Сиг Клешнерукий

С утеса дул холодный ветер, такой холодный, что пронизывал, словно меч, каждую косточку под испачканной копотью кожей. Сиг Клешнерукий вздрогнул, но не посмел приблизиться к жару горна, где, словно неистовый дождь, вспыхивали искры и раздавался грохот кузнечного молота, от которого глохнут уши наблюдающих за его работой. Однако сегодня никто не смотрел на наковальню, повинуясь приказу самого мастера-кузнеца Мимира. Сегодня Королевский Сын Сигурд обрабатывает металл, который он сам выбрал, чтобы выковать меч — меч, который разрубит любые доспехи Амилиара.

Сиг Клешнерукий потер худую грудь кривыми пальцами, которые и дали ему это грубое прозвище. Потом поскреб кожу под свободно свисающей накидкой из волчьей шкуры, после долгого пребывания в кузнице настолько почерневшей от древесного угля, что временами самого Сига можно было принять скорее за лесного тролля, а не за сына рода человеческого.

Все, что он слышал о доспехах Амилиара, — так это то, что любому, кто путешествует по земле и наденет их на себя, можно не бояться ни копья, ни меча, выкованного рукой смертного. И настолько широко разошлись по миру эти хвастливые россказни, что Мимир (происходящий, как говорили люди, из древнего рода гномов, которые ковали металл для героев Асгарда) долгое время хмурил брови и кусал губу, разбрасывая направо-налево резкие слова, пока все окружающие не ощутили остроту его языка.

А потом и он поднял голос и поклялся, что воистину выкует клинок, чтобы показать Амилиару, что тот не первый кузнец в мире и, может даже не второй! И король Бурундский побился об заклад, поставив на то, что Мимиру не добиться этого.

Однако сам Мимир не занялся ковкой: ему явилось знамение. И он возложил эту задачу на Сигурда Королевского Сына. Семь дней и ночей Сигурд трудился над металлом, а потом отнес клинок к ручью, который вытекал у подножия утеса. В него Мимир бросил сеть из шерстяных нитей, и Сигурд опустил клинок в воду так, чтобы поток воды поднес эту сеть к клинку, — и нити были перерезаны!

После этого все, кто трудился в кузнице, возликовали. Однако Сигурд Королевский Сын и Мимир посмотрели друг другу в глаза. И Сигурд забрал назад этот меч и разбил его на куски, чтобы снова размягчить металл жаром и предпринять новую попытку.

Теперь он закалял меч парным молоком. И еще добавлял овсяную муку, которая, как это известно всем кузнецам, дает, как и людям, силу металлу. Еще три дня работал он. А потом взял свое изделие и отнес к ручью, и на этот раз разрезал клинком клубок шерсти, не потревожив переплетение его нитей.

Но только вновь он и Мимир обменялись взглядами. И Сигурд поднял клинок высоко над скалой и бросил его вниз с силой настоящего воина так, что тот разлетелся на мелкие кусочки. Потом собрал эти кусочки и снова отправился в кузницу. Это было утром, а сейчас уже опустилась ночь. И Сигу Клешнерукому очевидно, что теперь молот Сигурда все медленнее и с меньшей силой падает вниз. Он видит, как поникли плечи Сигурда, знает, что Мимир ходит взад-вперед возле ручья с водой, которая, как поговаривают, дает огромные знания тем, кто посмеет напиться из ручья.

Снова подул холодный ветер, принеся холод зимы, а не свежесть весны, как должно бы быть. Сиг Клешнерукий сжался в комок, присев и обхватив руками колени. Ему очень хотелось туда, к жару кузницы, но он понимал, что сейчас не время для этого.

И тут перед ним появились пара сапог из грубой кожи, как раз на уровне глаз, когда он вот так свернулся в комок. А когда Сиг Клешнерукий медленно поднял голову, то увидел камзол того же цвета, что небо в бурю, и широкий серый плащ. А еще выше — капюшон синего цвета, скрывающий смуглое лицо. И на этом лице лишь один глаз, другой прикрывала полоска льняной материи. Однако единственный глаз этот так пронзительно смотрел на Сига, что мальчику захотелось бежать прочь от него; только магия таинственной фигуры удерживала его на месте, и Сиг задрожал еще сильнее, чем когда его хлестал ледяной ветер.

— Иди к Сигурду Королевскому Сыну и передай, чтобы он вышел. Есть некто, кто хочет говорить с ним.

