то, чего хотели люди. Они… они не могли быть такими злыми. Не могли! Если бы я так думала… – Она покачала головой. – Сандер, если бы я поверила, что в моем мозгу есть их наследие, я добровольно поднесла бы нож к горлу. Этот… этот Мозг, он помнит только плохое. Он хотел, чтобы я служила ему. И он превращал меня… превращал во что-то, когда ты пришел. Мы должны уходить отсюда! Я знаю, он контролирует тут все, и…

Она замолчала, посмотрела на Сандера.

– Но тебя он не удержал. Может быть, потому что у тебя нет этого? – Она указала на подвеску, которую Сандер не взял у нее: он не знал, повредит ли ей это.

– Он может овладеть человеком. Он… он обещал мне… – губы ее задрожали, – все, что я захочу. Я должна была пройти в пункт непосредственной связи и открыть свой мозг. Но он вливал в меня… ненависть… Сандер, я думала, что ненавижу Морских Акул, но я не знала глубины, черной мерзости настоящей ненависти, пока он не показал мне. И он хочет, чтобы мы все служили ему. Некоторых людей он подчиняет быстро. Шаманы Белых уже стали его слугами. Ты понимаешь, он призывает их сейчас… учиться.

Здесь есть большие запасы, а многое можно изготовить. Он научит, как. И тогда он высвободит смерть. Потому что он не хочет никого оставить в живых… вообще ничего живого!

– Но что он такое? – спросил Сандер.

– Я думаю, – она говорила медленно, дрожа, руками прикрывала рот, будто боялась вслух произнести то, что думала, – что это часть того, что когда-то было человеком… или людьми. Это полужизнь. И за долгие годы она становилась все более и более чуждой людям, более и более чудовищной. Те, кто здесь оставались… пока они присматривали за Мозгом, он отчасти продолжал выполнять то, для чего был предназначен. Но их оставалось все меньше, они слабели, а он становился все сильнее и наконец перерезал все нити, связывавшие его с людьми. Одни, как мой отец, ушли посмотреть, что случилось с миром, потому что он не успел овладеть ими.

А те, что остались… Ты видел одного из них, по имени Максим?

Сандер кивнул.

– Это тварь, хотя он и не знает этого. Но он служит мозгу глазами и ушами. Ему нужны люди для связи с внешним миром, чтобы приводить свежие мозги… Сандер, он питается человеческим мозгом! Он отбирает у людей все их знания, всю душу. Потом заполняет тем, чем хочет, – ненавистью и смертью.

– Это он пытался сделать с тобой. Но как же ты спаслась? – спросил Сандер.

– Я прирожденная шаманка, меня учили. Не как шаманов Белых, которые используют человеческую кровь и ужас, чтобы подчинить себе всех – я поддерживаю жизнь, а не борюсь с ней. Он не смог добраться до той части меня, которая ему всего нужнее, до источника моей Силы. Но он мог бы прорваться, если бы не пришел ты. А ты, Сандер, почему он не победил тебя?

– Холодное железо – в нем сила кузнеца. – Он не был уверен, что именно лента на лбу спасла его, но надеялся, что это так.

– Холодное железо? – удивленно повторила она. – Не понимаю… – Снова в ее глазах вспыхнул страх. – Наружу… Сандер, мы должны уходить! Он добровольно не позволит нам уйти, и я не знаю, какая Сила в его распоряжении.

Щелчком пальцев Сандер подозвал Рина и упаковал ношу. Потом снова поднял Фейни ему на спину.

– А этот Мозг может подчинять себе животных? – Он подумал, не станут ли пеканы слабым местом в их отряде.

– Нет. – Она покачала головой. – Их мозг слишком чужд, он вне пределов его досягаемости. Кай, Кайя пытались помешать мне идти. Я… использовала свою Силу против них. – Лицо ее исказилось, когда она взглянула на пеканов.

– Максим использовал это против Рина. – Сандер протянул трубку. – Нажимаешь это, и Рину больно. – Он указал на кнопку на боку.

