Челнок, следовавший рейсом из Филадельфии в Больницу Сиэтл, уже ушел, когда Дал Тимгар появился на загрузочной платформе, и это несмотря на то, что он старался прибыть по крайней мере на тридцать минут раньше посадки.
      - Вам остается только подождать следующего, - неприязненно сказал ему служащий порта, сидевший за диспетчерским столом. - Больше вам делать нечего.
      - Но я не могу ждать, - сказал Дал. - К утру мне необходимо быть в Больнице Сиэтл. - Он вытащил расписание рейсов и сунул его под нос клерку. - Взгляните сюда! Вылет этого челнока планировался не ранее, чем через сорок пять минут!
      Клерк, сощурившись, посмотрел на расписание и пожал плечами.
      - Все места заняли, вот он и улетел, - сказал он. - Сейчас многие заканчивают учиться, знаете ли. Каждому надо быть где-то в другом месте, и немедленно. Следующий челнок - через три часа.
      - Но у меня предварительный заказ именно на этот, - настаивал Дал.
      - Не валяйте дурака, - оставил вежливость клерк. - Только выпускники могут получить предварительный заказ в это время года… - И тут он, не закончив фразы, озадаченно и вместе с тем насупившись уставился на Дала Тимгара. - Разрешите взглянуть на ваш заказ.
      Дал принялся шарить в кармане штанов, но желтая карточка заказа никак не желала находиться. Эх, держать бы ему язык за зубами! Теперь он догадался, что означает подозрительный взгляд сидящего перед ним служащего, и вдруг почувствовал себя так неловко… Брюки земного покроя никогда не приходились Далу по-настоящему впору; на его слишком длинных, тонких ногах и чересчур узких бедрах штаны не могли сидеть как следует. Портной из магазина в Филадельфии трижды пытался подогнато пиджак к его узким плечам, но в конце концов отчаялся. Сейчас, подав через стойку карточку заказа, Дал увидел, что клерк не сводит глаз с нежного серого меха, покрывавшего тыл кисти и всю руку Дала.
      - Вот, пожалуйста, - буркнул он сердито. - Смотрите сами.
      Клерк взглянул на карточку и безразлично подал обратно.
      - Это действительно заказ, но другого челнока до Больницы Сиэтл все равно не будет еще три часа, - сказал он, - если только у вас не имеется внеочередного билета.
      - Боюсь, что нет, - сказал Дал. Смешно и предполагать такое; чиновник откровенно ехидничал. Только врачи из Черной патологоанатомической Службы да несколько Четырехзвездных хирургов имели право реквизировать пассажирские летательные аппараты когда пожелают. - Могу я воспользоваться следующим челноком?
      - Попытайтесь, - обнадежил клерк, - но не прозевайте начало посадки. Если хотите, можете подождать на трапе.
      Дал повернулся и зашагал через главный вестибюль огромного аэропорта. Сбоку что-то зашевелилось, и он взглянул на примостившийся у его локтя небольшой розовый пушистый шарик.
      - Похоже, нам не повезло, приятель, - сказал он уныло. - Если мы не попадем на следующий рейс, то вообще пропустим это самое слушание. Хотя, если мы и попадем туда, хорошего нам от этого мало.
      Розовый пушистый комочек на его руке открыл пару черных глаз-бусинок, мигнул ему, и Дал рассеянно погладил пальцем крошечное существо. Пушистый шарик удовлетворенно встрепенулся и крепко прильнул к боку хозяина, когда тот стал подниматься по длинному трапу на обзорную платформу. Там автоматические двери распахнулись, и от влажного вечернего воздуха Дала пробрала дрожь. Он ощутил, как встает дыбом серая шерсть, укутывавшая его шею и спину, чтобы защитить тело, не подготовленное природой к холоду и сырости.
      Под ним раскинулась панорама ярко освещенных взлетных полос и служебных зданий порта Филадельфии, и он внезапно с тоской подумал о громадном космопорте своего родного города, столь непохожем на этот и таком невообразимо далеком. На летном поле внизу кипела жизнь, суетились люди и машины. Только что приземлился один из гигантских земных кораблей-больниц, возвратившийся из путешествия в самое сердце галактики и доставивший тяжелых больных с дюжины звездных систем, чтобы о них позаботились в земных лечебницах. Дал смотрел, как у нескончаемой реки носилок, бравшей начало на корабле, хлопотали одетые в белое взволнованные санитары. Некоторых неземлян несли в особых емкостях с привычным для них воздухом; под вой сирены промчался аварийный грузовик с баллонами свежего газа для какого-то хлорнодышащего из системы Бетельгейзе, а экипаж передвижного крана провозился пятнадцать минут, сгружая резервуар с жидким аммиаком, в котором приютился уроженец огромной шестнадцатой планеты Альдебарана.
      По всему полю рассыпались врачи, следившие за ходом разгрузки, сияя разноцветьем, обозначавшим их принадлежность к той или иной медицинской специальности. У подножья подъемного крана Трехзвездный терапевт в зеленой накидке Терапевтической службы - очевидно, командир корабля - беседовал с радушно встречавшими его иерархами Земли-Больницы. Полдюжины докторов из Голубой службы диагностики проверяли готовое к погрузке на борт пополнение для корабельных лабораторий. Трое молодых Однозвездных хирургов в полоскавшихся на легком ветерке ярко-алых накидках степенно прошагали прямо под Далом, держа курс на таможню и готовясь к первому за многие месяцы отпуску на Земле. Дал проводил их взглядом, и у него засосало под ложечкой; в последние месяцы такое случалось частенько.
      Он однажды уже мечтал надеть алую накидку Красной службы хирургии с серебряной звездой Однозвездного хирурга на воротничке. Это было очень давно, почти восемь земных лет назад; мечта медленно блекла, но теперь едва ли остался даже след надежды. Он подумал о долгих годах напряженной учебы в медшколе Больницы Филадельфии, о длинных ночах зубрежки перед экзаменами, о нескончаемых днях, проведенных в лабораториях и клиниках - все для того, чтобы стать врачом Земли-Больницы - и волна горечи захлестнула его душу.
      Мечта, - подумал он безнадежно, - дурацкая затея, только и всего. Раньше, чем я начал, они знали, что нипочем не дадут мне закончить. Они и не собирались этого делать; им просто было забавно смотреть, как я бьюсь головой о каменную стену эти восемь лет.
      Но потом он покачал головой и почувствовал, что устыдился своих мыслей. Он кривил душой и знал это. Ему с самого начала было известно, что он идет на риск. В тот день, когда он получил уведомление о принятии в медшколу, Черный доктор Арнквист предупреждал его.
      - Я ничего не могу тебе обещать, - сказал тогда этот пожилой землянин, - кроме слабой надежды. Есть люди, которые будут бороться до конца, чтобы помешать тебе добиться успеха, и весьма возможно, что ты их не победишь. Но если ты готов к такому риску, то у тебя, по крайней мере, есть шанс.
      И Дал со спокойным сердцем принял правила игры. Он сделал все, на что был способен, и вот теперь проиграл. Правда, он не услышал еще окончательного, не подлежащего пересмотру приговора о своем изгнании из медслужбы Земли-Больницы, но сейчас Дал не сомневался, что именно такой приговор ждет его завтра утром в Больнице Сиэтл.
      Начал понемногу заполняться посадочный трап, и Дал увидел, как внизу полдюжины его однокурсников ввалилось в двери аэропорта, сбрасывая с плеч поклажу и болтая друг с другом. Некоторые заметили его, в одиночестве стоявшего у перил. Один или двое равнодушно кивнули и отвернулись, другие просто не обратили на него внимания. Никто не поприветствовал его и даже не улыбнулся. Дал отвернулся и опять принялся глядеть вниз, на суматоху летного поля.
      - Что такой хмурый, дружище? - услышал он голос у себя за спиной. - Можно подумать, корабль без тебя отчалил.
      Дал глянул снизу вверх на рослого темноволосого молодого человека, возвышавшегося рядом с ним и сочувственно улыбавшегося.
      - Здорово, Тигр! Мой корабль и впрямь отчалил. Жду следующего.
      - Это куда же? - Фрэнк Мартин неодобрительно посмотрел на Дала.
      Известное всем, кроме профессуры, прозвище “Тигр” очень ему подходило. Он был очень большой, даже для землянина, а его широченные плечи и упрямая челюсть только усиливали впечатление. Как и на других находившихся здесь же недавних выпускниках, на нем красовались ярко-зеленые воротничок и манжеты врача-практиканта Зеленой службы терапии. Он протянул громадную руку и осторожно коснулся розового пушистого шарика, сидевшего у Дала на руке.
      - Что случилось, Дал? Даже Пушистик как будто встревожен. Где твои манжеты и воротник?
      - Не досталось мне ни манжет, ни воротника, - сказал Дал.
      - Тебя что, никуда не распределили? - вытаращил глаза Тигр. - Или тебе просто надо слетать чуда-то ненадолго?
      Дал покачал головой.
      - По-моему, навсегда, - с горечью сказал Дал. - Не похоже, что меня хоть куда-нибудь распределят. Давай говорить прямо, Тигр. Меня сочли негодным.
      - Но послушай…
      - Да, да, да. Мне дали пинка, вот и все.
      - Но ты же все время входил в десятку лучших на курсе! - возмутился Тигр. - И выпускные ты сдал. Это что же такое?
      Дал залез в карман куртки и сунул Тигру голубой конверт.
      - Мне следовало бы ждать этого с самого начала. Вместо манжет и воротника они мне прислали вот это.
      Тигр открыл конверт.
      - От доктора Таннера, - проворчал он. - Черная Чума собственной персоной. Ну и что он пишет?
      - А ты прочти, - сказал Дал.
      НАСТОЯЩИМ ВАМ ПРЕДПИСЫВАЕТСЯ ЯВИТЬСЯ НА ЗАСЕДАНИЕ СОВЕТА ПО МЕДИЦИНСКОМУ ОБРАЗОВАНИЮ, КОТОРОЕ СОСТОИТСЯ В ЗДАНИИ УПОМЯНУТОГО СОВЕТА, НАХОДЯЩЕГОСЯ В БОЛЬНИЦЕ СИЭТЛ, В 10.00, В ПЯТНИЦУ, 24 ИЮНЯ 2375 ГОДА И НА КОТОРОМ, ВОЗМОЖНО, БУДЕТ ПЕРЕСМОТРЕНО РЕШЕНИЕ О ВАШЕМ НАЗНАЧЕНИИ НА ОДИН ИЗ ПАТРУЛЬНЫХ КОРАБЛЕЙ ОБЩЕЙ ПРАКТИКИ. КОСТЮМ: БЕЗ ЗНАКОВ РАЗЛИЧИЯ. ПОДПИСАНО: ХЬЮГО ТАННЕР, ВРАЧ, ЧЕРНАЯ СЛУЖБА ПАТОЛОГИИ.
      Тигр, сощурившись, посмотрел на уведомление и отдал его обратно Далу.
      - И все равно до меня не доходит, - сказал он, помолчав. - Ты старался; у тебя такая же квалификация, как и у любого из нас…
      - Все так, только есть одна мелочь, - сказал Дал, - а имеет значение лишь она. Они не хотят, чтобы я стал врачом, Тигр. И никогда не хотели. Мне позволили изучать медицину лишь потому, что на этом настаивал Черный доктор Арнквист, и ему не посмели запретить. Но позволить мне нормально закончить учебу никто не собирался.
      Оба замолчали, глядя на продолжавшуюся внизу возню вокруг приземлившихся кораблей. Но тут по всей посадочной площадке замерцали предупредительные огни, сигнализируя о приземлении какого-то челнока, и служебные автомобили сорвались со своих мест в центре поля и, как жуки, спаслись под крыши гаражей. Трубно взревел громкоговоритель, оповещая о прибытии судна. Дал Тимгар обернулся, осторожно пересадил Пушистика с руки в боковой карман куртки и взвалил на плечо дорожную сумку.
      - Кажется, это мой рейс, Тигр. Встану-ка я в очередь. Тигр Мартин крепко пожал тонкую четырехпалую ладонь Дала.
      - Слушай, - с чувством сказал он, - это какая-то ошибка, и совет ее исправит. Я уверен. Многим ребятам пересматривали назначение. Такое постоянно происходит, и их всех распределяют.
      - Ты слышал, чтобы это случилось с кем-нибудь из нашего выпуска? Или из предыдущего?
      - Может, и нет, - сказал Тигр. - Но если они собирались тебя исключить, зачем бы тогда совету пересматривать это решение? Должно быть, кто-то за тебя воюет.
      - Не забудь, в том совете - Черный доктор Таннер, - сказал Дал.
      - Он там не один. Все будет в порядке. Вот увидишь.
      - Надеюсь, - сказал далеко не убежденный Дал. Он направился было к очереди, но потом обернулся. - А тебя-то куда послали? На какой корабль?
      Тигр поколебался.
      - Меня еще не распределили. Я улетаю. Но ты обо мне еще услышишь.
      Из громкоговорителя заревел сигнал начала посадки. Высокий землянин, похоже, собирался что-то добавить, но Дал повернулся и зашагал к очереди на челнок. Десятью минутами позже он уже был наверху, а затем крошечный самолетик распростерся в черном ночном небе и направил игольно-острый нос на запад.
      Он попытался уснуть, но не смог. Путешествие на челноке из Филадельфии в Больницу Сиэтл длилось почти два часа, поскольку пассажирский корабль останавливался в Больнице Кливленд, Эйсенховер-Сити, Нью-Чикаго и Больнице Биллингс. И даже задремать Далу не помогли ни пневматическое сиденье, ни ночной колпак. Стояла одна из тех безукоризненно ясных ночей, какие теперь, когда так хорошо управляют погодой, часто бывают в середине лета; звезды сверкали на фоне бархатного черного занавеса над головой, и не было ни облачка над всем Североамериканским континентом. Дал неотрывно смотрел вниз, на мешанину подмигивавших ему снизу огней.
      Под ним проплывали большие города, больницы, исследовательские и учебные центры, жилые районы и базы снабжения Земли-Больницы, медицинского центра могущественной Галактической Конфедерации, стоявшего на страже здоровья тысячи разумных народов, живших на тысяче планет тысячи дальних звездных систем. Он знал: здесь возвышалась башня из слоновой кости галактической медицины, отсюда проистекала медицинская помощь Конфедерации. Отсюда, из громадных больниц, исследовательских центров и медицинских школ, врачи Земли-Больницы отправлялись во все уголки галактики. Они работали в постоянно действующих дальних клиниках, на гигантских больничных космических кораблях, обслуживавших большие участки галактики, и на Патрульных кораблях Общей Практики, скитавшихся от одной звездной системы к другой, и всегда и везде откликались на призывь о медицинской помощи от множества планет и племен.
      Дал провел на Земле-Больнице восемь лет, и все еще оставался здесь посторонним. Это была чужая ему планета; тысячи особенностей отличали ее от того мира, где он родился и вырос. Сейчас ему вспомнилась отчизна, вторая планета горячей желтой звезды, которую земляне назвали “Гарв”, потому что не могли произнести ее полное имя на “гарвианском” языке. Невообразимо далекий, и вместе с тем находящийся всего в нескольких днях пути от Земли благодаря межзвездным двигателям, изобретенным его народом тысячи лет назад, Гарв II отличался не только теплым климатом, но был горячим местечком еще и в переносном смысле: там находилось “торговое сердце” галактики и располагалась штаб-квартира Галактической Конфедерации Миров. Дал помнил о прожитых на родине днях, и как много раз ему отчаянно хотелось снова оказаться дома!
      Он вытащил из кармана своего пушистого розового Друга и пристроил себе на плечо, чувствуя, с каким удовольствием трется о его шею маленькое молчаливое существо. Дал знал: он сам решил прилететь сюда, и, кроме себя, упрекать ему некого. Его собратьям не давалось искусство врачевания. Их больше интересовали торговля и политика, а не биологические науки, и многие века, до тех пор, пока Землю-Больницу не приняли кандидатом в члены Галактической Конфедерации, по родной для Дала планете проносился мор за мором.
      Но сколько Дал себя помнил, он всегда хотел стать врачом. С тех самых пор, когда он увидел, как приземляется в его родном городе Патрульный корабль Общей Практики, чтобы сразиться с мором, тысячами косившим народ Дала, он знал, чего хочет больше всего: стать врачом Земли-Больницы, оказаться в шеренге медиков, стоявших на страже здоровья галактики.
      Многие на Земле с самого начала пытались остановить его. Он был гарвианин, чужой для людей Земли и непривычный к ее климату. Физические различия между землянами и гарвианами невелики, но как раз достаточны, чтобы обособить его и чтобы безошибочно распознать в нем чужака. На руках у него недоставало по одному пальцу, вес его тощего и длинного тела едва достигал девяноста фунтов, а покрывавший всего Дала - кроме лица и ладоней - нарядный серый мех, как назло, стал длиннее и гуще, едва обладатель этого меха попал в сравнительно холодный климат Земли. Строение лицевых костей придавало его щекам и носу плоский вид, а бледносерые глаза выглядели необычайно большими и задумчивыми. И хотя давно известно, что земляне и гарвиане одинаково разумны, его товарищи по учебе все равно, основываясь на его внешности, воображали, что он либо необыкновенно умен, либо необыкновенно глуп.
      Пропасть между ним и людьми Земли пролегала, однако, за пределами одних лишь физических различий. Ведь земляне, отличаясь друг от друга цветом кожи, типом лица и ростом, тем не менее, не выказывают взаимного неприятия. Отчужденность Дала крылась глубже. Его однокурсники вели себя достаточно вежливо, и все же, за одним-двумя исключениями, старательно избегали его общества. Их несомненно возмущало его присутствие в аудиториях и лабораториях. Они явно чувствовали, что рядом с ними медицину изучает чужой.
      С самого начала ему ясно дали понять, что никто не в восторге от его присутствия, что он среди них - незваный гость, первый в истории представитель внеземного разума, попытавшийся заслужить знаки отличия врача Земли-Больницы.
      И теперь Дал понимал, что в конце концов проиграл. Ему позволили сделать попытку только потому, что к нему дружелюбно относился некий влиятельный врач из Черной службы патологии. А если бы не дружба и поддержка еще одного землянина, учившегося вместе с ним, Тигра Мартина, восемь лет учебы стали бы невыносимо одинокими.
      Но сейчас он думал, что гораздо легче было бы никогда и не начинать, чем в последнюю минуту оказаться отрезанным от цели. Уведомление о заседании совета не заставило его усомниться в этом. Он проиграл. Будет множество разговоров, чуть-чуть формальных споров - в расчете на протокол - и мед-совет раз и навсегда умоет руки. Дал был уверен: решение уже принято. Все это - лишь для порядка.
      Дал ощутил, как по-иному зазвучали двигатели, и острый, как игла, нос челнока опять начал круто склоняться к горизонту. Впереди уже виднелись раскинувшиеся во все стороны огни Больницы Сиэтл, протянувшиеся с востока на запад от Гор Водопадов до моря, на север - до Аляски, а на юг - к громадным мегаполисам Калифорнии. Где-то там, внизу - зал заседаний совета, в котором встретится наутро дюжина наиболее влиятельных врачей Земли-Больницы, сейчас мирно спавших, чтобы разбирать уже разобранное, вершить суд, уже свершенный.
      Он сунул Пушистика в карман, взвалил на плечи сумку и дождался, когда корабль снизится и сядет. Хорошо бы, подумал он с кривой усмешкой, дали место в студенческом общежитии; сейчас он и в этом сомневался.
      В порту Сиэтла, как всегда, тщательно изучили его багажную квитанцию. Он заметил, как насупился служащий при виде его скверно сидящего костюма и не вполне человеческого лица; чиновник внимательно прочел его проездные документы, прежде чем отпустил Дала. Он не слышал, о чем оглушительно вещает громкоговоритель, пока диктор не повторил, запинаясь, его имя дюжину раз.
      - ДОКТОР ДАЛ ТИМГАР, ПОЖАЛУЙСТА, ПОДОЙДИТЕ К ОКНУ СПРАВОК.
      Он заспешил обратно, к центральной справочной.
      - Вы называли мое имя. Что такое?
      - Телефонограмма, сэр, - на удивление почтительно ответил диктор. - Звонок высшего приоритета. Одну минуточку.
      Через несколько мгновений он вручил Далу желтый листок с телефонограммой, и Дал, озадаченно нахмурясь, изучил ее:
      ПОЗВОНИТЕ МНЕ ДОМОЙ КОГДА ПРИБУДЕТЕ НЕЗАВИСИМО ОТ ВРЕМЕНИ ТОЧКА СРОЧНО НЕОБХОДИМО ВСТРЕТИТЬСЯ ТОЧКА ПОВТОРЯЮ СРОЧНО
      Телефонограмма была подписана: “Форвольд Арнквист, Черная служба”, и скреплена печатью высшего приоритета Четырехзвездного патолога. Дал еще раз прочел ее, перебросил поклажу на другую сторону и снова зашагал к спуску в подземку. Он засунул послание в карман и ускорил шаг, заслышав впереди свистки пневмопоездов.
      Черный доктор Арнквист, человек, отстоявший его право изучать медицину на Земле-Больнице, теперь хотел увидеться с ним до начала заседания совета.
      Впервые за много дней Дал Тимгар ощутил новый проблеск надежды.
 

 
      Студенческие общежития располагались довольно далеко от сектора патологии, где жил Черный доктор Арнквист. Дал Тимгар решил не заходить в общежитие. Было уже за полночь, и, хотя в послании говорилось “независимо от времени”, Дал и помыслить не смел о том, чтобы разбудить врача из Черной службы в два часа ночи. Он и так прибыл в Больницу Сиэтл позже, чем намечал, и, вполне возможно, Черный доктор Арнквист уже ляжет спать. Видимо, лучше отправиться туда безотлагательно.
      И все же кое-что требовалось сделать раньше. Он нашел тихое местечко в зале ожидания у входа в подземку, порылся в сумке и вытащил оттуда помявшийся бисквит и банку воды. Отломив кусочек бисквита, он поднял его, показав Пушистику.
      Пушистик спустился Далу на ладонь, и прямо под глазами-бусинками появился крошечный рот. Кусочек за кусочком Дал скормил бисквит своему другу, а в промежутках поил его. Наконец, когда бисквита не осталось, Дал влил остаток воды Пушистику в рот и погладил его между глаз.
      - Ну что, полегчало? - спросил он.
      Существо как будто поняло; Пушистик поерзал у Дала на ладони и сонно мигнул.
      - Ладно, - сказал Дал, - валяй, спи.
      Дал начал было запихивать его обратно в карман куртки, но Пушистик внезапно отрастил пару передних лап и принялся неистово вырываться, чтобы опять оказаться на воле. Дал ухмыльнулся и снова посадил маленькое существо себе на локоть.
      - Не очень-то тебе хочется спать, да? Хорошо, дружок. Хочешь смотреть - я не против.
      У самого входа в подземку он обнаружил карту города и тщательно ее изучил. Как и другие земные города-больницы, Сиэтл представлял собой прежде всего лечебную, а не административно-хозяйственную, единицу. Здесь, в Сиэтле, имелись особые возможности для выхаживания разумных обитателей моря, которым требовалась специализированная стационарная помощь. Глубины Паджет Саунд служили в качестве обширной системы подводных палат, обеспечивавшей надлежащий уход за существами, естественной средой обитания которых были соленые океаны их родных планет; а врачи, специализировавшиеся на морских расах, могли здесь и учиться, и вести научную работу. Наземные подразделения этой клиники создавались лишь для того, чтобы обеспечивать бесперебойную работу подводных палат; все врачебные кабинеты, лаборатории, аптеки и жилые помещения располагались вокруг этого соленого водоема, а скоростные транспортные линии доставляли санитаров, медсестер и врачей по всей обширной территории этого города-больницы.
      Сектор патологии находился в северной части города, а Черный доктор Арнквист был главным патологом Сиэтла. Дал отыскал ведущую на север линию пневмоэкспресса, забрался в свободную капсулу и нажал на соответствовавшие сектору патологии кнопки. Автоматика быстро передвинула капсулу в пневмотрубу, которая перенесет его к месту назначения, располагавшемуся тридцатью милями севернее.
      Дал никогда еще не бывал дома у Черного доктора, и от одной мысли об этом ему становилось немного не по себе. Из всех медицинских специальностей на Земле-Больнице ни одна не обладала таким могуществом, как Черная служба патологии. Согласно традициям земной медицины, патологи всегда занимали положение оценивающих и воздающих. Секционные залы всегда были “Храмами Истины”, где отыскивались окончательные, бесспорные ответы на все врачебные вопросы, и на протяжении столетий патологоанатомы были судьями и надзирателями.
      И когда Земля стала Землей-Больницей, получив статус кандидата в члены Галактической Конфедерации Миров, само собой сложилось так, что Черная служба патологии стала правящей, определявшей политику, всесторонне регламентировавшей любые виды медицинского обслуживания, какие только могли предоставить земные врачи.
      Дал знал, что в совет по медицинскому образованию, который всего лишь через несколько часов будет еще раз рассматривать его кандидатуру, входят врачи всех специальностей - Зеленой службы терапии, Голубой службы диагностики, Красной службы хирургии, также как и Дополнительных служб - но мнение Черных докторов на том совете окажется решающим, у Черных докторов будет право вето.
      Дал терялся в догадках: почему Черный доктор Арнквист хотел его видеть? Перво-наперво он подумал, что его, возможно, ждут какие-то совершенно неожиданные новости, может быть, известие о том, что вопрос его распределения в конце концов решен, что намеченное на завтра собеседование не состоится. Поразмыслив, однако, он понял, что это - чепуха. Если бы дело обстояло таким образом, то доктор Арнквист так бы и сказал, и предписал бы ему явиться на какой-нибудь корабль. Скорее всего, думал он, Черный доктор хотел его увидеть лишь для того, чтобы смягчить удар, помочь ему посмотреть в лицо тому решению, которое неминуемо.
      Он вышел из пневмотоннеля и забрался в грошовый автобус, который, поизвивавшись в коридорах сектора патологии, наконец доехал до тихих, строгих апартаментов проживающих по месту службы патологоанатомов. Он нашел нужный вестибюль, и через несколько мгновений уже нажимал большим пальцем на опознающую пластину, располагавшуюся у входа в личные апартаменты Черного доктора.
      Черный доктор Форвольд Арнквист выглядел теперь старше, чем когда Дал видел его в последний раз. Его серебристо-серые волосы редели, а вокруг глаз и рта появились усталые складки, которых, насколько Дал помнил, раньше не было. Тело пожилого человека стало на вид еще более тонким и бренным, чем когда-либо; черная мантия на его плечах зашелестела, когда он ввел Дала в заставленный книгами кабинет.
      Черный доктор еще не ложился. На рабочем столе в углу кабинета лежало несколько открытых книг, а из печатавшей с голоса машинки торчал рулон бумаги.
      - Я знал, что ты получишь сообщение, когда прибудешь, - сказал он, забирая у Дала его пожитки, - и я предполагал, что ты можешь попасть сюда позже, чем собирался. Надеюсь, путешествие оказалось приятным. И твой дружок здесь? Ему нравится летать на челноках? - Он улыбнулся и шлепнул Пушистика шишковатым пальцем. - Думаю, тебя интересует, почему я захотел с тобой повидаться.
      Дал Тимгар медленно кивнул.
      - По поводу завтрашнего собеседования?
      - Ох уж это мне собеседование… - Черный доктор с кислой миной покачал головой. - Неприятная это будет штука - собеседование. Ты сам-то как думаешь?
      Дал беспомощно развел руками. Как всегда, вопросы Черного доктора проникали сквозь все внешнее в самую суть вещей. И на его вопросы всегда было нелегко отвечать.
      - Я… я думаю, это необходимо, - наконец сказал он.
      - Вот как? - Черный доктор нахмурил брови. - Но почему это необходимо для тебя, если не обязательно для других? Сколько народу училось на твоем курсе, если считать все службы? Триста? И из этих трехсот только одного не распределили. - Он в упор посмотрел на Дала; на его постаревшем лице сверкали живые бледно-голубые глаза. - Я прав?
      - Да, сэр.
      - И ты на самом деле считаешь, что отвод твоей кандидатуры - самое обычное дело?
      - Нет, сэр.
      - Как же ты на самом деле ко всему этому относишься, Дал? Ты не разгневан?
      Дал смутился.
      - Да, сэр. Можно сказать так.
      - Возможно, даже ожесточен, - сказал Черный доктор.
      - Я занимался не хуже других на моем курсе, - горячо заговорил Дал. - Я трудился не хуже любого другого; я ни разу за все время не позволил себе расслабиться. Ожесточен! А вы бы разве не чувствовали того же?
      Черный доктор медленно кивнул.
      - Да, думаю, чувствовал бы, - сказал он, со вздохом погружаясь в кресло, стоявшее позади стола. - Да меня и на самом деле это ожесточило, хотя я давно опасался, это так и случится. Не могу упрекнуть тебя за твои чувства. - Он глубоко вздохнул. - Хотел бы я обещать тебе, что завтра все будет хорошо, но, боюсь, не смогу. Совет имеет право пересмотреть твою профессиональную подготовку, и у него есть власть тут же назначить тебя на патрульный корабль, если он сочтет тебя годным для этого. Предположим, что там будет единственный представитель Черной службы; в таком случае Черный доктор смог бы повлиять на совет в сторону положительного решения. Но на завтрашнем совете я буду не единственным сидящим там Черным доктором.
      - Я знаю, - сказал Дал.
      Доктор Арнквист посмотрел на Дала долгим взглядом.
      - Почему ты захотел стать врачом, Дал? Ведь это вовсе не призвание твоего народа. Должно быть, ты - единственный среди миллионов гарвиан, у которого есть то терпение и тот особый склад ума, которые позволили тебе совладать с науками, необходимыми для познания медицины. Либо ты не похож на своих собратьев - в чем я сомневаюсь, - либо вести себя неподобающим твоей природе образом тебя побудили какие-то воистину неодолимые силы. Какие же? Почему ты захотел изучать медицину?
      То был самый трудный вопрос; вопрос, которого Дал страшился. Он знал ответ, точно так же, как и то, что большую часть жизни он превыше всего хотел стать врачом. Но у него никогда не выходило передать это словами.
      - Не могу сказать, - медленно выговорил он. - Я знаю, но не могу этого выразить; всякий раз, когда я пытаюсь, звучит просто глупо.
      - Может быть, то, что ты чувствуешь, кажется тебе не слишком убедительным? - осторожно спросил старый врач.
      - Да нет, убедительным! По крайней мере, для меня, - сказал Дал. - Я всегда хотел стать врачом. Я не хочу ничего другого. Только трудиться дома, среди своих.
      - На Гарве II был мор, так ведь? - спросил доктор Арнквист. - Мор повторялся снова и снова. И этот порочный круг разорвали всего несколько лет назад, когда наконец выделили и уничтожили болезнетворный вирус.
      - Врачи Земли-Больницы, - вставил Дал.
      - Это происходило снова и снова, - продолжил Черный доктор. - Мы видели, как одно и то же повторялось тысячу раз по всей галактике, и это нас всегда немного озадачивало, - он улыбнулся. - Видишь ли, наше знание и понимание наук о жизни здесь, на Земле, всегда росли рука об руку с естественными науками. Мы всегда предполагали, что так же будет происходить и на любой планете, с любой расой, у которой только возник разум и способность к научным методам исследования. Мы, разумеется, ошибались, и по этой причине сегодня существует Земля-Больница и ее врачи, но нас по-прежнему изумляет, что, несмотря на изобилие населяющих галактику технологически развитых цивилизаций, мы, земляне, - единственный пока известный народ, обладающий глубокими знаниями процессов жизни, болезни и смерти.
      Пожилой человек поднял взгляд на гостя, и Дал почувствовал, как испытующе смотрят на него бледно-голубые глаза доктора Арнквиста.
      - Ты очень хочешь стать врачом, Дал?
      - Больше всего остального, - ответил гарвианин.
      - Так сильно, что сделал бы все, лишь бы достичь своей цели?
      Дал поколебался и легонько погладил Пушистика по голове.
      - Ну… почти все.
      Черный доктор кивнул.
      - А вот это и есть, дружок, та самая причина, по которой я хотел увидеть тебя накануне собеседования. Я знаю, ты играл честно с самого начала и до сего дня. Теперь я умоляю тебя не делать того, о чем ты сейчас думаешь.
      На какое-то время Дал застыл, не сводя глаз с маленького старого человека в черном и чувствуя, как встают дыбом волосы на руках и спине. Его разум захлестнула волна страха. Он знает! - подумал Дал, едва не сходя с ума от ужаса. - Он, наверное, может читать мысли! - Но тут же отбросил это предположение. Черный доктор никоим образом не мог знать. Ни одна раса в галактике не имела такой силы. И все же, не было сомнений, что Черный доктор Арнквист знал, о чем думает Дал, так же хорошо, как если бы гарвианин сказал это вслух.
      Дал беспомощно затряс головой.
      - Я… я не знаю, что вы имеете ввиду.
      - А я думаю, знаешь, - сказал доктор Арнквист. - Дал, прошу тебя. Доверься мне. Сейчас не время лгать. То, что ты собирался сделать на собеседовании, было бы гибельно, даже если бы ты и добился распределения. Это было бы бесчестно и недостойно.
      Значит, он знает! - подумал Дал. - Но откуда? Я ему не рассказывал и даже не намекал. Он ощутил, как испуганно задрожал Пушистик у него на руке, а потом слова начали слетать с его губ.
      - Не знаю, о чем вы говорите, я ни о чем таком не думал. Я хочу сказать - что я мог сделать? Если совет захочет послать меня на какой-нибудь корабль, он так и сделает, а если нет - значит, нет. Не знаю, о чем вы думаете.
      - Прошу тебя, - Черный доктор поднял руку. - Естественно, ты защищаешься, - сказал он. - Я не могу тебя за это упрекать, более того, считаю непростительным нарушением этики уже то, что я упомянул об этом в твоем присутствии, но, думаю, сделать это необходимо. Вспомни, мы изучали твой народ и тщательнейшим образом наблюдали за ним последние двести лет, Дал. Совсем не случайно, что ты так привязан к присутствующему здесь своему маленькому розовому другу, и совсем не случайно, где бы ни находился гарвианин, при нем всегда его Пушистик, ведь правда? И вовсе не случайно, что твои сородичи - такие превосходные торговцы и с замечательным мастерством склоняете заключаемые сделки к своей наибольшей выгоде… что вы, прямо скажем, самая могущественная отдельно взятая раса во всей Галактической Конфедерации.