Хотя голос незнакомца прозвучал тихо, нельзя было не повиноваться этому приказу. Сиг быстро вскочил на ноги и скользнул в кузницу, боясь бросить взгляд в сторону от этого единственного глаза, все еще сохраняющего над ним свою власть. И лишь оказавшись в тени кузницы за ее порогом, он освободился от этой власти. Мальчик прошел к наковальне, где стоял, расправив плечи, Сигурд, и огонь бросал красноватые отблики на его лицо и длинные желтые волосы, откинутые назад, пока он работал мехами.

И хотя Сигурд действительно сын короля, на нем лишь грубый камзол, кожаный передник, да невзрачные сапоги, которые не надел бы не то что мастер-кузнец, а простой рабочий. И все же, глядя на него, Сиг понимал — как и любой человек, который имеет глаза, — что перед ним воин королевской крови, достойный того, чтобы за ним пошли на битву, когда призовет корона.

Сигурд положил молот на край наковальни и наклонился вперед, чтобы рассмотреть свою работу. Однако на его усталом лице появилось лишь хмурое выражение, словно то, что он увидел перед собой, совсем не обрадовало его. Сиг только теперь осмелился произнести:

— Мастер, тут у двери один человек, он хочет говорить с тобой.

Брови еще более насупились, Сигурд обернулся. Сиг отступил на шаг назад, хотя Сигурд Королевский Сын не из тех, кто бьет слуг по всякому поводу, он добрее большинства людей, с которыми Сиг был знаком за свою короткую жизнь.

— Я не буду ни с кем говорить, пока не выполню свою задачу… — ответил Сигурд Королевский Сын голосом, столь же непреклонным, как и металл, который он обрабатывал.

Но тут со стороны порога прозвучали другие слова. Хотя и не очень громко, однако их вполне можно было разобрать:

— Ты будешь говорить со мной, сын Сигмунда Волсунга!

Сигурд Королевский Сын обернулся и уселся в ту сторону. Хотя уже наступили сумерки, он и мальчик ясно видели незнакомца, словно его серая одежда и синий капюшон светились.

Сигурд опустил молот и направился к чужаку, а Сиг отважился последовать за ним, отстав на шаг. Мальчик понял? что сейчас совершает самое смелое действие в своей жизни: этот незнакомец, казалось, внушал ему больший, чем даже Мимир, страх.

Незнакомец отвернул складку ткани, в которую были завернуты кусочки тусклого металла; вернее, они казались тусклыми, пока на них не упал свет от горна кузницы, и тогда они засверкали как драгоценные камни, какими Мимир инкрустирует рукояти королевских мечей.

— Сын Волсунга, возьми свое наследие и используй его как должно!

Сигурд Королевский Сын протянул обе руки вперед и принял куски металла, при этом поначалу вроде бы даже боясь коснуться того, что теперь держит в слегка дрожащих руках. Сиг увидел, что это обломки какого-то меча.

А затем незнакомец посмотрел на Сига, так что парень попытался поднять свою кривую руку, чтобы закрыть лицо. Однако не смог закончить движение. Ему пришлось застыть под немигающим взглядом этих ужасных глаз.

— Пусть кузнечными мехами займется этот парнишка, — сказал незнакомец. — Ибо в этом деле есть нечто, что лежит за пределами даже твоего разумения, Сигурд Волсунг.

И с этими словами он ушел, и темнота сомкнулась вокруг кузницы. Возможно, он провалился сквозь землю или же унесся на крыльях в ночное небо. Но Сигурд уже повернулся к кузнице.

— Идем, Сиг! — он никогда, не добавлял: «Клешнерукий», а Сиг ловил каждое слово, им произнесенное. — Этой ночью нам предстоит изрядно потрудиться.

И они работали всю ночь, расплавляя не металл из запасов Мимира, но эти куски сломанного меча, принесенные незнакомцем. Однако Сиг не чувствовал усталости, наоборот, мальчик всеми силами охотно помогал Сигурду.

Утром клинок лежал, готовый для испытаний. И Сигу казалось, что в нем осталось что-то от того мерцающего света, который окружал в темноте человека в капюшоне. Рука Сигурда прикоснулась к искривленному плечу мальчика.

— Он готов, и получился, по-моему, отлично. Теперь мы испытаем его.

И Сигурд взял меч и некоторое время держал перед собой, как человек, который факелом освещает себе путь. Они вышли из темноты кузницы на свет, и там их ждал Мимир и остальные работники, а также ученики. И мастер-кузнец громко, с присвистом, выдохнул, когда посмотрел на клинок, который нес Сигурд.

