Несомненно, он настроен на связь между кораблем и постом. Но он же может дать ей ключ к свободе. Где-то на Колдуне есть правительственная база. И устройство связи может поймать станцию базы, если у Чарис хватит времени и терпения для широкого поиска. Терпения у нее хватит. Время – другое дело. Где торговцы? По какой-то причине все ушли на корабль? Но почему?

Если раньше Чарис ползла, то теперь летела. Она обежала весь пост. Жилые помещения – все пусты; кухня с запахами недавно разогретых рационов и кваффы; кухня плотно закрыта. Большое внешнее помещение, осколки стекла сметены в груду и так и оставлены; с торопливо скатанного тюка свисает обрывок ткани. Назад в помещение связи. Она одна на посту. Почему и насколько, она не может сказать, но в данный момент она одна.

Теперь все зависит от времени, удачи и расстояния. Она может обыскать значительную часть поверхности планеты. Но на Колдуне ночь, и, возможно, на дежурстве у связи правительственной базы никого нет. Тем не менее она может отправить сообщение, оно будет записано, привлечет сюда власти, и тогда она сможет рассказать свою историю в подробностях.

Жаль, что нельзя усилить освещение, но она не нашла переключатель. Поэтому Чарис пришлось близко наклоняться к шкале, чтобы набрать нужную комбинацию.

В первые несколько мгновений незнакомый и необычный набор кнопок поставил ее в тупик. Потом она поняла. Как корабль Джагана явно был не новым и первоклассным, так и это устройство связи старое, она таких никогда не видела. И первоначальное возбуждение сменилось легким беспокойством. Какова может быть дальность действия такой несовершенной установки? Если правительственная база далеко, у нее нет надежды на устойчивую связь.

Чарис медленно набрала нужную комбинацию, пытаясь не допустить ошибки. Но в ответ услышала только треск атмосферного электричества, какой бывает на любой незаселенной планете. На Деметре, работая с коммуникатором, Чарис слышала такой же треск.

Только светящаяся точка, перемещающаяся по экрану, говорила, что поиск продолжается. Теперь ничего не остается, только ждать: либо установления связи, либо возращения торговцев.

Запустив программу поиска, Чарис вернулась к другим своим проблемам. Почему ее оставили одну на станции ночью? Из глубокой долины, в которой стоит пост, ей не видны плато и посадочная площадка с космическим кораблем. Джаган увел Шиху на корабль, но здесь оставалось по меньшей мере двое. Может, решили, что она надежно заперта в своей каюте, и занялись какими-то другими делами? Все, что она знает о деятельности поста, ей рассказал капитан; а рассказывал он мало и только то, что касалось ее обязанностей.

Негромкий писк коммуникатора действовал успокаивающе, пожалуй даже слишком. Чарис вздрогнула, отгоняя сон. Поисковый луч прошел уже треть окружности, но ничего не обнаружил. Но ведь не менее четверти окружности занимает море, а откуда можно ждать ответа, Чарис не знает.

Ответ пришел, когда Чарис почти поверила, что надежды нет. Ответ слабый, он идет с далекого расстояния. Она нацелила прямой луч и увеличила мощность. Где-то на северо-востоке работает другой межпланетный коммуникатор.

Пальцы Чарис замелькали, точнее нацеливая луч, увеличивая его мощность. Экран перед ней затуманился, снова начал проясняться. Она поймала отзыв! Чарис действовала быстро, она сама не поверила бы, что возможна такая быстрота. Какой-то инстинкт заставил ее отклониться от экрана, так чтобы ее не было видно тому, кто ей ответил.

Фигура, появившаяся на экране, явно не принадлежала человеку на правительственной службе, хотя это человек, у фигуры гуманоидные очертания. На человеке такой же тусклый комбинезон, как на торговцах; на поясе у него не разрешаемый законом станнер, а незаконный мощный бластер. Чарис разорвала связь в тот момент, как на лице этого человека появилось выражение откровенного изумления.

