10

Но хоть Тирта, считала себя сильной, своего она не добилась. Сокольничий упрямо заявил, что выполнит свою часть договора. Она дважды приказывала ему отвезти Алона через горы, клялась, что она удовлетворена, что он ей ничего не должен, — он отказался. Тирта думала было ускользнуть тайком от своих спутников, но потом решила, что этот упрямец все равно последует за ней. А на следующее утро Алон подтвердил ее подозрения, когда они остались одни.

Сокольничий пошел за водой к "ручью.

— Он упрям, — заметил Алон. — Эти птичьи люди привыкли выполнять то, что считают своим долгом. Так что он последует за тобой до конца. Ты от нас не избавишься, леди. — И он улыбнулся.

Тирта не хотела испытывать чувство вины.

— В доме Ястреба ждет опасность. Она уже обрушилась на меня.

— А разве ты ее не победила? — прервал он. — Да, она ждет, но ты не отступила перед ней. И этот мастер меча не позволит предчувствию помешать ему. — Он помолчал немного и добавил:

— И я не позволю. — Он коснулся груди, прижал руку к мятой поверхности рубашки, которую Тирта выстирала в ручье. — Что-то есть во мне такое, с чем я должен научиться жить. Она боится меня? — Лицо его нахмурилось. Он спрашивал не девушку, а самого себя, и Тирта хорошо это понимала. — Но в ней много Силы, ее всегда можно ощутить. А я не Мудрый. Но кто я тогда? — Снова он обратился к Тирте. — Ты видела таких, как я?

Мне многое рассказывали об Эсткарпе. Там сохраняется старинное знание, которое здесь Древние забыли.

Тирта занялась своими седельными сумками.

— До сих пор я не видела мужчины, который обладал бы Силой. Колдуньи, которые правят на севере, говорят, что это противоестественно и потому связано с Тьмой.

Алон одним гибким движением вскочил на ноги и стоял, глядя на нее широко раскрытыми глазами.

— Я не… — Протест его был быстрым и резким.

— Думаешь, я не знаю? Тьма не может скрыться от людей с нашей кровью. К тому же есть и мужчина, Саймон Трегарт, обладающий Даром. Но он не нашей крови, он чужак, пришедший через Врата. Правда и то, что два его сына обладают необычными способностями. Вместе со своей волшебницей-сестрой они ушли на запад, в Эскор, чтобы очистить эту землю от зла и снова открыть ее для людей.

— Но мира это не принесло, потому что здесь жило зло, и теперь они с ним воюют. Те люди Древней Расы, которые ответили на призыв Трегартов и пошли на восток, встретились со многими опасностями. За последние годы многое рассказывали, может, искажая, как часто бывает. Но мы слышали о выигранных и проигранных сражениях, о стране, раздираемой на части существами, не похожими на человека. И, может, из Эскора они проникли сюда, на запад. — Тирта сидела, сжав руки, и задумчиво разглядывала Алона. — Ты говорил, что ты сын человека, которого знал этот Парлан, — продолжала она.

— Я говорил, что так сказали мне, — быстро поправил он. — Правда в том, что Яхне принесла меня в клан Парлана и рассказала эту историю. И меня приняли, потому что человек, которого она назвала моим отцом, был братом Парлана по клятве Меча, и он действительно погиб, а его жена исчезла после битвы, и считалось, что она была убита во время отступления. — Он глубоко вздохнул. — Так говорила Яхне, но можно ли верить ее рассказу? Существуют Врата.

Я слышал, что через них пришел Трегарт. И когда-то ими воспользовались колдеры, чтобы проникнуть в наш мир и захватить его. Может, я такой же чужак?

Глаза его широко распахнулись, и на лице было то же напряженное ожидание, как в тот вечер, когда она просила помощи в своем видении.

— Внешне ты выглядишь как человек Древней Расы, — заметила Тирта. — Но у тебя есть дар, и величину его я не могу определить. У меня самой он небольшой. Я немного умею лечить; в состоянии транса могу видеть многое; вижу сны. Я не твоя Яхне.

