Глава 14

Следующие несколько дней оказались настолько похожими один на другой, что впоследствии просто слились в памяти воедино.

Каждое утро супруги покидали свою крохотную комнатушку и шли на работу через нурайлский район портового города. В первую ночь поселение накрыл облачный фронт и зарядил долгий моросящий дождь, который, судя по всему, прекращаться не собирался.

Сначала Россу это показалось подарком судьбы. Дождь немного охлаждал влажный воздух, но самое главное — он уносил всепобеждающие запахи, исходящие из джунглей, примыкавших к жилым нурайлским кварталам. Мердоку сразу стало легче дышать, спал отёк в носоглотке, а запах мокрого асфальта был ему приятнее мешанины сладких ароматов.

В транспортном центре они с Эвелин трудились много и старательно, почти непрерывно, вместе с другими существами, принадлежащими к самым разным расам. Виригу редко к кому-либо из рабочих обращался, но наблюдал за работой постоянно. Некоторые делали очень мало, но никто им ничего не говорил. Агенты занимались своим делом и к концу второго рабочего дня заметили, что хороших, старательных сотрудников переводят в другие отделы.

Их цель заключалась в том, чтобы стать водителями электромагнитных глайдеров. Это помогло бы членам экспедиции, если потребуется, незаметно передвигаться. Если только за счёт переводов и повышений в должности им удастся попасть на места «извозчиков», они не станут расслабляться, а будут работать так же хорошо и старательно.

Большинство их сослуживцев держались особняком или группами со своими сородичами, но все же не все вели себя таким образом. Во время единственного официального перерыва, в полдень, некоторые существа болтали между собой, а в это время маленькие серые мува сновали по цеху с тележками и продавали самую разнообразную еду.

Росс обратил внимание на то, что тележки мува снабжены пластинами, к которым полагалось прикладывать руки и прочие конечности. Похоже, никаких денег тут не существовало — ни монет, ни купюр. Неведомые единицы расплаты регистрировались во время контакта конечности с пластиной.

Разговоры во время еды редко оказывались интересными, но все же для людей это была неплохая практика восприятия языка на слух — тем более что разговаривали самые разные создания со всевозможными органами речи. У некоторых свист получался высоким и пронзительным, у других — на удивление плавным. Голоса представителей одного из видов звучали наподобие гобоев, и супруги, которые не знали, как они называются, прозвали их для себя «музыкальным народцем».

Они оба обратили внимание на то, что даже те, кто держался исключительно поблизости от сородичей, говорили только по-йилайлски. Росс и Эвелин из осторожности поступали так же, если только был хоть малейший шанс, что их услышат. Порой это сильно удручало, но Мердок, по крайней мере, оставался рядом с женой, а та всегда держалась молодцом. Она буквально набрасывалась на работу с азартом и интересом, а к жизни на чужой планете относилась без страха.

Когда-то таким же был и сам Росс. Он пытался воскресить в себе эту беззаботную жажду приключений, но присутствие Эвелин пробуждало стремление защищать и ответственность. Мердок все время был настороже и ожидал опасности — но старательно это скрывал.

Каждый вечер к супругам заходили другие агенты из группы, работающей в городе. Вышло так, что их комната оказалась самой первой по ходу пандуса из тех, которые занимали земляне.

Поначалу всем было не о чем особенно рассказывать. Гордону удалось обменяться короткими сообщениями с Сабой. Та — что никого не удивило — тоже, похоже, «изучала изгнание». От Михаила и его напарника, Виктора, Эш никаких вестей пока не получил.

Две русские женщины работали почти так же тяжело и много, как Росс и Эвелин. Если выдавалась свободная минутка, они старались слушать звучавшие вокруг беседы, не нарушая при этом рамок «подобающего изгнания». Вера всеми силами старалась вызывать на разговор всех существ, с которыми её сводила работа; Ирина слушала и потом делала короткие заметки с помощью своего ноутбука. Она занималась этим и во время вечерних встреч, и поначалу это немного раздражало Мердока, но потом он решил, что, видимо, Базарова так понимает свою роль в экспедиции, и перестал обращать на неё внимание. Эвелин, со своей стороны, вроде бы ничего против такого поведения русской не имела. Она каждый вечер практиковалась, отрабатывая удары и блоки, независимо от того, находился кто-то рядом или нет.