Тяжело дыша, девушка вернулась на свое место перед экраном. Другой пост – где-то к северу. Но бластер? Такое оружие строго запрещено для всех, кроме Патруля и Сил Обороны. Она колебалась. Может, снова включить связь? Попытаться поискать на юге? Она не узнала в фигуре на экране члена команды корабля, но все же он может быть человеком Джагана. В таком случае действия капитана на планете гораздо менее законны, чем она предполагала.

Став в стороне от экрана, Чарис снова включила поиск. Чуть погодя она поймала ответ с юга. Однако на экране на этот раз показался не вооруженный космонавт, но очень знакомый рисунок – знак разведчика с посольской печатью. Следовательно, на планете есть небольшая разведочная станция, осуществляющая контакт с чужаками. На дежурстве не было никакого оператора; об этом свидетельствует характер сигнала. Но ее передача будет записана. Она может послать сообщение и надеяться, что через несколько часов оно будет прочитано. Чарис начала набирать кодированные символы слов.

Глава пятая

Еле слышный звук, легкое прикосновение к телу.

Чарис оглянулась со спокойствием, которое само по себе свидетельствует о необычности ситуации. Она сидела перед коммуникатором, набирала свой призыв о помощи. А потом – сразу оказалась во сне.

Но после одного-двух мгновений поняла, что это не прежний сон. На ней комбинезон, тот, что она надела, прежде чем начала блуждания по опустевшему посту. Босые ноги болят. Чарис взглянула на них. Они избиты и исцарапаны, из царапин идет кровь. И теперь она испытывает не спокойствие и удовлетворенность, как в предыдущем сне. Сейчас она устала и смущена.

Как и раньше, в утреннем свете волнуется море. Вокруг нее утесы, а сама она на мягком мелком песке. Она на берегу – в этом нет сомнений. Но это не может быть сном.

Чарис повернулась. Она ожидала увидеть пост на краю узкой полоски воды, но сзади оказались только утесы. Девушка видела цепочку углублений в песке, ведущую к тому месту, где она стоит. Это ее след. Он теряется вдали. Но она не знает, где находится и как попала сюда.

Она испытала страх, сердце забилось сильнее, дыхание стало быстрым и поверхностным. Она не может вспомнить. Никакие усилия не пробуждают память.

Но, возможно, она сумеет вернуться по своему следу? Однако, повернувшись, чтобы попытаться, Чарис поняла, что не может это сделать. Какой-то барьер, ощущение такое же острое, как физическая боль, мешает ей уйти. Она буквально не может сделать ни шагу назад. Дрожа, Чарис осмотрелась и снова попыталась двинуться. И усталость от усилий, которые пришлось при этом приложить, чуть не заставила ее упасть лицом вниз. Однако если вернуться она не может, идти вперед ей ничего не мешает.

Она попыталась оценить направление своего движения. Находится ли она к северу или к югу от поста? Ей кажется, что к югу. Правительственная база тоже к югу от поста. Если продолжать идти, может, она доберется до нее?

Чарис не задумывалась о том, насколько мала такая возможность. Без припасов, даже без обуви, долго ли она продержится? Ее тревожили какие-то странные мысли. Может быть, она навлекла это на себя, потому что пыталась связаться с базой при помощи коммуникатора? Она закрыла глаза руками и стояла, пытаясь понять, проследить причины, которые привели ее сюда. Может, сознание отказало ей? И взяла верх потребность освободиться, добраться до правительственной базы? В каком-то смысле это объяснение, но оно ведет к новым неприятностям.

Чарис, хромая, направилась к морю и села на скалу, чтобы осмотреть ноги. Они были в ссадинах и царапинах. Она опустила их в воду и прикусила губу от резкой жгучей боли: соленая вода коснулась ран.

Вполне возможно, эта планета лишена жизни, подумала Чарис. Янтарно-золотое небо покрыто легкими облаками, но в нем не видно птиц или других летающих существ. На песке и скалах ни клочка растительности, и, кроме отпечатков ее ног, на песке никаких других следов.

Чарис расстегнула комбинезон и сняла рубашку. Разорвать ее было нелегко, но наконец удалось, и она обмотала ноги полосками ткани. Послужат хоть какой-то защитой: ведь она не может навсегда остаться здесь.

К югу примерно в ста футах утес выступал в море, и не видно было никакого пути обхода. Придется подниматься. Но Чарис еще какое-то время оставалась на месте, пытаясь разглядеть опоры для рук и ног. Все равно нужно будет карабкаться.

Она голодна, как в горах Деметры, а сейчас у нее нет даже черствого хлеба. Хочется есть и пить – и вода издевательски плещется у ног. Идти в пустыню – безумие, но назад ее не пускает невидимая преграда. Даже простой поворот головы, чтобы взглянуть на углубления в песке, требует больших усилий.

Она решительно поднялась на перевязанные ноги и направилась к утесу. Оставаться здесь и постепенно слабеть бессмысленно. Может, есть за утесом какая-то надежда, а не только голый песок и камни.

Подъем потребовал огромных усилий, ладони она исцарапала почти так же, как ноги, обломала ногти. Подтянулась на неровную поверхность и легла, прижав руки к груди, слегка всхлипывая. Потом подняла голову и огляделась.

Она находилась на краю еще одной узкой долины, такой же, как та, в которой расположен торговый пост. Но здесь нет никаких зданий, ничего, кроме деревьев и кустарников. Недалеко от нее в море впадает небольшая река. Чарис облизала пересохшие губы и направилась туда. Через короткое время она сидела на голубой почве, руки ломило от холодной воды. Она пила из пригоршней, не думая о том, будет ли здесь, на Колдуне, действовать иммунизационная сыворотка, инъекцию которой она получила на Деметре.

Если морской берег был лишен жизни, то о долине этого не скажешь. Утолив жажду, Чарис села и увидела существо с прозрачными крыльями, летящее наискосок над водой. Коснувшись воды, оно поднялось, унося в когтях бьющуюся добычу. И исчезло в кустах у стены утеса вместе со своей жертвой.

И тут сверху послышался звук, как будто кто-то ударил костью о кость. Другое летающее существо, гораздо крупнее и материальнее, вылетело из углубления в скале и заметалось над девушкой. У существа были голые кожистые крылья, тело лишено перьев или шерсти, кожа сморщенная, в складках. Голова непропорционально велика и разделена пополам; огромная пасть издает щелкающие звуки.

К первому летающему существу присоединилось второе, их крики оглушали. Щелкуны опускались все ниже и ниже, и любопытство сменилось у Чарис тревогой. Один такой летун не страшен, но стая существ, явно нацелившихся на нее, представляет серьезную угрозу. Девушка огляделась в поисках убежища и устремилась под защиту ветвей ближайшей рощи.

Очевидно, этот ее маневр не укрылся от щелкающих летунов, потому что, хоть она больше их не видела, их крики продолжали ее преследовать. Что-то проскочило мимо нее и с писком скрылось в тени.

Чарис остановилась в нерешительности. Что еще может таиться в этом лесу? Сильно пахло растительностью. Иногда запах приятный, иногда непривычный для ее обоняния. Она наступила на какой-то мягкий предмет, и он лопнул, прежде чем Чарис успела убрать ногу. Нагнувшись, она увидела какой-то раздавленный фрукт. Много таких висело на ветвях дерева, под которым она стояла, и лежало на земле. Очевидно, ими питался сбежавший пискун.

Чарис подобрала плод и поднесла к носу, вдохнула незнакомый запах, не в силах решить, приятный он или отталкивающий. Это пища, но можно ли ее есть, другой вопрос. Держа в руках фрукт, Чарис двинулась в сторону моря.

Щелканье над головой не стихало, оно перемещалось вместе с ней, но море влекло к себе девушку, словно обещая безопасность. Наконец она миновала последний ряд кустов, которые цеплялись за серый песок.

На горизонте появилась темная полоска. Чарис решила, что это не просто облако. Остров. Она так внимательно его разглядывала, что вначале не обратила внимания на летающие существа.

Они больше не вились над ней, но изменили курс, улетели в море и там вились над водой, плетя сложные рисунки. А в волнах что-то шевелилось, что-то двигалось под поверхностью. Приближалось к берегу, направляясь прямо к ней.

Чарис бессознательно сжала плод, так что он раздавился меж пальцами. Судя по волнению воды, пловец – кто бы это ни был – крупный.

Но она не ожидала того кошмара, что поднялся из воды и повернулся к узкой полосе песчаного берега. Бронированное тело, на котором висят зеленые водоросли, уцепившиеся за острые выступы пластин-чешуек; голова с рогами над каждым глазом; пасть, полная острых зубов…

Существо выбиралось из воды. Лапы его были вооружены когтями, соединенными перепонкой. Оно взмахнуло хвостом, раздвоенным и кончающимся двумя остриями; хвост буравил воду. Щелкуны подняли громкий шум, поднялись выше, но не оставили поля боя морскому чудовищу. Однако это существо не обратило на них внимания.

Вначале Чарис испугалась, что оно увидит ее; однако существо не приближалось, и девушка отчасти успокоилась. Еще несколько шагов, и чудовище выбралось из воды и с отчетливым звуком, похожим на хрюканье, легло на песок.

Голова его поворачивалась вправо и влево, потом застыла, легла на вытянутые передние лапы. Полное впечатление, будто существо решило подремать на солнышке. Чарис колебалась. Щелкуны перестали обращать на нее внимание, сосредоточившись на чудовище. Ей пора незаметно уходить.

Девушке хотелось убежать, скрыться в кустах, уйти из долины, которая так похожа на западню. Но разум подсказывал, что нужно действовать не торопясь. По-прежнему не отрывая взгляда от существа на берегу, Чарис начала отступать. В течение нескольких секунд она надеялась, что это ей удалось. Потом…

Крик над головой прозвучал оглушительно. Ее заметил щелкун. И остальные с криками устремились к нему. И тут Чарис услышала другой звук, свист, такой высокий, что от него заболели уши. Ей не нужно было слышать топота и треска раздавленных ветвей, чтобы понять, что существо с раздвоенным хвостом преследует ее.

Единственная надежда – добраться до узкого конца долины. Может, там удастся подняться на утес. Ветки кустов цеплялись за одежду и рвали ее, царапали кожу. Она пробежала мимо ручья и оказалась на поляне, покрытой густой голубой травой. Трава путалась в ногах, острые края листьев разрезали кожу.

Над головой продолжали кричать щелкуны, они носились вверху, ныряли, ни разу не коснувшись ее, но пролетали так близко, что она приседала. Она поняла, что они пытаются помешать ей скрыться. И углубилась в кусты, закрывая лицо руками от ветвей, тяжестью тела прокладывая дорогу.

И вот она у цели – у скальной стены, ограничивающей долину. Но позволят ли ей щелкуны подняться? Чарис прижалась к камню и из-под руки посмотрела вверх, на стаю кожистых существ. Потом посмотрела туда, где качающиеся ветви обозначают движения морского чудовища.

Все они нацелены на нее! Чарис закричала и принялась отбиваться руками.

Крики…

Она, защищаясь, дико замолотила руками, прежде чем поняла, что происходит. Щелкуны в своем полете пересекли линию движения чудовища. И столкнулись с неприятностями. Как молния, ударил раздвоенный хвост, тела щелкунов разлетелись по сторонам, ударялись о каменную стену.

Дважды еще ударял хвост, разбив первую волну нападающих, потом вторую. Щелкуны слишком увлеклись целью, чтобы вовремя свернуть. Всего пять из них успели подняться с криками вверх и больше не возвращались.

Чарис повернулась и, нащупывая опоры для рук и ног, начала подниматься. Раздвоенный хвост теперь отделял ее от щелкунов. Пока она поднимается, нападения с их стороны может не опасаться. Она сосредоточила все внимание на подъеме, пытаясь добраться до карниза, откуда можно дотянуться до ветвей, свисающих сверху.

Она поднялась в гущу ветвей, перевалила через край карниза, легла и быстро оглянулась. Над головой продолжали виться щелкуны, они яростно метались, а внизу… Чарис заглянула вниз.

Чудовище у подножия стены, своими перепончатыми лапами оно цепляется за скалу. Дважды оно умудрялось повиснуть и немного подтянуться, но оба раза падало назад. Либо опора оказалась ненадежной и не выдерживала веса чудовища, либо оно слишком неуклюже, чтобы подняться. Двигалось оно действительно неуклюже, большой вес мешает подъему.

Но оно настойчиво продолжало отыскивать опору в камне. Ясна его целеустремленность. Чарис осторожно стала продвигаться в зарослях, опасаясь, что запутается в ветвях, споткнется и упадет. Наклонившись, сорвала ветку, чтобы отогнать щелкуна. Тот набрался решимости и нырнул к самой ее голове. Ветка не коснулась его, но он торопливо отлетел.

Пока она передвигается по карнизу, то может пользоваться этой защитой. Но когда девушка повернулась, чтобы подниматься дальше, руки оказались заняты. И она приближалась к узкому месту, где с трудом можно поставить ногу.

Чудовище упорно продолжало свои попытки подняться. Если она поскользнется, то окажется в пределах его досягаемости. А подниматься тяжело: щелкуны вьются над головой, едва не касаются плеч. Она отгоняла их веткой, но они становились все смелее, подлетали все ближе, и рука девушки устала от взмахов импровизированного хлыста.

Чарис прислонилась к стене утеса. Похоже, рептилия снизу до нее не дотянется. Но щелкуны продолжали действовать без помех, а она устала, так устала, что опасалась: даже если они отстанут, у нее не хватит сил, чтобы завершить подъем.

Она потерла руками глаза и попыталась подумать, хотя тупела от продолжающихся криков щелкунов, как будто этот шум одурманил ее мозг, завернул его в какой-то кокон. И только прекращение шума вернуло ее к действительности.

Отвратительные существа перестали виться над головой. Как одно, они развернулись и устремились к отверстиям в скалах, из которых вылетели. Удивленная, девушка смотрела им вслед. Но звук шел снизу. Опираясь на руку, Чарис заглянула вниз.

Чудовище с раздвоенным хвостом повернуло и громоздко двигалось назад по раздавленной растительности. Не оборачиваясь на карниз, на котором стояла девушка, оно уходило к морю. Как будто кто-то приказал щелкунам и чудовищу отвязаться от нее.

Но почему она так интерпретирует их действия? Чарис с отсутствующим видом пыталась стереть с пальцев липкую мякоть плода. Тишина, все неподвижно. Вся долина, кроме волнения листвы, обозначающего проход чудовища, словно лишена жизни. Как будто кто-то произнес заклинание.

Чарис упрямо продолжила подъем, каждое мгновение ожидая возвращения щелкунов. Но тишина не прерывалась. И наконец девушка оказалась на вершине и огляделась в поисках укрытия.

Плато, очень похожее на то, которое использовал для посадки Джаган. Но на этом нет следов ракет. Оно тянется к югу, открытое солнцу и взгляду, без всяких надежд на убежище. Чарис сомневалась, чтобы могла снова спуститься к морю. Поэтому она повернула на юг, хромая и все время прислушиваясь, не раздастся ли щелканье над головой.

Яркое пятно на фоне тускло-красных скал. Странно. Она не видела его раньше, когда осматривала плато. Оно такое яркое и обещает пищу…

Пища… Девушка прикрыла рукой глаза и снова опустила руку. Словно пыталась убедить себя, что это не галлюцинация, существует независимо от гложущего ее голода.

Но если бы пища была галлюцинацией, разве она не должна быть знакомой? Еда с Деметры или с других планет, где она жила? Но это не чрезвычайный рацион и не выставка знакомых ей хлеба, мяса, фруктов. На зеленой полоске ткани несколько темно-зеленых шаров, блестящий белый сосуд, полный густой желтой жидкостью, груда плоских, слегка голубоватых лепешек. Скатерть с накрытым обедом! Это должна быть галлюцинация! Всего этого здесь раньше не было, иначе она увидела бы.

Чарис подошла и посмотрела на предметы на скатерти. Протянула грязную исцарапанную руку и коснулась края чашки. Жидкость в ней теплая. Запах незнакомый, не приятный и не неприятный. Странный. Села, борясь с голодом, со стремлением наброситься на пищу, и задумалась об ее странном появлении ниоткуда. Сон? Но она может коснуться этой пищи.

Она взяла голубую лепешку, обнаружив, что по консистенции она напоминает оладью. Сложив ее в виде ложки, Чарис набрала густой желтой жидкости и поднесла ко рту. Это суп? Сон это или нет, но можно прожевать и проглотить. После первого пробного глотка она стала с жадностью есть, больше не думая о том, сон это или реальность.

Глава шестая

Чарис обнаружила, что вкус пищи определить так же трудно, как и запах. Сладкий, кислый, горький. Но в целом еда приятная. И только опустошив чашку с помощью импровизированной ложки из лепешки, она снова задумалась о происхождении пищи.

Галлюцинация? Конечно, нет! Чашка вполне реальна на ощупь, как реальна пища, она теплая и приятно заполнила желудок. Чарис принялась поворачивать в руках чашку, разглядывая ее. Цвет чистый, почти прозрачный – белый; форма удобная, но никаких украшений нет. Чашка радует взгляд и предполагает наличие высокоразвитой цивилизации, решила Чарис.

Ей не нужно было даже притрагиваться к ткани, чтобы понять, что она такая же, как та, что показывал ей Джаган. Итак, все это связано с туземцами Колдуна. Но зачем оставлено здесь, на голой скале, в ожидании ее появления?

Стоя на коленях, по-прежнему держа чашку в руках, Чарис осмотрела плато. Судя по положению солнца, полдень давно миновал, но здесь нет ни тени, ни укрытия. Она совершенно одна в пустоте и понятия не имеет, как мог появиться этот щедрый дар. И главное – почему?

Почему? Это удивляет ее даже больше, чем как. Можно считать, что это оставлено для нее. Но это означает, что «они» знали о ее появлении и так рассчитали, что желтый суп даже не остыл, когда она впервые его попробовала. Однако никаких следов пребывания «их» не видно.

Чарис облизала губы.

– Пожалуйста… – голос ее прозвучал тонко и хрипло. Прислушавшись к нему, она вынуждена была признать, что и испуганно. – Пожалуйста, где вы? – Она говорила просительно, призывно. Ответа не было.

– Где вы? – Она заставила себя произнести это громче, умоляюще.

Тишина вынудила ее поморщиться. Как будто кто-то незримый разглядывает ее. Она ощутила себя экземпляром для изучения. И захотела уйти отсюда – немедленно.

Она осторожно поставила пустую чашку на камень. Осталось несколько плодов и две лепешки. Чарис завернула их в ткань. Встала и по причине, которую сама не могла бы объяснить, повернулась в сторону моря.

– Спасибо. – Снова решилась она повысить голос. – Спасибо. – Может, еда и не предназначалась для нее, но она в это не верила.

Держа в руке сверток с едой, Чарис пошла по плато. В южном конце она оглянулась назад. Ей была хорошо видна белая чашка. Она оставалась на месте, там, где она ее положила, на голом камне. Однако девушка почти была уверена, что она исчезнет, и именно поэтому смотрела только вперед и больше не оглядывалась.

К югу местность напоминала огромную лестницу, созданную гигантами. Этот пролет опускался широкими уступами. Некоторые уступы покрывали пурпурные и зеленые растения, хилые кусты и жесткая трава с острыми краями. Чарис осторожно передвигалась с одного уступа на другой, ожидая появления щелкунов или других враждебных форм жизни.