И я не хочу идти навстречу опасности, которой не понимаю.

— Но ты должна идти к дому Ястреба, — сказал он медленно, и ей не нужна была способность читать мысли, чтобы понять, что он хочет спросить ее о причине.

Но еще более странное чувство она испытала, потому что впервые в жизни захотела поделиться своей тайной. Как будто этот маленький мальчик, со своей странно взрослой речью и явным пониманием, имеет право знать, что влекло ее все эти годы. Но сейчас не время для этого, даже если она готова нарушить осторожное молчание многих лет, потому что быстрым шагом вернулся сокольничий, неся в когте фляжки с водой, а здоровой рукой сжимая рукоять ружья-игольника.

— Мы выступаем. — Он прошел мимо них к лошадям, давая ясно понять, что нужно торопиться. Тирта и Алон не стали задавать вопросов, они принялись седлать своих лошадей. Поехав впереди, сокольничий повернул на север, оставив ручей, и повел пони рысью — лучшим ходом в такой пересеченной местности.

Тирта поравнялась с ним.

— Что ты видел?

— Возможно, нас не заметили. — Он снова надел шлем, а сокол поднялся в воздух и улетел расширяющимися кругами. — Но на другом берегу ручья свежие следы.

Она напряженно думала. Что она сделала, когда вовлекла их в свой поиск вчера вечером? Если поблизости есть кто-то, наделенный хотя бы слабым даром, он мгновенно насторожится, так, словно она оставила ясный след к их лагерю. Возможно, ее поступок был опрометчивым, безрассудным.

— Разбойники? — спросила она. Конечно, здесь прежде всего следует ожидать людей с равнин, но не тех, кто обладает даром. Эти люди могли появиться здесь случайно.

Он пожал плечами.

— Что можно понять по следам в грязи? Две крупные подкованные лошади, остальные пони. Я бы сказал, отряд из шести человек. Направлялись на юго-восток.

Юго-восток — направление, куда и они должны двигаться. В трансе Тирта почувствовала, что ее цель не очень далеко. Возможно, хребет с черной полосой всего в дне пути. Однако если придется идти в обход, путь намного удлинится, а припасов у них очень мало и не будет времени, чтобы охотиться или собирать свежие съедобные ростки.

— Как ты думаешь, давно они проехали?

— На рассвете.

Его короткий ответ принес некоторое облегчение. Можно ли верить, что ее ночное путешествие не имеет никакой связи с этой случайной встречей?

Этот след может свидетельствовать о том, что поблизости другой лагерь. Или о том, что их ищут.

Этот Джерик — зачем бы ему их преследовать?

Тирта могла подумать только об одной приманке — Алон. Если бы разбойники догадались, что человек Древней Расы, обладающий необычными способностями, уцелел от бойни, — достаточно ли этого, чтобы заинтересовать их? Кто такой этот Джерик? Разбойник? Или человек какого-то честолюбивого лорда, который теперь сражается за остатки богатств Карстена? Она помахала Алону, и все трое поехали рядом.

— Кто такой Джерик? Кто-нибудь стоит за ним? — она задавала вопросы быстро и увидела, что сокольничий повернул голову. Он как будто понимал направление ее мыслей.

— Он разбойник, — медленно ответил Алон, — и только в прошлом году появился в этой местности.

Его люди, они… — Лицо мальчика побледнело, он кончиком языка облизал губы. Тирта хорошо понимала, что она возвращает его к воспоминаниям, которые он оставил за собой. Но они должны узнать, что возможно.

— Его люди… — Алон выпрямился в большом седле. Одну руку он положил на шею торгианцу, как будто в прикосновении к животному черпал силу и храбрость. — Они… — Он повернул голову и прямо посмотрел на Тирту и сокольничего. — Теперь я знаю. — Голос его дрогнул. — Я считал, что они те, кого Парлан называл сбродом: «Пустые щиты», которым никакой лорд не позволяет ехать под своим знаменем, убийцы и тому подобное. Но теперь я понимаю — среди них был настоящий Темный!