— Итак, он снова создан — Балмунг, который сначала вышел из кузницы самого Отца Всего Сущего. Обращайся с ним осторожно, Сигурд Королевский Сын, ибо однажды он уже принес людям твоего клана и крови немалое зло.

— Любой меч может принести смерть воину, — ответствовал Сигурд, — ибо для этого и предназначено его острое лезвие. Но если это действительно Балмунг, то, возможно, теперь он принесет победу в споре. Теперь испытание…

И испытание превзошло все предыдущие: они распустили целый тюк шерсти, смешав нити в струях ручья. Сигурд не размахивал клинком — нет, он стоял по пояс в воде и всего лишь опустил меч на пути шерстяных нитей. Однако шерсть четко разделялась на два потока, и все это смотрелось просто замечательно.

Сигурд прошел поперек ручья к берегу и осторожно уложил меч на кусок прекрасной материи квадратной формы, который протянул ему Мимир. А потом широко развел руки в сторону и объявил со смехом:

— Всем известно, что должно много потрудиться для того, чтобы заслужить место в памяти людской. Но, похоже, я трудился слишком долго, мастер. Позволь мне теперь отдохнуть.

Ибо хотя он и был сыном короля, однако здесь вел себя как обычный человек, который пришел, чтобы научиться искусству Мимира, и он просил для себя не большей, чем любой человек, благосклонности.

— Хорошо. — Мимир кивнул, заворачивая меч. — Иди отдохни.

После этих слов Сигурд обернулся и положил руку на плечо Сига. Мальчик попытался увернуться, хоть и несколько неуклюже из-за своей кривой правой руки, похожей на клешню, которую он никогда по доброй воле не показывал на свет.

— Здесь есть еще один, кто заслужил свой работой отдых. Идем, Сиг, отдохнем хорошенько. — Ладонь Сигурда крепко обхватила руку мальчика и потащила его туда, где находилось место для сна.

— Мастер, — Сиг потянул обратно. — Это нехорошо. Я всего лишь подсобник, а там, где я сплю, лежит пепел. Ты видишь, я черный от копоти, и мне не место рядом с тобой. Мастер Велиант и остальные ученики будут разгневаны.

Однако Сигурд покачал головой и продолжил вести Сига вперед.

— Ты тот, кого незнакомец назначил на эту работу, и тебе нет нужды глядеть в рот каждому, кто начинает что-то говорить. Ну, идем же, отдохнем.

И он устроил нечто вроде гнезда у подножия собственного места для сна, поэтому спал Сиг на более мягкой подстилке, чем когда-либо на своей памяти. Вот так он стал тенью Сигурда Королевского Сына. А когда другие ученики рискнули выступить против него, Сигурд лишь рассмеялся и заявил им: разве не очевидно, что Сиг приносит удачу и им следует дорожить. Хотя остальным это не понравилось, никто, не посмел поднять голос против Сигурда.

Но когда они выступили, чтобы испытать свою силу против Амилиара, Сигурд отвел Сига от всех в сторонку и сказал ему, что это путешествие слишком долгое и будет лучше, если Сиг останется в кузнице. Сиг согласился, хотя и с большой неохотой в душе.

Он считал дни, отмечая их на ровной полоске земли палкой. И пока отряд не вернулся, Сиг поставил себе новую задачу, пытаясь научиться делать настоящую работу, чтобы, возможно, однажды стать не просто мальчиком на побегушках, прислуживающим у горна, которого можно бить и посылать заниматься самой грязной работой, — ведь когда Сигурд ушел, что и должно было случиться, когда он доказал свое искусство, выковав Балмунг, Сига снова отправили на старое место на самом низу.

Каждый день мальчик поднимал тяжелые молоты, пытаясь затем аккуратно опустить их на наковальню, и каждый день познавал отчаяние от своих неудач. Но он помнил, как работал Сигурд, и после каждой неудачи снова вскидывал голову и предпринимал новую попытку. И вот в тот самый день, когда Сиг наконец-то удачно опустил среднего веса молот на наковальню, возвратился Мимир и его люди.

Они вернулись с песнями на устах, а повозки, которые тянули волы, были полны добычей. Они снова и снова повторяли рассказ о том, как Амилиар, на котором были его замечательные доспехи, сидел на верхушке холма и кричал, чтобы Мимир попробовал на нем свой клинок. И как Мимир взобрался на холм и показался крошкой перед Амилиаром, ибо происходил от гномов. И как меч Балмунг мелькнул настолько стремительно в лучах солнца, что ослепил глаза людей. А потом клинок ринулся вниз, но Амилиар остался неподвижным. Бургундцы громко закричали, поздравляя себя с победой. Тогда Мимир слегка вытянул вперед руку и коснулся эфесом Балмунга плеча Амилиара. И тут его тело безвольно разделилось на две половинки, и все увидели, что он так ровно разрублен пополам, что казался живым, хотя был уже мертв.