– Как ты ее получил?

– Отобрал у Максима, – довольно сказал Сандер. – Оставил его связанным. Он все внимание обратил на меня, и Рин свалил его. – Сандер воздавал должное тому, кто заслужил. – И тебя нашел Рин.

– Пошли отсюда… быстрее!

Сандер согласился с ее доводами. Он не знал, верить ли тому, что она рассказала. Отбирать у человека мозг и заполнять его… Но он знал, что в распоряжении людей Прежде было то, что он и представить себе не может, и потому согласился поскорее уходить из этого места. Он не хотел больше никаких знаний, связанных с этим комплексом. Истерия Фейни, ее страх говорили, что можно заплатить слишком дорого за попытку узнать, что лежит по ту сторону Темного Времени. Он готов был уходить как можно скорее.

Кузнец не помнил всего их пути, но полагался на чутье койота. По пути Фейни немного пришла в себя. Сандер замечал в комнатах, через которые они проходили, вещи, способные его заинтересовать – в других обстоятельствах он остановился бы и осмотрел их внимательнее.

Но Фейни не смотрела по сторонам. Смотрела прямо перед собой, как будто лихорадочное желание вырваться отсюда могло ускорить их шаг.

– Сколько же людей все еще живет здесь? – спросил Сандер, после того как они долго шли молча. Он все время прислушивался – ему казалось, что они не смогут уйти так легко, что кто-нибудь или что-нибудь поджидает их в засаде.

– Не знаю. Несомненно, очень мало. Мозг нуждается в большем количестве. Думаю, есть такие операции, которые он не может выполнять сам, но которые необходимы ему для жизни. Поэтому он хочет контролировать больше безмозглых людей. А остальных… остальных он убьет. Он ненавидит… – Слезы полились из ее глаз, и она не вытирала их. – Он болен ненавистью, распух от нее, как загнивает и распухает ядовитая рана. Он оскверняет все!

Сандер по пути рассматривал комнаты. И снова не видел следов обитания. Может, Максим последний слуга Мозга? Но Максим не считал себя таковым… он говорил о «Большом Мозге», что тот перестал общаться с людьми.

Теперь у кузнеца появился новый повод для беспокойства – бегство проходило слишком гладко. Он ожидал препятствий. Фейни утверждала, что этот Мозг обладает огромной властью – если он контролирует здесь все, то, несомненно, готовится захватить их.

И в то время как вокруг ничего не двигалось, его беспокойство, как ни странно, возрастало. Фейни по-прежнему смотрела только вперед. Сандер бросал взгляды на койота, на пеканов. Они бежали быстрее, хотя Сандер не торопил их. Животные насторожились – он видел, что они используют собственные методы для проверки окружающего. Но они не предупреждали о засаде или нападении.

Наконец отряд прибыл в комнату с овальным бассейном и расставленными вокруг него креслами. Сандер готов был к встрече с Максимом. Но кресло, к которому он привязал безумца, опустело – не видно было разрезанных или разорванных веревок. Сандер взвесил в руке молот.

– Он исчез. Я оставил его здесь.

Впервые за все время Фейни слегка повернула голову, посмотрела на Сандера.

– Мы должны найти выход, – сказала она, и в голосе ее звучала странная нота: похоже на приближение нового припадка истерии. – Выход… он может быть закрыт.

Рука ее двинулась к подвеске и отдернулась.

– Это… может, я смогу его использовать. Но оно… принадлежит этому месту. И через него тоже можно контролировать.

– Тогда не трогай! – ответил он. – Рин, Кай и Кайя найдут выход. Я более полагаюсь на их чувства, чем на свои.

Животные перешли в комнату с решетками. Неповрежденные решетки ярко светились. Рин опустил голову и завыл – такой вой Сандер слышал у него только один раз, когда коснулся не той кнопки на трубке. Койоту вторили крики пеканов. Животные рвали лапами уши, на их пастях появилась пена. Сандер и сам почувствовал странную боль в голове. Фейни закрыла уши, лицо ее исказилось от боли.