      Старый доктор подошел к стоявшим у него за спиной книжным полкам и снял оттуда толстую рукопись в переплете. Потом передал ее через стол наблюдавшему за ним Далу.
      - Можешь прочесть это в свободное время, если пожелаешь. Не беспокойся, это не предназначено для публикации, просто итог моих единоличных изысканий, о которых я раньше никому не говорил, хотя в результатах сомневаться не приходится. Этот своеобразный талант твоего народа трудно описать: не вполне телепатия, но некая способность вызывать у окружающих определенный - наивыгоднейший для вас - душевный отклик на ваши слова и дела… Какую именно роль в этой способности твоего народа играют ваши Пушистики, я с уверенностью сказать не могу, но убежден, что без них у вас бы ее не было.
      Он улыбнулся, глядя на сраженного Дала.
      - Что, запретная тема? И, тем не менее, все так и есть. Вот сейчас ты знаешь: если бы захотел, ты мог бы испугать меня так, что я стоял бы туг без движения и только трясся, так ведь? Или, если бы я неприязненно относился к твоим желаниям, ты мог бы внезапно заставить меня проникнуться к тебе сочувствием и безмерной любовью, до тех пор, пока я не был бы готов согласиться со всем, чего ты ни пожелаешь…
      - Нет, - перебил Дал. - Поймите, прошу вас! Я никогда этого не делал, с тех самых пор, как прибыл на Землю-Больницу.
      - Я знаю. Я наблюдал за тобой.
      - А я и не думал этого делать.
      - Даже на завтрашнем собеседовании?
      - Никогда!
      - Тогда позволь мне оставить Пушистика у себя. Он - ключ к особому таланту твоего народа. Дай мне его и иди на собеседование один.
      Дал отшатнулся и задрожал, пытаясь подавить ужас. Потом положил ладонь на мягкий маленький пушистый шарик.
      - Я… я не могу этого сделать, - едва выговорил он.
      - Даже если бы это означало твое распределение на патрульный корабль?
      Дал заколебался было, но потом покачал головой.
      - Даже тогда. Но я не сделаю того, о чем вы говорите. Я вам обещаю.
      Черный доктор Арнквист посмотрел на него долгим пристальным взглядом. Потом улыбнулся.
      - Ты дашь мне слово?
      - Да, я обещаю.
      - Тогда желаю тебе удачи. На собеседовании я сделаю, что смогу. А теперь - вот для тебя кровать. Тебе необходимо выспаться, если собираешься предстать в лучшем виде.
 

 
      Собеседование проходило в помещении главного совета Больницы Сиэтл, и Дал почувствовал напряжение, едва войдя в комнату. Он встал лицом к длинному полукруглому столу и внимательно вгляделся в бесстрастные лица сидевших за столом Четырехзвездных врачей.
      С то утро были представлены все основные медицинские службы. В середине, на председательском месте, располагался врач из Белой службы, Четырехзвездный радиолог с поблескивающими эмблемами на плечах. Присутствовало по два врача из Красной службы хирургии, Зеленой службы терапии, Голубой службы диагностики, и, наконец, по обоим концам стола уселись представители Черной службы патологии. Черный доктор Форвольд Арнквист сидел слева от Дала; он чуть улыбнулся, когда молодой гарвианин выступил вперед, а затем углубился в лежавшие перед ним на столе бумаги. Справа от Дала сидел другой Черный доктор, который не улыбался.
      Дал видел его раньше - верховного координатора медицинского образования Земли-Больницы, “Черную Чуму”, как шутили студенты. Черный доктор Хьюго Таннер, с широким багровом лицом, по-совиному моргал на Дала сквозь свои массивные роговые очки. Эти очки были чистейшим украшением; современные методы культивирования тканей глаза и микрохирургическая техника избавили землян от необходимости носить очки, чтобы исправить зрение, еще двести лет назад; но они добавляли сердитому лицу Хьюго Таннера степенности и важности, чего без них Черный доктор не смог бы достичь. Не спуская с Дала свирепого взгляда, доктор Таннер нагнулся, чтобы сказать что-то Голубому доктору справа от него; они кивнули и неприятно рассмеялись какой-то своей шутке.
      Сесть Далу было негде, так что он стоял перед столом, выпрямившись, насколько позволял его пятифутовый рост. Он почти вызывающе устроил Пушистика у себя на плече, и время от времени ощущал, как крохотное существо дрожало мелкой дрожью и жалось к его шее, словно пытаясь скрыться из виду под воротником.
      Белый доктор открыл заседание, и первые вопросы оказались чисто медицинскими.
      - Мы собрались, чтобы рассмотреть, достоин ли этот студент распределения на Патрульный корабль Общей Практики в качестве врача-практиканта Красной службы хирургии. Полагаю, все вы знакомы с его успехами в учебе?
      Из-за стола послышалось нетерпеливое бормотание. Белый доктор взглянул на Дала.
      - Пожалуйста, назовите ваше имя.
      - Дал Тимгар, сэр.
      - Ваше полное имя, - прогромыхал с правого конца стола Черный доктор Таннер.
      Дал набрал в грудь побольше воздуху и начал выдавать свое полное гарвианское имя. Оно было непереводимым и неудобопроизносимым для землян, которые не могли воспроизвести ту цепочку отрывистых звуков и свиста, которая и составляла гарвианскую речь. Врачи слушали, хлопая глазами, пока вся генеалогия семьи, входившая в каждое гарвианское имя, продолжала скатываться с губ Дала. Он как раз переходил к третьему поколению со стороны отца, когда доктор Таннер поднял руку.
      - Хорошо, хорошо! Мы примем сокращенное имя, которое вы использовали на Земле-Больнице. Пусть только в записи будет ясно сказано, что соискатель - уроженец второй планеты системы Гарва.
      Черный доктор опять откинулся в кресле и снова зашептал что-то сидевшему рядом Голубому доктору.
      Откашлялся один из Зеленых докторов.
      - Доктор Тимгар, как вы полагаете, что, по вашему мнению, является основным принципом, на котором зиждется работа и служба врачей Земли-Больницы?
      Это был один из старых вопросов, которые любили задавать первокурсникам.
      - Этот принцип заключается в том, что во вселенной формы жизни и их среда обитания могут быть не похожи друг на друга, но биохимические реакции одни и те же по всему мирозданию, - медленно сказал Дал.
      - Заучено неплохо, - угрюмо заметил Черный доктор Таннер. - Но что это означает?
      - Это означает, что принципы химии, физиологии, патологии и других наук о жизни, однажды постигнутые, могут быть применены к любому живому существу во вселенной, и окажутся действительными, - ответил Дал. - Сколь ни различны могут быть разные формы жизни, основные жизненные процессы, протекающие в одном живом существе, - те же самые, что протекают при других условиях, в любом другом существе, подобно тому, как водород и кислород соединяются, чтобы образовать воду, где угодно во вселенной, лишь бы там существовали надлежащие условия.
      - Недурно, недурно, - сказал Зеленый доктор. - Но скажите-ка мне: каково, по вашему мнению, место хирургии в галактической медицинской практике?
      Этот был вопрос потруднее, однако из тех, к ответу на которые учеба хорошо подготовила Дала. Он ответил и оказался перед лицом другого вопроса, а потом еще одного… Врачи спрашивали его один за другим, в том числе Черный доктор Арнквист. Вопросы сыпались все быстрее и быстрее; некоторые оказывались чрезвычайно трудными. Раз или два Дал, похолодев, вынужден был признать, что не знает ответа. Другие вопросы, которые, как он знал, остановили бы многих студентов, по счастью, касались тех предметов, в которых он разбирался лучше своих однокашников, и его ответы были полными и в то же время сжатыми.
      Но постепенно поток вопросов иссяк, и Белый доктор нетерпеливо смешал свои бумаги.
      - Если медицинских вопросов больше нет, мы можем перейти к другой стороне пригодности этого студента. Поднимались определенные политические вопросы. Полагаю, есть что сказать Черному доктору Таннеру, как координатору медицинского образования.
      Черный доктор тяжело поднялся на ноги.
      - Мне есть что сказать, можете быть уверены, - начал он, - но то, что я собираюсь сказать, не имеет отношения к знаниям, полученным во время обучения присутствующим здесь Далом Тимгаром, и тому, достаточны ли они для его распределения на один из Патрульных кораблей Общей Практики, - Черный доктор приостановился, чтобы свирепо глянуть в сторону Дала. - Его учили в одной из медшкол Земли-Больницы, и он, несомненно, выдержал экзамены на получение квалификации врача Красной службы хирургии. С этим я спорить я не могу.
      С противоположного конца стола донесся голос Черного доктора Арнквиста.
      - Тогда зачем этот пересмотр, Хьюго? Все однокурсники Дала Тимгара получили распределение автоматически.
      - Потому что в данном случае имеются некоторые обстоятельства, которые надо принять во внимание и которые не относятся к полученной за время учебы подготовке, - сказал Хьюго Таннер. - Джентльмены, задумайтесь на минуту, каково наше теперешнее положение. В эту минуту тысячи врачей-практикантов летят на борту патрульных кораблей по всей галактике; прекрасные молодые мужчины и женщины, подготовленные в медшколах Земли-Больницы, набираются сейчас опыта и рассудительности, выполняя наши договоры о медицинском обслуживании во всех уголках Конфедерации. Все они - стажеры, но мы не должны забывать, что и все мы, врачи Земли-Больницы, - тоже стажеры. Мы добиваемся постоянного членства в великой Галактической Конфедерации, существовавшей много тысячелетий еще тогда, когда мы даже не подозревали о ее существовании. И лишь когда наши собственные ученые открыли межзвездный двигатель Кенига, давший нам возможность вырваться за пределы нашей солнечной системы, мы столкнулись лицом к лицу с неким сообществом разумных рас, населяющих галактику - к числу которых принадлежит и народ, представителем которого является и вышеупомянутый Дал Тимгар.
      - Интересная история, - вмешался Черный доктор Арнквист, - но, право же, Хьюго, я думаю, большинство из нас ее уже знает.
      - Может, и так, - сказал доктор Таннер, слегка краснея. - Но это знаменательная история Постоянное членство в Конфедерации обусловлено двумя требованиями. Первое - мы должны изобрести собственный двигатель для межзвездных перелетов, продемонстрировать, если хотите, свою разумность. Конфедерация постановила, что только расы, обладающие определенным уровнем разумности, могут стать ее членами. Межзвездный двигатель можно изобрести лишь по достижении глубокого понимания физических наук, так что это - веское мерила разумности. Но второе условие, необходимое для того, чтобы стать членом Конфедерации - не более и не менее, чем вопрос полезности.
      Председательствующий Белый доктор, оторвавшись от бумаг, нахмурился.
      - Полезности?
      - Именно так. Галактическая Конфедерация, со всем ее обменом идей и талантов, со всем тем богатством культуры, которое она может предложить, основана на разделении труда Каждый ее член должен обладать каким-нибудь особым талантом, чтобы внести свой вклад в общее богатство. Что касается землян, то наш талант стал очевиден давным-давно. Наша технология оказалась примитивной, качество производимой продукции - посредственным, а транспорт и связь - и вовсе невозможным. Но в понимании наук о жизни мы далеко обогнали любую расу в Галактике. Мы уже разрешили основные проблемы, касавшиеся болезней и долголетия нашего собственного народа, в то время как некоторые наиболее развитые расы в Конфедерации периодически низводили до беспомощного состояния косившие их население эпидемии, вызывавшиеся всего-навсего простыми паразитическими вирусами. Гарв II - один из превосходных примеров.
      Прочистил горло один из Красных докторов.
      - Боюсь, я не совсем улавливаю связь. Никто не спорит по поводу нашего врачебного мастерства.
      - Разумеется, нет, - сказал Черный доктор Таннер. - Дело в том, что во всей галактике земляне, по самой своей природе - лучшие врачи, оставившие позади достигших наибольших успехов врачей с любой другой планеты. И это, джентльмены, - то, по поводу чего мы можем торговаться. Мы полезны Галактической Конфедерации только в качестве врачей. Конфедерация достаточно сильно в нас нуждалась, чтобы предоставить нам статус члена-корреспондента, но если мы надеемся когда-нибудь стать полноправными ее членами, то должны продемонстрировать свою полезность, наш редкостный врачебный дар. Мы много потрудились, чтобы утвердиться б этом качестве. Мы сделали Землю-Больницу галактическим центром изучения и лечения болезней множества разумных видов. Земляне на Патрульных кораблях Общей Практики посещают планеты в самых дальних уголках, и их врачебная репутация возросла. Каждый год новые планеты подписываю с нами договоры о полном медицинском обслуживании… как с землянами, обслуживающими галактику.
      - Как с врачами, обслуживающими галактику, - выстрелил с другого конца комнаты голос Черного доктора Арнквиста.
      - С точки зрения Конфедерации эти два слова оставались синонимами, - прорычал Хьюго Таннер. - до сих пор. Но теперь среди нас - чужой. Мы позволили неземлянину обучаться в наших медицинских школах. Он завершил необходимую работу, его знания приемлемы, и теперь он намерен отправиться на патрульном корабле в качестве врача Красной службу хирургии. Но подумайте о том, что вы натворите, если разрешите ему это! Тем самым вы начнете доказывать каждой планете Конфедерации, что им, в общем то, по-настоящему и не нужны земляне, что любая раса с любой планеты может готовить врачей, столь же умелых, как и земляне.
      Черный доктор медленно повернулся к Далу; губы его непреклонно сжались. Пока он говорил, его лицо потемнело от гнева.
      - Пойдите и не имею ничего против лично этого разумного существа Возможно, он докажет, что станет знающим врачом, хотя я и не могу в это поверить. Возможно, он продолжит медицинские традиции, чад установлением которых мы так долго работали, хотя я в этом сомневаюсь. Но я знаю наверняка, что, если мы разрешим ему стать полноправным врачом, это будет началом конца Земли-Больницы. Мы будем распродавать то, на чем основано наше положение при заключении межпланетных сделок. Мы можем забыть наши надежды на членство в Конфедерации, поскольку такой, как он, в этом году, будет означать двоих на следующий, десятерых - на следующий, и конца этому не будет. Мы должны были бы остановить все это восемь лет назад, но некоторые взяли верх и позволили Далу Тимгару учиться. Если мы не остановим это сейчас - и навсегда, - то мы никогда уже не сможем этого остановить.
      Черный доктор медленно сел, жестом подозвав глубины комнаты санитара. Санитар принес стакан воды и маленькую капсулу, которую Черный доктор Таннер с усилием проглотил. Пока остальные врачи возбужденно переговаривались, встал Черный доктор Арнквист.
      - Если я правильно понял, ты утверждаешь, что наше высочайшее призвание - удержать медицину в руках одних землян? - сказал он без нажима.
      Доктор Таннер вспыхнул.
      - Наше высочайшее призвание - обеспечивать качественной медицинской помощью всех больных, - ответил он.
      - Наилучшей возможной медицинской помощью?
      - Я никогда не говорил иначе.
      - И все же ты отрицаешь ту древнюю традицию, согласно которой обязанность врача - содействовать его пациентам в их помощи самим себе, - сказал Черный доктор Арнквист.
      - Я такого не готовил! - закричал Хьюго Таннер, вскакивая. - Но мы должны защитить свои интересы. У нас нет других способностей, ничего такого, что можно было бы продавать.
      - А я говорю, что если мы должны продавать свое медицинское искусство прежде всего для собственной выгоды, то мы не достойны быть целителями ни для кого, - огрызнулся доктор Арнквист. - Ты очень убедительно излагаешь свою точку зрения, однако, если мы пристально ее изучим, то увидим, что от нее не останется ничего, кроме страха и эгоизма.
      - Страха? - вскричал доктор Таннер. - Чего нам бояться, если мы можем удержать наше положение? Но если мы должны уступить гарвианину, который, прежде всего, не имеет отношений к медицине, то что нам еще остается, кроме страха?
      - Если бы я был по-настоящему убежден, что земляне - лучшие врачи в галактике, - ответил Черный доктор Арнквист, - я не думаю, что мне пришлось бы чего-то опасаться.
      Черный доктор, стоявший на другом конце стола, трясся от ярости,
      - Нет, вы только послушайте! - закричал он, обращаясь к присутствующим. - Опять он защищает это существо и поворачивается спиной к здравому смыслу. Все, о чем я прошу - это чтобы мы оставили наше искусство среди нашего собственного народа и избегали внедрения в нашу среду посторонних, что, без сомнения, повлечет…
      Доктор Таннер умолк на полуслове; его лицо внезапно побелело. Он закашлялся, схватился за грудь и осел, шаря в поисках коробочки с лекарствами и стакана воды. Через несколько мгновений он смог вздохнуть и покачал головой.
      - Мне нечего больше добавить, - слабо сказал он. - Я сделал, что мог, а решать вам.
      Он опять закашлялся, и краска медленно вернулась на его лицо. Голубой доктор поднялся помочь ему, но Таннер отмахнулся.
      - Не надо, не надо, ерунда. Я позволил себе рассердиться.
      Черный доктор Арнквист развел руками.
      - В теперешнем положении я не собираюсь давить на больную мозоль, - сказал он, - хотя думаю, что доктору Таннеру неплохо бы прервать свою деятельность на время, достаточное для хирургического вмешательства, которое сделает его гнев менее опасным для его собственной жизни. Но он представляет определенную точку зрения, и его право изложить ее не подлежит сомнению, - Доктор Арнквист оглядел сидевших за столом. - Решение - за вами, джентльмены, я бы только просил, чтобы вы приняли во внимание, что наше действительно высочайшее призвание - это долг, перевешивающий страх и самолюбие. Я полагаю, Дал Тимгар будет хорошим врачом, и это более важно, чем то, с какой он планеты. Я думаю, он не уронит чести Земли-Больницы, куда бы он ни попал, и сохранит профессиональную и личную верность нашей планете. Я буду голосовать за принятие его кандидатуры, и, таким образом, сведу на нет противоположное мнение моего коллеги. Решающие голоса - у вас.
      Он сел, а Белый доктор посмотрел на Дала Тимгара.
      - Вам лучше подождать за дверью, - сказал он. - Мы вызовем вас, как только примем решение.
      Было около полудня; Дал ждал, подкармливая Пушистика и пытаясь хоть на время выбросить из головы горячий спор, все еще бушевавший в зале совета. Пушистик от испуга дрожал мелкой дрожью; неспособное говорить, крошечное создание тем не менее явно испытывало чувства, хоть сам Дал и не знал, ни как оно получало необходимые для этого впечатления, ни почему.
      Но Дал знал, что между чувствами крошечного розового существа и тем необычным талантом, о котором говорил прошлой ночью Черный доктор Арнквист, существовала связь. То, чем обладал народ Дала и он сам, нельзя было назвать телепатическими способностями. Трудно однозначно определить, что именно это было, и все же Дал понимал, что каждый гарвианин в какой-то мере зависел от этих способностей, имея дело с окружающими. Он знал, что, когда Пушистик сидел у него на руке, он мог ощущать чувства тех. кто были с ним рядом - гнев, страх, счастье, подозрение, - а еще он знал, что, при определенных обстоятельствах, каким-то ему самому не вполне понятным образом, он мог по своей воле менять чувства окружающих в благоприятном для себя направлении. Может быть, ненамного и неконкретно, но как раз достаточно, чтобы заставить их смотреть на него и на его желания с большей симпатией, чем они могли бы в противном случае.
      Все годы, проведенные на Земле-Больнице, он неусыпно избегал пользоваться своей необычной способностью. Он и так достаточно отличался от землян наружностью, образом мыслей, симпатиями и антипатиями. Но те отличия не давали ему преимуществ, а он понимал, что, если бы его однокурсники когда-нибудь только заподозрили даже о таком небольшом преимуществе, - никаких надежд стать врачом у него бы не осталось.
      И в зале совета он сдержал слово, данное доктору Арнквисту. Он чувствовал, как трепещет Пушистик у него на плече; он ощущал сильнейшее раздражение в мозгу Черного доктора Таннера, и искушение осторожно смягчить это раздражение почти захлестнуло его, но он отклонил это искушение. Он отвечал на задаваемые вопросы и прислушивался к полемике с растущей безнадежностью.
      А теперь возможность упущена. Решение уже принималось.
      Он мерял шагами пол, пытаясь вспомнить, как и что говорили остальные доктора, сколько из них выглядело дружелюбно и сколько - враждебно, но знал, что лишь усиливает собственные мучения. Теперь не оставалось ничего другого, кроме ожидания.
      Наконец, дверь открылась и ему кивнул санитар. Дал почувствовал, как дрожат у него ноги, когда прошел в комнату и встал лицом к сидевшим полукругом врачам. Он попытался прочесть ответ на их лицах, но даже Черный доктор Арнквист сидел бесстрастно, рисуя что-то в лежавшем перед ним блокноте и отказываясь встречаться глазами с Далом.
      Белый доктор взял со стола лист бумаги.
      - Мы рассмотрели вашу кандидатуру и приняли решение. Вам будет приятно узнать, что просьба о вашем назначении удовлетворена в порядке эксперимента.
      Дал слышал эти слова, и ему казалось, что комната кружится вокруг него. Ему хотелось закричать от радости и броситься на шею Черному доктору Арнквисту, но он стоял совершенно неподвижно и вдруг заметил, что Пушистик очень тихо сидит у него на плече.
      - Вам следует уяснить, что это решение не окончательное, - продолжил Белый доктор. - В настоящий момент мы не собираемся гарантировать ваше безоговорочное принятие в качестве полноправного Однозвездного хирурга. Вам будет позволено носить воротничок и манжеты, униформу и знаки отличия врача-практиканта Красной службы; вам назначено явиться на борт Патрульного корабля Общей Практики “Ланцет”, отбывающего с Земли-Больницы в следующий вторник. Если на том посту вы продемонстрируете свои возможности, ваши свершения будут еще раз рассмотрены этим собранием, но тогда вы одни определите наше решение. Ваше окончательное принятие в качестве Однозвездного хирурга будет всецело зависеть от вашего поведения как члена экипажа патрульного корабля, - он улыбнулся Далу и отложил бумагу. - Совет желает вам всего наилучшего. Есть ли у вас какие-либо вопросы?
      - Только один, - сумел сказать Дал. - Кто мои товарищи по команде?
      - Как обычно, практикант из Зеленой службы терапии и еще один практикант из Голубой службы диагностики. Обоих специально подобрал настоящий совет. Вашим Голубым доктором станет Джек Альварес, показавший весьма обнадеживающие результаты за время обучения диагностике.
      - А Зеленым доктором?
      - Молодой человек то имени Фрэнк Мартин, - сказал Белый доктор. - Полагаю, более известный своим друзьям как “Тигр”.
 

 
      Высокий и прямой стоял корабль на пусковой подушке; его корпус сиял в лучах полуденного солнца. Вокруг него роилось полдюжины разных испытательных команд; кто проверял двигатель и топливные баки, кто, оседлав портальный кран, подъезжал к шлюзу и целился огромными сетями с припасами в его трюм. Высоко на его корпусе Дал Тимгар разглядел оттиснутый золотом герб, символ Патруля Общей Практики, а ниже - официальное наименование корабля:
      ПКОП 238 ЛАНЦЕТ
      Испытывая беспричинную радость оттого, что его воротничок и манжеты украшала мерцающая алая тесьма, Дал сбросил с плеч поклажу и поднял Пушистика на плечо, чтобы он тоже посмотрел. Далу казалось, что все, мимо кого он проходил в здании космопорта, смотрели на эти яркие знаки отличия; он едва сдерживался, чтобы не вскинуть руку и не замахать ею, как знаменем.
      - Ты привыкнешь, - посмеивался Тигр Мартин, пока они дожидались примечательной в своей занюханности колымаги, чтобы доехать до пусковой подушки. - Сначала тебе мнится, что эти цвета на каждого производят впечатление, но лишь до тех пор, пока мимо не пройдет какой-нибудь парень, у которого эта тесьма вся полиняла и обтрепалась, и тогда понимаешь, что ты - просто последний новичок в команде из двухсот тысяч человек.
      - И все равно приятно ее носить, - сказал Дал. - Я не мог по-настоящему в это поверить, пока Черный доктор Арнквист не передал мне этот воротничок и манжеты. - Он подозрительно посмотрел на Тигра. - Ты, похоже, знал о том собеседовании намного больше, чем притворялся. Или это просто совпадение, что нас обоих сюда направили?
      - Не совпадение, это точно, - Тигр усмехнулся. - Я не знал, что должно случиться. Я просил, чтобы меня распределили вместе с тобой, и, когда твое распределение отложили, доктор Арнквист спросил меня, не хочу ли я подождать распределения до окончания собеседования. И я сказал “идет”. Он, видимо, думал, что у тебя были неплохие шансы.
      - Я бы никогда этого не добился без его поддержки, - признался Дал.
      - Ну, в любом случае, он посчитал, что, если тебя распределят, то будет неплохо, если в команде патрульного корабля окажется твой друг.
      - Уж с этим я бы не спорил, - сказал Дал. - Но кого же прислала Черная служба?
      Лицо Тигра потемнело.
      - Я о нем немного знаю, - ответил землянин. - Он учился в Калифорнии, и я его встречал лишь однажды, на какой-то конференции по диагностике и терапии. Он, по слухам, парень проворный. Да другой, по-моему, выпускных по диагностике и не сдаст, - Тигр хохотнул. - Любой остолоп может сдать терапию или хирургию, но диагностика - совсем другое дело.
      - Он будет командовать?
      - На “Ланцете”? С чего бы это? Мы поделим обязанности, как экипаж любого патрульного корабля. Если наткнемся на какую-то задачу, по поводу которой не придем к согласию, то позовем на помощь. Но если он ведет себя, как большинство Голубых докторов, которых я знал, он будет думать, что командует.
      Рядом с ними притормозила долгожданная колымага и неожиданно резво покатила через поле к их кораблю. Площадка портального крана как раз с лязгом опускалась на землю, выгружая четырех техников и какого-то Четырехплиточного инженера-электронщика. Тигр и Дал оседлали освободившуюся площадку и через несколько мгновений шагнули в шлюз корабля, которому предстояло стать их домом на месяцы, а то и годы.
      Они обнаружили кубрик позади рубки лабораторного отсека. На одной из коек приютился вещмешок; стоявший около этой койки рундучок был уже занят, а на одном из вделанных в стену кронштейнов висел небольшой, но дорогой фотоаппарат и громадный полевой бинокль.
      - Похоже, наш человек уже прибыл, - сказал Тигр, сбрасывая собственный вещмешок и оглядывая стесненное помещение. - Я бы сказал, не очень-то роскошный люкс. Интересно, где наш приятель?
      - Давай подумаем о будущем, - сказал Дал. - Нам много чего надо сделать до отлета. Может, он как раз и решил начать пораньше.
      Они обследовали корабль и, пробираясь по центральному коридору мимо отсека связи, компьютерного кабинета, лаборатории, попали в главный отсек наблюдения и управления. Там они нашли худощавого, темноволосого молодого человека с ярко-голубыми воротничком и манжетами, увлеченно сидевшего у лентосчитывателя.
      Сначала они подумали, что он их не услышал. Потом, неохотно оторвавшись от своего занятия, Голубой доктор вздохнул, щелкнул тумблером считывателя и повернулся на вращающемся табурете.
      - Так! - сказал он. - Я начинал сомневаться, собираетесь ли вы вообще здесь появиться.
      - Нас кое-что задержало, - ответил Тигр. Осклабившись, он протянул руку: - Джек Альварес? Тигр Мартин. Мы встречались на прошлогодней конференции в Чикаго.
      - Да, я помню, - сказал Голубой доктор. - Ты нашел кое-какие дырки в докладе, который я делал. Между прочим, я их с тех пор очень славно заткнул. Сейчас тебе пришлось бы потрудиться, отыскивая недостатки в той работе, - Джек Альварес перевел взгляд на Дала. - А это, полагаю, тот самый гарвианин, о котором я слышал, вкупе со своей маленькой розовой куколкой.
      Как только они вошли в дверь, Дал почувствовал, что Пушистик тесно припал к его плечу. Теперь волна враждебности захлестнула его разум, словно он оказался под ледяным душем. Он никогда раньше не видел этого худощавого, темноволосого юношу, даже не слышал о нем, но все же безошибочно распознал это острое впечатление ненависти и раздражения. Он тысячу раз чувствовал то и другое за последние восемь лет, общаясь с однокурсниками, и всего несколько часов назад он ощущал то же самое в зале совета, когда к нему обращался Черный доктор Таннер.
      - Это самая настоящая удача, что Дал - наш Красный доктор, - сказал Тигр. - Мы едва его не потеряли.
      - Насчет привалившего нам счастья я все слышал, - угрюмо сказал Джек Альварес.
      Он оглядел Дала, начиная с серого меха на макушке и кончая длинными тонкими ногами в скверно сидящих брюках. Затем Голубой доктор с омерзением передернул плечами и повернулся обратно к лентосчитывателю.
      - Гарвианин со своим Пушистиком! - проворчал он. - Остается надеяться, что хоть кто-то из них смыслит в хирургии.
      - Думаю, мы сделаем все как надо, - медленно выговорил Дал.
      - Да уж постарайтесь, - ответил Джек Альварес.
      Дал с Тигром переглянулись, и Тигр пожал плечами:
      - Все в порядке, - сказал он. - Мы знаем каждый свою работу, и мы с ней сладим.
      Дал кивнул и направился обратно в кубрик. Нет сомнений, подумал он, они сладят.
      Но если раньше он думал, что в самом по себе распределении на “Ланцет” нет никакого подвоха, теперь он знал, что ошибался.
      Может быть, Тигра Мартина подобрал ему в качестве товарища по команде доктор Арнквист; но у Дала не возникало сомнения в том, Голубой доктор появился в команде “Ланцета” по выбору Черного доктора Хьюго Таннера.
      Первая встреча с Джеком Альваресом едва ли выглядела обнадеживающе для Дала или Тигра, но, если впереди и ожидали неприятности, они откладывались до поры по общему согласию. В немногие оставшиеся до старта дни не было времени не то что для столкновений, но и просто для более или менее продолжительных бесед. Каждому из троих членов экипажа предстояло за два дня управиться с работой, по-хорошему требовавшей полных двух недель; каждый знал, чем ему заняться, и по своей воле углубился в заботы.
      Надлежало составить опись терапевтических и хирургических материалов и заказать либо отсутствующее, либо имевшееся в недостаточном количестве. Вновь прибывающие запасы следовало зарегистрировать, проверить и разместить в отнюдь не безразмерном трюме. Все это напоминало подготовку к длительному пешему путешествию в пустыне; покинув родную базу - Землю-Больницу - “Ланцет” становился замкнутым самодостаточным мирком, оборудованным для поддержания жизнедеятельности экипажа врачей и обеспечения необходимым оборудованием и информацией, которые могли им понадобиться, чтобы бороться с будущими трудностями. Как и все патрульные корабли, “Ланцет” был оборудован системами автоматического запуска, ориентирования и движения; кроме троих врачей, другой команды не полагалось, и, на случай отказа механизмов, постоянно дежурили ремонтные суда.
      Патрульный корабль отвечал за патрулирование огромной территории, включавшей сотню звезд с их планетными системами - и, тем не менее, составлявшей лишь крошечный кусок галактики. Полагалось приземляться на различных точно установленных планетах, где сохранялись постоянно действовавшие клинические аванпосты Земли-Больницы; для каждого из этих пунктов предназначались определенные основные поставки. За исключением связей с этими одинокими аванпостами, ближайшим источником помощи для “Ланцета” был один из больничных кораблей, что без конца медленно кружили по звездным системам Конфедерации.
      Но такой больничный корабль с командой из Двух- и Трехзвездных врачей следовало вызывать лишь в случае крайней необходимости. Ожидалось, что практиканты на патрульных кораблях будут выкручиваться сами. Их обязанностью было справляться со всеми диагностическими и лечебными вопросами, кроме самых трудных, которые встанут перед ними во время полета. Они первыми отвечали на просьбы о медицинской помощи с любой планеты, имевшей договор о медобслуживании с Землей-Больницей.
      На врачах-последипломниках лежала огромная ответственность, но с годами выяснилось, что так лучше всего готовить новоиспеченных докторов к еще более ответственной работе на больничных кораблях и Земле-Больнице. Определенного периода службы на патрульных кораблях не существовало; сколько пробудет молодой врач в Патруле Общей Практики, в значительной степени зависело от того, насколько успешно он совладает с вставшими перед ним проблемами и ответственностью; и с первых лет существования Земли-Больницы едка оперившиеся врачи Патруля Общей Практики - величавшие сами себя “Галактическими разносчиками пилюль”, - оказывались достойными своей ответственности. На их плечах покоилось доброе имя Земли-Больницы, и они никогда этого не забывали.
      Работая над своими описями, Дал Тимгар обдумывал слова, сказанные ему доктором Арнквистом после того, как совет принял свое решение. “Помни, что рассудительность и мастерство - разные вещи”, - сказал он тогда. - “Без знания основных принципов диагностики и лечения умение рассуждать немногого стоит, но мастерство без умения решать, как и когда это мастерство использовать, может стать и вовсе опасным. Будут оценивать и то, насколько верно ты выбираешь, что нужно предпринять, и то, с какой сноровкой ты выполняешь задуманное.” Он вручил Далу коробку с вожделенными воротничком и манжетами. “Цвет их красив, но никогда не забывай, что он означает. До тех пор, пока ты не убедишь совет, что у тебя есть и мастерство, и рассудительность хорошего врача, ты не добудешь свою Звезду. И за тобой будут пристально следить; Черный доктор Таннер и некоторые другие станут ждать малейшей возможности, чтобы отозвать тебя с “Ланцета”. Если ты дашь им такую возможность, я ничего не смогу поделать.”
      И вот теперь, когда они работали, готовя корабль к несению службы, Дал был полон решимости, что такая возможность не представится. Если он не был занят в кладовых, то сидел у компьютера, пересматривал тысячи лент, на которых были записаны основные сведения о планетах, с которыми подписан договор и которые они будут посещать, и о расах, их населявших. Если команда “Ланцета” в чем-то допустит ошибки, заблуждения или неумение, думал он мрачно, то их допустит не Дал Тимгар.
      В первый вечер они собрались в рубке, чтобы разделить множество внеплановых обязанностей, связанных с обслуживанием патрульного корабля.
