Андрэ НОРТОН

БОЛОТНАЯ КРЕПОСТЬ

Автор благодарит Гэри Гиракса из TSR, опытного игрока и создателя игры Dungeons&Dragons («Темницы и драконы»), которая послужила полем действия «Болотной крепости». Благодарю за помощь также Дональда Уоллхейма, известного ценителя и собирателя военных статуэток, чьи познания были особенно полезны в моих разработках.

1. Грейхок

Экстерн театральным жестом выложил коробку и снял с нее крышку с такой осторожностью, словно собирался продемонстрировать королевские драгоценности какого-то давно забытого царства. Все придвинулись. Экстерн любил привлекать внимание таким образом, а сегодня, поскольку именно его выбрали судьей предстоящей военной игры, его действия были подкреплены особой властью.

Он развернул ткань и поставил на стол между разложенными заранее игровыми площадками, статуэтку размером в два дюйма, гораздо больше, чем те, какими обычно играли. Это Действительно было сокровище. Воин-мечник, в полном вооружении вплоть до щита, на котором сверкал написанный яркими красками почти микроскопический герб. Крошечное напряженное лицо воина, затененное шлемом с острием, виднелось над краем щита. Воин был в кольчуге. Он словно в мрачной решимости шагнул вперед. Меч в его руке блестел и скорее напоминал сталь, чем свинец, обычный материал фигурок для игры.

Мартин смотрел как зачарованный. Он видел немало отлично раскрашенных и прекрасно изготовленных военных фигурок, но эта – у него создалось странное впечатление, словно статуэтка не отлита в форме, а создана скульптором как подобие некогда жившего человека.

– Где… где вы это взяли? – Легкое заикание Гарри Кондена стало гораздо заметней.

– Красота, верно? – довольно произнес Экстерн. – Новая компания – «Окей продакшн», и вы не поверите, сколько стоит. Прислали мне письмо и список – хотят представить свою продукцию известным игрокам. Думаю, мы у них в самом начале списка…

Мартину объяснения Экстерна показались полной чушью. Его рука словно по собственной воле коснулась щита фигурки, будто стремясь убедиться в его реальности. Конечно, производители фигурок для игр в фантастические войны старались перещеголять друг друга, создавая необычных чудовищ, благородных бойцов, коварных эльфов, могучих гномов и прочих существ, с которыми может идентифицировать себя игрок и даже созерцать на экране, как поступали между сеансами какие-нибудь знаменитые шахматисты прошлого. Мартин завидовал тем, кто в состоянии приобрести самые красивые и в деталях разработанные фигурки. Но самые лучшие, какие только приходилось ему видеть на дисплеях, не могли сравниться с этой. Внезапно он почувствовал, что должен обладать этой статуэткой. Без сомнения, она предназначена для него.

Экстерн продолжал говорить, доставая новые статуэтки и разворачивая их; локтем он опирался на стопку бланков для ведения счета в играх. Но Мартин не мог оторвать взгляда от мечника. Эта фигура создана для него. И он с любовью взял ее в руки.

* * *

В зале, освещенном только корзинами с огненными осами, смешивались приятные и затхлые запахи; одна из корзин висела поблизости, и он мог четко видеть все старые пятна на столе, за которым сидел. У правой руки питьевой рог на подставке из тусклого металла. Его правая рука…

Он посмотрел на свои руки, на сжатые кулаки, лежащие на доске для ведения счета. (Кажется, сознание пропустило что-то важное, как сердце может пропустить удар.) Ну, конечно, это «Отметина топора Харвеля», сомнительной репутации трактир на окраине Воровского квартала города Грейхок. Он встревоженно нахмурился. Было что-то еще… что-то очень важное… но промелькнуло оно в сознании лишь намеком, и он не смог его ухватить.

Его зовут Мило Джейгон, он опытный мечник, в настоящее время без работы. Это по крайней мере ясно. Руки, лежащие перед ним на столе, прикрыты только очень тонкой кольчугой, цветом похожей на медь, но темнее. К рукавам кольчуги прикреплены защитные перчатки. И на больших пальцах рук широкие кольца. Кольцо на правой руке с продолговатым тускло-зеленым камнем, по которому в непонятном рисунке проходят тонкие красные нити и пятна. Кольцо на левой руке еще удивительней – с овальным серым камнем, туманным и непрозрачным.

На правом запястье блестит что-то еще; снова какое-то легкое воспоминание – с оттенком тревоги – всплыло в сознании Мило. Он откинул правую перчатку и увидел непосредственно под кольчугой широкий металлический браслет, яркий, словно из начищенной меди. Браслет из двух полос, а между ними на едва заметных шарнирах несколько игральных костей – трех-, четырех-, шести– и восьмисторонних. Кости из того же яркого металла, что и браслет, к которому они прикреплены. Числа на сторонах костей сделаны из сверкающих драгоценных камней, но столь крошечные, что Мило сомневался, чтобы какой-нибудь ювелир мог справиться с такой тонкой работой.

Это – левой рукой он коснулся браслета и почувствовал, что кости теплые на ощупь, – это очень важно! Лицо Мило еще больше помрачнело. Но почему и каким образом?

И он никак не может вспомнить, как пришел сюда. К тому же – Мило с тревогой огляделся – у него такое чувство, будто за ним наблюдают. Однако никто в темной комнате на него не смотрел, никто быстро не отвел взгляд.

За ближайшим к Мило столиком тоже сидит только один человек. Широченные плечи, могучие толстые руки – человек, с которым лучше не встречаться в битве. Мило, почти не задумываясь, оценил его опытным взглядом бойца, которому не раз в прошлом приходилось определять силу врага – и делать это быстро.

Человек бросил на скамью рядом с собой кожаный плащ с грубой жесткой щетиной. На шлеме у него весьма реалистично и пугающе изображен рычащий кабан, загнанный в угол. Под краем шлема широкое лицо с квадратным подбородком. Как и Мило только что, человек смотрит на лежащие перед ним на столе руки. А между этими руками сидит яркий, сине-зеленый псевдодракон, его маленькие крылья дрожат, а острый стрелообразный язык мелькает взад и вперед.

А на правом запястье незнакомца – Мило глубоко вдохнул – браслет, точная копия его собственного, насколько мог видеть мечник, не приглядываясь вблизи.

Кабаний шлем, кабаний плащ – Мило не потребовалось долго рыться в памяти. Это берсеркер, причем настолько искусный, что может по желанию превращаться в оборотня-кабана. Мягко говоря, рискованное общество, и Мило больше не удивлялся тому, что окружающие столики не заняты: остальные посетители ели и пили за столами в другом конце длинного зала. Не удивился Мило и тому, что спутником или домашним животным-любимцем незнакомца был псевдодракон. Оборотни, подобно эльфам и некоторым другим, умеют разговаривать с животными.

Мило снова, на этот раз внимательней, осмотрел остальных посетителей. Он решил, что среди них несколько воров, один или два чужеземца (Мило надеялся – ради их же блага, – что они достаточно сильны и сумеют защититься, если уж забрели в «Топор Харвеля»). Человек, плотно закутавшийся в плащ, – Мило полагал, что это, возможно, друид (низшего ранга), – с таким увлечением ел похлебку, что брызги жира каплями сверкали на его одежде. Мило особенно внимательно вглядывался в их правые запястья. Те, что он мог видеть, были лишены таких браслетов, как у него и берсеркера. В то же время впечатление, что за ним наблюдают (и наблюдают неласково), все усиливалось. Мило опустил руку на рукоять меча и впервые заметил, что к его столу прислонен щит. На щите сложный девиз-герб, хоть и поврежденный в нескольких местах, но сделанный когда-то очень искусно. И он видел этот герб… где?

Он попытался ухватить ускользающее воспоминание. И мрачно улыбнулся. Ну, конечно, он его много раз видел – это ведь его собственный щит. А на правой руке Мило мозоль от его тяжести – неплохое доказательство.

По крайней мере у него хватило ума выбрать столик так, чтобы сидеть спиной к стене. В голове всплывали неясные воспоминания о других случаях, когда ему приходилось бывать в таких же неведомых и опасных местах. Если опрокинуть стол и толкнуть его вперед, он сможет задержать нападающих. А выход?..

В комнате две двери. Одна, незавешенная, ведет во внутренние помещения трактира. На второй тяжелый кожаный занавес. К несчастью, эта дверь в противоположном, дальнем, конце комнаты. Чтобы добраться до нее, придется миновать компанию из пятерых человек, на которых он бросал быстрые взгляды. Эти пятеро собрались в тесную группу и перешептывались. Казалось, он их не интересует. Но Мило не слишком рассчитывал на такое неопределенное свидетельство их безобидности.

В Грейхоке часто вспыхивает извечная война между Законом и Хаосом. Это своего рода «вольный город» – поскольку ни один верховный лорд не владеет им. По этой причине город стал излюбленным обиталищем людей без хозяев; отсюда отправляется множество частным образом задуманных и снаряженных экспедиций в поисках древних сокровищ; в них набирают таких же воинов без командира, как сам Мило или, может быть, как берсеркер, сидящий на расстоянии вытянутой руки.

Здесь набирали не только защитников Закона, но и последователей Хаоса. Здесь место нейтральных людей, которые за плату готовы примкнуть к любой стороне. Но разумный человек на таких никогда не полагается полностью: услышав звон монеты или учуяв, что ветер подул в другую сторону, они легко могут предать.

Мило, как мечник, обязан служить Закону. У берсеркера больше выбора. Но от этого места, с его запахами свежей и прокисшей пищи, несет Хаосом. Что же привело сюда его? Если бы только он мог вспомнить! Может, он каким-то образом заколдован? Мысль застряла в голове, заставляя еще сильнее тревожиться. Ни один человек – если только он не достиг высших степеней посвящения, а значит, перестал быть только человеком – не в состоянии перечислить все виды и типы заклинаний, с помощью которых можно завладеть неосторожным. Но Мило знал, что он чего-то ждет, – и снова проверил, легко ли извлекается меч из ножен; другую руку он держал у края стола; мечник был напряжен, как человек, которому вот-вот потребуется занять оборонительную стойку.

И тут – свет огненных ос отразился на костях его браслета. Кости – двигались! В памяти Мило снова возникло какое-то, словно чужое воспоминание – что-то такое, что он должен был сделать и не сделал, и тем самым подверг себя опасности.

Но угрозу представляют не те подозрительные люди в углу. На ноги встал берсеркер. На его могучую руку взлетел псевдодракон, потом сел на плечо; острый язык мелькал, касаясь боковой стороны тяжелого шлема. Берсеркер подхватил плащ, но направился не в сторону двери с кожаным занавесом. Сделав два шага, он навис над Мило.

Глаза под косматыми бровями горели красными огоньками, как у рассвирепевшего кабана. Берсеркер протянул руку и положил ее рядом с рукой Мило. На его браслете кости тоже поворачивались на почти невидимых шарнирах.

– Меня зовут Нейл Фэнгтус – Клык. – Голос его напоминал низкое рычание. И когда он заговорил, губы раздвинулись и стало ясно, почему его так прозвали: из нижней челюсти торчали два зуба, подобные клыкам. Он говорил словно по принуждению, и Мило почувствовал, что тоже должен ответить, произнести пароль, иначе опасность, от предчувствия которой у него мурашки ползли по коже, станет реальной. И в то же мгновение он ощутил, что опасность исходит не от этой могучей боевой машины.

– Я Мило Джейгон. Садись, воин. – Он передвинул щит и переместился на скамье, давая место берсеркеру.

– Не знаю почему, но… – Фэнгтус больше не смотрел в глаза мечнику. Напротив, с явным замешательством он смотрел на свой браслет. – Но, – продолжал он после недолгой паузы, – я должен присоединиться к тебе. А это, – он попытался снять браслет с могучей руки, но не смог даже пошевелить его, – это отдает мне приказы – каким-то образом.

– Должно быть, мы околдованы, – Мило ответил откровенностью на откровенность. Берсеркеры редко общаются с кем-нибудь, кроме таких же, как они сами. Между собой они бывают дружны, и дружба эта длится до смертных берегов и даже дальше, ибо выживший в смертельной схватке повинуется единственному жгучему стремлению – отомстить тому, кто убил его друга.

Берсеркер нахмурился.

– Колдовство… да, от браслета несет им. Да, мечник, я тоже могу слегка ощущать запах, который уже уловила Африта. – Мелькнул острый язычок псевдодракона. – Однако, мне кажется, это не запах любителя тьмы дьявола. – Он с явным усилием старался говорить негромко, словно естественным его голосом был оглушительный рев.

Мило заметил, что глаза под косматыми бровями никогда не останавливаются: Нейл Фэнгтус следит за группой в углу с таким же вниманием, с каким недавно это делал сам Мило. Но шепчущиеся ни разу не показали, что эти двое представляют для них интерес. Оборванный друид облизал ложку, поднес чашку к губам и допил похлебку. А двое со значками охранников какого-то купца продолжали пить, словно их единственной целью было увидеть, кто первый упадет на грязный, усыпанный соломой пол.

– Никого у них… нет таких, – Мило показал на свое запястье. Теперь кости на шарнирах застыли. А когда он попытался повернуть одну кость пальцем, она не поддалась, словно была прикреплена неподвижно. Однако именно эта кость двигалась, когда к нему подошел Нейл.

– Да. – Берсеркер мигнул. – Что-то… что-то грызет мой мозг, как белка орех. Я должен знать, но не знаю. А ты, мечник? – Не смягчая мрачного выражения лица, он посмотрел прямо на Мило. Взгляд у него обвинительный: он словно думает, что мечник знает причину их необычной встречи, но сознательно ее утаивает.

– Со мной то же самое, – признался Мило. – Чувствую, что должен что-то вспомнить… но словно бьюсь о закрытую дверь в сознании и не могу через нее пройти к правде.

– Я Нейл Фэнгтус. – На этот раз берсеркер не обращался к Мило, он скорее утверждал свою сущность, как будто чувствовал необходимость в этом. – Я был с братьями, когда мы захватили Зеркало Лойс и Знамя короля Эверона. В той битве змеешкурый убил моего брата по щиту Энгула Вайдхенда. Там я освободил Африту из клетки, и с тех пор она со мной. – Он поднял большую руку и осторожно погладил дракона посредине между постоянно бьющими крыльями. – Я помню это… но… было что-то еще…

– Зеркало Лойс, – повторил Мило. Где он это слышал? Прижав кулаки ко лбу, он отодвинул край шлема. Кольца на больших пальцах врезались в кожу, вызвав ощущение легкой боли. Но ничто не откликнулось в памяти.

– Да. – Теперь в голосе его спутника звучала гордость. – Страшная была битва. Против нас были орки, даже сам Призрак Лойс. Но в тот вечер кости легли в нашу пользу. Кости в нашу пользу!.. – Теперь Фэнгтус посмотрел на свой браслет. – Кости… – снова произнес он. – Это значит… это значит…

Лицо его исказилось, и он мозолистым кулаком с такой силой ударил по столу, что чашка подскочила, хотя и не опрокинулась.

– При чем тут кости? – Теперь он смотрел на Мило яростно, словно на врага в битве.

– Не знаю. – Мило языком облизал губы. Он не боялся берсеркера, хотя великан словно сознательно разжигал в себе гнев, впадая в один из тех приступов, которые затмевают разум и делают бойца неуязвимым для оружия и большинства заклятий.

Он снова попытался повернуть кости в браслете. В глубине сознания он знает, что они означают. У них есть определенная цель. Однако сейчас он напоминает человека, сидящего перед древним свитком: он знает, что от того, что написано в этом свитке, может быть, зависит его жизнь, но ничего не может перевести.

– Вот эти, – медленно сказал он. – Одна повернулась как раз перед тем, как ты ко мне подошел. Они похожи на кости для игры, но у них слишком много сторон.

– Да. – Голос Нейла снова звучал спокойно. – Но я бросал такие – для чего-то. Не могу вспомнить, где и почему. Думаю, мечник, кто-то собирается сыграть нами. Если это так, то скоро он обнаружит, что выбрал не игрушки, а людей, и пожалеет о своей глупости.

– Если мы околдованы… – начал Мило. Ему хотелось увести берсеркера подальше от состояния боевого безумия, характерного для таких, как он. Конечно, оно полезно, очень полезно, это безумие, но только в своем месте и в свое время. А впадать в него сейчас, даже не зная природы врага, чистая глупость.

– Значит, рано или поздно мы встретимся с тем, кто сотворил колдовство? – К облегчению Мило, Фэнгтус как будто в состоянии контролировать перемену, возможностью которой владеет по праву. – Да, думаю, именно этого мы и ждем.

Друид, даже не посмотрев на них, поставил пустую чашку, встал и бросил на стол мелкую монету. Когда он повернулся, его ряса чуть разошлась, и Мило заметил, что на ногах у него не сандалии, пригодные для городских улиц, а грубые башмаки, которые крестьяне надевают для работы в плохую погоду. Мешок с рунами, обозначающими принадлежность к клану, маленький и потрепанный, как и одежда. Друид плотнее надвинул капюшон и направился к выходу, не пытаясь приблизиться к их столику. Мило был рад его уходу. Все друиды опасны, и среди них есть такие, кто подчиняется Хаосу и является по зову сил Внешней Тьмы. Хотя такие обычно в своем тесном тайном братстве относятся к низшим разрядам.

Фэнгтус поджал губы, словно собирался плюнуть вслед друиду, как раз отодвигавшему кожаный занавес.

– Создатель заклятий! – заметил он.

– Но не тех, что нас держат, – ответил Мило.

– Это верно. Скажи, мечник, покалывает ли тебе кожу, кажется ли тебе, что, не будь на твоей голове шлема, волосы на ней встали бы дыбом? То, что держит нас, приближается. Но человек не может сражаться с тем, чего не видит, не слышит и даже не знает, живое ли оно.

Берсеркер проницательней, чем вначале решил Мило. Из-за приступов безумия, в которое впадают такие бойцы, многие забывают, что они владеют особыми способностями и что в их распоряжении не только сверхчеловеческая сила, но и острый ум. Фэнгтус обладает всем этим. Но и внутренняя тревога самого Мило все усиливалась. То, чего они ждут, уже почти здесь.

Теперь пятеро шептавшихся тоже встали и один за другим вышли за занавес. Словно кто-то или что-то расчищает сцену для схватки. Но Мило по-прежнему не видел никаких признаков Хаоса. На плече берсеркера щебетал псевдодракон, терся мордочкой о край увенчанного кабаньей головой шлема.

Мило обнаружил, что смотрит не на маленькую рептилию, а на браслет у себя на запястье. Браслет как будто стал свободней. Две кости начали медленно поворачиваться.

– Время!

Нейл вскочил на ноги. В левой руке он держал боевой топор. Мило, хоть и владеющий многими видами оружия, решил, что ему топор такого веса не поднять даже на уровень плеча. Они остались одни в длинной комнате. Исчезла даже прислуга, словно заранее знала, что нельзя быть свидетелями того, что произойдет.

И все же то, что испытывал Мило, не похоже на обычный предупредительный страх – скорее это возбуждение, словно он стоит на пороге, за которым – ответ на все вопросы.

Как и Нейл, Мило встал и поднял щит. Кости в браслете застыли, и в это мгновение дверной занавес откинулся, впустив порыв тронутого предчувствием зимы воздуха поздней осени. Быстро вошел человек, небольшого роста и так плотно закутанный в плащ, что казался тенью, отделившейся от ближайшей стены.

2. Уловки колдуна

Человек направился прямо к ним. Бледное лицо над высоким воротником свидетельствовало, что его обладатель много времени проводит в помещении – по необходимости или по своему выбору. И хотя внешне он похож на человека, Мило, заметив лишенное выражения лицо, тонкие бескровные губы, крючковатый нос, не решился бы без оговорок отнести его к людям. Глаза его были почти закрыты, но, подойдя к столу, он широко раскрыл их, и стали видны нечеловеческого цвета зрачки – тускло-красные, как тлеющие уголья.

Если не считать глаз, единственным цветным пятном был знак, пришитый к плащу на плече. И знак настолько сложный, что Мило не смог прочесть его смысл. Как будто переплетение колдовских рун. Когда вошедший заговорил, голос его звучал еле слышно и был лишен эмоций и равнодушен, словно его обладатель передает сообщение, не имеющее к нему никакого отношения.

– Вас вызывают…

– Кто и куда? – проворчал Нейл. Его широкое лицо потемнело. – Я не принимал службу…

Мило схватил берсеркера за руку.

– Я тоже. Но, кажется, именно этого мы ждали. – Внутреннее ожидание, которое все усиливалось, теперь достигло пика и перешло в принуждение, которому невозможно сопротивляться.

На мгновение показалось, что берсеркер собирается оспаривать вызов. Но вот он накинул плащ и закрепил его у горла пряжкой в виде головы кабана.

– Тогда пошли, – проворчал он. – Хочу покончить с этим колдовством, и побыстрее. – Псевдодракон резко крикнул, выбросил в сторону незнакомца язык, словно собирался острием проткнуть чужака.

И снова Мило ощутил, как поворачивается кость в браслете на запястье. Если бы только он мог вспомнить! В этом браслете какая-то тайна, и он должен узнать ее, потому что сейчас чувствует себя беспомощным, как будто он тяжело ранен.

Вслед за посыльным они вышли из «Топора Харвеля». Хотя верхняя часть города была хорошо освещена, в этом районе темно. Те, кто здесь живет и осуществляет свои планы, знают, что темнота – это друг и защитник. Втроем они прошли по кривому переулку, в котором дома нависают над прохожими. Казалось, будто в верхних этажах таятся глаза наблюдателей. Слишком яркое воображение Мило готово было наделить эти дома, закрытые на ночь, с темными окнами, – знанием, большим, чем его собственное.

Не успели они покинуть Воровской квартал, как от темной арки в стене отделилась какая-то тень. Мило не получил никакого предупреждения от браслета, но тем не менее сразу положил руку на рукоять меча. Незнакомец пошел рядом, и в тусклом свете стала видна зелено-коричневая одежда эльфа. Эльфы никогда или почти никогда не ходят дорогами Хаоса. Когда из соседнего дома пробился более яркий свет, стало видно, что новый спутник принадлежит к лесным рейнджерам. На спине его висели длинный ненатянутый лук и полный стрел колчан. Вдобавок на поясе охотничий нож и меч в ножнах. Но мечнику сразу бросилось в глаза, что на запястье у эльфа точно такой браслет, как у него самого и у берсеркера.

При появлении эльфа проводник даже не повернул головы, он продолжал идти стремительной скользящей походкой, и Мило приходилось прилагать силы, чтобы не отстать. А эльф никак не поприветсвовал их. Только псевдодракон повернул голову в его сторону и испустил резкий пронзительный крик.

Эльфы владеют общим языком, хотя пользуются им только в случае крайней необходимости. Однако, помимо своего языка, они владеют также умением общаться с животными и птицами – и, похоже, с псевдодраконами. Ибо крик спутника и, может быть, друга Нейла прозвучал как приветствие. Но если эльф и ответил, то только мысленной речью. Он издавал не больше звуков, чем окружающие тени; шел гораздо неслышней, чем изредка шаркающий обувью проводник или стучащие сапогами воины.

Они пошли по более широким и прямым улицам, замечая по сторонам над дверьми щиты, свидетельствующие о том, что это жилище купца из далекого Урнста или земель святых лордов Фарааза.

И вот они оказались в узком проходе между двумя высокими стенами. В конце прохода возвышалась башня. Вначале она не казалась такой же грандиозной, как некоторые другие башни Грейхока. Камни, из которых она сложена, были комковатые и неправильной формы. Подойдя к единственной двери, выходящей в проход, Мило заметил на камнях тот же сложный рисунок, что и на плаще проводника.

Он видел, что камень башни не местный, серовато-коричневый, а тускло-зеленый, с желтыми прожилками. Сплетаясь в сложном узоре, они образуют такую запутанную картину, что у всякого, кто попытается проследить рисунок, начинают болеть глаза.

Проводник прикоснулся рукой к двери, и она сразу открылась, словно это место не нуждается для защиты ни в каких замках. Их окутал свет, несильный, но гораздо более яркий, чем все, что они встречали раньше.

Здесь не было корзин с огненными осами. Свет исходил, казалось, от самих стен, как будто желтоватые нити испускали болезненного цвета сияние. При этом свете Мило увидел, что лица его спутников кажутся такими же безжизненными, как лица живых мертвецов, служителей Хаоса. Это место ему не понравилось, но воля его была зажата так прочно, словно руки и ноги его в цепях.

Молча прошли они узким коридором и оказались у подножия витой лестницы. Проводник начал подниматься, и они последовали за ним. Мило видел, как по носу берсеркера скользнула маслянистая капля пота, скатилась на подбородок и застряла в двухдневной щетине. Его собственные ладони увлажнились, и ему пришлось бороться со стремлением вытереть их о плащ.

Они все поднимались, миновали два этажа башни и наконец оказались в просторной комнате. Здесь стояла липкая жара. Посредине комнаты в очаге пылал огонь, а дым уходил в отверстие в крыше. Но остальное… Мило перевел дыхание. Это не приемный зал лорда. Столы с грудами книг, некоторые в переплетах из деревянных досок, изъеденных временем, так что только металлические крепления держали их страницы. Ящики со свитками, рваными и позеленевшими от старости. Пол, на который уверенно ступил их проводник, весь исчерчен изображениями пентаграм и других знаков и рун. Здесь было чуть светлее, к тусклому освещению прибавился естественный свет пламени.

У огня, словно его полное тело нуждалось в тепле, несмотря на жару, стоял человек примерно ростом с Мило, но сутулый и совершенно лысый. Вместо волос кожа его куполообразного черепа была покрыта татуировкой – тем же рисунком, что и на плаще слуги.

На человеке серое одеяние, перехваченное на поясе чем-то вроде простой желтоватой веревки, и на этом одеянии нет никаких символов или рисунков. Мило сразу посмотрел на его правую руку: медного браслета с костями не видно. Этот человек мог быть любого возраста (колдуны умеют с выгодой для себя немного контролировать ход времени); и он явно не в лучшем настроении. Однако войдя вслед за Нейлом в комнату (эльф шел следом за ними), Мило впервые почувствовал себя свободным от принуждения.

Колдун скептически разглядывал их – как покупатель на рынке рабов разглядывает предложенный товар. Клуб дыма попал ему в лицо, и он закашлялся и рукой отмахнулся от этого мелкого раздражителя.

– Нейл Фэнгтус, Мило Джейгон, Ингрг. – Он перечислял их имена не как приветствие, но скорее словно припоминал важный для себя итог. Сделал знак, и с противоположной от костра стороны появились еще четверо.

– Я, конечно же, Гистасп. И с какой целью Великие Силы сочли меня пригодным для этого собрания… – Он нахмурился. – Но дела с Силами – всегда палка о двух концах, и каждому приходится платить свою цену. Познакомьтесь со своими спутниками!

Театральным взмахом руки он указал на четверых, которые теперь были хорошо видны. Мило, Нейл и эльф Ингрг инстинктивно придвинулись друг к другу; точно так же поступили и те четверо.

– Дева-воительница Йевеле. – Гистасп показал на стройную фигуру в длинной кольчуге. Женщина слегка откинула шлем, и из-под него показалась прядь рыжих волос. В остальном же ее юное лицо оставалось таким же лишенным выражения, как и лицо проводника. Однако Мило заметил, что на руке у нее тоже браслет, который он уже начинал считать опасным.

– Див Дайн, священник, который верит в богов, созданных для себя людьми. – Это имя колдун произнес с подчеркнутым раздражением.

Судя по серой одежде с белой каймой, Див Дайн поклоняется Ландрону-из-Внутреннего-Света и имеет третий ранг. Но и у него на руке браслет. Он едва заметно кивнул троим, но лицо его оставалось тревожным: ему явно было не по себе в этом обществе.

– Бард Ваймарк…

Рыжеволосый мужчина с полевой арфой скальда в сумке на спине улыбнулся, словно играл роль и забавлялся и ею, и участием других актеров.

– И, наконец, Галт. – Явное раздражение Гистаспа вырвалось на поверхность, когда он указал на последнего из четверых.

На это представление Нейл Фэнгтус ответил низким рычанием.

– Кто будет делить путь с пожирателем падали? Убирайся, змеешкурый, или я сдеру твою шкуру и сделаю из нее себе сапоги!

Человек-ящер смотрел своим немигающим взглядом. Он не раскрыл клыкастую пасть, чтобы ответить, хотя ящеричье племя достаточно хорошо понимает всеобщий язык и умеет говорить на нем. Но Мило не понравилось то, как рептилия осмотрела Нейла с головы до ног и с ног до головы. В вечной борьбе Закона и Хаоса люди-ящеры считались нейтральными. С другой стороны, ни один человек не станет доверять нейтралам. Им не свойственна верность, и в момент опасности они могут предать. А этот представитель своего племени выглядит достаточно опасным. Ростом с Нейла, вдобавок к костяному мечу с зубцами с обеих сторон он обладает природным оружием: когтями и клыками, и даже герой дважды подумает, прежде чем вступить с ним в схватку. И тем не менее на его чешуйчатом запястье, как и на руках барда и священника, точно такой же браслет.

Колдун повернулся к огню, указал на него пальцем. С его уст полились слова, которые ничего не значили для Мило. От огня поднялись густые клубы дыма, но не бесформенные. В воздух взвилась белая змея. Она разделилась надвое, и одна петля охватила Мило, Нейла и эльфа, прежде чем они смогли пошевельнуться, заарканила их головы, а вторая точно также потянулась к четверым.

Мило закашлялся. Теперь он не видел ни комнаты, ни тех, кто был в ней. Однако…

* * *

– Отлично, играй этой фигурой. Однако проблема в том…

Комната, видимая неясно, словно в тумане. Листы бумаги. Он… он…

* * *

– Кто ты? – Голос гулко разносился в тумане со звучностью большого колокола.

Кто он? Что за нелепый вопрос. Конечно, он Мартин Джеферсон.

– Кто ты? – снова спросил голос. И спросил так настоятельно, что пришлось отвечать:

– Мартин Джеферсон.

– Что ты делаешь?

Его замешательство росло. Он… он играет. В какую-то новую игру, предложенную Экстерном. Игру с новыми фигурами.

Именно так – он играет в игру!

– Это не игра. – Гулкий голос приводил его в полное недоумение.

– Кто ты?

Мартин облизал губы. У него тоже есть парочка вопросов, на которые он хотел бы получить ответ. Туман так густ, что он не видит стола. И это не голос Экстерна – он гораздо более сильный и властный. Однако прежде чем он смог заговорить, услышал другой голос:

– Нельсон Ленгли.

Нельс – это Нельс! Но Нельс сегодня не пришел играть. Его вообще нет в городе. С прошлой субботы он ничего не слышал о Нельсе.

– Что ты делаешь? – Снова этот безжалостный допрос.

– Играю… – Голос Нельса звучал странно – достаточно сильно, но туман словно слегка приглушал его.

– Это не игра! – Снова прозвучал подчеркнутый загадочный ответ.

Мартин пытался пошевелиться, продвинуться в тумане. Словно один из тех кошмаров, когда ты никак не можешь уйти от настигающей тени.

– Кто ты?

– Джеймс Ритчи.

Кто такой Джемс Ритчи? Он никогда раньше о нем не слышал. Что здесь происходит? Мартин хотел выкрикнуть этот вопрос и обнаружил, что не может произнести ни слова. Ему становилось страшно – если это сон, то пора просыпаться.

– Что ты делаешь?

На этот раз Мартин не удивился, услышав тот же ответ и то же отрицание.

– Кто ты?

– Сюзан Спенсер. – Голос женский и снова совершенно незнакомый.

Последовали еще три ответа: Ллойд Коллинз, Билл Форд, Макс Штайн.

Наконец туман начал рассеиваться. У Мартина болела голова. Он Мартин Джеферсон, и ему снится сон. Но…

Когда туман рваными клочьями разошелся, он оказался – нет, совсем не за столом с Экстерном, нет! Это… это башня Гистаспа. Он Мило Джейгон, мечник – но он же и Мартин Джеферсон. Сталкивающиеся в голове воспоминания, казалось, сведут его с ума.

– Вы видите. – Колдун кивнул и по очереди обвел всех взглядом.

– Искусно – искусно и зло, как девять и девяносто грехов Салзака, духа-убийцы. – Казалось, колдун тоже раздвоен: он словно одновременно и боится и ненавидит то, что узнал от них. И тем не менее стремится овладеть силой, которая смогла такое проделать с ними.

– Я – Сюзан. – Дева-воительница шагнула вперед. – Я знаю, что я Сюзан. Но я же Йевеле. И эти двое пытаются ужиться во мне. Но как это возможно? – Она взмахнула рукой, словно отстраняя какую-то опасность, и ее браслет сверкнул.

– Не ты одна, – сказал ей колдун. В его голосе не была тепла человеческого чувства. Голос звучал резко: теперь, узнав то, что ему было нужно, колдун как будто торопился заняться другими делами.

Мило поднес руку к шлему, откинул забрало, чтобы потереть лоб.

– Я играл… играл в игру… – Он пытался убедить себя, что именно эти несколько мгновений ясной мысли в круге дыма и были реальностью, что он выберется отсюда.

– Игры! – словно выплюнул колдун. – Да, глупцы! Именно ваши игры дали врагу шанс. Если бы я, знающий малые и большие заклинания Улика и Дома, не искал в это время смысла древней формулы, вы бы уже принадлежали ему. И тогда бы вы действительно играли – в его игры и с его целями. В этом мире Закон и Хаос вечно сражаются друг с другом. Но закономерности вероятности не дают возможности победить ни тому, ни другому. Однако теперь пришла новая опасность, и ни Закон, ни Хаос не могут служить ей препятствием – даже мы не знаем, что это за угроза, какова ее природа.

– Мы в игре? – Мило снова потер гудящую голову. – Это ты пытаешься нам сказать?

– Кто ты? – резко спросил колдун, словно без всякого предупреждения нанес удар боевым топором.

– Мартин… Мило Джейгон. – Та часть его, что была Мило, побеждала, отодвигала другие воспоминания в глубину сознания, загоняла за запертые двери, чтобы они не вырвались на свободу.

Гистасп пожал плечами.

– Видишь? А вот и знак вашей службы, которую вы сами, глупцы, возложили на себя в своем мире.

Он указал на браслет.

Нейл могучей рукой ухватился за свой браслет. Но не смог даже пошевелить его. Наступившее молчание нарушил эльф.

– Кажется, мастер колдун, ты знаешь об этом деле гораздо больше нас. И тоже принимаешь в нем участие, иначе мы бы не собрались тут, чтобы ты показал нам то, что считаешь волшебной причиной всего происходящего. Если мы пришли в этот мир противостоять твоей неведомой угрозе, у тебя должен быть план…

– План! – Колдун почти кричал. – Как можно планировать, если имеешь дело не со своим миром и временем? Я случайно узнал кое-что заранее и смог предпринять меры, чтобы враг не одержал полную победу. Да, это я собрал вас. Он-оно-они так уверен в себе, что еще не приготовил для вас роли в игре. Но, может быть, то, что вы здесь собрались, и есть цель, к которой стремится враг. Пока я еще могу кое-что предвидеть.

– Тогда расскажи нам, идущий путями колдунов, что ты знаешь, чего ждешь и… – начал священник.

Колдун хрипло рассмеялся.

– Я знаю не больше тех, кто служит твоим безликим богам, Див Дайн. Если боги и существуют, что весьма сомнительно, почему они должны заботиться о судьбах отдельных людей или целых народов? Да, я расскажу вам, что знаю. Главным образом потому, что теперь вы мои орудия – мои! И должны быть добровольными орудиями, потому что то, что сделано с вами, сделано против вашей воли, и в вас достаточно жизненных инстинктов, чтобы сопротивляться подобному использованию.

– Карл! – Он хлопнул в ладоши. – Из темного угла комнаты показался проводник, который привел сюда Мило и его спутников. – Принеси сиденья, напитки, еду – ночь длинная, а сказать нужно много.

Только Галт, человек-ящер, отказался от стула, сел на пол, подпирая руками крокодилью морду. Он сидел совершенно неподвижно, даже не мигал и вполне мог сойти за статую. Остальные сложили оружие и сели полукругом лицом к колдуну, словно новички, собравшиеся в классе для начального обучения колдовству.

Гистасп уселся в кресло, которое подтащил Карл, и смотрел, как они пьют из кубков в форме странных сказочных зверей и едят черствый черный хлеб, намазанный вкусным сыром с острым запахом.

Голова у Мило по-прежнему слегка болела, но ощущение внутреннего конфликта смягчилось, и он был рад этому. Тем не менее он смутно помнил, что был кем-то другим в другом, совсем не похожем на этот мире. Однако сейчас это уже не имеет значения: это мир Мило, и чем сильнее будут в нем воспоминания Мило, тем в большей безопасности он будет.

– Сны людей, некоторых людей, могут быть очень могущественны, – начал колдун, пригладив одежду на коленях. – Мы, искатели знаний, некогда найденных, скрытых, спрятанных и снова найденных, знаем это. Человек всегда видел сны. И когда он руководствовался этими снами, то добивался величайших достижений.

Мы установили, что то, что видит человек в одном мире, может стать реальностью в другом. И чем больше людей видят одинаковые сны и стремятся придать им реальность, тем прочнее становится эта реальность в ином мире. К тому же сны обладают способностью проникать с одного уровня времени и пространства на другой, могут укореняться в новой почве и укрепляться – и, возможно, достигать большой устойчивости.

Вы все играли в то, что называете военной игрой, создавали воображаемый мир и в нем совершали свои подвиги и путешествия. И говорили: какой в этом вред? Мы ведь знаем, что это всего лишь игра. И когда игра кончена, вы прячете фигуры до другого раза. Только – что если и ваш мир создан в соответствии со снами кого-то другого, из другого времени и пространства? Вы никогда не думали об этом? – Он наклонился вперед и свирепо осмотрел слушателей.

– Все больше и больше этот мир овладевает вами. А почему бы и нет? В сущности это бледная тень, но тень иной реальности, и потому становится все прочнее в вашем сознании и все сближается с вашим миром. Чем больше игроки думают о ней – тем сильнее она их притягивает.

– Ты хочешь сказать, что то, что мы видим в воображении, может стать реальностью? – спросила Йевеле.

– А разве, когда вы играли, игра не была для вас реальностью? – возразил Гистасп.

Мило кивнул и заметил, что даже ящерья голова Галта повторила этот жест.

– Вот видите. Но в этом еще нет никакого вреда: вы играете в тени нашего мира, и то, что вы делаете, никак не влияет на события в нем. Пока все хорошо. Но предположим, кто-то… что-то… извне, не из нашего и вашего времени и пространства… получает возможность вмешаться, что тогда?

– Скажи нам, – проворчал Нейл. – Ты нам скажи! Скажи, почему мы здесь, что ты – или это другое существо, о котором ты, кажется, сам не очень много знаешь, – хотите от нас?

3. Связанные обетом

– То, что я узнал, в сущности очень просто. – Колдун взмахнул рукой. В его пальцах словно ниоткуда появился красивый, украшенный драгоценными камнями кубок. – Вы перенесены из своего мира сюда в образе тех фигур, которые вам особенно нравились. Что же касается того, зачем вы здесь, – это для меня не вполне ясно. Кажется, он… или оно… та вмешивающаяся сила стремится каким-то образом связать наши миры. И то, что вас притянуло сюда, может служить началом такой связи…

Нейл фыркнул.

– И все это открыло тебе твое колдовство? А мы должны сидеть и слушать этот…

Гистасп сердито посмотрел на него.

– Кто ты? – Голос его гремел, как тогда, из тумана. – Назови свое имя! – Это был приказ, команда человека, уверенного в том, что ему повинуются.

Лицо берсеркера вспыхнуло.

– Я… – горячо начал он, но заколебался, словно охваченный сомнением. – Я Нейл Фэнгтус. – Его гулкий голос утратил часть своей уверенности.

– Да. – Колдун переместил свое массивное тело в кресле, которое словно вдруг стало очень неудобным сиденьем. – Конечно, но, как я показал тебе – разве ты не еще кто-то? Разве у тебя нет воспоминаний о другом месте и времени?

– Да… – Нейл повторно согласился с большой неохотой.

– Следовательно, ты перед двумя как будто противоречащими друг другу истинами. Если ты Нейл Фэнгтус в Грейхоке, как можешь ты одновременно быть тем другим человеком из другого мира? Потому что ты пленник этого!

И он указал на браслет на руке берсеркера.

– Ты, боец, кабан-оборотень, раб этого!

– Ты говоришь, мы рабы, – прервал Мило яростное рычание Нейла, бесполезно пытавшегося снять браслет. – Но в чем и почему?

– В манере той игры, в которую вы играли, – ответил Гистасп. – Кости поворачиваются и контролируют ваши ходы – точно как в вашей игре. Ваша жизнь, ваша смерть, ваш успех, ваши поражения – все управляется костями.

– Но в игре мы бросаем кости. – Священник слегка наклонился вперед, словно привлекая все внимание колдуна. – А можем ли мы контролировать эти кости? Ведь они прочно закреплены.

Гистасп кивнул.

– Вот первый разумный вопрос, – заметил он. – В ваших мрачных угрюмых аббатствах вас немного учат логике, верно, священник? Верно, вы не можете отсоединить эти кусочки металла от браслета и бросить их, предоставив результат удаче или богам. Но прежде чем они начнинают поворачиваться, за мгновение до этого вы получаете предупреждение. И тогда… что ж, тогда вы должны пользоваться своим разумом. Хотя неизвестно, много ли его у вас, – при этих словах он бросил на Нейла взгляд, совсем не восторженный. – Я считаю, что если вы сосредоточитесь на костях, когда они начинают поворачиваться, вы можете изменить счет – возможно, совсем немного.

Мило обвел взглядом лица своих непрошеных компаньонов в этом невероятном приключении. Лицо Ингрга оставалось лишенным выражения, глаза прикрыты. Эльф опустил взгляд, он как будто вообще не смотрел по сторонам, рука его, с хорошо видимым браслетом, лежала на колене. Нейл мрачно хмурился и по-прежнему изо всех сил пытался стащить браслет с руки.

Галт сидел неподвижно, и на его лице, столь чуждом человеку, ничего невозможно было прочесть. Йевеле не хмурилась, она задумчиво смотрела на колдуна. Подняв руку, она проводила пальцем по нижней губе – Мило решил, что она сама даже не сознает, что это делает. Лицо у нее было приятное, и прядки рыжих волос над загорелым лбом придавали ему естественную живость; что-то в Мило шевельнулось в ответ, хотя, конечно, не место и не время для того, чтобы внимание направлялось в эту сторону.

Священник поджал губы. Он слегка покачал головой – скорее в такт собственным мыслям, подумал Мило, чем словам колдуна. Единственным, кто улыбался, был бард. А когда уловил взгляд Мило, его усмешка превратилась в широкую открытую улыбку: он словно искренне наслаждался происходящим.

– Нас учили многому, – с легким отвращением ответил священник. У него было такое выражение лица, словно он говорит против воли. – Нас учили, что мозг может контролировать материю. У тебя есть заклинания, колдун, а у нас – молитвы. – Из глубины своего одеяния он извлек цепь, на которую были нанизаны серебряные четки – по две и три вместе.

– Я говорю не о заклинаниях и молитвах, – возразил Гистасп, – а о тех возможностях мозга, которые спят в каждом из нас и которые вы должны в себе развивать.

– Но когда и как сможем мы использовать эту силу? – впервые за все время вмешался бард Ваймарк. – Ты не призвал бы нас сюда, обладающий властью (в этом обращении прозвучала скорее не вежливость, а легкая насмешка), если бы мы не были тебе нужны.

И колдун впервые не ответил сразу. Он долго смотрел в свой кубок, будто остатки жидкости в нем можно использовать как зеркало для предсказаний, какие известны в его деле.

После долгого молчания он сухо сказал:

– Вас можно использовать только одним способом.

– Каким именно? – настаивал Ваймарк, видя, что колдун не собирается продолжать.

– Вы должны отыскать источник той силы, что привлекла вас сюда, и уничтожить его – если сможете.

– Почему? Только потому, что он тебя встревожил? – настойчиво продолжал Ваймарк.

– Встревожил? – повторил Гистасп. Голос его приобрел прежнее высокомерие. – Говорю вам: этот… это существо пытается соединить наши два мира. Не могу сказать, зачем ему это. Но если миры соединяться…

– Да? Что же тогда произойдет? – продолжил допрос Ингрг. Он устремил на колдуна повелительный взгляд, столь характерный для этого народа, как будто метнул одну из своих смертоносных стрел.

Гистасп мигнул.

– Не могу сказать.

– Не можешь? – вмешалась Йевеле. – Со всем своим могуществом не можешь предвидеть, что тогда произойдет?

Колдун бросил на нее сердитый взгляд, но она встретила его, как встречала меч врага.

– Такого никогда не происходило – во всех известных мне хрониках. Но ручаюсь, это будет хуже, чем самый злой набег Хаоса.

И Мило подумал, что эти слова правдивы.

– Думаю, есть еще кое-что, – сухо заметил Див Дайн. – Ты не просто привел нас сюда. Ты так связал нас, приковал к своей воле, что у нас нет выбора. – Он не отрывал взгляд от колдуна, но руки священника непрерывно перебирали молитвенные четки.

На это ответил не хозяин-пленитель, а Ингрг.

– Итак, мы под обетом, – негромко сказал он, но от его голоса веяло холодом.

Гистасп не пытался отрицать это обвинение.

– Да, на вас наложен обет. Неужели вы думаете, что я могу не использовать хоть что-то, что могло бы отыскать источник этого смешения и уничтожить его?