Сандер знал только один ответ на это. Хотя тело его вдруг стало неуклюжим, потеряло координацию, спотыкаясь, он направился к ближайшей светившейся установке. Поднял молот, хотя рука не слушалась его, будто повинуясь чужой воле, и обрушил его на решетку.

Брызнули искры. В воздухе появился резкий неприятный запах – Сандер подошел к следующей решетке и нанес удар по ней – потом к следующей, и еще…

Он двигался по сузившемуся миру, в мозгу его удержалась только одна мысль – уничтожить это чуждое влияние. Иногда он промахивался и не мог разбить решетку одним ударом, шатался, наносил три, четыре слабых удара, пока не добивался своей цели. Один ряд он уже расчистил. Теперь его цель – первая установка во втором ряду. Диадема на голове превратилась в огненную полосу, мысли его путались. Только инстинкт заставлял его двигаться. Третья… еще…

Потом, так же внезапно, как началось, нападение закончилось. Сандер, тяжело дыша, опустился на колени. Голова кружилась. Но свет, от которого жгло глаза, погас.

– Сандер!

Крик заставил его очнуться, обернуться.

Максим поднимал трубку. Лицо его было искажено – в выпятившихся глазах не оставалось ничего человеческого.

Сандер сделал величайшее усилие в своей жизни, поднимая молот. Максим слишком далеко, чтобы ударить. Не было времени выстрелить, схватиться за трубку, заткнутую за пояс. Он взмахнул молотом над головой и отчаянно бросил, уже чувствуя себя жертвой Максима.

Пушистая ярость мелькнула мимо – Кай прыгнул, задев Сандера за плечо. Толчок, хоть и очень легкий, сбил кузнеца с ног. Он ударился об одну из машин, но, падая, видел, как молот попал ручкой Максиму в грудь.

Тот пошатнулся. Сандер ощутил на руке палящий жар. И тут Кай сделал последний прыжок, сбил Максима, трубка вылетела у того из руки. Максим закричал, и крик его внезапно прервался. Сандер, придерживаясь за край машины, выпрямился.

Глава восемнадцатая

На них обрушилась волна (Сандер искал слово, чтобы самому себе облегчить понимание непонятного, того, что заполняло воздух, не давало двинуться) гнева… ненависти… как будто ожили сами стены, превратились в плоть огромного существа. Пекан отпрянул, морда его была окровавлена. Он пятился, рыча, ударяя по воздуху вытянутыми лапами, будто ему угрожало нечто невидимое.

Сандер покачнулся. Он устоял только потому, что опирался на край одной из машин: могучий гнев посылал импульсы силы, обрушивавшейся как физические удары. Проволока на голове раскалилась, но Сандер боролся. Он по-звериному оскалил зубы. И хрипло и вызывающе запел кузнецкую песню.

Он не тварь, он человек! И останется человеком. Шаг за шагом продвигался он вдоль установки, держась за нее. Внимание его было сосредоточено на молоте, который лежал недалеко от распростертого тела – Сандер приказывал себе не смотреть на него. Может, Кай и убил Максима, но дорогу к этому открыл ему удар Сандера.

Сандер наклонился, сомкнул руку вокруг рукояти молота. И почувствовал, что одержал небольшую победу.

Он человек!

Он осторожно оглянулся. Рин и пеканы собрались вместе. У них были оскалены зубы. Койот щелкал зубами в воздухе, на углах его губ собирались белые клочья пены. Пеканы заняли боевую стойку, хотя никакого врага не видели.

Фейни сидела прямо на седле. Лицо ее осунулось от напряжения и боли. Откинув голову, она тоже произносила слова, которые он не мог понять. Он пошел к ней, с видимым напряжением преодолевая какое-то сопротивление – она взглянула ему в глаза.

– Он нас не выпустит, – просто сказала она.

– Я знаю дверь…

– Если он захочет, дверей не будет.

Сандер не хотел соглашаться с ее уверенностью. Но прежде чем он смог заговорить, она схватила свою подвеску.

– Он позволит мне подойти, с этим я смогу добраться до него…

Казалось, при ее словах давление на них уменьшилось, гнев, нависший, как ощутимое облако, слегка рассеялся.

– Нет! – Сандер поднял молот.

– Я смогу договориться…

Он читал правду в ее глазах. Она знала, что если пойдет, погибнет… погибнет, как та человекоподобная оболочка, которую Кай убил, чтобы спасти их всех.

– Я той же крови, что и его слуги. Он будет меня слушать…

– Никого он не будет слушать, – возразил Сандер. – Он безумен, ты сама могла прочесть это в его мыслях. Ты никого не спасешь, ничего не добьешься.

– Чтобы получить меня, он будет торговаться. – Фейни не хотела соглашаться с его отказом. – Я договорюсь, чтобы он тебя выпустил, тебя и их… – Она указала на животных. – На свободе вы сможете предупредить. Белых нельзя пропускать сюда, Торговцы должны подготовиться.

– Если это существо всевидяще и всезнающе, – упрямо возразил Сандер, – оно никого не освободит, чтобы не разнесли такое предупреждение. Зачем ему это?

– Тут есть отличие, – медленно объяснила Фейни. – Если я приду к нему добровольно, сама сниму все барьеры, он получит больше, чем если бы добивался силой. Он хочет меня целой, не искалеченной. Ты для него не представляешь ценности, ты только встревожил его своей яростью. Он позволит тебе уйти – считает, что это ненадолго, что скоро он соберет достаточные силы. Понимаешь, я могу выиграть для тебя время!

Сандер покачал головой.

– Ты не сможешь заключить с ним сделку. Послушай… – Голова у него работала лучше, он был похож на бегуна, к которому пришло второе дыхание. – Ты знаешь, где он?

Она, должно быть, поняла его намерения.

– Нельзя! У него совершенная защита, добраться до него можно только с его разрешения.

– Но ты ведь можешь пройти…

– Да, если я сдамся добровольно. Он одержит победу, и ты сможешь этим воспользоваться.

– Да, по-своему. – Сандер взмахнул молотом. – Он может нас подслушать? – Он переводил взгляд от одной разбитой машины к другой.

– Не думаю. Он пытается подчинить нас своей воле и считает себя неуязвимым. – Ее бледные щеки слегка порозовели.

Сандер снова взмахнул молотом. Держа его в руке, он не боялся неизвестного. Эта «тварь» считает себя неуязвимой, но без Максима она не смогла защитить части своего владения. И Максим умер так, как никто из его сородичей: убит разгневанным животным.

У кузнеца не было планов, только намерения. Предложение Фейни сдаться – вероятно, это следствие того, что она испытала в закрытом шкафу. Сандер знал одно: врагу доверять нельзя. Даже попытка договориться означала поражение, потому что Мозг, правящий здесь всем, такую попытку примет как признание слабости. Он пообещает все, что угодно, и нарушит обещание, как только ему будет выгодно.

Но он верил, что у Фейни есть доступ к нему. Он поднял руку, провел ладонью по проволоке на лбу. Древнее суеверие неразумно, однако оно действует. Если он сможет выдержать боль, у них будет шанс – небольшой, но будет.

– У тебя есть план. – Фейни не спрашивала, утверждала. Наклонившись вперед, она внимательно смотрела на него.

– Не план. – Сандер покачал головой. – Мы мало знаем, чтобы составить план. Можем только идти… и надеяться на возможность…

– Мы? Но ты не сможешь! Он тебя не пропустит!

Сандер снова коснулся ленты.

– Нельзя знать, пока не попробуешь. Ты говоришь, животными он управлять не может?

– Пеканами не может. Они удержали бы меня. Но что он может направить против нас, если встревожится, я не знаю.

Он вспомнил многорукую металлическую машину. Теперь он знает, как с ними справляться. И у него две трубки: одну он раньше отобрал у Максима, вторую старик принес сейчас. Сандер подошел за ней к телу.

Вернувшись, он сунул первую трубку в руки Фейни. В нескольких словах объяснил, как ею пользоваться.

– Ты твердо решил? – спросила девушка, когда он закончил.

– Другого выхода нет. Человек всегда держится за жизнь. Я считаю, что мы погибнем, если не укротим его.

– Говорю тебе: я смогу уговорить его выпустить вас, если пойду добровольно.

– Ты согласишься пойти к нему, – ответил он. – Но я пойду с тобой. Может, он будет знать, что я с тобой – но вот что мы сделаем: ты пойдешь впереди, чтобы он подумал, что ты убегаешь от меня, а я за тобой охочусь. Не очень далеко впереди: мы должны быть недалеко, чтобы он не успел взять тебя и отрезать меня.

Фейни помолчала. Потом соскользнула со спины Рина.

– Это может привести тебя к смерти, кузнец. Но будь уверен. Хоть я пойду добровольно, он меня в своих целях не использует. У меня есть это. – Она показала трубку. – Оно может быть обращено и в ту сторону, и в эту. А он не сможет использовать искалеченное тело. Но как наши спутники?

– Они тоже, – ответил Сандер. Он снял поклажу с Рина. – Это мы оставим здесь. – Он не добавил, что, возможно, им никогда не понадобятся эти припасы. На груду вещей он положил свой самострел, хотя нож оставил с собой, главным образом потому, что носил его так долго, что почти не осознавал, что он висит у него на поясе.

Кузнецкий молот – вот наследие, из которого он теперь черпал силы, молот представляет все нормальное и правильное в мире, который кузнец знает, и трубка – часть этого мира – вот теперь его оружие. Вернее, его инструменты, потому что он не смотрел на предстоящее как на битву, скорее как на дело, как на необходимый ремонт плохо изготовленной вещи.

– Ты идешь добровольно? – Фейни спрашивала, как вождь, готовящийся связать воина кровной клятвой.

– Добровольно, – подтвердил Сандер.

Она повернулась к животным. Пеканы подошли к ней, и она положила руки им на головы. Они полежали неподвижно, потом встали и лизнули ее в щеку. Рин следил за ними. Но вот он тоже встал, подошел к Сандеру, толкнул кузнеца в плечо носом – их старый сигнал, что пора идти.

– Они тоже идут добровольно, – сказала Фейни.

Как и предложил Сандер, она пошла впереди. Он позволил ей и пеканам отойти на длину прохода, потом они с Рином пошли следом. Фейни снова сжимала в руках подвеску. Она не возвращалась тем же путем, что шла сюда. Пошла прямо, спустилась вниз по короткому спуску между разбитыми Сандером установками.

Через несколько минут она остановилась у черной каменной стены. Протянула к стене руку с подвеской. Часть стены повернулась, открыв проход.

Коридор оказался узким. Рин едва смог протиснуться. Света не было. Как только они оказались внутри, дверь закрылась. Сандер слышал лишь звуки походки тех, кто шел впереди.

Коридор извивался, иногда Сандер, который шел вслепую, сильно ударялся об углы. Но коридор был один, никаких боковых ответвлений, поэтому он шел уверенно, зная, что Фейни впереди.

Наконец перед ним показался свет, и Сандер подумал, что девушка открыла вторую дверь. Он заторопился, чтобы дверь не закрылась и они с Рином не остались в темноте. Помещение, в котором они оказались, было не похоже на все другие.

Перед ним была стеклянная стена, очень похожая на ту поверхность, на которой появлялись линии: Максим говорил, что это очертания мира, мира Прежде и нынешнего. Но тут стояло только одно кресло, спинкой к этой стене. В кресле сидела Фейни, пеканы – у ее ног. Они рычали.

Руки ее лежали на ручках кресла, но никаких кнопок не было. И когда Сандер подошел, она сняла с шеи цепочку, на которой висела подвеска, и отбросила от себя, как будто убирала все, что может помешать господствующему здесь Мозгу.

Сандер поймал ее в воздухе за цепочку. Он сам не может надеть эту вещь, но оставалась надежда, что ее можно будет использовать как оружие. Девушка достала из-за пояса трубку и тоже отбросила. Она сидела в кресле, беззащитная и одинокая. И вдруг – в кресле сидела не Фейни.

Черты лица ее исказились, задергались, стали отчасти внешностью кого-то другого.

– Подойди ко мне!

Ничего просительного в этом приказе не было. Да, это приказ, небрежно произнесенный, с высокомерием того, кто не ожидает неповиновения. И такова была сила этого приказа, что Сандер сделал шаг к Фейни-Которая-Не-Фейни.

Мгновенно рядом с ним оказался Рин, вцепился зубами ему в плечо с силой, которая причинила боль. И эта боль нарушила чары.

Фейни улыбнулась, но такой улыбки Сандер на человеческом лице не видел.

– Варвар… – Она рассмеялась… – Твоя борьба за людей… ты… – Тон ее изменился, стал холодным и далеким. – Вы, варвары, оскверняете землю. Вы ничто, вы недостойны жить там, где когда-то жили настоящие люди.

Сандер слышал ее слова. Пусть это существо, овладевшее Фейни, говорит, не встречая возражений. Ключ к его местонахождению должен быть где-то здесь. Но сможет ли он найти его вовремя?

– Отдай свое оружие, варвар, – с холодным презрением сказала Фейни. – Ты думаешь, его можно использовать против меня? Дурак, я уже тысячу раз мог уничтожить тебя, превратить в ничто. Я допустил тебя сюда, потому что ты можешь послужить мне… пока. Как служит мне эта женщина…

Рин отталкивал Сандера от Фейни. Но голова койота была устремлена к стене за креслом. Кузнец видел, как койот насторожил уши. И хоть, казалось, Рин смотрит на Фейни, отталкивая Сандера от девушки, все его внимание было устремлено на стену за креслом.

Сандер крепче сжал рукоятку молота.

– Ты мой, варвар…

В этом голосе было достоинство, разрывавшее Сандеру слух. Что за дымка собирается над креслом, в котором сидит Фейни? Или глаза обманывают его? Металл на лбу начал нагреваться. Дышать стало тяжело.

Он никому не принадлежит! Только себе! Силой холодного железа, которое может обрабатывать только кузнец, он принадлежит себе!

– Варвар, я должен взять твою жизнь по твоей доброй воле. Поэтому…

Сандер боролся за каждый глоток воздуха. Он должен действовать, больше ждать нечего.

Холодное железо. Он боролся с давлением, сжавшим его, пытавшимся заставить его пресмыкаться, как не должен вести себя человек.

– Холодное железо! – воскликнул он.

В давлении произошла легкая перемена, как будто пытавшееся контролировать его существо удивлено.

Сандер двинулся – не к креслу Фейни, куда его тянуло, а скорее к стене. Напрягая все силы, с большим напряжением, чем когда он боролся с Максимом (а ведь тогда он считал, что большего не может), он обрушил молот на блестящую поверхность.

Послышался треск, по поверхности стены от того места, где молот соприкоснулся с нею, побежали трещины.

И тут же давление усилилось, оно хотело раздавить его.

Нет! Он не позволит остановить его. Тело его качалось. Он чувствовал, как его поддерживают Рин и пеканы, они все собрались к нему. Он ударил вторично, в то же место.

Звон падающего, разбивающегося стекла. Образовалась дыра размером в кулак. В ответ Сандер упал на колени под ударом такой силы, какого никогда впоследствии не мог описать.

Но он полз вперед, всю свою волю направив на борьбу с давлением – с мыслью, что если сдастся, то погибнет, он дополз до стены.

Молот он выронил, но медленно, напряженно поднимал руки. Просунул пальцы в отверстие, рваные края впились в его тело. Убедившись, что взялся прочно, он всем весом навалился на руки.

На мгновение он ощутил страх и боль, ему показалось, что у него не хватит сил. Потом стекло – если это стекло – лопнуло, осыпав его голову и плечи дождем осколков. Порыв воздуха вырвался из-за стены, воздуха с таким же запахом, что чувствовался ниже, где он разбил шкаф с Фейни.

Сандер ощупью поискал молот. Правая рука скользила от его же крови. Он боялся, что не удержит орудие. Но есть еще левая рука – да!

Он поднял руку, неуклюже держа молот. Но даже слабый удар обломил еще часть стенки. Образовался проход – проход к Мозгу, хотя пробраться в него можно только на четвереньках, чувствуя себя почти раздавленным давлением.

Сандер переполз через высокий порог стенки. Он упал вперед и оказался в другом помещении. Там никого не было. Он тупо замигал от удивления. Фейни всегда говорила о «нем», как о существе, и Сандер думал увидеть нечто похожее на тело, может быть, как у той машины в коридоре. Но увидел только ряды высоких шкафов. На них мигали огоньки.

Он испытал облегчение. За этим порогом давление исчезло. Если это логово врага Фейни, то тут защиты нет – может быть, предполагалось, что сюда никто не сможет пройти.

– Незаконное и незарегистрированное проникновение…

Голос исходил не из уст Фейни. Он похож на тот, что бормотал незнакомые слова, когда он пробирался по подземелью. Где то, что он ищет? В одном из этих шкафов?..

– Тревога, защита первой степени…

Он не понимал значения этих слов. Но это угроза. Не пытаясь встать, Сандер достал из-за пояса трубку и нацелился на шкаф с наибольшим количеством огней. И в то же время услышал громкий дребезг. К нему из тени двигался металлический предмет.

– Схватить и подвергнуть допросу… – вопил голос, а металлическое создание приближалось к Сандеру.

Он прижался к разбитой стенке. Поможет ли оружие против этой машины? Если ею управляют откуда-то…

Последовала вспышка яркого света. Шкаф, на который он нацеливал трубку, загорелся. Сандер не стал ждать, он повернул трубку к другому, наиболее активному. Что-то схватило его за ногу. Из движущейся машины змеей выползла лента. Она захватила его ногу. Другая устремилась к его телу. Откуда-то сзади мелькнула пушистая молния. Послышалось рычание, и третья лента перехватила Кая в полете.

Сандер продолжал держать луч на цели. Взорвался второй шкаф. Кайя присоединилась к самцу, ее тоже схватили, но теперь лентам было не до Сандера.

Сандер вытянулся, насколько позволяла удерживавшая его лента, и направил луч вдоль ряда шкафов. Третий, четвертый, пятый… Неожиданно лента, державшая его, развернулась, безжизненно упала на пол. Сандер вскочил, чтобы уничтожить еще больше панелей. Но когда он направил на них луч, тот не действовал. Но и на панелях не было огоньков. Запах горелого стал удушливым. Сандер попытался использовать раненую руку. Если получится, остальные он разобьет молотом. Где логово этого существа? Если оно не…

Сандер подавился и закашлялся, глаза его слезились, в горле болело. При вдохе воздух болезненно глубоко проникал в нос и горло. Он должен убираться отсюда… даже если не окончил работу…

Сквозь дымку Сандер двинулся назад, переходя от одной полурасплавленной панели к другой, ища входное отверстие. Выбравшись, он сразу увидел Фейни. Она не сидела в кресле, а лежала на полу, куда соскользнула без чувств. Он бросился к ней, но пеканы его опередили, Кайя принялась облизывать лицо девушки, трогать тело лапами, испуская негромкое ворчание.

Сандер похолодел. Неужели… неужели он убил Фейни? Он подошел к ней. Кайя предупредительно заворчала, но позволила ему коснуться девушки – кровь от пореза на его руке оставила следы на ее плечах и руках.

Глаза ее закрыты, лицо пусто и лишено выражения, но она жива!

Он сел, опустив голову на руки, положив раненую руку на сиденье кресла. И тут он увидел подвеску, которую заткнул себе за пояс. Он одной рукой достал ее и положил на грудь Фейни, где она всегда висела.

Глаза Фейни дрогнули. Она смотрела на него, как будто не видела, как и в тот раз, когда очнулась от своих ужасов. Потом взгляд ее прояснился. Ясно, что она узнала его.

– Он… он искалечен!

Он вздохнул. Значит, победа все же не полная.

– Как сильно? – спросил он.

Она ответила немного спустя:

– Он… часть его умерла… но те, кто знает как, еще могут воспользоваться оставшимся.

– Нет! – Он вспомнил, что привело его сюда. Этот Мозг может любого сделать хозяином расколотого мира. Но нет человека, достаточно сильного и мудрого, кто мог бы воспользоваться его знаниями.

– Нет, – повторила она вслед за ним.

– Но твое оружие, чтобы спасти людей?.. – сказал он.

– А твои новые знания кузнеца? – подхватила она. – Он не принадлежит нашему миру, – медленно сказала она. – То, что делало его нашим врагом, ушло. Пусть остается. Он не принадлежит нам.

Сандер подумал о Торговцах, о Белых, которых призвал Мозг.

– Он не должен принадлежать никому.

Она кивнула, встала с трудом. И тут же с озабоченным видом склонилась к его руке.

Позже они сидели на полу у груды своих изношенных дорожных вещей. Он подальше утащил тело Максима. Фейни обработала его рану своими мазями, но немало дней пройдет, прежде чем он снова сможет работать молотом.

В помещении было холодно, вся жизнь ушла из него. Фейни пощупала первую трубку Максима, которую отбросила в комнате с креслом.

– Он не может отремонтировать себя. И не думаю, чтобы остался кто-нибудь, кто бы смог служить ему. Максим был последним. Но найдутся другие, кто захочет попробовать.

– В ней еще осталась сила, – кивнул Сандер в сторону трубки. – Может, ее хватит, чтобы закрыть наружный вход.

Фейни притронулась к подвеске, все еще висевшей у нее на шее.

– Не думаю, чтобы здесь кто-нибудь оставался. Если мы сможем сделать это… запечатать вход… никто не найдет его. Белые в точности не знают, чего ищут. Их шаманы руководствовались сновидениями… посланными Мозгом.

– Машина или человек? – вслух подумал Сандер.

Фейни вздрогнула.

– И то, и другое. Но как могли люди Прежде сделать это!.. Он еще жив, хоть ты и уничтожил то, что давало ему силу. Если так… какой ужас ожидает его – быть заключенным бесконечно.

– А как же твои плененные люди? – спросил он.

– А твое племя? – возразила она.

Сандер ответил первым.

– Мое проживет. У него есть кузнец, не такой хороший, как мой отец, но люди ему верят. Они мои родичи. Но мне трудно сейчас вспомнить лицо, которое мне захотелось бы увидеть.

– А я еще связана обязательствами, – Фейни держала подвеску. – Может, мы сумеем запечатать одну опасность. Но есть и другие. Как смогу, я помогу своему клану, хотя со мной нет большой силы. Я подвела Педфорд, поэтому за мной долг.

– Как же ты его отплатишь?

– Многие пути ведут на юг. Если там в плену мои люди, они имеют право рассчитывать на меня.

Сандер шевельнулся – рука его, когда он двигал ею, начинала болеть, несмотря на наложенную Фейни повязку. Путешествовать с одной здоровой рукой трудно.

– Значит, на юг. Как только обезопасим то, что находится здесь.

Она нахмурилась.

– Это не твой долг, кузнец!

Сандер улыбнулся.

– Наверно. Но я выбрал общий путь. Да и какая разница, куда пойдет человек без родства? У меня появилась мысль, шаманка. Мы пришли сюда в поисках знаний. И нашли их, хотя и не так, как думали.