      Увлечение Тигра электроникой и связью сделало его наилучшей кандидатурой для работы с радио; он принял этот пост без рассуждений.
      - Джек, тебе надо бы отвечать за компьютер, - сказал он, - поскольку именно тебе в первую очередь понадобится информация. Лаборатория, наверное, тоже твое поле деятельности. Дал сможет взять на себя склады и запасы, заодно со своими хирургическими инструментами.
      Джек пожал плечами.
      - Я мог бы отвечать и за припасы.
      - Ну, нет необходимости перегружать одного человека, - сказал Тигр.
      - Это мне труда не составит. Но когда мне что-то понадобится, я хочу быть уверенным, что оно окажется под рукой безо всяких неожиданностей, - сказал Джек.
      - Я вполне могу с этим справиться, - сказал Дал.
      В ответ Джек только нахмурился.
      - А кто станет встречаться с местным населением во время посадок? - спросил он Тигра.
      - Мне кажется, Дал и для этого подойдет, - сказал Тигр. - Его народ - торговцы и маклеры, так ведь, Дал? А первая встреча с людьми незнакомой планеты может оказаться важной.
      - Разумеется, может, - сказал Джек. - Слишком важной, чтобы рисковать. Послушай, это корабль Земли-Больницы. Когда вызывают медпомощь, то ждут, что увидят землянина, откликнувшегося на зов. Что они подумают, если приземляется патрульный корабль, и выходит он!
      Лицо Тигра потемнело.
      - Они ведь смогут разглядеть его воротник и манжеты, верно?
      - Может, и так. Но могут и поинтересоваться, чего это он их напялил.
      - Ну что ж, им просто придется привыкнуть, - огрызнулся Тигр. - Да и тебе тоже, я думаю.
      До сих пор Дал сидел молча. Теперь он покачал головой.
      - Я думаю, в этом Джек прав, - сказал он. - Будет лучше, если послом станет кто-то из вас.
      - Но почему? - сердито спросил Тигр. - Ты - такой же врач с Земли-Больницы, и, чем скорее мы твое положение утвердим, тем лучше. Мы не собираемся держать на этом корабле гадких утят, как не собираемся прятать тебя всякий раз, когда будем приземляться на какую-нибудь планету. Если мы хотим иметь в этом рейсе что-то еще, кроме неприятностей, нам придется работать одной команде, а это значит, что каждый отвечает за важную работу.
      - Это прекрасно, - сказал Дал, - и все же я думаю, что в данном случае Джек прав. Если мы столкнемся с медицинской проблемой на какой-то планете, где не слишком хорошо знакомы с патрульной службой, то послом должен быть землянин.
      Тигр начал было что-то говорить, а потом беспомощно развел руками.
      - Ладно, - сказал он. - Если тебя это устраивает, давайте перейдем к другим делам.
      Очевидно, его самого это не устраивало, и, когда Джек пошел на склад, Тигр повернулся к Далу.
      - Тебе не следовало сдаваться, - сказал он. - Уступать этому парню хоть пядь - значит напрашиваться на неприятности.
      - Тут дело не в уступке, - настаивал Дал. - Я думаю, он прав, вот и все. Лучше не будем начинать драку там, где она совсем не нужна.
      Тигр уступил, но, когда Джек вернулся, Зеленый доктор избегал его, остаток вечера держась особняком. А позже, стараясь уснуть, Дал на минуту засомневался. Может, Тигр был и прав. Может, он всего лишь уклоняется от столкновения лоб в лоб с Голубым доктором сейчас и готовит плацдарм для настоящего противостояния в будущем.
      На следующий день об этом споре позабыли, ведь волнение росло по мере того, как прибывали заказанные для “Ланцета” грузы. Подготовка закончилась; оставалось только проверить все перед стартом.
      Но за какой-нибудь час до начала обратного отсчета времени через поле прогудел старенький автобус, и на борт взошел незнакомый Двухзвездный патологоанатом с тремя облаченными в черные плащи санитарами.
      - Полный предстартовый осмотр, - отрывисто сказал он. - Обычная процедура.
      И с тем он прошествовал по всему кораблю, проверяя трюмы, описи грузов, лабораторию, компьютер с его банками данных, и рубку. На ходу он обстреливал Дала и Тигра медицинскими вопросами, едва давая паузы для ответов и не обращая никакого внимания на Джека Альвареса. “Каковы пределы нормальных колебаний уровня сывороточного холестерина для вегетарианского вида с земноподобной окружающей средой? Как вы станете проводить электрофорез по Венбергу? Как определить индивидуальную устойчивость к радиации? Каким образом готовится тканевой трансплантат к операции на сердце на борту этого корабля?”
      Вопросы не прекращались, пока Тигр с Далом совсем не запыхались; тем временем начало обратного отсчета все приближалось. Наконец Черный доктор повернулся к шлюзу. Казалось, он остался чем-то разочарован, проверив ведомости, заполнявшиеся санитарами. Взглянув на Дала со странным выражением лица, он пожал плечами.
      - Ладно, вот ваше разрешение на вылет, - сказал он Джеку. - Ваши запасы фракций сывороточного глобулина близки к рекомендациям черного списка, но вам их не хватит, если встретится вирусная эпидемия; захватите-ка лучше еще пару ящиков. И перед самым отлетом запросите центральный информаторий. За последнюю неделю мы подписали два новых договора, и в конторе координатора есть некоторые предварительные сведения, касающиеся обоих.
      Когда проверяющий вышел, Тигр вытер вспотевший лоб и вздохнул с облегчением.
      - Нет, это был не обычный предстартовый осмотр, - сказал он. - Но что же такое электрофорез по Венбергу?
      - Один из способов разделения белков сыворотки, - ответил Джек Альварес. - Ты проходил его по биохимии на третьем курсе. И если мы на самом деле наткнемся на вирусную эпидемию, тебе неплохо бы знать, и как его проводить.
      Он ядовито улыбнулся Тигру и зашагал по коридору; тем временем загудел сигнал обратного отсчета.
      И все же, несмотря на то, что они загодя распределили обязанности по кораблю, именно Дал Тимгар всецело управлял “Ланцетом” первые две недели полета. Ни Тигр, ни Джек не оспаривали его власти; не прозвучало ни одного возражения. Землян так тошнило, что им было не до разговоров, тем паче не до жалоб.
      Для Дала старт из порта Сиэтл и переход на кениговскую межзвездную тягу не представляли ничего нового. Его отец владел целым флотом гарвианских торговых кораблей, путешествовавших по дальним уголкам галактики, используя межзвездные двигатели, настолько сходные с двигателем Кенига, что только какой-нибудь инженер-электронщик смог бы сказать, где тот, а где другой. Всю свою жизнь Дал путешествовал с отцом на таких грузовых судах, так что в переходе на межзвездную тягу для него не было ничего удивительного.
      Но для Джека и Тигра то был первый полет на звездолете. На “Ланцете” имелись автопилот и автоштурман; код места назначения просто вводился в бортовые компьютеры, и корабль готов был всего за несколько часов перепрыгнуть световые годы пространства. Но переход на межзвездную тягу, когда “Ланцет” вместе с его командой и всем остальным вырывало из обычного пространственно-временного континуума, находился далеко за пределами нормального человеческого опыта. Физическое и эмоциональное потрясение перехода поразило Джека и Тигра, как кузнечный молот, и долгими часами, пока корабль путешествовал через лишенную времени и расстояний вселенную к намеченной точке, где вновь материализовывался в обычное пространство-время, землян жестоко рвало и так тошнило, что им было не выползти из кубрика. Прошло более двух недель, с остановками на полудюжине планет, имевших договоры с Землей-Больницей, прежде чем Джек и Тигр начали приспосабливаться к устрашавшим и помрачавшим сознание ощущениям, возникавшим при переходе на межзвездную тягу. В это время Дал один нес все бремя забот о корабле, пока остальные, изнуренные, лежали, ловя ртом воздух, на своих койках, стараясь собраться с силами для следующего перемещения.
      К своему ужасу, Дал обнаружил, что первая остановка на планете оказалась по обычаю злым розыгрышем новичков. То был строго хранимый патрульный секрет; дальняя клиника на Темпере VI нетерпеливо ждала прибытия новой “зеленой” команды, прекрасно зная, что находящиеся на борту врачи едва ли смогут выкарабкаться из постелей, а уж справиться с медицинскими задачами - и того менее. Люди с этого аванпоста состряпали некий медицинский “кризис” с потрясающими соотношениями, чтобы представить его команде “Ланцета”; они были столь явно разочарованы, обнаружив, что корабельный Красный доктор вполне владеет собой, что Дал тоже любезно стал очень больным и делал все, что мог, подражая неуклюжим усилиям Джека и Тигра собраться и хоть что-нибудь поделать с той “проблемой”, которая на них внезапно свалилась.
      Позже, на праздничной вечеринке с музыкой и угощением, сотрудники клиники добродушно объяснили бледным и потрясенным врачам, какую над ними сыграли шутку. Люди дальнего поста забросали Дала вопросами о последних новостях Земли-Больницы. С удивлением увидели они гарвианина на борту “Ланцета”, но ни один из них не выказал и следа возмущения по поводу алой тесьмы на воротничке и манжетах Дала.
      Джек и Тигр медленно привыкали к странностям ныряния в гиперпространство. Говорили, что иммунитет к межзвездной болезни вырабатывается с трудом, но на всю жизнь, и, единожды приобретенный, навсегда оградит их от этого недуга. Мало-помалу земляне стали выползать из своих раковин и обнаружили, что корабль - в полном порядке, а озабоченный Дал Тимгар с облегчением и радостью видит их снова в строю.
      К счастью, медицинские проблемы, с которыми “Ланцет” сталкивался в первые несколько недель, оказывались в основном рутинными. Корабль останавливался в определенных точках пространства: некоторые располагались у самого края галактического созвездия, другие - ближе к густонаселенному звездами центру. В каждой дальней клинике “Ланцет” принимали с распростертыми объятьями. Люди жаждали новостей из дома, радовались пополнению запасов; кроме того, они с удовольствием обсуждали насущные медицинские дела своих планет с новыми врачами, обмениваясь мнениями и споря о диагностике и лечении в короткие ночные часы.
      Время от времени корабль принимал вызовы с планет, имевших договоры с Землей-Больницей и нуждавшихся в помощи. Обычно справиться с их проблемами не составляло труда. На Сингалле II, крошечной планете гигантской остывавшей звезды, понадобилась помощь в борьбе с новой вспышкой похожего на оспу заболевания, однажды уже поражавшего население; тогда болезнь обуздали после того, как группа исследователей с Земли-Больницы распознала возбудитель, установила его молекулярную структуру и синтезировала антибиотик, который уничтожал его, не причиняя вреда больному. Но теперь произошел рецидив эпидемии. “Ланцет” доставил запас антибиотика, и Тигр Мартин провел два дня, показывая сингаллезским врачам, как предупредить возникновение вспышек заболевания в дальнейшем, используя современные методы иммунизации и антисептики.
      Другая планета вызвала патрульный корабль, когда там случилась катастрофа на строительстве какого-то моста; одного из похожих на жуков рабочих здорово придавило стальной балкой. Дал восемнадцать часов не отходил от пациента в операционной “Ланцета”, бережно восстанавливая поврежденный экзоскелет существа и вживляя новые кости взамен безнадежно разрушенных; Тигр давал наркоз, а Джек готовил к пересадке хранившийся в замороженном виде материал.
      На следующей планете Джек столкнулся с первым настоящим вызовом своему умению распознавать причину болезни - и оказался на высоте. Среди жителей планеты появилась какая-то новая, похожая на рак болезнь, связанная с перерождением тканей. Ничего подобного раньше не встречалось. Вначале все трое членов экипажа “Ланцета” неделю бессонными ночами пытались найти причину заболевания; но потом Джек, тщательно изучив течение болезни и сопровождавших ее биохимических реакций, нашел ответ: недуг вызывала редкая форма генетических Изменений, которая, в свою очередь, видоизменяла работу одной весьма важной ферментной системы. Зная это, Тигр быстро нашел лекарство, которое могло заменить поврежденный фермент, и проблема была решена. Покидая планету, они заверили ее правительство, что лаборатории Земли-Больницы немедленно начнут работать, чтобы найти способ полного восстановления поврежденных генов в зародышевых клетках и тем окончательно положить конец болезни.
      Все это были обычные вызовы, обычная работа, с которой и надлежало справляться патрульным кораблям. К тому же эти остановки на самых разных планетах вносили желанное разнообразие в жизнь врачей. Полностью оборудованный, “Ланцет” оставлял команде лишь очень стесненное пространство. В самых благоприятных обстоятельствах члены экипажей патрульных кораблей действовали Друг другу на нервы; а на “Ланцете” имелся дополнительный узел, затягивавшийся все сильнее с каждым часом.
      Джек Альварес с самого начала и не пытался сделать вид, что ему приятно общество Дала, но теперь, похоже, прямо-таки искал возможности вывести его из себя. Худое лицо Голубого доктора отливалось в сердитую маску, как только Далу случалось оказаться поблизости. Он вставал и уходил, когда Дал входил в рубку, громко и едко выражал недовольство по поводу самых незначительных изъянов в исполнении Далом его корабельных обязанностей. Чем бы Дал ни занимался, Джеку это не нравилось.
      Но хуже Дала переносил насмешки и пренебрежение Джека Тигр.
      - Живешь, как будто в каком-нибудь укрепленном лагере, - пожаловался он как-то вечером, пока Джек сердито расхаживал где-то вне кубрика. - Рта не раскроешь, того и гляди, он тебе в глотку вцепится.
      - Я знаю, - сказал Дал.
      - А ведь он все это нарочно.
      - Может, и так. Но выходить из себя - толку мало. Тигр сжал громадный кулак и звонко ударил себя по ладони.
      - Он же нарочно без конца к тебе придирается, - сказал он. - Ты не сможешь вечно терпеть. Что-то должно случиться.
      - Все нормально, - уверил его Дал. - Я его просто не замечаю.
      Но когда Джек начал нападать на Пушистика, Дал не смог более не обращать внимания.
      Однажды вечером в рубке Джек отшвырнул отчет, который составлял, и с гневом повернулся к Далу.
      - Скажи своему приятелю, чтоб он отвернулся, пока я не потерял терпение и не размазал его по стене, - сказал он, указывая на Пушистика. - Он только и делает, что сидит здесь и таращится на меня, а я скоро буду сыт этим по горло.
      Пушистик дернулся и задрожал у Дала на плече. Дал поднял руку, погладил крошечное существо, и его бусинки-глаза бесследно исчезли.
      - Вот, - сказал Дал. - Так лучше?
      Джек уставился на то место, где были глаза, и на его потемневшем лице проступило подозрение.
      - Эй, что это с ними? - спросил Джек.
      - С чем?
      - С его глазами, идиот!
      Дал посмотрел на Пушистика.
      - Не вижу никаких глаз.
      Джек вскочил со скамьи. Он нахмурился, глядя на Пушистика, словно приказывая глазам появиться снова. Но видел он только шарик розового меха.
      - Слушай, он моргал ими на меня неделю, - смешался он. - Я всегда знал, что с ним что-то не совсем чисто. Иногда у него есть лапы, иногда нет. То он пушистый, то у него вообще нет шерсти.
      - Он - плеоморф, - сказал Дал. - У него нет никакой клеточной структуры, только белково-коллоидный раствор.
      Джек сердито посмотрел на вялый маленький розовый комочек.
      - Не валяй дурака, - сказал он, вопреки собственной воле поддаваясь любопытству. - Что его удерживает от распада?
      - Кто знает? Я - нет. Какие-то электрохимические связи. Единственная причина, по которой у него есть “глаза” - это потому что он думает, что я хочу, чтобы у него они были. Если тебе они не нравятся, у него их больше не будет.
      - Хм, это очень любезно, - сказал Джек. - Но зачем ты его держишь все время рядом? Какая тебе от него польза, в самом деле? Он только и делает, что ест, пьет и спит.
      - А разве ему нужно что-то делать? - уклончиво сказал Дал. - Он тебя не беспокоит. Чего к нему цепляться?
      - Он, похоже, тебя уж очень беспокоит, - неприязненно сказал Джек. - Дай-ка глянем на него…
      Он потянулся к Пушистику и тут же с визгом отдернул палец. С кончика пальца закапала кровь. Лицо Джека медленно побелело.
      - Э, да он… он укусил меня!
      - Да, и твое счастье, что не откусил палец, - сказал Дал, дрожа от гнева. - Ты ему нравишься не больше моего, и он будет тебя кусать всякий раз, когда ты к нему подойдешь поближе, так что лучше тебе держать при себе свои руки.
      - Не волнуйся, - сказал Джек Альварес, - у него другой возможности не будет. Ты можешь просто от него избавиться.
      - При чем тут возможность, - сказал Дал. - Оставь его в покое, и он не станет беспокоить тебя, вот и все. То же самое могу сказать о себе.
      - Если он не уберется отсюда в течение двенадцати часов, я буду поступать по своему усмотрению, - решительно сказал Джек. - Есть правила, запрещающие держать на патрульном корабле опасных домашних зверей.
      Где-то в главном коридоре загудел сигнал тревоги. Еще какое-то время Дал и Джек стояли, замерев и глядя друг на друга. Потом дверь распахнулась, и показалась голова Тигра Мартина.
      - Эй, вы, двое, пошевеливайтесь! Мы приняли вызов, и, похоже, не из легких. Идем скорее!
      Они направилсь к радиорубке. Автоматика продолжала принимать неистовый сигнал, когда Тигр потянулся к растущему вороху лежавшей на полу перфоленты. Но когда они столпились в радиорубке, Дал почувствовал, как его руки коснулась ладонь Джека.
      - Если ты думаешь, что я дурачился, то ошибаешься, - сквозь зубы сказал Голубой доктор. - У тебя двенадцать часов, чтобы от него избавиться.
 

 
      Трое врачей сгрудились у телетайпа, глядя, как расшифрованное сообщение выбивается на ленте.
      - Передача началась только что, - сказал Тигр. - Они посылали этот сигнал во все стороны, очевидно, пытаясь выйти на связь с ближайшим кораблем. Определенно, у них какая-то беда.
      Короткое сообщение повторялось снова и снова:
      СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ МЕДИЦИНСКАЯ ПОМОЩЬ ОТВЕТЬТЕ НЕМЕДЛЕННО
      Потом следовал буквенный код названия планеты, ее расположение и номер договора о медицинском обслуживании. Джек взглянул на код.
      - Моруа VIII, - сказал он. - По-моему, у них договор I класса, - он принялся стучать по кнопкам справочной панели, и из щели банка данных вылетело несколько отобранных карточек. - Да. Восьмая планета большой звезды солнечного типа, единственная обитаемая в той системе, с одной разумной расой, медвежий тип эволюции, - он вручил карточки Тигру. - Плюшевые мишки, во как!
      - Млекопитающие? - уточнил Тигр.
      - Да вроде бы. И даже в спячку впадают.
      - А какой у них договор? - спросил Дал.
      - I класса, - ответил Тигр. - Их уже тщательно обследовали. Довольно развита собственная медицина, но они имеют право вызывать медицинскую помощь в любое время, если только подумают, что она им необходима. Надо бы послать им подтверждение приема. Джек, подготовь корабль к межзвездному ускорению, пока Дал начинает выкапывать информацию из хранилищ. Если у этого есть свои врачи, то они позовут на помощь, разве только столкнувшись с каким-нибудь тяжелым случаем.
      Тигр надел наушники и уселся за передатчик, пытаясь связаться с планетой системы Моруа; тем временем Джек пошел з рубку, а Дал начал работать с лентосчитывателем. Не возникло ни споров, ни распрей. Требовавшиеся далее действия были давно и хорошо отработаны: подтвердить прием вызова, прикинуть время прибытия, передать сведения о вызове и ответе начальству на Земле-Больнице, приготовиться к переходу на межзвездную тягу, и начать быстро подбирать данные. Они не имели и намека на суть случившейся беды, и оставалось лишь прибыть на место, вооружившись всей информацией о планете и ее обитателях, какую только успеют собрать.
      Система Моруа располагалась недалеко от того места, где сейчас находился “Ланцет”. Тигр рассчитал, что за два часа кениговской тяги они окажутся около планеты, и еще час требовался на процедуру приземления. Он сказал об этом остальным, и Дал начал рыться в залежах хранимых библиотекой сведений, касавлихся Моруа VIII и ее народа.
      Данных нашлось в избытке. Моруа VIII одна из первых подписала договор с Землей-Больницей, и ее жители тогда подверглись медицинским, биохимическим, социальным и психологическим исследованиям. Со времени первоначального обследования накопилось множество дополнительной информации, основывавшейся на докладах патрульных кораблей и десятках проводившихся там специальных исследований.
      И, благодаря всем этим сведениям, начало формироваться некоторое представление о Моруа VIII и ее обитателях.
      Моруане были умеренно разумные существа, теплокровные, воздуходышащие, с основанным на кислороде обменом веществ. В атмосфере их холодной планеты содержалось 17% кислорода и много водяных паров. Бескрайние снежные просторы и цепи высоких гор сделали планету популярным среди воздуходышащих существ курортом; занятия большей части коренного населения были так или иначе связаны с зимними видами спорта. Анатомически моруане хорошо приспособились к своему климату, со своей густой черной шерстью, широкими плоскими стопами и четырехдюймовым слоем жира между кожей и жизненно важными органами.
      Дал быстро просмотрел тревожный файл, останавливаясь на общеупотребительных лекарствах и химических препаратах, ядовитых для моруан, типичных для этого вида несчастных случаях и особых трудностях, с которыми сталкивались экипажи предыдущих патрульных кораблей. Чем больше он углублялся в море сведений, тем тревожнее ему становилось. С чего начинать? Шаря в потемках, никак не догадаться, какая информация понадобится, а какая совершенно бесполезна.
      Он вызвал Тигра по внутренней связи.
      - Есть хоть что-нибудь по существу? - спросил он.
      - Только что с ними связался, - сказал Тигр. - Кое-что выяснил. Они там не на шутку встревожены. Насколько я понял, они начали какую-то операцию, пересадку чего-то там, и их местный хирург на полпути обделался, а теперь хочет, чтобы мы его выручили. - Тигр примолк. - Думаю, это будет твое дело, Дал. Проглядел бы ты моруанскую анатомию.
      Лучше, чем ничего, но не намного. Словно чувствуя волнение хозяина, Пушистик съежился у него на плече. Очень немногие расы из числа подписавших договор с Землей-Больницей когда-либо пытались сами заняться большой хирургией. Если моруанский хирург попал в затруднительное положение в операционной, вытащить его - вместе с его пациентом - могло оказаться для Дала настоящим испытанием профессионального мастерства даже при отсутствии технических сложностей. А пересадка органов влечет за собой тонкую сосудистую хирургию и микрохирургию и никогда еще не бывала простой. В неумелых руках она может обернуться кошмаром.
      Дал глубоко вздохнул и начал прогонять через считыватель ленты анатомического атласа, отмечая опасные места моруанской анатомии. Системы дыхания, кровообращения, выделения, на первый взгляд, совсем не походили ни на какие “типичные” системы с теми же функциями, имевшиеся у кислорододышащих млекопитающих, которые Дал изучал в медицинской школе. Но потом на глаза попалось что-то знакомое, и он вспомнил, как учил своеобразную выделительную систему моруан, в которой отходы протекавших в организмах этих существ химических превращений просачивались из кровяного русла через множество трубочек, пересекавших брюшину, и всасывались кишечником для удаления. Понемногу прояснялись другие вопросы анатомии, и через полчаса напряженной работы Дал начал понимать, как устроены обитатели Моруа VIII.
      После этого, удовлетворенный, он извлек ленты, описывавшие собственные медицинские достижения моруан. И чего это они задумали заняться пересадкой органов? Вмешательства такого рода даже опытные Однозвездные хирурги предпочитали проводить на борту кораблей-больниц, а то и на Земле-Больнице, где под рукой имелось наилучшее оборудование и самые искусные помощники.
      Прозвучал сигнал, предупреждавший, что до перехода на кениговскую тягу осталось две минуты. Дал побросал кассеты обратно в бункер, чтобы автоматика расставила их по местам, и направился в рубку.
      Не прошло и двух часов, как “Ланцет” перешел на обычную тягу, и на видеоэкране показалось холодное желтое моруанское солнце. Далеко внизу крошечная восьмая планета искрилась, как снежок в лучах солнца, лишь кое-где сквозь прорехи в одеяле облаков виднелась неровная поверхность. Врачи смотрели, как корабль переходил на нисходящую орбиту, поначалу едва касаясь верхних слоев атмосферы, и входил в режим приземления.
      Под покровом туч перед ними распростерлась холодная поверхность планеты. Со всех сторон высились покрытые снегом цепи гор. На космодроме завывал буран, со скоростью сорока миль в час увлекая за собой тучи похожего на пыль снега.
      Видимо, огромный неуклюжий экипаж только и ждал их приземления; он пулей вылетел из-за скопища серых строений, едва они коснулись поверхности планеты. Джек быстро надел вытащенные со склада меха и вышел через люк, а потом спустился по трапу встретить покрытых темным мехом существ, выкатывавшихся из стоявшего внизу экипажа. К груди он пристегнул электронный переводчик.
      Через пять минут он появился снова с покрытым инеем воротничком и побелевшим лицом, и посмотрел на Дала.
      - Спускался бы ты прямо сейчас, - сказал он, - и прихвати свои микрохирургические инструменты. Тигр, помоги мне дотащить резервуары с анестетиками. Они сейчас поддерживают жизнь больного при помощи аппарата “сердце-легкие”, и не могут завершить начатое. Похоже, дело плохо.
      Моруанин, сопровождавший их по городу до больницы, - здоровенное косматое существо - не оставлял сомнений в том, как шла эволюция его народа. Если не считать приплюснутого носа, высокого лба и лишенной шерсти ладони с противостоящим большим пальцем, он выглядел совсем как увеличенная копия медведя кодьяк, которого Дал видел выставленным в музее естественной истории больницы Филадельфия. Подобно всем существам, обмен веществ которых основывался на кислороде и воде, моруане могли вести свою родословную от мельчайших одноклеточных существ, живших в соленой воде; но из-за жуткого холода планеты первые же существа, вылезшие из первобытного болота Моруа VIII, отрастили густой мех и выработали способность к спячке, характерные и для этих похожих на медведей млекопитающих. Они возвышались над Далом, и даже Тигр казался карликом рядом с их необъятными грудными клетками и могучими плечами.
      Пока машина спешила к больнице, Дал старался получить дополнительные сведения. Хриплый рык моруанина почти оглушил землян в замкнутом пространстве, но Дал, с помощью того же автопереводчика, сумел очертить контуры случившегося.
      Более сведущие в медицине, чем большинство разумных видов галактики, моруане многому научились, общаясь с врачами Земли-Больницы. Они уже усвоили удивительно многое из физиологии и биохимии, и постоянно стремились научиться большему. Они уже нашли способы выращивать органы взамен утраченных из зародышевых тканей, сказал моруанин, и, подражая технике хирургов Земли-Больницы, местные хирурги попытались выполнить искусную работу по замене больного органа новым, здоровым, у одной молодой особи мужского пола, заболевшей раком.
      Дал с уважением посмотрел на моруанского врача.
      - Что за орган вы заменяли? - недоверчиво спросил он.
      - О, не весь орган, только сегмент, - сказал моруанин.
      - Опухоль вызвала обструктивную пневмонию…
      - Вы имеете в виду сегмент легкого? - сказал Дал, едва не задохнувшись.
      - Конечно. Именно там возникла опухоль.
      Дал с трудом проглотил слюну.
      - Стало быть, вы просто решили заменить сегмент.
      - Да. Но что-то пошло не так, и мы не знаем, что.
      - Понятно.
      Дал едва удержался, чтобы не наорать на гигантское существо. У моруан не было парных органов, как у землян и некоторых других рас. Опухоль легкого означала смерть… а техника подсадки выращенного из культуры тканей сегмента легкого к оставшейся части органа требовала громадной хирургической квалификации и наилучших микроинструментов, которые только можно сделать, чтобы сшить тончайшие стенки капилляров и альвеол. И если легкое разрушено, у моруанина не найдется другого ему взамен.
      - У вас вообще есть хоть какие-нибудь микрохирургические инструменты?
      - О, да, - гордо прогромыхал моруанин. - Мы сами их сделали, специально для этого случая.
      - Вы хотите сказать, что никогда раньше не пытались сделать такое вмешательство?
      - Это - первый случай. Мы не знаем, в чем ошиблись.
      - Вы ошиблись, уже когда задумали это, - проворчал Дал. - Какую анестезию используете?
      - Кислород с парами спирта.
      Неудивительно. Для многих видов пары алкоголя оказывались более эффективными и менее токсичными, чем другие анестетики.
      - А у вас есть аппарат “сердце-легкие”?
      - Наилучший из всех возможных, арендовали у Земли-Больницы.
      Всю дорогу до стационара Дал продолжал расспросы, и к тому времени, как они туда добрались, он уже представлял себе, с какой задачей столкнулся. Теперь он знал, что дело, видимо, плохо; но не мог предположить, насколько плохо, пока не вошел в операционную.
      Больной был еле жив. Слишком поздно поняв, что они увязли по уши, моруанские хирурги в панике бежали, не позаботившись даже поддержать основополагающие физиологические функции распростертого на столе существа. Чтобы увидеть операционное поле, Далу пришлось взобраться на подставку; преданный хрип аппарата искусственного кровообращения, поддерживавшего жизнь существа, все стоял у него в ушах, пока он осматривал уже проделанную работу, сначала невооруженным глазом, потом бегло просматривая операционное поле через окуляр грубого микроскопа.
      - Как долго он под наркозом? - спросил он косматого оперирующего хирурга.
      - Уже свыше восемнадцати часов.
      - И сколько ему перелили крови?
      - С дюжину литров.
      - А еще есть?
      - Может, литров шесть.
      - Ну, тогда влейте их ему. Он сейчас в шоке.
      Хирург убежал, между тем Дал еще раз взглянул в микроскоп. Дело дрянь; анестезия длилась слишком долго, и биохимические анализы крови показывали нарастающее расстройство микроциркуляции.
      Он сошел с подставки, стараясь собраться с мыслями и решить, как лучше поступить.
      Раньше он уже выполнял микрохирургические операции, и довольно много; он знал, как надо завершить работу, но от самой мысли об этом его пробирал дрожь. При самых благоприятных обстоятельствах это было незнакомое дело, и могла произойти дюжина непредсказуемых вещей. Но этот пациент сейчас представлял собой ужасающий риск для любого хирурга. Если бы он сейчас вмешался, а больной бы умер, как бы он объяснил, почему не вызвал помощь?
      Он вышел в моечную, где ждал Тигр.
      - Где Джек? - спросил Дал.
      - Отправился обратно на корабль за остальным хирургическим снаряжением.
      Дал покачал головой.
      - Я не знаю, что делать. Мне кажется, мы должны забрать его на корабль-больницу.
      - Ты сам не справишься? - сказал Тигр.
      - Возможно, я и сам прекрасно все сделаю… а возможно, я его потеряю.
      Тигр нахмурился.
      - Дал, кораблю-больнице потребуется шесть часов, чтоб сюда добраться.
      - Знаю. Но с другой стороны…
      Дал развел руками. Он почувствовал, как Пушистик сжимается з тугой испуганный комок у него в кармане. Он снова подумал об искусной, кропотливой микрохирургической работе, которую оставалось сделать, чтобы привести новую часть легкого в работоспособное состояние, и покачал головой.
      - Слушай, эти существа могут впадать в спячку, - сказал он. - Если мы его достаточно охладим, то сможем уменьшить дозу анестетика и держать его в теперешнем состоянии неопределенное время.
      - Тебе решать, - сказал Тигр. - Я ничего не смыслю в хирургии. Если ты считаешь, что мы должны просто удержаться в теперешнем положении, значит, так мы и поступим.
      - Хорошо. Думаю, лучше нам так и сделать. Пусть известят Джека, чтоб он связался с кораблем-больницей. Постараемся продержаться.
      Тигр вышел сказать об их решении, а Дал снова пошел в операционную. Внезапно у него появилось такое ощущение, будто громадную ношу сняли с его плеч. На корабле-больнице есть Трехзвездные хирурги, они справятся; он почувствовал величайшее облегчение оттого, что это теперь - не его забота. И все же какая-то неуютная мысль извивалась на краю сознания, какой-то тихий голосок, говоривший: это неправильно, тебе самому нужно все сделать сейчас, а не терять драгоценное время…
      Он сердито отбросил эту мысль и приказал моруанским врачам принести мешки со льдом, чтобы охладить гигантское тело больного до температуры спячки.
      - Мы собираемся вызвать помощь, - пояснил Дал хирургу-моруанину, встречавшему их у корабля. - Этот человек нуждается в специализированной помощи, и мы бы подвергли его слишком большому риску, если бы попытались сами все доделать.
      - Вы хотите сказать, что посылаете за кораблем-больницей?
      - Совершенно верно, - сказал Дал.
      Похоже, такие новости весьма огорчили моруан. Они начали ворчать между собой, отходя от операционного стола.
      - Значит, вы не можете его спасти? - сказал оперирующий хирург.
      - Я полагаю, его, разумеется, можно спасти!
      - Но мы думали, вы могли бы сами вмешаться…
      - Мог, но тем самым подверг бы пациента ненужному риску. Мы можем поддержать его жизнь до прибытия корабля-больницы.
      Моруане продолжали угрожающе ворчать, но Дал, чуть задев их, прошел мимо, следя за жизненно важными показателями больного по мере того, как медленно снижалась температура его тела. Тигр уже взял на себя наркоз, держа пациента под наименьшей возможной дозой лекарств.
      - Чем они встревожены? - тихо спросил он Дала.
      - Они очень не хотят, чтобы здесь появился корабль-больница, - сказал Дал. - Боятся, что станут посмешищем для всей Конфедерации, если пойдут разговоры. Но это уж их забота. Наше дело - дотянуть этого медведя до прибытия корабля.
      И они снова принялись ждать.
      То были мучительные для Дала часы. Даже Пушистик выглядел не совсем довольным. Больной явно не слишком процветал, даже при назначенных Далом низких температурах. Кровяное давление падало, и один раз Тигр выпрямился, не сводя глаз с циферблатов, показывавших уровень наркоза, и тревожно хмурясь, глядя, как слабеют рефлексы пациента. Врачи-моруане вертелись вокруг, все более обеспокоенные, видя, что доктора с Земли-Больницы ждут и ничего не предпринимают. Один из них, не в силах более сдерживаться, сорвал свой стерильный халат и в сердцах вышел из операционной.