Тирта плотнее ухватилась за узду, и ее кобыла едва не остановилась. Рука сокольничего сомкнулась на рукояти ружья.

— Этот Джерик, он и есть Темный? — каким-то образом Тирте удалось задать вопрос ровным голосом.

Алон покачал головой.

— Не уверен. Он злой, но… Нет, я думаю все же, что он человек, настоящий человек, хотя есть в нем… — Его замешательство перешло в отчаяние. — Когда они гнались за мной, я слишком испугался. Теперь я здесь и знаю больше, и я понял, что боялся не просто смерти — хотя и ее тоже, но чего-то гораздо более плохого.

— Может, они узнали, что в тебе есть Сила? — мысли сокольничего следовали по тому же пути, что и размышления Тирты.

— Но тогда я сам этого не знал. Я думаю, страх перед ними сломал во мне какой-то барьер.

— В прошлом бывало так, что в детях устанавливали барьер против Силы. — Тирта снова вспоминала узнанное в Лормте. Ей часто там приходилось уходить на боковые ответвления от своего главного поиска. — Может, так было и с тобой, Алон.

Его расстройство было очевидно.

— Значит, может, именно меня искал Джерик? Я принес смерть…

— Нет. — Из-под полумаски шлема виден был только рот сокольничего. Он был строго сжат. — Не думай так, маленький брат. Этот Джерик разбойник, а на ферме нашлось что грабить. К тому же, у него могли быть давние счеты с хозяином.

Лицо Алона слегка прояснилось.

— С Джериком был человек, которого Парлан выгнал два месяца назад. Яхне предупредила Парлана, что этот человек опасен, хотя он явился с посланием от лорда Хоннора и, как мы позже узнали, послание было истинное. Этот человек был у моего лорда двенадцать месяцев и хорошо служил ему.

После того, как Парлан заболел, Яхне ушла искать травы для его лечения. А этот человек был с Джериком, я ясно видел его лицо. Но он не был из Тьмы, из полной Тьмы.

— Но ты сказал, что там был и такой, — настаивала Тирта. — Кто он?

Снова лицо Алона омрачилось.

— Не могу сказать. Не помню, правда. Знаю только, что он охотился за мной на лугу, и они хотели… — Он замолчал, выпустил узду и закрыл руками лицо.

Тирта быстро поняла его.

— Выбрось это из головы. Если тебе предназначено вспомнить, воспоминание придет само в нужное время. Не ищи его сейчас.

Алон снова опустил руки. На лице промелькнула тень, сделавшая его гораздо старше.

— Не буду больше прятаться в этом внутреннем убежище. — Это прозвучало как твердое обещание. — Но и полных воспоминаний у меня нет. Может, как ты говоришь, придут со временем.

Тирта посмотрела на сокольничего.

— Как ты думаешь, это Джерик нас ищет?

Он слегка наклонил голову, но не ответил. Подлетел сокол и сел на свой насест. Снова Тирта услышала обмен щебечущими звуками. Потом сокольничий отвернулся от птицы и заговорил.

— На юг медленно движется отряд. В нем шестеро, и один необычен. — Он колебался. — Мой брат не может объяснить, в чем его необычность. У него внешность человека, но внутри он не такой, как мы.

Но он не колдер и не один из тех живых мертвецов, что служили колдерам. Тех мы, в Гнезде, хорошо знали. Но здесь что-то другое. И очень плохое.

— Он из Эскора? — со времени встречи с тварью Тирта все время настороженно ждала новых столкновений с чудовищами, которые теперь могут бродить здесь. Дикая местность, погрузившаяся в хаос после того, как ее разграбили люди, привлекает к себе зло. По старым преданиям, Тьма расцветает в таких обстоятельствах.

Или — в голову ей пришла новая мысль — или это то же самое, что проявило себя холодом в Доме Ястреба? Может ли и оно притягивать к себе? Если так, она не должна вести спутников туда. Не сознавая этого, Тирта начала торопливо оглядываться по сторонам, словно преследуемый, который ищет убежища.