— Они говорят слишком быстро, — пожаловался Росс как-то раз вечером. — И очень многого мы до сих пор в этом языке не улавливаем. С карьерой в транспортном центре у нас тоже до сих пор туговато.

— Мне эта картина напоминает об уроках английского, — с улыбкой заметила Вера. — Я этот язык четыре года учила в школе и думала, что знаю его прилично. А потом нас с одноклассниками отправили на экскурсию в Англию, и — ха! Все вокруг говорили так быстро, да притом ещё на каком-то невообразимом жаргоне, и у меня, в конце концов, закружилась голова! Оказалось, что я столького не знаю…

— Если так, то нам сейчас самое время обменяться впечатлениями, — вставил Гордон. — Вот разговор, который я подслушал сегодня между хранителями Дома знаний и парочкой серокожих существ, похожих на древесные пни с множеством глаз…

— Это мува, — сказала Ирина. — Мы сегодня узнали их название. Все мува очень интересуются едой.

— «Мува», — повторил Эш. — Запомню. А вот разговор.

И он стремительно просвистел-прогудел длинный отрывок речи. Все внимательно слушали.

— Что же это за странная конструкция, — спросила Павлова, — «время-как-было»…

— Похоже на странную смесь — «время-как-было/будет»

— Условное наклонение? — спросил Росс, пытаясь сосредоточиться.

— Нет. — Гордон покачал головой. — Условное звучало бы вот так. — Он продемонстрировал соответствующее предложение, и Мердок запомнил пример.

— Тогда что же это за новое время? — спросила Базарова. — Или просто фраза оборвана?

— Нужно как можно более внимательно прислушиваться к таким «оборванным» фразам, — мрачноватым голосом произнесла Эвелин, продолжая выполнять ката[7]. — Вдруг у них есть какое-то скрытое значение, а участники предыдущей экспедиции его не уловили?

— Гм-м-м.

Археолог нахмурился. Ирина устремила взгляд в одну точку и задумчиво прищурилась.

Затем они самым тщательным образом обсудили значение всех остальных слов в диалоге, который запомнил Эш, и разошлись по своим комнатам.

Как только за друзьями закрылась дверь, Эвелин зевнула и сказала:

— Странно… Получается, что изоляция в небольшой компании приводит к на редкость тесному общению.

— Это ты о чем? — осведомился Росс, раскладывая единственный предмет мебели, которым они обзавелись днём раньше. Это было что-то вроде матраса, на котором можно было сидеть и спать. О прохладе и свежести приходилось только мечтать, хотя звуковой душ и очищал проходивший сквозь него воздух, поэтому они обходились без одеял.

— Ну… Мы все знаем, как… Понимаешь, если бы кто-то взялся искать среди нас душу компании, то последним в этом списке оказался бы Гордон. Ирина и Вера очень милы, но я бы никогда не выбрала их себе в подружки. А теперь я весь день думаю о том, как бы поскорее с ними увидеться, вечером ловлю каждое их слово, а потом мне жалко, что они уходят. Когда ты застревал в прошлом с другими мужчинами, ты чувствовал что-то похожее, или это чисто женское?

— Да нет, у нас все было примерно так же, — признался её муж. Тревис, Гордон, Ренфри и я, когда мы впервые тут оказались, очень много говорили о родине. Тогда мы решили старательно прятать кубики с самыми дорогими для сердца записями — слишком больно было их просматривать. Но все равно не могли удержаться и смотрели.

Женщина медленно опустила голову.

— Это была настоящая изоляция, — сочувственно проговорила она. — Вы ведь понятия не имели, сможете ли вообще вернуться домой.

— Да, но на Земле я, бывало, испытывал то же самое. Помню, как-то раз мы сидели у костра с парой агентов, в доисторические времена. Было между нами чувство братства, хотя гением общения и душой компании никого из нас назвать было нельзя.

— Все дело в изоляции посреди толпы. Примерно так я себя ощущала, когда мы с командой старшеклассников из нашей школы отправились в Японию, в тренировочный лагерь кэмпо, — призналась Эвелин и снова зевнула. — Мне действительно казалось, что со мной учатся только симпатичные люди, хотя я не умела говорить по-японски, а никто из них не говорил по-английски.

— По крайней мере, вокруг тебя были люди, — заметил Росс.

Риордан усмехнулась.

— Верно. По крайней мере, все мы были людьми. Здесь на нас никто особого внимания не обращает, и это хорошо — если бы нами интересовались, было бы как-то совсем беспокойно. Вот только никак не могу избавиться от одной простой мысли: мы старательно придерживаемся тех правил, о которых рассказали в своих записях участники первой экспедиции, но пока не знаем, какое именно правило они ухитрились нарушить — и чем было вызвано их исчезновение.

— Я тоже об этом думал, — признался Росс и в который раз ощутил прилив «инстинкта защиты». Однако он подавил опасения, как и острое желание выбраться из нурайлской «общаги», чтобы побродить по окрестностям. Очень уж хотелось выяснить, чем же таким занимаются по ночам таинственные йилайлы и почему они скрывают это от своих подданных.

В первую ночь, да и позже, Мердока не так сильно тянуло в разведку. Тогда все было ново, и он так жутко уставал после работы, что засыпал почти сразу по окончании их вечерних «посиделок». Но сейчас, особенно потому, что в маленькой комнатке не было ничего, что помогло бы отвлечься, — ни книг, ни телевизора, ни даже музыки, — он очень жалел о том, что не может выбраться наружу и разведать обстановку. Если бы он был один…

«Нет. Даже не думай об этом. Забудь немедленно», — резко оборвал он себя.

Мужчина обернулся и посмотрел на жену — та сидела в позе лотоса на полу и, кажется, медитировала. Эвелин была счастлива, и ему следовало радоваться тому, что это так.

Что же до разведки, то эту работу поручили Михаилу, и если Мердок правильно понимал характер этого парня, русский вряд ли бы обрадовался, вздумай остальные агенты лезть в его дела.

— Росс?

Он обернулся и наткнулся на пристальный взгляд Эвелин.

— Что-нибудь случилось? — спросила женщина.

— Нет, — ответил Мердок. — Я просто думал… о нашем задании. Ну, знаешь… все эти другие расы. Все такое. Ты вот говоришь: нас никто не замечает. А я думаю: и очень хорошо, что не замечают.

Его жена улыбнулась, пожала плечами и продолжила медитацию.

Глава 15

На следующее же утро виригу из транспортного центра перевёл супругов на другой участок работы — техническое обслуживание машин. Похоже, виригу пришёл к выводу, что они работают в паре, — а агенты вовсе не собирались развеивать это впечатление.

На новом месте их приветствовало маленькое чешуйчатое создание, наделённое одновременно руками и щупальцами. Оно вновь напомнило Россу и Эвелин о жестоких гуманоидах, обитающих на планете в настоящем времени. Но кроме рук, ничего человекоподобного у этого существа не было, а были зато вытянутое наподобие хобота лицо, глубоко посаженные глазки и ещё — хвост.

— Я, Бокк из нурайлского отдела сборки транспорта, нынче должен принять двух нурайлов из неведомого анклава, чьи способности мне неведомы. Виригу из нурайлского транспортного центра создаёт сложности для джекков с архипелага Зубы Косматых Зверей!

Пока Бокк произносил свою тираду, вокруг собралось ещё несколько джекков, нервно размахивающих хвостами. Мердок обвёл их взглядом и обратил внимание на то, что все они одеты одинаково — во что-то вроде комбинезонов, прикрывающих массивное туловище, только без карманов. Руки и щупальца оставались свободными.

— Мне, Россу из анклава Огненной горы, нынче сказал виригу, что наша работа здесь — значит, так оно и есть, — прогудел-просвистел Росс.

Раздражение сделало звучание его речи более вызывающим, но сам он ничего против этого не имел. Уж больно наглым было беспочвенное обвинение в некомпетентности со стороны инопланетянина.

Собравшиеся джекки издали целый хор щебетанья и посвистов. Двое-трое подступили ближе к людям. Один толкнул женщину так, что она пошатнулась, но тут же восстановила равновесие, покрепче упёрлась в пол ногами, и в следующее мгновение её маленький обидчик взвизгнул, попятившись на пару шагов назад. Остальные теснее сбились в кучку. Риордан наступать не стала.

Бокк тоже отошёл назад и испустил несколько свистов вперемежку с гудением. В целом сказанное им означало:

— Мы проверим твои знания, чужак.

Мердок ответил ему фразой, означавшей приблизительно:

— Как вам будет угодно.

До конца рабочего дня инопланетянам во главе с Бокком только и было угодно, что засыпать Росса и Эвелин вопросами о функциях различных деталей электромагнитных глайдеров.

В этом цеху, как понял Мердок, работа состоит в ремонте отдельных узлов, дабы потом из этих деталей можно было собрать новые машины. Работали в помещении не только джекки, но их здесь было большинство, и они держали супругов на отдалении от всех остальных рабочих.

В этот день Россу пришлось не меньше двадцати раз всеми силами сдерживать себя. Всякий раз, когда какой-нибудь наглый чужак топал мимо и как бы нечаянно выбивал у него из рук деталь, над которой мужчина в тот момент трудился, или толкал его сзади как раз тогда, когда он работал над тончайшим элементом сборки, его так и подмывало развернуться и врезать маленькому наглецу по полной программе — так, чтобы тот отлетел на другой край цеха.

Но Мердок брал пример с Риордан, к которой относились точно так же. Если у неё что-то падало, она спокойно собирала детали, стараясь, чтобы они не успели разлететься далеко — подставляла колени, к примеру. А потом как ни в чем не бывало продолжала работу.

Детали, снятые со старых глайдеров, имели право брать все, но почему-то джекки предпочитали забирать именно те детали, которые кто-то из их коллег уже отобрал для себя. Вскоре Росс, проходя по цеху из конца в конец, обратил внимание на то, что точно так же инопланетники поступают друг с другом. Не сказать, чтобы это его сильно утешило, но все же на душе стало капельку легче.

Один джекк схватил соединительную муфту, сунул её за ворот комбинезона — да так проворно, что и заметить было бы трудно. Затем этот инопланетянин бесшумно и плавно убрался прочь, а тот, которого он ограбил, принялся беспомощно искать пропавшую муфту. Он по-птичьи вертел головой вправо и влево, а потом просвистел что-то протяжное, но что именно — Мердок не понял.

К концу дня, когда супруги возвращались домой, у Росса побаливала шея. Проливной дождь барабанил по земле, падал тяжёлыми потоками с карнизов и углов зданий. Мимо промчался глайдер, и Мердок с сожалением проводил его взглядом. Похоже, им надо было работать ещё старательнее, чтобы они могли позволить себе такую роскошь. До сих пор дневного заработка им хватало только на обеды, оплату комнаты и покупку матраса. Такие данные, по крайней мере, сообщал дисплей возле двери общежития.

Пока агенты не вошли к себе в комнату, они молчали. А когда вошли, мужчина подошёл к экрану и приложил ладонь к панели. Над пластиной загорелся плоский дисплей, снабжённый несколькими клавишами. Внизу была указана сумма йилайлскими цифрами. Получалось, что Росс и Эвелин снова обрели платёжеспособность, хотя их сегодняшняя прибыль оказалась совсем мизерной.

— Странно, — проговорила женщина, устало глядя на дисплей и потягиваясь, чтобы немного размяться. — Мы ни с кем не уговаривались платить за комнату. Откуда же это кому-то известно? Может быть, оплата происходит по приказу виригу или ещё какого-то большого начальника, стоящего выше виригу, который устанавливает стоимость труда и товаров?

— Может быть, нам удастся это выяснить, — отозвался Мердок. — Что до меня, то я хотел бы заказать полный кофейник свежего кофе, газету — на английском, разумеется, — ну и, может быть, свежий боевик.

— Ну, если речь зашла об этом, то я не отказалась бы от джакузи и музыкального центра, — заявила Риордан и рассмеялась.

Услышав стук в дверь, супруги умолкли. Стук был обычный, но какой-то нервный, и Росс сразу подумал, что пришёл Гордон.

Ещё мгновение — и он понял, что не ошибся.

— Саба? — вопросительно бросил Мердок, когда дверь закрылась.

Эш покачал головой. Его синие глаза смотрели устало, но насторожённо.

— Все то же. Она жива, ей выделили комнату, и весь день напролёт она постигает «науку изгнания». Пока больше ничего. Переговариваемся только импульсным кодом.

Его волосы были покрыты капельками дождя — археолог явно только что вошёл в дом с улицы.

— Ну, как тебе работа мальчика на побегушках? — поинтересовался Росс, когда Гордон уселся на пол и прислонился спиной к стене.

Эвелин разогревалась, выполняя свою обычную, весьма непростую, ката.

Эш пожал плечами.

— До этого мне ещё далеко, — ответил он товарищу. — Если меня не отправляют с особым поручением к какой-нибудь важной шишке, я только тем и занимаюсь, что загружаю мусор в машину для его переработки.

Мердок указал большим пальцем за спину — туда, где располагался настенный дисплей.

— Доходы у тебя такие же жалкие, как у нас?

— Мебель у меня точно такая же. — Гордон кивком указал на матрас. — По моим подсчётам, я должен отработать ещё день, чтобы расплатиться за него.

— И как только кому-то, у кого нет родни или связей тут, хватает денег, чтобы прокормиться? — спросила женщина с едва заметной хрипотцой в голосе. Она продолжала выполнять сложные упражнения.

— Наверное, точно так же, как и нам: объединяются, заводят друзей, берут взаймы у тех, кто зарабатывает побольше, — предположил Эш. — Здешнее общество на данной ступени его развития не рассчитано на то, чтобы новичку в него было просто войти.

— Наука приспособления, — констатировала Эвелин, заканчивая ката ударом и резким выдохом — И-и-ий-я! Сложно работать при такой влажности.

— Наверное, поэтому йилайлы селятся под землёй, — заметил археолог. — Задумайтесь: их тела покрыты шерстью. Если эта шерсть такая же густая, как у тех зверьков, которых мы видели в настоящем времени, она должна была развиваться в условиях холодного климата. — Он встал, подошёл к дисплею и, помолчав, продолжил: — Ты права, Эвелин, — эта цивилизация требует конформизма, и тут делается все возможное, чтобы заставить любого приспосабливаться, если он хочет выжить. Однако действие технических систем по всему городу, — он постучал кончиком пальца по дисплею, — основано на уникальности каждого индивидуума.

Росс проворчал:

— Я об этом не задумывался, но ты, конечно, прав.

Эш кивнул.

— С помощью чего бы ни осуществлялась идентификация — с помощью ладоней, щупалец, языка, чего угодно, — одна из немногих вещей, которые роднят нас с этими существами, такова: мы все — индивидуумы, хотя бы минимально отличные друг от друга, иначе бы этот принцип оплаты не работал.

Мердок посмотрел на дисплей и согласно кивнул. Гордон был прав. У него никто не спросил ни имени, ни возраста — его вообще никто ни о чем не спрашивал. В неведомом компьютере его зарегистрировали благодаря отпечатку ладони, и теперь, куда бы он ни отправился в этом городе возле космопорта, пожелай он что-то купить, оплатить проезд на транспорте или сменить место жительства, ему пришлось бы только приложить ладонь к такой же серебристой пластине.

— Помимо всего прочего, так ведь чертовски удобно следить за народом, — задумчиво произнёс Росс гадая, нет ли у этой сети ещё какого-то побочного назначения.

Эвелин кивнула.

— Я как раз сегодня думала об этом. Михаил и Виктор находятся вне рамок этой системы, но это только потому, что они живут в джунглях. А долго ли они смогли бы ходить по городу без необходимости зарегистрироваться? И нет ли ещё каких-то существ, которые пытаются существовать за пределами системы?

— И если такие есть, то ради чего они избегают регистрации? — подхватил Эш. — Наверняка мы тут не единственные, у кого имеются собственные планы.

— Это не самая весёлая мысль на свете, — проворчал Мердок, и тут в дверь снова постучали. Он подошёл, открыл и впустил в комнату русских женщин.

— Есть новости от Сабы? — сразу спросила Ирина, прищурив тёмные глаза.

— Пока все без перемен, — ответил археолог.

Базарова что-то пробормотала по-русски. Росс, который успел уже немного выучить этот язык, для себя перевёл примерно так: «На сегодня и это неплохо». Потом она сказала по-английски:

— Она жива. И это радует.

— У вас новости есть? — осведомился Гордон.

— Количество пыльцы в воздухе нарастает, — ответила Павлова. — Невзирая на дождь.

Бывшая балерина уселась на пол — как обычно, изящная и подтянутая.

— У меня ничего нового.

Мердок спросил:

— Вам ещё не довелось познакомиться с малосимпатичными малявками под названием «джекки»?

Русские переглянулись и дружно поморщились.

— Ага, — улыбнулась Эвелин. — Нас явно ожидают не самые приятные новости.

Вера фыркнула.

— Мы знаем одно: эти мерзавцы любят окружить кого-нибудь и обчистить до нитки, и они так поступают со всеми, если только противникам не удаётся сбиться в группу, превосходящую числом джекков, чтобы их можно было поколотить или припугнуть.

— Для них это, похоже, игра, — добавила Базарова, раздавая друзьям свежие клубни незнакомого растения и порции какого-то блюда, на вид напоминавшего тушёную морковь, на вкус, однако, больше похожего на перченые кабачки. — К счастью, когда джекки собираются в стаи, они принимаются своеобразно верещать. Наверное, это у них такие боевые песни. Поэтому, как только их услышишь, всегда можно спрятаться. Пару раз поначалу, когда мы ещё не знали, что означает это верещание, нам здорово досталось. Джекки у нас почти все отобрали. К счастью, они не тронули ничего из нашего драгоценного оборудования, так, всякие мелочи. Приборы мы хорошенько прячем.

— Но теперь, стоит нам только услышать этот звук, мы убегаем как зайцы, — вставила Павлова. — Мы спросили про джекков у одного из мува, он-то и объяснил нам, кто они и как следует себя с ними вести. Сами они никого не любят, но прикидываются, будто пытаются изучить «науку изгнания». Насколько я понимаю, вам тоже пришлось столкнуться с этим видом?

— Они заправляют всем в цеху, куда нас сегодня перевели, — ответила Риордан. — И если мы хотим получить в своё распоряжение транспортное средство, нам надо придумать, как обойти этих пакостников на повороте.

Гордон задумчиво проговорил:

— Делают вид, что пытаются изучить «науку изгнания»… Интересно. Очень интересно, — повторил он, рассеянно постукивая кончиками пальцев по краю тарелки. — По идее, с ними должно бы происходить что-то нехорошее из-за такого антиобщественного поведения. Ведь оно совсем не укладывается в схему приспособленчества, верно?

— По-моему, совершенно не укладывается, — согласился Росс и отставил в сторону тарелку. Он наелся, и еда была вкусная, но ему так страстно хотелось выпить чашку кофе и съесть чего-нибудь нормального. Он рассердился, поймав себя на этом желании, и вернулся к той проблеме, которую они обсуждали.