      Дюжину раз Дал готов был вмешаться. Это начинало напоминать гонки со временем, а драгоценные минуты все утекали. В душе он проклинал себя за то, что в самом начале не стиснул зубы и не начал делать все, что в его силах; решение ждать оказалось ошибкой. Теперь, когда минуты складывались в часы, все больше становилось похоже на то, что эта ошибка, видимо, будет стоить пациенту жизни.
      Потом в операционную донесся возбужденный ропот, и кто-то сказал, что еще один корабль совершает маневр приземления. Дал сжал кулаки, моля, чтобы больной дотянул до прибытия людей с корабля-больницы.
      Но приземлявшийся корабль оказался вовсе не больницей. Кто-то включил телемонитор и поймал изображение небольшого корабля, едва ли больше патрульного, с которого по трапу сходили лишь двое пассажиров. Потом камера дала крупный план. Дал увидел лица этих людей, и у него упало сердце.
      Одним из двоих был какой-то Четырехзвездный хирург, великолепный в ниспадающей красной накидке и сверкающих серебром эмблемах. Дал не узнал этого человека, но четыре звезды означали, что он - один из врачей высшей квалификации в Красной службе хирургии.
      Другой пассажир, кутавшийся в свою черную мантию с капюшоном, идя навстречу гулявшему на посадочной площадке ветру, был Черный доктор Хьюго Таннер.
      Едва прибыв в больницу, Четырехзвездный хирург полностью и безоговорочно овладел положением. Наградив Дала ледяным взглядом, он повернулся к моруанскому хирургу, выполнявшему операцию, которого, видимо, очень хорошо знал. После короткой перестрелки из вопросов и ответов он помылся, оделся и прошествовал мимо Дала к грубому моруанскому микрохирургическому столу.
      Ему потребовалось ровно пятнадцать секунд, чтобы проглядеть все операционное поле через окуляр, обсуждая детали вмешательства с хирургом-моруанином, смотревшим на сопряженный с микроскопом экран. Потом, без всяких сомнений, он начал манипулировать микроинструментами. Раз или два он что-то буркнул Тигру, стоявшему у наркозного аппарата, и время от времени уверенно кивал хирургу-моруаничу. Он даже не пригласил Дала понаблюдать.
      Десять минут спустя он поднялся из-за стола и внезапно щелкнул выключателем аппарата искусственного кровообращения. Больной с трудом сделал самостоятельный вдох, потом еще и еще. Четырехзвездный хирург эффектным движением сорвал халат и перчатки.
      - Все будет в порядке, - сказал он врачу-моруанину. - Превосходная работа, доктор, превосходная! - продолжил он. - Ваша техника безупречна, если не считать самой малости, которую вы только что наблюдали.
      И лишь когда они оказались за пределами операционной и вне слышимости моруанских врачей, Четырехзвездный хирург в бешенстве обратился к Далу.
      - Неужели вы даже не удосужились осмотреть операционное поле, доктор! Где вы изучали хирургию? Ну, разве трудно было понять, что эти дураки практически закончили работу сами? Все, что требовалось - это простая пересадка крупного сосуда, которую с завязанными глазами сделал бы любой неуч. И для этого вы вызвали меня с самой Земли-Больницы!
      Хирург с отвращением сорвал маску и величественно удалился, оставив Дала с Тигром уныло глядеть друг на друга.
 

 
      - Полагаю, - угрожающе начал Черный доктор Хьюго Таннер, - требуется некое объяснение. Сейчас я хотел бы его услышать. И поверьте мне, джентльмены, будет лучше, если это объяснение окажется весьма вразумительным.
      Патологоанатом сидел в рубке “Ланцета”; его очки слегка покосились на багровом лице. Десять минут назад он влез в люк, стряхивая снег со своей мантии и дыша с присвистом, как готовый взорваться котел; теперь он в упор смотрел на команду патрульного корабля, как маленькая, но зловещая черная грозовая туча. На другом конце комнаты Джек Альварес с чуть заметной довольной улыбкой пристально смотрел на видеоэкран, показывавший картину завывавшего внизу, на космодроме, бурана; меж тем Тигр стоял, засунув руки в карманы брюк. Дал сидел поодаль, чувствуя себя очень одиноко, а Пушистик боязливо выглядывал из кармана его куртки.
      Он знал, что Черный доктор обращается к нему, но отвечать не пытался. С того самого момента, как Четырехзвездный хирург вышел из операционной, Дал знал, что дело его плохо. Оставалось лишь вопросом времени, когда именно ему придется отвечать за свое решение, и он чувствовал даже нечто вроде облегчения от того, что этот миг наступил раньше, а не позже.
      И чем больше обдумывал Дал свое положение, тем уязвимее оно ему представлялось. Снова и снова размышлял он о словах доктора Арнквиста по поводу рассудительности и мастерства. Одно без другого не слишком ценно для врача, и, каким бы ни было его мастерство хирурга в моруанской операционной, теперь он понимал, что его решение оказалось неверным. Он позволил себе в трудную минуту поддаться панике и не смог разглядеть, насколько далеко зашла операция на самом деле. Решив ждать, когда придет помощь, вместо того, чтобы взяться за дело самому, он подверг больного даже большей опасности, чем раньше. Оглядываясь назад, Дал ясно видел, что гораздо лучше было бы решиться и самому продолжить операцию.
      Но так все выглядело теперь, а не тогда, и давно бытовала медицинская поговорка, что “ретроспектоскоп” - единственный на всю медицину непогрешимый инструмент.
      В любом случае дело было сделано, изменить ничего уже было нельзя, и Дал знал, что мог лишь стоять на том, что сделал, правильно это было или нет.
      - Ну так я жду, - сказал Черный доктор Таннер, хмурясь на Дала сквозь свои очки в массивной опразе. - Я хочу знать, кто в ответе за тот провал, и, в первую очередь, почему это произошло.
      Дал в отчаянии развел руками.
      - Что вы хотите от меня услышать? - спросил он. - Как только мы прибыли сюда, я во всех подробностях изучил положение, а потом осмотрел больного в операционной. Я полагал, что требовавшееся больному вмешательство может оказаться мне не по силам, и не видел проку за него браться, зная, что корабль-больница сможет подоспеть вовремя. Я считал, что, не подвергая его опасности, жизнь больного можно поддержать достаточно долго для того, чтобы вызвать помощь.
      - Понятно. - сказал Черный доктор. - Вы раньше делали микрохирургические операции?
      - Да, сэр.
      - А пересадку органов?
      - Да, сэр.
      Черный доктор открыл папку и вгляделся в ее содержимое поверх очков.
      - Действительно, вы в течение двух лет без перерыва проходили микрохирургическую практику в Больнице Филадельфии, и наблюдавшие за вами в самых радужных тонах отзывались о ваших способностях касательно именно этого раздела хирургии.
      Дал покачал головой.
      - Я… да, я кое-что делал по этой части, но не в угрожающих ситуациях и не в полевых условиях.
      - Вы хотите сказать, что этот случай требовал других умений, нежели те, с которыми вы сталкивались раньше?
      - Нет, не совсем, но…
      - Но вы просто не смогли взять на себя ответственность за сложную работу, когда попали в затруднительное положение, а помощи рядом не оказалось, - загремел Черный доктор.
      - Я только думал, что ждать будет безопаснее, - беспомощно сказал Дал.
      - Сверхнадежный подход, - усмехнулся доктор Таннер. - Вы, разумеется, отдавали себе отчет в том, что затянувшаяся анестезия сама по себе может стать угрозой жизни больного?
      - Да, сэр.
      - И вы видели, что состояние больного неуклонно ухудшалось, пока вы ждали, не так ли?
      - Тогда передумывать было поздно, - сказал доведенный до отчаяния Дал. - Мы уже послали за вами. Мы знали, что вы появитесь всего через несколько часов.
      - Верно, - сказал Черный доктор. - К несчастью, требуются лишь секунды, а не часы, чтобы больной пересек границу между жизнью и смертью. Я полагаю, вы бы так и стояли тихонько и дали бы ему умереть, не появись мы вовремя?
      С жалким видом Дал покачал головой. Ему нечего было ответить, и он это знал. Что он мог сказать? Что положение сейчас выглядело совсем иначе, чем в моруанской операционной, под гнетом ответственности? Что его точно так же порицали бы, если бы он устремился вперед и потерял больного? Пальцы его украдкой коснулись теплого тельца Пушистика, ища утешения, и он почувствовал, как маленькое созданьице прильнуло ближе к нему.
      Черный доктор оглядел остальных.
      - Ну? Что имеют сказать присутствующие? Джек Альварес пожал плечами.
      - Я не хирург, - сказал он, - но даже я видел, что кое-что нужно делать безотлагательно.
      - А как думает Зеленый доктор?
      Тигр дернул плечами.
      - Мы неправильно оценили положение, вот и все. Для больного все окончилось удачно; к чему эта суета?
      - К тому, что, кроме чисто медицинских соображений, на карту поставлено и нечто иное, - выстрелил в ответ Черный доктор. - У этой планеты - договор I класса с Землей-Больницей. Мы гарантируем им полное медицинское прикрытие во всех случаях и обещаем немедленный отклик на любую просьбу о медицинской помощи, какую они только нам предъявят. Это самый благоприятный для нас договор; когда Моруа VIII взывает о помощи, они ждут, что на их вызов ответят квалифицированные специалисты, а не “сапожники”.
      Черный доктор полистал папку, которую держал в руках.
      - Мы основали свое доброе имя в Галактической Конфедерации на таких договорах, и наше признание полноправными членами Конфедерации будет, в конечном итоге, зависеть от того, как мы выполняем свои обещания. Скверное медицинское суждение непростительно в любом случае - но менее всего мы можем позволить себе подвергать опасности договор.
      Дал вытаращился на него.
      - Я… я не хотел подвергать опасности договор, - дрожаще вымолвил он.
      - Может, и нет, - сказал Черный доктор. - Но именно вы оказались здесь, и проявили столь очевидную некомпетентность, не справившись с положением, что это поняли даже неуклюжие моруанские хирурги. Их вера во врачей с Земли-Больницы сильно пошатнулась. Они даже поговаривают о том, чтобы не продлять договор по истечении срока действия.
      Тигр Мартин вскочил.
      - Доктор Таннер, даже Четырехзвездные хирурги порой теряют больных. Эти ребята должны быть благодарны, что врач, которого они вызвали, имел достаточно здравого смысла, чтобы позвать на помощь, если он в ней нуждался.
      - Но никакой помощи не требовалось, - рассерженно сказал Черный доктор. - Любой мало-мальски приличный хирург справился бы с этой задачей. Если моруане видят, что на патрульном корабле прилетает неумелый врач, чего им ждать в следующий раз, когда им понадобится помощь? Как они могут быть уверены в том, что об их медицинских нуждах позаботятся должным образом? - Он неумолимо покачал головой. - Это ответственность того рода, принятия которой на себя ждут от врачей с патрульных кораблей. Если вы попросите о помощи, когда она нужна, никто не посетует; но, если вы поворачиваетесь и убегаете, когда пахнет жареным, значит, вы не годитесь для службы на патрульном корабле.
      Черный доктор повернулся к Далу Тимгару.
      - Вас достаточно предупреждали, - сказал он. - Ясно было сказано, что ваше назначение на этот корабль зависит от того, насколько успешно вы здесь исполняете обязанности Красного доктора, а теперь, при первом же настоящем испытании, вы разворачиваетесь и удираете, вместо того, чтобы делать свою работу. Ну что ж. У вас была возможность. Вы не можете пожаловаться, что вам не дали шанса. Согласно Уставу патруля общей практики, раздел XIV, параграф 2, всякий врач патруля, имеющий статус практиканта, который признан виновным в неисполнении своих обязанностей, может быть освобожден от занимаемой должности распоряжением любого Черного доктора или другого врача Четырехзвездного ранга.
      Доктор Таннер с треском закрыл папку, словно подводя черту под сказанным.
      - Мне думается, дело ясное. Дал Тимгар, властью, данной мне законом, я освобождаю вас от обязанностей…
      - Минуточку, - выпалил Тигр Мартин.
      Черный доктор взглянул на него.
      - Ну?
      - Да это же просто смешно, - сказал Тигр. - Почему вы говорите лишь о нем! Или вы хотите сказать, что освобождаете от должностей всех нас?
      - Разумеется, всех троих я не освобождаю, - огрызнулся Черный доктор. - Вы и доктор Альварес останетесь при исполнении служебных обязанностей и будете выполнять возложенные на корабль задачи без Красного доктора, пока не пришлют кого-нибудь заменить этого неумеху. Такое Устав тоже предусматривает.
      - Но, насколько я понимаю, мы действовали как диагностико-лечебная бригада, - возмутился Тигр. - И, кажется, я припоминаю что-то в том Уставе насчет установления ответственности, прежде чем человек может быть снят с должности.
      - Нет вопросов, кто тут отвечает, - сказал Черный доктор, темнея лицом. - То был трудный хирургический случай, и Дал Тимгар принял решение. Я не вижу о чем тут можно спорить.
      - Тут есть о чем поспорить, - сказал Тигр. - Дал, неужто не видишь, куда он клонит?
      На другом конце комнаты Дал слабо покачал головой.
      - Не влезал бы ты лучше, Тигр, - сказал он.
      - Как я могу стоять в стороне и позволять, чтоб тебя под барабанный бой вышибли из патруля за что-то такое, что даже не твой промах? - сказал Тигр. Потом сердито повернулся к Черному доктору. - Не Дал хотел вызывать корабль-больницу, - сказал он, - а я. Если вы собираетесь кого-то освободить, пусть лучше это буду я.
      Черный доктор стащил очки и свирепо взглянул на Тигра.
      - Вы о чем говорите? - сказал он.
      - Только о том, что сказал. После того, как он осмотрел больного в операционной, мы посовещались, и я настоял, что мы вызовем корабль-больницу. Ну, а Дал… Дал хотел продолжить начатое и попытаться сразу же закончить операцию, но я ему не позволил, - неуклюже гнул свое Тигр. - Я не думал, что больной перенесет операцию. Я полагал, что это будет слишком большой риск при той аппаратуре, которой мы тут располагали.
      Дал не сводил глаз с Тигра, и почувствовал, как Пушистик вдруг сильно затрясся у него в кармане.
      - Тигр, не валяй дурака…
      Черный доктор вновь поставил на стол ящик.
      - Это правда - то, что он говорит? - спросил он Дала.
      - Нет, ни единого слова, - сказал Дал. - Я хотел вызвать корабль-больницу.
      - Ну разумеется, он не подтвердит этого, - гневно сказал Тигр. - Он боится, что вы и меня вышвырнете, но это все равно правда, что бы он ни говорил.
      - А что вы скажете? - обратился Черный доктор к Джеку Альваресу.
      - Скажу, что это уж слишком, - ответил Джек. - Я не приметил никаких совещаний.
      - Ты как раз был на корабле, ходил за хирургическим набором, - сказал Тигр. - Ты ничего об этом не знал. Ты не слышал, как мы разговаривали, а мы не видели причин советоваться с тобой.
      Черный доктор смотрел то на Дала, то на Тигра; лицо его становилось все рассерженнее с каждой минутой. Он вскочил на ноги и принялся расхаживать туда-сюда по рубке, глядя на них. Потом вынул из кармана капсулу, с усилием проглотил ее, запив водой, и уселся на место.
      - Гнать бы вас обоих в шею, - прорычал он. - Но приходится себя сдерживать. Я не должен позволять себе впадать в гнев… - Он вдавил кулак в пульт управления. - Полагаю, вы под присягой подтвердите это свое заявление, если потребуется? - спросил он Тигра.
      Тот кивнул и с трудом сглотнул.
      - Да, сэр, разумеется.
      - Ладно, - сжато сказал Черный доктор. - В таком случае эту партию вы выиграли. Устав гласит, что мнение двоих всецело определяет любой образ действий. Если вы настаиваете, что вдвоем пришли к такому решению, тогда я вынужден вас официально поддержать. Я подам рапорт об этом происшествии в управление патрульной службы, и он навсегда войдет в личные дела всех троих членов экипажа, - как и мое мнение об этом решении. - Он поднял глаза на Дала. - Но будьте очень осторожны, мой юный друг. В следующий раз у вас может не оказаться подобной лазейки, а я буду ждать первого благовидного предлога, чтобы избавиться от вас, да и от вашего дружка, Зеленого доктора. Одна оплошность - и все кончено. И я вас уверяю, это не пустая угроза. Понимайте буквально каждое мое слово.
      И, трясясь от ярости, Черный доктор подобрал свою папку, закутался в накидку и величественно удалился из рубки.
      - Ну и задал же ты представление, - сказал Джек Альварес, когда они подготовили корабль к старту с занесенного снегом космодрома Моруа VIII. Часом раньше земля дрогнула, когда отбыл корабль Черного доктора с ним и Четырех-звездным хирургом на борту; сейчас Джек впервые нарушил угрюмую тишину рубки “Ланцета”. - Великолепный спектакль. То! не туда подался. Тигр. Тебе надо бы на сцену. Если ты воображаешь, что одурачил доктора Таннера той сказочкой хоть на полсекунды, ты дурак, но я догадываюсь, что ты добился своего. Ты сохранил своему дружку его воротничок и манжеты и поставил черную отметину на наши послужные списки, в том числе и мой. Надеюсь, ты доволен.
      Тигр Мартин снял наушники и осторожно положил их на пульт.
      - Знаешь, - сказал он Джеку, - тебе повезло.
      - Серьезно?
      - Тебе повезло, что я не стер эту ухмылочку с твоей рожи, а рожу - не соскреб со стен. И лучше бы тебе не испытывать свою удачу, потому что все, что мне сейчас нужно, - это хоть какой-нибудь повод, - он встал, возвышаясь над темноволосым Голубым доктором. - Будь уверен, я доволен. И если ты получил черную метку вместе с нами, ты ее вполне заслужил.
      - И все равно это неверно. - сказал Дал из другого угла комнаты.
      - А ты пока не суйся, - сказал Тигр. - Джеку надо хорошенько усвоить парочку истин, и сейчас как раз удобный случай.
      Дал покачал головой.
      - Я не могу не вмешиваться, - сказал он. - Ты снял меня с крючка, взяв на себя ответственность, но себя ты поставил этим в трудное положение. Доктор Таннер мог нас обоих и вышвырнуть со службы, а не оставить.
      Тигр фыркнул.
      - На каком основании? За такую незначительную ошибку? Он бы не осмелился! Тебе надо как-нибудь почитать бортжурналы некоторых других кораблей ПКОП, какие они ляпы допускают безо всяких замечаний. Не волнуйся, он был достаточно раздосадован, чтоб выкинуть нас обоих, если бы думал, что сможет это провернуть, но он знал, что не мог. Он знал, что совет просто пересмотрел бы дело и отменил бы его решение.
      - И все равно это была моя ошибка, а не твоя, - настаивал Дал. - Я должен был продолжить и закончить операцию тут же. Я знал это все время, и просто не отважился.
      - Значит, ты ошибся, - сказал Тигр. - Ты сделаешь еще дюжину ошибок, прежде чем заслужишь свою Звезду, и радуйся, если ни одна из них не окажется серьезнее этой, - он сердито глянул на Джека. - Только благо да он присутствующему здесь нашему другу Черный доктор вообще прослышал об этом. Должен был появиться какой-нибудь корабль-больница, взять пациента на борт, и местные врачи утихли бы, и на том бы все закончилось. Эта история насчет потери договора - полная чушь.
      - То есть ты думаешь, что это - лишь предлог, чтобы до меня добраться?
      - Спроси вон его, - сказал Тигр, снова глядя на Джека. - Спроси его, почему это вдруг объявились какой-то Черный доктор и какой-то Четырехзвездный хирург, когда мы вызывали всего лишь корабль-больницу.
      - Я вызвал корабль-больницу, - угрюмо сказал Джек.
      - А еще ты вызвал доктора Таннера, - сказал Тигр. - Ты так и совал везде свой нос, едва Дал появился на борту этого корабля. Ты делал все что мог, лишь бы ему навредить, и просто не мог дождаться случая, чтоб попытаться его утопить.
      - А хоть бы и так, - сказал Джек, - но ведь он же поступал неправильно. Каждый это видел. Что, если больной умер бы, пока он стоял бы рядом и ждал? Разве это не важно?
      Тигр стал было отвечать, а потом с омерзением вскинул руки
      - Это важно… но нечто иное более важно. Нам надо дело делать на этом корабле, а мы не сможем его делать, собачась друг с другом. Дал рассудил неверно и попал в переплет. Ну и прекрасно, такой ошибки он больше не совершит. С тем же успехом на его месте мог оказаться ты или я.. Мы все будем ошибаться, но, если не сможем работать командой, мы пропали. Нас всех с позором выгонят из патруля, не пройдет и года, - Тигр остановился перевести дух; его лицо горело гневом. - Так вот, я сыт по горло этими ударами в спину. Я хочу драки не больше, чем Дал, но, если драться придется, я буду драться до победы, а ты будь-ка лучше поосторожнее. Если станешь еще хитрить, имей в виду и меня, потому что, если уходит Дал, ухожу и я. Я обещаю.
      Потом, в тишине, Джек с минуту смотрел на разъяренную Тигрову морду. Он покачал головой и замигал, будто не совсем веря в то, что слышал. Он посмотрел через комнату на Дала, а потом обратно на Тигра.
      - Ты хочешь сказать, что сдашь свой воротничок и манжеты?
      - Если понадобится.
      - Понятно, - Джек уселся за пульт, все еще качая головой. - Думаю, ты на самом деле так поступишь - рассудительно сказал он. - Это не просто слова старшего братишки. Тебе этот парень правда нравится, да?
      - Может, и так, - сказал Тигр, - а может, мне не нравится смотреть, как кому-то дают от ворот поворот только потому, что кому-то еще он случайно не люб.
      В рубке стал очень тихо Потом где-то внизу, щелкнув, включился мотор, и тихонько зажужжал вентилятор. Из коридора время от времени доносилось беспорядочное постукивание телетайпа из отсека связи Дал сидел молча, гладя Пушистика между глаз и посматривая на землян. Вдруг показалось, что они разговаривают о ком-то, находившемся за миллион миль отсюда, а вовсе не в этой комнате
      Но вот Голубой доктор дернул плечами и встал.
      - Ладно, - сказал он Тигру. - Наверно, я просто не понимал твою точку зрения, и, думаю, не мое это было дело давать знать Черному доктору о том, что тут происходит. Я не собираюсь делать все те ошибки, которые, как ты думаешь, мы станем совершать, и не желаю отвечать ни за чьи другие, но считаю, что в трудном положении нам надо работать вместе, - Он криво усмехнулся Далу. - Добро пожаловать на борт, - сказал он. - Хорошо бы поднять нашу этажерку в воздух, пока здешний народ ее не уволок.
      Они сдвинулись со своих мест и оставили эту тему. Полчаса спустя “Ланцет” поднялся сквозь атмосферную пленку моруанской планеты и двинулся к следующему месту назначения, оставив выздоравливающего больного з руках местных врачей. Не прошло и нескольких часов, как Дал заметил, что Пушистик перестал ежиться и счастливо и спокойно располагался у него на плече, даже когда рядом находился Голубой доктор.
 

 
      И снова экипаж “Ланцета” погрузился в череду повседневности, а случай на Моруа VIII, казалось, почти забылся.
      Но во взаимоотношениях троих врачей произошла какая-то перемена, причем, к лучшему - во всех смыслах. Если Джек Альварес и не вполне сердечно относился к Далу Тимгару, по крайней мере, он оставил ту неприкрытую неприязнь, которую выказывал до этого. Очевидно, вспышка гнева Тигра поразила Джека, как если бы он до того никогда по-настоящему не задумывался, что этот большой землянин мог быть и вправду привязан к своему другу с Гарва II, и Голубой доктор, похоже, искренне согласился работать с Далом и Тигром единой командой.
      Но, мало-помалу, Дал почувствовал, что перемена отношения к нему со стороны Джека, помимо чисто внешних проявлений, пролегла и глубже.
      - Знаешь, я на самом деле думал, что он испугался меня, - сказал Дал однажды вечером, когда он и Тигр остались одни. - Звучит дурацки, но, думаю, это правда Он притворяется, таким уверенным в себе, но, мне, кажется, так же, как и мы, боится сделать чего-то не так, да только не подает виду. А еще, когда я прибыл на борт, он действительно увидел во мне угрозу.
      - Он, возможно, получил основательный инструктаж от Черного доктора Таннера перед распределением, - мрачно сказал Тигр.
      - Может быть… но я отчего-то не думаю, что этот Черный доктор заботит его намного больше, чем нас.
      Как бы там ни было, когда “Ланцет” оставил позади моруанскую звездную систему, былое напряжение изрядно поубавилось Словно свалилась с плеч громадная ноша, и, на борту воцарился если не мир, то, по меньшей мере, тревожное перемирие. Тигр и Джек почти дружески относились друг к другу, чаще беседовали и все лучше друг друга узнавали. Джек по-прежнему сторонился Дала и редко вовлекал его в разговоры, но то открытое презрение первых недель, проведенных на корабле, теперь, кажется, смягчилось.
      И снова вызовы “Ланцета” вошли в былую колею. Приземления на планетах-аванпостах стали привычными, и, подобно ярким пятнам, оживляли одинокое бродячее житье-бытье. Поступавшие вызовы приносили немного по-настоящему трудных задач. На одной планете, имевшей договор с Землей-Больницей, корабль сделал остановку, чтобы организовать кампанию массовых прививок от паразитарного заболевания, напоминавшего малярию. В другом месте они задержались, чтоб научить туземных врачей пользоваться некоторыми новыми хирургическими инструментами, изобретенными в лабораториях Земли-Больницы специально для них. Безумно неотложные вызовы обычно оборачивались ничем не примечательными случаями, но раз или два удавалось застать в самом начале ситуации, чреватые серьезными последствиями, до того, как они становились по-настоящему опасными.
      Привыкнув к обязанностям патрульного корабля во время его рейсов и обретя уверенность в своей способности решать встающие перед ними задачи, трое врачей обнаружили, что все более и более продуктивно работают бригадой.
      Именно такого образа действий и ожидали от Патруля общей практики. У каждого из них обнаружились неожиданные умения. Никто не сомневался в мастерстве диагноста Джека Альвареса, но Далу казалось сверхъестественным, как внимательно этот стройный темноволосый землянин может вслушиваться в описание медицинских затруднений на какой-нибудь дальней планете, а затем, видимо, точно знать, какие вопросы задать, чтобы выпытать значимые сведения, касающиеся этой ситуации. Тигр вовсе не походил на быстрого и ловкого Джека; ему требовалось больше времени, чтобы обдумать вопрос терапевтического лечения, и зачастую он проводил долгие часы, углубившись в ленты данных, прежде чем решить, как быть в данном случае, - но похоже, всегда находил какой-то ответ, и этот ответ обычно оказывался верным. Кроме всего прочего, взаимоотношения Тигра с представителями тех странных форм жизни, с которыми они сталкивались, оказывались неизменно добрыми; существам, видимо, он нравился, и они точно следовали его указаниям.
      Дал тоже имел возможность показать, что его хирургическая квалификация и умение рассуждать не так уж безнадежны, несмотря на моруанскую неприятность. Не однажды он добивался успеха в почти безнадежных случаях, когда требовалось хирургическое вмешательство и не было времени позвать на помощь, и понемногу Дал почувствовал растущее, хоть и неохотно, доверие Джека к его возможностям.
      У Дала нашлось достаточно времени, чтобы хорошенько обмозговать случившееся на Моруа VIII и последовавшую за тем беседу с Черным доктором Таннером. Он знал, что был рад, когда Тигр вмешался, пусть и солгав; еще до того, как Тигр сказал об этом вслух, Дал не сомневался, что Черный доктор полон решимости использовать случившееся в качестве предлога для его увольнения из Патруля общей практики. В глубине души он не сомневался, что обвинения Черного доктора преувеличены с целью состряпать против него обвинение, и не приходилось сомневаться, что настойчивость, с какой Тигр брал вину на себя, спасла его; Дал не мог не чувствовать благодарности.
      И все же нечто, связанное с тем происшествием, беспокоило Дала, будто все время кусалось в его мозгу. Он никак не мог отделаться от чувства, что его собственное принятие помощи Тигра было ошибкой.
      Частично это чувство основывалось на его врожденной, природной ненависти ко лжи. Во благо или нет, Дал никогда не любил лгать. Среди его сородичей правда могла случайно попираться, но откровенная ложь считалась большим позором; бытовала даже гарвианская пословица: “Лживый язык истинных друзей не завоюет”. Гарвианские торговцы так же славились на всю галактику непоколебимой верностью своему слову, как и невыгодными для их партнеров сделками, которые ухитрялись заключать; в первые месяцы, проведенные на Земле-Больнице, Дала чрезвычайно смущало то, что земляне принимают ложь как часть повседневной жизни, равнодушные к ней, пока ложь не поддавалась разоблачению.
      Но что-то другое, касавшееся его защиты Тигром, смущало и тревожило Дала гораздо больше лжи - что-то, смутно беспокоившее его с тех самых пор, как он познакомился с этим землянином, а теперь, кажется, ускользавшее от него всякий раз, когда он пытался точно это определить. Лежа однажды на койке в часы, отведенные для сна, Дал живо припомнил, как впервые увидел Тигра в начале второго курса мединститута. К тому времени Дал почти отчаялся подружиться со своими враждебными и затаившими злобу однокурсниками, и начал все больше и больше избегать общения с ними, строя защитный панцирь и полагаясь на Пушистика в качестве общества и успокоения. А тут как-то Тигр обнаружил его в одиночку поглощавшим завтрак в институтской комнате отдыха, плюхнулся на стул рядом с ним и начал болтать, как если бы Дал был его обычным однокурсником. Открытое дружелюбие Тигра стало весенним ветерком для Дала, отчаянно одинокого в этом чужом мире; их дружба быстро крепла, и постепенно остальные в его группе начали оттаивать достаточно, по крайней мере, для того, чтобы вести себя прилично, когда Дал оказывался поблизости. Дал ощущал, что эта перемена отношений произошла из-за Тигра, а не из-за него самого, и все же приветствовал ее как переход от предыдущей невыносимой холодности, хотя перемена эта и оставляла чувство неясного беспокойства. Тигра любили в их группе; Дал не единожды бывал благодарен, когда Тигр принимался горячо защищать право гарвианина изучать медицину наравне с землянами в институте на Земле-Больнице.
      Но то было в мединституте, среди однокурсников. Каким-то образом это отличалось от происшествия на Моруа VIII, и небывалое беспокойство становилось все сильней, чем больше Дал обо всем этом думал. Беседовать об этом с Тигром было бесполезно: Тигр только ухмылялся и советовал ему все забыть, но даже в лихорадке корабельных дел это упорно отказывалось забываться.
      Один второстепенный повод тоже помог ослабить напряжение между врачами, пока они выполняли круг своих ежедневных занятий. Тигр притащил Далу розовый бланк официального извещения, радостно ухмыляясь.
      - Вот, из еженедельной пачки новостей, - сказал он. - Должно тебя подбодрить.
      Это оказалась короткая заметка под рубрикой “Между прочим”. “Черная служба патологоанатомии” - говорилось там, - “извещает, что Черный доктор Хьюго Таннер на следующей неделе поступит в Больницу Филадельфию для профилактической операции на сердце. В соответствии с обычной административной практикой Земли-Больницы, Четырехзвездный Черный доктор подвергнется полной пересадке сердца, чтобы остановить последовательное снижение трудоспособности Попечителя медобразования вследствие заболевания сердца.” Далее перечислялись имена хирургов, которые станут выполнять вмешательство.
      Дал улыбнулся и вручил бланк обратно.
      - Может, это улучшит его нрав, - сказал он, - даже если даст ему еще пятьдесят лет активной жизни.
      - Ну, по крайней мере, какое-то время этот черненький волчок нас не укусит за бочок, - сказал Тигр. - У него не будет времени держать нас под чересчур пристальным присмотром.
      Что, признался себе Дал, не слишком его расстроило.
      Корабельных забот хватало на всех троих врачей. Часто - со всеми этими приземлениями на планеты, с которыми у Земли-Больницы имелись договоры, вызовами, учебой - казалось, что лишь немного отделяет одну ночь от другой, но они все же выбирали время для маленьких радостей Дал трясся от холода почти круглые сутки, поскольку на корабле поддерживалась температура, удобная для Тигра и Джека; он тосковал по тропической жаре своей родной планеты, и порой казалось, что он продрог до костей, несмотря на свою серую шубу. При помощи толики знания водопроводного дела и прирожденной изобретательности он в конце концов сумел переделать одну из корабельных душевых в парную. Каждый день он разок-другой уединялся на блаженные полчасика, согреваясь при обычной на Гарве II температуре.
      Пушистик тоже стал частью заведенного на корабле порядка. Он привык к Тигру, к Джеку, к корабельной обстановке; маленькому существу прискучило сидеть у Дала на плече, и ему захотелось побыть в гуще событий. С тех пор, как былое напряжение спало, он время от времени желал покидать хозяина, и Дал с Тигром соорудили ему помост, свисавший с потолка рубки. Там Пушистик сидел и качался часами, радостно помаргивая на все, что происходило вокруг.
      Но какой бы мир и согласие ни царили внешне, все же на борту “Ланцета” существовало подспудное напряжение между Далом и Джеком, которое прорывалось, когда этого менее всего ожидали. Однажды едва не разразился большой скандал, и опять Пушистик стал яблоком раздора.
      Дала Тимгара захлестнуло ощущение происшедшего несчастья в ту самую минуту, как это случилось, но он не мог точно сказать, в чем дело. Все, что он знал - это что с Пушистиком произошло нечто ужасное.
      В компьютерном зале находился звукоизолированный отсек для врачей со стулом, столом и устройством чтения лент, которым они пользовались, когда хотели провести редкие минуты досуга за чтением свежих медицинских сводок или просматривая заново учебники. Дал бывал тут чаще других; температура этой комнаты могла повышаться, и Дал стал питать своего рода нежные чувства к этому месту с его теплыми серыми стенами и мягким расслабляющим освещением. Здесь, на этих лентах, было то, с чем он мог схватиться, что он мог понять. Если здесь от него ускользало решение какой-нибудь медицинской задачи, он мог разбирать ее до тех пор, покуда не одолеет. Часы, проводимые здесь, становились желанным приютом от немалых сложностей, преодолевая которые, он ладил с Джеком и Тигром.