— Что-то здесь… — Голос Алона не нарушил ее тревожных мыслей, но следующие его слова сразу привлекли к себе внимание. — Госпожа, у тебя меч, и на нем символ…

Наверно, она так пристально посмотрела на него, что привела в замешательство, потому что он запнулся, и прежде чем Тирта смогла спросить, заговорил сокольничий.

— А что в этом символе, маленький брат? Леди глава Дома Ястреба, последняя в своем роде. Она несет меч Дома. Что ты о нем знаешь?

— Ты сокольничий, мастер меча, и твоя птица едет с тобой, — ответил Алон. — Но такую птицу, которая на мече леди, я тоже видел, и еще до нашей встречи.

— Где? — спросила Тирта. — На какой-то добыче, взятой в крепости и за эти годы переходившей от вора к вору?

— Незадолго до Луны Ледяного Дракона к нам пришел человек. Тогда выпал густой снег и закрыл горные проходы. Человек гостил у Парлана десять дней, поменял свою лошадь на другую. У него на левой руке было металлическое кольцо, не из золота и не из серебра, какое-то красноватое, и на нем рисунок, такой же, как на мече. Он имел привычку вертеть это кольцо, когда говорил, все время поворачивать на пальце, и поэтому все его замечали.

— Как его звали? — спросила Тирта.

— Он назвался Эттином и сказал, что он «Пустой щит», раньше служил с пограничниками, а потом решил вернуться в Карстен. Он… — На лице Алона снова появилось удивленное выражение. — Не думаю, чтобы он был из Древних: у него светлые волосы и голубые глаза.

Услышав это имя, Тирта резко выдохнула и тут же заметила, что привлекла внимание сокольничего.

Мертвец, которого они нашли, тоже имел герб ястреба. Он ей незнаком. Но этот… Так много лет прошло.

Неужели это правда?

— Ты знаешь человека с этим кольцом лорда? — в голосе сокольничего снова слышалась подозрительность.

— Много лет назад был ребенок. Древняя Раса иногда скрещивается с сулкарами. И среди пограничников встречаются сулкары, хотя прежде всего они верны морю.

— А кольцо лорда? — он снова бросает ей вызов.

Тирта прямее села в седле, спокойно встретила его взгляд.

— Это не может быть подлинное кольцо. Лорд Дома Ястреба носил такое на руке, когда встретил смерть в собственных стенах. Младший брат лорда, который отсутствовал во время нападения, никогда этим кольцом не владел. Может быть, в качестве добычи оно попало в руки этого Эттина. Он мог потребовать его себе, но кольцо не предназначено для полукровок. — Она высоко подняла голову и заговорила с силой:

— Из нашего Дома я последняя — и не явилась бы в Карстен, если бы это было не так.

Она чувствовала, что у него преимущество: он в шлеме, лицо его закрыто. Впрочем, выражение лица сокольничего и так нелегко прочесть. Он мог поверить ей, а мог и не поверить. Если считает, что она лжет (а разве в глубине души сокольничьи не считают всех женщин лгуньями?), она объявит их договор расторгнутым и избавится от обязанности вести его и Алона навстречу катастрофе. Потому что он, конечно, возьмет с собой мальчика, чтобы тот не общался с ней больше и не запачкался в таком общении.

Но он задал ей вопрос, который, очевидно, занимал его с самого начала пути.

— А что есть в этом доме Ястребов?

Другими слова, поняла Тирта, он спрашивает, зачем одинокая женщина уходит из безопасных мест и ищет разрушенную и оскверненную крепость, где, возможно, в течение всей ее жизни никого не было.

Вот момент, когда она либо должна заразить их своей убежденностью, либо потерпеть поражение. Поверит ли сокольничий, что она испытывает принуждение, что сны заставляют ее искать наследие, природы которого она сама не знает? Знает только, что оно имеет огромное значение и обязательно должно быть найдено.