– Уничтожить? – Теперь вызов подхватил Ваймарк. – Посмотри на нас, колдун. Очень странная смешанная компания, обладающая, возможно, некоторыми малыми умениями, заклинаниями и искусством. Мы не посвященные…

– Вы не из этого мира, – прервал Гистасп. – Поэтому здесь вы служите раздражителем. Противопоставить вас другому раздражителю – очень разумный ход. И помните: только тот – или то, – что привело вас сюда, знает способ вернуть вас назад. К тому же угроза нависла не только над этим миром. Вы гордились своим воображением, которое позволяло вам играть в ваши игры, основанные на риске и удаче – используйте это воображение сейчас. Будет ли Грейхок, будут ли все известные нам земли прежними, если они смешаются с вашим пространством-временем? А как пострадает ваше пространство-время?

– Это серьезный довод, – признал бард. – Только у нас может не оказаться достаточно возможностей, чтобы броситься на спасение своего мира. То, что я о нем помню – странно, но эти воспоминания становятся все слабее, – не вызывает большого желания бороться за него.

– Тогда борись за себя самого, – резко ответил колдун. – В конечном счете для большинства людей главным оказывается самосохранение. И в любом случае вы должны подчиниться обету. – Он встал, и одеяние заколебалось вокруг него.

– А кто противостоит нам, помимо этой загадочной угрозы? – Мило впервые отказался от роли наблюдателя. Проснулся инстинкт – неотъемлемая часть того человека, каким он теперь стал. Узнай силу противника; узнай, насколько позволяет судья, правила игры. Возможно, таким судьей как раз является колдун. Но Мило все более и более убеждался, что эту роль играет противник. – А при чем здесь Хаос?

Гистасп нахмурился.

– Не знаю. Но думаю, что там тоже знают о происходящем. На Темной Дороге есть достаточно посвященных, которые способны узнать столько же, сколько я, если не больше.

– А кто игроки? – спросила Йевеле. – Участвуют ли в игре темные игроки?

Легкая тень на мгновение упала на лицо колдуна. Потом он заговорил – медленно, будто слова вырывали у него силой.

– Не знаю. Пока никого из них не обнаружил.

– Что не означает, что они не существуют, – заметил Ваймарк. – Приятная перспектива. Ты можешь дать нам лишь слабую надежду на то, что мы возможно научимся контролировать повороты этих, – он слегка потряс рукой, так что кости задрожали на своих сочленениях, но не повернулись. – Контролировать в своих целях.

– Это неправильно! – послышался гулкий голос Нейла. – Ты наложил на нас обет, колдун. Но согласно Закону, который ты как будто поддерживаешь, мы имеем право на твою помощь.

Мгновение Гистасп смотрел на берсеркера так, словно тот смертельно оскорбил его. С явным усилием взял себя в руки и ответил:

– Не могу сказать тебе много, берсеркер. Но ты прав: все, что я знаю, к вашим услугам. – Он встал и подошел к одному из столов, на котором в беспорядке были навалены древние книги и свитки. Быстро порывшись в них, Гистасп отыскал обрывок пергамента, примерно в ярд длиной, и развернул его на полу перед полукругом сидений. С помощью странной смеси своих воспоминаний – Мило сомневался, сумеет ли когда-нибудь к этому привыкнуть, – мечник понял, что это план местности.

На плане Грейхок обозначен на самом краю листа справа. К северу расположено великое герцогство Урнст. За ним обширное великое королевство Блекмур. Слева, или на западе, разбросаны горные цепи, отделяющие друг от друга маленькие королевства. Границы многих королевств образуют реки, питаемые многочисленными притоками. Вся эта путаница государств кончается такими неведомыми землями, как Сухие степи, куда осмеливаются углубляться только кочевники – всадники Лара (немногие местные источники воды являются наследственным владением их кланов). Южнее раскинулось страшное Море Пыли, из которого, как говорят, не вернулась ни одна экспедиция, сколь бы хорошо она ни была оборудована. Но существуют легенды о потерянных и погребенных кораблях, в окаменевших трюмах которых все еще лежат неведомые сокровища.

Карта заставила всех придвинуться друг к другу. Склонившись к пергаменту, Мило подумал, что, возможно, эти стершиеся линии, которые для него всего лишь ничего не говорящие названия, у других могут вызвать воспоминания: возможно, в том, прежнем, существовании они их знали.

– Север, восток, юг, запад! – взорвался Нейл. – И что же подсказывают тебе твои поиски древних знаний, колдун? Откуда мы начнем? Неужели нам придется пройти полмира, чтобы отыскать эту твою угрозу, окопавшуюся в какой-нибудь крепости?

Колдун извлек посох из слоновой кости, такой древний, что он стал тускло-желтым, а резьба на нем почти неразличима от бесчисленных прикосновений. Этим посохом он указал на карту.

– У меня есть свои источники информации, – ответил он. – И только когда они молчат, я обращаюсь к другим методам. Вот здесь, – и посох, нацеленный сильным стремительным движением руки, указал на южную часть карты, место за пределами последних следов цивилизации (если это можно так назвать), представленных великим герцогством Геофп, страной, которую избегают благоразумные путники, потому что здесь уже больше года бушует война за власть между двумя соперниками; причем хорошо известно, что оба лорда признают господство Хаоса.

Герцогство лежит у подножия горной цепи, и из него, если, конечно, сумеешь найти нужные тропы, можно пройти либо в Сухие степи, либо в Море Пыли – в зависимости от того, куда повернешь: на север или на юг.

– Геофп? – Див Дайн произнес это название так, словно от него горько во рту; и действительно, как он мог реагировать иначе: ведь это крепость Хаоса.

– Да, здесь правит Хаос. Но угроза исходит не от Хаоса. Вернее, пока еще союз между ними не заключен… – Гистасп передвинул указку на юг. – Я владею некоторыми искусствами, священник. Но узнал я буквально – ничего.

– Ничего? – Ингрг пристально посмотрел на него. – Ты имеешь в виду пустоту? – Ноздри эльфа расширились, как будто, подобно зверям в лесах, которые он знает лучше, чем Гистасп свои заклинания, он ощутил какой-то запах.

– Да, ничего. Результатом поиска было только туманное ничто. Враг располагает защитой и экранами, которые не способен преодолеть даже подчиняющийся обету демон четвертого уровня.

Див Дайн еще быстрее завертел в руках четки и при этом что-то забормотал. Разумеется, колдун служит Закону, но только что он сам признал, что пользуется услугами демонов, и это делало его прежние заявления несколько двусмысленными.

Гистасп, конечно, сразу понял, о чем подумал священник, и, пожав плечами, сказал:

– В минуты опасности нужно использовать всякое оружие, которое у тебя под рукой, разве не так? Да, я призвал одно из тех, чье дыхание оскверняет эту комнату, призвал, потому что испугался. Понятно? – Он яростно ткнул концом посоха в карту. – Испугался! То, что из нашего мира, я могу понять, но эту угрозу не могу. А незнание приносит с собой страх.

Существо, которое вам предстоит искать, вначале было беззаботно. Неведомые силы, которые оно привело с собой, потревожили пути Великого Знания, и я смог узнать то, о чем вам уже рассказал. Но когда я начал искать, была возведена защита. Думаю – впрочем, это только мое предположение, – оно не ожидало встретить тех, кто способен обнаружить его присутствие. Недавно в моем распоряжении оказались некие свитки. Говорят, некогда они принадлежали Хан-гра-дану…

При звуках этого имени эльф и священник одновременно вскрикнули.

– Тысячу лет назад! – В словах Дива Дайна звучало явное сомнение.

Гистасп кивнул.

– Примерно. Не знаю, исходят ли эти свитки прямо из хранилища северных посвященных. Но от них веет силой, и, приняв все возможные предосторожности, я воспользовался одной из формул. В результате, – он снова ударил концом посоха карту, – я узнал то, что узнал. И могу сказать вам вот что: где-то здесь, в самом Море Пыли или вблизи от него, существует какой-то барьер.

Впервые заговорил ящерочеловек, произнес несколько едва слышных слов на общем языке.

– Пустыня… пустыня готова проглотить всякого, кто в нее вступит. – Выражение его звериной морды не могло меняться, но в голосе звучали нотки, свидетельствующие, что любой план, связанный с проникновением в эту смертоносную, бездорожную дикую местность, вызывает у него неприязнь.

Гистасп мрачно взглянул на карту.

– Мы ни в чем не уверены. Есть только один, кто знает ответ, ибо эти горы – его крепость и логово. Как он обойдется с вами – зависит от вашего мастерства убеждения. Я говорю о Личисе, Золотом Драконе.

Память, новая память, помогла Мило определиться. Драконы могут служить Хаосу. Тогда они охотятся на людей, как люди охотятся на оленей или лесных кабанов. Но Личис на протяжении тысячелетий поддерживал Закон (драконы самые долгоживущие их всех существ), и теперь его история все равно что легенда, по крайней мере в том, что касается людей. Личис – великий лорд своего племени, хотя теперь его редко можно увидеть и он уже много лет не принимал участия в битвах, охвативших мир. Вероятно, дела низших существ (а люди должны казаться дракону таковыми) ему наскучили.

Ваймарк негромко запел, и Мило уловил обрывок мелодии. «Преследование Айронноуза» – старинная сага или легенда, которая когда-то могла быть реальной историей – историей мира, теперь превратившегося в пыль и совершенно забытого. Айронноуз – Железный Нос – демон, созданный ранними посвященными Хаоса, которые все вместе половину своей жизни отдали его сотворению. Он должен был навсегда разрушить Закон. И сразился с ним Личис. Битва бушевала в Блекмуре, пронеслась над Великим заливом, вплоть до Дикого берега и завершилась в жарком кипящем море. И из этого моря вынырнул один Личис.

Но и Золотой Дракон в этой схватке не остался невредим. Надолго исчез он из вида людей, хотя незадолго до своего исчезновения посетил посвященных, создавших Айронноуза. От них и от их замка осталось только несколько обожженных камней. И до сих пор самые отчаянные авантюристы держатся подальше от этого места, окруженного злой аурой.

– Итак, мы ищем Личиса, – заметил Ингрг. – А что если он не захочет говорить с нами?

– Ты и это твое существо. – Гистасп повернулся к Нейлу и концом посоха указал на псевдодракона, свернувшегося вокруг толстой шеи берсеркера, над краем кольчуги, словно это не живое существо, а воротник. Из-под чешуйчатых ресниц виднелись полоски зрачков. Челюсти плотно закрыты и не выпускают острый язык. – Возможно, это существо – ключ к Личису. Они одной крови, хотя почти так же далеки друг от друга, как этот и какая-нибудь змея. Тем не менее… – он пожал плечами и, не глядя, бросил назад посох, который опустился на поверхность стола. – Я сказал вам все, что смог.

– Нам понадобится провизия, лошади. – Йевеле опять пальцем погладила верхнюю губу.

Губы Гистаспа искривились. Возможно, у него это была улыбка превосходства.

Эльф резко кивнул.

– Мы ничего не можем у тебя взять, кроме того, что ты уже наложил на нас, – обета. – В этой части закона силы он, по-видимому, разбирался лучше своих спутников.

– Все, что я могу вам дать, будет отдавать колдовством, – согласился Гистасп.

– Да будет так. – Мило протянул руку и посмотрел на свой браслет. – Кажется, пришло время проверить их ценность и способность служить нам. – Он не пытался повернуть кости физически. Только смотрел на них, пытаясь отыскать канал передачи мысленного приказа. Когда-то, в другом мире и в другое время, он бросал кости с такой же целью.

Искорки, обозначавшие достоинство каждой кости, засветились ярче. Мило не пытался указывать конкретно выпавшую сумму, он только послал мысленный приказ, требуя максимального результата.

Кости засверкали – повернулись. И когда они снова застыли, у ног Мило на полу лежал перевязанный кошелек. На мгновение Мило был ошеломлен: он сумел мысленно приказать костям действовать. Но потом опустился на одно колено, развязал ремешок и высыпал на пол то, что принесла ему удача. Смесь самых разных монет, примерно то, чем может обладать обычный боец. Пять золотых монет Великого королевства, с изображением высокомерных носатых лиц последних двух королей; несколько торговых знаков земли Святых Лордов – медные кресты, имеющие хождение и в Грейхоке, где встречаются люди, гномы, эльфы и другие путники. Вдобавок Мило увидел с полдюжины серебряных монет из Фарааза в виде полумесяца, а также два перламутровых диска с изображением свирепого морского змея – эти диски пришли с островного герцогства Маритиц.

Йевеле, бывшая свидетельницей удачи Мило, тоже сосредоточилась и получила такой же кошелек. Монеты были другие, но Мило решил, что стоимость у них примерно одинаковая. Теперь другие занялись делом. Див Дайн считал, что его подготовка священника позволит лучше определить ценность необычных монет (Галт получил два золотых восьмиугольника с рельефным изображением горящего факела – эти монеты Мило вообще узнать не смог), и собрал все полученное вместе.

Разложив монеты по кучкам и внимательно осмотрев самые необычные из них, он медленно заговорил:

– Я бы сказал, что, если мы будем хорошо торговаться, этого хватит. Лошадей можно купить на рынке в квартале чужеземцев. Провизия – вероятно, лучше всего покупать ее в «Знаке Горохового Стебля». Нужно разделиться и покупать незаметно. Мило и – скажем, ты, Нейл, и еще Ингрг, – отправитесь за лошадьми, потому что лучше других знаете, что нам нужно. Галту понадобятся особые припасы, – он взглянул на человека-ящера. – Ты знаешь, куда обратиться?

Голова со звериной мордой кивнула в знак согласия; когтистой лапой Галт засунул монеты, которые вернул ему Див Дайн, назад, в появившийся перед ним кошелек. В отличие от других, этот кошелек был не кожаный, но сделан из высохшей рыбы, у которой удалили голову и заменили крышкой из тусклого металла.

Мило колебался. Он достаточно вооружен, у него есть меч, щит и на поясе нож с длинным опасным лезвием. Но ему хотелось бы иметь самострел. А как обороняться от заклинаний? Они имеют право сделать лишний крюк ради этого.

Когда он высказал это предложение, Див Дайн кивнул.

– Мне самому в силу моего призвания разрешен только нож. Но что касается остальных…

Опять первым попробовал Мило. Он сосредоточился на браслете, стараясь вызвать в сознании образ самострела вместе с колчаном, полным стрел. Однако на этот раз кости не ожили, они оставались неподвижны. Остальные тоже попробовали один за другим, все, кроме Ваймарка и Дива Дайна: по-видимому, бард был удовлетворен тем, что имел. Пробовали, но тщетно: никто ничего не получил.

Колдун снова наградил их улыбкой, напоминающей гримасу.

– Может быть, вы случайно уже достаточно вооружились до того, как это призвало вас, – заметил он. – Я бы не стал больше тратить времени. При свете дня вам нужно быть уже далеко от Грейхока. Мы не знаем, как Хаос следит за этой башней сегодня ночью, не знаем и отношения Темного с нашим недругом.

– С нашим недругом… – фыркнул Нейл, презрительно поворачиваясь спиной к колдуну. – Те, кто находится под обетом, уже имеют недруга, колдун. Ты превратил нас в свое оружие. Я бы на твоем месте был осторожен: известны случаи, когда оружие обращается против хозяина, – и он, не оглядываясь, направился к выходу из комнаты. Его мощные плечи, поверх которых плыл кабаний шлем, говорили красноречивее слов. Нейл Фэнгтус явно находился в приступе раздражения. Такие приступы делали его племя смертельно опасным для врага.

4. Дорога из Грейхока

Некоторые районы Грейхока никогда не спят. Огромный рынок этого вольного города, граничащий одновременно с Воровским кварталом и кварталом чужеземцев, был ярко освещен огнями факелов и масляных ламп. Меж лавками двигались толпы людей, стоял равномерный гул голосов. Здесь можно купить связку вонючих тряпок или драгоценный камень, некогда увенчивавший корону какого-нибудь забытого короля. В Грейхоке собирались авантюристы со всего мира. Те, кому повезло, показывали свою добычу за задернутым пологом определенных лавочек. Покупателями могли быть люди, эльфы, гномы – даже орки и другие последователи Хаоса, так же как и сторонники Закона. В вольном городе поддерживалось равновесие между Тьмой и Светом.

По узким торговым рядам расхаживали стражники. Но споры разрешались оружием. Стражники в них не вмешивались, следили только, чтобы какая-нибудь стычка не переросла в полномасштабный мятеж. Здесь путник целиком зависел от своего ума и оружия и не мог рассчитывать на помощь хранителей города.

Нейл что-то бормотал про себя, но так тихо, что Мило ничего не слышал из-за рыночного шума. А если бы и услышал, то, возможно, не понял бы: берсеркеры разговаривают с животными так же легко, как с людьми. Путники совсем немного углубились в пестрые, ярко освещенные торговые ряды, когда Нейл остановился и подождал, пока остальные двое: мечник и эльф – не догонят его.

Псевдодракон по-прежнему спокойно лежал, свернувшись вокруг массивной шеи; возможно, он спал. Лицо под шлемом раскраснелось, и Мило чувствовал, как в берсеркере нарастает гнев. Тем не менее тот держал свои эмоции под контролем. Если сорвется, Нейл может вовлечь их в стычку и выместить свой гнев против колдуна на каком-нибудь подвернувшемся под руку незнакомце.

– Чувствуете запах? – Нейл говорил хрипло, как будто слова его с трудом пробивались сквозь нарастающий гнев. Взгляд из-под края шлема метался взад и вперед. Но берсеркер смотрел не на спутников, а на толпу, словно выбирая подходящую для своего успокоения жертву.

Чувствовалось множество запахов, в основном крепких и почти всегда неприятных. Ингрг высоко поднял голову, ноздри его раздувались. Эльф не оглядывался по сторонам. Он как будто пробовал густой воздух, пытаясь отделить один запах от остальных, идентифицировать его, отложить и взяться за следующий.

Мило последним воспринял еле заметное предупреждение. Возможно, потому, что его слишком захватили постоянно меняющиеся картины окружающего. Конечно, обоняние у него не такое острое, как у его спутников. Но вот он опять ощутил то беспокойство, которое чувствовал в трактире и по пути в башню колдуна. Кто-то в этой толпе интересуется – ими!

– Хаос, – сказал Ингрг и тут же уточнил: – И еще что-то. Непонятное.

Нейл фыркнул.

– Это Тьма и ее наблюдатели, – ответил он. – И все потому, что мы под обетом! Хотел бы я взять в руки горло этого колдуна и изменить его форму – навсегда! Было бы бесчестно пачкать мой добрый разбиватель черепов, – он коснулся висевшего на поясе топора, – такой жидкой предательской кровью.

– За нами наблюдают. – Мило не спрашивал эльфа или берсеркера. – Но будет ли что-нибудь, кроме наблюдения? – Он осмотрел толпу, не пытаясь определить врага (он знал, что если только враг не сделает открытый ход, он не сумеет его распознать), скорее в поисках места, где можно встать спиной к прочной стене и отбить нападение – если оно начнется.

– Не здесь – пока еще рано. – В голосе Ингрга звучала твердая уверенность.

И мгновение спустя берсеркер согласно фыркнул.

– Чем скорее мы выберемся из этого города-западни, тем лучше, – добавил он. Поднял руку и коснулся головы псевдодракона, движение было мягким и казалось совершенно чуждым его грубой силе. – Мне вообще города не нравятся, а от этого смердит!

Эльф уже пошел, пробираясь через рыночную толпу. У Мило появилось странное ощущение, будто они трое стали почти невидимыми. Ни один зазывала или купец не обращался к ним с просьбой взглянуть на товары, хотя других часто хватали за плащ и обещали показать чудеса, такие дешевые, что ни один человек не удержится от соблазна.

Мило хотел бы задержаться у лавки, владелец которой не поднял головы, когда они проходили мимо. Здесь продавалось изготовленное гномами оружие: мечи, метательные ножи, кинжалы, одна-две булавы – одна из них настолько большая и тяжелая, что, пожалуй, подойдет Нейлу. Владелец стоял спиной к ним, горн пылал, от него несло жаром, а молот поднимался и опускался.

Если Гистасп говорил правду (а Мило чувствовал, что это так), будь у него вдвое тяжелей кошелек, он ни одной монеты не сможет потратить в этой лавке. Правила, смутные и туманные, но частично еще сохранившиеся в памяти, подсказывали Мило, что он уже снабжен всем тем, что судьба – или колдовство этого мира – позволяет ему.

– Сюда. – Сразу за искусительной оружейной лавкой эльф резко свернул направо. Они прошли еще два ряда лавчонок (эти оказались меньше и не такие красочные, как те, что они видели раньше) и вышли в ту часть рынка, где лавок вообще нет, а есть огражденные веревками и изгородями загоны, а у стены – клетки. Здесь демонстрируют живой товар.

Верблюды, стоящие на коленях и непрерывно жалующиеся (согласно правилам рынка, их располагали как можно дальше от лошадей), зловонно дышали на покупателей. За ними видна была небольшая стая оритов. Их могучие крылья были надежно привязаны к спине цепями. Оритами трудно управлять, и за ними нужно постоянно следить. Эльфу они могут подчиниться, но человеку пытаться оседлать этих крылатых коней – чистейшая глупость.

Были здесь и собаки, привязанные к кольям, глубоко вбитым в землю. Они рычали на проходившего мимо Нейла, а когда он взглянул на них, попятились и заскулили. Инстинкт подсказывал им, что берсеркер – неподходящая цель для охоты.

В клетке кричала какая-то большая кошка; она держалась в тени, и видны были только неясные очертания ее изогнутого тела. Но Мило, оживившись, направлялся к лошадям. И сразу принялся их разглядывать. Лошади были самые разные: от боевого коня, копыта которого уже закованы в башмаки с острыми краями, до пони, в нечесаную шерсть которых вплелись горные растения. Пони закатывали глаза и пытались лягнуть всякого, кто был настолько неосторожен, что протягивал к ним руку. Неблагодарная задача – приручать такие создания.

Мило нужен боевой конь. Но они редко попадают на рынок. Разве что какой-нибудь отряд покинул армию с такой добычей, что может позволить себе продать несколько захваченных лошадей. Однако для предстоящего пути конь, специально тренированный для битвы, не годится: он долго не выдержит лишений дикой местности. На таких коней садятся только во время битвы. Обычно владелец ведет своего коня за собой, либо едет на лошади меньшего размера, дожидаясь призыва труб.

Мило решительно отвернулся от своей мечты и направился к средней линии. Здесь продавали необученных фермерских лошадей. Некоторые были уже настолько заезжены, что могли рассчитывать только на быстрый и милосердный удар топора забойщика. Но за этими лошадьми Мило разглядел с дюжину темно-серых коней с неровными гривами. Степные лошади! Как они могли здесь оказаться? Вероятно, их использовали всадники для проезда по более цивилизованным местностям, потому что они славятся своей выносливостью. Для битвы они считаются слишком легкими, а к работе на ферме их очень трудно приучить. Но если добавить к ним несколько самых обученных горных пони – для перевозки груза…

Ингрг уже направился к тем самым лошадям, которых отметил Мило. Эльфы владеют языком животных, он может общаться со степными лошадьми.

– Эти? – спросил Нейл. В голосе его звучало сомнение, и Мило его хорошо понимал. Прежде всего, берсеркер – самый тяжелый из них. Ему нужна большая лошадь, привыкшая к тяжести рослого человека. Во-вторых, хотя такие, как Нейл, благодаря своей особенной магии, родственны миру животных, некоторые лошади и близко не подпускают к себе оборотней – они сходят с ума от запаха, который до Перемены не способен обнаружить ни один человек. Однако обоняние животных улавливает его всегда.

У горла Нейла что-то быстро двинулось. Развернулся псевдодракон, слегка щелкнув своим гибким телом. Расправив почти прозрачные крылья, он взвился в воздух, прежде чем берсеркер успел схватить его рукой, и, медленно маша крыльями, направился к лошадям. Повис в воздухе над двумя самыми крупными. Так же неожиданно, как взлетел, сложил крылья и опустился на спину правой лошади.

Лошадь подняла голову, заржала, дернула веревку, которой была привязана, и повернула голову, пытаясь рассмотреть, что у нее на спине. Потом застыла и перестала дико закатывать глаза.

Нейл рассмеялся.

– Африта выбрала за меня.

– К вашим услугам, господа. Будете покупать?

Ингрг прошелся между лошадьми, легко касаясь рукой их боков и плеч. Те, кого он тронул, отвечали ржанием. Мило взглянул на говорящего.

На нем куртка из черно-белой шкуры пони. Грязным клоком опускается на лоб прядь волос, а зубы, открытые в широкой улыбке, крупные и желтые.

– Первоклассные животные, воины. – Он махнул рукой в сторону лошадей.

– Степные животные, – нейтрально ответил Мило. – Приученные отвечать на зов только своего хозяина…

– Верно, – согласился продавец и перестал улыбаться. – Я привел их из Геофра. Недавно был рейд через границу. Но молодым воинам, которые в нем участвовали, не повезло. Еще сам Форстин Нармский немного пограбил. Он получил шкуры кочевников, чтобы набросить на свои сундуки с сокровищами, а я – лошадей. Форстин тоже слышал старые сказания – о степняке и его лошади. Но ведь с вами эльф. Ни разу не слышал, чтобы эльф не поладил с бегающим, летающим или ползающим, конечно, если оба на стороне Закона. А кочевники – они на словах подчиняются Тере. Да и не слышал я, чтобы Гривастая Леди когда-нибудь склоняла голову перед Хаосом.

– Сколько? – Мило сразу перешел к делу.

– А сколько вам нужно лошадей, воин?

Старая уловка горной местности – это подсказала проснувшаяся часть памяти Мило. Их семеро, степных лошадей двенадцать. По двум причинам следует купить их всех. Во-первых, это может обмануть наблюдателя или наблюдателей – они постоянно чувствуют их присутствие – относительно размера их отряда, хотя особенно Мило на это не надеялся. Во-вторых, в дикой местности потеря одной лошади может означать катастрофу, если у них не будет запасной: ни один из них, даже безоружный священник, не могут ехать на пони.

– Все, – негромко ответил вернувшийся Ингрг.

Нейл стоял в стороне. Он не вмешивался и, по-видимому, согласен был предоставить торговаться мечнику.

– Что ж… – Продавец не переставал улыбаться, но было в его улыбке какое-то коварство, даже злоба. – Закаленные лошади, хороши для путешествия в диких местах. К тому же в этом городе многим нужно снабдить отряд…

– Степные животные, – флегматично ответил Мило. – Все твои покупатели эльфы… или гномы?

Продавец рассмеялся.

– Думаешь, поймал меня на этом, воин? Может быть, только может быть. Вот что я тебе скажу. Десять золотых за каждую; на востоке ты нигде больше таких не найдешь. Конечно, если ты намерен отвести их на запад… я бы обошел степи с юга. Кочевники ведут кровавые войны, и им не понравится, что лошадь их соплеменника несет на себе чужака.

– Пять монет, – ответил Мило. – Ты только что своими словами натолкнул меня на еще одно дурное предположение. А что если кочевники уже идут по следу? Если мы возьмем этих лошадей, они будут преследовать нас до встречи с воительницами Теры.

– Даже клятва на мече не приведет их в Грейхок, воин. И я не предлагаю тебе ехать на запад. Но торговаться ты умеешь, это правда. Скажем, восемь монет, и я почти ничего не выигрываю от этой сделки.

В конечном счете Мило купил лошадей по шесть монет. У него было подозрение, что он мог бы еще снизить цену, но тревога, которую он ощущал все сильнее (он едва удерживался, чтобы не оглянуться в поисках наблюдателя или наблюдателей), ослабила его решимость продолжать торговаться. Он купил также пять вьючных пони, методично отобранных Ингргом: Мило рассчитывал на способность эльфа справиться с полудикими горными животными.

Африта вернулась к Нейлу на плечо и сидела здесь насторожившись, ее яркие птичьи глаза ничего не упускали. Ингрг указал, каких пони он выбрал, и Мило принялся отсчитывать монеты, но в это мгновение эльф повернул голову налево, его большие зеленые глаза, искоса сидящие на узком лице, широко раскрылись, ноздри раздулись.

Мимо рядов животных без всякой видимой цели прохаживались и другие люди, и среди них один гном и один покупатель, закутанный в одеяние так, что невозможно было рассмотреть, кто он. Ни Ингрг, ни Нейл не обращали на них внимания. Но теперь человек направился прямо к ним, и было очевидно, что именно они ему нужны.

Одежда его была из тонкой, хорошо выделанной кожи, похожей на ту, что носят эльфы. Но цвет у нее не зеленый или тускло-коричневый, как подобает рейнджерам. Человек весь в черном, блестящем, глянцевом, от высоких сапог до капюшона, обрамляющего смуглое загорелое лицо. Поверх этого одеяния (оно напоминало Мило сверкающий каркас какого-то крупного насекомого, и мечник полагал, что оно вполне могло быть такого происхождения), на незнакомце только одно яркое пятно – облегающий жилет без рукавов, перехваченный у горла металлической пряжкой и сделанный из короткого мягкого яркого красно-оранжевого меха. Шапка из того же меха покрывала голову, из-под нее торчали пряди блестящих, словно намасленных волос, того же цвета, что и одеяние.

В чертах лица незнакомца было что-то странное, что-то такое, что свидетельствует о смешанной крови, возможно даже с примесью эльфийской. Но глаза у него не зеленые, а черные, и улыбался человек уверенно, словно не сомневался в хорошем приеме.

Мило взглянул на Ингрга. Лицо эльфа сохраняло привычную невозмутимость. Но даже не используя заклинания распознавания, Мило знал (точно так же, как чувствовал, что кто-то следит за ними на рынке), что незнакомец эльфу не нравится.

Человек сделал знак мира – протянул руку ладонью вперед и вверх. Он вооружен: холодное оружие – не такой длинное, как меч, но и не такое короткое, как кинжал, а также метательный топор. И то и другое висит на поясе. У правого бедра, показываясь только когда распахивался жилет, еще кое-что – длинный хлыст.

– Приветствую вас, воины. – Говорил он с уверенностью, соответствовавшей открытому подходу. – Я Хелагрет, торговец редкими животными…

Он замолчал, словно ждал ответного представления троих. Нейл хмыкнул и широкой ладонью погладил Африту. Его взгляд определенно был неприветливым.

Мило старался обострить свои ощущения, способность чувствовать тревогу. Может быть, наблюдатель показался открыто? Мечник взглянул на Ингрга и по мгновенной смене выражения на лице эльфа сразу понял, что не это их враг.

Мило отсчитал последнюю монету в грязную ладонь продавца. Потом ответил: видимо, остальные предоставили это ему.

– Мастер Хелагрет, нас не интересуют твои животные.

– Конечно, – согласился тот. – Но меня интересует то, чем владеет твой товарищ, мечник. – Он поднял руку в блестящей черной кожаной перчатке и нацелил указательный палец на Африту. – Я собираю образцы для милорда Фон-ду-Линга из Фарааза. Он хочет собрать в своем саду редчайших животных. – Хелагрет махнул в сторону ряда клеток. – Я уже сумел отыскать для него кошку-грифа, подлинного ящера и даже белую песчаную змею. Воин. – Теперь он обратился непосредственно к Нейлу. – Для милорда деньги ничто. Год назад он отыскал затерянный храм Танга, и теперь все когда-то зарытые сокровища к его услугам. Я имею право тратить их на приобретение любых редкостей. Что ты скажешь о мече семи заклинаний, щите, который никогда не пропускает удары, об ожерелье из жемчужин лиры, какого не носили даже короли Великого Королевства, о…

Рука Нейла с Африты переместилась на рукоять боевого топора. А псевдодракон спрятался за отворотом шапки из кабаньей шкуры.

– Я скажу, ловец зверей, закрой рот, иначе сталь лишит тебя возможности им пользоваться! – В глубоко посаженных глазах берсеркера сверкнули красные искорки. Он оскалил клыки, по которым получил свое прозвище.

Хелагрет слегка усмехнулся.

– Умерь свой гнев, человек-оборотень. Я не собираюсь отнимать у тебя твое сокровище. Но ведь мне поручили, так что вреда не будет, если спрошу, верно? – Тон у него был немного насмешливый. Он намекал на то, что Нейл слишком похож на щетинистых и чешуйчатых существ, с которыми сходен своей яростью, чтобы обращаться с ним, как с человеком.

– Если не хочешь договориться об этом, воин, возможно, мы договоримся о другом. Я должен перевезти своих животных в Фарааз. К несчастью, нанятые мной стражники слишком увлеклись вином, которым так славятся «Две гарпии». Теперь они в Башне Чужеземцев, и им дали время подумать над грехом невоздержанности. У меня есть возчики, но они не бойцы. Если ты направляешься на запад, я могу заплатить тебе за охрану, пока мы не доберемся до замка милорда. Возможно, он будет так доволен привезенным, что проявит еще большую щедрость.

Он улыбнулся, переводя взгляд с одного на другого. Мило улыбнулся в ответ. В какую игру играет Хелагрет, он не мог догадаться, но вряд ли ловец зверей так простодушен, как хочет казаться. Хотя Ингрг знаком показал, что это не их наблюдатель, то, что он так усиленно навязывает им свое общество, слишком уж не соответствует его характеру.

– Мы не едем в Фарааз. – Мило старался говорить так же открыто, как и собеседник.

Хелагрет пожал плечами.

– Очень жаль, воин. Милорду необычно повезло в двух его последних поисках. Говорят, он готовится к третьему. Он даже раздобыл некую карту, карту юга…

– Желаю ему третьей удачи, – ответил Мило. – Но мы пойдем своим путем, мастер дрессировщик. А что касается твоих стражников – в городе множество таких, кто готов продать свой меч за хорошую плату.

– Жаль. – Хелагрет покачал головой. – Мне казалось, мы могли бы сойтись, мечник. Может быть, ты увидишь, что, когда отталкиваешь протянутую руку судьбы, она может отомстить.

– Ты нам угрожаешь, ловец зверей? – Нейл сделал шаг вперед.

– Угрожаю? Зачем мне вам угрожать? Чего вам меня бояться? – Хелагрет широко развел руки, словно показывая, что ничем не грозит вспыльчивому берсеркеру.

– Действительно – чего? – впервые вступил в разговор Ингрг. – Человек с Ближних гор.

Впервые Хелагрет перестал улыбаться. На мгновение в его черных глазах промелькнула искра – и тут же исчезла. Он кивнул, словно решил какую-то проблему.

– Я не стыжусь своей крови, эльф. А ты своей? – Не дожидаясь ответа, резко отвернулся и ушел.

Мило почувствовал тепло на правом запястье и быстро опустил взгляд. Браслет чуть светился, но кости не двигались. И тут его внимание привлекло восклицание Нейла. Ингрг поднял руку. Его браслет ярко светился, и эльф смотрел на кости, которые быстро вертелись, используя, как догадывался Мило, всю силу мысли, чтобы ускорить это вращение.

Сверкание погасло, но Ингрг еще долго смотрел на кости. Потом поднял голову.

– У полукровки ничего не вышло – пока колдун прав.

– Что это было? – Собственное невежество раздражало Мило. Очевидно, Ингрг встретился с какой-то неведомой опасностью. А может, и все они трое. Но что это за опасность…

– Он не один. – Свой обычный громкий голос Нейл снизил почти до шепота. Из-под шлема он смотрел на другой конец рынка. Там цепь костров и фонарей давал дрожащий свет – его недостаточно, чтобы осветить прячущихся. Но от лбестящей одежды Хелагрета свет отразился. Торговец должен был идти очень быстро, чтобы так удалиться. Теперь рядом с ним стоял другой человек, в свободной одежде, почти того же цвета, что и тусклые тени. Капюшон его низко надвинут, и поэтому человек едва различим.

– Он разговаривает с друидом, – заметил Ингрг. – А что касается его попытки – он ведь полукровка с Ближних гор. – В голосе эльфа звучало явное отвращение. – Он хотел наложить на нас заклинание, может быть, подчинить своей воле. Но полукровка не в состоянии сделать это один. Он должен пользоваться чьей-то силой. Этот Хелагрет просто предоставлял канал, через который должна была устремиться сила другого. Он установил зрительный контакт, голосовой контакт – и потом ударил!

– Какая сила? Это друид? – предположил Мило. – Хаос?

Ингрг медленно покачал головой.

– Друид – возможно. Но я никогда не слышал о таких заклинаниях. У него с собой был талисман с запахом, и запах этот совершенно незнакомый. Однако, – эльф снова взглянул на свое запястье и браслет на нем, – однако с помощью этого… я смог его победить. Да, колдун был прав. Братья! – В обычно спокойном голосе эльфа звучало волнение, какого Мило раньше не слышал. – Мы должны наострить свой ум, как кузнец-гном оттачивает свое лучшее оружие. Эта сила может стать нашим щитом и оружием, таким, о каком мы и не подозреваем.

– Что ж, хорошо, – согласился Нейл. – У меня есть моя рука и сталь, есть подобие с этим, – он легко прикоснулся к своему кабаньему шлему, – и мало кто осмеливается противостоять мне. Но использовать так свой ум – для меня это ново.

– Они ушли. – Мило следил за Хелагретом и неясной фигурой рядом с ним. – Я думаю, нам стоит последовать их примеру, и побыстрее.

Ингрг уже направился к лошадям, которых отвязал продавец, и собрал все уздечки. Было очевидно, что эльф полностью согласен с мечником.

5. Кольцо забытой силы

Рассвет только проступил серой холодной полоской на небе, когда они выехали из южных городских ворот. Мило, зная, что их ждут пустыни и горы, купил легкие седла, почти подушечки со стременами и различными петлями, к которым можно прикрепить небольшие свертки с одеждой и бутылки воды, которые понадобятся в дикой местности. Он тщательно расспросил относительно местности эльфа; тот, впрочем, сказал, что хоть и знает хорошо леса, о той территории, что лежит перед ними, слышал только легенды и рассказы других людей. Как только они пересекут реку и углубятся в равнины Келанда, ему придется рассчитывать только на свои особые чувства.

Ваймарк согласился вести запасных лошадей; вьючные пони фыркали и ржали, жалуясь на привязанный к их спинам груз.

Перейдя реку вброд, путники повернули на юг. Главным образом потому, что теперь стала отчетливо видна темная крепость колдуна Кайарка за пределами стен Грейхока, а это место разумный человек должен стараться избегать. И пока крепость оставалась видна, Див Дайн энергично перебирал свои молитвенные четки, и даже эльф тревожно поглядывал в том направлении.

Не всем удалось легко сесть верхом. Галт не жаловался, но Ингргу пришлось пустить в ход все свое волшебство, прежде чем человек-ящер смог взобраться на вспотевшую испуганную лошадь. Сидя в седле, он держался сзади, потому что остальных лошадей его соседство выводило из равновесия. Возможно, это было к лучшему: пони, которые шли перед ним, старались не отставать от людей.

Мило думал о прошлом воина в чешуе. Все они попали в игру. Но почему для того, кто стал Галтом, избрана роль человека-ящера? Если бы не браслет, Мило не поверил бы, что Галт может стать частью их отряда.

Нейл Фэнгтус не делал секрета из того, что не доверяет бойцу-чужаку и испытывает к нему отвращение. Он держался как можно дальше от Галта, проехав в голову отряда и заняв место сразу за Ингргом. Никто из других членов пестрой группы не обращался к ящеру, если только в этом не было крайней необходимости.

Теперь они ехали по равнине, поросшей серо-коричневой травой, достигавшей икр всадников. Мило не нравилось, что приходится пересекать открытую равнину, где нет ни деревьев, ни высоких кустов, где можно было бы укрыться. Клыки Гара! Да их можно увидеть со стен Грейхока, если кто-нибудь ими заинтересуется!

Сам не сознавая, он произнес это вслух.

– Любопытно…

Оторвавшись от своих тревожных мыслей, мечник повернул голову. Йевеле не смотрела на него. Взгляд ее был устремлен за реку, к городским стенам.

– Мы под обетом. – Теперь она встретилась взглядом с мечником. – Какая выгода колдуну, если нас остановят в первый же день пути? Смотри, мечник…

Пальцы ее такие же загорелые, как лицо: необычайно длинный указательный она нацелила на траву недалеко от направления их маршрута.

Мило вздрогнул, рассердившись на себя за невнимательность. Отправляться в такой путь, не настораживая постоянно все чувства, хуже глупости. Он подводит своих товарищей.

То, что он увидел, доказывало, что Йевеле, возможно, права: они закрыты для взгляда врага. Трава (очень прочная и острая: если за нее потянешь, можно порезаться) вздрагивала длинной узкой полоской, параллельной их маршруту.

Мило не сомневался, что эта дрожь травы означает некое искажение; только так они могут его заметить, но это искажение прячет их от посторонних взглядов, и только очень сильное заклинание может его разорвать.

– Конечно, долго оно не продержится, – заметила воительница. – Не знаю, какими силами располагает этот Гистасп, но если он сможет нас укрывать, пока мы не доберемся до притока Волда, дальше местность не такая открытая.

– Ты бывала здесь раньше? – спросил Мило. Если девушка знает земли к югу, почему не сказала об этом раньше? До сих пор они полагались только на Ингрга, но эльф сам признавал, что опирается только на инстинкт. Йевеле не ответила прямо, а лишь задала встречный вопрос:

– Ты слышал о Кео Младшем?

Мгновение он тщетно рылся в памяти: слишком много там незнакомого. Потом глубоко вдохнул. Ответ в имени, которое она произнесла, – это что-то из той тьмы, что угрожающе лежит у ног всякого, кто посвятил свой меч Закону. Предательство такое черное, что затмило пути самого Хаоса; смерть такая страшная, что человек, думая о ней, может сойти с ума.

– Но это…

– Да, это впереди. – Голос ее был таким же ровным, как голос Ингрга: девушка хорошо им владела. – Зачем мне думать о подобных ужасах? Я рождена для меча. Ты знаешь обычаи Северных Племен. Те, кто рожден под знаком Единорога, должны в тринадцать лет выбирать: могут вступить в союз или стать матерью, если Рогатая Леди желает увеличить число своих последователей. Ребенок, всегда девочка, учится в соответствии с традициями своего клана.

Моя мать отказалась от Единорога и своей волей вступила в союз. Она стала мастером меча и учителем. Но настали тяжелые дни для нашего клана, три года подряд выпадал неурожай, и еды хватало только для стариков и детей. Поэтому все, кто владеет оружием, кто может участвовать в походах и сражаться – а моя мать была валькирией, – Йевеле гордо вскинула голову, – собрали совет. Согласно обычаю они не могли вступить снова в отряды, но их мастерство высоко ценилось на рынке меча и копья. Мой клан… двадцать пять человек поклялись в верности моей матери. Они приехали в Грейхок, чтобы продать свои услуги, получить плату авансом и отослать в клан, чтобы поддержать жизнь остальных. И вот под командованием моей матери они поступили на службу к Регору из Вара…

Память Мило отшатнулась от этого имени.

– Те, кому повезло, умерли, – бесстрастно продолжала Йевеле. – Моя мать не была столь счастлива. Когда с ней покончили… это неважно. Я уже расплатилась с двумя долгами, и доказательства висят в святилище Луны нашего клана. Я принесла клятву крови, когда принимала меч. Поэтому я не присоединяюсь к отрядам, я Искательница.

– И поэтому ты явилась в Грейхок, – медленно сказал Мило. – Но ты ведь не… не Йевеле, помнишь? Мы в плену, как все остальные…

Она медленно покачала головой.

– Я Йевеле – неважно, кем я была в другом месте и в другом времени, когда колдун призвал нас. Разве ты не чувствуешь то же самое, мечник? – Впервые она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Я Йевеле, и все, чем была и чем стала Йевеле, в моем распоряжении. И если только Гистасп не сыграет с нами какую-нибудь иную шутку, так все и останется. Он наложил на нас обет, который я не могу разорвать. Но когда этот путь останется позади – если он когда-нибудь останется, – меня снова свяжет моя кровная клятва. Два приношения Рогатой Леди я сделала – и должна сделать еще два, если останусь жива.

Его охватил холод. То, что ранее привлекало в ней его внимание, было всего лишь завесой, скрывающей внутреннюю суть, а эта суть такова, что ни одному мужчине не принесет тепло. И Мило снова подумал, почему именно они оказались захваченными игрой. Может, их нынешние роли определила какая-то странность и необычность характеров.

Он отчаянно пытался вспомнить Игру. Однако в голове было пусто, и Мило даже подумал, не иллюзия ли и ложь рассказ Гистаспа. Но оставался браслет на руке: то, что он подчиняется чарам костей, служит доказательством истинности рассказа колдуна.

Больше они не разговаривали. И вообще отряд продвигался почти бесшумно; лишь глухо стучали копыта, да изредка, когда запах высохшей, мертвой травы вызывал раздражение, кто-нибудь откашливался, прочищал горло и нос.

Солнце затянулось тусклой пеленой. Когда они далеко ушли от города, Мило сделал остановку. Покормили животных зерном, но не позволили им пастись, напоили из своих шлемов, прежде чем самим поесть жесткого дорожного хлеба. Такой хлеб нужно долго жевать, прежде чем сумеешь проглотить. Галт извлек из своей сумки мелкую сушеную рыбу и смолол в порошок грозными зубами.

Мило заметил, что линии движения травы застыли, сомкнулись вокруг них, словно окружили отряд прочной стеной. Он показал остальным. Эльф и Дин Дайн кивнули.

– Иллюзия, – равнодушно заметил Ингрг.

Но у священника нашлось другое слово.

– Магия. А это значит, что неизвестно, как долго она будет нас укрывать. – Он повторил предупреждение Йевеле.

– Можно найти укрытие у реки. – Девушка взяла в руку последние крошки, собираясь заканчивать еду. – Там есть скалы…

Ингрг резко повернул к ней голову, внимательно посмотрел в лицо девушке своими раскосыми глазами, словно пытался проникнуть в ее мысли. Йевеле слизала крошки и встала. Выражение лица у нее было отчужденное и спокойное, как и у эльфа.

– Нет, друг эльф, – ответила она на незаданный вопрос. – Я не бывала здесь раньше. Но у меня есть достаточно причин знать эту дорогу. Мои родичи погибли в походе Кео Младшего.

Узкой рукой Ингрг сделал быстрый жест. Остальные быстро повернули головы к девушке. Молчание нарушил Нейл:

– Это было грязное дело.

Див Дайн что-то бормотал над своими четками, а Ваймарк энергично кивнул, соглашаясь с замечанием берсеркера. Если Галт понимал, о чем идет речь, он никак этого не проявил, глаза рептилии оставались почти закрытыми. Однако мгновение спустя хриплый голос оторвал всех от тяжелых воспоминаний.

– Заклинание слабеет. – И ящер когтистым пальцем указал на линии на траве.

Ингрг согласился с ним.

– У таких чар всегда есть пределы во времени и расстоянии. Нам лучше двигаться дальше… мне не нравится эта открытая местность. – Конечно, его племя всегда предпочитает леса и горы.

Галт прав. Линии на траве изменились. Иногда они становились отчетливо видны, но иногда пропадали, так что Мило даже думал, что они исчезли совсем. Путники торопливо сели на лошадей и поехали дальше.

Тусклое небо над головой, поблекшая трава под ногами – все смешалось в один серый тон. Все молчали и ехали быстро: необходимо до наступления темноты добраться до воды. На одного пони были навьючены пустые мехи для воды. Путники сочли неблагоразумным наполнять их в Грейхоке. Такое действие сообщило бы любому наблюдателю, что они направляются на равнины. Они рассчитывали на то, что река принимает три больших притока, прежде чем сворачивает на север и расширяется.

В пути Мило постоянно поглядывал на линию искажений. И когда она совсем исчезла, он почувствовал себя более беззащитным, чем на улицах Грейхока.

Ингрг натянул поводья.

– Вода – не очень далеко впереди. Они ощущают ее запах, так же как я… – Он показал на лошадей и пони, которые быстрей пошли вперед. – Но в такой сухой местности вода привлекает всякую жизнь. Подъезжайте медленно, а я поеду вперед.

С некоторым трудом удалось сдержать животных. Однако это в конце концов удалось, а Ингрг пустил свою лошадь галопом.

Эльф хорошо знал, о чем говорит. Вскоре ему удалось найти убежище, где их не смогут обнаружить. Обнаружить с помощью зрения, потому что никогда нельзя быть уверенным, что кто-нибудь обладающий силой не использует заклинания, чтобы обнаружить жизнь. И только посвященный в состоянии скрыться от такого обнаружения.

Скалы у реки – это было все-таки преувеличение. Здесь русло, высыхая летом и снова наполняясь в дождливые сезоны, углубилось в равнину. Вдоль течения росли кусты и деревья, а в том месте, куда привел Ингрг, было еще кое-что. В прошлом разбушевавшаяся вода вырвала большой кусок береговой скалы, образовав пещеру. Вход в нее, конечно, открытый, но его можно замаскировать ветками.

В таком месте можно даже развести костер. Мысль об этом нормальном и успокаивающем тепле немного развеяла беспокойство Мило. Он был уверен, что все разделяют его мысли, хотя об этом и не говорили. Расседлав лошадей и сняв с них груз, напоили животных, стреножили и пустили щипать скудную траву у края воды.

Мило, Нейл, Йевеле и Ваймарк мечами нарубили ветвей. Крупными замаскировали вход в пещеру, из мелких устроили нечто вроде постели на почве и песке под нависающим камнем.

Див Дайн занялся размещением поклажи, а Ингрг пешком пошел вверх по течению, насторожив зрение и обоняние. Он отыскал этот временный лагерь, но инстинкт подсказывал ему, что нужно быть готовым к любым неожиданностям.

Галт вошел в воду, начал переворачивать мелкие камни, острыми когтями подцеплять добычу и отправлять ее, извивающуюся, в рот. Мило, наблюдая за ним, старался сдержать отвращение. Если ящер может кормиться сам, значит больше провизии сохранится в дороге для них. Но смотреть внимательней на то, что ловил Галт, Мило не хотел.

Они разожгли небольшой костер, поддерживая его сухими ветвями, почти не дающими дыма. Ящеру костер не нравился (а может, не нравилась близость людей и эльфа); остальные сели у огня полукругом.

Ночью, конечно, нужно будет караулить, но сейчас еще светло и охрана не нужна. Мило протянул руки к огню. Он не замерз – его тревожила необычность происходящего. Мило Джейгон много раз ночевал в прошлом таким образом, но его преследовали и другие воспоминания.

– Мечник!

Настойчивый голос вырвал его из задумчивости. Автоматически опустив руку на рукоять меча, он оглянулся, ожидая увидеть врага, который какой-то хитростью сумел незаметно подобраться к ним.

Но говорил не Ингрг. Вперед наклонился Див Дайн, внимательно глядя на руки Мило.

– Мечник, эти кольца…

Кольца? Мило снова поднес руки к огню. Его внимание было так сосредоточено на браслете и той власти, которой он обладал (или на том, как использовать эту власть в свою пользу), что он совершенно забыл о кольцах на больших пальцах. Очевидно, они были такой неотъемлемой частью того человека, которым он стал, что он даже не ощущал их тяжести.

Один камень овальный и туманный, другой продолговатый зеленый с красными прожилками; оба как будто не слишком дорогие, а оправа – просто кольца чистого золота.

– А что с ними? – спросил Мило.

– Откуда они у тебя? – спросил Див Дайн, и в голосе его звучал какой-то неутоленный голод. Пройдя мимо Йевеле и едва не столкнув ее, Див Дайн присел возле Мило, так что тот не успел даже отодвинуться, схватил его за руки и поднес их к глазам, внимательно вглядываясь сначала в один камень, потом в другой.

– Откуда они у тебя? – снова спросил он.

– Не знаю…

– Не знаешь? Как ты можешь не знать? – В голосе священника звучал гнев.

– Ты забыл, кто мы? – Йевеле придвинулась ближе. – Он Мило Джейгон, мечник, точно так же, как ты Див Дайн, священник. Но наши воспоминания не полны…

– Ты скажи мне, что это за камни! – заговорил Мило. – В чем их ценность? Ты помнишь это? – Он не пытался высвободить руки. Кольца действительно необычные, и если в них заключено что-то полезное или вредное и этот собиратель и хранитель знаний что-то об этом знает, чем скорее узнает он сам, тем лучше.

– Это предметы силы. – Див Дайн не отрывал взгляда от камней. – Я знаю это – даже своей неполной памятью. Вот этот, – он приблизил руку с зеленым камнем к огню, – он тебе ничего не напоминает?

Мило тоже вгляделся в камень. Но смог увидеть только бессмысленное переплетение тонких нитей с крошечными точками – эти точки там и тут так малы, что с трудом поддаются невооруженному глазу.

– А ты что видишь? – Ему не хотелось сознаваться в собственном невежестве; лучше выведать, что знает священник.

– Это карта! – В голосе звучала такая убежденность, что Мило понял: Див Дайн не сомневается в своем открытии.

– Карта. – Теперь Нейл и Ингрг тоже придвинулись.

– Слишком мелкая и непонятная. – Берсеркер покачал головой.

Но эльф, внимательно осмотрев кольцо, взял сухую ветку из груды, лежавшей у костра, и пригладил полоску земли.

– Держи руку неподвижно! – приказал он. – Сейчас посмотрим…

Переводя взгляд с камня на землю и назад, он прижал конец ветки к земле и принялся наносить линии и точки. Получившийся рисунок не имел никакого смысла для Мило, но священник изучал его с глубоким интересом.

– Да, да, так оно и есть! – торжествующе воскликнул он, когда Ингрг поставил последнюю точку и откинулся на корточках, критически разглядывая свою работу. Но у Мило рисунок не вызывал никаких воспоминаний. Если для той его части, которая была мечником, рисунок имеет какой-то смысл, именно это воспоминание погребено слишком глубоко.

– Я ничего подобного не видел, – произнес свой приговор Нейл.

А бард рассмеялся.

– Судя по выражению лица нашего друга, – он кивком указал на Мило, – он в таком же замешательстве, как и ты, берсеркер, хотя кольцо принадлежит ему. Может, твои молитвы, – он посмотрел на Дива Дайна, – или твой зоркий глаз, – повернулся к Ингргу, – дадут нам ответ? Как бард, я бывал в разных местах, но мне эти линии ничего не говорят. А может, ответ знает воительница?

Наступило молчание, потом все одновременно заговорили. Никто не знал ответа. Мило высвободил руки.

– Кажется, эту загадку нам не решить…

– Но почему ты носишь эти кольца? – настаивал священник. – Я думаю, что без причины их, – он указал на кольца, – на тебе не было бы. Ты мечник, твое дело – оружие и, может, одно-два легких заклинания. Но эти вещи обладают подлинной силой…

– Какой силой? – вмешалась Йевеле.

– Это не сила Хаоса, – сразу ответил Див Дайн. – Будь иначе, Ингрг и я и даже скальд это почувствовали бы.

– Что ж, если это и карта, то она не указывает нам никакого пути. – Мило потряс большим пальцем правой руки. – А что с другим камнем? – И он поднес к огню второй камень, тусклый и безжизненный.

Див Дайн покачал головой.

– Нет даже никаких догадок. Но вот что, мечник. Если хочешь, я могу испытать небольшое заклинание и попробую узнать, что ты носишь. Предметы силы никогда нельзя оставлять без внимания. Их нужно опасаться. А если они попадают в руки невежд, результат может быть ужасен.

Мило колебался. Может, если он снимет кольца… Ему не хотелось носить их, пока Див Дайн экспериментирует. Но когда он попытался снять кольца, то обнаружил, что они сидят так же прочно, как браслет. Священник, видя его усилия, как будто не удивился.

– Я так и думал – они наложены на тебя, как обет наложен на всех нас.

– Что же мне делать? – Мило смотрел на кольца. Неожиданно они превратились в угрозу. Мило не нравилась близость предметов силы, сути которых он не понимает. Ведь Див Дайн сказал, что кто-то может использовать их для того, чтобы заставить его, Мило, действовать вопреки воле.

– Хочешь, чтобы я попробовал?

Мило нахмурился. Ему не хотелось, чтобы на нем сосредоточивалась магия. Но, с другой стороны, если кольца опасны, ему нужно как можно скорее об этом узнать.

– Хорошо, – с явной неохотой ответил он.

6. Те, кто идут по следу…

Сумерки набросили на окружающее снаружи темный занавес. Галт встал со своего места в стороне от остальных. Когтями прочнее затянул пояс – свою единственную одежду поверх шкуры. На поясе висел меч – не стальной: влажность его среды обитания быстро покончила бы со сталью, – но выглядящий гораздо более зловеще. Меч костяной, и края его усажены матового молочного цвета острыми зубьями. Галт вооружен также кинжалом – длиной с руку от локтя до ладони. Кинжал тоньше меча и скрыт в чешуйчатых ножнах. Однако не менее страшно природное вооружение ящера: всякий при виде его когтей и клыков подходил бы к нему осторожно.

Галт на общем языке просвистел:

– Я буду караулить.

Нейл приподнялся, как будто собирался возразить. Как всегда при взгляде на Галта, он мрачно хмурился. Встал и Ваймарк, преградив дорогу берсеркеру. Хотя бард ростом гораздо меньше Нейла, но проделано это было так искусно, что Галт исчез в темноте, прежде чем Нейл смог ему помешать.

– Змеешкурый! – произнес, словно выплюнул Нейл. – У него нет права находиться рядом с настоящими людьми!

Африта развернулась, подняла голову, которую удобно устроила под подбородком берсеркера, распахнула глаза, раскрыла пасть и зашипела. Нейл поднял большую руку и толстыми мозолистыми пальцами осторожно почесал псевдодракона под нижней челюстью.

– У Галта такой же браслет, – сказал Мило. – Возможно, мы нравимся ему не больше, чем он тебе.

– Нравится мне! – взорвался Нейл. – Да они все измараны Хаосом. Моего брата по оружию такой же ящер стащил вниз и разорвал на куски, когда мы углубились в Тройланские болота. Ужасное было дело, и мне никогда не забыть ту вонь! Что с того, что на нем браслет? Ящеричий народ утверждает, что он нейтрален, но хорошо известно, что он скорее склоняется на сторону Хаоса, чем Закона.

– Возможно, мы не слишком ласково их принимаем, – сказала Йевеле. – Однако Мило прав: у Галта есть браслет. И поэтому он один из нас. К тому же его удерживает обет.

– И это мне тоже не нравится, – проворчал Нейл. Ваймарк рассмеялся.

– И ты очень ясно это показал, берсеркер. Но ты не против всех чешуйчатых так настроен, иначе с тобой не было бы Африты.

Большая ладонь Нейла прикрыла маленькую летающую рептилию, словно бард ей угрожал.

– Это другое дело. Африта… Разве ты не понимаешь, как она хорошо может служить глазами и ушами для человека?

Мило предложил:

– Если ты доверяешь ей, но не доверяешь Галту, пусть тоже караулит. У нашего караульного будет свой стражник.

Ваймарк от всего сердца рассмеялся.

– Логично, друг. Предлагаю перестать обмениваться страхами и подозрениями и дать Диву Дайну возможность узнать, какого рода сила оказалась в руках нашего друга.

Мило чувствовал, что Нейл не хочет соглашаться. Берсеркер неохотно снял руку, Африта развернулась, ступила на его протянутую ладонь. Крылья ее уже были расправлены и слегка дрожали. Она подпрыгнула, поднялась к каменной крыше над головами и исчезла вслед за Галтом.

Священник не обращал на них внимания. Он склонился над картой, которую начертил на земле Ингрг, и деловито выкладывал содержимое своей поясной сумки.

Не стирая чертежа эльфа, рядом с помощью веточки длиной с ладонь и вытянутый палец он принялся чертить руны. Мило пытался оживить в памяти сведения об известных ему системах письма, но эти знаки ничего ему не говорили.

Работая, Див Дайн объяснял, что делает. Говорил он сухо и властно – так мастер вбивает в головы нерадивых учеников крупицы знания.

– Слово Того, Кто Знает, – начертанное рядом, оно привлекает Его внимание. Если Он решит рассеять наше невежество, то изберет нужный способ разъяснения. По крайней мере это не принадлежит Хаосу, иначе Слово не могло бы контактировать с ним, оставаясь неизменным. Чертеж был бы стерт. А теперь – поднеси кольца к рунам, мечник!

Приказ прозвучал так резко, что Мило подчинился, не задавая вопросов.

Он протянул большие пальца с кольцами на них к рисунку. Чувствовал он себя при этом глупо, но одновременно испытывал какое-то дурное предчувствие. Див Дайн, конечно, не колдун, но хорошо известно, что те, кто служит избранным богам верным сердцем и всем своим разумом, могут привлекать на помощь Силу, конечно, не ту, которой располагает Гистасп и другие колдуны и посвященные, но почти столь же могучую.

Перебирая в руке молитвенные четки, священник запел. Подобно начертанным им символам, слова тоже были совершенно незнакомы Мило. К тому же Див Дайн произносил их с особой интонацией, сливая вместе. Возможно, ритуал настолько древен, что те, кто повторяет эти слова, обладая обостренным понимаем и обширными знаниями, тем не менее сами не знают, о чем говорят.

Перебрав все четки, Див Дайн спрятал их на поясе и взял тот самый прутик, которым чертил рисунок. Наклонившись вперед, он концом коснулся камня с картой.

Мило услышал удивленный возглас Йевеле. Прут в руке священника ожил, повернулся, так что Див Дайн едва не выпустил его. Он быстро отскочил. На лбу его выступили капли пота, стекали с бритой головы, с которой свалился капюшон.

Быстро справившись с охватившими его чувствами, он снова приблизился и коснулся овала. На этот раз реакция была менее сильной, хотя прут задрожал и задергался. Мило ожидал, что сам испытает что-нибудь, но ничего не почувствовал. Какую бы силу ни высвободил священник, она действовала только на него.

Див Дайн снова сел и положил прут в сумку. Потом взял ветку и стер ею рисунок.

– Ну что? – спросил Мило. – Что я ношу?

Глаза Дина Дейва выглядели остекленевшими.

– Не… знаю. – Говорил он с большими усилиями и явно заставлял себя. – Но… они древние… древние. Будь осторожен, мечник, пока они на тебе. В них нет ничего злого – но они и не от Закона, каким я его понимаю и практикую.

– Еще один дар нашего раздающего браслеты друга? – спросил Ваймарк.

– Нет. Если Гистасп говорил правду (а мой инстинкт подсказывает, что это так), то, что привело нас сюда, чуждо нам. А кольца из нашего мира, но не из нашего времени. Знания обнаруживаются, теряются в столетиях, обнаруживаются снова. Что мы знаем о тех, кто построил Пять Городов Великого Королевства? Или о тех, кто некогда поклонялся Фейну Крылатому? Разве люди не искали всегда сокровища этих забытых народов? Кажется, мечник, тот Мило Джейгон, которым ты теперь стал, добился успеха в таких поисках. Плохо, что ты не знаешь, как пользоваться тем, что носишь. Но будь осторожен, молю тебя.

– Наверно, было бы лучше просто бросить их в костер, если бы я смог их снять, – ответил Мило. – Но этого мне, кажется, не дано. – Он снова попытался снять кольца, но они сидели так прочно, словно стали частью его плоти.

Ваймарк в третий раз рассмеялся.

– Приятель, взгляни на лицо нашего друга. Видишь, какое святотатство ты произнес? Разве ты не знаешь, что для людей его призвания поиски древних знаний необходимы для поддержания самой жизни. Если им не на чем будет оттачивать свой разум, они увянут, как листва зимой. Для них такие загадки – еда и питье…

– А что для тебя еда и питье, бард? – обидчиво отозвался Див Дайн. – Игра слов в такт с игрой на этой твоей арфе? Ты не согласен, что увеличение знаний – великое дело?

Ваймарк перестал улыбаться.

– Не относись презрительно ни к какому искусству, священник, если в нем не разбираешься. Но у меня есть для тебя еще одна головоломка. Что ты видишь в пламени, Див Дайн?

Мило догадывался, что вопрос не праздный, в нем есть какой-то неведомый ему смысл. Раздраженное выражение сразу исчезло с лица священника. Он повернул голову и снова взял в руки молитвенные четки. Теперь он смотрел на огонь. Ингрг, который во время разговора о загадках колец чуть отодвинулся, подошел ближе. Именно ему задал свой вопрос Нейл.

– А ты, рейнджер? Ты ведь тоже обладаешь силами. Бритый поклонник богов не одинок в этом.

– Я не управляю пламенем. Оно уничтожает все, что дорого моему племени. Твои родичи, оборотень, могут убежать, когда гибнут их дома и тропы. Деревья убежать не могут… – Эльф смотрел на языки пламени, как смотрят на врага, против которого бессильны стрелы и сталь.

Див Дайн продолжал смотреть на огонь так же напряженно, как несколько мгновений назад смотрел на руны, пытаясь разгадать их тайну.

– Что?.. – начал в замешательстве Мило. Ваймарк поднес палец к губам, призывая к молчанию.

– Они идут, – почти шепотом произнес Див Дайн.

– Сколько их? – тоже негромко спросил Ваймарк. Улыбка его исчезла, теперь он был насторожен, и это было так не похоже на его обычное меланхоличное принятие окружающего.

– Трое… двоих я чувствую, но с ними третий, владеющий силой. Его я воспринимаю только как черноту.

– Они от Хаоса? – спросил Ваймарк.

В голосе священника прозвучало сдерживаемое нетерпение.

– Они из тех, кто может быть с любой стороной. Но я не вижу покрывающей их знакомой тьмы.

– Далеко они от нас? – Мило старался говорить так же тихо и бесстрастно, как Ваймарк. Но тело его напряглось. Их лошади у реки… Там Галт. Хороший ли он караульный?

– День, может, немного меньше, чтобы добраться до нас. Они движутся налегке, запасных лошадей нет.

Мило сначала решил, что нужно свернуть лагерь и побыстрей уходить, пока еще темно. Но его остановил здравый смысл. Впереди равнина. Возможно, на день пути, если они будут двигаться быстро. Потом приток, текущий на север. После него еще день пути, пока не встретится третий ручей, тот самый, который им нужен. Он ведет к горам и обходит стороной Геофр, так что можно будет не ввязываться в местные распри.

Ручей вытекает из озера, расположенного в горах, которые огибают Море Пыли. Еще раньше путники решили, что воспользуются им в горах как проводником в попытках отыскать легендарное логово Личиса.

Но вот переход от одной реки до другой – это проблема. Див Дайн поморгал, провел ладонью по вспотевшему лбу и отодвинулся от огня. Протянул руку к бутылке, которую недавно наполнил из реки, сделал большой глоток. А когда поднял голову, лицо его казалось истощенным и осунувшимся.

– Только один раз…

– Что только один раз? – переспросил Мило.

– Он только один раз может мысленно искать для нас, – объяснил Ваймарк. – Возможно, было глупо тратить эту одну попытку… Нет, думаю, она потрачена не зря! Защищающая нас иллюзия истощилась. Теперь, зная, что нас преследуют, мы можем принять меры предосторожности.

– Их трое – нас семеро, – потянулся Нейл. – Не вижу проблемы. Нужно только подождать и устроить западню…

– Один из них обладает подлинной силой, – напомнил священник. – Он в состоянии совершенно замаскировать их. Возможно, даже окружить их таким же экраном, который весь день сопровождал нас.

– Но он не может делать это вечно, – впервые вступила в разговор Йевеле. – У всего есть пределы, и такое под силу только истинному посвященному. Он посвященный?

– Будь он посвященный, – ответил Див Дайн, – им вообще не понадобилось бы передвигаться по поверхности. Да, постоянное поддержание заклинания невозможно. Особенно если у заклинателя нет под рукой всего необходимого, как у колдуна, который вовлек нас в это несчастное путешествие. Но этот достаточно силен, чтобы почувствовать любую засаду.

– Если только ему не потребуется вся сила и сосредоточенность, чтобы поддерживать иллюзию, – настаивала девушка.

Нейл впервые поглядел на нее так, словно впервые увидел. Проявляя вражду по отношению к Галту, Йевеле он вообще отказывался замечать. Возможно, гигант-берсеркер так же не любит и кланы амазонок.

– Это верно? – проворчал он, не обращаясь ни к кому конкретно, словно не знал, кто может ответить на его вопрос.

– Возможно, – согласился священник. – Поддержание иллюзии требует всех сил заклинателя.

– Теперь, когда наша защитная иллюзия рассеялась, мы можем быть легкой добычей, – заметил Мило, – и не только для открытого нападения, но и для какого-нибудь злого колдовства. Перед нами открытая местность. Поэтому нужно как-то остановить преследователей. Пусть Ингрг утром пойдет вперед с Дивом Дайном, Ваймарком, Галтом…

– А мы останемся ждать с мечами? – Йевеле кивнула. – Здесь отличное место для засады.

Мило едва не возразил против ее участия, но вовремя спохватился. Йевеле, конечно, женщина, но она опытный воин, как он и берсеркер. Мило не отказывал остальным четверым участникам группы в обладании мастерством, однако сомневался в том, как проявят они себя в битвах, для которых он воспитан и подготовлен.

– Хорошо, – довольно согласился Нейл. – Сегодня мы поделим вахты. Пойду сменю змеешкурого…

Мило возразил бы, но берсеркер уже покинул их импровизированное убежище. Ингрг поднял голову, заметив, что мечник собрался идти за Нейлом.

– На словах – не значит на деле, друг, – сказал эльф. – Он не любит Галта, но и не поднимет на него руку.

Ваймарк в свою очередь кивнул. Див Дайн как будто от усталости погрузился в полусон, свернувшись у костра.

– Мы связаны друг с другом. – Бард постучал по своему браслету. – Связаны так, словно каждый из нас часть целого. Я верю в это. А если это так, у каждого из нас есть умения и силы, которые окажутся полезными. Мы…

Он не кончил, потому что к костру вернулся Нейл. Он оскалил зубы, так что клыки, которые дали ему прозвище, были видны почти до корней.

– Рептилия ускользнула! – Он не говорил, а ревел. – Он ушел, чтобы присоединиться к ним!

– А где твоя Африта? – ответил вопросом Мило.

Берсеркер вздрогнул. Потом, протянув руку и полуобернувшись к наружной тьме, свистнул. Словно стрела из самострела, из темноты вылетел псевдодракон. Остановился в воздухе и опустился на протянутую ладонь Нейла, высоко держа маленькую драконью голову. Африта возбужденно зашипела, язычок ее мелькал взад и вперед. Нейл вслушался в ее шипение. Постепенно лицо его расслабилось, маска ярости с него исчезла.

– Ну что? – Ваймарк, который подкладывал дрова в костер, оглянулся через плечо.

Ему ответили – но не берсеркер, а фигура, появившаяся из ночи. У входа стоял Галт. Его чешуйчатая шкура блестела в свете костра, а с морды капала вода.

– В реке, – сказал Нейл, не глядя на Галта. – Лежит в воде, как в постели, только глаза торчат наружу!

И снова память выдала Мило сведения, о которых он до этого момента не подозревал.

– Но ему нужна… вода… ему обязательно нужна вода! – Мечник повернулся к ящерочеловеку. – Он весь день проехал в сухости. Для него это, должно быть, пытка! – Он подумал о милях впереди, о еще двух дневных переходах по сухим степям. Надо придумать, как помочь Галту выдержать это. Но тут высказал предложение Ингрг.

– Можно изменить маршрут – идти отсюда вдоль ручья до его впадения в большую реку. Нам придется миновать границы Йерокумби и Фазаара, но потом река приведет нас прямо в горы. И не только покажет путь, но и даст возможность укрываться.

– Йерокумби, Фазаар – а какая у них охрана границ? – Нейл снова поместил Африту под воротник.

Все поделились воспоминаниями, в которых были только слухи, но очень мало ценной информации.

Решили последовать совету Ингрга и как можно дольше идти вдоль реки. Нейл вышел, чтобы начать свое дежурство. Мило завернулся в плащ и лег отдохнуть, прежде чем настанет его очередь сторожить.

Хотя все согласились на утро сменить направление движения, но согласились также устроить засаду или по крайней мере следить за преследователями. Очень важно узнать силу и природу этих преследователей.

У Мило болело все тело. Почти двадцать четыре часа он не спал. Он закрыл глаза, но не мог перестать думать, снова испытывал сомнения, строил предположения, пытался планировать, не зная, что в его распоряжении и что ему противостоит. Но, по-видимому, он все же задремал, потому что пришел в себя от того, что его трясли за плечо. Рядом на коленях стоял Нейл.

– Все в порядке – пока, – сообщил берсеркер.

Мило с трудом встал. Он не отдохнул: тело продолжало болеть. У костра, в который Нейл подбросил дров, спали остальные, ночь снаружи казалась очень темной.

Он протиснулся мимо Ваймарка, который подложил под голову свой мешок с арфой, и вышел. Потребовалось какое-то время, чтобы зрение адаптировалось к тусклому свету убывающей луны. Чуть дальше к северу паслись стреноженные верховые и вьючные лошади. Нейл, должно быть, перевел их на другое место, чтобы было побольше травы, растущей у реки.

Мило услышал шелест ветра в траве. Снял шлем и посмотрел в ночное небо. Луна тусклая, видны звезды. Однако ни одного знакомого созвездия он не нашел. В каком отношении находится этот мир с его собственным? Преграда между ними сотворена из пространства, времени или измерения?

Мило прошелся вдоль ряда животных, внимательно прислушиваясь к любым изменениям в ночном шуме, и подумал, что впервые остался совершенно один. Он почувствовал сильное искушение вызвать обрывки иной памяти. Возможно, они только затуманят восприятие Мило Джейгона, а ведь стоит здесь именно мечник, и только его опыт теперь имеет значение.

И он начал работать над памятью Мило, отодвигая в глубину иные воспоминания. Как если бы восстанавливал картину, которая лежит грудой бессмысленных обрывков, пока он не расставит их по местам.

Мило Джейгон – каково его самое раннее воспоминание? Может быть, если он сосредоточенно всмотрится в прошлое, найдет и разгадку тайны колец? С того момента, как Див Дайн обратил на них внимание, Мило постоянно и остро ощущал их присутствие, словно они оттягивают вниз руки, стремятся обездвижить их. Но это ерунда. Однако в его памяти столько прорех, что он не в его силах восстановить ее полноту. Слишком тяжелая задача, решил он наконец.

Живи настоящим – пока не подойдет к концу этот поиск. Он полагал, что Гистасп сказал им правду. Но опять-таки – насколько колдун смог воздействовать на их сознание? Невозможно сказать – во всяком случае невозможно под обетом. Мило покачал головой, как будто хотел вытряхнуть из нее мысли. Сомневаться значит ослаблять свои возможности бойца. Эти возможности – это он хорошо знал – зависят не от знаний или колдовства, а от уверенности в себе.

И вот, вместо того чтобы пытаться вспоминать прошлое, что было до самых последних дней, Мило принялся разбираться в своем мастерстве и знаниях. Поскольку рядом никого не было, кроме спокойно пасущихся лошадей, он извлек меч и кинжал и занялся упражнениями в нападении и защите, причем мышцы его владели этим лучше мозга. Мило подумал, что он очень искусный боец. Это не развеяло его тревоги, но хотя бы прибавило уверенности, которой ему так недоставало после истории с кольцами.

Наступил рассвет, а с ним показался Ваймарк. Он велел Мило идти завтракать, а сам остался караулить. Привязали поклажу и приготовились к выходу, а Див Дайн принялся тщательно стирать с земли следы своего вчерашнего занятия волшебством. Связал несколько веток, зажег этот импровизированный факел и начал бить им по земле, громко распевая при этом.

Вернулся Ваймарк и принес заново наполненные седельные бутылки. Приподняв брови, он оглядел священника.

– Нужно нечто больше, чтобы рассеять запах магии, если с ними есть владеющий силой, – сухо заметил он. – Но если это лучшее, что ты можешь сделать, – делай.

Те, что должны были ехать сзади, выбрали лошадей. Выбор был ограничен из-за большой тяжести Нейла. Он не мог рассчитывать на большую скорость своей лошади, только на выносливость. Мило знал, что, если бы их не подгонял обет, берсеркер предпочел бы идти пешком: оборотни обычно передвигаются именно так.

Путники гуськом двинулись вперед. Мило, Нейл и Йевеле ждали, пока они не проедут, потом двинулись тоже – чуть медленней и постоянно осматриваясь, опытным взглядом отыскивая подходящее место для укрытия.

7. Засада

Прошел примерно час, прежде чем вторая, более прочная память подсказала Мило, что они нашли подходящее место: здесь речной берег снижался и росли деревья, изогнутые под степным ветром. Тем не менее они позволяли укрыться. Семеро въехали на окраину этой рощи, а выехали четверо вместе с вьючными животными. Их вел Ингрг.

Нейл, Мило и Йевеле укрыли своих лошадей под древесной листвой и дали небольшое количество зерна, чтобы они не пытались щипать пожелтевшую осеннюю траву. Берсеркер вброд через обмелевший осенью ручей перебрался на противоположный берег, где тоже росли деревья, и скрылся, притом так хорошо, что Мило, несмотря на весь свой опыт, не смог отыскать его убежища. Он сам и воительница выбрали себе места укрытия.

Мило знал, что ожидание действует на нервы человека. К тому же вполне возможно, что они ждут напрасно. Он не сомневался в видении Дива Дайна накануне вечером. Но те, что идут за ними, вполне могли свернуть и не пойти вверх по течению. Пока, конечно, не поймут, что потеряли след. Тогда они вернутся, но на это потребуется время.

Здесь, в зарослях, они с Йевеле избавились от ветра, в котором чувствовался ледяной привкус зимы. Ветер был северный и обещал еще худшее. Однако показалось и бледное солнце, бросая вызов тучам.

– Два бойца плюс один кудесник, – сказал Мило – скорее себе самому, чем девушке. Она тоже так искусно укрылась в кустах, что он только примерно представлял себе, где она находится.

С бойцами справиться будет нетрудно. Мило тревожил кудесник. Нейл, как оборотень и берсеркер, владеет собственными чарами. Другой – и гораздо более трудный вопрос – сумеет ли он, хотя бы частично, противостоять темной силе, которую увидел Див Дайн в языках пламени. Чем дольше они ждали, тем больше Мило верил в то, что их поворот на север сбил преследователей с толку.

Он увидел пятно яркого цвета, устремившееся вниз по течению. Африта – Нейл выпустил своего псевдодракона. Мило молча негодовал из-за поспешности берсеркера. Любому творцу заклинаний достаточно только увидеть это существо – или даже просто почувствовать его, – и они будут обнаружены! Он знал, что берсеркеры импульсивны по самой своей природе и иногда не в состоянии сдержать бессознательно вырабатываемый гнев. Но, возможно, Нейл оказался в положении, когда ему потребовалось сознательно завлечь преследователей.

И вот… Мило взглянул на браслет у себя на руке. Он почувствовал тепло и увидел, что кости начинают двигаться. Постарался забыть обо всем, кроме того, что сказал им колдун: сосредоточенность может изменить случайный поворот костей. Он сосредоточился. Кости замедлили движение. Мило продолжал сосредоточиваться – еще поворот, еще – эти достигнуты его усилиями, в этом он уверен.

Двигаясь с величайшей осторожностью, мечник встал, высвободил меч, взял в руку щит. Теперь он слышал звуки: цоканье копыт о камни и гравий у обмелевшей воды.

Показались два человека. Вооружены. Но мечи и кинжалы не держат наготове. У одного есть еще самострел, но он прикреплен к седлу. Кажется, они не подозревают об опасности.

Двое. А где же третий – творец заклинаний?

Мило надеялся, что Нейл не нападет, прежде чем они не узнают это. Однако первой двинулась Йевеле. В руках у нее была не сталь, и пучок сплетенной травы. Она поднесла пучок ко рту, дунула на него. Мило видел, как выпячиваются ее губы. В воздухе сверху, как будто непосредственно над двумя всадниками, послышался резкий свист.

Всадники остановились, и передний, который пригнулся, рассматривая след, даже не распрямился. Как будто всадники и их лошади окаменели в той позе, в которой застал их резкий звук.

Мило узнал второго всадника – это Хелагрет, тот самый торговец редкими животными, с которым они разговаривали на рынке в Грейхоке. Спутник Хелагрета в легкой кольчуге. На голове шапка с откинутой назад завесой; ее можно перебросить вперед, и тогда она закроет горло и нижнюю часть лица. Похоже, это не боец, а вор или, может быть, тайный соглядатай. Самострел не единственное его оружие. На поясе не меч и не кинжал, а, судя по длине, нечто среднее между ними. Мило не сомневался, что всадник искусно им владеет.

Мило знал, что у заклинания Йевеле есть пределы. И хотя они лишили подвижности двоих (прекрасное усовершенствование простой засады), остается еще третий.

И Мило напряженно ждал его ответа на действия Йевеле.

Африту он услышал раньше, чем увидел: ее шипение стало гораздо громче. На мгновение псевдодракон повис в воздухе – его крылья бились так часто, что их не было видно, – и унесся вниз по течению. Мило быстро принял решение. Если заклинание перестанет действовать, Нейл и Йевеле вдвоем справятся с этими двумя: ведь их хорошо видно. Очевидно, псевдодракон обнаружил третьего преследователя и настаивал, чтобы за ним последовали к убежищу этого третьего.

Мечник вышел из укрытия. Взгляды оцепеневших устремились к нему, хотя выражение их лиц не изменилось и они даже не могли повернуть голову, чтобы посмотреть ему вслед. По другую сторону ручья показался Нейл, он небрежно, одной рукой, помахивал топором; кабаний шлем был надвинут так низко, что лицо оставалось в его тени. Он помахал Мило рукой и указал вниз по течению. Очевидно, ему пришла в голову та же мысль.

Мило пробирался между скалами и кустами, параллельно ему по другому берегу двигался Нейл, оставив Йевеле караулить оцепеневших преследователей. Очевидно, Нейл не сомневался в том, что она справится. Может быть, браслет ответил на ее концентрацию и прибавил силы заклинанию. Мило надеялся на это.

Нейл поднял руку – сигнал остановки. Мило хорошо знал, что берсеркер обладает особой остротой чувств, которых у него самого нет. Он быстро скрылся в тени изогнутого ветром дерева и следил, как могучий торс Нейла растворился среди камней и плавника.

На этот раз звук копыт не выдал появления третьего всадника. Но он был отчетливо виден, словно материализовался из песка и скал. Лошадь длинноногая, с выступающими ребрами: ее как будто никогда не кормили досыта. Голова лошади, похожая на череп, уныло свисает, глаза горят желтым огнем – не похоже на глаза обычного животного. А всадник не правит ни уздой, ни удилами.

Кажется, сидящий на спине лошади вообще не указывает ей, куда двигаться.

Всадник? Тусклое одеяние друида, оборванное по краям, покрывает его согбенное тело. Капюшон наброшен так, что полностью скрывает лицо. Мило напрягался, пытаясь уловить запах разложения: ни одна тварь Хаоса не скроет его от того, кто посвятил себя Закону. Но в морозном воздухе не разносился никакой запах.

Однако всадник и не на стороне Закона. Лошадь остановилась, не поднимая головы, а лицо под капюшоном не поворачивалось ни вправо, ни влево. Руки друида скрывались в длинных рукавах оборванного одеяния. Мечник даже не мог догадаться, что он ими делает, какие заклинания способен призвать жестами. Но незнакомец не оцепенел – это Мило знал твердо. Неподвижен он по собственному желанию. И он опасен, гораздо опасней воина в полном вооружении, хотя и кажется беспомощным и безоружным.

Одним из своих мгновенных рывков пронеслась Африта. Раскрыв пасть, она схватила ткань капюшона и сорвала его с головы всадника, обнажив коричневый голый череп. Лицо его исказилось злобой, но всадник даже не взглянул на псевдодракона и не попытался прикрыть голову.

Подобно всем друидам, он казался очень старым, на шее плоть свисала складками, глаза глубоко спрятаны под спутанными бровями; эти брови особенно бросаются в глаза на безволосой коже. Нос у него необычно расплющенный, с широко расставленными ноздрями над маленьким ртом, сморщенные складки которого отчетливо выражают гнев.

Молчание и неподвижность всадника казались Мило большей угрозой, чем если бы он громко выкрикивал какие-нибудь древние проклятия. Мечник вдвойне опасался тех, кто прячет руки в складках рукавов.

Африта кругом летала над головой друида, рассерженно шипела и время от времени подлетала так близко, что, казалось, вот-вот вырвет клок желто-коричневой плоти или вопьется когтями в нос или ухо. Но всадник продолжал смотреть вниз. И Мило не видел никаких перемен в направлении его взгляда или выражения лица. Такая напряженность может означать, что чужак творит какие-то заклинания.

Псевдодракон, по-видимому, не опасался за себя. Возможно, разделял презрение своих более крупных родичей к людям. Но Мило не сомневался, что в этом преследовании друида была какая-то цель. Возможно, тактика овода, используемая псевдодраконом, мешает сосредоточиться, хотя всадник никак этого не проявлял.

Среди камней показался Нейл. Можно было разглядеть только его квадратный подбородок и рот. Раздвинув губы, берсеркер обнажил клыки. Заговорил он хрипло, так, словно близка перемена, уводящая его за пределы человечества, превращающая в страшного оборотня-кабана.

– Карлволс. Ты выполз из своего логова, которым так гордишься? Или Маг выманил тебя оттуда, как вытаскивают моллюска из раковины? По твоему виду можно сказать, что с нашей последней встречи ты потерял больше, чем только свое логово.

Немигающие глаза продолжали смотреть вперед, но впервые за все время друид шевельнулся. Голова медленно повернулась на плечах, как будто кости и плоть заржавели и окоченели, так что вращать ее очень трудно. Повернув голову влево, друид посмотрел на Нейла. Но ничего не ответил.

Нейл хмыкнул.

– Язык тоже потерял, заклинатель? Если я верно припоминаю, он никогда не служил тебе хорошо.

Пора – пока внимание того приковано к Нейлу!

Мило двинулся вперед. Меч из ножен он доставал медленно, чтобы не шуметь. Следующие несколько мгновений вполне могут стоить ему жизни. Но что-то внутри побуждало действовать – если он не будет действовать, его ждет участь хуже смерти.

Одним прыжком он добрался до костлявой лошади. Почти без участия сознания поднял руку в кольчужной перчатке, чтобы схватить друида за ближайшую руку. Впечатление такое, словно он пытается согнуть стальной стержень. Но, прилагая столь большую силу, которую в себе он даже не подозревал, Мило сумел развести скрытые под рукавами руки, хотя всадник не изменил своей позы на лошади.

– Ахххх! – Теперь он повернул голову и скосил глаза, чтобы увидеть мечника. Показалась вторая рука, рукав отпал. Пальцы с длинными когтями устремилась к лицу Мило, к его глазам…

Но между мечником и этим страшным взглядом промелькнула Африта. Псевдодракон ударил по протянутой руке гораздо быстрей, чем это мог сделать Мило. На темной плоти появилась рваная рана, из нее хлынула кровь.

Рука, которую удерживал Мило, продолжала вырываться. Он словно сражался с закаленным мечом, которым правит безжалостная воля. Африта снова ударила по другой руке. Впервые друид дрогнул. Не от мечника, а от нападения псевдодракона. Словно воля его была занята борьбой с другим, меньшим противником.

Правая рука в захвате Мило расслабилась так неожиданно, что он едва не потерял равновесия. Его собственная рука скользнула вдоль руки противника; эта рука больше не сопротивлялась, она повисла вдоль тела, ладонью в рукаве нацеливаясь на гравий. И из нее выпал какой-то предмет.

Мило наступил на то, что выронил друид. Он не сомневался в том, что это оружие противника.

– Мило, отпусти!

Он вовремя услышал крик берсеркера и разжал руку. Последовало какие-то темное мерцание – так близко, что он почувствовал порыв холодного воздуха, оторвавшегося от темного облака. Африта закричала –и упала бы, но ухватилась когтем за плащ Мило и повисла. Мило отступил.

На месте друида и его лошади какое-то мгновение было только темное пятно, полоска абсолютной тьмы, глубже черноты любой темницы или безлунной ночи. Потом – ничего.

Нейл с всплесками переходил реку. Африта, собравшись с силами, полетела ему навстречу. Мило, придя в себя, опустился на одно колено и осмотрел поверхность. Унес ли с собой друид тот предмет, который выронил? Или его еще можно найти?

– Что ты делаешь? – Берсеркер навис над мечником.

– Он уронил что-то… вот здесь. – Мило указал рукой на небольшой черный предмет среди камней, хорошо заметный, если приглядеться. Но тут мечник вспомнил об осторожности. И к предмету не прикоснулся. Кто знает, какая сила черной магии заключена в нем? Ведь очевидно, что он должен был быть использован против них.

Ногой он глубоко вдавил предмет в песок и гравий. Взял кусок лежавшего поблизости плавника и осторожно начал расчищать песок. Достаточно палочки.

Какая-то резьба, шириной в ладонь. Стилизованное изображение существа, не демонического, если судить по внешности, но тем не менее угрожающего. Стройное тело, длинная шея и небольшая голова – голова змеи и в то же время млекопитающего. Пасть существа раскрыта, как бывает у Африты в случае необходимости, и в ней видны маленькие, похожие на иглы зубы. Глаза не больше точек, но вся фигура свидетельствует о свирепости и силе.

– Ургант! – Нейл заговорил тише. – Так вот что хотел сотворить этот сын тысячи демонов.

Взметнулся топор и рассек резную вещичку надвое. Поднялась волна зловония, от которого Мило закашлялся. Изображение было полым, и в нем находилось какое-то разлагающееся вещество.

Снова опустился топор, на этот раз плашмя, так что две половинки разбились на множество черных осколков, погрузились в песок, смешались с ним, исчезли из вида, кроме одного-двух самых крупных.

– Что это? – Мило встал. С того мгновения, как ощутил первую волну зловония, он чувствовал себя неуверенно.

– Одна из игрушек Карлволса. – Нейл, хоть и разбил изображение на кусочки, не удовлетворился этим: теперь он с силой топтал это место, как будто хотел уничтожить последние осколки.

– Он тебе знаком…

– Как же… – проворчал берсеркер. – Когда-то под знаменем мага Вогана мы выступили против Башни Жабы. Это был… – он замолк, как будто пытаясь что-то припомнить. – Это было давно. Сейчас время в моей памяти держится не очень прочно. Этот Карлволс не принадлежал к Братству Жабы. У него даже были основания опасаться, потому что он браконьерствовал на его территории. Он явился к Вогану и предложил свою службу. Службу – подумать только! – посвященному. Словно вошь, предлагающая дружбу огненной осе! – Нейл мрачно рассмеялся.

– Он не давал клятвы верности Хаосу, но дал бы, если бы мог этим спасти свою шкуру. Мы все это знали. Знали мы и то, что у него на уме: в Башне Жабы много тайн, и он хотел воспользоваться возможностью похитить кое-что из них. Воган приказал выгнать его из лагеря, и Карлволс ушел, как побитая собака. И больше не смел выступать против того, кто настолько превосходит его знаниями.

Мы взяли Башню – нелегкое было дело. Воган распорядился уничтожить все, что было внутри. У Хаоса одной крепостью на севере стало меньше. А что мог Карлволс раздобыть в руинах… Во всяком случае это звериная магия. С помощью этой штуки он призывает к себе смерть на четырех лапах.

Мило уже двинулся назад. Они нашли и вдвоем сумели победить друида. Но что если он присоединился к тем, кого удерживает Йевеле? Это опасение заставило мечника ускорить шаг. Теперь он ехал открыто, слыша за собой стук копыт лошади Нейла. Должно быть, берсеркеру пришла в голову та же мысль.

Выехав из-за поворота реки, они увидели, что два пленника по-прежнему неподвижны. Йевеле прислонилась к скале, не отрывая от них взгляда. Теперь в ее руке была не петля, с помощью которой она произвела заклятие, а обнаженный меч. Мило подъехал к ней. Он заметил, как напряжено тело девушки, и понял, что действие заклятия кончается.

Тяжело дыша, он подъехал к всадникам справа, а Нейл одновременно – слева. Появится ли сейчас Карлволс так же неожиданно, как исчез? Тогда шансы уравняются.

Одна из застывших лошадей опустила голову и заржала. Мило, как совсем недавно схватил руки друида, проделал то же самое с Хелагретом. Напрягая силы, он стащил всадника с лошади, повалил на землю и приставил острие меча к его горлу. Послышался второй глухой удар, и мечник понял, что Нейл сделал то же самое с другим всадником.

Глаза Хелагрета были полны ярости, как в тот момент, когда он почувствовал себя околдованным. Однако теперь его рот изогнулся в подобии сардонической улыбки. Хелагрет не двигался.

С мечом наготове подошла Йевеле.

– А как третий? – спросила она.

– На время избавились, – коротко ответил Мило. – А теперь, приятель, объясни, почему мне не следует окровавить свое лезвие?

Улыбка Хелагрета стала шире.

– Потому что ты не можешь убивать без причины, мечник. А я тебе такой причины не давал.

– Ты следил за нами…

– Да, – тут же согласился пленник. – Но никакого вреда не причинил. Ты чуешь запах темных сил во мне или в Кнайшо? Мы должны были оказывать услуги тому, кто следовал за нами. Он наложил на нас мысленные чары. Сейчас они рассеялись: похоже, ему эта игра надоела. Посмотри на меня, мечник. Мое оружие не обнажено. Меня заставили служить, потому что я знаю местность. А Кнайшо обладает другими способностями. А что касается магии, то это, конечно, дело одного друида.

Мило попятился на шаг-два.

– Брось оружие! – приказал он. – Вот сюда!

Хеларгет сразу подчинился, садясь при этом. За его спиной стояла Йевеле, приставив к шее меч.

Мгновение спустя рядом на земле лежало и оружие второго пленника. Несмотря на явную силу этого второго воина, он, судя по выражению лица, тоже готов был доказать свою безвредность.

– Почему ты нас преследовал? – спросил Мило.

Продавец животных пожал плечами.

– Не спрашивай меня об этом. Я тебе уже сказал, что немного знаю эту местность. Когда я отказался служить проводником, бритоголовый наложил на меня путевое заклятие. Кнайшо уже был связан точно так же. Но он не делился с нами причинами своего путешествия. Нас только использовали; мы ему не друзья.

Достаточно правдоподобно, однако Мило был уверен, что здесь есть ложь. Огонь в глазах Хелагрета погас. Было очевидно, что попытки доказать свою невиновность отнимают у него много сил.

– Правдоподобная история, – фыркнул Нейл. – Добиться от вас правды не так уж трудно…

– Нет, – впервые за все время заговорила Йевеле, – если они действительно под обетом.

Нейл взглянул на нее из-под края своего тяжелого шлема.

– Оправдание, воительница, которым можно прикрыть большую ложь.

– Тем не менее… – начала она, и в этот момент из кустов сзади донеслось ржание, полное безумного ужаса. Лошади пленников тоже закричали и бешено понеслись через реку, а ржание сзади все усиливалось.

Лицо Хелагрета исказилось от ужаса, почти такого же сильного, как испуг лошадей.

– Отдайте мой меч! – закричал он. – Ради Повелителей Закона, отдайте мой меч!

Нейл повернул голову. Он громко зарычал, и тело его начало меняться. Топор упал на землю, а под кольчугой и шлемом на мгновение мелькнула другая фигура. На месте Нейла стоял огромный кабан, ростом с большую лошадь, он топал по гравию, поводил по сторонам головой, в его красных глазках не осталось ничего человеческого, только всепоглощающий гнев и ненависть.

Мило побежал в сторону деревьев. По ужасному крику лошадей он понял, что им угрожает смертельная опасность. Лошадей нужно спасти. Остаться без них в этой местности – гибель.

Он не успел добраться до деревьев, как показался первый нападающий. Это явно животное, почти восьми футов в длину, четвероногое. Туловище, шея и голова примерно одного размера. Перед ними то самое черное существо, изображение которого они с Нейлом недавно уничтожили.

Существо поднялось на толстых задних лапах, голова его металась взад и вперед, как у змеи. Оно раскрыло пасть почти во всю длину головы и показало зеленоватые клыки. И в этот момент ударил оборотень-кабан.

Мило поднял щит. В его неполноценной памяти нет никаких сведений о таком существе. Он смутно сознавал, что Йевеле с мечом наготове находится рядом. Пришлось забыть о пленниках: из рощи показалось второе змееподобное чудовище.

Существа действовали стремительно. Обладают ли они разумом или нет – это машины смерти. Когда напал кабан, первое существо стало действовать так быстро, что глаз не успевал за его движениями. Но кабан оказался быстрей. Он отпрыгнул влево, избежав смертоносного броска головы. Один из его клыков сделал разрез вдоль всей толстой, похожей на пень лапы существа. Но больше следить за этой дуэлью было невозможно. Потому что прыгнуло второе существо; оно взвилось в воздух и в туче песка и гравия приземлилось между Мило и девушкой.

Удар в щит едва не свалил Мило с ног. Мечник задыхался от зловония.

– Хорррьи! – Шипение существа перекрыл боевой клич женских кланов. Мило ударил существо по голове. Ему удалось ранить его в шею, но он знал, что это случайный успех. Он видел, как Йевеле пытается ударить животное по ногам. Мечник пытался повторно ударить по шее, но существо перемещалось так стремительно, что пришлось перенести удар на большую цель – само туловище. Послышался предупреждающий возглас. Мило оглянулся и увидел, что с фланга нападает третья тварь.

– Спина к спине! – выкрикнул он. Йевеле, которая сделала предупреждение, прыжком присоединилась к нему. И вот, стоя спиной друг к другу, они противостояли кошмарным чудищам.

8. Победа над черной смертью

Мило ударил щитом по зияющей, с длинными клыками, маске звериной ярости, одновременно нанося удар мечом. Словно ниоткуда появилась Африта, заметалась над окровавленной головой, как недавно отвлекала внимание друида. Ургант присел на задние лапы, наблюдая за движениями псевдодракона. Мило использовал это недолгое отвлечение, как и в тот раз, когда сражался с хозяином этих чудовищ. Изо всех сил нанес удар по толстой шее.

Сталь прошла через плоть и разрубила кость. Ургант, не обращая внимания на ужасную рану, с ревом бросился на Мило. Мечник успел подставить щит, но сила удара отбросила его назад. Он почувствовал, как покачнулась от столкновения с ним Йевеле. Из-за края щита когти рвали его кольчугу, пробили ее на правой руке, разорвали кожаную куртку и впились в тело, вызвав сильную боль.

Но Мило не выронил меч. И яростное нападение не заставило его забыть правила ведения боя: похоже, тело помнило эти уроки лучше мозга. Мило снова ударил щитом по полуотрубленной голове, ударил с такой силой, что существо покачнулось.

Не обращая внимания на боль – она, казалось, перестала тревожить его, – Мило ударил по узкому черепу. Сталь ударилась о кость, но эта преграда ее не остановила. Мило сам несколько удивился своему успеху, а окровавленная сталь впивалась все глубже и глубже.

Мило знал, что такие раны убили бы любое животное. Но ургант готов был нападать снова. Рука Мило стала скользкой от крови, и он опасался, что рукоять меча повернется в ней. Закрываясь щитом, он продолжал наносить сокрушительные удары по голове.

Тело дергалось. С полуотрубленной головой, слепое, существо все еще пыталось дотянуться до него. Но теперь оно, хоть и не мертвое, сражаться не могло. Мило обернулся. Схватка потребовала от него полного напряжения сил. До этого момента он и не подозревал, что располагает такими силами. А как Йевеле? Она искусно владеет оружием, но смогла ли выстоять?

К своему удивлению, он обнаружил, что воительница стоит, глядя на второе дергающееся тело. В горле второй твари торчит меч девушки. Одна его передняя лапа отрублена. Из обрубка течет на гравий темная кровь. Ее уже целая лужа. Мило удивленно перевел дыхание. Они победили – он едва мог в это поверить. Умирающие твари все еще распространяли свирепую ярость, которая била по нервам, как клыки и когти. Мило услышал глухой рев и оглянулся. Гигантский кабан рвал клыками бесформенную груду плоти. На его боку были по меньшей мере две рваные раны.

Ургант, которого свалила девушка, попытался схватить ее, когда она хладнокровно вытаскивала меч из его тела. Йевеле легко уклонилась и нанесла ему два быстрых удара по голове.

Но даже и тогда тварь не умерла. Не было покончено и с противником Мило. Только разорванное в клочья кабаном туловище лежало неподвижно. Сам кабан отошел к краю воды. Впервые Мило вспомнил о пленниках.

Их не было видно, исчезло и оружие, которое они бросили на землю. Мило повернулся и посмотрел в сторону деревьев. Самострел был прикреплен к седлу сбежавшей лошади, поэтому пока можно не опасаться неслышного выстрела из укрытия.

– Берегись! – Мило повернулся, услышав это предупреждение.

Рядом с топором в руке стоял Нейл – не кабан. Но его предупреждение было своевременным. Искалеченная тварь, которую Мило считал умирающей, которая должны была уже умереть, собралась для нового нападения. К ней двумя прыжками подскочил с поднятым топором берсеркер. Дважды поднялось и опустилось его оружие, отрубив обе головы от туловищ.

И когда от яростного удара вторая голова отлетела на фут, Нейл вскрикнул и поднес руку к боку. Мило почувствовал, что его правая рука горит, как в огне.

– Тебя тоже пометил? – Нейл смотрел на правую руку Мило. По краям металлической перчатки текла кровь. Берсеркер пнул тело, от которого только что отрубил голову. – Эти твари могут быть ядовитыми. Значит, они сбежали?

Он заметил отсутствие пленников. Ответила ему Йевеле:

– Я бы никому не пожелала уходить отсюда пешком, даже приспешнику Хаоса.

Мило вспомнил отчаянное ржание их собственных лошадей, предупредившие его о нападении. Возможно, в зарослях их ждет засада, но неплохо было бы найти лошадей и уехать.

Африта летала над поверхностью воды, она довольно шипела, как будто хвалила себя за участие в битве. Но вот она подлетела к Нейлу. Поднимая руку, чтобы предложить ей привычный насест, берсеркер снова поморщился и поднес псевдодракона ко рту. Мило не слышал его голоса, но был уверен, что Нейл разговаривает со своим маленьким спутником.

Псевдодракон сорвался с его кулака, по спирали начал подниматься и устремился к деревьям.

– Если эти прячущиеся трусы намерены поиграть с нами, – заметил Нейл, – Африта нас предупредит. А теперь давайте постараемся не остаться пешими.

Мило вытер меч о ветки куста и левой рукой сунул его в ножны. Больно было нагибаться, чтобы поднять избитый щит; нанесенный на нем герб был исцарапан и почти не виден. Жжение в руке не смягчалось, и пальцы онемели. Мило сунул правую руку за пояс, чтобы она по возможности была неподвижна, потому что даже легкое движение вызывало острую боль.

Мечник угрюмо старался думать о чем-нибудь другом. Он использовал трюк, усвоенный во время походов с посвященными Нема: боль отступает, если сосредоточишься на других вещах. Мило не знал, насколько можно полагаться на псевдодракона. Но Нейл в нем совершенно уверен, а ум и проницательность, проявленные Афритой в сегодняшней схватке, внушают надежду.

Они пробрались через рощу к тому месту, где оставили лошадей, и увидели то, чего Мило опасался с того момента, как услышал крики. При виде изуродованных тел он ощутил противный вкус во рту. Урганты задержались здесь недолго, но лошади были безнадежно мертвы. И даже имущество невозможно найти в этом месиве.

Судьба, которой Йевеле не желала даже своему злейшему врагу, теперь поджидает их. Они пешие в местности, где нет никакого убежища, и кто знает, как далеко вперед уехали товарищи. Йевеле бросила один-единственный взгляд на представшую перед ними картину. У рта ее появилась жесткая складка, и девушка быстро отвернулась.

Мило прислонился к дереву и сражался с болью, захватывавшей сознание, но Нейл подошел поближе. Берсеркер с отвращением фыркнул.

– Из припасов ничего не осталось, – заметил он. – Нам повезло, что река близко. А теперь нам лучше уходить. Стервятники издалека чуют такой пир.

Мило его почти не слышал. Да, надо идти вдоль реки. Она послужит им проводником в пути на север, и по крайней мере они не останутся без воды. Вода! На мгновение огонь в руке словно переселился в горло. Пить! Ему нужна – необходима – вода!

– А что если этих существ больше трех? – с трудом произнес мечник.

– Если бы были еще, мы бы об этом уже знали, – ответил Нейл. Кончиками пальцев он провел себя по боку. При этом у него было такое выражение, будто он боится того, что может ощутить. – Они не охотятся в одиночку. А поскольку магическая резная дощечка друида, средство вызова ургантов, превратилось в пыль, он не сможет больше насылать на нас этих чудовищ.

Мило отделился от дерева.

– Тогда к реке.

Он хотел говорить спокойно и целеустремленно, но сделать это было трудно. В голове засели слова Нейла о том, что когти этих черных дьяволов могут быть отравленными. Он получал в прошлом много ран – об этом свидетельствуют шрамы на теле, – но не может вспомнить, чтобы их сопровождала такая боль. Может, если промыть раны холодной водой, станет полегче.

Дважды он споткнулся и едва не упал. Но тут его взяли за руку, отняли щит и бросили Нейлу, который поймал его легко, словно тот ничего не весит. Йевеле положила руку Мило на свое плечо, закрытое кольчугой, преодолев его попытку освободиться. С каждым шагом зрение у него туманилось все сильнее, и наконец он подчинился воле девушки.

Он не помнил, как добрался до воды, хотя, должно быть, сделал это на своих двоих. Холод, преодолевающий боль раны, привел его в чувство, и он понял, что с него сняли кольчугу, кожаную куртку и холщовую рубаху под ней. Йевеле поливала водой рану на его руке, из раны капала густая кровь. Такая маленькая царапина – и такая боль, так кружится голова. Яд?

Неужели он произнес это слово вслух? Мило не знал. Йевеле наклонилась, подняла его руку и крепко держала, припав губами к ране. Она высосала рану и выплюнула, и на ее перепачканных губах не было выражения отвращения. Потом в ограниченном поле зрения мечника появился Нейл, голый по пояс. В районе ребер на его волосатом теле царапины, гораздо глубже, чем рана на руке Мило.

Берсеркер держал перед собой согнутые в горсть ладони, и вода капала меж пальцев. Наклонившись к девушке, он протянул руки. Без малейшего отвращения Йевеле достала из горсти берсеркера маленькое извивающееся желтое существо, толщиной в тетиву лука, поднесла к ране Мило и крепко держала, пока существо не присосалось. Вскоре еще три таких же существа присосались к ране рядом, и тогда Йевеле принялась проделывать такое же с Нейлом, хотя казалось, что он ранен не так глубоко: на его коже виднелось только два-три пятна подсыхающей крови. Может быть, кабанья шкура, в которую одет берсеркер во время перемены, защищает лучше изготовленной человеком кольчуги.

Мило лежал неподвижно и старался не смотреть на свою руку и на то, что кормится там. Существа сосали кровь, и тела их на глазах разбухали. Что-то зашелестело в воздухе, и над ними снова повисла Африта, собираясь сесть на густые волосы, покрывающие плечо берсеркера. Опуская и поднимая длинный нос, она шипела, как закипающая в котле вода.

– Глупцы… – словно сквозь сон, услышал Мило слова Нейла. – Не все могут свободно делать выбор. Может быть, их хозяин захочет снова воспользоваться ими и поможет им выбраться. Но пуститься по равнине без пищи и воды… – Нейл покачал головой и обратился к Йевеле: – Достаточно, женщина. Эти кровососы уже проделали свою работу.

К его ранам прилипли пять желтых тварей. Повернувшись к ручью, он бросил тех, что еще держал в руках, назад в воду. Потом подошел к мечнику, наклонился и посмотрел на извивающиеся существа, на которых сам Мило не решался взглянуть, боясь опозориться, очистив перед всеми желудок.

– Ага. – Нейл присел на корточки. – Видишь это? – обратился он к Йевеле.

Мило не мог противиться искушению и тоже бросил взгляд.

Тела пиявок стали вдвое толще. Но вот одна из них отцепилось, упала на песок и слабо задергалась. Мгновение спустя за ней последовала вторая, и через три-четыре вздоха обе застыли. Остальные две пиявки продолжали сосать.

Нейл смотрел еще какое-то время, затем отдал приказ.

– Воспользуйся своей зажигалкой. Если их оставить, они высосут человека досуха. Но их собратья высосали яд, и рана чиста.

Йевеле сняла с пояса, с левого бока, маленький металлический цилиндр. На конце его появилась яркая искра, и девушка подносила его к пиявкам одной за другой. Они падали и начинали корчиться. Нейл осмотрел своих деловито сосавших пиявок.

Три последовали примеру тех, кто выпил яд из крови Мило, и отпали сами. По приказу берсеркера Йевеле избавила его от остальных.

Мило почувствовал, что хоть он еще слаб и чувствует сильную усталость, рана больше не горит, как сразу после схватки. Йевеле разрезала его рубашку и перевязала рану, но вначале растерла несколько листьев, которые отыскала в роще, смочила их и прижала к ране.

– Див Дайн умеет использовать лечащее заклинание, – заметила она. – Но и с этим ты через день забудешь о своей ране.

Дива Дайна с нами нет, хотел возразить Мило, хотя так устал, что не в силах был связать двух слов. У них нет лошадей, они затерялись в этой местности. Нужно… Но тут все мысли покинули его голову, и мечник погрузился во тьму, в которой больше ничего не имело значения.

Он проснулся, вспоминая увиденный сон: казалось, в нем скрыт какой-то смысл. Но стоило ему постараться вспомнить, как сон ускользал. Мило услышал ржание – и проснулся совсем. Лошади! Но он видел их убитыми…

К нему склонилось лицо – знакомое. Мило пытался вспомнить имя.

– Ваймарк?

– Он самый. Выпей это, друг.

Мило приподняли голову, поднесли к губам кружку. Он глотнул. Жидкость горячая, почти такая же горячая, как боль в руке. Но по мере того как по телу разливалось тепло, Мило чувствовал, как к нему быстро возвращаются силы. Он сел, высвободился от поддерживающей руки барда.

Действительно лошади – он видит их за плечом Ваймарка, они привязаны к деревьям на опушке рощицы.

– Но как… – Он готов был вылизать кружку, чтобы собрать остатки напитка.

– Восстановив силы, Див Дайн смог провести еще одно видение. Я вернулся с лошадьми. – Ваймарк даже не стал ждать окончания вопроса. – Он и этот эликсир послал. Теперь вы можете ехать верхом.

Хотя рубашка была использована на перевязки (рука еще ныла, но прежней боли в ней не чувствовалось), Мило с помощью барда смог надеть куртку и поверх нее кольчугу. Они были одни, и Мило, видя, что меч в ножнах, а щит висит на боку, вопросительно посмотрел на Ваймарка.

– Где Йевеле и Нейл? – Он по-прежнему испытывал странную отчужденность, почти сонливость, как будто воздействие яда еще не кончилось.

– Уже уехали – мы их догоним. – Лицо Ваймарка расплылось в восхищенной улыбке. – Старый кабан крепче нас с тобой, друг. Он ехал словно на новую битву. Но река – надежный проводник, и надо поспешить. Нам предстоит сделать выбор.

Мило стыдился своей слабости и старался не показывать ее барду. Когда сел верхом, обнаружил, что голова прояснилась, хотя его все время преследовало смутное впечатление, что он что-то забыл.

– Какой выбор? – спросил он, когда они поехали вдоль реки.

– Граница охраняется. Кажется, в Йерокумби и даже в Фазааре неспокойно. Хотя кого высматривают… – Ваймарк пожал плечами. – Тем не менее показываться там неразумно.

С этим Мило мог согласиться. Он вспомнил исчезновение друида. Магия может подействовать на сознание незащищенных людей – превратить друзей или просто незнакомцев в ярых врагов, которых необходимо отогнать.

– Ингрг настаивает на том, чтобы мы вернулись на равнины севера. Див Дайн соорудил защиту для чешуйчатого – плащ, постоянно увлажняемый водой, так что он вынесет сухость такого пути. Мы также заполнили все питьевые мехи. Ингрг отправился вперед на разведку, по пути он оставляет нам знаки. Клянется, что в горах мы будем в безопасности. Но там будет лес, а для эльфов лес – все равно что для нас крепостные стены.

Еще до темноты они догнали Йевеле и Нейла и заночевали на окраине леса. Воительница подошла к Мило, осмотрела его руку – раны, нанесенные когтями, уже затянулись, – и сменила повязку, говоря:

– Никаких следов яда. Завтра ты сможешь лучше пользоваться рукой. Похоже, пока нас хранит сама Рогатая Леди.

Она села, скрестив ноги, и посмотрела на свой браслет.

– Предположение колдуна подтверждается. Когда я накладывала заклятие на преследователей, думала об этом. – Кончиком длинного пальца она коснулась костей браслета. – И это правда – я уверена – они повернулись по моей воле. Поэтому заклятие продержалось так долго.

– Но ты не сможешь снова его использовать, – напомнил Мило.

– Да, жаль – хорошее было заклинание. Но я не исследовательница магии и не жрица Рогатой Леди, так что Великое Искусство – это не для меня. – Она посмотрела на мечника, и между ее бровями пролегла складка. – Не нравится мне друид, который может исчезать в облаке дыма. Но в тех, кого я удерживала, ничего такого нет – только их собственная коварная сила. Тот, кому противостояли вы, опасней сотни таких, как они. И все же Нейл говорит, что он не принадлежал Хаосу в прошлом, когда они знали друг друга. Он скорее из тех, кто во время битвы переходит из стороны в сторону, выбирая сильнейшего. Но какого лорда он смог найти, не принадлежащего Тьме?

– Может быть, того… которого мы ищем, – ответил Мило, снова надевая кожаную куртку.

Он увидел, как девушка слегка вздрогнула и придвинулась к небольшому костру. Но подумал, что холод, который она ощутила, приходит не снаружи, а изнутри.

– Я выступала с вольными отрядами, – сказала девушка. – И вы знаете, каким поиском я была занята одна, когда колдун подчинил нас своей воле. Никто не может забыть страх, но его можно подчинить себе, им можно управлять, как управляют лошадью с помощью узды и удил. Я слышала победные песни кланов и знаю, – лицо у нее было серьезное и осунувшееся, – знаю об их поражениях. Мы выступали с обнаженным мечом и стрелой на тетиве против многих созданий Хаоса. Но это что-то другое.

Она плотнее запахнулась в плащ, словно ей стало еще холоднее.

– Как по-твоему, что мы найдем в конце этих поисков наугад, мечник? Гистасп говорит, что это не от Хаоса. Мне кажется, он верит, что оно может победить даже Хаос – Черных посвященных и всех прочих, кто ему служит. Если это правда, как же можем победить мы?

– Возможно, потому, что мы каким-то образом связаны с этим чуждым существом, – медленно ответил Мило. Он провел пальцами по гладкому браслету. – Мы можем быть его орудиями, как и сказал колдун.

Девушка покачала головой.

– На мне только один обет – тот, что наложен Гистаспом. Мы бы знали, если бы на нас был другой.

– Встаем на рассвете. – Тяжелой походкой к костру подошел Нейл. Снова Африта ожерельем лежала вокруг его шеи, и только глаза свидетельствовали, что она живое существо. Подошел и Ваймарк с раскрытым мешком с провизией. Они разделили часть его содержимого, потом бросили жребий, кому когда караулить.

И вот снова Мило расхаживал и смотрел на незнакомые звезды. Он пытался ни о чем не думать, только высвободить все чувства, чтобы уловить даже слабый намек на то, что за ними наблюдают или что им противостоит неизвестное. То, что они один раз победили друида и тех, кого он вызвал себе на помощь, совсем не обещает победы во второй раз.

Под серым рассветным небом они поехали дальше быстрым ходом. Незадолго до полудня Ваймарк остановился и показал на скалы, прислонившиеся друг к другу на противоположном берегу реки.

– Здесь мы переходим вброд. Это первая примета, которую указал Ингрг.

За все утро они почти не разговаривали. Мило подумал, что каждый про себя обдумывает все происшедшее и пытается представить, что ждет впереди. Сила наложенного на них обета не слабела.

Ехали весь второй день, делая лишь небольшие остановки для отдыха лошадей. Мило быстро научился распознавать связанную траву, которая указывала им путь. Каждый раз один из них спешивался, распутывал узел и приглаживал траву, чтобы она не выдала направления их пути.

На третий день, только ближе к вечеру, хоть и подгоняли лошадей, подъехали ко второму притоку пограничной реки. Здесь их ждал лагерь: священник и Галт натаскали ветвей, образовав нечто вроде убежища. С середины дня шел мелкий дождь, все промокли, но костер их не поджидал.

Галт лежал под открытым небом, с его шкуры каплями стекала вода. Он смотрел, как они подъезжают, потом привязал лошадей, но даже не улыбнулся в знак приветствия, когда они мимо него протиснулись в убежище.

Здесь, скрестив ноги, сидел Див Дайн, он перебирал молитвенные четки, сосредоточенно закрыв глаза. Уважая эту сосредоточенность, путники не нарушали молчание даже между собой.

Мило за день в пути не раз извлекал меч и снова и снова упражнял руки, решив как можно скорее стать способным к битве. Рана его была все еще перевязана, и на теле виднелся след, словно плоть сжигал огонь. Но мечник был доволен: мышцы его слушались, а на неприятные ощущения можно не обращать внимания.

Они уселись и принялись делить пищу, когда Див Дайн открыл глаза. Никакого формального приветствия.

– Эльф ушел. Он ищет горы, как человек, умирающий от жажды, ищет воду. Но мы можем идти по его следу. Он считает, что сумеет найти какое-нибудь указание на жилище Личиса. – Сообщал это Див Дайн негромко. – Он ушел, но…

Довольно долго он молчал. Что-то заставило Мило отвести от него взгляд и посмотреть на отверстие, через которое они пробрались в убежище. Вошел Галт. Но мечник искал не его. Он не знал, что ищет, но что-то там все равно есть.

– Больше мы не жжем костры. Они кормят их, – продолжал священник. – Им нужно немного света, чтобы появиться. Не нужно давать им его.

– Но кто эти «они»? – спросил Нейл. Он тоже оглянулся.

– Тени, – сразу ответил Див Дайн. – Но это не просто тени. Даже мои молитвы о просветлении и мои видения не могут открыть, чьим проявлением они являются. Если света нет, их не видно, и, я считаю, они так слабы, что никакого зла причинить не могут. Они появились вчера, после отъезда Ингрга. Но это не дело эльфов, и я вообще о них ничего не знаю. Они собираются в темноте – и ждут.

9. Магия арфы

Теперь все встревоженно следили за наступлением сумерек. Мило заметил темные полосы. Это не тени от деревьев или кустов, они притаились на земле, словно готовы поглотить человека. Если смотреть на них прямо, они лежат неподвижно. Но если неожиданно повернуть голову, краем глаза можно уловить осторожное движение. По крайней мере так кажется.

– Они принадлежат Хаосу, – продолжал Див Дайн. – Но не могут стать материальными – пока. Вероятно, это только соглядатаи. Однако от них несет злом. – Ноздри его расширились. И Мило тоже уловил слабый запах разложения, который всегда сопровождает тех, кто на стороне Тьмы.

Священник встал. Из-под полы своего просторного одеяния он извлек небольшой флакон, вырезанный из камня и покрытый рельефными рунами. Див Дайн открыл крышку, смочил палец содержимым флакона и направился к лошадям, на которых приехали Ваймарк и Мило.

Влажным пальцем он начертил невидимые руны на лбах и ногах лошадей. А когда вернулся, капнул немного жидкости у входа в лагерь.

– Святая вода – от Великой усыпальницы, – объяснил он. – Они могут следить за нами. Но большего от них можно не опасаться – пока они там, а мы здесь.

Нейл хмыкнул.

– Это твои заклинания, священник, и ты в них веришь. Но мне не нравится то, против чего я не могу использовать топор или клык.

Див Дайн пожал плечами.

– Тени не имеют веса. Если бы ты смог пустить в ход топор, тогда и они способны были бы на что-то. А теперь расскажите, что с вами было, особенно об этом друиде, который использовал призывное заклинание…

Он держал в руках четки и не отрывал от них взгляд, слушая, как каждый по очереди рассказывал свою часть истории. А когда они кончили, ничего не сказал. Все занялись едой, когда Див Дайн, не обращая внимания на свою порцию, которую положила рядом с ним Йевеле, заговорил:

– Укротитель зверей, авантюрист, который может принадлежать к воровской гильдии, и тот, кто умеет вызывать… Ты знал этого друида? – Стало совсем темно, чтобы разглядеть направление его взгляда, но все поняли, что вопрос адресован Нейлу.

– Да. Он бродил поблизости, когда маг Воган повел нас на штурм Башни Жабы. Воган не желал иметь с ним дела, и этот друид хныкал, как презренный трус, когда маг выгнал его из нашего лагеря. С тех пор он как будто набрался храбрости – или его магия стала сильнее.

– Никогда не недооценивай того, что может призывать силу, – заметил священник.

– Мы уничтожили средство, с помощью которого он вызывал ургантов, – сказал Мило. – Разве не правда, что использованное заклинание повторно не действует, если его не подпитать из другого источника?

– Так мы полагали, – согласился Див Дайн. – Но сейчас мы имеем дело с чужаком – существом или личностью. И мы не можем сказать, чему этот чужак научил своих слуг.

На ночь не устанавливали караул, потому что священник заверил: со знаками святой воды на них лошади не уйдут и ничто не сможет незаметно к ним приблизиться.

Утром никаких теней не было. Однако по мере того как светлело, все путники почувствовали, что почти неуловимые твари снова мелькают вокруг, преследуют и окружают их. К сумеркам отряд добрался до следующего притока северной реки. В полутьме на западном горизонте стали видны очертания горы.

– Проточная вода. – Див Дайн посмотрел на ручей. – Теперь посмотрим, что за существа эти сгустки тени. Перейдем ручей…

Девушка прервала его:

– Ты хочешь перейти, потому что зло не может касаться проточной воды? Я слышала что-то такое, но не знаю, правда ли это.

– Правда. Давайте перейдем на другую сторону и проверим, каковы наши преследователи.

Ингрг оставил знак из камней: должно быть, тут самое мелкое место. Вьючных пони приходилось вести, и вода поднялась выше их мохнатых ног. Верховые лошади выбирали дорогу осторожно, словно не очень доверяли дну. Как только перешли, Див Дайн повернулся, и остальные последовали его примеру и посмотрели на только что покинутый берег.

Там действительно виднелись черные пятна – не обычные тени, а что-то порожденное Тьмой и подражающее теням. Отдельные пятна сливались вместе, образуя огромное пятно. А потом – это черное пятно прыгнуло!

Мило слышал, как резко выдохнула воительница. Зашипела Африта. Лошади зафыркали и начали вырываться.

Черная тварь подрагивала, как вымпел на ветру, только никакого ветра не было. Теперь черное пятно было уже высоко над землей и продолжало вертикально подниматься. А поднявшись, устремилось за путниками, испуская еще более ощутимое зловоние.

Но хотя пятно протянулось над песком и гравием, которые граничили с водой, и выпустило длинный язык, все равно дотянуться до путников оно не смогло. Язык бился в воздухе, словно ударялся о невидимую стену.

– Не может преодолеть воду, – с явным удовлетворением заметил Див Дайн. – Следовательно, это слуга низшего разряда.

– Может, это и не способно преодолеть воду, – вмешался Ваймарк. – А как насчет этого?

Он указал на север. Лошадь Мило заржала и встала на дыбы. На несколько мгновений все внимание мечника было занято стараниями справиться с животным. Потом появилась возможность посмотреть в том направлении, куда указал бард.

Двойник пятна, которое все еще пыталось дотянуться до них через ручей. Но, очевидно, и этому трудно продолжать движение. На глазах у мечника темная масса прервала полет и опустилась на землю.

И в то же мгновение разделилась на части, маленькие темные пятна разбежались, как растекается грязная вода из опрокинутого прогнившего корыта. Свет позволял хорошо видеть это разделение темной твари – если, конечно, это была одна тварь, способная делиться на части. Хотя эти части двигались, но они не направились к отряду, как ожидал Мило. Нет, как раздавленные улитки, они образовали линию, параллельную их маршруту, но на некотором удалении от него.

Нейл плюнул на землю через плечо своей лошади.

– Оно идет своим путем, – заметил он. – И, возможно, опасается оправданно. – Он взглянул на священника. – Что скажешь, жрец? Поохотимся на него?

Див Дайн, склонившись в седле, внимательно наблюдал за размещением новых теней.

– Смело…

Мило понял смысл сказанного.

– Но что значит эта смелость?

Священник покачал головой.

– Что могу я сказать о слугах Хаоса? Если человек не бережется даже самых простых его проявлений, он трижды глупец.

– Что ж, испытаем их! – И прежде чем Див Дайн смог возразить, берсеркер подбросил в воздух псевдодракона, которые сделал круг над его головой и устремился, как выпущенная стрела, в сторону ближайших движущихся темных пятен. Долетев до них, Африта повисла в воздухе, изогнув шею и раскрывая пасть, как будто собиралась спуститься и начать битву.

Пятно тьмы на поверхности собралось и остановилось. К нему на соединение устремилось второе пятно, затем третье. Из центра соединившихся пятен поднялось черное щупальце, подобное щупальцу морского чудовища. Но Африту оказалось не так-то легко поймать. Она поднялась выше, держась над самой черной конечностью. К этому месту стекались и другие части твари. И на глазах у путников объединялись с первой, а тянущееся щупальце становилось все длинней и поднималось все выше.

– Итак, – заметил Нейл, – оно готово подраться.

Див Дайн, который внимательно наблюдал за этой сценой, задумчиво сузив глаза, неожиданно взмахнул молитвенными четками. Мило, подумав, что, возможно, они получат предупреждение о нападении, взглянул на свой браслет. Он почему-то был уверен, что если эта темная тварь собирается причинить им ущерб, браслет оживет. Однако этого не произошло.

Священник снова взял в руки четки.

– Отзови Африту, воин. Эта тварь шпион, а не боец. Неизвестно, способна ли она вызвать бойцов.

– Пусть следит за нами: похоже, тут у нас нет выбора, – вмешался бард. – Но давайте и мы поищем горы, и побыстрее. Ингрг знает места, где можно защититься от Хаоса. Это древнее знание его племени.

И они двинулись дальше, а тени продолжали следовать за ними. Руки держали на рукоятях мечей, а Нейл оставил Африту свободной, и она почти все время летала над ними. Иногда садилась на плечо берсеркера и что-то шипела ему в ухо, как будто докладывала. Но, видимо, ничего существенного не сообщала. По крайней мере Нейл с остальными не делился.

Мило продолжал понемногу тренировать руку, ослабевшую после ранения. И когда проверил, пальцы смогли сжать рукоять оружия с прежней силой. Плечо начало слегка болеть. Тревога путников возрастала, и Мило постоянно оглядывался в поисках опасности. Логично предположить, что эти шпионящие тени могут вызвать и более серьезных противников.

Вьючные пони больше не упрямились, не тянули назад веревки, которыми были привязаны. Напротив, они держались поближе к всадникам, время от времени тревожно фыркали, хотя не поворачивали голов, чтобы посмотреть на тени. Наверно, их заставлял так поступать запах древнего зла, приносимый поднявшимся ветром.

Время от времени попадались знаки, оставленные эльфом. Теперь путники не старались их стереть. Их все равно сопровождают представители Хаоса, и надежды на то, что они сумеют скрыть свой маршрут, нет.

Дважды отряд останавливался, чтобы напоить лошадей, дать им отдохнуть и поесть самим. Плащ Галта высох на ветру, и он снова смочил его из мешка с водой. Как обычно, человек-ящер молчал. Ехал он неуклюже: это племя не использует лошадей и ездит верхом на чешуйчатых тварях, которые встречаются в Семи Болотах и не могут далеко уходить от своих убежищ в тине. Мило заметил, что глаза Галта, высоко посаженные на похожем на рыло лице, никогда не устремлялись в сторону теней. Как будто всю силу воли и ума чужак сосредоточил на чем-то другом.

Начался подъем. Трава поредела, тут и там виднелись отдельные кусты и стоячие камни, похожие на столбы и казавшиеся неестественными, как будто поставлены они специально. Но только никакой системы в их расстановке не было.

Мило, разглядывая камни, усеивавшие пространство вокруг, ощутил кое-что еще. Ему не требовалось долго наблюдать за устремившимися вперед тенями, чтобы понять, что они могут здесь поджидать отряд в засаде.

– Берегись камней!

– Да, – согласился Див Дайн. – Они притягивают тени. Смотрите…

Тени устремлялись вперед и исчезали, но, должно быть, залегли вокруг камней. Нейл, который ехал впереди, упорно отказываясь приближаться к Галту, даже не кивнул в ответ. Но сделал зигзаг, стараясь держаться от камней и от таящихся возле них тварей подальше. Нелегко было сохранять прежний курс и в то же время не приближаться к стоячим камням.

И вот, когда снова сгустились сумерки и продвижение стало опасным, путникам пришлось перейти на шаг. Лошади сопротивлялись, они хотели идти быстрей. Впереди показались деревья – не изогнутые чахлые, какие росли вдоль реки, а высокие и стройные. И под ними мог скрываться враг. С того времени как тени исчезли под камнями, Мило никакого движения не видел. Время от времени он поглядывал на браслет. Но тот оставался безжизненным. Правда ли, что он способен предупреждать?

Молчание нарушил Ваймарк.

– Мы потеряли своих преследователей.

– Откуда ты… – резко начал мечник: сказалось напряжение.

– Воспользуйся обонянием, – ответил Ваймарк. – Или ты так долго вдыхал запах зла, что твой нос перестал действовать?

Мило набрал полную грудь воздуха. Вначале он не был вполне уверен, но потом почувствовал уверенность. Ветер дул в прежнем направлении – с севера. Но запах разложения, который он приносил с собой, несомненно, ослаб. Его сменил чистый горный воздух с ароматом сосны.

Священник осмотрел свою лошадь.

– Будьте наготове! – предупредил он.

Они почти добрались до конца стоячих камней. Вьючные пони, тяжело дыша, шли вперед. Впервые за много часов Галт что-то крикнул – на своем хриплом языке, которого никто не знал.

Мило бросил свою лошадь вперед, преодолевая ее сопротивление.

Из-за некоторых камней показались фигуры, такие же чернильно-черные, но вертикальные. Фигуры были человекообразные, можно разглядеть конечности, на которых они стоят, и две широко расставленные руки, словно они собираются обнять путников.

Браслет на запястье Мило ожил. Мечник лихорадочно пытался управлять его движением. Но люди-тени настолько чужды всему, ему известному, что это не давало ему сосредоточиться. Он без слов спутников знал, что это и есть нападение, которое так долго готовили эти твари.

Люди-тени поплыли к ним, как раньше плыли по поверхности пятна. Мило не стал браться за меч. В глубине души он знал, что против такого противника бесполезна самая острая сталь, даже с зачарованным лезвием.

Но тут послышался резкий звук. Вначале Мило решил, что он исходит от врага, но что-то в этом звуке придало ему храбрости, а не увеличило сомнения.

Ваймарк достал свою арфу. Он начал проводить пальцами вверх и вниз по струнам, и лошади остановились и стояли неподвижно, как каменные. Музыка – против этих?

Воздух снова был отравлен зловонием зла. Люди-тени приближались – и приносили с собой не только запах разложения, но и холод, такой сильный, какой может охватить человека, попавшего зимой в бурю.

А звуки арфы все лились и уносились вверх. Мило показалось, что тени замедлили свое приближение. Музыка резала ему слух, звенела в голове. Ему хотелось заткнуть уши, но страшный холод сковал его.

Он уже ничего не слышал, но Ваймарк продолжал прикасаться к струнам. Йевеле вскрикнула, покачнулась в седле. В голове у Мило не оставалось звуков, только боль, отрезавшая его от всего мира.

В глазах мечника все расплывалось. Это нападение людей-теней или действие музыки Ваймарка? Бард продолжал играть, хотя мечник его уже не слышал.

По телу Мило пробегала дрожь – в ритм движениям пальцев барда. Тени остановились, они стояли совсем близко, не больше чем на расстоянии меча от Ваймарка. Рука барда двигалась все быстрее и быстрее – или это только кажется? Теперь Мило ничего не чувствовал, кроме боли в голове, расходящейся по всему телу.

Потом…

Тени дрогнули – зримо. Он уверен, что видел это. Они раскачивались взад и вперед, дрожали, утрачивая человеческую форму, опускались по частям на землю, как воск с растопленной свечи. Спотыкались на пнеобразных ногах, оставляя за собой черные полосы, когда пытались вернуться к стоячим камням. Ваймарк продолжал играть.

Больше не видно человекоподобных тел, только лужи черноты, корчащиеся в безнадежной борьбе с тем, что делал бард. Лужи сливались. Начинала вставать какая-то фигура. Квазичеловеческая, скорее намек на какое-то чудовище. На мгновение взметнулась жабья голова, но не удержалась и снова растворилась в черной массе. Но теневая тварь продолжала бороться, то тут, то там показывались щупальце или когтистая лапа. Но вот движение прекратилось. Темное непрозрачное пятно застыло.

Ваймарк снял руку со струн арфы. Пульсирующая боль покинула слушателей. Мило услышал голос Нейла:

– Отлично сделано, творец песен! И сколько продержится это заклинание? Или эта тварь умерла?

– Не требуй от меня слишком многого, друг. Подобно любым заклинаниям, у этого есть свои ограничения. Нам лучше уехать. – Он снова уложил арфу в мешок. Лошади зашевелились.

Без принуждения они повернули в сторону горного хребта и пошли. Шли по еле заметной тропе – похоже, ею уже несколько лет никто не пользовался. На тропу указал один из знаков Ингрга. Путники поднимались все выше, и чистый горный воздух смывал последние остатки зловония, принесенного столкновением с тенями.

Когда достигли вершины хребта, появился Ингрг. Он остановил вьючных пони, которые ушли вперед. Эльф обратился к Ваймарку:

– Ты был слишком занят, бард. «Песню Херкона» исполняют не только руками.

– У каждого своя магия, рейнджер. Эта моя. – Ваймарк отвечал с трудом, как будто происшедшее отняло у него слишком много сил.

– Я нашел Древнее место, – сказал Ингрг. – В нем еще сильна наша магия. Ничто от Хаоса – а также ничто от Закона – не смеет войти сюда, если не получит разрешения от существа с эльфийской кровью. Сегодня вы будете спокойно спать без караульных.

Он провел отряд ко второму, более крутому подъему. Здесь, совсем рядом с тропой, росли высокие деревья. Мило не мог бы сказать, как долго они двигались. Знал только, что за ним в седле едет усталость, прочно держа его в своих объятиях.

Снова поднялись камни, но не мрачные и серые, как те, прежние, напоминавшие древние кости. Эти камни были поставлены вплотную друг к другу и образовали стену, в которой со стороны тропы был вход. Камни поросли зеленым мхом, в котором виднелись красные цветочные чашечки или крошечные, размером с булавочную головку, оранжевые цветы.

И когда всадники проехали между камнями – а они уходили в обе стороны, образуя непрерывные стены, – у всех поднялось настроение. Стук копыт приглушал ковер из мха, и прямо перед собой путники увидели то, что вначале Мило принял за группу кустов. Но потом понял, что это одно дерево. Ветки его (листва такая свежая и зеленая, словно сейчас весна, а не начало осени) опускаются до самой земли.

Ингрг отвел в сторону свисающие ветви, которые образовали полог на входе, и ввел путников внутрь. Оставив их осматриваться, он вышел, чтобы освободить пони от груза и снять с лошадей седла.

В центре рос ствол, такой толстый, что за ним вполне могли спрятаться два человека. С ветвей, которые составляли внутреннюю поверхность этого лесного дома, свисали шары, похожие на плоды, но дававшие свет.

Ковер опять из мха, очень толстого и мягкого. Вдоль стен из ветвей широкие скамьи, тоже поросшие мхом. Каждая достаточно длинна, чтобы служить постелью. Но самым замечательным было ощущение мира и покоя, охватывающее усталое тело, подумал Мило. Ему приходилось проводить ночь в разных местах. Но никогда у него не было так легко на сердце, так спокойно, как в этой эльфийской крепости. Усталость прошла, однако он с удовольствием опустился на скамью, снял шлем и позволил лесной жизни войти в себя, обновляя тело и душу.

Все поели и сонно и довольно отдыхали, когда Ингрг обратился к Ваймарку.

– Ты показал нам свою магию, бард. Но не думаю, что это предел того, чем ты владеешь. А сможешь ты сыграть «Песню далеких крыльев»?

Ваймарк протянул руку к мешку с арфой, который всегда держал поблизости от себя.

– Могу. Но зачем, рейнджер?

– Когда поднимемся по Западному проходу, – ответил Ингрг, – нам понадобится помощь, если мы хотим отыскать Личиса. Он обладает достаточной силой и волей, чтобы скрыться от людей и эльфов; без помощи мы его не найдем. Уже много лет никто не искал его здесь. Но он услышит наши мысли и укрепит свои охранные чары, если мы не придем к нему по какому-то неведомому пути. А такие пути знают только крылатые. А когда мы найдем такой путь, – теперь эльф обращался к Нейлу, – тебе, берсеркер, неплохо было бы выпустить твоего малыша. – Он указал на Африту. – Она с ним одной крови и может передать ему нашу просьбу. Он стар и давно поклялся не иметь с нами ничего общего. Но, может быть, заинтересуется и подпустит нас к себе – если у нас будет адвокат из его племени.

– Хорошо, – согласился Нейл. Африта, словно поняв сказанное и одобрив свою роль, дважды качнула головой, потом повернулась и негромко что-то прошипела на ухо Нейлу. Берсеркер снял шлем, и впервые стали видны толстые пряди волос, заплетенные так, чтобы создавать дополнительную защиту головы.

10. Логово Личиса

Путники находились в узком проходе. Воздух на такой высоте разреженный и очень холодный. Окружающие вершины покрывает снег. Мороз столь сильный, что пришлось обвязать лица шарфами или обрывками одежды, чтобы защититься от холода.

Лошади шли, широко расставляя ноги, напрягая усилия, чтобы одолеть последние метры подъема. Подъем очень напоминал лестницу, приходилось идти пешком, медленно, ведя за собой лошадей.

На импровизированных масках от ветра застывал иней, он же покрывал плащи. Мило думал, выживет ли Галт. Движения человека-ящера становились все медленней и медленней, хотя он не произнес ни слова жалобы. Эта тишина заставляла Мило гадать, какие мысли возникают в сознании чужака. Но вот Галт присел на камень, его шкуру покрывал лед, морду укрывал капюшон, так что торчал только кончик носа.

* * *

Ингрг повернулся к Ваймарку, положил ладонь в перчатке на руку барда и показал на арфу в мешке. Ясно было, что ему нужно. Но на таком ветру, в такой холод – бард не решится выставить на мороз пальцы, чтобы вызвать свою магию.

Впрочем, кажется, Ваймарк согласен. Зажав зубами конец перчатки, он стащил ее с руки. Пальцы сразу сунул под воротник у подбородка, – наверное, чтобы согревать их дыханием.

Второй рукой он достал из мешка арфу. Потом сел на тот же камень, за которым скорчился Галт. Мило тут же стал так, чтобы своим телом защитить игрока от ветра. Заметив это, подошли Йевеле и Нейл, и вместе они образовали стену от ветра. Только эльф стоял один, глядя на массу облаков, закрывавших восточный конец прохода.

Несколько долгих мгновений маска на лице Ваймарка поднималась и опускалась. Затем он поднес руку к струнам арфы. Мило видел, как он поморщился, и догадался, что прикоснуться на морозе к струнам – все равно что притронуться к раскаленному металлу.

Но Ваймарк от этого прикосновения почувствовал себя увереннее. И начал извлекать звуки. Кричал и стонал ветер, но сквозь этот шум послышались первые ноты, такие же четкие и ясные, как звуки храмового гонга. Они эхом отзывались от каменных стен; казалось, играет множество арфистов.

На этот раз игра не вызывала у слушателей ощущение боли. Ваймарк повторял ноты снова и снова, и их, как призыв, уносил ветер. Четырежды сыграл бард этот призыв. Потом снова сунул пальцы под воротник и принялся согревать их дыханием.

– Эййййй! – Мило с опасением подумал, что если бы над ними нависал снег, крик Ингрга вполне мог бы вызвать лавину.

Эльф сложил ладони, образовав трубу, и снова крикнул. Сквозь серую пелену туч спустилось большое крылатое существо. Как ни темно было в проходе, невозможно было не увидеть эти широко распростертые крылья. Снова ожила память Мило, неохотно приоткрыв еще одну дверь.

Это орел-гар – величайшее из крылатых созданий (конечно, за исключением драконов), известных этому миру. Птица спускалась, вздымая снег ударами крыльев. А когда опустилась на камень неподалеку впереди них, сложила пятнадцатифутовые крылья и повернула голову к эльфу – если бы они стояли рядом, орел был бы на голову выше эльфа, – даже Нейл немного попятился.

Кривой клюв ярко-алый – цвета свежепролитой крови, а яростные глаза, которые одним презрительным взглядом окинули всех путников, огненно-золотые. А в остальном птица белоснежная.

Ингрг поднял руки в перчатках открытыми ладонями вверх на уровне сердца – церемониальный приветственный жест. Огромная птица снова опустила голову, опустила еще ниже, так что теперь их глаза оказались на одном уровне. Мило не слышал никаких звуков, кроме воя ветра: теперь, когда стихла музыка арфы, этот вой был особенно слышен. Общение, должно быть, проходило на «молчаливой речи» – от мозга к мозгу. Эльфы способны на такое общение не только друг с другом, но со всеми детьми природы, пернатыми, чешуйчатыми или покрытыми мехом. И даже с листьями, потому что, по слухам, деревья для них тоже друзья, учителя и родичи.

Кривой клюв орла-гар, созданный для того, чтобы рвать добычу, раскрылся и испустил пронзительный крик. Ингрг отодвинулся, освобождая место. Птица расправила свои невероятного размера крылья и снова поднялась в облака.

Когда гость исчез, Ингрг повернулся.

– Можно идти дальше. – Взмахом руки он показал вперед. – Великий отыщет нас, когда ему будет что сказать. А здесь оставаться нельзя, иначе нас прикончит холод.

К счастью, спуск оказался легче подъема. Однако верхом садиться все же не решались, шли пешком на онемевших от холода ногах. Мило шел позади, главным образом потому, что опасался: Галт упадет, и этого никто не заметит. Он тоже был не особенно дружен с ящером, но Галт член их отряда и заслуживает равных шансов.

Он правильно догадался, что ящер держится из последних сил, потому что Мило не успел отойти, как Галт упал в снег и не делал попыток встать.

– Ваймарк! – крикнул Мило. Бард, полускрытый холодным туманом, обернулся и подбежал быстро, как мог. Вдвоем они привязали Галта к лошади и пошли дальше. Мило вел лошадь, а бард шел рядом, проверяя, не соскользнуло ли тело.

Туман скрыл ушедших вперед, но как только миновали проход, ветер стих, и Мило обрадовался этой перемене. К счастью, выбирать было не из чего: впереди только одна тропа. Она сворачивала направо, и дополнительным указанием служил истоптанный снег. Мечнику хотелось пойти скорее, но он тяжело дышал и понимал, что легко может поскользнуться. Дорога хоть и не такая трудная, но все же крутая и требует всего внимания. Вскоре она превратилась в серию уступов, каждый последующий чуть шире предыдущего.

Теперь они находились ниже линии облаков, и Мило нетерпеливо взглянул вперед, отыскивая отряд. Копыта и сапоги утоптали снег, но тех, кто проделал этот след, он не увидел. Сбитый с толку, остановился, и лошадь подтолкнула его носом.

– В чем дело? – спросил Ваймарк.

– Они исчезли! – Мило прежде всего подумал о каком-то заклинании-засаде, в которое попали остальные, вопреки способностям Ингрга чуять западню.

– Исчезли? – Бард отнял руку от Галта и прошел вперед, чтобы заглянуть через плечо мечника.

Мило внимательно разглядывал уступы. На трех следующих, непосредственно под ними, ясно виден след. Но потревоженный снег достигает лишь середины четвертого уступа, как будто весь отряд в этом месте схватили и подняли в воздух…

Прежде чем он смог поделиться этим подозрением с бардом, прямо из горной стены появился Ингрг. Смех барда заставил Мило покраснеть от собственной несообразительности. Наверно, холод заморозил его ум, и воображение взяло верх.

– Пещера! – Мило сам должен был догадаться. – Пошли туда побыстрее. Если в нашем друге еще сохранилась искра жизни, лучше разжечь ее.

Не успели они преодолеть треть следующего уступа, как к ним присоединился Ингрг. С помощью эльфа спуск прошел легко. Лошади и люди доверяли ему, и Мило с бардом не пришлось заботиться о выборе тропы.

Миновав расщелину в камне, они оказались в пещере. Несмотря на узкий вход, пещера была достаточно просторной, чтобы вместить людей и животных. И это не все. На плоском камне, со следами множества костров, горело пламя, вокруг сидели остальные, протягивая к огню руки и наслаждаясь теплом.

С помощью Ингрга Мило и Ваймарк поднесли Галта к источнику тепла. Див Дайн торопливо встал. Стащили обледеневший плащ, и священник заботливо склонился к чешуйчатому телу. Сам Мило не видел в нем ни следа жизни. Но известно, что лечебные заклинания могут вернуть к жизни того, кто очень близок к смерти.

Держа четки в одной руке, другой Див Дайн стал гладить Галта от куполообразной головы до когтистых ног, потом по очереди провел вдоль рук. При этом он что-то напевал. По другую сторону склонился эльф и тоже стал гладить ящера.

С противоположной стороны от костра сидел Нейл. Время от времени он подкладывал дрова из большой груды, лежавшей между камнями. Африта лежала рядом с костром, раскинув крылья, прижимаясь к земле брюхом, словно старалась вобрать как можно больше тепла. Ваймарк растирал руку, которую обнажил в проходе, по очереди сжимая пальцы и протягивая их к огню. Йевеле развязала мешок и извлекла самую питательную еду, какая у них была, – измельченные сушеные фрукты, смешанные с размельченным сушеным мясом.

На какое-то время Мило было достаточно того, что они ушли от холодного ветра, теперь они в укрытии и в безопасности. Он апатично наблюдал за работой эльфа и священника, думая, не напрасны ли их усилия.

Ни Ингрг, ни Ваймарк не хотели признавать поражения. И в конце концов их усилия были вознаграждены. Человек-ящер болезненно застонал. Медленно открыл глаза, и теперь Мило увидел, как поднимается и опускается его грудь. Див Дайн прекратил его гладить, снова порылся в своем одеянии и извлек маленький кривой рог, заткнутый металлической крышкой.

С бесконечной осторожностью он открыл крышку. Эльф между тем положил голову ящера себе на колени, просунул пальцы меж страшных клыков и полуоткрыл пасть еще не пришедшего в себя Галта. Показался пурпурный язык, и на него Див Дайн капнул немного жидкости из рога, торопливо закрыл рог и только тогда повернулся к пациенту.

Галт медленно мигнул. Чуть повернул голову на коленях Ингрга. Глаза его снова закрылись. Священник присел на корточки.

– Плащи! – приказал он, не оглядываясь. – Все, без чего можете обойтись!

Див Дайн успокоился, только когда пациента укутали в плащи, а поверх набросили конские попоны. Священник обратился к эльфу:

– Если он останется в горном холоде, я не отвечаю за его жизнь. Его племя живет в теплых болотах и не приспособлено к таким испытаниям.

– Тогда пусть возвращается, откуда пришел, – вмешался Нейл. – Я давно знаю этих змеешкурых. Они полны предательством, как рог с элем в хорошем трактире. Нам было бы лучше, жрец, если бы его душа рассталась с телом!

– Ты забываешь, – ответила ему воительница. – Разве на нем не те же кандалы, что сковывают нас? – Она выставила на свет руку, и пламя отразилось яркими отблесками на ее браслете. – Не знаю, по какому методу мы отобраны, но очевидно, что он должен быть одним из нас.

Нейл фыркнул.

– Да, наверно для того, чтобы предать нас. Говорю вам, за этим я буду следить, и если возникнут хоть какие-то сомнения, он будет отвечать передо мной.

И он растянул губы, так, что из-под них показались кабаньи клыки.

Мило решил тоже принять участие: не время берсеркеру раздувать свой гнев, готовясь к смене облика. Он наклонился вперед и решился положить руку на массивное предплечье.

– В ее словах больше разума, воин, чем в твоих сомнениях.

Нейл повернул голову в его сторону. В маленьких глазках берсеркера вспыхнуло предупреждающее пламя.

– Говорю вам…

– Говорю, говорю, говорю, – повторил Ваймарк. Это слово прозвучало у него по-разному. Арфа лежала у него на коленях, он коснулся пальцами одной струны, потом другой – не для того чтобы использовать в колдовстве, а словно проверяя ее силу, как опытный воин проверяет оружие перед битвой. Но даже такое небрежное прикосновение к струнам вызвало волну звуков, прокатившуюся по пещере.

Мило, который собирался покрепче взять берсеркера за руку – в попытке, возможно, тщетной, образумить его, – обнаружил, что рука его разжалась. Она легла на колени. Как тепло проникло в тело, так же случайные ноты проникали в сознание, принося ослабление напряжения, мягкую сонливость. В таком состоянии начинало казаться, что никаких опасностей и угроз не существует.

Мечник пожевал свою порцию походного хлеба, которую протянула ему Йевеле; он наслаждался теплом и спокойствием, хотя глубоко засевший инстинкт по-прежнему говорил, что это спокойствие рождено магией и долго не продлится.

Снаружи, за пределами пещеры, стало совсем темно. Время от времени Ингрг вставал и подкармливал костер, но не дровами, а кусками угля, которые приносил откуда-то из глубины пещеры. Куски он искусно раскладывал между ветвей, так что они придавали пламени новую жизнь и силу. Иногда топала или фыркала лошадь или пони – они были стреножены чуть в стороне, но сидевшие у костра молчали, погрузившись в раздумья или сон.

Мило, вдруг обеспокоившись, заговорил о необходимости выделить часового, но Нейл громким хриплым шепотом ответил, указав на Африту:

– Она предупредит нас. Для такой службы ее чувства острее наших.

Псевдодракон так близко подобрался к огню, что Мило подумал, не обожжется ли он. Развернув длинную шею, он вытянул вперед голову и схватил челюстями тлеющий уголь. Разжевал так, словно то был редкий деликатес, и устремился за вторым. Мило очень мало знал об этом племени, даже о больших, истинных драконах. И всегда считал, что легендарное пожирание ими огня – всего лишь легенда, не имеющая реального основания. Но, похоже, это все-таки правда.

Нейл не пытался помешать этому пиру, хотя из пасти Африты поднимались легкие облачка дыма.

– Ешь хорошо, моя красавица, – прошептал берсеркер. – Тебе понадобится огонь внутри, если мы задержимся в этом краю.

Зрелище пламени вызывало сонливость. Возможно, Нейл действительно верит, что его крылатый спутник – надежная охрана лагеря, но опытный солдат в Мило не мог с этим смириться. Наконец мечник встал и подошел к выходу из пещеры.

Он словно миновал невидимую стену. Тепло, которое так приятно окружало его у костра, мгновенно исчезло. Он вздрогнул и плотнее запахнулся в плащ, всматриваясь в ночь, такую темную и беззвездную, что приходилось больше надеяться не на зрение, а на слух.

Звуки ветра между вершинами напоминали угрожающие крики, как будто в горах охотятся хищники. Ветер кричал и бросал в лицо Мило снег; в лицо словно сразу впились тысячи иголочек.

Судя по звукам, на высокогорье бушует буря. Может быть, только убежище в пещере спасло им жизнь. Даже магия не может противостоять такому гневу природы. Мило шагнул назад. Остальные, даже Ингрг, спали, но мечник обнаружил, что зачарованное спокойствие, вызванное арфой Ваймарка, покинуло его.

Усевшись вновь у костра, он не смог уснуть. И постарался привести в порядок мысли, переводя взгляд от одного к другому участнику пестрой компании. Каждый обладал определенными способностями и силой (а также, вероятно, слабостью), и все они различны. Даже хотя он сам, Нейл и Йевеле – бойцы, они не похожи друг на друга. Священник, бард и эльф представляли другие способности и таланты. Человек-ящер… подобно Нейлу, Мило гадал, зачем к их разнородному обществу добавили его. Потомки амфибий живут в болотах, и для нормального функционирования им необходимы одновременно вода и влажная жара. Однако Галт, не протестуя, вместе с ними отправился в почти безводную пустыню и держался, сколько мог, в этом мире, который должен был казаться ему адским холодом.

Ящеры в своем мире, вооруженные своим оружием, грозные воины. Следовательно, должна быть какая-то причина присутствия Галта; не только браслет, который служит знаком их рабства какой-то неведомой силе. Мило глядел на огонь, и его снова посетили беглые воспоминания о другом мире. Он беспокойно пошевелился. Эти воспоминания – ради себя самого он должен поглубже задвинуть их в сознание. Когда тебя окружает опасность (а здесь она присутствует постоянно), раздвоение сознания означает слабость.

Наконец он уснул. И на этот раз увидел сон. Перед ним возвышалась темная каменная стена. У ее основания росла зелень, но какая-то ненатуральная, неестественно яркая, она вздрагивала, словно растения пытались вырвать корни из земли и наброситься на него.

Серая стена, зелень, нечто живое, непонятное ему. И…

Послышался пронзительный крик. Мило проснулся. Несколько мгновений он не понимал, где находится – так внезапно прервался сон, – и в замешательстве смотрел на огонь. Серые стены… огонь… Нет, стены не из огня, а из камня.

Снова тот же крик. Ингрг исчез в выходе. Остальные зашевелились, садились. Нейл сжал в руке топор, Африта присела у него на плече. Пасть ее была открыта, мелькал и исчезал язык, но псевдодракон не шипел. Мило, положив руку на рукоять меча, вышел вслед за эльфом.

Снаружи не темно, а пасмурно, как в облачный день. Но серое небо почти закрывала фигура орла-гара, который сидел на уступе снаружи, опустив голову, чтобы заглянуть в пещеру.

Птица снова громко крикнула. Ингрг посмотрел ей прямо в глаза, и снова началось общение без слов, как было раньше. Мило подошел к нему, не в первый раз сожалея о том, что некоторые способности эльфов отсутствуют у людей.

Разговор эльфа с птицей продолжался как будто довольно долго. Затем Ингрг вошел в пещеру, а птица взмахнула огромными крыльями. Орел-гар взмыл высоко в небо, а эльф вернулся к проснувшимся товарищам.

– Личис в своем логове к югу отсюда, – коротко сообщил Ингрг. – Остается проверить, согласится ли он нас принять. – Он обратился к Нейлу. – С ним должен поговорить твой малыш.

Берсеркер кивнул.

– Африта знает. Но как далеко это драконье жилище? У нас нет крыльев твоего вестника. И Африта не может за ним последовать: одного удара ветра на такой высоте достаточно, чтобы сбить ее с курса.

– Ей не придется лететь, пока мы не достигнем границы территории, которую охраняет Личис, – ответил эльф. – А как далеко… – Он пожал плечами. – Не могу измерить расстояние по поверхности, потому что Рик, – он указал наружу, явно имея в виду орла, – измеряет расстояние не так, как мы, лишенные крыльев. Он наметил маршрут и мысленно передал его мне, но так, как видит его сверху. Однако мы можем спуститься ниже и переходить от одной долины к другой, там мы будем частично защищены от холода.

Даже Галт настолько пришел в себя, что смог сесть верхом. Его закутали, как могли, и он не произнес ни слова жалобы, когда Див Дайн вывел его лошадь наружу, под холодные порывы ветра, которые едва не убили человека-ящера. Отряд по уступам спустился вниз, миновал чахлые деревья, и вокруг путников сомкнулись лесные гиганты. Ингрг шел по извилистой тропе с такой уверенностью, словно идет по хорошо знакомой дороге.

11. Личис Золотой 

Лесная тишина угнетала. Мило понял, что все время оглядывается через плечо – не потому, что услышал какой-то звук; напротив, скорее потому, что ничего не слышал. Точное такое же чувство он испытал в трактире в самом начале этого удивительного приключения: за ними кто-то тайком наблюдает.

Возможно, дороги, не попадаясь на глаза, охраняют какие-то далекие родичи Ингрга. Но странно, что в темной зелени не слышно голосов птиц, вообще никто не слышал и не видел никаких животных.

Невозможно было определить время, а дорога, по которой вел эльф, так извивалась, что Мило уже не мог бы сказать, движутся они по-прежнему на юг или на запад. Отряд преодолевал перевалы и пересекал разделяющие их долины. С перевалов Мило по-прежнему мог видеть сзади окутанные облаками вершины гор, а впереди возвышались еще более могучие и грозные пики.

Наконец они вышли из леса и оказались в местности, покрытой лавой, давно застывшей, но сохранившей острые края. Это заставило путников идти очень медленно, постоянно опасаясь за целость своих ног и ног лошадей.

И вот перед ними разрыв в горной стене; много веков назад через этот разрыв прорвалась нашедшая выход лава. Ингрг показал на этот проход в стене и обратился к Нейлу:

– Пора выпускать Африту. По ту сторону начинаются владения Личиса. Войти туда можно только с его разрешения.

– Правда? – Берсеркер поднес руку к псевдодракону, который лежал, свернувшись вокруг его шеи. – Хорошо.

Африта развернулась, перебралась на ладонь, расправила мерцающие крылья. На этот раз ей как будто так хотелось лететь, что она даже не взглянула на человека, которого выбрала себе в друзья, – сразу поднялась в воздух. Быстро работая крыльями, она направилась к разрыву в горной стене. И моментально исчезла, словно по волшебству.

– Подождем. – Ингрг занялся пони, развьючивая их. Мило и Ваймарк присоединись к нему, отмерили по горсти зерна, которое животные приняли с радостным ржанием. Лошадей тоже покормили зерном и напоили из водяных мехов, которые заметно похудели. Всадники удовлетворились небольшим количеством воды, Ингрг наливал неполную чашку и передавал всем по очереди.

Галт поник в седле своей лошади. Мило подумал, что если человек-ящер спешится, то не сможет снова сесть верхом. Голову в капюшоне он опустил на грудь, так что морда едва ее не касалась. Но, как обычно, он не жаловался.

Нейл расхаживал взад и вперед. Существу смешанной природы трудно терпеливо ждать. Расхаживая, берсеркер все время поглядывал вперед, туда, куда улетела Африта.

Див Дайн сидел, прислонившись спиной к скале. Одной рукой он перебирал четки, другую держал на груди, охраняя тайны, что были у него спрятаны во внутренних карманах.

Человеку, воспитанному в одном из больших храмов-монастырей, трудно смириться с обращением к дракону. Огромные чешуйчатые крылатые существа не признают никаких богов – и демонов. Их суждения о добре и зле иные, чем у людей, и действия их невозможно предвидеть или судить тем, кого они считают низшими созданиями.

Известно, что Золотой Дракон всегда предпочитал тропу Закона. Меньшие представители его племени открыто вставали на сторону Хаоса и помогали темным посвященным. Все рассказы о Личисе подтверждают, что когда он отвернулся от мира, то предоставил людей самим себе и больше не захотел иметь с ними дела. Как можно надеяться, что он изменит свое решение, как можно рассчитывать на благоприятный прием, хоть они и подошли к самому его логову?

Мило потрогал браслет, который вовлек его в это безумное и как будто бесконечное путешествие. Мысли не приносили ему утешения.

Подошла Йевеле. Голос ее звучал задумчиво:

– Если даже это действительно гнездо Личиса, зачем ему с нами разговаривать?

– Я задаю себе тот же самый вопрос, – ответил Мило. Он осматривал рваную неровную поверхность впереди. В отличие от горных троп, здесь никакие облака не скрывали пики, поднимающиеся в тусклое небо. На западе за вершинами кроваво-красная полоса на небе обозначала начало заката.

Девушка подняла руку, глядя на свой браслет.

– Если мы участвуем в игре, мечник, то, кажется, обречены на проигрыш. Эти слова колдуна о существах не из нашего мира, которые используют сам факт нашего существования для создания чар… – Она медленно покачала головой. – Конечно, всегда тебя ждет много нового, и хорошего, и плохого…

Ее прервал резкий выкрик Нейла. Берсеркер остановился, глядя вверх на склон, его мускулистая рука поднялась в приветствии и давая насест вернувшейся Африте. Псевдодракон сел, цепляясь когтями за кольчугу, забрался на плечо и зашипел, качая головой и размахивая крыльями.

Под навесом шлема глаза Нейла ярко блестели.

– Можем идти, – сообщил он. Ингрг кивнул и тут же с помощью остальных начал выстраивать караван в походный порядок. Только на этот раз впереди пошел Нейл. Африта, явно возбужденная, то сидела у него на плече, то взлетала, недовольная слишком медленным продвижением четвероногих созданий.

Идти по лаве было очень трудно. Все, кроме Галта, спешились; иногда приходилось возвращаться назад и переводить лошадей через особенно тяжелый участок. По мере того как они поднимались, становилось все темней. Быстро сгущались сумерки.

Когда дошли непосредственно до начала разрыва, через который вытекала лава, стало совсем темно. Здесь путники остановились и посмотрели вниз, на владения Личиса.

Перед ними открылся неправильной формы кратер, но огонь, который когда-то вырывался здесь из земной коры, давно погас. В центре кратера, в самой глубокой его части, блестела вода, вокруг нее росли кусты и трава, не пожелтевшие от осени, а все еще зеленые.

Над маленьким озером вились водные птицы, с расстояния казавшиеся не крупнее Африты, иногда садились и снова взлетали. Кроме них, никаких признаков жизни не было. Африта снова закричала, подпрыгнула в воздух, покружила над головой Нейла и полетела, но не вниз, к озеру, а скорее к верху стены кратера с левой стороны.

Див Дайн порылся в своем одеянии и извлек шар тусклого серебра, вокруг которого обернул свои молитвенные четки. Тусклость шара исчезла, от него устремились лучи, напоминающие свет полной луны. Священник опередил Нейла и пошел вперед, держа шар у поверхности земли: при его тусклом свете можно было разглядеть все препятствия.

Шли вперед еле-еле. Но вот Див Дайн остановился. Импровизированный факел показал еще одну расселину в скале. Священник лег на живот и на четках опустил вниз шар. Стал виден уступ, и на нем тропа, ведущая через край кратера в глубину его.

Ингрг нагнулся, опустившись на колени, и всматривался в тропу. Подняв бледное лицо, освещенное светом шара, эльф заговорил:

– Это звериная тропа. Думаю, если отпустим лошадей, они в поисках еды и воды сумеют по ней спуститься вниз. Останутся тут и никуда не забредут. – Теперь он обращался непосредственно к Нейлу, над головой которого нетерпеливо металась Африта. – Тот, кого мы ищем, там наверху?

– Да, – ответил берсеркер.

Даже шар не смог больше помогать им во все сгущающейся темноте. Если подгонять лошадей, на такой неровной дороге они могут сломать ногу, разбить копыто или пораниться так, что даже Див Дайн, со всем его искусством, не сможет помочь.

Поэтому последовали совету Ингрга, сняли с лошадей и пони седла и поклажу, подтолкнули вниз и предоставили свободу. Животные заржали и направились к ожидающей их воде и траве. Путники сложили большую часть груза среди камней и приготовились двигаться дальше вверх.

Галт, может быть, потому, что весь путь ехал верхом, был способен держаться на ногах. Но Ваймарк молча шел рядом с человеком-ящером, чтобы помочь в случае необходимости.

Хотя теперь не приходилось отыскивать наиболее удобный путь для лошадей, продвижение было медленным. Но наконец впереди показалась узкая щель, ведущая в глубь стены кратера. Они стали осторожно спускаться, придерживаясь левой рукой за стену. И вот Див Дайн вышел на уступ, высоко поднял шар и осветил путь вниз.

Как у выхода из пещеры, в которой путники провели ночь, так и здесь уступ был основанием гигантской каменной арки. И словно их появление перед этим темным отверстием послужило сигналом. Тусклый свет шара Дива Дайна совершенно затмило яркое сияние; красно-алое, оно окрасило все лица. И из этого алого потока донеслось – нет, не голос, а мысль, прозвучавшая в сознании так же ясно, как крик, если бы он долетел до ушей. Это была мысль настолько сильная, что ее принятие и понимание вызывало боль.

– Человек и эльф, оборотень и малый родич, да, и чешуйчатый обитатель воды, входите. Вы, осмелившиеся потревожить мое спокойствие.

И они вошли. Мило был уверен, что даже если бы захотели, они не смогли бы противостоять этому мысленному голосу. Вокруг разливалось алое свечение, образуя туман, через который можно было двигаться, но ничего нельзя было разглядеть.

Инстинктивно и по привычке Мило положил руку в перчатке на рукоять меча. Машинально поднял свой избитый щит. Драконы – это легенда, они уже много поколений были легендой. И в глубине души мечника был благоговейный страх, порожденный этой легендой.

Красный туман заметался, заклубился и поднялся, как поднимается занавес. Под сапогами путников был уже не серый камень, а ровная поверхность, усаженная сверкающими кристаллами, может быть, даже драгоценными камнями, уложенными в непостижимом рисунке. Красные – все оттенки красного цвета, желтые, белые, бесцветные, – таковы были эти осколки бриллиантов. Но Мило только мгновение с изумлением смотрел на них.

Потому что туман раздвинулся и стал виден хозяин этого логова. Прямо перед путниками располагался другой карниз, с ограждением, удерживающим его содержимое, хотя местами это содержимое все же высыпалсь через ограждение от движения могучих лап и каскадами устремлялось вниз. Эту постель (если ее можно назвать постелью) образовывали куски золота и золотые монеты, причем некоторые такие древние, что изображения на них совершенно стерлись.

Как ни ярок был весь этот металл, существо, которое пользовалось им как мягкой постелью, было еще великолепнее. Африта действительно миниатюрное подобие этого своего древнего родича, но подобно орлу-гару с высот, размеры Личиса таковы, что люди рядом с ним словно малые дети. Чешуйки его тела больше руки Нейла, и общая золотая окраска гиганта все время мерцала и колебалась, как вода в пруду под летним ветерком. Могучие крылья сложены, а длинная шея, оканчивающаяся остроугольной головой, высоко поднята, и голова почти по-человечески опирается на сложенную когтистую лапу. Лапа в свою очередь опирается на край наполненного золотом гнезда.

Огромные глаза все еще полузакрыты, словно путники прервали сон дракона. Ни один человек не смог бы прочесть выражение этого лица. Но вот мощный хвост шевельнулся, послав новую волну золота через край.

– Я Личис. – В этой мысли, преодолевающей любую защиту, была абсолютная уверенность; мысль проникала прямо в сознание. – Зачем вы потревожили мой покой?

Он сонно посмотрел на путников, и хотя Мило считал, что говорить с драконом будут другие: священник, сведущий в волшебстве, эльф, который родом из этой местности, или даже Нейл, подружившийся с Афритой, – он понял, что вопрос адресован ему.

– На нас обет, – ответил Мило вслух, потому что так для него было естественней. – Мы ищем… – И смолк: ему показалось, что какое-то невидимое продолжение Личиса протянулось к нему, погрузилось в сознание, рассматривало, сортировало, отбирало, и как он ни старался, не мог защититься от этого незримого вторжения.

Мило даже не сознавал, что щит его упал на пол, что он прижал руки к голове. Ужасное ощущение, отвратительное – словно насилие над мозгом.

– Понятно… – Вторжение прекратилось, отступило. Личис выше поднял голову, широко раскрыл глаза, так что стали видны скошенные зрачки.

Когтистой лапой, на которой лежал подбородок, дракон сделал жест. Все его гнездо заколебалось. Сама горная стена задрожала в ответ на мысль-требование дракона, хотя Мило чувствовал, что эта сила направлена не на него, она нацелена в измерения, которые не может постичь тот, кто не наделен особым даром.

Над головой появился алый туманный шар, начал вращаться. Хотя Мило обнаружил, что его вращение вызывает тошноту и головокружение, он не мог оторвать от него взгляда. Шар вращался, и поверхность его становилась все более материальной и начала расплющиваться. Шар превратился в плоскую площадку, висящую вертикально в воздухе на уровне плеча мечника.

На поверхности диска появилось какое-то изображение. Красный цвет сменился серостью горной местности. И прямо посреди этой серости желтая полоска, без всяких перемен, просто колеблющееся желтое пространство.

– Море Пыли, – сказал Ингрг. Личис даже не взглянул в сторону эльфа. Наклонив голову, он внимательно всматривался в миниатюрный ландшафт, который менялся и становился все отчетливей. Справа горы, а три четверти поверхности диска занимает море.

И вот на крайнем левом фланге, там, где кончалась пыль, поднялась темная тень, неправильной формы, словно капля чернил, упавшая с пера неаккуратного писца на чистый пергамент. Тень закрепилась на самом краю диска.

Личис еще ниже опустил голову, его огромная морда едва не касалась пятна. Мило показалось, что большие ноздри дракона расширились: тот словно принюхивался.

И тут в сознании мечника снова прозвучал громкий мысленный голос.

– Протяни вперед правую руку, человек.

Мило послушно протянул руку ладонью вверх, не касаясь миниатюрного ландшафта. На большом пальце засветилось кольцо. Крошечные красные линии и точки на камне словно приобрели свою жизнь.

– Ты несешь с собой проводника, – объявил Личис. – Опусти руку, человек, немедленно!

Так выразителен был этот приказ, что Мило повиновался. Он постарался расслабить руку и опустить ее к миниатюрному изображению волнующегося моря песка. Но рука наткнулась на какое-то невидимое препятствие. Затем, словно подчиняясь чужой воле, рука начала передвигаться справа налево, медленно, неудержимо, а линии и точки на камне кольца дрожали и тускнели. Рука направилась к пятну на левом краю диска. Мило невольно пришлось сделать шаг вперед, потом другой. Указательный палец плотно прижался к большому, они почти слились друг с другом. И вот этот палец указал прямо на пятно.

– Вот ваша цель. – Личис вернулся к прежней расслабленной позе. Под вытянутой рукой Мило бешено завертелся диск, от него начали отрываться клочья тумана, картина местности на нем исчезла.

– Море Пыли, – задумчиво проговорил Ингрг. – Ни один человек… и ни один эльф, осмелившийся войти туда, не вернулся.

– Вы видели, где находится то, что вы ищете. – Мысль Личиса была совершенно лишена эмоций. – А как вы поступите с этим знанием – ваше дело.

Может быть, потому что именно его Золотой Дракон использовал, чтобы показать дорогу, а положение игрушки в чужих руках уже раздражало, Мило осмелился задать еще один вопрос.

– А как далеко мы должны зайти, повелитель драконов? И…

Личис пошевелился на своем золотом ложе. По его чешуйкам пробежала многоцветная рябь. И путники мысленно ощутили раздражение древнего повелителя.

– Человек… и вы все остальные, кто ходит на двух и четырех ногах… сами определяйте свои расстояния. Ваша дорога тянется до предела ваших сил. Я видел в вашей памяти, что сделал с вами колдун. Малому разуму его логика кажется верной. Но у обрывков древних знаний, которыми он владеет, есть границы, а память его тоже ограничена. Я знаю вот что: то, что вы ищете, находится в самом сердце Моря Пыли. Это чужак, и даже я не могу проникнуть в его суть, хотя мои родичи в свое время путешествовали от мира к миру – в снах и наяву – когда были еще молоды, не обсохли из яйца и были полны честолюбием и смелостью невежественного выводка.

Вы должны пересечь море – и встретиться с тем, что обитает там. Там бывали мои младшие братья, в прошлом они там охотились.

– Медный дракон! – вмешался Нейл, а Африта зашипела и высунула голову из-под воротника берсеркера.

Что-то похожее на юмор – но очень далекий и чуждый, – можно было почувствовать в ответе Личиса.

– Значит, он все еще причиняет неприятности? Много лет прошло с тех пор, как он играл в свои игры с людьми и отвечал, когда ему то было угодно, на вызов повелителей Хаоса. Думаю, сейчас никто не осмелится на него ответить. Но когда-то он считал Море Пыли своим. – Личис ниже прилег на свою золотую постель, зарылся лапами в золото. – А теперь я устал от вас, человек, эльф и все остальные. Вы меня больше не забавляете. Я ответил на ваши вопросы и прошу вас уйти.

Мило обнаружил, что без всякого участия своей воли поворачивается, и остальные поступают так же. Красный туман сгустился и толстой завесой закрыл негостеприимного хозяина. Уходя, мечник оглянулся через плечо. Туман не только скрыл дракона, но и потемнел. И когда путники вышли на наружный карниз в стене кратера, за ними была только непроницаемая мгла.

Прихватив мешки и седла, они спустились к тому месту, где у озера паслись лошади. Высокие стены кратера защищали от горных ветров, и здесь было очень тепло. Самое теплое место за все время после выхода из Грейхока. Поэтому путникам костер ради тепла не был нужен, но они жались к нему как к символу спокойствия и мира, который они понимают, как к якорю от опасности, хотя во владениях Личиса им не мог угрожать Хаос. Силы Тьмы не решаются подступиться к тому, кто много раз торжествовал победу над магией зла.

– Море Пыли. – Нейл съел свою долю путевого хлеба и теперь сидел спиной к камню, вытянув ноги. На коленях у него расположилась Африта, и берсеркер время от времени ласково проводил пальцем по ее спине. – Я слышал много рассказов о нем, но из третьих и даже четвертых уст. Кто-нибудь знает больше?

Ингрг подбросил в костер пучок сухой травы. Вверх взвились искры.

– Я его видел, – невыразительно сказал он.

Все посмотрели на эльфа. И поскольку продолжать он не стал, Нейл нетерпеливо поторопил его:

– Ты его видел. И какая там местность?

– Точно соответствует названию, – ответил эльф. – Как моря, которые мы знаем лучше, наполнены водой, которая никогда не успокаивается, поднимается и опускается в приливах, волнуется под ветрами и бурями, постоянно обрушивает волны на берега и отрывает кусочки суши, точно так же ведет себя и Море Пыли. У него нет приливов, но есть ветры, которые окутывают путника облаком пыли, так что он окончательно теряется. Он погружается в пыль, она поглощает его, как вода поглощает человека, не умеющего плавать. И никто не знает, насколько глубока в этом море пыль.

Некогда был народ, сделавший это море своей страной. Эти люди строили необычные корабли – непохожие на те, что бороздят океаны, но с плоским днищем, с полозьями, выступающими от носа и кормы. Эти полозья держат корабль на поверхности. На кораблях поднимали паруса и ловили никогда не стихающие ветры. Говорят, что и сегодня после особенно сильной бури можно увидеть в пыли корпус какого-нибудь из этих древних кораблей. Что случилось с этим народом, никто не знает. Но войти в эти зыбучие пески пешком – это гибель.

Нейл слегка наклонился вперед, сжал кулаки.

– Ты говоришь о широких полозьях, которые поддерживали корабли, – задумчиво сказал он. – И предупреждаешь, что человек может утонуть в этой предательской пыли. Но что если человек, пускающийся в опасный путь, тоже пойдет на таких опорах, сделав их пошире, чтобы распределить вес тела на большую площадь? В морозных местностях люди зимой ходят по мягкому снегу, где без опоры они бы погрузились.

– Снегоходы! – На мгновение память Мило снабдила его яркой картиной. Он посмотрел на эльфа. – Как ты думаешь, подействует?

Ингрг пожал плечами.

– Можно будет попробовать. – Но в голосе его не было уверенности. – Я раньше о таком не слышал. Но не представляю, как мы можем углубиться в эту опасную страну без поддержки. Лошадей мы с собой взять не сможем. Только то, что унесем на себе.

Мило вспомнил карту, сотворенную Личисом. Насколько далеко центр? Золотой Дракон отказался давать наметки о расстояниях. Мечник с грустными мыслями завернулся в плащ. Человек способен на то, к чему готов и что согласен делать. Но бывают времена, когда не помогают ни сила, ни воля, когда они подвергаются самому тяжелому испытанию.

12. Море Пыли

Лагерь разбили под невысокими деревьями. Устало опустились на землю, давая отдых ноющим ногам и плечам, натертым мешками. Но в конце тяжелого, утомительного дня наконец увидели эту смертоносную ловушку – море непрерывно колышущейся пыли. Оно не спокойней океана, волнуемого ветрами. Только вместо океанских волн здесь возвышаются песчаные дюны, и при малейшем ветерке с них поднимается пыльная дымка. Еще дальше пляшут пылевые смерчи, они встают и опадают, разбросанные по всей волнующейся поверхности, демоны пустоты.

Глядя на эту картину опустошения, Мило испытывал сильное желание повернуться к ней спиной. Человек может сразиться с поднятым на него оружием. Он может даже набраться мужества и противостоять угрозе демонов или чуждых чудовищных существ, порожденных ночным кошмаром. Но сама эта земля противоречит человеческой сущности.

Однако обет, который привел их сюда, не становился слабее. Хотят они или нет, им придется преодолеть то, что лежит впереди, причем без всяких сведений о дорогах (да и какие могут быть дороги в этом постоянно перемещающемся мире дюн, окутанных пыльной дымкой?) и о способах выживать по дороге к цели.

На рассвете следующего дня начали готовить то, что давало надежду пройти дальше. Ингрг выбрал материал, хотя эта работа была ему ненавистна. Как и для всех эльфов, уничтожение любого растения, даже этих чахлых изогнутых деревьев, растущих на самом краю моря, противоречило его натуре. Путники выбрали наиболее гибкие стволы и замочили их в мутной от пыли луже: теплая вода приобрела желтоватый цвет.

Когда стволы основательно вымокли, Нейл из всех сил согнул их и держал, а остальные связывали. Берсеркер также пожертвовал добрую часть своего кожаного плаща; ее разрезали на узкие полосы, и ими перевязывали «пескоходы». А в получившуюся раму вплетали корни таким образом, чтобы образовалась прочная поверхность.

Обвязав сапоги кожаными петлями, Мило первым испытал неуклюже выглядящую обувь, ступив на желтоватую поверхность дюны. Поверхность под ним подалась, и сапоги немного погрузились в пыль. Мило осторожно пошел, широко расставляя ноги, и они не проваливались глубже. В конце концов было решено, что они нашли средство избежать одну из опасностей моря.

Оставили все, без чего можно обойтись, взяли с собой только оружие, немного еды и по меху с водой на каждого. После того как набрали воду из лужи, предварительно процедив ее через ткань, которую предоставила Йевеле, Галт вошел в воду, которая достигала ему всего лишь до пояса, присел и погрузился, так что наружу торчал только конец морды. Плащ он взял с собой и тоже погрузил в воду, чтобы тот пропитался жидкостью. Единственный из всех он отказался надевать пескоходы. Сказал, что ступни с перепонками позволят ему передвигаться по предательской поверхности, как в родных болотах.

К вечеру закончили изготовление обуви, и вот снова утро. Впервые за все время – а им хотелось, чтобы это было в последний раз, – облака, большую часть пути закрывавшие небо, разошлись. Взошло солнце и осветило колышущуюся поверхность серо-коричневого моря. Подобно Галту, все надели плащи и натянули капюшоны поверх шлемов, чтобы помешать проникновению пыли и грязи. Двигались очень медленно: приходилось постоянно бороться за равновесие в неуклюжей обуви на непрочной поверхности.

Пыль прилипла к поверхности плаща Галта, и он вскоре превратился в спотыкающийся пылевой столб. Но он оказался прав: перепончатые ступни позволяли ему держаться на поверхности так, словно она из прочного камня.

Мило пошел впереди. Руку он держал перед собой, чтобы видеть кольцо, которое, по словам Личиса, служит им проводником. И хотя точки и линии говорили ему не больше чем раньше, он впервые заметил свечение у основания камня. И по мере того как путники продвигались вперед, свечение все выше поднималось по зеленоватой поверхности.

Оно начиналось у основания одной из линий, и, желая проверить эффективность этого странного и кажущегося ему ненадежным проводника, Мило немного отклонился от прямой линии. Свечение потускнело.

Он был прав! Когда он пошел прежним курсом, свечение снова усилилось, охватив всю линию. Мечник вспомнил рассказы о путешественниках, которые решались углубиться в эту пустыню на кораблях, подгоняемых ветром. Может быть, линии обозначают маршруты этих кораблей? Поскольку ничего другого не оставалось, Мило все время справлялся с кольцом, и всякий раз, когда свечение тускнело, он поворачивал направо или налево.

Когда он в пятый раз так изменил курс, Нейл сердито спросил, что он пытается сделать – окончательно истощить их силы, двигаясь из стороны в сторону, как какой-то безмозглый земляной червь? Но когда Мило показал ему линии и объяснил, как они указывают направление, берсеркер недовольно подчинился. Ингрг и Див Дайн кивком выразили согласие. Эльф добавил, что линия, которую Мило выбрал наобум, действительно ведет в ту часть моря, где на миниатюрной карте Личиса расположено логово зла, которое они ищут.

Идти приходилось медленно. Для того чтобы вырвать ногу из обволакивающей поверхности пыли, перенести ее вперед и снова поставить, требовались усилия, каких не требует обычная ходьба. Солнце светило все сильней, и Мило все чаще делал перерывы и радовался, видя, что все, даже Галт, делают не больше одного-двух глотков воды.

В глубине души все гадали, сколько времени еще придется идти. К этому добавлялась неуверенность в том, сумеют ли они найти воду, даже там, в логове врага. Но Мило рассчитывал, что там должны найтись какие-то запасы еды и воды.

В полдень он сделал более длительную остановку, заметив, что Галт, который, как обычно, не жаловался, шатается при ходьбе. Жара давно выпила всю влагу из его покрытого пылью плаща. Теперь, должно быть, высыхает и его кожа. Но если они поделятся с ним водой, это может означать гибель для всех. Две близко расположенные высокие дюны давали некоторую защиту от пыли, заполнявшей воздух. Пыль забивалась в рот, заполняла ноздри, раздражала глаза. Мило и Ваймарк заползли в расселину между дюнами, сняли плащи и устроили из них навес, под которым все тесно сбились, пытаясь спрятаться от жары. Пескоходы не снимали, они продолжали удерживать на поверхности. Мило решил, что глупо продолжать идти днем. Нужно было выйти на закате, тогда по крайней мере солнце не будет их мучить.

Немного погодя его разбудил Див Дайн. Лицо священника было в пыли и напоминало гротескную маску. Но в глазах его ясно видна была тревога.

– Галт… он умрет, – прямо заявил он, указывая туда, где, как всегда немного в стороне от других, лежал человек-ящер. К нему склонилась Йевеле, едва видная в сумерках: приближалась ночь. Толстый плащ был откинут, и воительница протирала тряпкой чешуйчатую грудь Галта. Когда она наклонила один из водяных мехов и смочила тряпку, Мило едва не возразил, но удержался. И подошел поближе.

Глаза Галта были закрыты, рот приоткрыт, и из него высовывался кончик темного языка. Йевеле налила немного воды в рот, потом поставила мех и снова стала протирать кожу ящера влажной тряпкой. Она взглянула на Мило.

– Это мало что дает. – Голос ее звучал хрипло, словно пыль набилась ей в горло и мешала говорить. – Он умирает…

– Значит, умирает. – Нейл сел. Он даже не повернул головы, чтобы посмотреть на то, что делает девушка. – Мир станет лучше, если на одного чешуйчатого в нем будет меньше.

– Чего ждать от кабана, кроме слепого гнева и отсутствия ума? – Йевеле сплюнула, очищая рот одновременно от слов и пыли. – Но вспомни об этом, воин-кабан. – Йевеле подняла вялую руку Галта и показала браслет. – Нас семеро носит такие. Ты не думал, что если мы так тесно связаны, смерть одного из нас станет роковой для всех остальных? Не знаю, какое волшебство обязало нас совершать этот путь вместе, но не стала бы рисковать ни одним из нас. Не потому, что мы товарищи по оружию и щиту, но потому, что вместе мы сильней, чем порознь. Оглянись, берсеркер. Разве не видишь, какая странная подобралась компания?

Среди нас есть эльф, а эльфы, как известно, могучие бойцы. И никто в этом мире не станет отрицать, что они много раз это доказывали. Но они обладают и другими способностями, которых нет у остальных. За тобой бард – скальд, и его главное оружие не меч, который он носит, а звуки, которые он извлекает из арфы. Может ли кто-нибудь другой из нас так же искусно касаться струн?

Див Дайн – не воин, он целитель, создатель заклинаний, он может черпать силы из могучего источника и не отвечать на призывы других. А ты, ты сам, Нейл Фэнгтус. Все знают, что оборотни наделены особыми дарами, знают их силу и те беды, которые они могут причинить. Я такая, какая есть. Я владею несколькими заклинаниями, но больше приучена к войне. И опять – у меня, возможно, есть то, чего нет ни у одного из вас. А ты, – последним она взглянула на Мило, – ты мечник, опытный и закаленный воин. Но все же нас ведет через пустыню то, что у тебя на пальце.

Итак, если каждый из нас обладает особым даром, можем ли мы сказать, что такого дара нет и у Галта?

– Но каков этот дар? – ворчливо спросил Нейл. – До сих пор мы только возимся с ним, как с ребенком. Неужели ты изведешь на него всю воду, чтобы он мог выдержать еще один день – или ночь – пути? А что потом? Мы истратим свои припасы – ему лучше не будет, а нам всем станет хуже. Говорю тебе, женщина – пусть ты даже воительница: такие действия – глупость. На них может решиться только новичок, деревенский парень, никогда не испытавший тяжести оружия…

– Тем не менее она права! – Мило повернулся лицом к берсеркеру, вполне сознавая, что может вызвать один из внезапных приступов ярости, которым подвержен Нейл. В словах Йевеле есть логика и здравый смысл. Их пестрая компания не похожа ни на один из боевых отрядов, какие он может вспомнить. Она настолько разнородна, что должна быть какая-то особая причина, почему их собрали вместе. Конечно, до сих пор Галт ничего полезного не совершил, а был только обузой. Но у него браслет, следовательно, он законный участник приключения.

На мгновение мечнику казалось, что Нейл сейчас сорвется. И был уверен, что не сможет противостоять нападению берсеркера. Но потом…

Послышались музыкальные звуки. Мило, у которого кровь шумела в ушах, смутился. Птица? Здесь, в этой пустыне?

Он видел, как успокаивается лицо Нейла, почувствовал, как его собственная рука отпускает рукоять меча. И понял, что Ваймарк улыбается. Это он касается пальцами струн арфы, издающей звуки.

Нейл посмотрел на барда.

– Ты играешь с волшебством, творец песен. Смотри, когда-нибудь обожжешь пальцы! – Но за этим предупреждением не было реальной угрозы. Словно музыка вытянула яд гнева так же быстро, как меч может отнять жизнь у человека.

– Это не волшебство, берсеркер, – возразил Ваймарк. – Возможно, мы не кровные братья по оружию, но воительница права. Заслуживаем мы этого или нет, но все мы связаны друг с другом. Поэтому у меня есть одно небольшое предложение. Эта твоя Африта. Если она подобна другим своим родичам, то может издалека чуять пищу и воду. Выпусти ее, берсеркер. А тем временем, если наш чешуйчатый друг нуждается в воде, чтобы сохранить жизнь в теле, я согласен отдать мою долю. Мне часто приходилось ходить по дорогам, где источники далеки друг от друга.

Див Дайн поднял голову от четок.

– Мою тоже дай, дочь. – И пододвинул свой мех поближе к девушке.

Эльф ничего не сказал, но принес свой мех, а Мило открыл пробку своего. Нейл долго колебался.

– Чешуекожий срубил голову с плеч моему товарищу по щиту, – проворчал он наконец. – Положив Карла под камнем чести, в тот день я дал клятву, что отомщу за его кровь. Это было три года назад и в другой части мира. Но если вы все согласны в этой глупости, я не стану вам возражать. А что касается Африты, – он поднес руку к горлу, и псевдодракон выбрался из-под воротника и сел на нее, – думаю, она найдет только то, что мы видим и слышим отсюда. Но не могу отвечать за нее. Она должна это сделать сама. – И он выпустил маленького летуна в ночь.

Див Дайн, девушка и Мило работали вместе, смачивая кожу Галта, пока тот не закашлялся. Его глаза, тусклые и почти совершенно закрытые наружными жесткими веками, открылись.

Смочить его плащ они не могут: на это потребовалась бы вода небольшого пруда, думал Мило. Но все же с плащом влага с кожи будет испаряться не так быстро. И по крайней мере солнце больше не жжет. Когда сняли плащи, под защитой которых скрывались днем, мечник взглянул на свое кольцо. И к его огромному удивлению, судьба хотя бы немного им улыбнулась: в темноте искра света по-прежнему указывала направление.

Див Дайн пошел рядом с ящером, подставив плечи под его руки и давая ему часть своей силы. Остальные тащили свою поклажу. Нейл, ни слова не говоря, подхватил и мешок священника. На небе виднелось несколько звезд, холодных и очень далеких, но луны не было. Однако пыль продолжала оставаться видимой, хотя Мило не улавливал никакого прямого свечения. Просто перед путниками расстилалось бледно освещенное поле.

Они брели, на каждом шагу опасаясь потерять равновесие, пока мышцы не приспособились к походке, требуемой неудобной обувью. Но по крайней мере ветерок, который сопровождал их в первой половине дня и бросал в лицо мелкую порошкообразную пыль, стих. Стало легче дышать и видно на большее расстояние.

Мило шел, постоянно поглядывая то на кольцо, то вперед, потому что часто приходилось отклоняться, чтобы не подниматься на дюны. Останавливались для короткого отдыха дважды, прежде чем резкое шипение Африты заставило остановиться в третий раз.

Псевдодракон подлетел к Нейлу, вцепился когтями в откинутый назад капюшон плаща и прижался мордой к закрытому шлемом уху.

– Сюда… – Нейл рукой указал направо. – Она что-то нашла.

И он повернул, очевидно, совершенно уверенный в истинности сообщения Африты. Остальные, понадеявшись на эту уверенность, двинулись за ним. Пройдя извилистым путем между невысокими песчаными холмами, путники вышли на широкое открытое пространство. С этой ровной поверхности вздымались две высокие тонкие колонны, совершенно черные на бледном фоне песка. Африта с громким шипением снова взлетела. Подлетела к ближайшей колонне и вцепилась в нее когтями, повисла головой вниз, указывая на песок. Шипение ее стало еще более возбужденным.

Мило и Нейл пробирались в песке, пока берсеркер не смог положить руку на колонну ниже того места, где сидел его крылатый спутник.

– Дерево! Дерево! – возбужденно произнес он, показывая. – Знаешь, что это? Я как-то служил на вольных кораблях Парта. Это мачта! А внизу корабль!

Он опустился на колени и начал разгребать песок ладонями, бросая его через плечо, как собака, раскапывающая нору добычи.

Мило отодвинулся, чтобы не попадать под эту струю.

– Но погребенный корабль… что в нем еще может быть после стольких лет?

– Все, что угодно. – Ингрг говорил спокойно, однако его, казалось, заразило безумие берсеркера, только он сохранил немного логики. Наклонившись, он снял один из своих плетеных пескоходов и использовал его как лопату, добиваясь гораздо лучших результатов, чем Нейл руками.

Мило был уверен, что они оба заразились безумием, порожденным этой чуждой и опасной местностью (может быть, это даже проявление того, что они ищут: у него должна быть защита, которую им не преодолеть). Но тут подошел Ваймарк и тоже принялся отвязывать обувь. Он с легкой улыбкой на перепачканном песком лице взглянул на Мило.

– Не думай, что они спятили, мечник. Любой корабль в этом море должен быть хорошо снаряжен. И не надо недооценивать нашего крылатого друга. Ее просили отыскать воду, и она не допустит ошибки. Кажется, нас еще ждут чудеса, в наши времена упадка. – И с этими словами он тоже принялся копать.

Мило не верил, что они что-нибудь найдут, но осознал, что не может не участвовать в общей работе. И вот все путники, кроме Галта, который лежал на песке в стороне, принялись откапывать корабль, который, возможно, лежал под песком еще до того, как был положен первый камень серых стен Грейхока.

Работа была тяжелая и угнетающая, потому что пыль непрерывно сыпалась сквозь импровизированные лопаты. И хотя все отбрасывали песок как можно дальше, он струйками непрерывно стекал по сторонам ямы и его приходилось вычерпывать снова. Попытались укрепить стены плащами, но Мило казалось, что они зря расходуют силы. Но вот Нейл громко крикнул: его крик вполне мог передвинуть дюны.

– Палуба!

Уже давно Див Дайн вытащил свой светящийся шар, чтобы лучше было видно, и теперь направил его вниз. И верно. Мило и не надеялся увидеть что-то под ногами берсеркера, но там оказались доски палубы. Африта слетела со своего насеста на мачте и опустилась на груду еще не убранного песка. И с резким высоким криком принялась скрестись когтями.

Нейл, поджав губы, зашипел в ответ. Псевдодракон взлетел и, взмахивая крыльями, повис в воздухе, а берсеркер принялся энергично копать в указанном месте. И несколько мгновений спустя обнажился край люка.

В то же мгновение Мило взглянул на запястье. Его браслет ожил.

– Следите за костями! – крикнул он, пытаясь сконцентрировать всю энергию уставшего тела на этом ожившем сигнале опасности. И даже не знал, услышали ли его предупреждение остальные.

Там, где появилось свечение, металл нагрелся. Вперед, требовало сознание. Вперед, отдай мне… отдай…

Кости остановились, их рисунок ослепительно вспыхнул, и они снова застыли – мертвый металл и камни. Мило схватил щит, который использовал, чтобы переносить песок, выброшенный из ямы. Меч его уже был обнажен, когда он повернулся в поисках врага, который должен существовать. Он видел, что Галт отбросил тяжелый плащ и с трудом встал, отыскивая рукой рукоять своего оружия, усаженного кварцевыми зубцами.

Йевеле, выбросив песок из своего щита, остановилась, погрузившись по щиколотку в рыхлую поверхность. Впервые Мило подумал о том, какое это препятствие во время схватки. Даже самый искусный мечник в такой обуви неустойчив и не способен проявить даже долю своего мастерства. Но если сбросить пескоходы, сразу провалишься и станешь легкой добычей для врага.

Но где этот враг?

Бледная поверхность песка и невысокие окружающие холмы пусты: никого, кроме них самих, нет. Ингрг выбрался из ямы и взял в руки лук, который положил возле опустевших водяных мехов. Голова эльфа поворачивалась из стороны в сторону, и, хотя в этом тусклом свете Мило не мог быть уверен, мечнику показалось, что ноздри Ингрга расширяются и сужаются, улавливая запах, который человеческое обоняние не в силах обнаружить.

Следующим выбрался Див Дайн. Должно быть, свой светящийся шар он оставил внизу, в яме, хотя в левой руке держал молитвенные четки. Он остановился в футе от края ямы и набрал горсть пыли. Негромко напевая, подбросил ее в воздух, медленно повернулся, бросая во всех направлениях такие же горстки, при этом продолжал напевать на древнем наречии, которое используется в церковной службе.

Мило не мог догадаться, что он пытается сделать. Но насколько он мог понять, заклинание ничего не дало.

– Помогите поднять. Я прорубил запор люка. – Голос Нейла звучал снизу. Неужели берсеркер не уловил предупреждение своего браслета? Мило, не желая оставлять пост наверху, крикнул:

– Осторожней, Нейл!..

– Сам осторожней! – проревел тот. – Я видел, как поворачиваются кости. Но нужно посмотреть…

Послышался треск. Из ямы большим облаком поднялась пыль, затуманила зрение, забила рот и нос и надолго сделала всех беспомощными.

Снова крик, а вслед за ним предупреждающий рев обезумевшего от жажды битвы кабана, громче рева любого дикого зверя. Не думая о том, что будет дальше, по-прежнему протирая глаза от пыли, Мило повернулся и побрел к краю ямы. Потому что ошибиться было невозможно. Внизу началась битва.

13. Корабль мертвецов

Песок кипел и передвигался, сбивая Мило с ног, как сбивает человека волна. Мечник слышал в полумгле крики, пытался удержаться на ногах, инстинктивно выбросив вперед руку с щитом, чтобы образовать преграду на пути пыли, грозившей поглотить его.

Он уже по колени погрузился в цепкий серо-коричневый порошок. Почти ослепнув, хватая ртом воздух, Мило покачивался и сражался с захватившим его песком. Ему казалось, что он остался один: остальных поглотило, погребло это неожиданное извержение. Однако он по-прежнему слышал адский скрежет, который мог быть звуком удара стали о сталь.

В перемещающихся облаках пыли виднелись какие-то черные массы. На том месте, где лежал корабль, что-то вздымалось. Может быть, сам корабль ответил на наложенное на него заклинание. Мило, у которого слезились глаза в попытке избавиться от пыли, двинулся в сторону корабля и, не будучи в состоянии правильно определять расстояние, с силой ударился о прочную стену. Удар пришелся в щит, а через него в грудь и плечо.

Волны пыли, поднятые этим подъемом, улеглись, воздух начал прочищаться. Теперь звуки битвы доносились яснее. Мило переместил щит на спину, взял меч в зубы (рот его был забит пылью) и провел руками по стене, пытаясь найти возможность взобраться.

Слева рука его коснулась висячей лестницы. С огромным усилием он подтянулся к ней, в то же время опасаясь, что сама веревка или ее деревянные крепления рухнут под его тяжестью. Все происходящее казалось странным и неестественным и, конечно, было порождено каким-то волшебством, однако Мило чувствовал, что из глубины Моря Пыли поднялась не просто стена. Перед ними был давно затонувший корабль.

Он ухватился за лестницу и попытался вырваться из песка, отталкиваясь от него ногами и подтягиваясь изо всех сил на руках. Море жадно тянуло его назад, но он преодолевал одну перекладину за другой.

Ноги освободились, нашли опору на лестнице. Преследуемый страхом сорваться, упасть и навсегда погрузиться в песок, Мило продолжал подниматься.

Наконец ему удалось подняться на палубу, где можно было дышать, потому что пыль уже улеглась. Спиной к одной из мачт прижимался Ваймарк. Арфа лежала у его ног, в руке бард держал меч и стремительно играл им – играл так же искусно, как струнами, – держа на расстоянии трех нападающих.

Нейл в облике оборотня-кабана бесстрашно бросался на других поднимающихся из люка, который он вскрыл. Он действовал со стремительностью, необычной даже для такого животного, его клыки рвали древнюю кольчугу, которая от старости словно превратилась в истлевший пергамент.

А враг…

Мило не требовалось ощутить слабый затхлый запах разложения, который издавали нападающие, чтобы понять, что это живые мертвецы. Их доспехи того же цвета, что пыль, которая так давно была их могилой. На них даже были металлические маски с отверстиями для глаз и носа. Маски свисали со шлемов, прикрывая лица.

Маски изображали свирепый оскал, а подбородок закрывала тонкая сетка, которая спускается на кольчугу. Враги, держа мечи в руках, поднимались из трюма; их мечи странно изогнуты, словно сабли, и противники ими яростно машут. И мертвецы не могут умереть.

Мило, поднявшись на палубу, увидел, как кабан-Нейл пронзил одного из живых мертвецов клыками, разорвал его кольчугу, словно панцирь давно умершего жука, в сущности разорвал и самого мертвеца надвое. Но его ноги продолжали стоять, а торс, упав, по-прежнему нацеливал удары на нападающего.

– Алл-лл-вар! – не сознавая, что он издает боевой клич своей юности, Мило устремился на выручку к Ваймарку, которого мертвецы прижали к мачте. Ударил одного щитом по спине. И доспехи, и высохшее тело под ними разорвались. Мечник изо всех сил наступил на руку, которая лежала на палубе и тянулась к нему с кривым мечом, ударил своим мечом под углом между головой и плечом другого нападавшего, в то время как еще двое заставляли барда отбиваться.

Сталь зазвенела о пластину кольчуги, перерубила металлическую сетку-бороду и срубила голову в шлеме с узких плеч твари. Но Мило пришлось наносить еще удар за ударом, пока толчком щита он не отбросил безголовое тело со своего пути.

Словно издалека, доносились возгласы других сражающихся, но Ваймарк молчал, сохраняя энергию для битвы. Мило прыгнул вперед, преграждая дорогу еще одному живому мертвецу, выходящему из-за мачты и держащему кривой меч с таким расчетом, чтобы ударить барда. Мертвец полуприсел, и Мило изо всей силы ударил щитом по наклонившимся плечам. Споткнувшись об отрубленную руку (одного из нападавших, с которым успел расправиться Ваймарк; но в отрубленной руке еще сохранялась мертвая жизнь), мечник упал, увлекая за собой мертвеца.

Он лишь мельком заметил, как изогнутая сталь ударилась о доски палубы в нескольких дюймах от его головы. Мило откатился от мертвеца. Не вставая, только приподнявшись на коленях, он повторно изо всех сил ударил тварь щитом по голове и плечам. Оглянувшись, он увидел, что у того мертвеца, который пытался вытащить застрявшее из почти окаменевшего дерева оружие, Йевеле отрубила руку; девушка держала меч обеими руками и опускала его со всей силой, на какую была способна.

Ингрг, чье тускло-зеленое лесное одеяние казалось здесь ярким пятном, вступил с краю в схватку. Никакая стрела, даже смазанная тайным ядом охотников запада, не может убить уже мертвых. Поэтому эльф выронил свой лук и работал мечом. И шум битвы перекрывал страшный боевой клич Нейла, который нападал снова и снова, кровь капала с его поросших щетиной плеч, обрывки высохшей кожи, куски изъеденного временем металла и хрупкие кости падали с его клыков, а он продолжал набрасываться на живых мертвецов.

Что-то схватило Мило за пятку. Голова, вернее, пародия на голову, отсеченная от туловища, лишенная гротескной маски, губы давно сгнили, и вот эта голова угрожающе щелкала зубами. Мечник пнул ее, испытывая тошноту. От сильного удара голова завертелась и укатилась. А Мило уже поднял щит, встречая нападение еще двух мертвецов, последними поднявшихся из люка.

– Ай-йй-йй-йй-йй-йй! – Оборотень-кабан вертелся, пытаясь освободиться от тяжести одного из живых мертвецов. Тварь в ходе битвы потеряла или сбросила шлем. Зубами она вцепилась в заднюю ногу Нейла и с безумной яростью грызла жесткую плоть. И тут в воздухе мелькнуло лезвие, усаженное кварцевыми зубцами, и разрубило бестелесую голову. Галт сделал один-два шага и пошатнулся. Нейл, последний раз яростно лягнув ногой, отвернулся от ящера и занялся новой порцией противников. Он нападал снова и снова, большой головой разбрасывая фрагменты мертвецов. Хотя упавшие продолжали двигаться, руки тут и там пытались поднять щиты, ноги вставали и снова падали, но не осталось ни одного из тех, кто бы заключен в трюме корабля, целых и готовых напасть.

Рука Ваймарка безжизненно свисала, кровь капала из рваной раны на плече. Ингрг отодвинулся подальше от массы тел, которую продолжал разбрасывать Нейл, и мечом раздвинул челюсти, сжимавшие его щиколотку. Галт прислонился ко второй мачте. Он повесил голову на грудь и держался на ногах только потому, что опирался на мачту и на меч.

Оборотень-кабан, разорвав на клочья все тела, задрожал. На палубе стоял Нейл Фэнгтус в человеческом облике, в глазах его еще была видна дикая ярость. Он поморщился от боли: рана в боку.

Нейл перевел дыхание, но первым заговорил Ваймарк, прижимая к себе раненую руку.

– Стража всегда что-нибудь охраняет. Интересно, что охраняли эти?

Йевеле отошла к краю палубы, вытирая меч краем плаща, потом отрезала эту часть ткани и бросила в груду тел и разбитого металла.

– Заклятие, которое держало их, почти истощилось, – сказала она, не глядя на то, что лежало на палубе. – Иначе мы бы так легко не отделались…

– А может, мы немного научились тому, о чем говорил нам Гистасп, – заметил Мило, глядя на свой браслет. – Вы тоже призывали на помощь судьбу?

Все подтвердили это. Возможно, своей сосредоточенной волей они действительно изменили вращение костей и поэтому выжили.

Из открытого люка вылетела Африта. Покружила с криками над Нейлом; при некотором воображении в этих криках можно было прочесть отчаяние: Африта висела на уровне раны берсеркера. Нейл хмыкнул, почти засмеялся.

– Ну, успокойся, моя милая, мне доставалось и похуже. Да, много хуже. – Теперь он открыто улыбался. – И разве нет с нами целителя ран? – И он махнул в сторону борта, у которого по-прежнему с четками в руках стоял Див Дайн. Губы священника двигались в неслышной молитве. – Но что еще мы нашли, кроме заклинаний неведомого колдуна? Как сказал бард, стража всегда что-то охраняет. – Хромая, берсеркер подошел к краю люка, который был отброшен, выпуская нападавших мертвецов.

Мило взглянул на Дива Дайна: священник лучше других способен обнаружить проявления Хаоса или, может быть, другого зла, о котором ныне живущие не имеют понятия. Но глаза священника были полузакрыты; должно быть, он сосредоточился на своих молитвах. Мечник пошел вслед за берсеркером. Даже Йевеле направилась к люку, обходя ужасные останки на палубе.

Здесь слабый запах разложения чувствовался сильнее. Ингрг привязал к стреле обрывок древней ткани и с помощью огнива поджег. Он не использовал лук, а бросил стрелу рукой. Стрела воткнулась в какой-то сундук, при свете пламени не было видно никакого движения.

Они увидели колодец, над которым к корме и носу шли мостики. По обе стороны мостиков были нагромождены большие кувшины с пробками и еще несколько ящиков, стоявших один на другом. Африта слетела вниз и села на пробку одного из кувшинов в рост человека; зашипев, она принялась клевать пробку. Нейл в третий раз рассмеялся.

– Она нашла то, что мы просили ее найти. Там что-то пригодное для питья.

Мило не мог поверить, что вода не испарилась за бесчисленные столетия. Он начал осторожно спускаться к кувшину, на который указала Африта, прислушиваясь к малейшим звукам, которые могли бы свидетельствовать, что еще не все живые мертвецы вышли наружу. Неохотно вложил свой меч в ножны и с помощью кинжала принялся выковыривать черное вещество, запечатавшее кувшин. Оно оказалось твердым, как железо. Но наконец, используя кинжал как долото, а рукоять меча как молот, он смог оторвать небольшой кусок. После этого остальное рассыпалось в пыль, и Мило смог ее стряхнуть.

Он поднял крышку.

– Что там? – спросил Нейл, видя, что мечник нагнулся к содержимому кувшина. – Вино богов?

Запах слабый, но кувшин полон, уровень жидкости на два пальца ниже края. Мило вытер палец о брюки и окунул его. Влажное и жидкое – не похоже на вещество, которое начало застывать. Поднес палец к носу. Кожа красная, словно он окунал палец в кровь. Но запах приятный.

– Не вода, но какая-то жидкость, – сообщил он собравшимся наверху. Африта вцепилась в край кувшина, высунула язык и принялась лизать. Сверху на веревке спустили какой-то предмет. Мило узнал одну из бутылок, которые были прикреплены к седлам.

– Дай попробовать, – прогудел сверху Нейл.

Мечник послушно достал бутылку из чехла и погрузил ее в жидкость, которая с бульканьем стала наполнять сосуд. Наполненную бутылку подняли.

Вытащив горящую стрелу, Мило пошел по мостику вдоль трюма. Не меньше пятидесяти больших кувшинов, все запечатаны и закреплены в вертикальном положении: древние владельцы груза заботились о том, чтобы он невредимым достиг гавани.

Сундуки были меньше защищены от времени. Мило открыл два из них и обнаружил зловонную массу, которая когда-то могла быть пищей или какими-то материалами, но сейчас превратилась почти в слизь. Не видно было ни живых мертвецов, ни места, где они могли находиться в своем заключении. Но отходить далеко от открытого люка Мило не хотел.

Когда мечник с помощью двух спущенных веревок поднялся наверх, Див Дайн был занят лечением. Рука Ваймарка была уже перевязана, и бард держал ее перед собой, один за другим сгибая пальцы, словно проверяя их гибкость. Ингрг и Йевеле, завязав рот и нос тряпками, мечами и щитами сбрасывали с палубы в песок останки призрачных воинов.

У дальней мачты сидел Галт. На коленях его лежало оружие с кварцевыми зубьями, он положил голову на сложенные руки и словно погрузился в свои переживания. Нейл лежал на палубе, его волосатое бедро было обнажено. Див Дайн капал на рану жидкостью из открытого кувшина.

– Привет, мечник! – окликнул Нейл Мило. – У этих мертвецов было за что сражаться. – Он взял бутылку из рук священника и сделал большой глоток. Див Дайн улыбнулся.

– Если не ошибаюсь, сегодня мы нашли настоящее сокровище. Это легендарное вино Пардоса, которое лечит тело, укрепляет дух. Оно приносило радость императорам Каластро до того, как Южные горы задышали смертоносным огнем. – Див Дайн перестал улыбаться. – Но мы нарушили равновесие этих мест, и кто знает, каковы будут последствия?

Нейл сделал еще один большой глоток.

– Какая разница, священник? Я пил вина великих царств – поскольку дважды грабил караваны из Пейнима, которые часто перевозят старинные вина. Но то, что было у них, не так приятно вливается в глотку, не зажигает такой мягкий огонь в желудке и не заставляет по-иному взглянуть на мир. Не знаю, вино ли это Пардоса, – он отвел бутылку и хлопнул себя по груди, – но клянусь медным голосом Ганкланга, я снова цел и невредим!

Поскольку Див Дайн признал добычу безвредной, все наполнили вином пустые мехи. Галт не стал возражать, когда священник промыл его покрытую пылью кожу и вымочил плащ в другом кувшине.

Они устроили лагерь прямо на палубе и сидели, рассуждая о том, что привело к кипению пыли и заставило защитников корабля наброситься на них. Может быть, и на корабль и его защитников тоже был наложен обет, и их вмешательство привело его в действие. Но хотя эльф и священник напрягали свои способности, чтобы учуять любую форму Великого Волшебства, они признали, что загадка остается неразрешенной. В глубине души Мило считал, что армия живых мертвецов не могла быть оставлена здесь тысячелетия назад просто для защиты вина, каким бы ценным оно ни было.

Но он не мог не признать, что вино оказывает чудотворное целительное действие. Промытые им раны затягивались почти мгновенно, а на вкус вино было свежее самой чистой и холодной ключевой воды. Мило выпало ночное дежурство во вторую смену. Он медленно прохаживался взад и вперед по палубе и сожалел, что нельзя использовать корабль для дальнейшего путешествия. Но на мачтах нет парусов, и хотя эту возможность неоднократно обсуждали, никто не смог найти другой способ продвижения. И кроме трюма, люк которого вскрыл Нейл, дальше корабль не исследовали.

На корме находилась каюта, и дверь в нее не поддалась даже усилиям Нейла. Впрочем, Мило думал, что берсеркер даже рад этому. Хотя сражение с мертвецами окончилось победой, все были потрясены. Одно дело – противостоять живым, и совсем другое – рубить на куски мертвецов, наделенных ужасной силой и волей к борьбе.

Мило прошел на нос. Как всегда в Море Пыли, с дюн доносился неразборчивый шепот. Но теперь мечнику показалось, что это не просто шорох песка, что кто-то действительно шепчется. Он напряг слух, стараясь уловить слова, но они произносились как будто чуть ниже порога слышания. И таким сильным было впечатление, будто вокруг собираются вражеские орды, что Мило то и дело поглядывал на браслет, ожидая увидеть, как оживают предупреждающие об угрозе кости. С растущей тревогой ходил он кругами по палубе, от одного борта к другому, минуя закутанные в плащи фигуры остальных путников. И даже свешивался через борт, глядя вниз, туда, где совсем недавно еще оставались следы недавней битвы.

Но ничего не было видно: раздробленные кости, ржавые доспехи и оружие – все исчезло в песке, как будто те, с кем они сражались, никогда не существовали. И все-таки что-то было в этой ночи…

Мечник решительно сдержал свое воображение. Ничего нет в ночи! Он понимал, что чувства у него не такие острые, как у Ингрга или Нейла, а у Африты, вероятно, они еще острее. И вино, которое они пили, не повредило их мозгу, только прибавило сил.

Тогда почему он ищет то, что нельзя ни увидеть, ни услышать?

И тем не менее Мило продолжал расхаживать по палубе, наблюдать и ждать. Ждать того, чего сам не знает. Подталкиваемый растущей тревогой, он разбудил Нейла, который должен был сменить его на дежурстве. Но не решился заговорить о своих опасениях, хорошо понимая, что берсеркер лучше него способен обнаружить опасность.

Мило сразу уснул и увидел сон. Такого яркого сна у него никогда не было. Действие происходило на том же фоне, что и дежурство, и казалось таким реальным, как будто какие-то заклинание приковало Мило к мачте и он, неподвижный и безголосый, наблюдает за происходящим.

Нейл, чуть заметно прихрамывая, ходит кругами, точно так же, как недавно сам Мило. Дойдя снова до носа корабля, он останавливается и напряженно всматривается куда-то на юг, в просторы пыльного моря.

Мило во сне следует за взглядом Нейла. Словно тени… те самые тени, которые преследовали их, однако и не те. Мило понимает, что на самом деле он их не видит, но через восприятие Нейла каким-то чудесным способом ощущает невидимое. Все равно что попытаться описать слепому, что такое зрение. Но там было что-то такое, чего берсеркер не видел, но что приковывало его внимание.

Нейл плотнее запахнулся в плащ, крепче ухватился за топор. Вернулся к тому месту, где свисает лестница. Спустился по ней за борт, в пыль. И когда исчез из пределов видимости, мечник попытался разорвать узы сна: он без слов знал, что Нейла Фэнгтуса увлекло что-то такое, что нельзя увидеть.

Но стремление проснуться не разорвало сон. Мило снова увидел Нейла. Тот привязал к ногам пескоходы и зашагал, повернувшись спиной к оставшимся на корабле спутникам, словно их кто-то стер из его памяти. Шел он быстро. Как будто увидел перед собой того, кого долго искал. Несмотря на неустойчивую поверхность под ногами, он упрямо двигался на юг, и Мило вынужден был наблюдать, как он исчезает среди шепчущихся дюн.

И когда Нейла поглотили эти дюны, Мило словно погрузился во тьму, в которой ничего нельзя было увидеть, ничему удивиться.

– Мило! – послышался в этой тьме голос, разрывая кокон равнодушия.

Мечник открыл глаза. С одной стороны к нему наклонился Ваймарк, протирая глаза и загорелую кожу лица. Что-то прикоснулось к плечу Мило, он повернул голову и увидел слева от себя Йевеле. Она сняла шлем, и стали видны ее туго заплетенные волосы. Смотрела она суженным взглядом, в котором была необычная тревога.

– Что?.. – начал он.

– Где Нейл? – Вопрос задал бард, и Мило снова посмотрел на него.

Потом приподнялся на локте. И сразу вспомнил свой необычный сон. Не успев подумать, что это всего лишь сон, Мило сказал:

– Он пошел на юг. – И в тот же момент понял, что это действительно так.

14. Рокна Бронзовый

Мило быстро пересказал свой сон. Теперь он был уверен, что это не догадка, а правда. Когда мечник кончил, Див Дайн кивнул. Высоко подняв голову, священник отошел на нос и встал в той же позе, в какой Мило впервые увидел в своем видении Нейла. Див Дайн чуть склонился вперед, глядя куда-то вдаль, как до него смотрел берсеркер.

Мило сзади подошел к нему и коснулся плеча священника.

– Что ты видишь? – спросил он.

Сам он не видел ничего, кроме волн пыли, которые уходили вдаль, сливаясь в предрассветной полутьме.

– Ничего. – Див Дайн не повернул головы. – Но там есть нечто, оставившее свой след. У каждого волшебства есть свой запах – его можно ощутить, как мы ощутили запах мертвецов, охранявших корабль.

Священник раздувал ноздри, они слегка дрожали, как у собаки, которая учуяла добычу. Бесшумной походкой своего племени к ним присоединился Ингрг.

– Идет хаос. – Слова его были лишены эмоций. Он тоже смотрел на бесконечные подъемы и падения песчаных дюн. – И все же…

Див Дайн резко кивнул.

– Да, «и все же», эльфийский воин. Это зло, но иного типа. Или, может, старое зло, смешанное с новым. Наш товарищ по оружию отправился на поиски его – и не по своей воле…

– Как это? – спросил Мило.

– Это колдовство коснулось его пальцем, и могучим должен был быть этот палец. Ибо оборотни обладают собственной магией. Сейчас Нейл Фэнгтус не владеет своим телом, а может, и своим разумом, – медленно ответил Див Дайн.

Бард и Йевеле подошли поближе. Ваймарк повесил арфу через плечо.

– Может понадобиться, – деловито объяснил он.

В глубине души Мило чувствовал справедливость своего решение, хотя сознательно никакого решения и не принимал. Они не родичи ни по крови, ни по способностям (как и все воины, не способные к перемене облика, он недолюбливал оборотней), но в этот момент он не может пойти по пути, который уводит его от Нейла. Они связаны друг с другом какими-то узами крепче случайных.

Он взглянул на кольцо, которое привело их сюда своим рисунком из точек и линий. Камень покрывала пыль. Но когда Мило попытался стереть ее, то понял, что это не пыль: сами линии становятся менее заметными.

Во сне мечника Нейл направился на юго-запад. Свернувшись у его горла, спала Африта. Может быть, берсеркер и псевдодракон оказались во власти одного и того же заклинания? На этом песке исчезнувший человек не оставляет следа. Остальные могут идти за ним, заблудиться и погибнуть от жажды или попасть в такую же ловушку, какая таилась на корабле. И однако они должны идти на юго-запад.

Все занялись поклажей. Галт надел плащ, который отмокал в вине. Один за другим путники спустились с палубы корабля, прочно привязав пескоходы, и двинулись на поиски берсеркера.

Эльф, как и на равнине, пошел впереди. Шел он уверенно и целеустремленно, как будто знал, что их ждет впереди.

Медленно поднялось солнце. В этой местности оно казалось бледным и время от времени закрывалось поднятыми ветром тучами пыли. Снова пришлось завязать рты полосками ткани, отрезанной от одежды, закрыть лица капюшонами. Мило удивила уверенность эльфа. Сам он в этом тумане из пыли давно заблудился бы и, вероятно, бродил бы кругами, пока не умер.

Он все время поглядывал на кольцо, надеясь, что оно снова оживет и станет компасом. Но этого не произошло.

К счастью, порывы ветра, бросавшие облака пыли, временами стихали. Наступали периоды, когда частицы песка и пыли оседали. В один из таких периодов Ингрг остановился и поднял руку, давая сигнал всем остановиться. Галт в своем покрытом пылью плаще ничего не видел и наткнулся на мечника с такой силой, что едва не сбил его с ног.

– Что?.. – У Йевеле был хриплый голос. Она произнесла только одно это слово, и эльф снова сделал энергичный жест. Ваймарк переместил арфу поближе. Он высоко поднял голову, но лицо его было закрыто импровизированной маской, и только по движениям тела Мило видел, что бард возбужден и насторожен. Он почувствовал то же самое, что насторожило эльфа. Но сам Мило по-прежнему не видел и не слышал ничего.

Пока…

Звук был очень слабым, но он его уловил. Шипение. Такой звук не может издавать человеческая глотка.

– Большой чешуйчатый… – Голос Галта походил на это шипение. Хотя человек-ящер стоял рядом с мечником, слова его были приглушены, и их трудно было услышать. Второй и третий раз прозвучал шипящий вызов. Ибо это был вызов, и однажды Мило со страхом уже слышал такой. В его сознании ожили обрывочные воспоминания.

Большой чешуйчатый? Дракон? И в это мгновение браслет на руке послал предупреждение, которого мечник одновременно ждал и боялся. Он лихорадочно концентрировал силу мысли – не для того, чтобы вспомнить, а чтобы подействовать на вращение костей. Дракон в приступе боевой ярости. Кто может противостоять ему? Тем не менее вместе с остальными Мило направился в сторону этого звука – с максимально возможной на неуклюжих пескоходах скоростью.

Даже оборотень, способный изменять облик, не устоит перед драконом, не выйдет из поединка невредимым – или живым.

Они пытались продвигаться между дюнами, не поднимаясь и не спускаясь по осыпающимся склонам. И снова услышали драконий призыв – в котором, однако, не слышалось торжества. Мило не сомневался, что чешуйчатому чудовищу противостоит Нейл Фэнгтус – и не просто противостоит, но продолжает сражаться.

Шипение гигантской рептилии стало громче. Теперь у всех на запястьях кости ожили и стали вращаться. Насколько им удалось оказать влияние на силы? Сражаться с драконом – Мило покачал головой. Это явная глупость. И все же продолжал тащиться, сжимая в руке меч, хотя и не помнил, как извлек его.

И вот они вышли на участок, где по какому-то капризу ветра дюны оказались сглажены. Эта миниатюрная равнина стала ареной битвы.

Дракон бил крыльями, поднимая пыль. Крылья необычно маленькие, как будто сморщились и не были в состоянии оторвать раздувшееся туловище от земли. Сквозь пыль угрожающе сверкает бронзовая чешуя. Тварь по размеру меньше Личиса, но это совсем не обещает победу. Дракон поднял голову, раскрыл пасть, собираясь испустить еще один вопль, и в этот момент его маленькие красные глазки увидели приближающийся отряд.

Со скоростью, которая казалась невозможной у такого громоздкого туловища, он повернулся, и его змеиная голова с двойным рогом угрожающе метнулась. Мило почуял острый кислый запах: с раздвоенного языка капал яд. Он в пять вдохов способен разъесть человеческую плоть, и никакой колдун не найдет противоядие.

Мило не успел поднять щит и понимал, что против такого молниеносного нападения он бессилен. Ибо ему казалось, что сверкающие красные глаза устремлены прямо на него. И тут из воздуха показался какой-то стремительно летящий предмет, такой маленький, что смог уместиться на кончике этого каплющего языка. Но не для того, чтобы спокойно сидеть на нем. Маленькое существо обрушило град стремительных нападений. Маленькие когти рвали язык, не обращая внимания на яд, который капал из рваной раны в желто-красной плоти.

Язык извивался, пытаясь схватить Африту и втянуть в челюсти, как болотная лягушка хватает и втягивает в пасть неосторожную муху.

Псевдодракон метался в полумгле, иногда пропадая из виду, потом вновь становясь видимым. Африта больше не могла нападать на язык, но и не отступала. Ее маневр означал, что дракон не может угрожать отряду внизу.

Из облаков пыли, поднятой крыльями дракона, показался оборотень в виде кабана. Но на этот раз Нейлу что-то мешало. Его звериное обличье исчезло, он стал человеком, сделал три шага, и снова стал кабаном, потом опять человеком. Казалось, берсеркер не в состоянии контролировать эту постоянную смену обличий. Человеческий облик оставался все дольше и дольше, и наконец Нейл отказался от попыток сменить его. Подняв обеими руками топор, он как человек выступил против дракона.

Судорожные удары и рывки чешуйчатого туловища поднимали тучи пыли. Но больше всего дракону мешали непрерывные атаки Африты на его голову и язык, хотя дважды псевдодракон едва не попался в промелькнувшую в воздухе петлю.

Что-то еще пронзило облако пыли. Мило увидел, как стрела ударилась о тяжелый рубчатый бронированный бок дракона и упала на землю. Ингрг методично целился в самые уязвимые места твари – его слегка выпуклые глаза, но так стремительны были броски драконьей головы, что, казалось, даже прославленный своей меткостью рейнджер не может попасть в цель.

Отвлекали постоянные удары крыльев; пыль, поднятая ими, ела глаза и слепила противников дракона. Дракон ревел, пытаясь дотянуться языком: его раздвоенный конец смертоносней любой человеческой или эльфийской стрелы.

Мило перемещался, обнаружив, что в нем самом борются страх и гнев, которые породил вид этого туловища. Эти чувства оказались равными, поэтому мечник не убегал с поля битвы, как ему хотелось, но стоял на месте, сдерживаемый пескоходами.

В полутьме, образованной поднятой ударами крыльев пылью, стали видны и другие тени. Он не один, по-прежнему окруженный стеной страха, и гнев не может преодолеть эту стену. Меч отяжелел в руке, и в этот момент Мило увидел цель – изогнутое полумесяцем чешуйчатое брюхо.

Со всем своим мастерством, со всей быстротой мечник ударил. Но в отличие от битвы на корабле, под этим ударом ничто не рассыпалось, не подалось. Он словно ударил лезвием по неподвижному камню. Рука едва смогла удержать рукоять. К нему устремился свисающий язык – пахнуло зловонием, от которого перехватило дыхание, – а за языком частокол огромных бесцветных клыков.

В воздухе мелькнула стрела. Скорее от необычного везения, а не из-за приобретенного мастерства стрела попала в цель: она пронзила язык. Дракон забил своим наиболее коварным оружием, пытаясь извлечь из него стрелу, древко задрожало.

Из тучи пыли появилась когтистая лапа, каждый коготь с четверть роста Мило. Когти расходились и сжимались, стараясь ухватить стрелу. И при этом на мгновение обнажился маленький участок зловонной плоти между лапами и туловищем. Мечник бросился вперед, едва не потеряв равновесие, потому что забыл о пескоходах. И хотя он упал на одно колено, Мило погрузил меч в этот промежуток между лапой и туловищем.

Его отбросило назад, он проехался вниз лицом по пыли и теперь сражался только за возможность дышать. И ждал, что второй удар лапы превратит его в кровавые клочья. Но удара не последовало. Мило отчаянно вжимался в пыль, одной рукой прикрывая лицо, и надеялся, что пыль хоть немного защитит его.

Прошло мгновение, время одного вздоха, может, немного больше. Раздался оглушивший мечника вопль. Звук гремел в голове, и весь мир наполнился им, в мире не осталось ничего, кроме этого рева, полного ярости и боли.

Чья-то рука схватила Мило за плечо и потянула. Мечник с трудом посмотрел в том направлении. Он не знал, почему его до сих пор не схватили когти дракона. И как ни слаба была надежда, надеялся каждую секунду свободы использовать для того, чтобы отползти подальше.

Пальцы сжали второе плечо, впились, насколько позволяла кольчуга, и потащили с новой силой. Сзади послышался новый крик, и сквозь него – голос, человеческий, судя по тембру, но слов Мило разобрать не мог.

Встав на ноги и посмотрев на тех, кто пришел ему на помощь, он увидел, что это Див Дайн и Галт. Задыхаясь – рот и нос забиты пылью, и мечник был на грани рвоты, – он повернулся.

Перед драконом стоял Нейл в человеческом облике. Из правого глаза разъяренного чудовища торчала оперенная стрела, доказывая, что слухи о мастерстве эльфов не преувеличены. Топор берсеркера двигался с огромной скоростью и мастерством, пытаясь нанести удар по наклоненной голове дракона. Рядом с Нейлом виднелась вторая фигура, более стройная, с поднятым для защиты от ядовитого языка щитом; меч тоже поднят с готовностью и хладнокровием ветерана.

Поднятые мечи не дрожали. Дракону удалось вырвать стрелу из языка, который теперь был разорван едва ли не пополам. Возможно, от боли дракон утратил осмотрительность: он устремил язык к поднятому щиту, словно собираясь вырвать его из руки воина. Но вместо этого встретился с острым краем лезвия. Во все стороны брызнул яд, потекла темная кровь – кусок языка, извиваясь, как змея, отлетел в сторону.

Разинув пасть, голова устремилась к воину – Нейл ударил, его топор встретил опускающуюся голову с силой, которую еще увеличила скорость самого дракона. Чудовище снова закричало, испустило фонтан крови и отдернуло голову. И вырвало из рук Нейла топор, который вонзился в череп между глазами. Голова высоко взметнулась, и Мило закричал – хотя его предупреждение могло быть совершенно бесполезным.

Нейл рукой сбил Йевеле с ног, отбросив ее в сторону, и она покатилась, погрузившись в пыль, словно в морскую воду. Отбросив девушку как можно дальше от опасности, сам берсеркер бросился в другую сторону, пытаясь избежать второго броска страшной головы.

И кричал дракон так громко, что Мило не расслышал щелчка тетивы. Но увидел, что в левом глазе чудовища тоже появилась стрела, погрузившись почти на всю длину. Дракон упал. Хотя крылья его продолжали слегка вибрировать, сила удара погрузила его в песок, и он лишь чуть не задел Нейла, который пытался плыть в пыли, как в воде.

Из объятий пыли вырвалась окровавленная драконья голова, изогнулась на шее назад, к крыльям, злобная морда нацелилась в небо. Рев был такой, что Мило зажал руками уши, стараясь уйти от этого крика, полного боли и бессильного гнева. Еще дважды крикнуло чудовище, потом голова его упала, дернулась, снова упала. И всех, словно колдовство, окружила тишина.

Мило отнял руки от ушей и посмотрел на тушу, глубоко погрузившуюся в пыль. Дракон – и они его убили! Сердце забилось сильнее, дыхание ускорилось. Сегодня судьба поистине улыбнулась им!

Нейл встал и, сражаясь с пылью, направился к боку чудовища. Руки его сомкнулись на древке топора, все тело напряглось в попытке вырвать оружие из черепа. Мило взглянул на Ингрга.

– Больше никогда не усомнюсь в том, что ваше племя искусно в стрельбе из лука, – сказал он сквозь пыль, забившую горло.

– А я – в вашем мастерстве владения топором и мечом, – ответил эльф. – Твой удар, мечник, был великолепен.

– Мой удар? – Мило взглянул на свои руки. Они были пусты. Впервые он вспомнил о мече и щите.

– Если хочешь вернуть свое оружие, придется покопаться в пыли до того, как чешуйчатый утонет в ней, – сказал Див Дайн. И жестом показал на дракона, который действительно погрузился уже на три четверти. Его крылья все еще слабо дергались, и, возможно, именно это позволяло видеть в сгущающемся тумане чешуйчатую спину.

С той стороны, где Нейл все еще пытался высвободить свой топор, подошли две фигуры, настолько облепленные пылью, что казались частью тумана. Более рослая стирала налипшую пыль с меньшей, и арфа за ее плечами выдавала барда.

Услышав слова священника, Ваймарк поднял голову. Лицо его было настолько покрыто пылью, что он мог бы пройти неузнанными мимо самого близкого родича.

– О таких битвах слагаются песни. – Бард выплюнул пыль. – Да, мечник, тебе повезло с твоим ударом под ногой. Так же, как доблестной воительнице, разрубившей язык. Вы все победители дракона! Мастерства одного бойца недостаточно, чтобы убить Рокну Бронзового.

– Ха! – Нейл наконец высвободил свой топор и оглянулся через плечо. – Тебе нужно покопаться, чтобы освободить оружие, мечник.

Мило пошел к туловищу, пытаясь вспомнить то мгновение, когда его меч рассек чешуйчатую шкуру. Однако он ничего не смог вспомнить: эти одна-две секунды начисто ускользнули из сознания. Берсеркер начал быстро копать у тела дракона, используя, как и на корабле, пескоходы в качестве лопат.

Мило поторопился присоединиться к нему. Они работали плечом к плечу в почти невыносимом зловонии. Им на помощь пришли Ваймарк и Див Дайн. В этом месте и в это время потеря меча увеличивала опасность для всех.

Мило закашлялся, выплюнул песок и продолжил копать. Объединенными усилиями они обнажили плечо твари и верхнюю часть передней лапы. Нейл ухватил руками лапу и потащил, пытаясь отвести ее в сторону, чтобы промежуток между телом и левой лапой был свободен от вездесущей пыли. Мило наклонился вперед, сдерживая тошноту от ужасного зловония. Действительно, там находился его меч. Он видел рукоять, торчащую под углом возле ноги в том месте, где брюхо меньше защищено чешуей. Прижавшись к ноге дракона, он взял рукоять обеими руками, как это сделал Нейл с топором, и потянул изо всех сил.

Он не помнил, как вонзил лезвие, но, должно быть, сделал это с огромной силой, потому что оно вонзилось очень глубоко. Вначале меч не поддавался его усилиям, но потом оружие, застрявшее в теле Рокны, уступило. Мило отлетел назад, сжимая в руках окровавленный меч.

– Хола!

Этот оклик привлек внимание всех. Ингрг незаметно для всех поднялся на вершину одной из дюн, окружавших площадку, на которой произошло сражение. Эльф смотрел на север. Вот он поднял руку – Мило не понял смысл этого жеста. Но Див Дайн сделал шаг вперед и остановился. Его покрытое пылью лицо помрачнело.

– Мы переходим от опасности к опасности. – И он снова начал перебирать свои четки.

Нейл поднял голову и заворчал. Прозвучало это скорее как рычание раздраженного медведя, чем голос человека или даже кабана.

– Что преследует нас на этот раз, священник? Дракон, живой мертвец…

Ваймарк смотрел на эльфа, который спускался с дюны, вынося вперед одну ногу за другой с такой легкостью и точностью, на которую, понял Мило, он сам не способен.

– Ветер. – Эльф подошел к ним. – К нам приближается пыльная буря.

Пыль! Мило ощутил страх. Море пыли – точно так же как пустыня – это море песка. И он слышал много рассказов о том, что происходит с людьми, застигнутыми бурей в песчаных пустынях. А эта пыль мельче, ее легче поднять в воздух, и она скорее погребет человека.

Ваймарк повернулся и посмотрел на дракона, частично откопанного их усилиями.

– Наше проклятие может стать спасением, – заметил он с оживлением. – Буря идет с севера?

Ингрг коротко кивнул. Он тоже смотрел на тело дракона.

– Ты хочешь… Да, шанс небольшой, но, возможно, единственный! – Див Дайн спрятал четки под одеждой. – Так поступают люди племени озар, когда их в пустыне застигает буря. – Он наклонился и снял один из своих пескоходов, потом направился к полуоткрытому телу дракона и принялся копать с той же энергией, с какой несколько мгновений назад копали Мило и Нейл.

Мило сомневался, что тело дракона может послужить защитой от бури. Но хоть шанс и сомнительный, других все равно не было. И вот все принялись копать, нагромождая пыль у дальнего конца туши. Неожиданно заговорила Йевеле.

– Эта пыль может стать лучшей защитой. – Она показала на груду выкопанной пыли. – Смотрите, кровь дракона превратила ее в прочную преграду. Мы ведь сражаемся не с песком, а с пылью. Она легче и в нем меньше трение.

– Хорошая мысль. – Мило посмотрел туда, где лежали мехи с корабельным вином. Возможно, в этом их шанс на выживание.

– Отлично! – Ваймарк направился к мехам. – Как ты сказала, перед нами не песок, хвала Фольтфорту Солнечному!

Решили, что двумя мехами можно пожертвовать ради общей пользы. Див Дайн и бард вдвоем полили вином груду пыли у бока дракона. Мило приободрился, заметив, что кровь убитого чудовища действительно промочила пыль, превратив ее в плоские плиты, которыми можно укрепить стену из пыли, пропитанной вином.

Работали лихорадочно и быстро. Теперь все видели, как потемнело от пыли небо. Несколько мгновений спустя все уже скорчились, окутав головы плащами, так что оставалось пространство для дыхания – хоть воздух и пропитан зловонием драконьего тела, это все равно воздух, и им можно дышать. Жесткие концы драконьей чешуи впивались в тело. Все устраивались, готовясь к встрече с новым, менее устрашающим, но, возможно, более опасным врагом.

15. Поющая тень

Мило пошевелился. Какая-то тяжесть придавила его к земле. Во время бури он потерял сознание. И даже сейчас мысли его были спутанными, вялыми. Буря? Да, была буря. Плечом он упирался во что-то твердое, а нос был забит не только вездесущей пылью, но и зловонием, таким едким, что он подавился, сплюнул и снова подавился. Нужно уйти отсюда – да, вот что нужно сделать.

Было темно, как будто пыль залепила глаза. Он порылся руками в мягком порошке под собой, пытаясь отыскать опору, которая позволила бы приподняться и сбросить с себя груз. Но никакой прочной поверхности не было. Но зато плечом Мило коснулся стены. И обеими руками стал отталкиваться от нее.

Он встал, сбросив с себя фонтаны пыли и для устойчивости придерживаясь руками за найденный барьер. Теперь он по крайней мере стоит и смотрит в ночь. Ночь?..

Мило покачал головой, породив новые фонтаны пыли, рассеивающейся, как туман. Трудно было связно мыслить. Он попал под влияние какого-то коварного заклинания, оно обездвижило не тело, а мозг.

Но…

Мило повернул голову. Он услышал это! Осторожно повернулся, так, чтобы барьер, за который он продолжал держаться, оказался за спиной. На запястье что-то шевельнулось. По-прежнему в состоянии оцепенения, которое притупило даже фундаментальное ощущение опасности, Мило видел, как кости ожили и начали поворачиваться.

Что-то он должен делать, когда такое случается. Однако он по-прежнему не мог думать ясно. Не сейчас: со стороны дюн донесся этот другой звук, сладкий, негромкий, обманчивый. Звук арфы в руках мастера? Нет, скорее голос без слов, он напевает, зовет, обещает.

Мило задумчиво взглянул на свой браслет. Если бы только он мог вспомнить, что ему сейчас нужно сделать! Рука повисла: голос продолжал звать, успокаивал пробудившуюся тревогу…

Мечник направился к источнику звука. Провалился по колени в пыль, пытался брести дальше, почти забыв о пескоходах, но потом вспомнил и нетерпеливо прикрепил к ногам. Словно цепью притягивала его необходимость отыскать этого певца, поющего без слов.

Борясь с коварной вязкостью пыли, он обогнул основание дюны. Лунный свет отбрасывал странные тени на его пути. Ночь ужасно холодная. Но ветра не было, и пыль, поднятая шагами мечника, тут же опадала.

Свет – не лунный, более сильный, хотя в нем нет тепла факела или устойчивости фонаря. Скорее…

Мило остановился. Она стояла спиной к нему, подняв руки к луне. В руках покачивался диск на цепи – диск, превратившийся во вторую луну, миниатюрную копию той, что наверху.

Йевеле!

Теперь шлем не покрывал ее голову, и волосы не были плотно заплетены. Они окутывали девушку, словно облаком. Бледный свет диска лишил ее волосы обычного живого теплого цвета и превратил в серебряное покрывало.

Она уже воспользовалась своим заклинанием неподвижности – какие еще чары есть в ее распоряжении? У женщин есть тайны, в которые не могут проникнуть даже колдуны. Мило слышал рассказы о них. Он покачал головой, словно стряхивая пыль не только с тела, но и с мыслей.

Женская магия – холодная. Лунная магия… Все мужчины знают, что у женщин особая связь с луной, воплощенная в их теле. То, что делает сейчас Йевеле, может быть для него так же чуждо, как мысли и желания дракона – или живого мертвеца, если, конечно, у живых мертвецов есть желания, помимо голода и оживившей их воли Хаоса. Но отвернуться Мило не мог – заклинание привлекало его, зачаровывало и удерживало.

Девушка, не повернув головы, чтобы посмотреть, кто стоит рядом с ней, заговорила. Она словно уже знала, кто это, может быть потому, что и заклинание должно было привлечь именно его. И Мило понял, что в этой неожиданной мысли таится какое-то тепло.

– Значит, ты услышал меня, Мило? – Ее обычно резкий голос прозвучал мягко – приветственно и привлекательно, как аромат.

Аромат? Ноздри мечника расширились. Отвратительное зловоние мертвого дракона исчезло. Он словно стоит на весеннем лугу, где воздух напоен сладким запахом цветов и трав.

– Услышал. – Его ответ прозвучал не громче шепота. В нем рождалось какое-то новое чувство, которое он не смог бы определить. Он знавал женщин и, как и всякий солдат, пользовался их платными услугами. Но Йевеле – хоть тело ее покрыто кольчугой, скрывающей его изгибы, – Йевеле не похожа на женщин, к которым он раньше протягивал руки.

Его правая рука поднялась – без сознательного усилия, – протянулась к Йевеле, хотя девушка по-прежнему не поворачивалась и не смотрела на него. Холодный свет блеснул на браслете мечника. Возможно, повернулась кость, а он этого даже не заметил. Но не успел он об этом подумать, как девушка заговорила снова и полностью овладела его вниманием.

– Мы, последовательницы Рогатой Повелительницы Меча и Копья, обладаем особыми силами. И время от времени нам бывает послано – предвидение. Теперь оно пришло ко мне. И это предвидение говорит мне, что наши жизни сплетены в единую нить, и оба мы от этого соединения становимся сильней. К тому же, – на этот раз она повернулась, и Мило увидел ее лицо, серьезное, как у жрицы, произносящей предсказание у святилища. – К тому же у нас есть общий долг.

Она посмотрела прямо ему в глаза, ее глаза сверкали. Мило выше поднял руку, защищаясь от ослепляющего света. Но свет мгновенно исчез. Тогда он тупо спросил:

– Какой долг?

– Мы должны идти перед всеми, потому что стали одним целым. Сила, поддержанная другой силой, должна идти в авангарде. Ты мне веришь, Мило?

И снова это ослепляющее сияние. И Мило удивился, как он не понимал этого раньше. Йевеле говорит правду, им предназначено быть острием отряда.

– Разве ты не понимаешь? – Она сделала один шаг к нему, второй. – У каждого из нас особый дар, и когда мы едины, то становимся мощным оружием. Пора нам с тобой, мечник, сыграть свои роли.

– Где и как? – В нем шевельнулась легкая тревога. Но источником ее была не Йевеле. Разве не правду она сказала? Каждый из них всего лишь часть – часть целого.

– Вот что мне дано было понять в предвидении. – Голос ее звучал уверенно. – Мы идем – туда! – Рука, из которой по-прежнему свисал лунный диск, повернулась и указала, а диск сверкнул еще ярче, придав особый блеск указующим пальцам девушки.

– Смотри… – Теперь в голосе ее не было строгости. Ее место заняло нетерпение. Им словно предстояло приключение, в благополучном исходе которого она уверена. – Я принесла наши пескоходы. Луна стоит высоко и светит ярко. А буря миновала – перед нами вся ночь.

Она подняла грубую обувь, так хорошо ему знакомую. Пальцы ее легко коснулись запястья Мило, рядом с браслетом. И хотя сама девушка в лунном свете казалась холодной, от ее руки исходило тепло, растекаясь по его руке от легкого прикосновения. Взглядом она удерживала его взгляд, приказывала и внушала уверенность.

Конечно, она права. Но…

– Куда? – повторил он свой вопрос.

– Туда, где находится то, что мы ищем, Мило. Больше тебе не нужно полагаться на свое кольцо с почти забытой картой. Леди ответила на мои мольбы. Смотри!

Она взмахнула цепью с лунным диском и выпустила его. Но он не упал, не погрузился в пыль. Вспыхнул яркий свет, Мило заморгал. На месте диска в воздухе прямо перед глазами Йевеле повисло светлое пятно.

– Лунная магия! – рассмеялась девушка. – У каждого свое, Мило. Я делаю не больше того, что сделает каждый, получивший хоть небольшую подготовку. Это небольшое проявление силы, но оно приведет нас к любому источнику силы, известному нам или чуждому нашему пониманию. Оно приведет нас к тому, что мы ищем.

Мило наклонился, поправляя пескоходы. Магия коварна, сам он ею не пользуется. Но в то же время он уверен, что слуга Хаоса не мог идти с ними, замаскировавшись, от самого Грейхока. Див Дайн и Ингрг – они оба сразу почуяли бы запах зла при первой же встрече с Йевеле.

– А как же другие? – полушепотом спросил он. Девушка уже отошла, и на лице ее было выражение нетерпения. Шлем был у нее в руке, но она не делала попыток убрать волосы и надеть его.

– Они придут. Но после каждой ночи наступает рассвет. А наш проводник действует только при луне, под чьим благословением он создан. Мы должны идти сейчас!

Диск света дрожал в воздухе. А когда девушка пошла, он поплыл перед нею, держась на постоянной высоте над землей.

Одна дюна сменяла другую. Дважды Мило пытался сверить путь с показаниями кольца. Но в этом свете, который собирался вокруг Йевеле, линии на камне были невидимы. Девушка снова запела, и все, что знал Мило раньше, показалось ему таким же неясным, как изображение на его странном кольце.

Море Пыли не менялось. Дюны вставали и опадали, как волны настоящего моря. Один раз Мило оглянулся, но своего следа не увидел, потому что мелкая пыль сразу заполняла всякие углубления. Он даже не мог бы теперь сказать, в каком направлении находится тело мертвого дракона и где остальные, те, с кем он шел до сих пор. Время от времени это начинало его тревожить. Но стоило ему подумать об этом, как в песне Йевеле возникала новая нота, заставляя забыть о вопросах – куда они идут и что им предстоит сделать.

Время утратило всякий смысл. Мило чувствовал, что идет словно во сне, медленно, его ноги запутались в паутине, которая стремится захватить его. Но диск продолжал плыть впереди, Йевеле пела без слов, а луна холодным светом озаряла ее распущенные волосы и резные черты лица.

И лишь случай разорвал паутину, окутавшую Мило. А было ли вообще что-то случайным в их приключениях? Разве жрецы Ома не утверждают, что все действия в мире, сколь бы малы и незначительны они ни были, играют свою роль в предначертанном Силами, которые человек не в силах постичь своими несовершенными чувствами?

Крепление одного из пескоходов развязалось, и он наклонился, чтобы снова его завязать. При этом его левая рука оказалась сверху. Пыль закрывала рисунок камня. Но хотя он действительно был покрыт пылью, рисунок больше не был тусклым! Мило быстро протер его о край одежды, потому что вид этого рисунка возродил его беспокойство.

Да, он больше не тускло-серый, без искры света. Что-то в нем движется!

Поднеся руку к груди, Мило внимательно вгляделся в то, что двигалось внутри камня. Что?..

– Мило! – Йевеле вернулась и остановилась над ним.

И снова (по собственному ли импульсу или он всего лишь фигурка в чьей-то игре) Мило протянул руку с браслетом и схватил девушку за запястье.

Тусклый камень ожил. В его глубине виднелась фигура. Крошечная, но каждая деталь видна отчетливо. Женщина, да, женщина, щедро наделенная природой женскими чертами. Но это не Йевеле!

Под пальцами, которыми Мило сжимал руку девушки, не ощущалась жесткость кольчуги или рука, затвердевшая от упражнений и почти такая же мускулистая, как его собственная. Мило, по-прежнему крепко держа за руку, вгляделся в лицо. Это не Йевеле, нет…

Волосы, плывущие вокруг нее, серебряные, как лунный свет. На мраморно-белом лице раскосые глаза, а в них маленькие зеленые искорки. Скулы заостренные, красивые, но с каким-то оттенком чуждости. А когда рот слегка приоткрывается, видны острые зубы, которые могли бы служить оружием хищника.

Перемена стряхнула с Мило очарование. Он не выпускал ее руку. Она, если не считать первой непроизвольной попытки высвободиться, тоже стояла неподвижно.

– Кто ты?

Мгновение она смотрела на него, сузив раскосые глаза. Потом на лице ее появилось легкое удивление.

Ее губы шевельнулись:

– Йевеле.

Иллюзия! Очнувшийся ум, сбросивший чары, которые она сплела, дал правильный ответ. Мило не нужно было слышать, что она скажет. Он уже знал правду. И заговорил вслух:

– Ты мастерица иллюзий! А берсеркера ты тоже так заманила?

Они были слишком заняты перед наступлением бури, чтобы расспрашивать Нейла, но Мило считал, что теперь знает причину его ухода.

Она попыталась вырваться, лицо ее становилось все более и более чужим, превращаясь в маску ярости. Но Мило продолжал крепко держать ее. Затуманившийся было камень ярко сверкнул, а диск завертелся в воздухе и устремился к лицу мечника, как назойливое насекомое. Пришлось другой рукой отгонять его.

Диск легко, как живое существо, уклонился и прижался выше запястья к руке, которая держала его хозяйку. Мило закричал – боль от этого прикосновения была сильней ожога. Сам того не желая, он ослабил хватку.

Женщина изогнулась, дернула руку и высвободилась. Рассмеялась. Мило увидел, как она на мгновение заколебалась в воздухе, стала Йевеле. Но было совершенно очевидно, что дальше сохранять такой облик глупо. Она отвернулась и сбросила неуклюжую обувь для ходьбы по песку.

Владычица не одного только вида магии, она поплыла над песком, словно ничего не весила, даже не поднимая легкую пыль с поверхности моря. Над ней и вокруг нее вертелся лунный диск, он двигался так быстро, что его сияние создавало ей дополнительную защиту.

Как ни бесполезно было преследование, Мило упрямо пошел за ней. Он был уверен, что не знает, как вернуться к лагерю у дракона. И если у него есть хоть какая-то надежда вырваться из моря пыли, то только следуя за обманщицей.

Она обогнула дюну и исчезла из вида. Подойдя к этому месту, Мило увидел огонек далеко впереди. У него не было никакой возможности догнать его.

Однако огонек уходил по прямой, потому что здесь дюны расступились и поверхность Моря Пыли была такой же ровной, как в том месте, где они увидели Нейла сражающимся с драконом. Но здесь что-то есть еще… Огонек мерцал, поднимался, опускался, стремился уйти от тусклой серости моря к темной неровной массе, возвышающейся впереди.

Темная полоса поглотила даже лунный свет. Мило остановился, высоко подняв голову; раздувая ноздри, он пытался уловить запахи ночи. У него нет такого острого обоняния, как у эльфа или берсеркера, но он может назвать то, что лежит впереди, – тяжелый запах болота. Но найти болото посреди вечной сухости Моря Пыли – само по себе настолько необычно, что Мило мгновенно насторожился.

Для той, кого он преследовал, болото не было преградой. Огонек, тусклый и бледный, устремился в объятия тьмы, полетел вперед еще быстрей. Мило подошел к краю тени. Уловил тусклый блеск – должно быть, полоска воды; почувствовал зловоние этого места. Но все остальное было покрыто угрожающей тьмой. Идти дальше значило попасть в ловушку без всякой пользы для себя.

Однако Мило не сомневался, что они достигли места, которое искали и о котором им говорил Личис. Где-то посреди этой трясины, которая самим фактом своего существования опровергает законы природы, находится крепость врага.

А что если он по-прежнему во власти иллюзии – колдунья заманивает его в болото, такое же коварное и предательское, как пыль, и там он утонет? Мило взглянул на свое кольцо, которое предупредило его. Никакого света, камень снова тусклый и мертвый. Мило медленно повернулся, посмотрел назад, осмотрелся, осторожно ставя ноги. Возврата быть не может…

Он понятия не имел, сколько придется ждать рассвета или как ему вернуться к остальным и предупредить о новой поджидающей их опасности. Используя для поддержки пескоходы, он присел, осматривая край болота. Там что-то росло. В лунном свете видны были клочки растительности. Есть там и жизнь: Мило едва не упал от резкого звука кваканья. Он не смог сдержать дрожи, вспомнив ужасные рассказы о Храме Лягушек, где выращивают невиданных и неестественных чудовищ, которые несут смерть всем, кто вторгается их в тайные земли. Этот храм тоже находится в сердце болот и хранит тайны, о содержании которых люди из внешнего мира даже не догадываются.

Граница между Морем Пыли и болотом такая ровная, словно ее прочертили лезвием меча. Растительность и тина не пересекают ее, и ни одна песчинка не попадает в болото. Граница слишком правильная, чтобы быть природной. Понимая это, Мило осторожно нащупал рукоять меча.

Колдовство – и если Гистасп прав, то совершенно незнакомое колдовство. Колдовство чуждого мира – а бойцу трудно противостоять и местным чародеям. У него нет никаких чар, кроме…

Мило вытянул правую руку. Лунный свет не мог оживить кости. Мечник попытался вспомнить. Кости повернулись, когда он этой ночью встретился с мастерицей иллюзий. После этого он попал под влияние ее чар и не мог воздействовать на вращение костей. Мило вытянул вторую руку, осмотрел второе мертвое кольцо, поместил его рядом с тем, на котором карта. Откуда у него эти кольца?

Мечник пытался вспомнить, отыскать ответ, заблокированный в сознании. Он был…

В памяти возникла картина и почти в то же мгновение исчезла. Сидит… да, он сидит за столом. И держит в руках маленький предмет, резной, в форме – в форме человека! В этом есть что-то необычайно важное для него – он должен вернуть воспоминание – удержать его настолько долго, чтобы узнать… он должен!..

Что-то мелькнуло в воздухе, повисло перед ним. На повисшем предмете сверкнул лунный свет. Но это не диск – он шипит, выбрасывает раздвоенный язык, словно привлекая к себе внимание. Воспоминание тут же было забыто.

– Африта.

Псевдодракон злобно зашипел, как и его огромный родич, но имя подействовало на него как приказ. Так же быстро, как появилась, Африта улетела, исчезла в ночи. Значит, у остальных есть теперь проводник. Мило несколько успокоился относительно своего будущего. Снова попытался покорить память – терпеливо вспоминал, думал. Он смотрел на браслет, на кольца – а перед этим были звуки, которые заставили его вспомнить Храм Лягушек. Он был…

Мило медленно покачал головой. Что-то в его руке – не кольца, не браслет, который привязал его к этому дикому путешествию. Он вспомнил встречу с Гистаспом. Что сказал колдун о чужаке, который привел его – и остальных – сюда, в этот мир, чтобы связать… Что связать? Мило тщетно пытался ухватиться за что-нибудь. То, что прячется в этом неведомом болоте, крайне опасно. И их пестрый отряд послан, чтобы добраться до этого зла и уничтожить его. Почему? Потому что на них наложен великий обет. Люди совершают странные поступки, служа колдунам, даже независимо от своего желания. Но он знал, что служит не Хаосу. Потому что его волю невозможно согнуть, заставив служить злу.

Но это его принуждает к служению! В растущем гневе он заколотил кулаками по коленям. На нем рабские кандалы, а он не такой человек, чтобы смириться с рабством. Гнев горячий, и приятно его ощущать. В прошлом гнев не раз служил ему дополнительным оружием: если умеешь контролировать свои эмоции, гнев удваивает силы.

Перед ним кто-то, что-то, стремящееся поработить его. А он…

Голоса!

Мило встал, снова ища рукоять меча. Теперь он смотрел в сторону дюн. Между ними двигались фигуры. Еще иллюзии?

Мило посмотрел на кольцо. Оно не ожило. Однако он не знает, на каком расстоянии оно способно предупредить об опасности. Он продолжал держать его так, чтобы иметь возможность время от времени переводить взгляд с него на приближающиеся фигуры. А они приближались со скоростью, какую позволяют развить пескоходы.

Лиц не видно из-под капюшонов, фигуры закутаны в плащи, однако Мило знает, что они имеют наружность его спутников. Тем не менее он продолжает смотреть на кольцо.

– Хола! – Глубокий низкий голос берсеркера, рука, поднятая в приветствии. Нейл ведет отряд. Вокруг его головы вьется Африта. Но сразу за ним идет фигура поменьше, со шлемом на высоко поднятой голове. Именно на нее направил Мило свое кольцо.

В оправе ничего не изменилось. Но он все еще не был уверен – пока не дотронется рукой, как дотронулся до певицы ночью. Сразу за ней шел Ваймарк. Он почувствовал подозрительность Мило.

– Пахнет магией, – сказал бард. – Что привело тебя сюда, мечник?

Прервала темная фигура – Нейл.

– Я уже сказал, творец песен. Он пошел за тем, кого знал – точно как я. Это проклятое колдовство заставило меня увидеть храброго товарища, который погиб больше трех лет назад. Это так, мечник?

– Я пошел за той… которая была как Йевеле. – Мило решительно сделал три шага вперед, протянул руку, коснулся. Никакого свечения – это Йевеле. Воительница отступила.

– Не трогай меня, мечник! – Голос ее звучал резко, в нем не было привычного тепла. – Что ты сказал обо мне?

– Не о тебе, и я это доказал. – Он быстро объяснил. Все понимали, какую опасность представляют иллюзии. Возможно, Див Дайн, Галт (никто не знает, как реагирует ящер на человеческое колдовство) или Ингрг могли бы противостоять обману, но Мило был уверен, что остальные не устояли бы.

– Иллюзии. – Священник посмотрел на темное болото. – Но она привела тебя сюда, к тому, что мы ищем.

– Трясина, – заметил Нейл. – Не удалось погубить в пыли, теперь хотят потопить в грязи и тине. Такая местность всегда ловушка. Ты хорошо сделал, мечник, что не пошел вперед. Похоже, твои погремушки при случае полезнее холодной стали.

В ответ послышался хриплый крик-кваканье с болот. Галт, который подошел к остальным, громко зашипел, заглушая этот крик.

Отбросив покрытый пылью плащ, человек-ящер направился прямо вперед, во тьму, которую Нейл только что назвал ловушкой.

16. В глубину трясины

Неохотно вставал рассвет, словно небо принуждали осветить эту необычно разделенную землю. Теперь стала видна буйная растительность, болезненно зеленого, желтого, коричневого цвета. Тут и там виднелись изогнутые, изуродованные деревья и кусты, какие-то разновидности водных растений, отравленные и искалеченные ядовитой землей и тиной, в которой находятся их корни. Виднелись плантации тростника, спутанного, с утолщениями на стеблях. Эти плантации разделялись полосками воды, абсолютно черной и покрытой пеной и слизью; на поверхность из глубины поднимались пузыри – и лопались, выпуская тошнотворное зловоние газа от невидимого гниения.

Некоторые полоски воды в удалении достигали размера прудов, а одну даже можно было бы счесть озером. На этих водных поверхностях тоже виднелись растения с погруженными корнями. Постоянно возникала какая-то жизнь, маленькие существа прятались в тростниках, мелькали, перебегая с одного места на другое, охотились. Наверху гудели насекомые – некоторые настолько крупные, что их можно было считать небольшими монстрами.

Но граница между пылью и болотом была словно невидимая стена: болотная жизнь, никогда, даже спасаясь от преследования, не пересекала ее. Однако физической преграды между пустыней и болотом не было, потому что Галт без труда переместился в болотную местность и погрузил свое пропыленное тело в один из темных бассейнов, по-видимому, не испытывая ни страха, ни отвращения к темной грязи, которую поднял своим погружением, ни к тому, что может скрываться в этой грязи.

С бесстрашием ящера Африта тоже полетела вперед и принялась ловить и глотать насекомых, жужжащих в воздухе. Но по мере того как наступал рассвет и местность становилась видна все отчетливей, путники собрались в кучку, как будто искали возможности защититься от грозящей опасности.

Мастерица иллюзий ночью плыла над поверхностью болота, как по твердой дороге, но Мило не понимал, как теперь им преодолеть это препятствие. Кусты растительности разбросаны, между ними обширные полосы грязи, которая постоянно дрожит и выбрасывает маленькие брызги, словно кипящий котел. Путники сделали для себя пескоходы, которые позволили перемещаться в пустыне, но здесь они не бесполезны. В болоте нет опоры.

Галт свистнул, стряхнул рукой грязь со своего тела. Второй рукой схватил раздутую светло-зеленую тушку, которую обглодал уже настолько, что Мило не мог понять, что это за существо. Ящер, жуя мясо, словно это самый изысканный деликатес, поданный на банкете, переступал с одной ноги на другую, глядя в глубину неведомой, неестественной территории.

Болото по большей части оставалось невидимым. Над ним плыл туман, кипел, как будто в трясине скрывались котлы с горячей водой. Некоторые пруды и конец того, что можно назвать озером, скрылись из виду. Щупальца тумана протянулись вперед, к границе между пустыней и болотом. Туман перед преградой сгустился, не переходя через нее, скрылись даже близкие кусты. И теперь путники не решались сделать шаг вперед.

Ползучий туман достиг Галта, обвился вокруг его испачканного грязью тела. Но Галт не успел исчезнуть, он повернулся и пошел назад, к границе, остановился там, но не делал попыток вернуться в Море Пыли. Чешуйчатой рукой сделал свободный жест, продолжая немигающим взором разглядывать болото.

– Идем… – Его шипящий голос перекрыл гудение насекомых.

Нейл, держа топор обеими руками, покачал головой.

– Я не любитель тины, чешуйчатый. Один шаг, два – и я превращусь в добычу болота. Покажи, как можно передвигаться по этим ловушкам из грязи…

– Это справедливо для всех нас, – заметил Ваймарк. – Что нам делать, товарищи по необходимости? Может, среди нас есть кто-нибудь, кто умеет заклинаниями выращивать крылья? Или сумеет хотя бы на время осушить тропу через трясину. А что говорит твое кольцо, мечник, кольцо с картой? Оно указывает вперед? – Он посмотрел на Мило.

Зеленый камень оставался безжизненным, темные полосы не освещались. На нем, как и на всем теле мечника, словно лежал пыльный покров. Мило посмотрел на клубящийся туман и понял, что Нейл прав: природа этой местности нанесла им поражение.

– Делайте дорогу. – Голова Галта быстро повернулась в их направлении.

– Из чего? – спросила Йевеле. С тех пор как Мило рассказал ей о мастерице иллюзий, девушка молчала. Мечник заметил также, что во время коротких привалов она держалась от него как можно дальше и усаживалась по другую сторону, рядом с Нейлом, Ваймарком и эльфом. Неужели, с нарастающим раздражением думал Мило, она думает, что он винит ее в этом происшествии? Девушка не может быть так глупа, чтобы поверить в это!

Див Дайн поднял руку, призывая всех к молчанию, потом обратился непосредственно к человеку-ящеру.

– У тебя есть какой-то план, Галт? Какие-то знания, которых нет у нас?

На лице Галта не проявилось никакого выражения, и он не ответил непосредственно на вопрос священника. Лишь произнес одно слово, которое прозвучало как приказ:

– Ждите!

И не дожидаясь ответа или возражений, ящер с уверенностью, которой так недоставало остальным, углубился в трясину. Туман почти сразу скрыл его.

Путники подошли поближе к границе между пустыней и болотом. Вблизи невозможность найти здесь дорогу стала еще очевидней. Див Дайн обратился к Мило.

– Мастерица иллюзий исчезла здесь?

– Вон в том направлении – по крайней мере ее лунный диск двигался туда.

– Может, это еще одна иллюзия, чтобы ты в это поверил, – заметил Ваймарк.

Эльф и священник кивнули, соглашаясь.

– Тогда куда она пошла? – возразил Мило.

– Если она вообще была. – Йевеле обращалась не к нему, а словно высказывала свои мысли.

– Она была здесь. Я коснулся ее рукой! – Мило старался сдержать гнев, не проявлять его ни в тоне голоса, ни в жестах.

– Да. – Див Дайн снова кивнул. – Когда ее чары были разрушены, она не могла снова легко их вызвать. Но другое заклинание… – Он задумчиво замолчал.

Нейл опустился на колено. Внимание его было устремлено не к спутникам, а к тому, что он увидел перед собой на земле. Он протянул руку через необычную границу и потрогал низкорослый разбросанный куст. Снял с ветки обрывок какого-то материала.

– Кто-то проходил здесь и оставил этот знак, – сказал он. – Это здесь не случайно.

В руке он держал обрывок грязно-желтой ткани длиной примерно в два пальца.

– Подкладка плаща. – По-прежнему держа обрывок в руке, он ударил топором по земле у основания куста. Обоюдоострое лезвие погрузилось в землю. Берсеркер торопливо выдернул топор. – Если это знак для кого-то, он не должен здесь оставаться. Но если это сигнал нам, значит есть где-то и безопасное место…

– И оно вполне может быть здесь, – вмешался Ингрг, вглядываясь в туман своим острым взглядом следопыта.

– Или это двойная ловушка, чтобы мы поверили в то, что ты предположил, – сухо добавил Ваймарк. – Колдуны очень изобретательны, эльф. Мы можем наткнуться здесь на такую двойную ловушку.

– Что-то движется! – воскликнула Йевеле, показывая на клубящийся туман.

Мило заметил, что он не один обнажил оружие при этом предупреждении. Но приближавшаяся фигура оказалась Галтом. В руках он нес большие свертки яркого ядовито-зеленого цвета.

Один из свертков он бросил на то место, которое проверял топором Нейл. Сверток развернулся и оказался шире топора вместе с рукоятью. На предательской поверхности лежал большой мясистый лист, лежал так, словно он ничего не весит.

– Идем… – Галт даже не посмотрел, последовали ли его приказу. Он был занят, укладывая остальные листы, образуя нечто вроде тропы.

Нейл покачал головой.

– Чешуйчатый думает, что мы доверимся такому способу? – спросил он. – Как он сам не тонет, это какое-то волшебство его племени. Но у нас этого волшебства нет, и никакой лист его нам не даст.

Исчезнувший в тумане Галт не возвращался, хотя все его ждали. Наконец эльф миновал Нейла, наклонился и концом лука потрогал поверхность листа.

– Не тонет, – заметил он.

– Ну, эльф, что такое твой лук, даже если ты налегаешь на него изо всех сил, против веса одного из нас? – спросил Нейл. – Даже под этой воительницей он погрузится…

– Правда? – Йевеле сделала небольшой прыжок, преодолела разделительную линию и приземлилась на лист. Он слегка покачнулся, но не порвался и не погрузился в грязь. Прежде чем Мило смог возразить, девушка перешла на второй лист, который уже частично скрывался туманом. Ее смелость была безрассудна и глупа. Тем не менее она доказала, что по крайней мере частично Галт прав. Какими бы знаниями чуждого колдовства и враждебной территории ни обладал ящер, в болотах они полезны.

Следующим был Ингрг. Как и все представители своего народа, он строен и худощав, но все равно весит больше, чем девушка, с ее оружием, доспехами и походной сумкой через плечо, которую она не сняла перед своим безрассудным поступком. Эльф, встав на лист, оглянулся через плечо.

– Устойчиво, – сообщил он, прежде чем двинуться дальше, туда, где в тумане уже исчезла Йевеле. Див Дайн плотнее запахнул одеяние, вероятно, чтобы не зацепиться за кусты, и шагнул вперед. Он тоже исчез, словно ушел по прочному мосту. Ваймарк пожал плечами.

– Что ж, хорошо. Надеюсь, листья выдержат всех нас, – заметил он, готовясь шагнуть вслед за Дивом Дайном. Мило и Нейл остались одни.

Берсеркер явно не доверял этой зеленой опоре. Он из всех самый тяжелый, и не только из-за массивного тела, но из-за топора, доспехов и другого оружия. Переступая с ноги на ногу, он мрачно хмурился, глядя на лист. Наконец, когда исчез и бард, Нейл пожал плечами.

– Что будет, то будет. Если мне суждено утонуть в этой вонючей грязи, как избежать этой участи? – Он словно собирался на битву с превосходящим противником. Мило снял плащ, скатал его, превратив в грубое подобие веревки.

– Возьми это. – Он протянул один конец Нейлу. – Возможно, не поможет, но у тебя хотя бы будет шанс. – В глубине души он был совершенно согласен с Нейлом, который не доверял странному мосту Галта. Сомневался он и в том, что сможет вытащит Нейла, если лист под ним провалится, но ничего другого предложить не мог.

Судя по искривленным губам берсеркера, сомнения не покидали и его. Однако он принял конец плаща, прошел вперед и обеими ногами твердо встал на поверхность листа.

Зеленая поверхность слегка наклонилась, прогнувшись внутрь непосредственно под ногами Нейла. Однако выдержала и, когда тяжелый воин переместился в поисках равновесия, глубже не опускалась. Нейл сделал второй шаг и исчез, плащ в руках Мило натянулся. Стиснув зубы и стараясь не думать, как отразились на листе прыжки остальных, мечник осторожно встал на него.

Лист под его ногами подался, как реагировала бы мягкая поверхность. Но не утонул, и Мило подавил свою тревогу. Связь с Нейлом была утрачена, плащ повис, и мечник подтянул его к себе. Очевидно, берсеркер настолько приободрился, что считал дополнительную опору ненужной.

Мило двинулся дальше, встал на второй лист, туман закрыл все вокруг, и видно было только на шаг вперед. Мечник подождал секунду-другую, стараясь убедиться, что Нейл уже прошел дальше. Эти листья каким-то чудом выдерживали вес одного человека, но Мило не собирался проверять их прочность, если они вдвоем с Нейлом окажутся на одном листе.

Двигался он медленно и осторожно, но не прямо: листья были выложены так, чтобы обогнуть открытые пространства воды. Туман настолько скрывал болото, что мечнику временами казалось, будто он снова и снова проходит по одному и тому же месту.

– Подожди! – Предупреждение из тумана остановило его, когда он собирался перепрыгнуть через лужу на следующий лист.

Стоять на месте и прислушиваться оказалось труднее, чем переходить с листа на лист. Насекомые, которых он старался игнорировать, теперь стали сплошной пыткой и непрерывно жалили вспотевшее тело. Из болота показалась чешуйчатая лапа и ухватилась за край листа. К ней присоединилась вторая. Между лапами появилась лягушечья голова. Однако, насколько знал Мило, у лягушки не может быть таких острых грозных зубов. Тварь размером с небольшую собаку или кошку. Чуть подальше за лист ухватилась еще одна лапа.

Мило осторожно извлек меч из ножен. Он старался не делать резких движений. Первая тварь, похожая на лягушку, оказалась на краю листа, она была видна вся и смотрела, наклонив голову, на воина. Мило ударил так, словно собирался копьем ухватить рыбу.

Острие меча погрузилось в раздутое тело твари. Тварь закричала, и Мило отбросил ее в сторону и не стал смотреть, как она тонет, а сразу ударил вторую. По краям листа появлялось все больше лап.

Лист под мечником задрожал. Мило убил вторую тварь. Больше из глубины пруда никто не показывался. Но лапы, которых он уже не мог бы пересчитать, тянули лист вниз, заставляли его погружаться. Итак, эти существа обладают подобием разума. Они объединились в попытке опрокинуть его в воду. А оказавшись в болоте, он станет их легкой добычей, хоть они и гораздо меньше его. Двигаясь как можно быстрее, Мило бил и бил мечом, отрубая лапы, и искалеченные противники исчезали в тине, однако их место занимали другие. Лист непрерывно дрожал, пришлось опуститься на колени. А сторона, где собрались гигантские лягушки, медленно, но неуклонно погружалась.

Мило не мог сдвинуться с места, потому что его вес добавился бы к усилиям тварей. Но со всем мастерством защищал свое неустойчивое убежище.

– Вперед!

Он едва расслышал пришедший из тумана возглас. Все внимание занимала борьба с тварями. Мило позволил себе взглянуть на следующий лист. Там лягушечьи существа не ждали. Но чтобы добраться туда, нужно прыгнуть с этого неустойчивого листа. Теперь твари не пытались перевернуть лист. Зубами и когтями они отрывали от него клочки светло-зеленой мягкой ткани. И больше не высовывались из воды настолько, чтобы он мог до них дотянуться. Он должен уходить, и немедленно!

Мило собрался и, не решаясь дольше медлить (разрыв с одной стороны листа почти добрался до него), прыгнул. Возможно, помешала торопливость вместе с толчком от приземления, но мечник потерял равновесия, опускаясь на следующий лист. И конец его ноги выступил за пределы листа и оказался в воде.

Пытаясь восстановить равновесие и встать на ноги, Мило увидел, как одна из лягушечьих тварей впилась зубами в окованный железом край сапога. С чем-то напоминающим приступ паники мечник ударил кулаком в кольчужной перчатке, потому что меч спрятал в ножны.

Раздутое туловище разлетелось под его ударом. Но челюсти не разжались, они продолжали цепко сжимать сапог. Мило пришлось снова и снова рубить кинжалом. Руки его дрожали от ужаса, с которым он не мог справиться. И хотя ему удалось избавиться от расплющенного тела и большей части головы, челюсти разжать он так и не смог.

И унес с собой, переходя от листа к листу. Впереди слышались голоса, кто-то произнес его имя. Он глубоко вдохнул и ответил, надеясь, что никто не догадается о его состоянии по тону голоса. Потом, когда пульс замедлился и мечнику удалось подавить порывы к рвоте, когда он смотрел на эти стиснутые челюсти, у него появилась другая мимолетная мысль.

Браслет! Мило поднял руку. Ему показалось, что он потерял браслет. Ни малейшего предупреждения об опасности. А ведь он уже привык рассчитывать на такие предупреждения. Кости неподвижны. Он попробовал пальцем – не поддаются.

Означает ли это, что утрачено даже небольшое преимущество перед предстоящей схваткой?

Он продвигался вперед лист за листом. Туман не рассеивался. Видеть можно было только непосредственное окружение. К счастью, хотя пришлось обогнуть еще два пруда, пересекать их было не нужно.

– Осторожней. – Еще одно предупреждение из тумана. – Поверни направо.

Следующий лист прямо перед ним. Мило колебался, посмотрел на браслет. Тот оставался неподвижным. Голоса – иллюзии? Может быть, если он повернет направо, это приведет его к гибели.

– Нейл? – окликнул он, решив сначала проверить, прежде чем послушаться.

– Ваймарк, – донеслось в ответ. Мило решил, что туман искажает голоса. Любой мог произнести его имя.

Мило покачивался, сжимая в руке меч. Нужно рискнуть. Поступить иначе – значит подвергнуть опасности не только себя, но и остальных. Он переместился по листу вправо, встал на самый край, так что лист накренился.

И смог в тумане разглядеть полускрытые фигуры. Каждая стояла на листе, таком же устойчивом, как и его. Перед фигурами расстилалась открытая вода. Возможно, это озеро, которое они разглядели перед тем, как туман сгустился. Подойдя к стоящим, Мило увидел, что ближе к нему действительно бард.

– Чего мы ждем?

Ваймарк указал на темную воду.

– Очевидно, моста – или чего-то в этом роде. Хотел бы я делать это в менее населенном месте. – Он хлопнул себя по лицу и шее, но это не обеспокоило насекомых, облепивших его гудящим облаком.

– А где Галт?

Ящер решил одну их проблему. Может, решит и эту?

– Ушел, когда мы добрались сюда. Но мы не первые сюда добрались. Смотри.

То, на что указывал бард, наполовину скрывалось в тумане, но это, несомненно, был столб, сделанный из ствола дерева. На нем еще оставались остатки коры, покрытые каким-то липким веществом. К этому веществу липли насекомые, так что весь ствол был покрыт бесчисленным количеством погибших и еще живых существ. Но с обоих боков столба, высоко над водой, виднелись две металлических скобы, потускневших и проржавевших.

– Нечто вроде причала. – Мило был уверен в своей правоте. И если что-то приставало здесь в прошлом… Тем не менее это не значит, что для них приготовлено средство переправы.

– Что-то приближается! – Это предупреждение Нейла, стоявшего за Ваймарком. Мило не слышал ничего, кроме жужжания насекомых; теперь, когда его внимание не было занято переходом с листа на лист, это жужжание сводило с ума.

Из тумана показалась темная тень; пересекая поверхность воды, она направилась прямо к ним. Африта, которая сидела на своем обычном месте на плече Нейла, поднялась в воздух и полетела навстречу лодке.

Странная лодка, и вначале Мило вообще не принял ее за транспортное средство. Скорее похоже на массу водорослей, сорванную с корней и плывущую по течению. Но никакие водоросли не могут двигаться так целеустремленно – эти плыли уверенно, хоть и медленно, и явно нацеливались к путникам.

Когда плот наконец уткнулся в мелководье, Мило разглядел, что он действительно сделан из тростника, по крайней мере на поверхности. Тростник сорван с корней, собран в связки и перевязан тростниковыми веревками. Связки сидят в воде неглубоко; очевидно, под ними какое-то другое основание. И вот перед этой неуклюжей плавучей растительной платформой (не обещавшей устойчивости даже обычного плота) из воды что-то поднялось.

Галт поднял с плота свой пояс с оружием.

– Идите сюда. – В тумане голос его напоминал кваканье лягушкоподобных существ. Чтобы подчеркнуть свое приглашение, он жестом показал вперед.

Вокруг платформы, как ограждение, дополнительные связки тростника. Но все семеро на таком плоте? Мило почти не надеялся на это. Однако он не позволит Йевеле на этот раз быть первой. Так получилось, что он оказался ближе всех. Мечник прыгнул и приземлился по другую сторону от низкого барьера. Плот покачнулся, но проявил удивительную устойчивость. Мило торопливо перебрался к Галту. Возможно, если они соберутся на противоположном конце, остальным перебраться будет легче. Один за другим все последовали за Мило, последним перебрался Нейл. Плот слегка осел, в промежутках между связками показалась вода. Галт указал, какое положение занять на плоту: по-видимому, это имело отношение к сохранению плавучести.

Затем, снова положив свой оружейный пояс, Галт скользнул в воду, и плот медленно поплыл.

Мило повернул голову. На расстоянии вытянутой руки от него лежал Ваймарк.

– Он не может один тащить нас, – сказал мечник. Магию он мог принять, но знал, что это не магия.

– Он не один, – вместо барда ответил Ингрг. – Он указывает направление – другим. У чешуйчатых в болотах много друзей и помощников. Галт нашел здесь тех, кто отозвался на его призыв. Они плывут ниже поверхности – и тащат наш плот по воде, как лошади карету.

Путешествие было медленным. И слепым: туман окутал плот, и путники не видели берег. Не видели они и тех, кто их тащит. Мило осторожно встал на колени и всмотрелся за перегородку. Увидел плетеные из тростника веревки, погружавшиеся в воду. Их тащат за эти веревки. Но кроме этих веревок и Галта, который временами поднимался на поверхность, проверяя направление, не было никаких доказательств того, что они не одни.

17. Сердце трясины 

Окруженные стенами тумана и облаками насекомых, которых не могли отогнать даже вылазки Африты, путники потеряли представление о времени. Они знали только, что их примитивный плот продолжает двигаться. И поскольку движением управлял Галт, все решили, что ящер знает, куда они направляются.

– Я все думаю, – сказала Йевеле, – а что если наше появление замечено и нас ждут?.. – Она приподнялась на руках и посмотрела прямо на Мило. – Такие, как та меняющая облик, с которой ты уже встречался, мечник.

– Она не меняла облик, – вмешался Нейл. – Мастерица иллюзий очаровывает мозг, окутывает его своей паутиной. И разорвать эту паутину можно, только если поймешь, что она воображаемая. – Казалось, его сердит, что Йевеле так трактует их встречу с незнакомкой.

– Я все думаю, зачем она приходила к нам. – Ваймарк энергично мотал головой, стараясь отогнать назойливых насекомых размером с его безымянный палец. – В любом случае, это свидетельствует, что нас обнаружили, поэтому мы действительно можем встретить нежелательный прием.

– Да, раскрытую пасть еще одного дракона, – заметил Нейл, – или вонючую трясину. Но есть что-то в этих нацеленных против нас попытках…

– Они как будто не очень хорошо спланированы, – подсказал Ваймарк, когда берсеркер замолчал. – Да, в каждой попытке есть какой-то промах.

– Верно, – впервые заговорил Ингрг, – как будто приказы неполны или неверно поняты слугами. – Он перевернулся на спину и поднял руку, так что стал виден браслет. – Интересно, насколько он теперь контролирует наш путь?

– Возможно, очень немного. – Все повернулись к Мило. Он быстро рассказал о своей схватке с лягушкоподобными тварями и о том, что никакого предупреждения от костей не получил.

– Возможно, это потому, что мы приближаемся к тому месту, где они созданы. А они могут действовать только за его пределами, – медленно сказала Йевеле, потирая рукой собственный браслет. – Если это так…

– У нас не будет никакого предупреждения и мы не сможем контролировать движения костей, – закончил за нее Див Дайн. – Но разве вы чувствуете себя свободными от обета?

Все помолчали, думая о принуждении, которое привело их от стен Грейхока в это место воды, грязи и тумана. Мило попытался освободиться, повернуться и пойти назад. Но обет по-прежнему прочно держал его.

– Итак, мы узнали кое-что еще, – продолжал священник. – Колдовство по-прежнему владеет нами, хотя это, – он постучал кончиками пальцев по своему браслету, – больше не действует. Что мы получаем от этого знания?

– Обет принадлежит этому миру, – вслух размышляла Йевеле. – А браслеты, которые привели нас сюда, возможно, нет. Существует много видов магии; только посвященный может постигнуть их все. Эта грязная трясина рождена волшебством. Что это за волшебство, священник? Здесь ужасное зловоние, однако я не чувствую следов Хаоса, которые оставляют призываемые им темные силы. Чужаки?

– Так сказал Гистасп, – вмешался Мило.

– Мы останавливаемся, – оборвал разговор Ингрг. – Те, что тащат нас, не хотят идти дальше. Они не соглашаются с просьбами Галта. – Он приподнялся, чтобы заглянуть в воду, как это раньше делал Мило. В щелях показалось больше воды, эльф даже промочил свой плащ.

– Сколько жителей болот могут объединиться, чтобы помочь нам или выступить против нас? – спросил Нейл. – На мой призыв оборотня никто не ответил.

Итак, берсеркер, ничего не говоря остальным, пытался использовать собственные способности.

– Кто знает? – ответил Ингрг. – И я не мог нащупать ничего такого, что было бы чуждо той жизни, какую мы знаем в этом мире. Хотя это болото населено искусственно. В сознании некоторых существ я нашел остатки воспоминаний о жизни где-то в другом месте, но большинство помнит только то, что здесь и теперь.

– Часть территории, перемещенная вместе с обитателями? – предположил Див Дайн. – Я о таком колдовстве не слышал. Но все возможно, и нет границ познаниям.

– Там что-то есть! – Мило разглядел в тумане темные очертания. Что-то неподвижное. Плот направляется к нему, на этот раз еще медленней.

– Галт удерживает тех, кто нас тянет, – сообщил эльф. – Они возражают все сильней, но он пока их удерживает. Однако согласился отпустить их, когда мы коснемся того, что впереди.

Тень росла и превратилась в груду камней, вытянутую вперед узким языком. Все с сомнением смотрели на это место, обещавшее устойчивую почву под ногами. С одной стороны, это надежная опора и спасение от болота. Но с другой, в таком месте могут ждать новые опасности.

Из воды появился Галт, перебрался через ограждение.

– Мы идем туда… – Он показал на камни.

Скала возвышалась над ними, ее основание, погруженное в воду, было покрыто зеленой слизью. Мгновение спустя плот мягко ударился.

– Толкайте… сюда… – Галт перегнулся через ограждение, вцепился когтистыми пальцами в поверхность скалы и, подчиняясь собственному приказу, потащил плот налево.

Место рядом с ящером нашлось только для Нейла, Мило и Ваймарка, и они приложили свои силы к этому новому маневру. Скала была мокрой. А движение медленным, не быстрее передвижения огромных моллюсков, к которым путники старались не прикасаться. Мало-помалу они привели плот по другую сторону каменного языка. Здесь оказался небольшой залив, и из воды, как природные ступени, выступали камни.

Впереди можно было разглядеть лишь на небольшое расстояние, но у Нейла был способ преодолевать такие затруднения. Африта по спирали поднялась вверх и исчезла в тумане в том направлении, куда поднимались каменные ступени. Мило и Галт нашли опору для пальцев и вцепились в нее, а Нейл перепрыгнул через ограждение и встал ногами на камень.

Они продолжали держать плот, а берсеркер прошел несколько шагов и исчез из виду. Один за другим все последовали его примеру. Предпоследним поднялся Мило, последним – человек-ящер. Плот уплыл.

Здесь туман был еще более густым. Путники не видели идущих перед ними. Однако в тумане не слышалось ни неожиданных возгласов, ни звона стали о сталь. Мило с мечом в руке поднимался последним, преодолев подъем в два приема. При этом он не забывал поглядывать на запястье. Кости не светились и не двигались. Казалось, то, на чем основано их действие, здесь не срабатывает.

Галт, передвигаясь с проворством, какого мечник не видел у него с начала пути, сделал последний прыжок, опередил Мило и исчез в тумане. Мечник последовал за ним. Последним усилием он разорвал стену тумана и очутился на открытом пространстве. Над ними оказалось серое низкое небо, но своих спутников он видел только как неясные движущиеся фигуры.

Перед ним стоял Нейла, угрожающе подняв топор, словно берсеркер принял самого Мило за врага. Однако – вон Нейл, он чуть дальше, сражается с огромным троллем.

Иллюзия! Мило поднял руку с кольцом, опасаясь, что в этой чуждой атмосфере оно тоже приобретет враждебные свойства. Но, как и обет, кольцо сохранило свою силу. Нейл, готовый нанести удар, в мгновение ока изменился, стал человеком, которого мечник видел раньше. Это Хелагрет, торговец животными. И в руке у него не топор, а кинжал, вымазанный чем-то зеленым. С мастерством опытного воина Мило нанес удар.

Меч его встретился с рукой, держащей кинжал, но не нанес раны, потому что наткнулся на кольчугу под походной курткой торговца. Однако сильный удар выбил кинжал из руки и лишил врага равновесия. Мило перебросил меч в другую руку, поймал за лезвие и нанес удар тяжелой рукоятью. Этому приему он научился во время долгих и тяжелых тренировок.

Удар пришелся по голове торговца, глаза у того закатились. Он молча упал на камень. Его тело попалось под ноги Нейлу, который отступал перед натиском тролля: как искусно ни владел берсеркер топором, ни один его удар не достигал цели.

– Нет! – Мило снова поднял руку с кольцом, проскочил мимо Нейла, едва увернувшись от бешеного удара топора, и коснулся тролля.

Снова мерцание угасающей иллюзии. Перед Нейлом вовсе не восьмифутовый тролль, в голову которого он нацеливал удары. Это Кнайшоу, вор и авантюрист, он протягивает руки, как тролль свои когтистые лапы. К его пальцам прикреплено страшное оружие бесшумного убийцы – острые ножи, выступающие поверх ногтей. Концы двух ножей чем-то вымазаны, и Мило догадался, что даже легкое их прикосновение означает мучительную смерть.

Нейл испустил гневное кабанье рычание, поднялся и опустился топор. Здесь кольчуга не послужила преградой. Кнайшоу закричал и упал. Его кисти с ножами, отрубленные, лежали на земле. Из обрубков струилась кровь. Нейл снова ударил. С разрубленной головой вор упал, руки его задергались.

Мило перепрыгнул через тело, устремившись навстречу засаде. У скалы, прижавшись, стоял Див Дайн, размахивая ножом и сдерживая нападавшего; в другой руке он держал четки и пел, пытаясь создать собственное заклинание. Нападающий прижимался брюхом к земле, это была чешуйчатая тварь, словно пришедшая из кошмара. Ее туловище заключено в панцирь, змеиная голова раскачивается, а в глазах, пристально глядящих на священника, светится злой разум.

Мило прикоснулся кольцом к панцирю. Но на этот раз никакой перемены. Мечник поднял свое оружие, но его отстранил Нейл. Снова взлетел и опустился топор, точный удар обезглавил чудовище. Из раны хлынуло желтое вещество, которым чудовище плевалось перед тем, как лишилось головы. Несколько капель упали на край одеяния Дива Дайна. Поднялся клуб дыма, и в одеянии образовалась зияющая дыра.

– Берегись! – крикнул Нейл. Он повернулся и уже действовал.

Ваймарк и Ингрг стояли спиной друг к другу, внимательно наблюдая за теми, кто окружил их. А чуть подальше друид Карлволс кругами обходил двоих осажденных и нападающих. Нападали черные дьяволы, с копьями в руках, их угольно-красные глаза сверкали, и они все время пытались нанести удар копьем. К удивлению Мило, ни священник, ни эльф не пытались обороняться мечами, хотя по их ногам, не защищенным кольчугой, текли ручейки крови.

Нейл взревел и прыгнул вперед, обрушив топор на пляшущих демонов. Сталь прошла сквозь тела, как сквозь клуб дыма. Мило, увидев это, понял причину странной пассивности двоих в круге.

Карлволс не смотрел ни на Мило, ни на берсеркера. Тело его было напряжено, напряжение отражалось и на лице. Мечник догадался, что хоть колдун и обладал способностью вызвать этих тварей из их мира и заставить мучить окруженных, на это уходила огромная энергия. Ни один из демонов не нападал на Мило или Нейла. Очевидно, друид ограничен в своих возможностях приказывать им. Однако барду и эльфу по-прежнему грозит опасность, копья нападающих становятся все настойчивей, круг сужается.

– Отойди! – Див Дайн плечом отодвинул Мило. Священник вращал четки, словно это бич, который можно обрушить на демонов. И действительно нацелился в ближайшего.

Мило с готовностью предоставил сражаться двум жрецам – и силам, которые они способны вызвать. Он взглянул на Йевеле – и увидел двух воительниц, сошедшихся в смертной схватке.

Мечник побежал туда, где меч звенел о меч, щит ударялся о щит. Девушки были настолько похожи, что он не мог сказать, с которой из них шел от самого Грейхока.

В скалах что-то двинулось. Из тени выбежал человек. В руках он сжимал палицу и, стоя за кружащимися Йевеле, выбирал момент для удара. Однако казалось, он сам не может сказать, кто из них кто, и поэтому не решается напасть. Мило набросился на него. Незнакомец ростом почти с Мило, но под шлемом у него лицо орка. Губы растянуты, и между ними виднеются клыки.

Мило с поднятым мечом оказался перед ним, прежде чем противник это заметил. Но вот он взмахнул палицей, нацелив удар в бедро мечника. Мило подумал, что силы этого удара достаточно, чтобы сломать ему ногу. И едва успел избежать удара. Кольцо на пальце не светится, значит противник не иллюзия. Мечом мало что можно сделать, если на противнике тяжелая кольчуга и вдобавок защитные металлические пластины на спине и боках.

Несмотря на приземистую фигуру, орк оказался искусным бойцом, к тому же упрямым. Ни в коем случае не следовало недооценивать этого слугу Хаоса. Но ни один орк, сколь бы искусен и силен он ни был, не устоит перед тем, кто напал на него с другой стороны, пока его внимание было приковано к Мило.

Не размахивающий топором берсеркер, а кабан-оборо­тень, ростом с орка, с массивными плечами. Он ревел и визжал в гневе, который способна утолить только смерть врага. Мило стремительно отскочил, чтобы зверь в приступе боевого безумия не задел и его. Теперь можно предоставить орка оборотню. Остается Йевеле, сражающаяся словно с самой собой. И мечник снова повернулся к сцепившимся женщинам.

Одна из них прижала другую к барьеру, который Мило увидел впервые: из тумана выступала стена. Мечник вытянул руку и коснулся той, что прижала противницу.

Кольцо не вспыхнуло. Меч Мило сверкнул, выбив оружие у не ожидавшей этого женщины.

– Готово! – обратился он к Йевеле. – Эта ведьма может сказать нам то, что нам нужно.

Мгновение казалось, что воительница не слышала его. Ее лицо почти не было видно под шлемом. Хотя она слегка повернула голову в его направлении, он понял, что она по-прежнему наблюдает за противницей.

Вторая Йевеле воспользовалась возможностью, оттолкнулась от стены и попыталась ударить Мило кинжалом. Но он легко отразил этот удар плоской стороной меча. Она ударила его щитом, а он – ногой по ноге. Удар, нанесенный окованным железом сапогом, попал в цель.

Противница с криком отшатнулась, ударилась плечами о стену и скользнула вниз по ее поверхности. Мило наклонился, чтобы коснуться ее кольцом. Шлем с ее головы упал, обнажились пряди туго сплетенных волос.

Они не рыжие, гораздо темней. И полностью видно лицо – но это не загорелое лицо Йевеле. Нос тоньше, переносица выше, лицо сужается к подбородку, настолько острому, что кажется гротескным. Рот алый, полные губы искривлены. Девушка плюнула и ударила мечом снизу вверх.

На этот раз действовала Йевеле, и удар ноги пришелся по руке мастерицы иллюзий. Пальцы неожиданно потеряли способность ощущать, и меч выпал из них. Упавшая женщина выкрикивала слова, которые могли быть проклятием или заклинанием. Лучше не дать ей закончить. Так же искусно, как Мило в своей схватке, Йевеле повернула меч и рукоятью ударила противницу по голове.

Та упала и затихла. Йевеле мрачно улыбнулась.

– Мечник, – сказала она, наклоняясь, снимая с противницы оружейный пояс и крепко связывая ее руки, – теперь я никогда не подумаю, что ты лжешь, рассказывая о том, что лунной ночью встретил меня в дюнах. – Она опустилась на одно колено. Оторвав край плаща, скатала его в кляп и засунула в рот мастерице иллюзий, а потом еще привязала его другой полоской ткани. – Так она не сможет больше произносить заклинания. – И Йевеле удовлетворенно улыбнулась.

– Да, – продолжала она, поглядев на противницу, – она не просто переняла мое лицо. Смотри: даже вмятины на щите и пятна пыли такие же. За нами долго и внимательно наблюдали – вероятно, с помощью магии.

Йевеле говорила правду. Девушка, без сознания лежавшая перед ними, была точной ее копией. Когда мастерица иллюзий ночью испытывала свою силу на Мило, ее доспехи тоже были иллюзией, но на этот раз они реальны.

– Когда она откроет глаза, не смотри в них, – продолжала воительница. – При помощи зрения – если твой взгляд скрестится с ее, – такие, как она проникают в сознание. – Встав, она презрительно продолжила: – Наверно, думала, что меня легко провести зеркальным изображением. Но быстро поняла, что такие трюки на меня не действуют. – Она повернулась, и Мило вместе с ней. – Кажется, мы все постояли за себя. Но… где Галт?

Кабан стоял передними ногами на теле орка, с его клыка свисал обрывок кольчуги. Ваймарка и Ингрга больше не окружало кольцо пляшущих демонов. Черти пятились от Дива Дайна, который размахивал четками, как хлыстом, а друид укрывался за демонами. Он явно хотел бежать, но не мог. Его словно окутала сеть, и четки были частью этой сети, они хлестали его и не давали призвать на помощь темные силы. Потому что для такого призыва колдун должен сосредоточиться, ему нужно спокойствие и время, чтобы призвать демонов из другого измерения, а у Карлволса не было ни того, ни другого.

Йевеле была права. Никаких следов человека-ящера. Когда они поднялись сюда, он был с Мило – по крайней мере мечник так считал. Но теперь Мило вспомнил, что не видел Галта с начала битвы. Приложив руки ко рту, он крикнул:

– Эй, Галт!

Никакого ответа, ничего не движется, кроме Нейла, который снова меняет облик.

– Галт! – снова крикнул Мило.

Из тумана над ними показалась Африта, покружила над головой Нейла и, как обычно, села на его плечо. Ящера по-прежнему не было видно, и невозможно понять, что с ним случилось.

Наступила тишина. Див Дайн настолько близко подобрался к противнику, что смог хлестнуть того четками по плечу. Черный друид обеими руками зажал рот и упал на колени. Тело его содрогалось. Сделав шаг назад, священник заговорил.

– Милостью Того, кто владеет Ветрами и Временами Года, этот – наша добыча. На время. Свяжите его, чтобы он не смог коснуться амулета или оружия, которые у него могут еще быть. Снимите также сумку, которая у него на поясе. Не открывайте ее: то, что в ней, может быть предназначено только для его рук. Бросьте ее подальше – в болото, если хотите. Так мы сможем его обезоружить. А что касается Галта… – Он подошел к Мило, Нейлу и Йевеле. – Надо его поискать. И будьте готовы к новым встречам.

Ваймарк подтащил друида – без сумки, с крепко связанными сзади руками. Мило пошел осмотреть того, кто имел обличье другого Нейла. Пульс есть, но череп, должно быть, разбит. Противника можно связать и оставить.

Итак, у них двое живых пленных, хотя и без сознания: мастерица иллюзий и друид. Они самые опасные, потому что обладают способами защиты, основанными не на силе тела или оружия. Мило привел связанную женщину на военный совет. Она пристально смотрела на него. Но мечник помнил о предупреждении Йевеле. Нельзя смотреть ей в глаза, нельзя позволить ей овладеть им. Он положил пленницу рядом с друидом. Тот пытался что-то сказать, но не мог.

– Я не хотел бы брать их с нами, – сказал Ваймарк. – По-моему, надо идти быстро, оставив все лишнее.

– Верно, – согласился Нейл. Он извлек свой нож. – Отойди в сторону, бард, и я приложу это к их горлу. И нам можно будет больше о них не думать.

– Нет. – Мило не раз видел, как расправляются с пленниками на поле битвы. Таков обычай оборотней, и не только их. Лучше оставлять мертвых, чем тащить с собой пленных и опасаться их козней. Ваймарк, конечно, прав: они не могут брать пленных с собой. Но Мило хладнокровное убийство беспомощного пленника не по нутру.

18. Поворот кости

Они собрались у черной стены, верх которой терялся в тумане. Используя стену как ориентир, осторожно двинулись вперед, ища проход. Это не природная стена, она сложена руками человека или чужака. Блоки ничем не скреплены, но уложены так искусно, что стена прочна и без известки.

Над головой плыли клочья тумана, иногда даже спускались по стене. Мило оглянулся. Туман сомкнулся за ними, скрыл место недавней битвы. Казалось, вместе с ними движется маленькое облако чистого воздуха. Ничего не видно, кроме черной стены, на ней и под ногами блестит влага. С каждым вдохом легкие заполняет влага, словно пронизанная испарениями болота.

Ингрг опустился на одно колено, что-то разглядывая на земле.

– Здесь прошел Галт. – Он указал на пятно на камне. Местами камень покрывала зеленоватая слизь, здесь она была раздавлена.

– Откуда ты знаешь, что это был Галт? – спросила Йевеле.

Эльф не смотрел на нее. Но Мило увидел еще кое-что – царапины, которые могли быть оставлены только когтями Галта. Но почему ящер покинул их в битве и пошел вперед?

– Я говорил! – Берсеркер прервал размышления Мило. – Глупо было доверять чешуйчатому. Разве вы не видите? Он привел нас сюда, доставил точно, как торговец доставляет товар на склад.

Африта подняла голову и злобно зашипела. Нейл поднял руку и погладил псевдодракона между крыльями. Сжимая в другой руке топор, он заспешил вперед с проворством, поразительным в таком массивном теле.

А вот и ворота – или дверь: темный провал в стене, ожидающий их, словно разинутая пасть огромной беззубой твари. Никакой преграды, никакого замка – только темнота, в которой ничего не видно. Нейл взмахнул топором, ударил по этой тьме, словно по живому врагу. Обоюдоострое лезвие исчезло из виду. Берсеркер потянул его назад.

– Смотрите на браслеты! – Предупреждение Ваймарка было лишним. Все ощутили их растущее тепло.

Кости засверкали, металлические ленты тоже светились, разгоняя тьму прохода в скалах. Но кости не вращались, и Мило, сколько ни сосредоточивал волю, не мог заставить их пошевелиться. Они ожили, они жили своей жизнью – но не двигались.

– Сила противостоит силе. – Див Дайн протянул руку с браслетом. – Но здесь ничто не отвечает на мои призывы. – Он помахал четками.

– Но обет сохраняется. Мы должны идти дальше, – заметил Ваймарк.

И правда. Мило тоже чувствовал это. Принуждение, которое отправило их на юг, заставило углубиться в Море Пыли, здесь еще усилилось. Перед ними какая-то сила, она старается подавить его волю.

Росла и сила, призванная Гистаспом, как вздымается пламя, если полить его маслом из лампы. Невозможно сопротивляться воле колдуна, что бы ни противостояло им, что ждет их за завесой тьмы в этом темном проходе.

Ни слова не говоря друг другу, словно рыбы, пойманные на крючок, путники двинулись дальше, а тепло браслетов превратилось в почти непереносимый жар. Тьма сомкнулась вокруг них, отрезала всякий свет. Мило сделал три шага, четыре, надеясь оказаться в таком месте, где к нему вернутся зрение и слух: он был слеп и не слышал ни звука от тех, кто участвует с ним в этом приключении.

Он окружен полной темнотой. Трудно дышать, хотя как только они углубились в проход, болотное зловоние исчезло. Ловушка? Если так, то он в нее уже попал. Браслет на руке жжет, хотя ничего не освещает. Мило пальцами левой руки постарался нащупать кости, повернуть их. Невозможно.

А приказ Гистаспа заставляет его идти вперед и вперед. Но если они чувствуют только этот приказ, как смогут они вслепую сражаться с врагом? Такой защиты от чужака они не ожидали.

Мило покачал головой. В сознании какой-то туман, мысли замедлились. Мозг его покрывается тьмой, подобной той, что охватила тело. Да, он может свободно двигаться, но в растущем замешательстве не уверен даже, что идет вперед. Может, ходит кругами?

А в голове…

Стол, голоса, что-то зажатое в руке. Фигура! Память Мило торжествующе снабдила его обрывком воспоминания. Он держал в руке фигуру, прекрасно сработанную, фигуру воина в доспехах и шлеме – точное подобие самого Мило Джейгона.

Мило Джейгон? Он остановился, окутанный тьмой. Он… он… Мартин Джефферсон!

Он был… был… Ощущая приступ паники, он сжал руками голову и старался справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Мило – Мартин – Мартин – Мило… Поглощенный этой борьбой, он с трудом двигался, не сознавая окружения.

И тьма, так же внезапно, как сомкнулась, когда они углубились в проход, вдруг кончилась. Мило снова оказался на открытом месте. Прищурился от яркого света. Глаза болели, и он щурился и мигал. Но вот зрение приспособилось.

Он стоит в комнате с грубыми каменными стенами и полом. В стенах нет окон. Над головой потолок того же тусклого черно-серого цвета, перекрещенный тяжелыми деревянными балками. На противоположной стене очертания двери – только очертания, сама дверь давно заложена камнями, так плотно подогнанными, что кажется непреодолимым препятствием.

Перед дверью стоит Галт, разглядывая препятствие. Он стоит спиной к остальным. Мило решил пройти вперед, приблизиться к ящеру. Два шага привели его из тьмы в это место, где стены производят свет – без всяких фонарей или ламп. Но, несмотря на все усилия, дальше он не может сделать ни шагу. Ноги его словно вросли в каменный пол.

– Колдовство! – прогремел справа от него Нейл. – Один колдун послал нас сюда, второй поймал в ловушку. – Берсеркер извивался, стараясь освободиться, но ноги его оставались прикованными, как и у Мило.

– Нас не держит никакое колдовство нашего мира, – сказал Див Дайн. Священник стоял спокойно, четки обвились вокруг руки, но не касались браслета. Браслеты на руках продолжали светиться.

– Что же нам делать? – спросила Йевеле. – Ждать, как овцы на бойне?

Мило кончиком языка облизал губы. Вынужденная неподвижность отнимала у него решительность, и он понимал опасность этого. Голос его прозвучал чуть громче, чем он рассчитывал. Но он надеялся, что спутники не заметят в нем тревогу.

– Кто же мы?

Он видел, как все повернули к нему головы, даже Галт, хотя ящер по-прежнему стоял лицом к двери и полностью повернуться не мог.

– Что ты имеешь в виду? – начала Йевеле и остановилась. – Да, ты прав – кто мы на самом деле? Кто-нибудь может ответить на это?

Все молчали. Наверно, все перебирали воспоминания, пытались разрешить эту головоломку и вернуться к здравому смыслу.

Первым заговорил Ваймарк.

– В этом опасность для нас. Может, нас сознательно пытаются расколоть, чтобы обезоружить, посеять панику. И пока мы стоим здесь, друзья по общему пути, мы должны быть едины, а не раздвоены!

Мило собрался с силами. Бард прав. Но может ли человек отбросить чужеродные воспоминания, снова стать единым, без вмешательства иной личности? Он взглянул на браслет на своем запястье. Нейл назвал это колдовством. Берсеркер прав. Неужели здесь одно колдовство ведет последнюю битву с другим?

– Будьте людьми из Грейхока! – инстинкт подсказал Мило ответ.

– Мечник сделал отличное предложение, – медленно сказал Див Дайн. – Разделенные, мы представляем легкую добычу, мы беспомощны перед чуждым знанием. Старайтесь быть едины с этим миром, не пытайтесь углубиться в другое существование.

Мило – он Мило – Мило – Мило! Он должен быть Мило! Он пытался подавить другие воспоминания, отогнать их как можно дальше. Он Мило Джейгон, и больше никто!

Браслет… Мечник вытянул руку, чтобы лучше видеть его. Кости – вращающиеся кости – нет, не нужно смотреть на них, не нужно о них думать! Он пытался опустить руку и обнаружил, что она так же неподвижна, как прикованные к полу ноги. Смотри в сторону! По крайней мере это он может сделать. Мило заставил себя задрать подбородок. С усилием, от которого на лбу выступили капли пота, он оторвал взгляд от браслета.

– Отлично сделано! – Див Дайн говорил твердо, тоном человека, который противостоял разным видам колдовства и не был побежден. Мило посмотрел на остальных. У всех руки были неподвижно вытянуты, но всем удалось оторвать взгляд, разрушить чары, которые приковывали их к неподвижному кольцу.

– Таково волшебство этого места и времени, – продолжал священник. – Мило сказал нам: будем людьми Грейхока. Давайте используем оружие Грейхока против чужака. Возможно, это и есть ответ. В каждом из нас есть своя магия. Ингрг владеет знаниями, которые есть только у эльфов и которые не понять ни одному человеку. У Нейла сила оборотня. Йевеле тоже владеет заклинаниями. У Ваймарка есть его арфа, а у Мило на руках древние кольца, свойства которых нам неизвестны. Я же умею пользоваться тем, что изучил. – Он взмахнул четками. – Думаю, и Галт обладает своей силой. Сосредоточимся же на том, что принадлежит нам и не имеет отношения к браслетам, одетым на нас помимо нашей воли.

Логичный совет, но Мило подумал, что у них слабая надежда. Однако за пределами этих стен кольца действовали, разрушали иллюзии. Он посмотрел на два своих кольца, пошевелил второй рукой, И, как посоветовал Див Дайн, сосредоточился на кольцах. Он понятия не имел, какими необычными свойствами они обладают, если их правильно использовать. И мог только надеяться…

Мило плотно прижал большие пальцы друг к другу, так чтобы кольца соприкоснулись. Колдуны могут силой мысли, если она правильно направлена, передвигать камни, такие же тяжелые, как те, из которых сложены эти стены. Нет, он не должен отвлекаться и думать, на что способны посвященные. Нужно думать только о том, что может сделать Мило Джейгон, мечник.

Туманный овал, продолговатый зеленый камень с линиями забытой карты – он смотрел на них, старался свести к ним весь мир, хотя не мог бы объяснить, к чему стремится. Внутрь… внутрь… внутрь… В глубине сознания возникло это слово, оно повторялось, в нем звучал оттенок принуждения, ритм этого призыва отдавался в костях и плоти. Внутрь… расслабься… пусть само поднимается в тебе.

Что поднимается? Страх перед неизвестным старался вырваться наружу. Мило подавлял его, изгонял за пределы сознания. Внутрь… внутрь… внутрь…

Ритм слова ускорился, к нему добавились звуки музыки, монотонной, но повторяющей все те же три ноты, и эта музыка подкрепляла волю. Внутрь… внутрь… внутрь…

Как раньше Мило изгнал страх, так теперь он подавлял сомнения. Ты не колдун, не мастер заклинаний, шептало сомнение. Невозможно выполнить задачу, которую он перед собой поставил. Твое единственное оружие – сталь.

Внутрь… внутрь… внутрь…

Мир сознательно сузился до размера колец, а они росли, становились все больше, и теперь Мило мог видеть только необычные камни. Оба камня ожили, они не светились, как браслет, но он все яснее ощущал их значение и силу. Внутрь… внутрь…

Мило шагнул вперед, прежде чем осознал, что ноги его свободны. Их больше ничего не держит. Он сделал один медленный шаг, второй. Словно идешь сквозь коварную болотную трясину. Требовались немалые усилия, чтобы поднять ногу. Но это можно сделать.

Плечом он задел Галта. Теперь они оба стояли перед стеной. Мило смутно сознавал, что рядом с ним остановилась Йевеле, слышал смутно, не понимая, ее слова. Внутрь…

Он сделал последний шаг. Держа перед собой вытянутые руки, сосредоточенно глядя на кольца, коснулся ладонями камней, которыми заложена дверь. Рядом двигался Галт, его когтистые лапы легли рядом с ладонями Мило.

Сосредоточься! Ему трудно было устоять под этим свирепым приказом колец. И вот…

Стена, казавшаяся такой несокрушимой, начала рассыпаться. Каменные блоки превращались в порошок, сыпались на пол. Изнутри полился еще более яркий свет. Сосредоточься! Мило сражался, стараясь думать только о кольцах.

Камни исчезли, протянутые руки больше не встречают преграды. Мило услышал за собой негромкий возглас, эхом отозвалось его собственное шумное дыхание. Браслет больше не был просто теплым. Он превратился в мучительное огненное кольцо, вызывая в руке острую боль.

Однако ноги свободны. Преодолевая слепой гнев, вызванный этой болью, Мило шагнул вперед, смутно сознавая, что остальные следуют за ним.

Перед ними…

Иллюзия? Мило не был в этом уверен. Он удивленно смотрел в ярко освещенную комнату. Никаких каменных стен, не похоже на жилище, какие существуют в его мире.

Пол под сапогами деревянный, наполовину прикрытый тускло-зеленым ковром. В центре комнаты стол. На столе груда книг – не свитки, не пергамент, не древние тома, какие можно найти в жилище колдуна, – просто книги, и таящаяся в нем другая личность их узнает. На столе лежит раскрытый блокнот. Перед ним большой лист бумаги, расчерченный многоцветными линиями на квадраты, А на квадратах маленькие фигурки. На стене за столом карта.

Заговорил Див Дайн.

– Это земля, которую мы знаем. – Он указал на карту.

Мило подошел к столу. Фигурки… Пальцы согнулись, словно он собирался сжать их в руках. Это не шахматы, нет, фигурки представляют собой изображения людей или чужаков, и каждая совершенна вплоть до мельчайших деталей. Мило пристально всматривался в них, почти уверенный, что увидит своих спутников. Но это невозможно. Вот друид, вот дракон, остальных он не узнает, если не рассматривать их пристально, но нет ни мечника, ни эльфа, ни Галта, ни Дива Дайна, ни Нейла…

В комнате никого нет и нет другого входа, кроме того, который они сами для себя открыли. Но у Мило было ощущение, что долго они одни не останутся, что тот, кто раскрыл книгу и расставил фигурки, вот-вот вернется.

Йевеле обошла вокруг стола, вглядываясь в разложенные бумаги. Подняла голову.

– Я знаю это – но откуда? – На лице ее отразилось изумление. – Это… – Она с видимыми усилиями искала слово. – Это – игра!

Слово как ключом раскрыло двери памяти. Мило не перенесся физически, но мысленно он оказался в другой комнате, в чем-то похожей на эту. Экстерн распаковывает новые фигуры. В руке он держит мечника…

– Мы… мы фигуры для игры! – вырвалось у Мило. Он повернулся, указывая на спутников одного за другим. – Что вы теперь можете вспомнить?

– Фигуры для игры. – Див Дайн медленно кивнул. – Новые фигуры для игры, и я взял одну из них, чтобы осмотреть внимательней. Потом… – он указал на себя и на остальных, – потом я оказался в Грейхоке, и я был Див Дайн. Но как это возможно – я ничего не знаю о таком колдовстве? С вами было так же?

Все кивнули. Мило уже перешел к следующему вопросу, на который, видимо, никто из них не смог бы ответить.

– Но почему?

– Помнишь, что сказал нам Гистасп? – вопросом на вопрос ответила воительница. – Он говорил о двух мирах, связанных таким образом, чтобы мы оказались в этом мире. О попытке связать две плоскости существования.

– Но это было бы катастрофой! – сказал Ваймарк. – От этого пострадали бы все…

Он не закончил фразу. В противоположном углу комнаты что-то сверкнуло. Перед ними стоял человек, словно сам воздух превратился для него во вход.

На его худом лице выражение крайнего изумления тут же сменилось страхом и гневом. По крайней мере так прочел это выражение Мило. Мечник двинулся первым. Он больше полагался на рефлексы тела: меч выскользнул из ножен и одним стремительным ровным движением устремился к незнакомцу.

Столь же стремительно двинулась Йевеле – но в другом направлении. Она схватила со стола раскрытый блокнот.

– Положи на место! – Гнев в голосе незнакомца победил страх и изумление.

– Это ключ к твоему вмешательству, верно? – в свою очередь спросила девушка. – Это – и эти. – Она указала на ряд фигурок. – Это твои следующие пленники?

– Ты не понимаешь, что делаешь! – ответил он. Потом помолчал и добавил: – Вы не должны быть здесь. Эвайр! – Голос его произнес властный приказ. – Эвайр, где ты? Ты не обманешь меня своими иллюзиями!

– Иллюзии? – проворчал берсеркер. – Ну-ка дай мне положить на тебя руки, малыш! – Берсеркер целеустремленно шагнул вперед. – Ты увидишь, на что способны разгневанные иллюзии!

Незнакомец попятился.

– Ты не можешь коснуться меня! – Теперь голос его звучал резко. – Тебя вообще не должно быть здесь! – Он был одновременно раздосадован и испытывал нетерпение. – Эвайр не должен был применять ко мне свои трюки!

Йевеле торопливо перелистывала страницы блокнота. Неожиданно она остановилась и сказала:

– Подожди, Нейл, это важно для нас всех. – Держа блокнот в одной руке, пальцем другой она проводила по строчкам при чтении. – «Первая партия фигур в действии. Периодически проверяется. Если формула действует – какая превосходная получится игра!»

– Вот как! – Мило держал острие меча у горла незнакомца. До сих пор ему удавалось сдерживать гнев. – Мы фигуры в твоей игре? Не знаю, как и почему ты это с нами сделал. Но ты можешь отправить нас назад…

Незнакомец покачал головой.

– Не пытайтесь угрожать мне – вы не реальны, разве вы не понимаете? Я хозяин игры, я рефери. Я руковожу действиями! О! – Он потер лоб рукой. – Это нелепо. Почему я спорю с тем… что на самом деле не существует?

– Потому что мы существуем. – Нейл протянул руку. Словно собирался вырвать у незнакомца сердце. Но в нескольких дюймах от цели его пальцы наткнулись на невидимую преграду. Незнакомец не обратил никакого внимания на это закончившееся неудачей нападение. Он смотрел на Йевеле.

– Нет! – закричал он, неожиданно утрачивая контроль над собой. – Что ты делаешь! – Он двинулся к столу и к девушке, державшей в руке блокнот. Она методично вырывала из него страницы, рвала их и бросала на пол. – Нет!

Незнакомец попытался схватить блокнот. Но, как Нейл не смог дотронуться до него, так и он не смог дотронуться до Йевеле. Она спокойно отступила и продолжала свое дело.

Тогда незнакомец рассмеялся.

– Вы не можете быть ни кем иным, – голос свидетельствовал, что он взял себя в руки. – Перед вами дорога только с одним направлением.

– Но не перед тобой? – со своей обычной мягкостью спросил Див Дайн.

Незнакомец бросил на него взгляд.

– Меня на самом деле здесь нет. В своем варварском мире можете называть это магией. Я проецирую только часть себя. У меня есть здесь якорь. У вас нет. Находясь здесь, вы служите моей цели. Думаете, я оставил бы вам выход? Чем больше вас, таких, кто отвечает на заложенное в этих фигурках, – он взглянул на ряд на столе – в каждом из вас есть то, что привлекает человека с нужным темпераментом, – тем прочнее мой план.

– Спасибо за сообщение. – Ваймарк протянул руку и одним движением собрал со стола фигурки. Бросил их на пол и наступил, расплющив.

Незнакомец с кривой улыбкой следил за ним.

– Это не конец. Еще много других ждут своей очереди. Мне нужно только пронести их сюда, создать связь, а затем… – Он пожал плечами.

– Не думаю, чтобы ты это сделал. – В конце блокнота лежал листок потемневшей от времени бумаги. Мило краем глаза уловил на нем переплетение темных линий.

Незнакомец сдавленно крикнул:

– Я не мог оставить это здесь!

Снова он безуспешно попытался схватить то, что держала девушка, и снова невидимая преграда остановила его. Йевеле чуть попятилась и протянула листок Диву Дайну. Священник ахнул и быстро скатал листок, обернул его своими молитвенными четками. Йевеле обратилась к Мило:

– Кости, друг, кости! Кажется, он забыл и про них.

Мило протянул руку к столу, то же самое сделал с противоположной стороны незнакомец. Но именно его движение опрокинуло доску, и она со стуком упала на пол, едва не ударившись о ноги Мило. Рассыпались игральные кости, точное миниатюрное подобие которых было на руках у путников. Мило поднял три, а Ваймарк и Ингрг остальные.

– Брось большую кость, Мило, брось немедленно! Увидишь, что произойдет! – приказала Йевеле.

– Нет! – Незнакомец, стоя на коленях, вытянул руки в тщетной попытке вернуть свою собственность.

– Значит, действуют в обе стороны? – Мило не ждал ответа. Но приказ Йевеле произвел на него впечатление, он на мгновение готов был поверить, что магия подействует и здесь, и бросил кость.

Результат был поразительный. Человек, проклинающий свою тщетную попытку, задрожал; стол, бумаги, рассыпанные по полу, и их владелец – все исчезло. Вся комната вокруг путников завертелась, они схватились друг за друга. Подул ветер, стало холодно.

Снова они стоят в помещении с каменными стенами. Над ними нет потолка, стены заканчиваются развалинами. И они одни.

– Он ушел, и готов поклясться Высоким Алтарем Астраи, не сможет вернуться, – провозгласил Див Дайн.

– Но мы – мы здесь, – медленно сказала Йевеле.

Мило удивленно посмотрел на нее.

– Возможно, он прав и для нас возврата нет. Но и в этом мире много необычного знания, и мы постигнем его, если повезет. У нас есть это. – Он подбросил большую игральную кость и поймал ее. – Кто знает, что в ней скрывается?

– Хорошо сказано, – согласился Див Дайн. – И мы свободны от обета.

Действительно. Мило не сразу осознал это, но легкая тревога, порожденная обетом, оставила его.

Нейл откашлялся.

– Теперь мы можем идти своим путем, не подчиняясь чужой воле…

Он смолк, и Йевеле сказала:

– Ты этого хочешь, берсеркер? Чтобы мы разошлись и искали свою судьбу порознь?

Нейл одной рукой потер подбородок. Потом медленно ответил:

– Человек обычно сам избирает товарища по топору и щиту. Но теперь я скажу так. Если все вы, даже чешуйчатый, хотите, чтобы Нейл Фэнгтус пошел с вами, так и скажите. У меня нет никаких обязательств.

– Согласен. – Ваймарк переместил арфу на плече. – Не будем торопиться расходиться. То, что мы можем действовать вместе в случае необходимости, уже доказано.

Ингрг и священник кивнули. Галт, переводя взгляд с лица на лицо, прохрипел:

– Если хотите, Галт пойдет вашей дорогой.

– Да будет так, – решительно сказала Йевеле. – Но куда мы пойдем и с какой целью? Этот поход мало что нам дал. Мы только покончили с игроком в игры.

– У нас есть это. – Мило подбросил кость. Его проблемы решены. Он знает теперь, что он Мило Джейгон, и это принесло ему удовлетворение. – Бросим и посмотрим, что получится.

– Нас привели сюда. Но браслеты остаются у нас на руках. – Ингрг тщетно пытался снять свой. – Поэтому, друзья по путешествию, давайте сами будем управлять своими приключениями. И, как ты сказал, мечник, бросим кость и посмотрим, что получится. Один шанс так же хорош, как другой.

Мило крепко сжал в руке кость и опустился на колено. Потом, гадая, что из этого выйдет, бросил то, чем рефери руководил игрой, на каменный пол разрушенной крепости.