      В такие долгие часы Пушистик скучал; он не слишком интересовался механизмами транспорта кислорода разумных жуков с Альдебарана VI. Дал частенько оставлял его болтаться на помосте или обследовать рубку, проводя у лентосчитывателя часок-другой. Сегодня Дал работал уже более часа, углубившись в обзор промежуточного обмена веществ хлорнодышащих млекопитающих, когда нечто будто отдернуло его внимание от ленты.
      Словно задуло свечу в его мозгу или захлопнулась дверь. Ни звука, ни иного знака; и все же он внезапно ощутил пугающее, ужасаюшее одиночество: словно в долю секунды у него что-то оборвалось внутри. Он сел прямо, как стрела, глядя перед собой, чувствуя, как мороз пошел по коже и задрожали пальцы, пока он вслушивался, пытаясь понять причину беды.
      А потом, почти бессознательно, Дал понял, что неладно. Он вскочил, рывком открыл дверь отсека и ринулся по коридору к рубке.
      - Пуша! - закричал он. - Пуша, ГДЕ ТЫ?
      В рубке Тигр и Джек диктовали записи для архива Они в изумлении подняли глаза, когда в комнату ворвался Красный доктор. Пустой помост слегка покачивался взад-вперед. Дал в ужасе огляделся. Нигде - никаких признаков маленького розового существа.
      - Где он? - спросил Дал. - Что случилось с Пушистиком?
      Джек с отвращением дернул плечами.
      - Он у себя на помосте. Где же еще?
      - Нет его там! Где он?
      Джек прищурился на пустой помост.
      - Он сидел там минуту назад. Я его видел.
      - А теперь его там нет, и что-то неладно!
      Дал принялся в ужасе рыскать по комнате, переворачивая табуретки, расшвыривая кипы бумаг, заглядывая во все углы, куда только мог скрыться Пушистик.
      Какой-то миг остальные, застыв, сидели, глядя на него. Потом Тигр вскочил.
      - Стой, стой! Может, он просто забрел куда-то на минутку. Он все время так делает.
      - Нет, случилось что-то похуже, - Дал едва мог говорить. - Произошло что-то ужасное. Я знаю.
      Джек Альварес в сердцах отбросил диктофон.
      - Вечно ты со своим несчастным любимчиком! - сказал он. - Я знал, что ему не место на борту.
      Дал уставился на Джека. И вдруг все раздражение и горечь прошедших недель вырвались наружу. Он без предупреждения вцепился в глотку Голубому доктору.
      - Где он? - закричал он. - Что ты с ним сделал? Что ты сделал с Пушистиком? Ты с ним что-то сотворил! Ты его все время ненавидел, совсем как меня, только с ним легче было расправиться. Ну, где он? Что ты с ним сделал?
      Джек отшатнулся, стараясь отпихнуть разъяренного маленького гарвианина.
      - Постой! Да уйди ты от меня! Я ничего не делал!
      - Нет, делал! Где он?
      - Не знаю, - Джек изо всех сил пытался освободиться, но пальцы Дала держали его с огромной силой, несмотря на хрупкое телосложение их обладателя. - Говорю тебе, он был здесь минуту назад.
      Потом Дал почувствовал, как чья-то рука схватила его за воротник, и Тигр растащил их, как дерущихся псов.
      - Ну-ка, прекратите! - закричал он, держа обоих на расстоянии вытянутых рук друг от друга. - Я сказал, прекратите! Джек ничего не сделал Пушистику, он сидел здесь со мной с тех пор, как ты ушел в свой отсек. Он с места на сходил.
      - Но он пропал, - задыхаясь, едва вымолвил Дал. - С ним что-то случилось. Я знаю.
      - Откуда ты знаешь?
      - Я… я просто знаю, и все. Я могу это чувствовать.
      - Ладно, тогда давайте его найдем, - сказал Тигр. - Он должен быть где-нибудь на корабле. Если он попал в беду, некогда драться.
      Тигр отпустил их, и Джек с побелевшим лицом одернул рубашку.
      - Я его видел совсем недавно, - сказал он. - Он сидел на этом дурацком насесте и смотрел на нас, а потом качался туда-сюда и все лазил на тот шкаф и назад.
      - Ну, давайте начнем искать, - сказал Тигр.
      Они разошлись веером - Джек все еще ворчал себе под нос - и дюйм за дюймом обыскали рубку. Пушистика и след простыл. К тому времени Дал овладел собой, но продолжал искать с неистовым напряжением.
      - Его здесь нет, - сказал он наконец, - он, должно быть, куда-то вышел.
      - Была открыта лишь одна дверь, - сказал Тигр. - Та, через которую ты только что вошел, ведущая в задний коридор. Дал, поищи в компьютерном центре. Джек, проверь лабораторию, а я схожу в реакторный.
      Они начали обыскивать отсеки, выходившие в задний коридор. Минут десять на корабле раздавалось лишь случайное хлопанье крышки какого-нибудь люка, скрип выдвижного ящика стола, стук дверцы шкафа. Дал рылся в лабиринте компьютерного зала, и надежда его таяла. Ужасное ощущение одиночества и потери, заполнившее его разум, было сокрушительным; он почти физически чувствовал себя больным. Пропало теплое, уютное ощущение связи, которое всегда было у него раньше с Пушистиком. Текли минуты, и безнадежность уступала место отчаянию.
      А потом из лаборатории донесся хриплый крик Джека. Дал, спотыкаясь, едва не падая, вприпрыжку побежал по коридору и чуть не столкнулся с Тигром в дверях лаборатории.
      - Кажется, мы опоздали, - сказал Джек. - Он угодил в формалин.
      Он снял с полки один из стеклянных лабораторных стаканов и поставил его на рабочий стол. Было ясно, что случилось. Пушистик отправился в экспедицию и нашел лабораторию пленительным местечком. Валялось несколько бутылок с реактивами, как если бы он их пробовал. Стеклянная крышка стакана с формалином, использовавшимся для фиксации образцов тканей, была сдвинута ровно настолько, чтобы пропустить существо размером в два дюйма. Теперь Пушистик лежал на дне стакана, погруженный в формалин, бесформенной расплывшейся каплей бледно-серого желе.
      - Ты уверен, что это формалин? - спросил Дал.
      Джек отлил немного жидкости, и наполнивший помещение едкий запах формальдегида ответил на вопрос.
      - Плохо дело, Дал, - сказал он почти нежно. - Это вещество разрушает белок, а он почти весь из него и состоял. Мне очень жаль… мне начинал нравиться этот маленький салажонок, хоть он и действовал мне на нервы. Но его угораздило свалиться как раз в то. что могло его убить. Если тол о ко он может воздвигнуть какую-то защитную преграду…
      Дал взял стакан.
      - Дай мне физраствор, - коротко сказал он. - И питательный бульон.
      Джек вытащил две колбы и вылил их содержимое в пустой стакан. Дал сунул крошечный безжизненный сгусток в этот стакан и начал массировать тельце. В его руке шелушились слои пораженных ткачей, но он продолжал массировать и менять растворы, сначала физраствор, потом бульон.
      - Дайте губку и лезвие.
      Тигр принес их. Дал принялся осторожно снимать поврежденные внешние слои. Джек и Тигр смотрели; потом Джек сказал:
      - Смотрите, там, в середине, что-то розовеет.
      Бледное розовое пятно в середине комочка понемногу становилось ярче. Дал еще раз сменил растворы и упал на табурет.
      - Думаю, он справится. У него неслыханные восстановительные способности, пока от него осталось хоть что-то, - он поднял взгляд на Джека, все еще почти сочувственно смотревшего на существо в стакане. - Наверное, я свалял дурака в рубке, когда на тебя прыгнул.
      Лицо Джека стало жестче, словно его застали врасплох.
      - Да уж, свалял.
      - Ну, извини. Я просто не мог как следует соображать. Я первый раз… остался без него.
      - А я все равно говорю, что на корабле ему не место, - сказал Джек. - Это медицинский корабль, а не зверинец. И, если ты еще раз ко мне прикоснешься, пожалеешь.
      - Я же сказал, извини, - повторил Дал.
      - Я слышал, что ты сказал - ответил Джек. - Я просто не верю тебе, вот и все.
      Он в последний раз глянул на Пушистика и направился в рубку.
      Пушистик выздоровел, присмиревший и поникший Пушистик; он боязливо цеплялся за плечо Дала и три дня отказывался сдвинуться с места, но, в основном, явно остался невредимым после своего нечаянного купания в смертоносной формалиновой ванне. Теперь он, казалось, вообще забыл о том происшествии, и снова занял свой насест - помост в рубке.
      Но Дал не забыл. Он не стал делиться переживаниями с Тигром и Джеком, но тот случай жестоко его потряс. Ибо, сколько он себя помнил, всегда рядом с ним находился Пушистик. Он никогда в жизни не испытывал того ужасного чувства пустоты и заброшенности, парализующего страха и беспомощности, которое накатило на него, когда Пушистик потерял с ним связь. Будто внезапно оторвали жизненно важную часть его тела; воспоминание о последовавшем страхе холодом пробегало по спине и заставляло с дрожью просыпаться. Он стыдился своего ничем не оправданного нападения на Джека, и все же даже это казалось пустяком в сравнении с преследовавшим его могучим страхом.
      К счастью, Голубой доктор предпочел оставить все как было, и, пожалуй, на вид был больше, чем раньше, склонен вести себя дружелюбно. Похоже, он впервые стал проявлять живой интерес к Пушистику, “болтая” с ним, когда думал, что рядом никого нет, и таская ему иногда лакомые кусочки после еды.
      Снова жизнь “Ланцета” вошла в привычную колею, но лишь для того, чтобы ее вдребезги разбило происшествие совсем иного рода. Сразу после того, как они покинули маленькую планету системы Проциона, одну из точек регистрации, им случилось толкнуться с гарвианским торговым судном.
      Дал узнал конструкцию и знаки различия корабля еще до того, как он вышел на связь, и с трудом сдерживал волнение. Он несколько лет не видел ни одного земляка, если не считать редких скучных официальных завтраков с гарвианским послом на Земле-Больнице во время учебы в мединституте. Мысль о том, чтобы снова пройтись по коридорам гарвианского торгового судна, повлекла за собой неодолимую волну тоски по родине. Взволнованный, Дал не мог дождаться, пока Джек завершит формальности радионаведения.
      - Что за корабль? - хотел он знать. - Какой фирмы?
      Джек вручил ему расшифровку сообщения.
      - Корабль называется “Тиигар”, - сказал он. - Флагман торгового флота компании “Синсин”. Просят разрешения приблизиться к нам.
      Дал испустил восклицание.
      - В таком случае, это - космоторговец, и весьма крупный. Вы и не видывали таких кораблей.
      К ним присоединился Тигр и тоже взглянул на расшифровку.
      - Корабль “Синсина”! Пошли им словечко, Джек, да поторопись, пока они не обиделись и не поехали дальше.
      Джек послал уведомление о согласии на приближение, и они стали с растущим волнением следить, как здоровенное торговое судно начало маневры сближения.
      Название торгового дома “Синсин” знали по всей галактике. Это была одна из старейших и крупнейших из величайших торговых фирм, завоевавших Гарву II его главенствующее положение в Конфедерации; Корабли “Синсина” проникали во все уголки галактики, на каждую планету, приютившую разумную жизнь.
      Тигр и Джек видели в магазинах Земли-Больницы множество иноземных товаров, доставлявшихся гарвианскими судами во время их частых посещений. Но теперь рядом находился не просто внутрисистемный торговец, груженый несколькими наименованиями товаров для какой-нибудь единственной планеты. Космоторговцы скитались от одной звездной системы к другой, их трюмы заполняли несчетные сокровища. Такие торговцы могли не заходить на Гарв II десятилетиями, соблазняя встречавшиеся им корабли изумительным многообразием своих товаров.
      Торговец медленно приближался; Дал взял микрофон и обратился к капитану “Тиигара” на гарвианском.
      - Говорит патрульный корабль общей практики “Ланцет” с Земли-Больницы с тремя врачами на борту, включая вашего земляка.
      - Неужто это Дал Тимгар? - был ответ. - О семь лун! Мы слышали, что появился врач-гарвианин, но не могли поверить своим ушам. Поднимайтесь все к нам на борт, добро пожаловать! Мы пошлем за вами спасательную шлюпку!
      “Тиигар” поблескивал теперь уже совсем рядом, громадный корабль со знаком фирмы “Синсин” на корпусе. С одной из направляющих соскочила спасательная шлюпка и копьем полетела к “Ланцету”. Чуть погодя трое врачей уже забирались в гладкое маленькое суденышко и неслись сквозь пустоту пространства к гигантскому гарвианскому кораблю.
      Они словно шагнули из затерянной в джунглях деревушки в какой-то восхитительный сверкающий город. Команда огромного гарвианского корабля состояла из нескольких сотен гуманоидов, и от его роскоши и изобилия у землян захватил дух. Салоны и гостиные были обшиты панелями из дорогих тканей и редкими породами дерева, мебель инкрустирована драгоценными металлами. Вдоль длинных коридоров во всем великолепии были выставлены товары, превосходящие витрины богатейших магазинов Земли-Больницы.
      Их по-королевски принял капитан “Тиигара”, пожилой улыбчивый маленький гарвианин с розовым пушистым шариком на плече - ну просто близнецом Пушистика. Он низко поклонился Тигру и Джеку, ведя их в зал приемов, где раскинулся здоровенный, со всевозможными яствами и сладостями, стол. Потом он обернулся к Далу и обнял его, будто вернувшегося после долгой разлуки брата.
      - Твой отец Джай Тимгар долго был одним из досточтимых друзей фирмы “Синсин”, и каждый из торгового дома Тимгара для меня - все равно что сын и сын моего сына! Вы только поглядите на этот воротничок! На эти манжеты! Неужели и правда возможно, что гарвианин стал врачом Земли-Больницы?
      Дал прикоснулся Пушистиком к пушистому шарику капитана в древнем гарвианском приветствии.
      - Это возможно… и это правда, - сказал он. - Я там учился. Я - Красный доктор на этом патрульном корабле.
      - Ну, это замечательно, - сказал капитан. - Неплохой способ сблизить наши миры, а? Но пойдемте же, вы должны увидеть, что у нас есть в кладовых; полюбуйтесь несомым нами великолепием. Вы найдете там тысячу чудес.
      Когда капитан снова повел их к похожим на выставку коридорам, Джек заколебался.
      - Мы с удовольствием осмотрим корабль, но вы, должно быть, знаете, что врачи с патрульного корабля не могут себе позволить потратить много денег.
      - Да кто говорит о деньгах? - вскричал капитан. - Разве я говорю? Пойдемте взглянуть! Деньги - чепуха. Гарвианские торговцы - не простые менялы. Смотрите и наслаждайтесь; если найдете что-то, бросающееся вам в глаза, что-то, о чем мечтало ваше сердце - оно станет вашим, - он улыбнулся и лукаво подмигнул Далу. - Наверняка присутствующий здесь наш брат много раз рассказывал вам о тех чудесах, которые можно увидеть на борту космоторговца, и договор можно составить так, что любое небольшое приобретение станет пустячным развлечением.
      Он вывел их, подобно главе государства, сопровождающему заезжих сановников на прогулке, а за ними тащилась свита гарвианских нижних чинов. Два часа они исступленно слонялись по коридорам громадного корабля, жадно глазея на ослепляющие великолепием витрины. Долгие месяцы не заходили они в лавочки и магазины Земли-Больницы, и сейчас казалось, что они идут по невероятной сокровищнице, хранившей все, чего они только могли пожелать.
      Для Джека нашлась форменная одежда, сшитая специально для врача Голубой службы диагностики, со знаками отличия, вытканными золотыми и платиновыми нитями. Джек с неохотой отвернулся от нее; он и мечтать не смел о такой роскоши. Тигру, неделями ворчавшему, что он теряет форму от сидячего корабельного образа жизни, приглянулся комплект тренажеров и отягощений, столь остроумно сконструированный, что складывался в пакет, занимавший площадь не более одного квадратного фута, но позволявший развернуть полностью оборудованный спортзал. Глаза Дала заблестели пои виде новых наборов хирургических инструментов, сработанных по самым жестким стандартам Земли-Больницы, появившихся, казалось, едва он о них подумал. А еще там были одежда и предметы досуга, драгоценные камни и иноземные кольца, наручные часы с арктурианскими камнями сновидений и обувь с серебряной инкрустацией.
      Они проходили по коридорам, с трудом отрываясь от одной витрины, чтобы взглянуть на следующую. Где бы, на чем бы ни останавливался их взгляд, капитан возбужденно щелкал пальцами, и предмет ненавязчиво помечал кто-нибудь из свиты. Наконец, измученные и пресыщенные от осмотра, они направились обратно в зал приемов.
      - Все это прекрасно, - тоскливо сказал Тигр, - но невозможно. И все же, вы очень добры, что потратили время…
      - Время? Да у меня если что и есть, так это время, - Капитан опять улыбнулся Далу. - А еще есть старая гарвианская половица: “Мудрый не знает слова “невозможно”. Погодите, увидите!
      Они вошли в зал приемов, и врачи застыли в изумлении. Перед ними распростерлись все те товары, какие до этого привлекли их внимание.
      - Но это же смешно, - сказал Джек, не сводя глаз с форменной одежды. - Мы не сможем купить эти вещи, потребуется наше двадцатилетнее жалованье, чтоб заплатить за ник.
      - Неужели мы хоть раз называли цену? - возмутился капитан. - Вы - товарищи по команде нашего соотечественника. Мы и не помышляли завышать обычные цены на подобные пустяки. Что касается условий оплаты - не беспокойтесь. Забирайте эти товары к себе на корабль, они уже ваши. Мы составили для вас договоры, согласно которым в течение пяти лет вообще не требуется платежей, а затем - лишь пятидесятая часть стоимости за каждый последующий год. А еще для каждого из вас приготовлены особые дары, за которые вообще не нужно платить - на память о торговой фирме “Синсин”.
      Он вложил в руки Джеку коробочку с откинутой крышкой. На черном бархате лежала серебряная звезда и официальные знаки отличия Однозвездного врача Голубой службы.
      - Разумеется, вы пока не можете ее носить, - сказал капитан. - Но однажды она вам понадобится.
      Джек замигал при виде словно сделанной из драгоценного камня звезды.
      - Вы так добры, - сказал он. - Я… я хочу сказать… - Он посмотрел на Тигра, а потом - на выставленные на столе товары. - Может быть, некоторые вещи…
      Два члена экипажа гарвианского судна уже открывали шлюз, готовясь загрузить покупки в спасательную шлюпку. И тут неожиданно зло, громко и отчетливо заговорил Дал Тимгар.
      - Мне кажется, вам лучше немного обождать, - сказал он.
      - А для вас, - продолжил капитан, обращаясь к Далу так гладко, словно вовсе не прерывался, - как нашего соотечественника и досточтимого сына Джая Тимгара, много лет остававшегося верным другом торгового дома “Синсин”, у меня есть нечто не совсем обычное. Я уверен, ваши товарищи по команде не станут возражать против особого дара за мой личный счет.
      Капитан поднял покрывало со стола, и взгляду открылся сверкающий набор хирургических инструментов, изящно выставленный в чемоданчике с бархатным подбоем. Капитан взял его со стола и сунул в руки Далу.
      - Это ваше, друг мой. И для этого никакого договора не надо.
      Дал загляделся на инструменты. Они были прекрасны. Он страстно желал только дотронуться до них, подержать их в руках, но покачал головой и поставил чемоданчик обратно на стол. Потом посмотрел на Тигра и Джека.
      - Должен предупредить, что цены этих товаров вчетверо больше обычных, а договоры с отсрочкой платежей, которые вам предлагает капитан, допускают двадцатичетырехпроцентное увеличение стоимости при неоплате и не содержат статьи о расторжении. Это значит, что вы много раз выплатите номинальную цену этих товаров, прежде чем договор утратит силу. Давайте, подписывайте, если хотите, но знайте, что вы подписываете.
      Капитан-гарвианин воззрился на него, а потом, смеясь, покачал головой.
      - Разумеется, ваш товарищ шутит, - сказал он. - Эти цены можно уточнить на любой планете, и вы убедитесь в их справедливости. Вот, прочтите договоры, посмотрите, что в них сказано, и решайте сами, - он протянул стопку бумаг.
      - Может договоры звучат и неплохо, - сказал Дал, - но я вам говорю, что они действительно значат.
      Джек выглядел больным.
      - Но, право же, один-два предмета…
      Тигр покачал головой.
      - Дал знает, что говорит. Я думаю, лучше нам вообще ничего не покупать.
      Капитан-гарвианин рассерженно обратился к Далу.
      - О чем вы им толкуете? В этих договорах нет ни единого слова лжи!
      - Я и не говорил, что есть. Я только не могу смотреть, как они лезут в петлю с закрытыми глазами, вот и все. Ваши договоры достаточно законны, но эти цены и условия - чистое пиратство, и вы это знаете.
      Капитан некоторое время свирепо смотрел на него. Потом с презрением отвернулся.
      - Значит, то, что я слышал, - в конечном счете, правда, - сказал он. - Ты действительно связал судьбу с этими пилюльщиками, этими идиотами с Земли, которые носа не смыслят утереть, не упустив выгоды, - он дал знак пилоту спасательной шлюпки. - Доставьте их обратно, мы теряем время. Есть вещи поважнее, чем иметь дело с изменниками.
      Путешествие обратно на “Ланцет” прошло в молчании. Дал чувствовал презрение пилота, когда тот выбросил их, точно мусор, в шлюз патрульного корабля, и умчался обратно на “Тиигар”.
      - Да, забавно все это было, - наконец сказал Джек, глядя на Дала. - Но не хотел бы я, чтоб нам когда-нибудь так же вмазали, как этот малый вмазал тебе.
      - Я знаю, - сказал Дал. - Капитан просто подумал, что увидел легкую добычу. Он посчитал, что вы ни за что не засомневаетесь в тех договорах, если я ему подыграю.
      - Это было бы несложно. А почему ты поступил иначе? Дал посмотрел на Голубого доктора.
      - Может, мне просто не нравятся люди, которые раздаривают хирургические наборы, - сказал он. - Вспомни, я больше не гарвианский торговец. Я - врач с Земли-Больницы.
      Чуть позже громадный гарвианский корабль скрылся из виду, а на посту связи замигал красный огонек. Тигр начал отслеживать вызов, тем временем Джек вернулся к ежедневной процедуре заполнения бортжурнала, а Дал принялся готовить обед. Сладкие сны окончились; они опять очнулись в сбруе врачей с патрульного корабля.
      Джек и Дал заканчивали обедать, когда, озадаченный и хмурый, вернулся Тигр.
      - Выследил наконец тот вызов. По крайней мере, я так думаю. Кто-нибудь хоть когда-то слышал о звезде, называемой 31-я Брюкера?
      - 31-я Брюкера? - переспросил Джек. - В списке планет, имеющих с нами договор, такой нет. А что случилось?
      - Точно не знаю, - сказал Тигр. - Я даже не уверен, вызов это или нет. Пойдемте, глянем.
 

 
      Межзвездное радио и переводчик телетайпа в рубке молчали. Красный огонек на посту связи все так же мигал; Тигр со щелчком отключил его.
      - Вот только что пришедшее сообщение, насколько я могу разобрать, - сказал он, - и, если вы здесь хоть что-то поймете, то здорово меня обставите.
      Сообщение ограничивалось одним-единственным словом, отпечатанным посредине голубого бланка официальных донесений:
      ПРИВЕТСТВУЕМ
      - Это - все? - удивился Джек.
      - До последнего кусочка. Они повторили это полдюжины раз, и все время вот так.
      - Кто повторил? - спросил Дал. - Где опознавательные знаки?
      - Никаких знаков, - сказал Тигр. - Наш компьютер сам определил, что это отправлено с 31-й Брюкера, исходя из направления и интенсивности сигнала. Спрашивается, что нам делать?
      Сообщение загадочно взирало на них. Дал покачал головой.
      - Прямо скажем, не густо. Даже источник может оказаться не там, если сигнал шел на необычной частоте или с большого расстояния. Давайте ответим в том же направлении с той же интенсивностью, и поглядим, что из этого выйдет.
      Тигр взял микрофон, наушники и настроился в направлении источника принятого послания.
      - Мы приняли ваше сообщение. Вы меня слышите? Кто вы такие и что вам нужно?
      Ждать пришлось долго, и они уже подумали было, что связь потеряна. Потом сквозь шум статики послышался шепот.
      - Где сейчас ваш корабль? Вы далеко от нас?
      - Чтобы ответить, нам нужны ваши координаты, - сказал Тигр. - Кто вы?
      Снова долгая пауза и свист статики. Затем донеслось:
      - Если вы далеко, будет слишком поздно… У нас не осталось времени, мы умираем…
      Голос резко оборвался, и сквозь разряды начали доходить координаты. Тигр каракулями записывал их, складывая из нескольких повторений.
      - Проверь-ка побыстрее, - сказал он Джеку. - Похоже, дело серьезно, - он кинул Далу другую пару наушников и опять повернулся к микрофону. - У вас есть договор с нами? - просигналил он. - Мы вас обследовали?
      На этот раз пауза затянулась. Потом голос вернулся:
      - У нас нет договора. Мы все умираем, но, если вам нужен договор, чтобы прибыть…
      - Вовсе нет, - передал в ответ Тигр. - Мы идем к вам. Оставайтесь на той же частоте и не отключайтесь. Мы свяжемся с вами, когда окажемся поближе.
      Он сбросил наушники и взволнованно посмотрел на Дала.
      - Ты слышал? Просит помощи какая-то планета, у которой нет договора с Землей-Больницей!
      - Видимо, их положение отчаянное, - сказал Дал. - Есть у них договор, нет ли - надо бы слетать.
      - Да конечно мы слетаем, дурачок! Погляди, нанес ли Джек на карту эти координаты, и начинай выкапывать любые относящиеся к ним сведения, какие только сможешь найти. Нам нужны все “тайны мадридского двора”, и побыстрее. Это для нас великолепная возможность оформить договор с новой планетой.
      Врачи втроем принялись за работу, пытаясь распознать, что же это за таинственный гость. Дал начал искать данные о 31-й Брюкера по всем ключам, какие только мог придумать, а заодно и по галактическим координатам. Пальцы едва повиновались ему, когда из прорези начали шлепаться справочные кассеты. Тигр говорил верно; такое слишком хорошо, чтобы быть правдой. Когда какая-нибудь планета, не имеющая договора о медицинском обслуживании, обращалась за помощью к кораблю ПКОП, всегда возникала надежда, что, в случае удачного исхода, будет подписан новехонький договор. И для команды патрульного корабля не могло быть большего почета, чем оказаться источниками нового договора для Земли-Больницы.
      Но в отношении “бездоговорных” планет существовали сложности. Корабли Конфедерации никогда не обследовали множество звездных систем. Уйма разумных видов, подобно землянам во времена, когда они изобрели собственный межзвездный двигатель, и не подозревали о существовании какой-то Галактической Конфедерации миров. Могло оказаться, что об особенностях анатомии и физиологии обитателей такой “бесконтактной” планеты нет совсем никаких сведений, и зачастую команда патрульного корабля сталкивалась с непреодолимыми трудностями, действуя вслепую, чтобы решить медицинскую задачу.
      Дал первый собрал необходимые ему сведения - их оказалось до обидного мало. Среди миллиардов записей в банке данных “Ланцета” оказалось лишь два обрывка, касавшихся системы 31-й Брюкера.
      - И это - все, что ты смог найти? - спросил Тигр, не сводя глаз с информационных карт.
      - Там просто больше ничего нет, - ответил Дал. - Эта карточка - описание и классификация звезды, причем не похоже, чтобы тот, кто ее записал, хотя бы близко к ней подлетал.
      - Так и есть, - подтвердил Тигр. - Это обычный отчет об исследовании при помощи радиотелескопа. Та звезда - красный гигант. Большая и холодная, с тремя - может, четырьмя - планетами внутри экзосферы самой звезды, и лишь одна - снаружи. О спутниках не упоминается. Ни на одной из планет не предполагалось наличия разумной жизни. А о чем другая?
      - Доклад об исследовании внешней планеты, проведенном восемьсот лет назад. В нем говорится, что планета - земного типа и мало что еще. Отсылает к полному отчету в хранилищах Конфедерации. И ни слова ни о какой живущей там разумной расе.
      - Ладно, может, Джек нашел что-то еще для нас, - сказал Тигр. - Если это местечко изучали, должны быть какие-то сведения об ее обитателях.
      Но Джек тоже пришел с одним-единственным бланком. Центральный информаторий Земли-Больницы прислал в ответ на запрос описание физических свойств крохотной внешней планеты этой звезды, с разреженной кислородно-азотной атмосферой, очень небольшим количеством воды и примесью метана, достаточной для того, чтобы воздух стал смертельным для землян.
      - Значит, договора о медицинском обслуживании никогда не было? - уточнил Тигр.
      - Договор! - сказал Джек. - Тут даже не говорится, что есть какие-то разумные существа. Вообще ни слова ни о какой форме жизни.
      - Ну, это просто смешно, - сказал Дал. - Если мы получаем оттуда сообщения - значит, кто-то их посылает. Но, если какой-то корабль Конфедерации побывал там, должен быть способ что-то выяснить. Скоро мы сможем перейти на межзвездную тягу?
      - Как только пристегнемся, - отозвался Тигр.
      - Тогда пошли координаты нашего выхода из подпространства в штаб-квартиру Конфедерации на Гарв II и запроси все имеющиеся у Конфедерации сведения насчет того места.
      Джек уставился на него.
      - Ты имеешь в виду… просто попросить взглянуть на записи Конфедерации? Мы не можем этого сделать, они с нас заживо шкуру спустят. Такие записи закрыты для всех, кроме действительных членов Конфедерации.
      - Скажи им, что дело неотложное, - посоветовал Дал.
      - Если они захотят, чтоб все было по правилам, сообщи им мой номер гражданина Конфедерации. Гарв II - член Конфедерации, а я - по рождению гражданин Гарва II.
      Пока Джек и Дал готовились к переходу на кениговскую тягу, Тигр переда запрос. Через пять минут он к ним присоединился, скалясь до ушей.
      - Даже не понадобилось упоминать о твоем происхождении, - сказал он. - Когда они начали спорить, я им просто сказал, что дело срочное и что, если они не позволят нам взглянуть на любые записи, которые у них есть, мы представим их отказ в ответ на возможные будущие жалобы. Тут они спорить и бросили. У нас amp;ур, ут эти записи, как только мы выйдем из подпространства.
      Звезда, которую они разыскивали, находилась на большом расстоянии от нынешнего местоположения “Ланцета”. Долгие часы корабль оставался на кениговской тяге, прежде чем вышел из подпространства, и даже Дал начинал ощущать первые приступы звездной болезни, когда они почувствовали привычную тряску перехода к обычному пространству и на видеоэкране снова зажглись яркие звезды.
      Теперь звезда, звавшаяся 31-й Брюкера, была рядом. Это действительно оказался красный гигант; длинные жиденькие струйки газов вытягивались на сотни миллионов миль во все стороны от ее раскаленного красного ядра. Эта громадная звезда не выглядела такой уж холодной сейчас, когда они смотрели на ее экранный образ; и все же в семье звезд она была холодным, умирающим гигантом, жить которому, по астрономическим меркам, оставалось совсем чуть-чуть. С того места, где сейчас находился “Ланцет”, невооруженный взгляд-не видел вообще никаких планет, но в телескоп Джек скоро нашел две внутри экзосферы и одну, крошечную, - снаружи. А бывало, прежде чем начать маневры центрирования и приземления, приходилось поискать пункт назначения.
      Радио уже стрекотало от двух мощных сигналов. Один пришел из штаб-квартиры Галактической Конфедерации на Гарве II; другой оказался довольно отчетливым сигналом с очень близкого расстояния, бесспорно, исходившим от планеты, терпящей бедствие.
      Они глядели, как доклад Конфедерации с треском выползает из телетайпа, и не верили своим глазам.
      - Чепуха, да и только, - сказал Джек. - Там должны быть разумные существа. Они ведь посылают радиосигналы.
      - Тогда почему такой отчет? - сказал Тигр. - Его же сделал обычный исследовательский корабль, прилетавший сюда восемьсот лет назад. И вы меня не убедите, что какая-то разумная раса может возникнуть из ничего менее чем за восемь веков.
      Дал поднял отчет и прочел его еще раз.
      - “Эта звезда - красный гигант - изучалась по обычному плану”, - читал он. - “Обнаружено семь планет, и все, кроме одной - в пределах экзосферы звезды. Седьмая планета имеет атмосферу и перемещается по орбите на довольно значительном расстоянии от поверхности звезды. Эта планета была выбрана для приземления и исследования.”
      Далее следовало длинное, детальное и безмерно скучное описание шаг за шагом проводившейся процедуры первого приземления исследовательского корабля Конфедерации на бесплодной планете. Описывалась атмосфера, состав почвы, основные материки и водоемы. С географической точки зрения планета представляла собой пустыню, жаркую, сухую и бедную растительностью, если не считать двух-трех массивов джунглей вдоль экватора.
      - “Планету населяет множество видов маленьких неразумных существ, видимо, хорошо приспособившихся к условиям полупустыни. Обнаружено лишь два вида высших млекопитающих, а из них наиболее развиты прямоходящие двуногие с объединенной центральной нервной системой и уровнем интеллекта гарвианской драхмы.”
      - Насколько это низкий уровень? - спросил Джек.
      - Уровень идиота, - угрюмо ответил Дал. - Коэффициент разумности около двадцати по земной шкале. Думаю, на исследователей это произвело не слишком большое впечатление; они даже не предложили обследовать эту планету на предмет колонизации.
      - Ну, что-то все же произошло там с той поры. Идиоты не строят межзвездных радиостанций, - Джек повернулся к Тигру. - Ты их слышишь?
      Тигр кивнул. Из громкоговорителя слышался чей-то неуверенный, жалобный голос, говоривший на общем языке Галактической Конфедерации.
      - Как скоро вы сможете прибыть? - будто по-прежнему что-то скрывая, спрашивал голос. - У нас немного времени.
      - Но кто вы? - спросил Тигр. - Что у вас там случилось?