— В доме Ястреба находится то, что я должна отыскать. — Тирта выбирала слова тщательно. О снах, которые преследуют ее всю жизнь и привели сюда, она не стала говорить. — Я должна найти это. Но, кажется, его ищут и другие. Не знаю, почему я должна это сделать, — добавила она, может быть, защищаясь. — Это обет, наложенный на меня. Вы в Гнезде разве никогда не слышали об обетах?

Она почти видела, как складываются его губы, чтобы произнести «Колдовство», как они делали это так часто раньше. Но когда заговорил после недолгого молчания, он его не произнес.

— У нас есть сказание об Ортале… — Он словно вспоминал что-то. — Да, я слышал об обетах. Они могут быть наложены на человека, и тот не обретет свободы, пока не выполнит обет. Ортал уплыл на корабле во дни Аркела, шестого мастера Гнезда, потому что оскорбил человека, обладающего Силой, и никакой выкуп не мог снять этот обет. Трудная у тебя задача, госпожа.

Она облегченно вздохнула: он принял ее объяснение.

— Тогда ты понимаешь, почему я должна ехать.

Но я снова скажу тебе, сокольничий, и тебе, Алон: обет наложен не на вас, вы не обязаны следовать за мной. Не знаю, что ждет в доме Ястреба или возле него, но то, что я должна сделать, это совсем не удовольствие.

Он знаком своего когтя велел ей замолчать.

— Может быть, этот Джерик — часть того, что должно помешать тебе выполнить задачу. Мы поедем… — Ни слова не говоря больше, сокольничий снова занял свое место впереди, и она решила, что сейчас лучше не возражать ему. Она с первой же встречи поняла, что он очень упрям. Вполне вероятно, что теперь он считает затронутой свою честь, а это скрепляет их отношения прочнее любого договора.

— Этот Эттин… — Она повернулась к Алону.

Мальчик продолжал ехать с ней рядом, а сокольничий выдвинулся вперед. — Он был молодой человек?

— Так он выглядел. Разговаривал мало, но любил расспрашивать, и Парлану он нравился. Он пытался убедить незнакомца, что опасно в одиночку ехать на юг. Но тот всегда отвечал, что должен. У него была тонкая кольчуга и простой шлем, какие носят пограничники, и меч его был хорош. Но ружья-игольника у него не было, не было и такого лука, как у тебя. Я думаю, он был хороший человек.

Она вспоминала стройного светловолосого мальчика, который так быстро рос. Не успев стать взрослым, он уже ездил с патрулями пограничников вдоль границы, потому что в этих землях рождается мало детей. И дети рано узнают, как играть роль взрослых мужчин и женщин. Они дважды встречались под крышей, которая стала ее первым домом, но знали друг друга не очень хорошо. Они были дальними родственниками.

Как попало к Эттину кольцо Ястреба и что привело его к одинокому путешествию? Может, тоже сны?

Не играет ли некая Сила с ним и с другими, такими, как незнакомец, который умер от ран в глуши? Она его никогда раньше не видела и не слышала, чтобы в Эсткарпе был еще кто-то из ее Дома. Дома и кланы Древней Расы тесно связаны, их члены тем крепче держатся друг друга, чем больше отнимают у них.

Если бы из Дома Ястреба уцелел бы кто-то еще, за все эти годы — множество беженцев за это время прошло через горы и присоединилось к отрядам пограничников, — они связались бы друг с другом. Бежавшие передавали друг другу имена и разыскивали своих родичей, узнавали об их судьбе.

Долина, усыпанная гравием, постепенно поднималась, и сокольничий сделал знак спешиться. Дальше они медленно двинулись пешком, ведя лошадей, а птица снова поднялась в небо. Наконец, оставив животных с Алоном, девушка и сокольничий, лежа на животе, заглянули на противоположный склон.

Почти на пределе видимости двигался отряд всадников, который, казалось, не скрывается. К востоку Тирта заметила ориентир, который так ясно видела в своем трансе, — утес с черной лентой. Она указала на него:

— Это моя первая примета.