Она старалась щадить ноги, и путь занял много времени, хотя другого способа измерить время, кроме движения солнца, у нее не было. Надо найти убежище на ночь. Ощущение благополучия, пришедшее с сытостью, постепенно рассеивалось: Чарис думала о том, что принесет ей ночь Колдуна, если она не успеет найти надежное укрытие.

Наконец она решила остаться на выступе, которого достигла. Низкорослая растительность не скроет крупных животных, и неожиданного нападения она может не опасаться. Хотя Чарис не знала, сумеет ли защититься без оружия. Она осторожно развернула остатки пищи и разложила на листьях, сорванных с растения. Потом начинала скручивать ткань чужаков в веревку.

При помощи ветки она выкопала камень размером с кулак и торопливо привязала его к концу импровизированной веревки. Конечно, против настоящего оружия это смехотворная защита, но против местных животных может пригодиться. С веревкой под рукой Чарис почувствовала себя уверенней.

Солнечный свет уже уходил с низменных мест, таких, как то, в котором она находилась. С наступлением темноты некоторые кусты начали неярко светиться. По мере того как углублялись сумерки, усиливалось и их свечение; дневная жара спадала, и ветерок нес с моря приятные запахи.

Чарис сидела спиной к скале и смотрела на открытую местность, откуда пришла. Оружие лежало у нее под правой рукой, но она понимала, что рано или поздно должна будет уснуть, что не сможет вечно бороться с усталостью, которая навалилась не только на веки, но и на все тело. А когда она уснет… Когда спишь на Колдуне, происходит самое неожиданное! Может, проснувшись, окажется в новом, еще более диком месте? Чтобы обезопасить себя дополнительно, она сложила еду за пазуху комбинезона, а веревку обвязала вокруг руки. Уходя в следующий раз, она прихватит с собой свои скромные запасы.

Хоть она и устала, Чарис пыталась бороться со сном. Нет смысла гадать, какая сила переместила ее сюда. Нужно сосредоточиться на простейших жизненных делах. Что-то помешало щелкунам и морскому чудовищу нападать на нее. Можно ли это приписать некоему присутствию, которое также снабдило ее едой? Если так, то чего «они» добиваются?

Изучают поведение чужака в различных условиях? Может, ее используют как подопытное животное? Это единственный логичный ответ на то, что с нею происходило. Но по крайней мере «они» не допустили, чтобы ей был причинен реальный вред. Она прижала рукой остатки пищи в комбинезоне. Всякие активные действия с «их» стороны были ей на пользу.

Ей так хочется спать… К чему бороться со свинцовыми веками? Но … где она проснется на этот раз?

Проснулась она на выступе, замерзшая и онемевшая, в темноте, которая не была полной из-за светящейся растительности. Чарис мигнула. Может, ей снова это снится? Есть какая-то причина, почему она должна находиться здесь. Надо уходить с этого выступа.

Она неловко встала, обмотала ткань вокруг пояса. Сейчас еще ночь или уже раннее утро? Время не важно, важна необходимость двигаться. Вниз, туда. Девушка не пыталась бороться с этим принуждением, она пошла.

Светящиеся растения служили ей ориентирами. Она видела, что их свет или запах привлекает множество мелких летающих существ, которые, как искры, мелькали в этом причудливом сиянии. Мрачный Колдун по ночам приобретал некую призрачность и нереальность.

Тьма, в которой нет свечения, вот ее цель. Как и на берегу, когда она не могла и шагу сделать на север, так и теперь не смогла она бороться с силой, которая тянула ее к темному пятну. Настойчивое постоянное ощущение необходимости двигаться, которое она почувствовала проснувшись, все усиливалось.

Повинуясь чужой воле, она миновала светлую полосу растительности и углубилась во тьму – пещеру или расселину в скале. Под ногами груды листвы, вокруг ощущение сомкнувшихся стен. Вытянутыми руками Чарис с обеих сторон задевала за камень. Но над собой она по-прежнему видела на бархатном небе мерцающие звезды. Это не настоящая пещера, а узкий проход в скалах. Но опять – почему? Почему?

По небу двигался огонек, двигался целеустремленно, в определенном направлении. Огонь какого-то летательного аппарата? Ее ищут торговцы? Или тот, кого она видела на экране коммуникатора? Но ей кажется, что огонь приближается с юга. Правительственный служащий, которого привлекло ее сообщение? Увидеть ее в темноте в этой расселине невозможно. Она переместилась сюда, чтобы скрыться – от опасности или от помощи?

И ее удерживают здесь. Никакие усилия не помогли ей ни сделать шаг вперед, ни отступить. Она словно застряла в каком-то липком веществе, ноги ее вместо средств передвижения превратились в корни. Днем раньше она впала бы в панику, но теперь она изменилась. Усилившееся любопытство заставляло ее временно мириться с таким положением. Она всегда была любопытна. В самых ранних путешествиях, которые совершал с ней Андер Нордхолм, как часть программы ее образования, самым частым ее словом было «почему». «Почему эти цветы здесь, а не там?» «Почему одни животные устраивают себе дома под землей, а другие на деревьях?» Почему? Почему? Почему?

Он был очень мудр, ее отец. Он всегда использовал ее любопытство, чтобы подтолкнуть дочь к собственным открытиям, к новому торжеству и удивлению. В сущности, он сделал мир учения таким совершенным и поглощающим, что она не любила общаться с людьми, которые не считали главной целью свой жизни такой поиск знаний. На Деметре она чувствовала себя как в ловушке, ее вечные «почему» наталкивались на невидимую стену предрассудков. Так было всегда и так будет. Когда она пыталась подвести детей, которых учила, к чему-то новому, разбудить в них жажду к новым знаниям, она всегда наталкивалась на стену нежелания и страха. Вначале она не верила тому, что видела, потом сердилась и наконец упорно решала продолжить битву.

Пока отец был жив, он успокаивал ее, направлял ее энергию на другие цели, где она была свободна действовать и изучать. Он подталкивал ее к исследованиям вместе с рейнджером, она записывала результаты открытий, сделанных правительственной группой, и считалась среди ученых равной. А с поселенцами было заключено неспокойное перемирие, которое после смерти ее отца перешло в открытую войну. Когда Толскегг взял верх и передвинул часы познания назад на тысячу лет, ее отвращение к ограниченности умов поселенцев переросло в открытую ненависть.

А сейчас Чарис, освободившись от Деметры, увидела перед собой множество новых «почему»; она многого не понимает, но может сосредоточить свой ум, может думать, использовать эти вопросы как завесу между собой и прошлым.

– Я узнаю! – Чарис не сознавала, что произнесла это вслух. Поняла это, только услышав гулкое эхо своих слов. И все же это не хвастовство, скорее обещание. Такие обещания она давала себе и раньше и всегда выполняла.

Над головой мерцала единственная звезда. Чарис прислушалась, и ей показалось, что она услышала гул двигателя вертолета, очень слабый и далекий.

– Вот как. – Снова она заговорила вслух, как будто тот, к кому она обращается, стоит рядом, на расстоянии вытянутой руки. – Вы не хотите, чтобы меня увидели. Почему? Для меня это опасность или возможность спастись? Что вам от меня нужно? – У нее не было причины ожидать ответа.

Неожиданно принуждение исчезло. Чарис снова могла свободно двигаться. Она попятилась и села у выхода из расселины, глядя на долину с ее причудливым освещением. В листве шумел ветерок, растения на нем словно приплясывали. Слышался стрекот, голоса ночных животных, успокаивающие в своей монотонности. Если в растительности двигались и более крупные животные, они делали это бесшумно. Как только принуждение покинуло ее, Чарис опять ощутила сонливость, она больше не могла бороться со сном, который наползал на нее, как волны на берегу моря.