      - Мы больны, умираем тысячами. Но, если у вас есть более неотложные дела, мы не будем вас отрывать…
      Джек, насупившись, покачал головой.
      - Я не понимаю, - сказал он. - Чего они боятся?
      Тигр опять заговорил в микрофон.
      - Мы будем рады помочь, но нам нужны сведения о вас. Вы знаете, где мы находимся - можете вы послать представителя, который рассказал бы нам о вашей беде?
      После долгой паузы вернулся тот же слабый голос.
      - Сделаем. Ждите.
      Тигр отключил приемник и торжествующе посмотрел на остальных.
      - Ну, теперь у нас есть кое-что. Если тамошние ребята могут вызвать корабль со связным, чтобы рассказать нам о своих бедах, значит, у нас появилась возможность настрочить новый договор, а это может означать Звезду для каждого из нас.
      - Да, но кто очи? - сказал Дал. - И где они скрывались, когда здесь побывал корабль Конфедерации?
      - Я не знаю, - сказал Джек, - но готов держать пари с обоими, что мы еще поломаем надо всем этим голову.
      - Почему? - спросил Тигр. - Что ты хочешь этим сказать?
      - Я хочу сказать, что нам неплохо бы вести себя здесь очень осторожно, - мрачно сказал Джек. - Не знаю, как вы, а я думаю, все это дельце очень уж странно пахнет.
      Когда наконец появился брукианский корабль, странного в нем ничего не оказалось. То было привычных очертаний межпланетное судно, предназначавшееся для посадок на планету; разнесенные от основного корпуса по обеим сторонам части наводили на мысль об атомных силовых установках. Они видели, как ярко вспыхнули двигатели ориентации, когда корабль маневрировал, приближаясь к “Ланцету”.
      Чтобы прижать корабль посланника к борту “Ланцета”, выпустили захваты, а Джек щелкнул переключателями, открывавшими люк и отсек дезинфекции. Им едва удалось описать атмосферу своего корабля и уговорить связного остаться в скафандре По внутренней видеосвязи они видели, как от чужого корабля отделилась маленькая фигурка в скафандре и вошла в люк “Ланцета”, как поверхность скафандра оросил аэрозоль формалина.
      Скоро существо вышло из камеры дезинфекции. Это был маленький гуманоид с хрупкими косточками и бледной, безволосой кожей. Ростом он был не выше четырех футов. Больше всего он напоминал очень смышленую обезьяну в ладно сидящем на ее тельце скафандрике. Когда он заговорил, из транслятора послышался английский, но Дал распознал струящиеся созвучия всемирного языка Галактической Конфедерации.
      - Как вы научились общему языку? - спросил он. - У нашей Конфедерации нет сведений о вашем народе, и все же вы говорите на нашем вселенском языке.
      Брукианин кивнул.
      - Мы хорошо знаем этот язык. Мой народ страшится внешних связей, это - наша расовая особенность, но мы слушаем вещание Конфедерации и научились понимать общий язык, - Одетый в скафандр незнакомец одного за другим оглядел врачей. - А еще мы знаем о достойных делах таких кораблей с Земли-Больницы, и теперь взываем к вам сами.
      - Почему? - спросил Джек. - Вы не дали никаких сведений, нам не с чего начать.
      - Не было времени, - сказало существо. - Смерть крадется по нашей земле, и люди падают под ее косой. Мы умираем тысячами, десятками тысяч. Даже я заразился и скоро умру. Если только вы не сможете нам как-то быстро помочь, будет слишком поздно, и мой народ исчезнет с лица этой планеты.
      Джек мрачно посмотрел на Тигра и Дала.
      - Так, - сказал он, - вот, думаю, и ответ на наш вопрос. Похоже, нравится нам это или нет, у нас на руках - чумная планета.
 

 
      Медленно и терпеливо они вытягивали рассказ из посланника с седьмой планеты 31-й Брюкера.
      Эти маленькие, похожие на обезьян существа оказались болезненно стеснительными; посланник требовал постоянных уверений в том, что врачи не рассердились за то, что их вызвали, когда обезьянкам понадобилась помощь, и что в неотложном случае договор не обязателен. Даже при всем том он с неохотой описывал подробности этого мора и привычки пораженного мором народа. Каждую толику сведений приходилось извлекать с помощью терпеливых расспросов.
      По молчаливому согласию врачи даже не упоминали о том странном обстоятельстве, что саму эту планету подверг изучению корабль Конфедерации восемьсот лет назад и не обнаружил на ней никаких признаков разумной жизни. Стоявшее перед ними созданьице, казалось, готово было повернуться и удрать при первом же намеке на нападение или обвинение. И все же картина теперешнего положения на планете понемногу вырисовывалась.
      Кто бы и где бы они ни были, когда приземлялся корабль Конфедерации, сейчас эту одинокую планету с задворков системы 31-й Брюкера, бесспорно, населяла разумная раса. Сомнений в их достижениях не возникало; несколько тщательно отобранных вопросов выявили, что они овладели атомной энергией, деятельным пониманием природы и материи, и работоспособным межзвездным двигателем, действовавшим на том же принципе, как и земной двигатель Кенига, но брукиане никогда по-настоящему не пользовались им для межзвездных перелетов из-за своей застенчивости и страха встреч с другими народами. А еще они, благодаря перехватам межзвездной радиоболтовни, отлично знали о существовании и делах Галактической Конфедерации миров и о работе Земли-Больницы в качестве врача галактики.
      Но об анатомии, физиологии или биохимии брукиан маленький посланник не мог сказать им ничего. Когда они нажали на него насчет физического облика его народа, он, видимо, искренне испугался, словно их вопросы задевали обнаженный нерв. Он настаивал, что его народ ничего не знает о природе охватившего их мора, и врачам не удавалось ни на дюйм сдвинуть его с места.
      Но мор, без сомнения, грянул.
      Он начался шесть месяцев назад, поражая толпы народу. Он шагал по улицам больших городов, по сельским холмам и долинам. Сначала задевало тооих из десяти, потом - четверых, пятерых… Начавшись, болезнь всегда протекала одинаково: сначала - слабость, недомогание, потеря жизненной энергии и интереса к окружающему, потом - постепенное снижение интеллекта, в результате чего по городам и весям слонялись тысячи пустолицых, похожих на идиотов существ. В довершение всего терялась даже способность к приему пищи, и примерно через неделю неизбежно наступала смерть.
      Вконец озадаченные врачи удалились в рубку, чтобы посовещаться.
      - Должен быть какой-то микроорганизм, который это вытворяет, - сказал Дал - Такую болезнь наверняка вызывает паразитирующий микроб или вирус.
      - Откуда нам знать? - не согласился Джек. - Кроме того, что видим, нам об этих людях ничего не известно. Придется проделать полное биохимическое и медицинское обследование, прежде чем мы сможем надеяться что-то предпринять.
      - Но у нас же нет оборудования для полноценного исследования, - возразил Тигр.
      - Все равно придемся его проделать, - сказал Джек. - Как только мы узнаем достаточно, чтобы быть уверенными в инфекционной природе заболевания, у нас появится возможность найти какое-нибудь лекарство, которое его излечит. Или, по крайней мере, иммунизировать тех, кто еще не заразился. Если это - какая-то вирусная инфекция, нам, может быть, понадобится найти некое антитело для прививки, чтобы поставить заслон на пути болезни. Но перво-наперво следует хорошенько взглянуть на эту планету, пристальнее всего - на ее обитателей - и на инфицированных, и на здоровых. И хорошо бы поторопиться с приготовлениями.
      Час спустя они договорились с брукианским послом. “Ланцету” будет позволено приземлиться на планету, как только врачи убедятся в безопасности этого действия. Тем временем первые приземления произведут спасательные шлюпки “Ланцета”, а он сам останется на орбите в тысяче миль над поверхностью. Безусловно, самая неотложная задача - диагностика, раскрытие точной природы заболевания и обследование заболевших Ответственность за это определенно лежала на плечах Джека; он был диагност, и Дал с Тигром по доброй воле предоставили ему руководить работой.
      Было решено, что Джек и Тигр сразу же отправятся на планету, пока Дал, оставаясь на корабле, подберет реактивы и исследовательское оборудование, необходимое для изучения основных физических и биохимических особенностей брукиан
      И, тем не менее, при всем волнении, каким сопровождались приготовления, Дал не мог отделаться от томительной тени сомнения в мозгу, какого-то внутреннего предостерегающего голоса, казалось, говорившего: смотри, будь осторожнее, не торопись! Это может оказаться не тем, чем кажется; возможно, ты шагаешь в ловушку.
      Но то был лишь слабый голос, не замеченный в суете шедших полным ходом приготовлений.
      Команде “Ланцета” не понадобилось много времени, чтобы поняты эти маленькие, самоуничижающиеся обитатели седьмой планеты 31-й Брюкера - очень уж странные.
      В то же время, “странность” - не слишком подходящее слоге для этих созданий. Никто лучше врачей Земли-Больницы не знал, что “странность” - правило на бескрайних просторах галактической цивилизации. Открывались, описывались и изучались все виды и разновидности форм жизни, каждая - с определенными чертами сходства и каждая - совершенно “странная” в сравнении с любой другой.
      Дал особенно остро осознавал эти межрасовые различия. Он знал, что для Тигра и Джека сам выглядел странно - и анатомически, и в других отношениях Его отделяли от них гонкий серый пушок и четырехпалые кисти - Дала никогда бы не приняли за землянина даже в самом густом тумане. Но это все - постижимые различия. Его тесная привязанность к Пушистику была нечто другое, и все еще, кажется, оставалась за пределами их понимания.
      Однажды он провел целый вечер, терпеливо пытаясь заставить Джека только понять, что его теплые чувства к Пушистику - нечто большее, чем просто любовь человека к собаке.
      - Ну, и как же ты тогда это назовешь?
      - Симбиоз - возможно, наиболее подходящее слово, - отвечал Дал. - Две формы жизни живут рядом, и каждая помогает другой - вот и весь симбиоз. Вместе каждой жить выгоднее, чем каждой по отдельности. Мы все живем в симбиозе с бактериями нашего пищеварительного тракта, так ведь? Мы обеспечиваем им место для жизни и роста, а они помогают нам переваривать пищу. Это - своего рода сотрудничество… я и Пушистик - партнеры того же рода.
      Джек спорил, потом вышел из себя, и, в конце концов, нехотя согласился, что, видимо, станет теопимо к этому относиться, пусть для него все это и кажется бессмысленным.
      Между тем “странность” существ с седьмой планеты 31-й Брюкера находилась далеко за разумными пределами - настолько далеко, что врачи не могли поверить в то, о чем говорили им их глаза и приборы.
      Тигр и Джек вернулись на “Ланцет” после первого посещения планеты, несомненно, потрясенными. Тамошнюю природу они нашли точно такой, как они описывалась в исследовательских отчетах - бесплодная, пустынная земля с немногочисленными, хотя и довольно обширными, островами растительности вблизи экватора.
      - Но этот народец! - сказал Джек. - Они не вписываются ни в какие рамки. У них есть дома - по крайней мере, думаю, ты назвал бы их домами - но каждый из них похож на другой и они все расположены тесными группами, а между ними на целые мили - ничего. Они располагают передовой технологией, хорошей системой связи, производственной базой и чем угодно еще, но только ничем не пользуются.
      - Больше того, - добавил Тигр. - Не похоже, чтобы они хотели ими пользоваться.
      - Ну, это меня не удивляет, - сказал Джек. - Там, внизу - уйма больших и малых городов, каждый находится за много миль от другого, и все же им пришлось выкопать из хранилища ржавый скутер и перебрать мотор только для того, чтобы возить нас с места на место. Я понимаю, все может развалиться, когда в страну приходит мор, но этот мор просто не длился так долго.
      - А что за болезнь? - спросил Дал. - Так ли она ужасна, как они говорят?
      - Еще ужаснее, пожалуй, - мрачно сказал Тигр. - Они мрут тысячами; надеюсь, наши скафандры продезинфицировались надежно, поскольку эта болезнь мне совсем не нравится.
      Он красочно описал, в каком состоянии они обнаружили попавший в беду народ. Не было сомнений, что мор крался по этой земле. На запущенных грязных улочках городков и деревень в канавах громоздились трупы, а над проспектами больших городов висела мертвая тишина. Те, кто еще не поддались болезни, кормили больных и ухаживали за ними, но такие встречались реже и реже. Все население, казалось, примирилось с неизбежным, едва замечая чужаков с патрульного корабля.
      Но хуже всего оказались те, кто достиг завершающей стадии болезни; они бродили по улицам с отсутствующими лицами и безвольно раскрытыми ртами, как бы живя в собственном безмолвном мире, отрезанные от связей с остальными.
      - Один из них едва не налетел на меня, - сказал Джек. - Я стоял прямо перед ним, а он меня не видел и не слышал.
      - Но неужели у них нет никакого понятия об антисептике или карантине? - спросил Дал.
      Тигр покачал головой.
      - Что-то мы не заметили. Они не знают, что вызывает эту болезнь. Думают, что это какое-то проклятье, им и во сне не снилось, что можно предотвратить ее распространение.
      Тигр и Джек уже приняли первые традиционные меры по борьбе с болезнью. Они распорядились собрать незараженных в каждом городе и деревне в отдельные помещения. Тигр полдня пытался объяснить, как предотвратить распространение болезни, вызванной бактериями или вирусами. Люди таращились на него, как будто он нес тарабарщину; в конце концов он бросил объяснять и просто изложил правила, которым надлежало следовать. Вместе с Джеком они собрали обычные пробы биологических жидкостей и тканей здоровых и больных брукиан, и вернулись на “Ланцет” передохнуть.
      Теперь все трое врачей начали работать над пробами. Культуры тканей привили образцами из дыхательных путей, крови и органов больных и здоровых. С особыми предосторожностями для вскрытия на борт доставили тела полудюжины умерших, чтобы выяснить и обычные особенности анатомии этой странной расы, и те повреждения, которые вызывала болезнь. На планете Тигр уже ввел дюжине здоровых различные радиоактивные изотопы, чтобы с их помощью выяснить, как в норме протекает обмен веществ и как устроен этот народец биохимически. Немного поспав на “Ланцете”, он вернулся один, чтобы завершить начатое, оставив Дала и Джека дальше трудиться в корабельной лаборатории.
      Перед ними стояла задача, достойная Гаргантюа. Они знали, что для любой расы нечего и надеяться распознать патологию, не зная нормы. То была единственная причина обширных биохимических исследований, проводившихся на планетах, впервые подписавших договор. Обычно группа исследователей, включавшая специалистов по физиологии, биохимии, анатомии, радиологии, фармакологии и патологоанатомии, могла провести месяцы, а то и годы на новой планете, собирая основополагающие сведения. Но здесь не было ни времени, ни возможностей для такого исследования. Даже за двадцать четыре часа со времени прибытия патрульного корабля количество умерших пугающе выросло.
      Оставшись одни на корабле, Дал и Джек обнаружили, что работают слаженной бригадой. На двойную работу времени не оставалось; все, что делали оба врача, было тесно взаимосвязано. Джек, видимо, совсем забыл свою былую вражду. Тут был кризис и невпроворот работы для всех троих врачей.
      - Возьмись за анатомию и патологоанатомию, - сказал Джек Далу в самом начале. - Ты сможешь разобраться в пять раз быстрее меня, а твои препараты лучше большинства профессиональных. Я лучше справлюсь с культурами, мне бы только среды подобрать.
      Понемногу они поделили работу, сверяясь у Тигра по радио о результатах изотопных исследований, проводившихся на планете. Мало-помалу данные собирались, землянин и гарвианин работали сплоченнее, чем когда бы то ни было, по мере того, как вставшая перед ними задача оказывалась все более и более грандиозной.
      Но результаты их усилий обескураживали. Тигр вернулся на корабль после сорокавосьмичасового отсутствия с кругами вокруг глаз, и вообще выглядел, словно по нему толпа прошлась.
      - Не спал, вот и все, - едва дыша, сказал Тигр, еле выползая из продезинфицированного скафандра. - Не было времени. Клянусь, я десять раз ставил эти пробы, и все равно в итоге не получил ничего вразумительного.
      - Результаты, которые ты посылал, выглядят довольно странно, - сказал Джек. - В чем там загвоздка?
      - Я не знаю, - ответил Тигр, - но, если мы ищем некую биологическую структуру, мы ее еще не нашли, насколько я понимаю.
      - Разумеется, не нашли, - в сердцах сказал Дал. - Я подумал, что делаю что-то не так, поскольку биохимия крови, которой я занимался, была просто смешной. Я даже не могу определить нормальный уровень глюкозы крови, а что касается ферментных систем… - Он с отвращением швырнул на стол пачку записей. - Я не понимаю, как эти люди вообще умудряются жить с таким никчемным обменом веществ! Я никогда ни о чем подобном не слышал.
      - А вскрытие что-нибудь дало? - осведомился Тигр.
      - Ничего, - отозвался Дал. - Вообще ничего. Я вскрыл тех шестерых, которых ты притащил сюда, и делал препараты каждой ткани, какую только мог найти. Их анатомия совершенно ясна, тут жаловаться не на что. Эти люди очень похожи на обезьян земного типа - и сердце, и легкие, и голосовые связки, и все остальное. Но я не вижу причины, по которой они могли бы умереть. А с культурами посчастливилось?
      Джек угрюмо покачал головой.
      - Ни на одной чашке ничего не выросло. Сначала мне показалось, что у меня что-то растет, но, если даже так, оно погибло, и я не могу найти ничего в фильтратах.
      - Но надо же нам продолжать над чем-то работать, - с отчаянием в голосе сказал Тигр. - Слушайте, есть такие вещи, которые одинаковы для любых разумных существ, неважно, откуда сии. Это же основа всей галактической медицины. Существа могут развиваться и приспосабливаться различными путями, но основные биохимические реакции одинаковы.
      - Только не здесь, - сказал Дал. - Ты только взгляни на эти результаты!
      Они притащили из рубки уйму собранных ими заметок и начали тщательно рассматривать и организовывать данные, как поступила бы любая исследовательская команда, пытаясь найти хоть что-то подобное тому, что обнаруживали у изученных ранее тысяч других живых существ. Проходили часы, а они оставались дальше от ответа, чем когда начали.
      И все потому, что эти данные не укладывались ни в какую схему. У них была какая-то другая внутренняя логика. Не нашлось и двоих брукиан, организмы которых походили бы друг на друга. Результаты всех проб оказывались либо откровенно невозможными, либо полной противоположностью тему, что ожидалось.
      Они тщательно проследили свои шаги, пытаясь уловить, что же сделали не так.
      - Где-то в этих пробах должна быть ошибка, - измученно сказал Дал. - Мы сделали неверный шаг, вот и все.
      - Но я не вижу, где, - проговорил Джек. - Давайте еще разок взглянем на эти культуры. И поставим кофейник. Я уже ничего не соображаю.
      Из них троих Джек начинал выказывать наибольшее беспокойство. Это была его стихия, и от него ждали, что он поведет за собой остальных, но ничего подобного не происходило. Доклады, поступавшие с планеты, обескураживали. Меры изоляции, которые они пытались ввести, похоже, не очень-то помогали, и распространение мора ускорялось. В сообщениях брукиан сквозило отчаяние.
      Джек ждал каждого доклада с растущими опасениями. Он беспокойно бегал аз лаборатории в рубку, проверяя и перепроверяя результаты, пытаясь отыскать в этом хаосе хоть намек на порядок.
      - Попытайся уснуть, - убеждал его Дал. - Пара часов освежит тебя на все сто.
      - Не могу, уже пробовал, - сказал Джек.
      - Давай, давай. Тигр и я сможем еще немножко над этим поработать.
      - Да не в том дело, - вздохнул Джек. - Без диагноза - никуда. До тех пор, пока нет диагноза, у нас связаны руки, а мы к нему и не приближаемся. Мы даже не знаем, то ли это бактерия, то ли вирус, то ли что-то еще. Может, брукиане и правы. Заклятье какое-то.
      - Не думаю, что Черная служба патологоанатомии согласится с подобным диагнозом, - угрюмо сказал Тигр.
      - Черная служба от этого дара речи лишится - но разве у нас есть иной ответ? Вы двое делали все, что могли, но диагностика - моя работа. Предполагается, что я окажусь на высоте, но, чем глубже мы во все это влезаем, тем, похоже, дальше оказываемся от цели.
      - Ты хочешь вызвать помощь? - спросил Тигр.
      Джек беспомощно покачал головой.
      - Я начинаю думать, что нам давно следовало бы вызвать помощь, - сказал он. - Мы здесь по уши увязли, и все погружаемся. При той скорости, с какой эти люди внизу умирают, у нас теперь нет времени, чтобы вызвать помощь.
      Он уставился на кипу записей, лежавшую на столе; вся кровь отхлынула от его лица.
      - Я не знаю, просто не знаю, - сказал он. - В подобных случаях диагноз обычно - плевое дело. Я-то думал, стоит лишь прогуляться на планету, - и еще одна медаль на мундир. Ну, а теперь я побежден. Я не знаю, что делать. Если кто-то из вас может что-то придумать, вам и карты в руки, а я признаюсь в этом самому Черному доктору Таннеру.
      То была горькая пилюля для Голубого доктора Джека Альвареса, но сейчас это обстоятельство не принесло удовлетворения ни Далу, ни Тигру. Он зашли з тупик так же, как и Джек, и с радостью бы приняли бы помощь от любого, кто мог бы ее предложить.
      И по какой-то усмешке судьбы первый проблеск истины явился оттуда, откуда его менее всего ждали.
      С самого начала Пушистик следил за происходящим со своего помоста в рубке. Если он и ощущал, что Дал Тимгар не обращает на него внимания и большую часть времени предоставляет его самому себе, то не выказывал никаких признаков обиды. Крошечное существо как будто понимало, что силы и внимание его хозяина поглощает нечто важное, и довольствовался редкими ласковыми шлепками, когда Дал проходил по рубке. Каждый без особых сомнений решил, что Пушистик просто терпеливо отнесся к этому положению. И лишь когда они отчаялись и Тигр начал было пытаться связаться с Землей-Больницей, чтобы вызвать помощь, Дал хмуро, озадаченно вгляделся в своего маленького розового друга.
      Тигр на минутку отложил микрофон.
      - Что такое? - обратился он к Далу. - Ты будто гнилое яблоко укусил.
      - Я только что вспомнил, что не кормил его двадцать четыре часа, - сказал Дал.
      - Кого? Пушистика? - Тигр пожал плечами. - Он прекрасно видел, что ты занят.
      Дал покачал головой.
      - Это не имело бы для Пушистика никакого значения. Когда он проголодается, то хочет есть и становится полным эгоистом. Чем бы я ни занимался, он бы уже много часов орал, чтоб его накормили.
      Дал подошел к помосту и с тревогой вгляделся в своего розового друга. Он взял его и посадил к себе на плечо, что неизменно повергало Пушистика в неописуемый восторг. Но сейчас маленькое существо просто сидело там, дрожало и вяло терлось о шею гарвианина.
      Дал взял его на ладонь.
      - Пуша, что с тобой?
      - Думаешь, с ним что-то не так? - внезапно подняв взгляд, сказал Джек. - Похоже, он едва открывает глаза.
      - И цвет у него не такой, как всегда, - заметил Тигр. - Он какой-то голубоватый.
      Внезапно маленькие черные глаза Пушистика закрылись, и его стала бить крупная дрожь. Он сжался в тугой розовый шарик; пушистая шерсть исчезла. Держа дрожащее существо, Дал вдруг осознал: что-то уже несколько часов грызло краешек его сознания. Не отчетливая мысль, а только ощущение боли, тоски и нездоровья, а теперь, когда он посмотрел на Пушистика, это ощущение усилилось настолько, что он едва не закричал.
      Дал почему-то сразу понял, что делать. Откуда пришла эта мысль, Дал не знал, но она вспышкой сверкнула в его мозгу.
      - Джек, где наш самый большой вирусный фильтр? - тихо спросил он.
      Джек уставился на него.
      - Вирусный фильтр? Я с час назад вынул его из автоклава.
      - Тащи его сюда, - сказал Дал, - и отсос тоже. Быстро!
      Джек пулей выскочил в коридор и тут же вернулся с большим фарфоровым вирусным фильтром и присоединенной к нему трубкой отсоса. Дал стремительно сбросил безвольное маленькое существо, распластавшееся у него на ладони, в чашку фильтра, добавил немного стерильного раствора минеральных солей и включил отсос.
      Тигр и Джек в изумлении взирали на него.
      - Что ты делаешь? - спросил Тигр.
      - Фильтрую его, - ответил Дал. - Он заразился. Видно, каким-то образом подхватил заразу, может, когда вчера у нас на борту побывал маленький гость-брукианин. И если вирус вызывает это заболевание, то фильтр должен его задержать, но пропустить молекулы тела Пушистика.
      Они смотрели, как голубовато-розовая жидкость действительно стала просачиваться через фарфоровый фильтр и капать из воронки в стоявший внизу лабораторный стакан. Все капли, падая, собирались в стакане воедино, пока все тело Пушистика не просочилось сквозь фильтр и не оказалось в стоявшей внизу чаше. Он еще не совсем обрел свою обычную розовую окраску, но, когда фильтр осушился, появилась пара испуганных бусинок-глаз и пара ушек. Вскоре на его теле начал появляться и мех.
      А на дне фильтра осталась тусклая серая пленка.
      - Не прикасайтесь к ней! - предостерег Дал. - Это - настоящий яд.
      Он натянул маску, перчатки и соскреб с фильтра немного пленки шпателем.
      - Думаю, теперь он у нас есть, - сказал он. - Тот самый вирус, который вызывает мор на этой планете.
 

 
      Это был, без сомнения, вирус. Теперь, когда у них появился материал для исследования, электронный микроскоп подтвердил догадку. Высеянный в инкубаторах “Ланцета”, он начал неплохо расти, потом хирел и умирал, но, введенный морским свинкам в корабельной лаборатории, вирус доказал свою болезнетворность. Животные, зараженные ничтожными дозами, заболевали через несколько часов и очень быстро умирали.
      Трое работавших в лихорадочном возбуждении врачей не стали вызывать Землю-Больницу. Наконец-то появилось нечто такое, с чем они могли бороться, нечто настолько распространенное среди народов галактики, что врачи ощущали уверенность: они смогут с этим совладать. Существовали очень немногие высшие формы жизни - если вообще таковые имелись, - которых не беспокоили бы своеобразные мельчайшие паразиты. Бактериальные инфекции являли собой угрозу любому населенному миру, а вирусы - самые маленькие из всех субмикроскопических организмов - вызывали наиболее тяжелые и опасные болезни.
      И все же вирусные эпидемии укрощали раньше, значит, можно укротить и эту.
      Джек радировал на планету, что диагноз ясен; как только будут готовы подходящие лекарства, врачи прилетят начать лечение. В ответе брукиан снова замерцала надежда; они призывали поспешить. С новыми силами врачи вернулись в лабораторию, чтобы начать обрабатывать свежие данные.
      Но беды продолжали преследовать их. Это был необычный вирус. Он оказался устойчивым ко всем антибиотикам и противовирусным препаратам, какие только нашлись в кладовой “Ланцета”. Казалось, на него не действуют никакие лекарства, а его молекулярный состав отличался от всех ранее описанных вирусов.
      - Если бы только один из препаратов хоть немного замедлял его развитие, уже стало бы полегче, - в растерянности сказал Тигр. - На него ничто не действует, даже очищенные глобулины.
      - Как насчет антител от зараженных? - предположил Джек. - При всех вирусных заболеваниях, о которых я только слышал, организм больного начинает вырабатывать антитела против поразившего его вируса. Если антитела вырабатываются быстро и в достаточном количестве, вирус погибает, а больной с того времени становится невосприимчивым к нему.
      - Ну, а эти люди, похоже, не вырабатывают совсем никаких антител, - сказал Тигр. - По крайней мере, я ничего подобного не вижу. Если бы это происходило, хоть кто-то из них выздоравливал бы. С самого начала и до сих пор не выздоровел ни один. Все они только болеют и умирают.
      - Интересно, - сказал Дал, - сопротивлялся ли как-нибудь Пушистик?
      Джек поднял глаза.
      - Что ты имеешь в виду?
      - М-м-м… Мы знаем, Пушистик заразился. Он тоже мог умереть, если бы мы не спохватились вовремя - но мы успели и этого не случилось. На самом деле он сейчас выглядит вполне здоровым.
      - Для Пушистика все кончилось замечательно, - нетерпеливо сказал Джек, - но я ума не приложу, как нам пропустить все население седьмой планеты 31-й Брюкера через вирусный фильтр. Они - существа из плоти и крови.
      - Я не это имел в виду, - сказал Дал. - Может быть, тело Пушистика вырабатывало антитела к вирусу, пока он болел. Вспомните, у него нет такого жесткого тела, как у нас. Он, в основном, состоит из белка и может синтезировать довольно много всего, чего хочет или в чем нуждается.
      Джек прищурился.
      - Это, по крайней мере, идея. Не можем ли мы как-нибудь взять от него кусочек? Я хочу сказать, не причинив вреда?
      - Ничего сложного, - сказал Дал. - Он может довольно быстро восстанавливать утраченное, если у него вдоволь подходящей пищи. Лишняя унция-другая ничего не значат.
      Он взял лабораторный стакан, подошел к помосту Пушистика и начал отжимать капельку розового вещества. Пушистик, видимо, чувствовал, чего хотел Дал; он с готовностью вытянул маленькую ложноножку, которую Дал отщипнул и смахнул в стакан. Гарвианин добавил немного солевого раствора, и вещество превратилось в нежно-розовую взвесь.
      В лаборатории они отыскали две-три морских свинки в последних стадиях заболевания и ввели им по крошенной дозе розового раствора. Действие оказалось почти невероятным. Не прошло и двадцати минут, как все животные, которым ввели суспензию, оживились, у них заблестели глаза, стал возвращаться аппетит; между тем остальные все слабели.
      - Ну, вот и требовавшийся нам ответ, - в радостном возбуждении сказал Джек. - Введя немного такого вещества нашим друзьям на планете, мы обезопасим от болезни здоровых, а заодно и вылечим больных. Если у нас еще осталось достаточно времени.
      В течение нескольких минут они получили разрешение на посадку от брукианского представителя, и часом позже “Ланцет” аккуратно приземлился на только что заново вымощенном космодроме рядом с одним из крупнейших городов седьмой планеты 31-й Брюкера.
      Тигр и Джек явно не преувеличивали странного внешнего вида больших и малых городов на этой пораженной мором планете, и Дала повергло в трепет опустошение, произведенное болезнью, с которой они пришли сразиться. Сейчас оставался незараженным лишь один из десяти брукиан, а еще трое из каждых десяти, без сомнения, находились в поздних стадиях болезни, слепо и бездумно шатались вокруг, на ходу спотыкались о разные предметы, падали на землю и лежали, немые и беспомощные, пока смерть не приходила избавить их от мучений. Под слепящим красным солнцем по улицам ходили утомленные отряды санитаров-носильщиков, вывозя свой зловещий груз к братским могилам на краю города.
      Тот представитель, который появлялся на “Ланцете”, уже умер, но его место в качестве посредника в переговорах с врачами занял другой - брукианин постарше и потоньше их первого собеседника, выглядевший так, будто на его плечах лежало все бремя ответственности за его народ. Он горячо приветствовал их на космодроме.
      - Вы нашли решение! - вскричал он. - Вы нашли способ отогнать волну беды - но поспешите! Сейчас дорога каждая секунда.
      Пока шло приземление, Дал, при содействии Пушистика, трудился над приготовлением достаточного количества драгоценной суспензии антител, чтобы подготовить как можно больше прививочного материала. К тому времени, когда корабль коснулся земли, Дал подготовил дюжину флаконов и несколько сот шприцев. Сотни здоровых толпились вокруг корабля и с неприкрытым изумлением не сводили глаз с врачей, когда Дал, Джек и Тигр сошли по трапу и принялись, понизив голос, совещаться с делегатом брукиан.
      Потребовалось некоторое время, чтобы объяснить брукианскому представителю, почему они не могли тотчас же начать массовые прививки против мора. Перво-наперво им требовалось сделать несколько пробных прививок и удостовериться, дадут ли антитела ожидаемый эффект. Требовалась группа сравнения, чтобы не сомневаться: только взвесь антител - причина наблюдавшихся перемен, а не что-либо еще. Наконец представитель отдал распоряжения. Двести незараженных брукиан впустили в большое обнесенное канатами пространство близ корабля, а двести других - спотыкающихся, в последних стадиях болезни - привели на другую огороженную площадку. Предварительные кожные пробы с суспензией антител не выявили неблагоприятных реакций. Дал стал наполнять шприцы, пока Тигр и Джек прививали эти две группы.
      - Если подействует на этих, будет несложно иммунизировать все население, - сказал Тигр. - Судя по тому, как немного мы вводили морским свинкам, видимо, нужны минимальные дозы. Мы можем даже самих брукиан научить делать инъекции.
      - А тогда у нас будет готов к подписанию новехонький договор о медицинском обслуживании с Землей-Больницей, - добавил Джек нетерпеливо. - И недолго нам останется ждать наших Звезд, вот увидите! Если только мы сумеем сделать это достаточно быстро.
      Они работали в лихорадочной спешке, особенно с больными, находившимися в завершающей стадии. Многие умирали прямо в момент инъекции, тем временем у некоторых здоровых появлялись первые признаки болезни. Тигр и Джек быстро переходили от больного к больному, а Дал в это время отмечал имена, количество и местонахождение привитых.
      Но, не успели они покончить с прививками, как стало очевидно, что они возымели действие. Ни один из зараженных не умер после того, как прививки сделали всем. Работа потребовала трех часов, и, к тому времени, как число введенных доз достигло четырехсот, одно стало несомненно: антитела каким-то образом останавливали смертоносную поступь болезни.
      Представитель брукиан едва сдерживал восторг; он хотел немедля послать за оставшимися собратьями.
      - Мы уже почти израсходовали первую партию материала, - объяснил ему Дал. - Нам нужно приготовить еще - но мы потеряем время, пытаясь собрать здесь все население планеты. Подготовьте дюжину воздушных судов и дюжину здоровых, смышленых рабочих, чтоб нам помочь. Мы можем показать им, как пользоваться этим веществом, и немедленно отправить их в другие густонаселенные районы.