— Куда они едут? — он когтем указал на всадников, которые продолжали спокойно двигаться рысью Она задумалась и ответила правду:

— В том же направлении, в котором должны ехать мы.

Про себя она уже не сомневалась, что у них одна и та же цель — дом Ястреба. Едет ли с ними Эттин? Нет, если бы он был среди нападавших на ферму, Алон узнал бы его. Да она и не поверила, что он теперь служит Тьме.

Сокольничий изучал местность перед ними, особенно деревья на востоке.

— Мы двинемся под их прикрытием, прислушиваясь к предупреждениям пернатого брата, — сказал он наконец.

Тирта вспомнила зловещий лес, который составляет вторую часть их пути. Он очень подходит для засады, и она сказала об этом. Сокольничий посмотрел на небо. Солнце близко к закату, пора разбивать лагерь на ночь, хотя лагерь будет сухим и все останутся голодными.

— Они едут так, будто не думают, что за ними могут следить. Люди по такой местности не ездят так открыто, если у них нет сомнений, что их никто не может преследовать.

— Или они подставляют себя как приманку, чтобы привлечь других, — сухо добавила Тирта.

— Да, возможно и это. Но Крылатый Воин сделает, что сможет, а на такой открытой местности он увидит, присоединится ли к ним кто-нибудь. Ты права: лес опасен. Там нам даже его зрение служить не может, так что придется двигаться очень осторожно. А пока проедем к тем деревьям и заночуем. А может, переждем день и двинемся ночью.

Ночь — время, когда Тьма особенно сильна, а Тирта не забывала, что впереди слуга зла. С другой стороны, возможно, те всадники считают, что никто не решится двигаться в темноте. Об очень многом нужно подумать. Неожиданно Тирта ощутила усталость, такую, словно прошла много дней пешком. Ей нужен отдых, свобода от ноши, от этого обета, который она несет с рождения.

11

Они укрылись за деревьями, двигались медленно, и сокол присматривал за отрядом впереди. А те всадники продолжали ехать открыто, как будто им нечего опасаться и впереди их ждет определенная цель.

Из своих полетов сокол принес двух небольших зайцев, худых в это время года, но все же это была пища. Мясо пришлось есть сырым, срезать полосками и прожевывать. Тирта, давно привыкшая не привередничать в пути, с благодарностью приняла еду, хотя желудок ее сопротивлялся.

На ночь они остановились на увитом вьющимися растениями карнизе, который спускался к земле. Впереди они видели лес на востоке, темный и угрожающий; даже на таком удалении можно было заметить, что он густой, деревья стоят стеной. Отряд впереди не пытался углубиться в лес, хотя немного изменил направление пути и устроился на ночь на опушке. Лагерь свой отряд не скрывал, там разожгли большой костер.

В последний раз поднявшись в темнеющее небо, сокол устремился к костру. Потом птица вернулась с сообщением. Сокольничий выслушал. Его самого Тирта в темноте уже почти не видела.

— Один из отряда исчез, — сказал он, когда птица закончила. — Крылатый Воин считает, что он ушел в лес. В этом таится опасность. Может, он пошел договариваться с живущими в лесу о безопасном проходе.

Чего они сделать не смогут; с горечью подумала Тирта. Или же всадник отправился, чтобы организовать засаду, которая будет их поджидать. Плечи девушки опустились. Она должна идти, это несомненно, но почему она должна брать с собой этих двоих, увеличивать свою вину?

Нарушил молчание Алон вслед за тем, как сокольничий кончил сообщение.

— Ты говорила, что через лес ведет к твоему дому старая дорога, — обратился он к Тирте. — Когда-то люди передвигались по ней в безопасности. Разве у Древних нет своих стражей? И не обязательно, чтобы они были людьми.

— Стражи, если они существовали, — ответила она, чувствуя, что перед ней безнадежная задача, — потеряли свою работу в день объявления нас вне закона. Тогда пал Дом Ястреба, и это произошло много лет назад. Если у моего клана были стражи, они мертвы или давно ушли.

К удивлению Тирты, сокольничий медленно сказал: