23

Вздохнув про себя, Варнел повернулся к двери, услышав стук, но удивился, увидев перед собой не правительницу Морской Крепости, а Руфона.

— Владычица долины готова немедленно принять тебя, лорд, — сказал Руфон.

Сокольничий застыл, потом кивнул, принимая поправку. Правительница долины дает аудиенцию. Она не должна являться по приказу кого бы то ни было в своей крепости.

Он взял плащ, который повесил на ближайший стул, и набросил на плечи, потом прошел за Руфоном в небольшое помещение для совещаний, ту самую комнату, в которой предводители долины и офицеры несколько недель назад обсуждали грозящую опасность. Здесь его ждала женщина, и, поскольку это необходимо, Варнел принялся разглядывать ее.

На ней была не обычная одежда высокородной дамы из долины, а брюки и куртка воина, хотя оружия и доспехов у нее не было. Командующий сразу понял, что она сделала это, учитывая привычки своего гостя, чтобы как можно меньше подчеркивать свой пол.

Хотя она устала не меньше Тарлаха и очень напряжена, она прекрасна по стандартам всех народов, какие известны командующему. Более, чем прекрасна. В этом изящном лице видны сила и ум, а также гордость, которая всегда сопровождает с трудом завоеванное право.

В этом лице чувствовалось и сильное напряжение.

Женщина понимала важность этой встречи для предложенного ею плана, и исход встречи важен для нее и лично.

С ней была маленькая кошка черепаховой окраски и сокол, самка. Птица приветствовала Варнела и его Славу Неба, когда они вошли в комнату.

Уна из Морской Крепости, в свою очередь, внимательно разглядывала командующего. Как и описал его в своем кратком докладе Руфон, Варнел высок и строен.

Волосы у него, вероятно, темные, судя по ресницам, а глаза цвета серебра. Черты лица, какие она может разглядеть, правильные и типичные для всех сокольничьих.

Ведет он себя как человек, привыкший и к власти, и к ответственности, которую налагает высокое положение в тревожные времена.

Уна знала, что он только что разговаривал с Тарлахом, и почувствовала облегчение. В нем, по крайней мере, не видно откровенного гнева.

Но недавно приобретенное чувство уверенности тут же покинуло ее. Отсутствие открытых эмоций ни о чем не свидетельствует. Такой человек должен уметь контролировать свою внешность.

Ей пришлось бороться с собственным волнением, страхом. Этот человек может стать опорой надежды ее лорда или лезвием, которое разрубит мечту, а может, и самого мечтателя. И ей остается только молиться, чтобы она могла правильно оценить свое положение и — в худшем случае — ничем не навредить Тарлаху.

Правительница долины традиционно приветствовала и Варнела, и его птицу. Это удивило командующего, потому что чужаки редко проявляли уважение к крылатым, но он тут же ответил, как требовал обычай.

Уна не пыталась коснуться его, но придвинулась чуть ближе.

— Никакие слова не могут выразить нашу благодарность, главнокомандующий. Ты вернул жизнь Морской Крепости и всем, кто укрылся в этой долине.

Он заметил, что голос у нее мягкий, и удивительное спокойствие окутывает ее, словно невидимым плащом.

— Мы сражались и за себя, госпожа, и за весь наш мир. В этом случае мы помогали с радостью.

Варнел решил сразу же перейти к самому важному для них обоих вопросу.

— Кажется, моему народу, в свою очередь, есть за что благодарить тебя — за твою добрую волю, если не за все остальное.

— Значит, ты говорил с Горным Соколом? — спокойно спросила она, хотя уже знала об этом. Этот человек уже отчасти принял решение. Иначе не захотел бы увидеться с нею.

— Да. — Он сел на стул, который она указала своей маленькой, в шрамах, рукой. — Я слышал его версию.

Теперь хочу выслушать твою. С самого начала.

Женщина внутренне подготовилась и начала свой рассказ. Он занял немало времени, потому что Уна понимала: нужны все подробности, и ничего не скрывала, кроме своей любви к человеку, которого она назвала Горным Соколом, и его любви к ней.

Главнокомандующий наклонил голову, когда она закончила, — отчасти, чтобы скрыть усмешку.

— Твой рассказ во всех подробностях сходится со словами моего капитана, однако акценты вы ставите разные.

Она нахмурилась, но поняла смысл его слов и улыбнулась.

— Горный Сокол стремится приуменьшить свою роль, но уверяю тебя: здесь никто больше этого не позволит.

Уна осторожно посматривала на него, стараясь определить его реакцию, но из-за шлема и самообладания этого человека ничего не смогла прочесть.

Она знала, что он подвергает ее испытанию.

— Мы не хотим оскорбить его своим энтузиазмом, но мы считаем, что он оказал такие услуги Морской Крепости, которые не позволяют рассматривать его как простого наемника — и его, и тех, кто служит с ним.

Она перевела дыхание и продолжала, доверяя своему инстинкту: сейчас лучше говорить откровенно, чем держаться скромно и покорно.

— Прошу прощения от своего имени и от имени своих людей, если тебе может показаться, что мы бросили вызов вашему образу жизни. Мы не станем делать вид, что понимаем вас, но капитан вел себя с исключительной храбростью и чувством ответственности по отношению к нам. Нам невозможно поверить, что он может быть наказан за это.

— Он не будет наказан, — спокойно ответил сокольничий. — Даю тебе слово.

Радость и облегчение охватили ее, но тут же погасли.

— Неофициально, может быть.

Он кивнул, соглашаясь с ней.

— Для некоторых он будет изменником, что бы я ни решил, и среди этих людей будут его друзья, мнение которых он высоко ценит. Но то, что нужно вынести, он должен будет вынести, госпожа. Этой утраты не избежать. Наше положение слишком отчаянно, чтобы он отозвал свое предложение, даже если он захочет. Мне пришлось бы изучать его предложение, а его все равно винили бы.

— Ты будешь его изучать?

— Я делаю это сейчас, госпожа.

Он пронзительно посмотрел на нее, и У не пришлось собраться с силами, чтобы не ежиться под этим взглядом, хоть она и видела раньше, как точно так же смотрит Тарлах.

— Главнокомандующий? — Уна заставила себя произнести это слово холодно. Лучше с самого начала дать понять, что Морская Крепость — равный партнер и его правительница правит по-настоящему. С ней нужно считаться, она не ничтожество, которое можно улестить и тут же забыть о ее существовании.

— Мой капитан рассказал мне, что вы надеетесь от этого выиграть. Рынок для ваших лошадей и продуктов, защита и воинское обучение для ваших людей кажутся мне недостаточной платой за то, что вы даете нам.

— Платой? Подойди к этому окну, птичий воин. Стена отсюда видна, а прежде чем на нас обрушилась эта опасность, Горный Сокол сберег нас от посягательств Огина из Рейвенфилда.

— Мало кто из правителей отдал бы в благодарность целую долину.

— Я — Уна из Морской Крепости, а не кто-нибудь другой. Я знаю, что Горный Сокол уже перечислил тебе причины моего предложения, но хочу еще раз объяснить их.

— Какие бы причины ни вынудили меня напасть, мне отвратительно сохранять и использовать в своих целях долину, которую я отняла у ее законного лорда, отняла в кровавой битве. Тем более, что я самая близкая наследница, так как у него не было ни жены, ни потомства. Еще более немыслимо дать погибнуть смелым и достойным людям, когда у меня есть средство уберечь их от вымирания. — Она посмотрела на двух соколов, разделивших насест Солнечного Луча. — Стоит бороться за вашу жизнь только, чтобы вы могли устроить жизнь ваших крылатых. Это не должно погибнуть, сокольничий, что бы вы ни приобрели или потеряли.

— То, чего мы достигли? — возразил командующий. — Ты как будто бы тоже способна на такие отношения. Этот сокол здесь не случайно.

Уна понимала, что рискует, привлекая внимание Варнела к своей боевой птице, оставив ее в своей комнате, но ее связь с соколом слишком хорошо известна в отряде Тарлаха и среди ее собственных людей и в любом случае будет замечена. И тогда ее обвинят в сокрытии.

— Солнечный Луч последовала за мной после того, как ее воин соединился с другим соколом в твоем лагере прошлой осенью. Не знаю, почему она избрала меня. Я даже не знала, что такое возможно, но я рада ей и теперь ни за что не расстанусь. Она несколько раз спасала мне жизнь во время осады, — добавила женщина. Голос ее смягчился.

— А ты ее?

— Да, мне посчастливилось несколько раз помочь ей.

— Не нам оспаривать выбор сокола, — грубовато признал он немного погодя.

Потом командующий кивнул, словно про себя.

— Крылатым нравятся ваши высокогорья, они уже дали понять, что согласны здесь поселиться. Местность нравится и моим воинам, она даже лучше той, что мы потеряли. Если я соглашусь, очень многие захотят сделать ее своей. Но меня больше беспокоят другие поселенцы, которые нам необходимы.

— Я понимаю, что ты мало знаешь о женщинах-сокольничьих, но одна из них с тобой.

Правительница долины напряглась.

— Она мой друг и оказала нам большую услугу…

Варнел нахмурился.

— Мне об этом рассказывали. Вы с вашим наемником как будто сомневаетесь в моей чести.

— Только потому, что с этим связана наша честь, — спокойно ответила У на.

— Ей не причинят никакого вреда, но я должен расспросить ее. Нет смысла продолжать переговоры и рисковать положением Горного Сокола, если нас не поддержат деревни.

Уна в знак согласия наклонила голову.

— Ее приведут к тебе, когда захочешь.

— Капитан сказал, что некоторые из ваших женщин могут согласиться временно присоединиться к нам. Ты думаешь, это возможно?

Уна не скрывала своего удивления.

— Я не думала над такой возможностью, — призналась она.

Она задумалась. Желание детей, стремление продолжить свой род в Морской Крепости может оказаться недостаточным, чтобы преодолеть обычаи и ожидание теплых взаимоотношений, хотя Тарлах, кажется, с этим не согласен. Сокольничьи, мужчины и женщины, привыкли к временным союзам для продолжения рода, но ее люди сочтут такое положение унизительным, особенно сейчас. Они знают себе цену с тех пор, как по Верхнему Холлеку пронеслись Псы Ализона. С другой стороны, преимущественно женский гарнизон Морской Крепости установил близкие связи с отрядом наемников во время осады и незадолго до нее. Возможно, и между отдельными сокольничими и женщинами возникло какое-то сближение или интерес.

— Возможно, что-то выйдет, — медленно сказала она, — хотя я бы не стала ничего обещать заранее и давать вам надежду.

В этот момент сокол командующего, который во все время разговора внимательно наблюдал за У ной, издал резкий короткий крик и перелетел ей на плечо. Вцепившись когтями, он принялся нетерпеливо тянуть женщину клювом за воротник.

Правительница долины оставалась совершенно неподвижной, хотя отчетливо сознавала, что острые, как бритва, когти и клюв всего в нескольких дюймах от ее кожи, и с ужасающей ясностью видела мысленно, какой вред они могут причинить. В боевой птице не было гнева, и два собственных товарища Уны не встревожились, хотя проявляли открытое недовольство поведением птицы.

Славе Неба потребовалось несколько мгновений, чтобы отыскать цепочку под одеждой и вытащить наружу благословенный амулет Гунноры и серебряного сокола.

Варнел посмотрел на сокола, потом взглянул в лицо женщине. Глаза его жгли, как разгневанные звезды.

— Ты знаешь, что это такое, женщина?

— Конечно. — Уна заставила себя говорить спокойно, хотя знала, что в нескольких секундах, возможно, ее смерть и смерть Тарлаха. Она поняла, что главнокомандующий узнал талисман и понял, кто изготовил его. — Это талисман сокольничего. Его нельзя отобрать у меня силой, обманом или угрозой, и обладание им дает мне право обращаться к любому сокольничему или отряду сокольничьих за помощью, если только исполнение мой просьбы не порочит их честь. К этому я еще никогда не Обращалась, — добавила она. — Отряд Горного Сокола помогал нам и без этого.

— Если ты все это знаешь, амулет должен быть получен тобой в подарок, а не просто случайно найден.

— Естественно. Я поняла бы, что это работа кого-то из вашего народа, и вернула бы его. Твоя птица проявила полное незнание правил вежливости. Прошу тебя приказать ей вернуться на насест.

Главнокомандующий пожаловался:

— Все соколы способны чувствовать присутствие талисмана, и мой товарищ решил, что мне это будет интересно. Его удивило присутствие у тебя талисмана. Тем не менее, я прошу прощения, госпожа. Ты явно имеешь право носить его, так как он согласен оставаться у тебя.

Однако он еще несколько секунд внимательно разглядывал женщину. Потом направился к двери. Снаружи ждал Руфон, чтобы служить госпоже или ее прославленному гостю.

— Пригласи к нам капитана. Мне нужно поговорить с ним.

Увидев свой талисман на груди женщины, Тарлах почувствовал, как замерло у него сердце. Однако он только отдал приветствие и ждал, пока заговорит его командир.

— Это твой? — без всякого предисловия спросил Варнел.

— Да. — Талисман принадлежит тому, кто его сделал, и владелец никому, даже главнокомандующему не обязан о нем отчитываться. — Я уже заменил его. — Хотя у сокольничего может быть только один талисман, воин имеет право изготовить другой, если первый потерял или подарил. Впрочем, оба эти события случались крайне редко.

Командующий переводил взгляд с одного на другую.

— И все равно это небольшое возмещение за долину, — наконец обратился он к Горному Соколу, — хотя, кажется, она понимает значение этого дара. — Он взглянул на Уну. — Ты мудра, что носишь его скрытно. Многие удивились бы такому дару, особенно в наших нынешних обстоятельствах.

— Поэтому я и прятала его и так рассердилась на твоего сокола, — ответила Уна, пряча и талисман, и амулет Гунноры в привычное место.

Поверил им Варнел или нет, но он оставил эту тему, к величайшему облегчению своих собеседников.

— Если на мои остальные вопросы я получу такие же удовлетворительные ответы — а я верю, что так и будет, — я поддержу соглашение, которое вы заключили.

Он поднял руку, предупреждая слова благодарности.

— Возможно, вам не следует торопиться с выражением благодарности. Нас всех впереди ждет трудное время, даже тебя, Уна из Морской Крепости, но тяжелее всех придется Горному Соколу.

— То, что нужно выдержать, я должен буду выдержать, — мрачно, но решительно ответил Тарлах.

— Это верно, но я позабочусь, чтобы ты был вооружен на случай необходимости. — Он увидел изумление офицера. Глаза командующего сверкнули, — Мало толку капитану спорить с командующими, даже у нас, где одобряются всевозможные обсуждения. Посмотрим, как это будет на тебе выглядеть.

Говоря, он снял свой плащ и набросил его на плечи Горного Сокола. Плащ был черный, как все плащи сокольничьих, но подбит серебром.

Уна увидела, как взволнован Тарлах, и повернулась к главнокомандующему за объяснением, о котором уже догадывалась.

— Это плащ командующего, госпожа, — сказал ей Варнел. — Обычно его не носят за пределами нашего лагеря или Гнезда, но ты — наш союзник и должна знать, какой властью мы обладаем.

— Очень хорошо сделано, главнокомандующий, — ответила Уна. Теперь правительница долины позволила проявиться своей гордости. Она показала, как и она, и жители ее долины ценят этого человека, чей меч она наняла. И теперь ей можно показать, что она рада его возвышению.

— Никто в нашей истории не заслуживал этого больше, — согласился Варнел.

Тарлах опустил глаза, первые мгновения возбуждения миновали.

— Я командую всего лишь отрядом в пятьсот человек, лорд, сейчас даже меньше. Это очень далеко по численности от колонны.

Его командир усмехнулся.

— Ты и в полдень думаешь о полуночи, командующий. Не бойся. У тебя будет своя колонна, и очень скоро, я думаю. После этих событий многие воины рады будут встать под знамена Горного Сокола, и я отдам тебе всех, кого захочешь, кто придет из отколовшихся колонн. Ты сможешь удвоить или утроить численность своего отряда, отбирая только лучших.

Он вздохнул, и легкость его оставила. Повышение трижды заслуженно, но оно должно послужить Тарлаху оружием в исполнении его плана, а не быть просто честью, знаком роста и увеличившейся ответственности.

— Есть один человек, с которым я хочу поговорить, прежде чем известие о нашем договоре выйдет за пределы этой комнаты и твоего отряда. Пусть позовут сюда целительницу.

Пира осторожно изучала главнокомандующего сокольничьих, но стояла перед ним прямо, высоко подняв голову, и глаза ее не опускались при встрече с его взглядом.

— Ты знаешь, зачем мы тебя пригласили? — Это было скорее утверждение, чем вопрос со стороны главнокомандующего.

— Думаю да, но я могу ошибаться.

Серебряные глаза сузились.

— Ты действительно говорила, что ни за что не предашь своих друзей?

— Ты бы этого хотел, наемник? — спокойно спросила целительница.

Тот посмотрел на нее вначале сердито, но потом улыбнулся.

— Если бы случай был серьезным, но сейчас я в такие игры не играю. Я должен знать, какой ответ я могу ожидать, если провозглашу о союзе командующего с Морской Крепостью и попрошу деревни присоединиться к нам в Рейвенфилде. — Он кивнул, довольный ее реакцией: вначале недоумение, потом радость от возвышения Тарлаха, но продолжал без комментариев:

— Я не хочу взваливать на него эту тяжесть, если это бесполезно.

Пира некоторое время молчала.

— Мое свидетельство поможет, — ответила она наконец, — но моя деревня единственная, за которую я могу высказаться определенно.

— Хотя я вполне поддерживаю Горного Сокола, госпожу У ну и остальных, которых здесь узнала, я все же должна буду сказать, что эти долины изолированы, местность неровная, и убежать с них в случае необходимости будет нелегко.

— Вы получите женщин, не всех, конечно, но многих.

Наш опыт с нашими мужчинами был не очень тяжелым, и в целом нам нравилась наша жизнь, ее независимость и полнота. Этого достаточно, чтобы рискнуть и попытаться продолжить прежний образ жизни.

— Вероятно, то же самое справедливо и относительно других деревень, которые, как наша, сохранили свою древнюю историю и которые посещались дисциплинированными воинами. От остальных вы не получите поддержки. Они не настолько доверяют вам, чтобы отдаться в ваши руки, и их нельзя в этом упрекнуть. С женщинами обращались жестко, главнокомандующий.

— Достаточно ли будет этого, Пира? — настойчиво спросила Уна. — От этих женщин зависит будущее твоего народа.

— Да, — ответила Пира медленно. — Если позволит Янтарная Госпожа, вы получите достаточно женщин.

Глаза целительницы едва заметно сузились, когда она взглянула на подругу. На своих двух друзей. Пира поняла, что, несмотря на свою отчужденность, на всегда чопорное обращение с ней, Горный Сокол тоже ее друг. Оба они очень многое отдают этому делу, и ни один ничего от этого не получит — в личном смысле.

Если кто-то не вмешается.

Пира про себя улыбнулась. С тех пор, как она появилась в Верхнем Холлеке, она постоянно думала о своих друзьях, и чем больше думала, тем больше ее тревожило их положение. Теперь она попытается разрешить свои сомнения, но задаст не вопрос, а предложит решение, даже требование конкретного решения, хотя при этом сама окажется в серьезной опасности.

— Я очень боюсь одного, — сказала женщина из народа сокольничьих, — и чтобы развеять этот страх, должна попросить, чтобы госпожа Уна и Горный Сокол совершили очень трудный для себя поступок. — Она посмотрела на своих друзей. — Это особенно трудно, потому что вы и так уже столько сделали…

— Говори ясно! — резко приказал Тарлах. Какую стрелу выпустит эта женщина в его планы теперь, когда он почти поверил, что они осуществимы?

— Я несколько раз слышала, как правительница долины заявляла, что не сделала бы такое предложение ни одному представителю другого народа, что только сокольничим можно доверять, что они не станут со временем чумой людей из долины и их потомков.

— Мне кажется, сокольничим самим нужно подумать о будущем. Рейвенфилд принадлежит нам, но использование нашими воинами земель Морской Крепости зависит от этого союза, а будущее этой долины неясно.

Она помолчала, собираясь с мыслями.

— Для Верхнего Холлека необычно, чтобы долиной долгое время правила женщина. Эта долина, возможно, не так богата, как другие, тем не менее для безземельного человека или местного лорда, у которого сыновей больше, чем земель, она хорошая приманка. К тому же сама госпожа очень красива, и это подтолкнет сватающихся. Она будет находиться под гнетом постоянных требований снова выйти замуж, и, возможно, со временем сама склонится к какому-нибудь соискателю.

— Что, если она решит выйти замуж — по желанию или из государственных соображений? Если новому лорду Морской Крепости не понравится наш договор, заключенный женщиной? Что если так будет считать их наследник или наследник этого наследника?

— Я не могу привести сюда сестер и потом обнаружить себя и своих дочерей и внучек — и сыновей тоже, потому что отныне мы не будем полностью утрачивать с ними контакт, — обнаружить себя в ловушке на территории, слишком малой для наших потребностей. Может быть, нам придется вести постоянные войны за землю.

Наше положение тогда станет хуже нынешнего.

— У тебя есть решение? — ошеломленно спросила У на. Она об этом не думала и поняла, что страхи Пиры небезосновательны.

Пира коротко кивнула.

— Да, госпожа, хотя тебе оно может не понравиться.

Вы с Горным Соколом должны пожениться по законам Верхнего Холлека и по нашему древнему обряду, память о котором еще сохранилась в нашей деревне, и тогда обе долины получат законного, неоспоримого наследника.

На мгновение последовала мертвая тишина, потом та часть лица Тарлаха, которая видна была из-под шлема, гневно покраснела.

Хозяйка долины тоже покраснела, вначале от гнева, потом от гордости и стыда: эта женщина давно привыкла сама справляться со своими делами. — Пира про себя улыбнулась. Что бы ни случилось с ней в течение следующих нескольких минут, эти двое самой естественностью своей реакции сохранили свою тайну, не выдали ее главнокомандующему сокольничьих.

Варнел положил руку на меч.

— Хотя мы оба гости здесь, мне следовало бы пронзить тебе сердце мечом, — рявкнул он.

— Подумай! — ответила она, пытаясь сдержать дрожь в голосе и сохранить спокойное выражение лица. — Деревни могут жить на ограниченном пространстве. Не смогут ваши воины и стада.

С огромным трудом главнокомандующий сдержал свою ярость. Будь она проклята Рогатым Лордом, но этой женщине не откажешь в логике. Она нашла ядовитую колючку, которая может пронзить их новорожденную надежду и убить ее. Нашла и средство предотвратить это.

Он посмотрел на Уну и Тарлаха.

— Вероятно, она дальновиднее нас всех, — с горечью сказал Варнел. — Несмотря на это, несмотря на то, что означает этот союз для моего народа, я не стану приставлять это острие к горлу воина. И госпожа тоже, — добавил он, заставив себя включить в свое рассуждение и Уну.

Тарлах к этому времени пришел в себя от первоначального изумления и понял, что совершила Пира. Он по-прежнему гневался на то, что им манипулируют, но в его взгляде, который встретился с глазами Уны, были радость и ожидание.

— Правительница Морской Крепости проявила себя верным и храбрым союзником, — медленно заговорил он, понимая, что должен очень осторожно и тщательно подбирать слова. — Если это необходимо для достижения нашей цели, я согласен, хотя лично меня это предложение отталкивает. — Искренняя горечь прозвучала в его голосе. — Все равно сильнее меня не будут порицать, оттого что я женюсь.

Его голос снова смягчился. Если он этого достигнет, тогда его будущее не будет полным боли…

— Каков твой ответ, госпожа? Или тебе нужно время на размышления?

— Не нужно, — ответила она, подняв голову. Целительница не знала о ее клятве, что ее лордом будет только сокольничий Тарлах. Это известно только им одним, но Пира использовала сильный аргумент, и Уна ухватилась за него. — Как говорит Пира, меня могут вынудить соединиться с человеком, которого я уважаю гораздо меньше, которому не так доверяю. Я даю свое согласие, птичий воин.

Про себя Уна вздохнула. Ей ужасно не хотелось прибегать к маскировке, напротив, она стремилась всему миру заявить, как она любит и желает этого человека.

Она улыбнулась — тоже про себя: открыто не решалась в присутствии Варнела. Это всего лишь небольшая помеха, она не затмит ее счастья. Возможно, какое-то время им придется скрывать свои истинные чувства, может, даже очень долго, но невозможное произошло — вопреки всем доводам разума, вопреки безнадежности. Больше им не надо будет скрывать друг от друга свои сердца. Их путь никогда не будет легким. Оба знали это, но теперь они смогут пройти его вместе, деля все, что он им принесет, они будут едины в трудностях и радостях. И это истинное благословение и счастье для нее и — посмотрев ему в лицо, она поняла, — и для него, мужчины, ставшего ее лордом.

Послесловие

И вот они ушли из Лормта — горсточка тех, кто встанет на пути Тьмы и ее порождений. А мы вспоминали о колдерах и о том, какое опустошение они принесли в свое время, и это подкрепляло наши дурные предчувствия.

Мы думали и о том, что делать нам, потому что если захватчики получат опору, порт, поселение в долинах, как еще наш мир сможет противиться им?

Мы с Нолар еще раз навестили Элгарет там, где она хранила великий камень. В этом святилище мы пытались усилить свои дары и способности. Элгарет мысленно, общалась с уцелевшими волшебницами, а Нолар помогала ей направить Послания.

Я искал Кемока. Так далеко я еще никогда не посылал свою мысль. И мне удалось его отыскать, но я понял, что невозможно собрать армию, чтобы вовремя достичь долин. Однако, Кемок считал, что за нас могут вступиться другие силы. Он разговаривал с Хиларионом, посвященным, который жил на берегу западного моря и о котором мы почти ничего не знали. Этот посвященный просто из-за своего местожительства хорошо знал ветры и течения.

Как и во время Поворота, начала собираться Сила, но против нас были время и расстояние. Потому что обладающих великим даром осталось немного, и они мало что могли делать на удалении в полмира.

Мы еще трижды навещали камень, и, наконец, я бросил свои камешки. Я долго не решался это сделать. И увидел то, что, по-видимому, разбивало все наши надежды.

Камешки выпали, но не рассыпались. Мне показалось, что я вижу узкое поле битвы. Желтое кольцо — я думал, что это сокольничьи, а в нем обширное пространство красного цвета — это враг.

Но желтые камешки не поддавались, не уступали.

Их линия становилась все тоньше, но не разрывалась.

Моя рука двинулась без моего желания, и я тряс мешок, пока он совершенно не опустел.

Камешки, предвещавшие зло, собрались отвратительной грудой и лежали вместе, тусклые и холодные. Но камни других цветов, зеленые, синие, белые — всех тех цветов, что означают жизнь, устремились в бой.

И красные были погребены!

Нолар схватила меня за руку и громко вскрикнула, как кричат на поле боя, когда добро побеждает. Я тоже вскрикнул — это был клич пограничника, идущего в атаку.

Наши крики гулко прозвучали в помещении камня, и сердце мое заполнилось такой радостью, какой я раньше никогда не испытывал. Сжав руку Нолар, я посмотрел в ее большие глаза и увидел, что они прекрасны и ищут мой взгляд.

И вот задолго до появления вестника сулкара, который пришел от Горного Сокола и рассказал все подробности, мы знали, что равновесие Света и Тьмы все еще не нарушено.