      На борту корабля они начали готовить еще большее количество суспензии антител. Пушистик уже снова весил, как обычно, и, к великой радости Дала, вытягивал во все стороны от себя маленькие комочки розовой протоплазмы, словно предчувствуя дальнейшие потребности. Быстрая проверка показала, что и антитела он тоже восстановил. Пушистик проявлял необычайную прожорливость, но материал во второй партии оказался столь же действенным, как и в первой.
      Врачи уже почти приготовились сойти обратно, груженые достаточным количеством прививочного материала и шприцев, чтобы снабдить себя и дюжину помощников, когда Джек внезапно оторвался от какого-то своего дела и навострил уши в сторону шлюза.
      - В чем дело? - спросил Дал.
      - Послушайте.
      Они замерли и прислушались.
      - Я ничего не слышу, - сказал Тигр.
      Джек кивнул.
      - Я знаю. Это я и имею в виду. Они шумели вовсю, когда мы вернулись на борт. Почему сейчас так тихо? - Он подошел к видеомонитору, нацеленному на космодром, и щелкнул выключателем. Какое-то время он просто вглядывался в изображение. Потом сказал:
      - Подите-ка сюда. Мне совсем не нравится то, что я вижу.
      Дал и Тигр сгрудились к экрану.
      - Я что такое? - не понял Тигр. - Я не вижу… Нет, минуточку!
      - Да, ты лучше глянь еще разок, - посоветовал Джек.
      - Как ты думаешь, Дал?
      - Давайте лучше быстрей спустимся, - сказал Дал, - и поглядим, что происходит. Сдается мне, мы поймали за хвост тигра…
      Они снова спустились по трапу с флаконами антител и стерильными шприцами за плечами. Но на этот раз приветствия оказались не такими, как прежде.
      Представитель брукиан и остальные, кого еще не привили, в ужасе отшатнулись от них, когда они ступили на землю. Раньше эти люди на поле возбужденно толпились вокруг корабля; сейчас они стояли безмолвными кучками, пристально, со страхом глядя на врачей и тихо переговариваясь между собой.
      А врачи не могли оторвать глаз от людей на двух обнесенных веревками площадках. Справа, среди зараженных брукиан, которым вводились антитела, не появилось новых умерших - но и к лучшему перемен не произошло. Больные бесцельно слонялись, кружили, как животные в клетке, с пустыми лицами, приоткрытыми ртами, по-дурацки размахивая руками. Ни один из них не начал проявлять интереса к окружающему, ни один не выказал никаких признаков возвращения сознания или других намеков на выздоровление.
      Но поистине ужасное зрелище представало взору по другую сторону космодрома. Там размещаюсь здоровые, которым сделали прививки. Несколько часов назад они, довольные, спокойно стояли, тихонько переговариваясь между собой, смеясь и шутя…
      Теперь они больше не разговаривали. На врачей взирали бессмысленные лица и невидящие глаза; существа бездумно топтались в пыли. Все были живы, но лишь наполовину. Ум и живость исчезли с их лиц; они выглядели, будто пустые скорлупки прежних существ, неотличимые от зараженных созданий на другой огороженной площадке.
      Джек в тревоге повернулся к представителю брукиан.
      - Что здесь произошло? - спросил он. - Что сталось с теми, кого мы привили? Куда вы их девали?
      Брукианин отпрянул, словно боясь, что Джек до него дотронется.
      - Девали! - вскричал он. - Мы ни одного не сдвинули с места! Там - те, кого вы отравили вашими иглами. Что вы с ними сделали?
      - Это… это, должно быть, какая-то временная реакция на лекарство, - пробормотал Джек. - Мы не пользовались ничем таким, что могло бы передать им болезнь; мы применяли только вещество, которое помогает с ней бороться.
      Брукианин гневно потрясал кулаком.
      - Это никакая не реакция, это сама болезнь! Что за зло вы творите? Вы пришли сюда, чтобы помочь нам, а вместо этого принесли новые страдания. Неужели, по-вашему, мы еще не так несчастны?
      Врачи начали быстро осматривать больных на обеих площадках, и везде видели одну и ту же картину. Одного за другим они проверили тех, кого ранее не затронул недуг, и обнаружили только отвисшие челюсти и идиотские взгляды.
      - Нет смысла осматривать каждого, - сказал наконец Джек, испуганно поглядывая на растущую вокруг загородок толпу рассерженных брукиан. - Что могло случиться? Что мы натворили?
      - Я не знаю, - сказал Тигр. - Но. что бы мы ни сотворили, это обернулось бумерангом Мы знали, что антитело может не подействовать и болезнь будет все так же прогрессировать, но ни о чем подобном и не подозревали.
      - Может, в ту партию попал какой-то чужеродный белок, - предположил Дал.
      Тигр покачал головой.
      - Это не повлекло бы таких последствий. Да к тому же мы очень тщательно ее готовили. Мы ввели специфические противовирусные антитела, только и всего. Это могло повлечь за собой лишь гибель вируса и ничего иного, но привитые ведут себя так, словно сейчас они инфицированы.
      - Но они не умирают, - сказал Дал. - И те больные, которым мы вводили лекарство, тоже перестали умирать.
      - Так что же нам теперь делать? - недоумевал Джек.
      - Взять на борт одного такого, измененного, и пройтись по нему частым гребнем. Мы обязаны выяснить, что случилось.
      Он повел за руку одного из пораженных болезнью брукиан, как безмозглую куклу, через поле, к той маленькой группе, где стояли представитель и его компания. Толпа на поле придвинулась ближе; когда Дал дотронулся до больного создания, раздались рассерженные крики.
      - Вам придется удерживать в руках эту толпу, - сказал Дал представителю. - Мы собираемся взять этого человека на борт и обследовать, чтобы понять, какая же произошла реакция, а собравшиеся начинают угрожающе вести себя.
      - Они напуганы, - ответил представитель. - Они желают знать, что вы с ними сделали, что это за новое бедствие вы привнесли своими шприцами.
      - Это никакое не бедствие, но что-то пошло не так. Нам нужно понять, в чем дело, а потом исправить положение.
      - Люди испуганы и рассержены, - сказал представитель. - Не знаю, как долго смогу их удерживать.
      И правда, толпа вокруг корабля была настроена весьма отчужденно. Они были не просто испуганы - их объял ужас. Когда врачи шли обратно на корабль, ведя за собой пораженного брукианина, люди в страхе отшатывались, поднимая руки, словно отражая некое чудовищное зло. Раньше, в наихудших муках болезни, не бывало и намека на такое отношение. Люди выглядели равнодушно-несчастными, смирившимися со своей судьбой, а теперь а теперь они проявляли малодушный страх. Казалось, что они едва ли не больше боятся этих ходячих скорлупок былых личностей, чем самой болезни.
      А когда врачи стали подниматься по трапу к люку, толпа хлынула им вслед с гневно поднятыми кулаками.
      - Не мешало бы нам сообразить, как им помочь, и побыстрее, - сказал Джек, захлопнув за собой люк. - Мне это все нисколечко не нравится. Дал, давай-ка посмотрим, сможет ли это бедное создание нам что-то прояснить.
      Пока Тигр ходил за наушниками, Дал и Джек снова принялись за работу, изучая кровь и другие биологические жидкости пораженного брукианина. Но теперь - невероятно! - результаты проб стали совсем не похожими на те, что они получали раньше. Содержание сахара и белков крови упало до значений, которые они и ожидали обнаружить у существа такого вида. Но самое удивительное, уровень антител против вируса оказался высоким - намного выше, чем мог бы быть, если учесть, какое мизерное количество вводилось существу.
      - Они, должно быть, создавали их сами, - сказал Дал, - а наша прививка стала той соломинкой, которая ломает спину верблюду. У этих людей, очевидно, вот-вот должны были появиться признаки заболевания, и все, что мы сделали - это дополнение к естественной защите, которую они уже строили.
      - Тогда почему же появились симптомы болезни? - спросил Джек. - Если это все верно, то прививки должны были им помогать, а сейчас ты только взгляни на них!
      В дверях показался нахмуренный Тигр.
      - Вот теперь мы попали в серьезный переплет, - сказал он. - Я не могу связаться ни с одним больничным кораблем. Да и вообще не могу никуда ничего сообщить. Эти ребята нас глушат.
      - Но почему? - удивился Дал.
      - Не знаю; но гляньте-ка наружу.
      Судя по видеоэкрану, все поле вокруг корабля, казалось, заполнила толпа. Первый ужас теперь, похоже, уступил место слепой ярости; люди гневно кричали, потрясая сжатыми кулаками, обращая свою ненависть к кораблю, пока представитель пытался сдержать их.
      Потом откуда-то снизу послышался раскатистый грохот, и корабль накренился, сбросив врачей на пол. Они, шатаясь, поднялись на ноги; а тем временем корабль потряс еще один удар, и еще.
      - Включайте экран! - закричал Тигр. - Джек, запусти мотор. Они пытаются проникнуть на борт, а я не думаю, что будет очень весело, если они сюда ворвутся.
      В рубке они включили тумблеры, воздвигавшие вокруг корабля мощный силовой барьер. Необходимые для этого устройства находились на борту всех патрульных кораблей в качестве меры предохранения от физического нападения. Пущенный в ход, энергетический экран становился поистине непроницаемым, но использовать его можно было лишь короткое время: его работа чрезвычайно истощала энергоресурсы корабля - за несколько часов расходовалось столько ядерного топлива, сколько хватило бы на год полета.
      Теперь экран сослужил свою службу. Корабль обрел устойчивость, все еще содрогаясь от последнего приступа, а доносившийся снизу шум резко оборвался. Но когда Джек взялся за выключатель, чтобы перевести двигатели в полетный режим, ничего не произошло.
      - Смотрите сюда! - крикнул он, глядя на недвижные циферблаты. - Они каким-то образом вывели из строя нашу электросеть. Я ничего не могу поделать.
      - Попробуй еще, - сказал Тигр. - Мы должны отсюда выбраться. Если они вломятся, нам конец.
      - Они не смогут прорваться сквозь экран, - сказал Дал. - Пока он существует. Но мы не можем бесконечно держать его включенным.
      Они еще раз проверили, не заработало ли радио. В динамиках раздавался лишь шум глушилки.
      - Плохо дело, - наконец сказал Тигр. - Мы увязли здесь, и даже не можем позвать на помощь. Можно было подумать, будто они настолько нами испуганы, что рады были бы видеть, как мы улетаем.
      - Мне кажется, тут и без того много разного, - задумчиво сказал Дал. - С самого начала все шло безумно. То, что происходит сейчас, лишь дополняет остальное.
      Он подхватил Пушистика с насеста и посадил его себе на плечо, будто для того, чтобы защитить от какой-то нежданной угрозы.
      - Может быть, они боятся нас; я не знаю. Но, думаю, боятся они чего-то другого, намного худшего.
      Ничего не оставалось, как ждать и безнадежно разглядывать ту груду записей и заметок, которую они собрали о народе седьмой планеты 31-й Брюкера и о поразившем его недуге.
      До сих пор команда “Ланцета” была слишком занята, чтобы остановиться и систематизировать эти данные, попытаться увидеть картину в целом. Но теперь появилось достаточно времени, и на них начало снисходить понимание происходившего.
      Изучая этот невероятный народ, они шаг за шагом следовали общепринятой методике, и ничего ожидаемого не вышло. Теоретически действия, которые они предприняли, должны были дать ответ. Они прибыли на планету, где всему населению угрожала ужасная болезнь. Они изучили недуг, обнаружили и выделили вызывавший его вирус, а затем разработали антитело, успешно уничтожавшее возбудитель… в лаборатории. Но, когда они попытались применить антитела для лечения больных, итог оказался совершенно неожиданным. Они остановили поступь смерти среди тех, кого привили, а взамен получили состояние, какого эти люди боялись намного больше смерти.
      - Давайте посмотрим правде в лицо, - сказал Дал. - Мы каким-то образом загубили дело. Тут нам надо было с самого начала воспользоваться помощью. Не знаю, где мы свернули не туда, но что-то мы сделали не так.
      - Ну, это не твоя вина, - угрюмо сказал Джек. - Если бы мы располагали правильным диагнозом, этого бы не случилось. А я и сейчас не вижу диагноза. Все, чего я добился, - это больших неприятностей.
      - Мы чего-то не учли, вот и все, - сказал Дал. - Все сведения - вот они. Мы просто как-то не так их читаем. Где-то здесь - ключ ко всему, только мы его не видим.
      Они вновь вернулись к данным, шаг за шагом прорабатывая их. То была специальность Джека Альвареса - приемы диагностики, способность взять все доступные сведения о расе и ее болезни и систематизировать их так, чтобы появилась логичная модель. Дал чувствовал, что Джек сейчас крайне зол на себя, и все же на каждом повороте он, кажется, задевал новое препятствие - какой-то не соответствующий другим факт, недостающую часть - здесь, неверный ответ - там. С помощью Дала и Тигра он начал прослеживать цепочку событий, пытаясь вычленить оттуда их смысл… и упирался лбом в глухую стену.
      То, что они проделали, должно было принести плоды; вместо этого они потерпели неудачу. Специфические антитела, использованные против специфического вируса, должны были уничтожить вирус или замедлить его развитие, а здесь, кажется, не было разумного объяснения той ужасной реакции незараженных, которым делали профилактические прививки.
      А пока врачи просеивали данные, брукианин, которого они привели из загородки, сидел, уставясь в пространство; - рот его издавал какие-то тихие звуки, - и бесцельно двигал руками. Немного погодя они отвели его на койку, дали ему снотворного и оставили его тихо похрапывать. Прошел еще час; они сидели, погрузившись в свои заметки, и лишь Тигр время от времени останавливался, чтобы вытереть испарину со лба. Все трое чувствовали, как движутся стрелки часов, отмеряя все уменьшавшийся с каждой минутой ресурс силового барьера.
      Но вот Дал Тимгар начал рыться в кипе бумаг, неистово ища что-то, чего не мог найти.
      - Тот первый отчет, который мы получили, - сказал он хрипло. - Там было что-то, в самых первых сведениях об этой планете, которые мы увидели…
      - Ты имеешь в виду те данные Конфедерации? Они в радиожурнале, - Тигр вытащил и открыл толстый журнал. - Но что…
      - Это - здесь, ясно, как день, я уверен, - сказал Дал.
      Он стал быстро пробегать отчет глазами, пока не дошел до последнего абзаца - уместившегося в две строчки описания самых больших существ, которых на планете обнаружил первый исследовательский корабль, о которых там говорилось как о совершенно неразумных и наблюдавшихся лишь от случая к случаю в ходе исследований. Дал прочел это, и его руки дрожали, когда он вручил отчет Джеку.
      - Я знал, что ответ - здесь! - воскликнул он. - Взгляни сюда еще раз и подумай минутку.
      Джек прочел.
      - Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, - недоумевающе произнес он.
      - Я хочу сказать, что думаю, мы совершили ужасную ошибку, - объяснил Дал, - и, думаю, я теперь понимаю, в чем она состояла. Мы с самого начал восприняли все стопроцентно наоборот, и это объясняет все, что здесь произошло!
      Тигр всмотрелся в отчет через плечо Джека.
      - Наоборот?
      - Настолько, что больше просто некуда, - сказал Дал. - Мы все время предполагали, что эти существа из плоти и крови там, внизу, и звали нас на помощь, потому что на них нападал и убивал какой-то вирус. Ладненько, посмотрим на это по-другому. Предположим лишь, что разумными существами, позвавшими на помощь, были вирусы, а эти существа из плоти и крови с пустыми, глупыми лицами - и есть настоящий мор, с которым мы и должны были все время сражаться!
 

 
      Какое-то время остальные только и смотрели на своего товарища по команде, гарвианина. Потом Джек Альварес фыркнул.
      - Шел бы ты лучше, отдохнул, - сказал он. - Работенка оказалась потруднее, чем я думал. Ты переутомился.
      - Нет, правда, - настаивал Дал. - Я думаю, это - как раз то, что происходило.
      Тигр с беспокойством посмотрел на него.
      - Дал, сейчас не время для лицемерия и чепухи.
      - Это - не чепуха, - сказал Дал. - Это и есть ответ, если вы только остановитесь и подумаете.
      - Разумный вирус? - с сомнением произнес Джек. - О таком никто и не слыхивал. О подобной форме жизни не сообщалось с самого начала освоения галактики.
      - Но это не означает, что такой и быть не может, - сказал Дал. - Да и как бы какой-нибудь исследовательский отряд опознал такую форму жизни, если бы таковая существовала? Откуда взяться даже подозрению о ней? Они бы ее и не заметили вовсе - если только вирус не попал бы в беду сам и ему не пришлось бы самому попытаться вызвать помощь! - Дал аж подскочил от возбуждения. - Слушайте, я видел дюжину статей, доказывавших, что подобное теоретически возможно… вирусная форма жизни с миллиардами субмикроскопических частей, действующих совместно, чтобы образовать некую разумную колонию. Единственное, в чем нуждались бы такие существа и в чем не нуждаются другие разумные расы - это в каком-то хозяине, в каком-нибудь животном, где они могли бы жить, чтобы использовать свой разум.
      - Это невозможно, - насмешливо сказал Джек. - Почему бы тебе не бросить свою идею и не отдохнуть малость? У нас тут земля под ногами горит, а ты только и делаешь, что мечтаешь о всяких глупостях.
      - Я не совсем уверен, что это глупость, - не торопясь сказал Тигр Мартин. - Джек, возможно, он кое за что ухватился. Одно-два явления, без того вообще бессмысленных, его идея вполне объясняет.
      - Да все это объясняет, - сказал Дал. - Известные нам вирусы должны иметь хозяина - некое другое существо, в котором они могли бы жить. Обычно вирус паразитирует, принося вред, а то и гибель своим хозяевам и ничего не давая взамен, но некоторые устанавливают поистине партнерские отношения, ведя хозяйство совместно со своими хозяевами; в итоге оба выигрывают.
      - Ты имеешь в виду симбиоз, - уточнил Джек.
      - Конечно, - подтвердил Дал. - Предположим теперь, что эти разумные существа-вирусы появились откуда-то еще и искали нового хозяина, с которым могли бы жить. Они не станут подыскивать разумную тварь, они станут искать каких-то неразумных существ с хорошим крепким телом, которые окажутся способными делать все, что угодно, если только ими станет руководить разум. Предположим, эти существа-вирусы нашли такую бесхитростную неразумную расу на этой планете и попытались вступить с ней в симбиоз. Существам-вирусам понадобится хозяин, который обеспечил бы их кровом и пищей. Может быть, взамен они смогут дать ему разум, чтобы поднять хозяина до цивилизованного уровня жизни и поведения. Разве не сможет это стать честной основой прочного партнерства?
      Джек с сомнением почесал в затылке.
      - И ты хочешь сказать, что эти существа-вирусы появились здесь после того, как прилетел и улетел исследовательский корабль?
      - Непременно! Может, они появились лишь несколько лет назад, а может, и месяцев. Но когда они попытались внедриться в те неразумные существа, которых здесь обнаружил исследовательский корабль, то выяснилось, что организмы этих новых хозяев их не выносят. Тела хозяев реагировали так, словно это - вирусы-паразиты, и сопротивлялись захватчикам. И защитные силы организма хозяев оказались слишком могучи для этого вируса, - Дал махнул рукой в сторону стопы записей на рабочем столе. - Разве вы не видите, насколько логичным все становится? С самого начала мы предполагали, что здесь, на планете, эти обезьяноподобные существа и есть господствующая разумная форма жизни. Анатомически они - обычные многоклеточные существа, как вы и я, и, изучая их, мы ожидали, что обнаружим биохимические реакции того же рода, что и у любых подобных существ. И все результаты у нас выходили неверными, потому что мы имели дело с сочетанием двух существ - хозяина и вируса. Возможно, существа с седьмой планеты 31-й Брюкера и были в естественных условиях пустолицыми идиотами до того, как появился вирус, или, может быть, вирусу пришлось повредить некоторые жизненно важные органы лишь для того, чтобы защититься, - но именно вирус был убиваем собственным хозяином, а вовсе не наоборот.
      Джек обдумал эту мысль; теперь насмешливости его как не бывало.
      - Значит, ты считаешь, что существа-вирусы взывали о помощи, надеясь, что мы сможем найти способ избавить их от хозяина-убийцы. А когда Пушистик синтезировал против них мощное антитело и мы начали применять его… - Джек оборвал себя на полуслове и затряс головой от ужаса. - Дал, если ты прав, мы буквально устроили резню собственных пациентов, делая наши инъекции!
      - Именно так, - сказал Дал. - Разве удивительно, что они теперь пугаются нас? Должно быть, это выглядело как обдуманная попытка уничтожить их, и теперь они боятся, что мы получим подкрепление и по-настоящему за них возьмемся.
      Тигр кивнул.
      - А это было как раз то, что мы собирались делать, если вдуматься. Может, потому они так и не хотели ничего о себе рассказывать. Может, раньше их уже принимали за паразитов в том уголке вселенной, откуда они появились.
      - Но если это правда, то они не на шутку влипли, - сказал Джек. - Что мы можем для них сделать? Мы даже не в состоянии возместить уже причиненный ущерб. Как нам их лечить?
      Дал покачал головой.
      - Я не знаю ответа на этот вопрос, но хорошо знаю, что нам необходимо выяснить, правы ли мы. Разумный вирус имеет точно такое право на жизнь, как и любая другая форма разумной жизни. Если наше предположение верно, то наши здешние разумные друзья многого нам не рассказали. Может быть, в разговоре с ними удастся найти какой-то ключ. Мы просто обязаны рассказать им это и посмотреть, что они ответят.
      Джек взглянул на видеоэкран; вокруг корабля кружила разъяренная толпа, удерживаемая на расстоянии лишь силовым барьером.
      - Ты что же, собираешься просто выйти и сказать: “Послушайте, ребята, это все было ошибкой, мы на самом деле не собирались этого делать”? - Он покачал головой. - Тебе очень хочется им это объяснить? Мне - нет.
      - И все же, Дал прав, - сказал Тигр. - Нам необходимо с ними как-то связаться. А они даже на радиосигналы не отвечают, они обломали наши внешние антенны и каким-то образом заклинили двигатель. Нам необходимо все это уладить, пока еще работает силовое поле.
      В долгой тишине трое врачей смотрели друг на друга. Потом Дал встал, подошел к качавшемуся помосту. И опустил Пушистика себе на плечо.
      - Все будет в порядке, - сказал он Джеку и Тигру. - Я выйду.
      - Они разорвут тебя на кусочки! - возразил Тигр.
      Дал покачал головой.
      - Не думаю, - сказал он тихо. - Я уверен, меня пальцем не тронут. Они примут меня с распростертыми объятиями, когда я к ним сойду, и будут рваться со мной побеседовать.
      - Ты что, с ума сошел? - закричал Джек, вскакивая. - Мы не можем тебе позволить выйти.
      - Не волнуйся, - сказал Дал. - Я точно знаю, что делаю. Я справлюсь, поверьте.
      Он чуть поколебался, и, волнуясь, в последний раз шлепнул Пушистика, понадежнее пристраивая его у себя на плече. А потом зашагал по коридору к шлюзу.
      Он пообещал себе давным-давно… много лет назад… что никогда не сделает того, что собирался сделать теперь, но сейчас он знал, что другого выхода нет. В противном случае оставалось лишь беспомощно ждать, когда иссякнет энергия, исчезнет защитное поле и собравшиеся вокруг существа разорвут корабль на куски.
      Стоя в шлюзе и ожидая, когда давление сравняется с наружным, он посадил Пушистика к себе на локоть и погладил крошечное существо между кнопочек-глаз.
      - Теперь тебе придется меня прикрыть, - чуть слышно прошептал он. - Я знаю, прошло много времени, но сейчас мне нужна помощь. Не подведи.
      Дал осознавал неуловимую силу особого таланта своего народа. Едва ступив во второй раз на эту землю вместе с Тигром и Джеком, он, хотя Пушистик ждал на корабле, почувствовал поднимавшуюся от брукиан могучую волну страха, ужаса и гнева и мельком поразился ужасающей идиотской пустоте умов тех существ за оградой, в которых разумный вирус уже погиб. Это не потребовало усилий, а просто и естественно вошло в его разум, и он сразу понял: произошло нечто страшное.
      За годы, проведенные на Земле-Больнице, он старательно заставлял себя никогда не думать на языке своего особого таланта. Он старательно отгораживался от впечатлений и чувств, постоянно обрушивавшихся на него от его однокурсников и других, с кем ему приходилось иметь дело. Пуще всего он подавлял искушение использовать свою силу по-иному, то есть к своей выгоде.
      Но сейчас, когда открылся люк и Дал стал спускаться по трапу, он закрыл свой разум от всего остального. Крепко прижимая к себе Пушистика, он сузил круг мышления до единственного тесного тоннеля. Он изо всех сил вколачивал в брукиан: Я пришел с миром. Я не причиню вам вреда. У меня есть хорошие новости. Вы счастливы меня видеть, вам не терпится приветствовать меня…
      Он почувствовал, как волна гнева и страха почти осязаемо окатила его, едва он показался из люка. Крики взметнулись, словно ударивший о камень прибой; толпа ринулась к кораблю. Силовое поле выключили, и ничто теперь не могло их остановить; они вприпрыжку бежали, натыкаясь друг на друга, чтобы первыми достичь подножья трапа, выкрикивая угрозы и разъяренно размахивая кулаками, тянулись схватить Дала за лодыжки, когда он сошел пониже…
      А потом, будто по волшебству, крики застряли в глотках у тех, кто оказался ближе всех к трапу. Яростью стиснутые кулаки разжались и превратились в протянутые руки, готовые помочь ему сойти на землю. Словно бесконечная волна расходилась вокруг него, словно дыхание мира и доброй воли коснулось людей в толпе. И, чем шире расходилась эта волна, тем меньше оставалось сердитых лиц; складки гнева уступали место гримасам удивления, а потом - улыбкам. Дал еще крепче стянул свои мысли и смотрел, как добро расходилось от него, подобно ряби в пруду, а раздражение, подозрительность и страх таяли, чтобы их сменили доверие и открытость.
      Дал уже тысячу раз видел, как это случается. Он помнил путешествия на гарвианских торговых кораблях со своим отцом, когда продавцы с их пушистыми розовыми друзьями на плечах сталкивались с холодными, враждебными, подозрительными покупателями. Происходившая всякий раз в таких случаях перемена казалась едва ли не волшебством: подозрительность таяла, враждебные лица становились дружелюбными, как только сознание покупателей становилось восприимчивым к доводам торговавшихся, а потом заключавших сделки гарвиан. Он даже видел, как это случилось на “Тиигаре” с Тигром и Джеком, и отнюдь не случайность то, что по всей галактике гарвиане - всегда в сопровождении своих пушистых друзей - завоевали нынешние власть, богатство и влияние.
      И теперь еще раз повторялось то же самое. Окружавшие Дала брукиане улыбались и горячо разговаривали, не пытаясь дотронуться до него или причинить вред.
      Представитель, с которым они говорили раньше, стоял рядом с ним, и Дал услышал собственные слова:
      - Мы нашли ответ на вашу задачу. Теперь мы знаем истинную природу вашей расы и вашего разума. Вы боялись, что мы докопаемся до этого, но ваши страхи были беспочвенны. Мы не обернем наше знание против нас. Мы лишь хотим помочь вам.
      Выражение сродни отчаянию омрачило лицо представителя, пока Дал говорил. Теперь брукианин сказал:
      - Это было бы славно… если бы мы могли вам поверить. Но разве мы можем? Нас так долго гнали и загнали так далеко, а теперь вы станете искать, чем уничтожить нас - паразитов и носителей болезней.
      Дал видел устремленные на него глаза брукианина, видел, как дрожит хлипкое тело и шевелятся губы, но теперь он знал, что разум, составлявший слова и стоявшие за ними мысли, тот разум, который заставлял губы выговаривать эти слова, был разумом существа, весьма непохожего на стоявшее перед ним - существа, состоявшего из миллиардов субмикроскопических частиц, внедренных в каждую клетку тела брукианина, а теперь попавших в ловушку и беспомощных против антител, решившихся их уничтожить. То был разум, позвавший на помощь в отчаянном положении, но не осмелившийся доверить своим спасателям всю правду.
      Но было ли это существо-вирус добрым или злым, враждебным или дружелюбным? Рука Дала лежала на крошечном тельце Пушистика, но не ощущала ни трепета, ни испуганной дрожи. Он оглядел лица толпы, изо всех сил стараясь открыть свой разум влечениям и чувствам этих людей. Довольно часто, когда Пушистик был рядом, он ощущал неприятное воздействие враждебных, жестоких, грубых умов, даже когда владельцы этих умов пытались прикрыть свои чувства улыбками и любезными словесами. Но здесь не было и следа отвратительных ощущений, которые выдавал подобный разум, ни намека на враждебность или зло.
      Он покачал головой.
      - Зачем бы нам хотеть вас уничтожить? - задал вопрос Дал. - Вы - хорошие, добрые и мирные. Мы это знаем; зачем нам вам вредить? Все, что вам нужно - место, где жить, и хозяин, с которым вы могли бы соединиться во взаимно полезном партнерстве. Но вы не рассказали нам о себе всего, что могли, и поэтому мы погубили некоторых из вас в неуклюжих попытках познать вашу истинную суть.
      Потом они беседовали, и мало-помалу история брукиан стала ясна. Эта форма жизни и правда представляла собой вирус, невообразимо древний и разумный вот уже миллионы лет. Гонимая перенаселением, чистая культура этих существ-вирусов давным-давно оставила своих первоначальных хозяев и, в виде покрытых оболочкой спор, пустилась в путь из какой-то далекой галактики. Путешествие оказалось долгим и изнурительным; у существ-вирусов осталось лишь минимум сил, необходимых, чтобы обосноваться в каком-нибудь новом хозяине, живущем на любой необитаемой планете, такое существо, которое могло бы выиграть от соседства с могучим разумом вирусов и обеспечить пищу и кров для обоих. В конце концов, спустя тысячелетия поисков, они нашли эту планету с ее тупоголовыми, жившими собирательством плодов обитателями. Эти создания казались безупречными хозяевами, и существа-вирусы подумали, что их долгий поиск подходящего партнера наконец подошел к завершению.
      И лишь когда они истратили последние остатки сил на внедрение в клетки и ткани своих новых хозяев, то, к своему ужасу, поняли, что хозяева их не выносят. В отличие от былых партнеров, тела этих существ начали вырабатывать смертоносные антитела, нападавшие на вирусов-захватчиков. В отчаянных попытках продержаться и отбить нападение существа-вирусы повредили жизненно важные органы своих хозяев, и один за другим те начали умирать. Чтобы отделиться и следовать дальше, сил не оставалось; если бы не нашелся какой-то способ сдержать натиск антител, они были бы обречены на полное уничтожение.
      - Мы боялись рассказать вам, врачам, всю правду, - сказал представитель. - За время странствий в поисках нового хозяина нам открылось, что такие, как мы, существа - величайшая редкость во вселенной, что большинство похожих на нас существ - лишенные разума, безмозглые паразиты, валящие с ног своих хозяев и губящие их. Где бы мы ни оказывались, похожие на вас формы жизни принимали нас за носителей болезней, и тамошние врачи учили нас, как нас уничтожать. Мы надеялись, что с вашей помощью сможем найти способ спастись… а потом вы спустили на нас такое оружие, с каким мы не могли сражаться.
      - Но не умышленно, - сказал Дал. - Лишь потому, что не так все понимали. А теперь мы трудимся в том направлении, где может быть способ помочь. Нелегкий, возможно, но, по крайней мере, хоть какой-то. Сами антитела можно обезвредить, но нашим биохимикам и вирусологам со всем их оборудованием могут потребоваться месяцы и даже годы, чтобы открыть и произвести надлежащее противоядие.
      Представитель глянул на Дала и с безнадежным жестом отвернулся.
      - Значит, все-таки слишком поздно, - сказал он. - Мы умираем слишком быстро. Даже те из нас, кого до сих пор не поражала болезнь, начинают чувствовать ранние признаки нападения антител, - он печально улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить маленькое розовое существо, сидевшее на руке Дала. - У вашего народа, я вижу, тоже есть партнер. Мы вам завидуем.
      Дал ощутил какое-то движение у себя на руке и посмотрел на Пушистика. Раньше он всегда принимал своего маленького друга как должное, вспомнил то ощущение пустоты и потери, захлестнувшее его, когда Пушистик едва не погиб. Он частенько хотел знать, каким бы существом стал Пушистик, если бы у него появилась возможность использовать свои замечательные свойства под руководством стоящего за ним разума…
      На руке снова что-то зашевелилось, и при взгляде на своего маленького друга у него расширились глаза.
      Только что на его локте сидело единственное трехдюймовое розовое существо. А теперь там оказалось два таких существа, каждое размером ровно вполовину первоначального. И, пока Дал на это смотрел, одно из двух отделилось от другого, подбираясь, чтобы прижаться к Далу поближе; на нем появилась и доверчиво замигала хозяину пара кнопочек-глаз. Но другое существо ползло вниз по его руке, тянулось к представителю брукиан…
      Дал мгновенно осознал, что происходит. Он начал отступать, но его что-то остановило. Глубоко в мозгу зазвучал успокаивавший его тихий голос, говоривший: Все в порядке, бояться нечего, вреда не будет. Этим существам нужна помощь - и вот способ помочь.
      Он увидел, как брукианин протянул дрожащую руку. Крошечное розовое существо, отделившееся от Пушистика, словно готово было перепрыгнуть на вытянутую руку. А потом представитель прижал его к себе, и новый Пушистик радостно поежился.
      Существа-вирусы нашли хозяина. Это - идеальное тело для их разума, с которым они могут сотрудничать и которое смогут изменять; в таком хозяине выработкой антител можно всецело управлять. Теперь Дал понимал, что эта проблема почти уже была разрешена однажды, когда существа-вирусы добрались до Пушистика на корабле; если бы они только подождали чуть подольше, они бы увидели, как Пушистик выздоровел от своей болезни и стал совсем другим.
      Новое розовое существо уже опять делилось, и половина его переходила к следующему брукианину. Для мельчайшего вируса тело хозяина не должно быть большим; скоро хозяев станет столько, что нужды существ-вирусов будут обеспечены навеки. Начав взбираться по трапу обратно на корабль, Дал знал, что проблема седьмой планеты 31-й Брюкера обрела счастливое и неизменное решение.