И все восхваляли Сигурда за то, что он выковал такой меч. Но Королевский Сын лишь стоял перед толпой, мотая головой и повторяя, что смог сделать это благодаря искусству, которому научил его Мимир… что это величайший из всех ходивших по земле мастеров-кузнецов, и что все это — его заслуга. Мимир поглаживал свою короткую бородку и выглядел довольным, отдавая приказ, чтобы был устроен пир. А потом он принялся наделять слуг добычей, захваченной у бургундцев.

Но нашлись среди старших учеников и такие, кто питал злобу к Сигурду. Они перешептывались между собой, что хотя он и сын короля, но, конечно, король не очень-то любит его, иначе бы не отправил его подальше от двора, чтобы он работал как простолюдин с молотом и наковальней. Поэтому в нем наверняка скрыто что-то дурное, что известно королю, и другие еще узнают об этом к своему стыду. И пока они так перешептывались, Мимир отправился в одно из своих путешествий, взяв мечи, наконечники для копий и кое-что из заклада бургундцев, чтобы поторговать с людьми с юга, которые приплыли на корабле.

Едва он уехал, как Велиант, который был самым старшим среди учеников, подошел к Сигурду и сказал ему:

— У нас есть древесный уголь, но его не хватит на весь долгий сезон. Настало время, когда мы должны отправиться в лес к угольщикам, чтобы возобновить наши запасы. Мимир позволил нам бросить жребий, чтобы решить, кто совершит это путешествие. Нужно отправляться, пока мы еще можем это сделать.

И вот они все побросали камешки в чашу; один из камней был помечен знаком Одина. Чашу доверили держать Вульфу поваренку. Только Сиг видел, как Велиант говорил отдельно с Вульфом, после чего тот казался взволнованным. Сиг внимательно следил за тем, как каждый тянул из чаши свой жребий, и ему показалось, что когда настала пора Сигурду закрыть глаза и протянуть руку за камнем, Вульф чуть повернулся и слегка наклонил чашу. Однако мальчик не был в этом уверен.

Во всяком случае именно Сигурд, вытащил помеченный камень. И хотя остальные рассмеялись и стали говорить об удаче, Сиг был уверен, что некоторые из них кивали друг дружке и как-то странно улыбались. И это еще больше убедило Сигурда, что они с умыслом устроили ему такое замечательное путешествие.

Сиг, испытывая тревогу, подкрался поближе к старшим, подслушал разговоры, многое узнал и испугался за Сигурда. Но под конец его нога неловко подвернулась, и под ним треснула ветка. После чего его крепко схватили за плечи.

— Ах ты мерзавец! — Велиант злобно ухмыльнулся прямо ему в лицо. — Ну, как, братишка, разве не так должно быть — верный пес всегда кончает свой путь на могиле хозяина? И поскольку сын короля отправится в путь без коня или настоящей гончей, ты составишь ему компанию и за того, и за другого! Дайте-ка ему по голове!

Это были последние слова, которые услышал Сиг: голова его разорвалась от адской боли, а потом — одна лишь темнота, темнота, которую не нарушали даже сновидения. Затем снова пришла боль, и Сиг попытался позвать на помощь, шевельнуться, но лишь обнаружил, что не в состоянии этого сделать.

А потом ему на лицо плеснули водой, и только тогда он смог рассмотреть окружающее. И еще не утихла боль от движения, как он знал, что лежит на постели из мешков из-под древесного угля, а под щекой — крупный песок. Он увидел костер, и рядом — Сигурда. Мальчик попытался позвать, однако из горла вырвался лишь слабый шепот. Тем не менее Сигурд быстро повернулся и подошел к нему. С собой он принес рог для питья, а в нем жидкость, настоянную из трав, которую глоток за глотком влил ослабевшему Сигу в рот.

Вот так Сиг узнал, что они уже далеко в лесу и что Сигурд только через половину дня пути обнаружил Сига с кровоточащей головой в одном из мешков, которые были нагружены на спину осла с поклажей. Сиг поспешил предупредить сына короля о грозящей опасности: он не сомневается, что Велиант думает, будто они направились навстречу своей смерти.

— Будь уверен: мы вернемся, — ответил Сигурд. — Вот тогда мы и разберемся с Велиантом и с тем, что сделали с тобой. Какая бы опасность ни ждала нас впереди, подобное путешествие уже не раз совершали во благо кузницы Мимира?

— Но всегда до этого, мастер, — заметил Сиг, — отряд возглавлял сам Мимир, а не кто-то из его людей. А об этом лесе рассказывают ужасные истории, как и о том, кто живет здесь.

Сигурд улыбнулся, сунул руку в кучу мешков и вытащил оттуда сверток, завернутый в засалившуюся шкуру. Ножом для разделывания мяса он надрезал завязки, и перед глазами пораженного Сига предстал Балмунг.

— Я не отправляюсь в незнакомое место, не имея оружия в руках, мой товарищ по кузнице. А с Балмунгом, мне кажется, нам почти и нечего бояться.

Сиг, зачарованно глядя на меч, почувствовал, как к нему возвращается мужество: словно факел осветил им путь в темноте. Мальчику уже хотелось стать лицом к лицу с тем, что ждет их впереди, он убеждал себя, что едва ли теперь может быть что-то хуже тех ужасных дней, что он уже пережил.

Хотя дорога, на которую они ступили, была узкой и темной, путников ни на миг не покидало ощущение, что за ними из теней следят странные и ужасные существа, что они крадутся по их следам; тем не менее они так и не увидели ничего по-настоящему опасного. Через некоторое время они достигли середины леса, где и нашли угольщиков.

На опушке поляны стояли хижины лесных жителей. И сами эти люди с потемневшей от пепла кожей сразу же выскочили из молодой поросли деревьев прямо перед ними с оружием наготове, чтобы покончить с путешественниками, словно те были созданиями ночи. И хотя Сигурд, не таясь нес Балмунг, он не вытащил клинок, а лишь выкрикнул:

— Мир между нами, лесные жители. Я из владений Мимира, и пришел к вам купить уголь согласно договору заключенному между вашим и моим повелителями.

Но возглавлявший этих людей человек ухмыльнулся, словно огромный волк, обнажил зубы, казавшиеся почти звериными клыками, и ответил:

— Ты лжешь, незнакомец. Когда Мимир приходит к нам за углем, то приходит лично. Это наша земля, и никто не приходит сюда без нашего приглашения. Иначе он отправляется под дерево Отца Всего Сущего, чтобы никогда больше не увидеть его зеленых ветвей мертвыми глазами.

Люди чуть колыхнулись, как стая волков, окружающая свою жертву. Но прежде чем было брошено первое копье и нанесен первый удар мечом, раздался еще один голос:

— Не торопитесь проливать кровь, мои темнокожие. Этот человек храбр, как я вижу.

Голос исходил из огромного зала, находящегося в самом центре скопления хижин. И угольщики расступились, освобождая путь Сигурду. А Сиг замер на месте в нерешительности, поглядывая на лес. Он спрашивал себя, может, им попытаться обратиться в бегство. Однако Сигурд шагнул вперед, а Сиг решил исполнять обязанности оруженосца, сопровождающего своего повелителя до самой смерти, если таковая судьба будет им уготована. Пытаясь держаться так же прямо и с тем же достоинством, как Сигурд, мальчик последовал за своим господином.

Они вошли к повелителю леса и обнаружили на удивление изысканное помещение. В конце зала возвышался причудливо вырезанный из дерева трон, а стены украшали вышивки, сделанные южанами. Этот зал был прекраснее, чем зал самого Мимира, поэтому Сиг пялился по сторонам округлившимися глазами, дивясь такому великолепию. Ему подумалось, что, наверное, здесь не хуже, чем у самого короля, отца Сигурда. Но Сигурд не бросал взглядов ни вправо, ни влево — наоборот, он шел прямо, чтобы предстать перед высоким троном, где ждал его повелитель леса. Это был невысокого роста человек, трон казался просто огромным по сравнению с ним. Его камзол скрывала спускавшаяся до самого живота густая борода, с которой смешивались тугие завитки длинных волос с головы. И борода, и завитки были седыми, однако глаза, внимательно наблюдавшие за путешественниками из-под густых бровей, отнюдь не походили на глаза старика.

— Кто вы, столь храбро явившиеся в землю Регина? — спросил властелин.

Сигурд ответил вежливо, но сделал это с гордостью сына короля:

— Меня зовут Сигурд, я сын Сигмунда из рода Волсунгов. И я пришел сюда, служа Мимиру, мастеру-кузнецу, за древесным углем, который добываете вы.