      Вновь очутившись в рубке, Дал рассказал, что случилось, от начала до конца. Утаил лишь одно. Он не мог заставить себя поведать Тигру и Джеку об истинной природе их с Пушистиком взаимоотношений, о той странной власти над чувствами окружающих, которую давало ему присутствие Пушистика. Дал читал на лицах товарищей понимание того, что он кое о чем умалчивает; ведь они наблюдали, как он сходил вниз, чтобы оказаться лицом к лицу с жаждущей крови толпой, и у них на виду эта толпа стала кроткой, как агнцы, точно по волшебству. Ясное дело, они не понимали, что произошло, и все-таки вопросов не задавали.
      - Значит, Пушистик сам захотел стать новым хозяином для этих существ, - сказал Джек.
      Дал кивнул.
      - Я, конечно, знал, что они могут размножаться, - сказал он. - У каждого гарвианина есть Пушистик, и, когда бы ни рождался гарвианин, Пушистик отца всегда разделяется так, чтобы половина могла присоединиться к новорожденному. Это - как деление клетки; за несколько часов оставшийся внизу Пушистик разделится так, что обеспечит достаточно протоплазмы для каждого из выживших разумных брукиан.
      - И твой диагноз оказался верен, - сказал Джек.
      - Посмотрим, - отозвался Дал. - Завтра узнаем наверняка.
      Но было ясно, что задача решена. На следующий день на борту произошло взволнованное совещание между представителем и врачами “Ланцета”. Брукиане решили остаться в телах тех же хозяев, что и раньше. Они уже привыкли к ним; с помощью маленьких розовых существ, служивших прикрытием от смертоносных антител, они могли жить в мире и безопасности. Но брукиане горели нетерпением до отлета “Ланцета” подписать с врачами Земли-Больницы договор о полном медицинском обслуживании. Такой договор подписали; имевшим на то полномочия официальным лицам осталось лишь окончательно принять и утвердить его на Земле-Больнице.
      Теперь, когда их радио снова заработало, трое врачей, ликуя, подготовили полный отчет о проблеме 31-й Брюкера и ее решении и отослали сообщение о новом договоре на первую ретрансляционную станцию на пути обратно к Земле-Больнице. Затем, едва державшиеся на ногах, они отдались первому за много дней хорошему сну, с нетерпением ожидая официального отклика Земли-Больницы на новости об этом, благополучно завершившемся, происшествии и договоре.
      - Такой успех должен стереть любую метку, какую бы черную и на кого бы доктор Таннер ее ни поставил, - радостно сказал Джек. - Особенно это касается Дала, - он улыбнулся Красному доктору. - Это был от начала до конца твой спектакль. Ты вытащил безнадежное дело после того, как я все испортил, и ты заслуживаешь похвалы, если только я имею право говорить об этом.
      - Мы все заслуживаем похвал, - сказал Дал. - Не каждый день подписывают новый договор. Но, учитывая, как мы неумело здесь себя вели, Земля-Больница в любом случае не должна уделить этому много внимания.
      Но Дал знал, что лишь привычно наскоро воздвигает прикрытие, чтобы избежать разочарования. По обычаю новый договор означал присвоение ранга Однозвездного врача каждому члену принесшего его экипажа. Все годы учения Дал читал отчеты других патрульных кораблей, добивавшихся заключения новых договоров с непосещавшимися ранее планетами, и видел фанфары и почести, сыпавшиеся на врачей с таких кораблей. И в первый раз с той поры, как много лет назад поступил в медшколу, Дал позволил себе надеяться, что вдалеке забрезжила и его цель.
      Он хотел стать Однозвездным хирургом больше всего на свете. То было единственное, чего он желал и во имя чего трудился с тех самых дней, когда мор опустошил его родину, погубил его мать, а отца превратил в немощного калеку. И со времени назначения на “Ланцет” его переполняла одна мысль: сдать алый воротничок и манжеты, а взамен получить накидку и серебряную звезду знающего врача Красной службы хирургии.
      Раньше он всегда полусознательно опасался: что-нибудь случится, и под конец, после всех трудов, серебряная звезда все так же останется недосягаемой, найдется причина, по которой он никогда ее не получит.
      Но теперь не могло быть никаких вопросов. Даже Черный доктор Таннер не сможет отрицать новый договор. Команду “Ланцета” вызовут на Землю-Больницу для полного отчета о вновь открытой расе, и их дни в ранге врачей-практикантов Патруля общей практики завершатся.
      Выспавшись, врачи подготовили корабль к отлету и распрощались с брукианским представителем.
      - Когда договор утвердят, - сказал Джек, - сюда прилетит изыскательский корабль. Они будут располагать всеми собранными нами сведениями и много месяцев станут собирать новые. Расскажите им все, что они захотят знать. Ничего не скрывайте, потому что, как только они завершат свои изыскания, любой корабль Патруля общей практики сможет откликнуться на призыв о помощи, вооруженный необходимыми для этого сведениями.
      Они час за часом откладывали вылет, ожидая ответа с Земли-Больницы, но радио молчало. Они придумали дюжину причин, по которым сообщение могло задержаться, но радиомолчание продолжалось. Наконец они пристегнулись и подняли корабль с планеты, все еще ожидая ответа.
      Когда он наконец пришел, там не было ни приветственных посланий, ни даже уведомления о получении известия о новом договоре. Вместо всего этого поступило лишь краткое сообщение.
      СЛЕДУЙТЕ К ОРИЕНТИРУ 43621, РАЙОН XIX, И ЖДИТЕ ИНСПЕКТОРСКОГО ОТРЯДА.
      Тигр принял послание, молча его прочел и вручил Далу.
      - Что они там пишут? - спросил Джек.
      - Прочти, - сказал Дал. - О договоре не упоминают, пишут только о каком-то инспекторском отряде.
      - Инспекторский отряд! Неужели это - лучшее, что они могут нам предложить?
      - В этом послании что-то не видно особого восторга, - сказал Тигр. - Логично было бы предположить, что они хотя бы подтвердят получение нашего отчета.
      - Возможно, это - всего лишь часть заведенного порядка, - предположил Дал. - Может, они хотят сверить отчет с нашими собственными записями, прежде чем свяжут себя обязательствами.
      Но он знал, что лишь тянет время. Как только Дал увидел сжатое сообщение, он понял: с договором что-то пошло не так. Не будет ни поздравлений, ни торжеств, ни почестей возвращения на Землю-Больницу.
      По какой бы причине ни выслали инспекторский отряд, Дал ни секунды не сомневался, кто станет главным инспектором.
      Захватывающе мечтать об этом, но алая накидка и серебряная звезда все так же маячили где-то далеко-далеко…
 

 
      Несколько часов спустя их корабль достиг условленной точки. Они почти не разговаривали во время перелете; каждый из них уже знал, о чем думают остальные, и много говорить не приходилось. За них все сказало то сообщение.
      Наихудшие опасения Дала оправдались, когда, переходя с кениговской тяги на обычную всего в нескольких милях от “Ланцета”, появился инспекторский корабль. Он уже видел этот корабль раньше - эдакий прилизанный, щедро снаряженный корабль патрульного класса с прорисованными на его корпусе знаками отличия Черной службы патологоанатомии, - личный корабль некоего Четырехзвездного Черного доктора.
      Никто из них не ожидал того, что предпринял инспекционный корабль, приблизившись к “Ланцету” на расстояние полета спасательной шлюпки.
      Со своих стоек на черном корабле пулей вылетел скутер, и в шлюз “Ланцета” ввалился целый отряд, одетый в особые черные противочумные костюмы, использовавшиеся, когда какой-нибудь корабль возвращался из очага инфекции в незараженный район.
      - Что такое? - задал вопрос Тигр, когда прибывшие начали выгружать обеззараживающие приспособления в шлюз. - Что вы собираетесь делать с этой ерундой?
      Начальник отряда угрюмо глянул на него.
      - Вы - в карантине, док, - сказал он. - Класс I, все предосторожности; вы находились в контакте с инфекцией неизвестной природы. Если вам это не нравится, разбирайтесь с Черным доктором; я только делаю свое дело.
      Он начал выкрикивать приказания своим людям, и они разбежались по всему кораблю с воздуходувками и дезинфицирующими средствами, направляя струи аэрозольных антисептиков в каждую щелку и трещинку внутри корабля, промывая корпус снаружи в жесткой последовательности, рекомендовавшейся для зачумленных кораблей. Они загнали врачей в шлюз, сорвали с них одежду и швырнули им стерильные робы с масками и перчатками.
      - Но это же идиотизм, - возмутился Джек. - У нас нет никаких опасных микроорганизмов!
      Начальник отряда безразлично пожал плечами.
      - Скажите это Черному доктору, а не мне. Все, что мне известно - этот корабль на карантине до его официальной отмены, и, насколько я слышал, непохоже, чтобы его скоро отменили.
      Наконец они закончили свою работу, и скутер отчалил обратно на инспекционный корабль. Чуть позже они увидели, как суденышко возвращается; на сей раз на его борту находилось лишь три человека. Если не считать пилота и эпидемиолога, там находился один пассажир: осанистая фигура в черной мантии, роговых очках и сутане с капюшоном.
      Скутер пристыковался к “Ланцету”, и Черный доктор Хьюго Таннер, дыша с присвистом, забрался в шлюз, сопровождаемый техником-эпидемиологом. Но полпути он остановился перевести дух, а когда за ним закрыли люк, снова постоял немного. Дала потрясла перемена облика человека за те несколько коротких недель, прошедших со времени, когда они видел его в последний раз. Лицо Черного доктора стало серым; каждое усилие вызывало приступы кашля. Он выглядел больным, усталым, и, тем не менее, его губы были по-прежнему решительно сжаты.
      Врачи, не в состоянии скрыть, что удивлены его видеть, встали по стойке смирно, когда он шагнул в рубку.
      - Ну? - отрывисто обратился к ним Черный доктор. - Что с вами стряслось? Словно я - привидение какое-нибудь или что-то в этом роде.
      - Мы… мы слышали, что вы - в больнице, сэр.
      - Ну, и что же? - фыркнул Черный доктор. - Больница! Тьфу! Пришлось наболтать репортерам какой-то чепухи, чтобы наши гончие от меня хоть на время отстали. Эти щенки, похоже, думают, что Черный доктор может просто отойти от своих обязанностей, когда захочет, чтобы подвергнуться их дурацкой операции. И вы знаете, кто громче всех кричал, чтобы сцапать меня? Красная служба хирургии, вот кто!
      Черный доктор свирепо глянул на Дала Тимгара.
      - Ну, полагаю, Красным докторам еще представится возможность мной заняться… в свое время. Но сначала надо кое о чем позаботиться, - он посмотрел на сопровождающего. - Вы вполне уверены, что этот корабль обеззаражен?
      Сопровождающий кивнул.
      - Да, сэр.
      - А команда?
      - Беседовать с ними безопасно, сэр, пока вы избегаете прямого соприкосновения.
      Черный доктор хрюкнул, захрипел и уселся в кресло.
      - Ну, хорошо, джентльмены, - обратился он к стоявшей перед ним тройке, - давайте послушаем ваш рассказ об этом деле в системе Брюкера с самого начала.
      - Но мы послали полный отчет, - сказал Тигр.
      - Мне это известно, дуралей. Я одолел ваш отчет, все тридцать пять страниц, и лишь желал, чтобы вы не так тянули кота за хвост. Теперь я хочу услышать, что произошло, непосредственно от вас. Ну?
      Трое врачей посмотрел друг на друга. Потом Джек стал рассказывать, начав с первого неуверенного “приветствуем”, которое они приняли. Он без прикрас рассказал обо всем, что случилось: об их первых предположениях, о биохимических и медицинских исследованиях, которым они подвергли заболевших, о своей неудаче выставить диагноз, о случае с внезапной болезнью Пушистика и о необычном решении, которое наконец пришло благодаря этому. Пока он говорил, Черный доктор сидел с полуприкрытыми глазами и ничего не выражавшим лицом, слушал и время от времени кивал, по мере продвижения истории.
      А Джек был скрупулезно честен и правдив в своем отчете.
      - Мы уже терпели поражение, пока Дал Тимгар не увидел значения того, что произошло с Пушистиком, - сказал он. - Его мысль пропустить это существо через фильтр дала нам первый образчик вируса в чистом виде и показала, как получить антитело. Потом, после того, что случилось с нашей первоначальной серией инъекций, мы оказались в одиночестве рядом с бедой, а тогда мы уже не могли связаться ни с одним больничным кораблем, чтобы получить какую-то помощь.
      Он продолжил, пересказав догадку Дала о том, что сам вирус может оказаться разумным существом, и подробно изложил, что произошло после того, как Дал сошел говорить с представителем еще раз, с Пушистиком на плече.
      Все это Черный доктор угрюмо выслушал, иногда поглядывая на Дала и не говоря ничего.
      - Так это все? - сказал он, когда Джек закончил.
      - Не совсем, - сказал Джек. - Я хочу, чтобы было записано: нас подвела моя диагностическая неудача. Не желаю никакого недопонимания на сей счет. Если бы только у меня хватило ума поглядеть дальше своего носа, не возникло бы никаких трудностей.
      - Понятно, - сказал Черный доктор и указал на Дала. - Значит, это он на самом деле нашел ответы и руководил решением этой задачи, не так ли?
      - Совершенно верно, - твердо сказал Джек. - Дал заслуживает всяческих похвал.
      Что-то шевельнулось в душе Дала, и он почувствовал, как Пушистик крепче прижимается к нему. Он ощущал холодную враждебность ума Черного доктора и начал было что-то говорить, но Черный доктор оборвал его.
      - Вы также согласны с этим, доктор Мартин? - спросил он Тигра.
      - Конечно, согласен, - сказал Тигр. - Я во всем согласен с Голубым доктором.
      Черный доктор гаденько улыбнулся и кивнул.
      - Ну что ж, весьма рад слышать, что вы это говорите, джентльмены. Могу сказать, что для меня очень большое облегчение слышать от вас подобные утверждения. Поскольку на этот раз не должно быть никаких возражений ни от кого из вас относительно того, на ком лежит ответственность, для меня чрезвычайно отрадно знать, что я в любом случае могу вас обоих полностью оправдать.
      Челюсть Джека Альвареса отвисла, и он воззрился на Черного доктора, словно не расслышал его.
      - Оправдать нас? - не понял он. - Но каковы же обвинения?
      - Я предъявляю присутствующему здесь вашему коллеге обвинения в неумении, преступной халатности в процессе лечения и неприличном для врача поведении, - гневно сказал Черный доктор. - Разумеется, я не сомневался, что никто из вас двоих не мог внести сколько-нибудь заметного вклада в испорченное неумехой, но еще убедительнее иметь ваши собственные утверждения этого обстоятельства в записи. Они перевесят в слушании на совете любое прошение, которое я мог бы принести в вашу пользу.
      - Но… но что вы имеете в виду, говоря о слушаниях в совете? - заикаясь, спросил Тигр. - Я вас не понимаю! Эта… эта проблема разрешена. Мы решили ее все вместе, как патрульная команда. Мы послали новехонький договор о медобслуживании, подписанный теми людьми…
      - О, да. Вот! - Черный доктор вытащил из внутреннего кармана длинный розовый официальный бланк и развернул его. Врачи увидели внизу фотокопии своих подписей. - К счастью - для вас двоих - эта бессмыслица привлекла мое внимание на первой же ретрансляционной станции, которая ее получила. Я лично принял ее и изъял из обращения, прежде чем она смогла достичь Земли-Больницы для архивирования.
      Медленно, у них на глазах, он разорвал розовый бланк на дюжину кусочков и швырнул их в вытяжное отверстие.
      - Довольно об этом, - не торопясь проговорил он. - Я мог бы проследить вашу дурацкую попытку затуманить важное так называемым “договором”, чтобы отвлечь внимание, но, боюсь, не смогу ни уделить этому много времени, ни допустить, чтобы это появилось в общем отчете. И, конечно, я вынужден объявить “Ланцет” чумным кораблем до тех пор, пока не завершится бактерио- и вирусологичесоке обследование корабля и команды. Сама планета будет считаться очагом галактической инфекции вплоть до принятия надлежащих мер, призванных удостоверить ее обеззараживание.
      Черный доктор вытащил еще несколько бумаг из другого кармана и повернулся к Далу Тимгару.
      - Что касается вас, обвинения достаточно ясны. Вы нарушили наиболее основополагающие правила выбора верного решения и лечения во время разбирательства с делом 31-й Брюкера. Вы допустили, что Патрульный корабль Общей Практики приблизился к возможно опасному очагу инфекции без какого бы то ни было уведомления вышестоящего начальства. Вы предприняли биохимические и медицинские изыскания, для которых не располагали ни подходящим оборудованием, ни соответствующими навыками, и подвергли ваш корабль и товарищей по команде неслыханному риску, приземлившись на такую планету. Вы в ответе за несказанный - возможно, гибельный - ущерб более чем двумстам представителям той расы, которая позвала вас на помощь. Вы даже обрекли существо, чья жизнь зависит от вашей собственной расы, в сущности, на рабство и возможное уничтожение; и, наконец, у вас хватило наглости попытаться сокрыть вашу корявую работу утверждениями о том, что подписали договор о медобслуживании с неизученной расой.
      Черный доктор прервался, когда вошел помощник и что-то прошептал ему на ухо. Доктор Таннер сердито покачал головой.
      - Я занят!
      - Они говорят, что это срочно, сэр.
      - Ох уж эти бесконечные “срочно”, - Черный доктор с натугой встал на ноги. - Если бы не ваше несчастное невежество, я бы не отрывал драгоценное время от моих более важных обязанностей, - он сердито посмотрел на членов экипажа “Ланцета”. - Прошу прощения, я ненадолго, - сказал он и исчез в отсеке связи.
      Как только он вышел из комнаты, Джек и Тигр разом заговорили.
      - Не может быть, что он это всерьез, - сказал Тигр. - Это невозможно! Ни одно из его обвинений не подтвердится на дознании.
      - Ну, я думаю, это - подготовка, - сказал Джек; голос его дрожал от гнева. - Я знал, что некоторые люди на Земле-Больнице старались от тебя избавиться, Дал, но понять не могу, как может в подобном участвовать Четырехзвездный Черный доктор. Либо кто-то его неправильно информировал, либо он просто не понимает, что происходит.
      Дал покачал головой.
      - Да все он понимает, ты не думай; именно он и полон решимости отлучить меня от медицины. Это шаткий повод, но он вынужден им воспользоваться, потому что понимает: теперь или никогда. Он знает, что, если мы подпишем договор с новой планетой и его официально утвердят, мы все получим наши Звезды и он никогда больше не сможет преградить мне дорогу. И Черный доктор Таннер собирается стоять насмерть, чтоб я не получил Звезду.
      - Но это нечестно от начала до конца, - возмутился Джек.
      - Он обернул против тебя наши же слова! Можешь биться об заклад, он скорехонько пошлет на ту планету исследовательский отряд и притащит домой точно такой же договор, какой подписали мы; не будет никаких последствий.
      - Если не считать того, что меня отстранят от службы, - сказал Дал. - Не беспокойтесь. Со временем вы заслужите доброе имя. Когда пыль осядет, будьте уверены, он упомянет, что вы были посредниками, заключившими договор. Он не собирается причинять вам вред; он хочет добраться до меня.
      - Ну, так легко он не отделается, - сказал Тигр. - Мы еще посмотрим. Не слишком поздно взять наши слова обратно. Если он думает, будто может избавиться от тебя, воспользовавшись тем, что было даже не твоей оплошностью, он обнаружит, что ему придется избавиться от много большего, чем только от тебя.
      Но Дал качал головой.
      - Не теперь, Тигр. На этот раз держись подальше.
      - Что ты хочешь этим сказать - “держись подальше”? - заорал Тигр. - Не думаешь ли ты, что я собираюсь безучастно стоять в сторонке и смотреть, как он тебя срубит?
      - Именно это ты и сделаешь, - отрезал Дал. - Я хотел сказать то, что сказал. Я желаю, чтоб ты держал рот закрытым. Не говори больше вообще ничего, пусть будет так, как будет.
      - Но я не могу оставаться ни при чем и ничего не делать! Когда моему другу нужна помощь…
      - Неужели через твой медный лоб не доходит, что на этот раз я не хочу твоей помощи? - спросил Дал. - На этот раз - сделай милость, оставь меня. Не суйся.
      Тигр только и глядел на маленького гарвианина.
      - Послушай, Дал, я ведь только стараюсь…
      - Я знаю, что ты стараешься сделать, - огрызнулся Дал, - и ничего подобного не желаю. Мне не нужна твоя помощь, я этого не хочу. Почему тебе обязательно надо запихать свою помощь мне в глотку?
      Воцарилась долгая тишина. Потом Тигр беспомощно развел руками.
      - Ладно, - сказал он. - Если ты так хочешь, - он отвернулся от Дала, ссутулив могучие плечи. - Я лишь пытался уладить некоторые недоразумения с тех времен, когда ты появился на Земле-Больнице.
      - Я это знаю, - ответил Дал, - и очень ценю. Иногда ничто другое не помогало мне жить. Но это не означает, что я - твоя собственность. Дружба - одно, собственность - нечто другое. Я - вовсе не твое частное владение.
      Он увидел на лице Тигра такое выражение, словно ему только что развернулись и неожиданно влепили злую оплеуху.
      - Послушай, я знаю, то, что я сказал, звучит ужасно, но тут уж ничего не поделаешь. Я не хочу причинять тебе боли и не хочу, чтобы изменились наши с тобой отношения, но и я - такая же личность, как и ты. Я не могу больше во всем полагаться на тебя. Каждому необходимо когда-то становиться самостоятельным. Ты - самостоятельный, я - тоже. И точно так же - Джек.
      Они услышали, как открылась дверь отсека связи, и Черный доктор снова появился в комнате.
      - Ну? - сказал он. - Не прервал ли я вас? - Он резанул взглядом по сжавшим губы врачам. - Это вызывал изыскательский отдел, - вкрадчиво продолжил он. - Изыскательский отряд находится на пути к 31-й Брюкера, чтобы начать сбор кое-каких полезных сведений о тамошнем положении. Но это не имеет значения. Вы слышали, какие обвинения выдвинуты против присутствующего здесь Красного доктора. Не желает ли кто-нибудь из вас высказаться?
      Тигр и Джек посмотрели друг на друга. В комнате стояла глубокая тишина.
      Черный доктор повернулся к Далу.
      - А вам есть, что сказать?
      - У меня найдется кое-что, но я хотел бы побеседовать с вами наедине.
      - Как вам угодно. Вы, двое, возвращайтесь к себе в кубрик и оставайтесь там.
      - И ваш помощник тоже, - сказал Дал.
      Глаза Черного доктора сверкнули и на мгновение встретились с глазами Дала. Потом он пожал плечами и кивнул сопровождающему.
      - Выйдите, пожалуйста. Нам необходимо обсудить некий частный вопрос.
      Черный доктор сосредоточил все внимание на бумагах, лежавших на столе, пока Дал стоял перед ним с Пушистиком, сидевшем у него на локте. Дал знал, что произойдет, с той самой минуты, когда “Ланцет” принял сообщение о приближении инспекционного корабля. У Дала не оставалось сомнений относительно целей этой задержки и личности инспектора, и все же он по-настоящему не волновался. Где-то на краю сознания его поддерживала маленькая, удобная мыслишка.
      На самом деле не имело значения, сколь враждебным или сердитым мог оказаться Черный доктор Таннер; Дал знал, что у самой последней черты останется определенный способ, который поможет сговориться с Черным доктором.
      Он припомнил разительную перемену от неприязни к дружелюбию, происшедшую с брукианами, когда он сошел с корабля с Пушистиком на плече. До того он никогда не учитывал возможности применить свою странную силу, чтоб защититься и получить решительное преимущество, но с той поры, даже не вполне осознавая, он понимал, что в следующий раз сделать это будет легче. Если когда-нибудь их взаимоотношения с Черным доктором Таннером дошли бы до непримиримого противоречия, всегда оставалась такая ловушка, из которой Черный доктор не сможет освободиться. Черный доктор никогда не узнает, что случилось, подумал он. Ему просто вдруг покажется, что он смотрел на все не так, как нужно. Никто никогда не узнает.
      Но, едва эта мысль пришла ему в голову, он понял, что все не так. Сейчас, перед лицом раскрытия карт, он понимал, что это скверно. Один человек все же будет знать, что произошло: он сам. На 31-й Брюкера он убедил себя, что цель оправдывает средства; теперь дела обстоят по-другому.
      На один миг, пока Черный доктор Таннер не сводил с него глаз, смотревших через роговые очки, Дал заколебался. Почему он должен сомневаться, защищаться ли ему? - озлобленно подумал он. Это нападение на него лживо и бесчестно, оно задумано с единственной целью - порушить его надежды и вывести его со Службы. Почему бы ему не воспользоваться для отражения этого нападения любыми средствами, честными или нет?
      Но в мозгу его слышалось эхо слов Черного доктора Арнквиста: “Умоляю тебя не пользоваться этим. Что бы не случилось, не применяй своих способностей к внушению”. Конечно, можно быть уверенным: доктор Арнквист никогда не узнает, что он злоупотребил доверием… но он-то, Дал, будет знать…
      - Ну, - говорил тем временем Черный доктор Таннер, - выкладывайте. Я не могу тратить много времени, забавляясь с вами. Если у вас есть что сказать - говорите.
      Дал вздохнул. Он снял Пушистика с руки и осторожно сунул его в карман куртки.
      - Эти обвинения против меня - ложь, - сказал он.
      Черный доктор пожал плечами.
      - Ваши собственные товарищи по команде поддерживают их своими заявлениями.
      - Это не имеет значения. Обвинения ложны, и вы это знаете не хуже меня. Вы их умышленно подстроили, чтобы состряпать против меня дельце.
      Лицо Черного доктора потемнело, а руки смяли лежавшие на столе бумаги.
      - Уж не думаете ли вы, что мне нечем больше заняться, кроме как выдвигать ложные обвинения против одного стажера из семидесяти пяти тысяч, путешествующих по галактике?
      - Нет, я думаю только, что мы здесь одни, - сказал Дал. - Никто нас не слышит. Именно сейчас, один-единственный раз, мы можем быть честны. Мы оба знаем, что вы пытаетесь со мной сделать. Мне бы только хотелось услышать, как вы решились пойти на такое.
      Черный доктор грохнул кулаком по столу.
      - Я не обязан слушать подобной наглости, - прорычал он.
      - Нет, обязаны, - сказал Дал. - Хотя бы сейчас. Потом со мной будет покончено, - И вдруг слова стали слетать с губ Дала помимо его воли, а все тело задрожало от гнева. - Вы с самого начала преисполнились решимости сделать все, чтобы я никогда не завершил начатое медицинское образование. Вы раз за разом пытались преградить мне путь, всеми способами, какие только могли придумать. Вы почти достигли успеха, хоть никогда до сего времени этот успех не был полным. Но сейчас вам необходимо это сделать. Если наш договор утвердят, я получу свою Звезду, и вы никогда более не сможете ничего с этим поделать. Так что, если вы собираетесь обломать меня - теперь или никогда.
      - Вздор! - бушевал Черный доктор. - Я бы никогда не снизошел до вмешательства в дела таких, как вы. Выдвинутые против вас обвинения говорят сами за себя.
      - Пока на них не посмотришь внимательно. Вы вменяете мне в вину то, что я не уведомил Землю-Больницу, когда мы вошли в район эпидемии - но наши записи, приложенные к договору с этой планетой, доказывают: мы делали лишь то, что надлежит делать любому патрульному кораблю, когда приходит вызов. Мы не располагали достаточными данными, чтобы уверенно сказать: там - мор; а когда мы, наконец, узнали правду, то не могли более поддерживать связь с Землей-Больницей. Вы вменяете мне в вину, что я причинил вред двумстам туземцам, а тем временем, если вы изучите наши заметки и протоколы опытов, то увидите, что наши ошибки невозможно было предотвратить. Мы не могли сделать ничего иного при тех обстоятельствах, и, если бы мы не сделали того, что сделали, то нарушили бы основные принципы диагностики и лечения, которым нас учили. К тому же, в ваших обвинениях не упомянуто, что, причинив возможный вред двумстам брукианам, мы нашли способ спасти два миллиона этих людей от полного уничтожения.
      Черный доктор не сводил с него глаз.
      - Обвинения окажутся доказательными, за этим я присмотрю.
      - У-у, не сомневаюсь! Вы можете их хорошенько промешать и подождать, пока раствор схватится, прежде чем у кого-нибудь еще появится возможность их тщательно изучить. У вас для этого достанет власти. И к тому времени, когда какой-либо непредвзятый судья сможет пересмотреть все эти записи, ваш изыскательский корабль там уже побывает, соберет настолько много дополнительных сведений и столь тщательно переворошит это поле, что никто никогда не сможет с уверенностью сказать, что эти обвинения ложны. Но вы и я знаем, что они не будут подвергнуты настоящему расследованию. Мы знаем, что обвинения лживы с начала до конца и что вы - тот, кто за них в ответе.
      Черный доктор побагровел еще сильнее и задрожал от ярости, с натугой вставая. Дал, словно порыв ветра, ощутил его ненависть, а голос Хьюго Таннера едва не сорвался на визгливый крик.
      - Ладно, - сказал он, - если вы настаиваете, то обвинения лживы, подстроены лишь для того, чтобы сломать вас, и я собираюсь протолкнуть их, даже если мне придется для этого поставить под угрозу свое доброе имя. На вашем пути вы могли красиво уйти в любое время, избегнув бесчестия и позора, но вы так не сделали. Теперь я собираюсь вышвырнуть вас. Я проработал всю жизнь, воздвигая репутацию Земли-Больницы и землян, которые летают по всем планетам в качестве ее представителей. Я работал, чтобы заставить Конфедерацию уважать Землю-Больницу и землян - ее врачей. Ты - не наш. Ты втиснулся сюда, к нам. Ты - не землянин, и у тебя нет ни средств, ни возможностей стать врачом Земли-Больницы. Если ты добьешься успеха, по твоим стопам пойдут тысячи других, растаскивая по кусочкам ту репутацию, которую мы с таким трудом создавали, и я не собираюсь позволять какому-то невежественному чужаку-растяпе, претендующему на звание хирурга, ввалиться и разрушить то, за что я сражался…
      За короткое время голос Черного доктора поднялся до визга, едва повинуясь хозяину. Но сейчас он вдруг замолчал; губы его все еще шевелились; лицо смертельно побледнело. Палец, которым он указывал на Дала, затрясся и поник. Он схватился за грудь, дыша с превеликим трудом, и, зашатавшись, рухнул обратно в кресло.
      - Что-то случилось, - голос его стал квакающим. - Не могу вздохнуть.
      Несколько мгновений Дал с ужасом глядел на него, а потом бросился на другой конец комнаты и вдавил большим пальцем кнопку сигнала тревоги.
 

 
      Красный доктор Дал Тимгар нисколько не сомневался, что здесь трудностей с диагностикой не возникнет. Черный доктор обмяк в кресле, хватая ртом воздух; его лицо исказилось болью; он едва дышал. В комнату влетели Тигр и Джек, и Дал видел: они тут же поняли, что произошло.
      - Коронарная катастрофа, - мрачно сказал Джек.
      Дал кивнул.
      - Вопрос лишь в том, насколько серьезная.
      - Тащите сюда кардиограф. Скоро увидим.
      Но для того, чтобы распознать природу заболевания, электрокардиографа не требовалось. Все трое врачей довольно часто видели подобную клиническую картину - внезапная, обширная закупорка кровеносных сосудов, питающих сердечную мышцу, столь распространенная среди существ с центральным типом кровообращения; трагическая случайность того рода, которые могут вызвать невосполнимое снижение трудоспособности или внезапную смерть в течение каких-то минут.
      Тигр ввел лекарство, облегчающее боль, и начал давать кислород, чтобы помочь затрудненному дыханию, но цвет кожных покровов пожилого доктора не улучшился. Он был слишком слаб, чтобы говорить; Хьюго Таннер лишь беспомощно ловил ртом воздух, когда они перенесли его на кровать. Потом Джек взял кардиограмму и покачал головой.
      - Надо бы сообщить на Землю-Больницу, да побыстрее, - тихо сказал он. - Он просто немного дольше, чем нужно, ждал этой пересадки сердца, вот и все. Тяжелый случай. Скажите им, что нам здесь нужен хирург как можно быстрее, иначе в распоряжении Черной службы окажется мертвый врач.
      С другого конца комнаты донесся какой-то звук, и Черный доктор слабо махнул Тигру.
      - Кардиограмму, - задохнулся он. - Дайте взглянуть.
      - Вам тут смотреть не на что, - сказал Тигр, - вам не следует волноваться.
      - Дайте мне на нее взглянуть, - Доктор Таннер взял узкую полоску бумаги и быстро просмотрел. Потом уронил ее на кровать и безнадежно откинул голову. - Слишком поздно, - сказал он так тихо, что они его едва расслышали. - Теперь не успеть.
      Тигр измерил ему давление, выслушал сердце.
      - Потребуется лишь несколько часов, чтобы дождаться помощи, - сказал он. - А сейчас отдохните, поспите. Времени вполне достаточно.
      Он присоединился к Далу и Джеку в коридоре.
      - Боюсь, на этот раз старик прав, - сказал он. - Повреждение серьезное, а сил, чтобы продержаться долго, у него нет. Может, он и дотянет до прибытия сюда хирурга и операционной бригады, но я сомневаюсь. Лучше нам послать словечко.
      Немного погодя он отложил наушники.
      - Ближайшей хирургической бригаде потребуется шесть часов, чтобы добраться сюда, - сказал он. - Может, пять с половиной, если как следует поторопятся. Но когда они увидят вон ту кардиограмму на экране, им останется лишь поднять руки. Ему требуется пересадка сердца, и не меньше; даже если мы дотянем его до прибытия хирургической бригады, вероятность того, что он перенесет операцию, составляет тысячу к одному.
      - Ну что ж, он на это напрашивался, - сказал Джек. - Его пытались затащить в больницу для пересадки сердца не один год. Каждый знал, что одна из вспышек ярости рано или поздно его доконает.
      - Может, он будет держаться лучше, чем мы думаем, - сказал Дал. - Давайте посмотрим и подождем.
      Но Черному доктору лучше не становилось. С каждой минутой он слабел, все с большим трудом дыша, а между тем его артериальное давление медленно сползало все ниже. Через полчаса возобновилась боль; Тигр еще раз снял ЭКГ, пока Дал измерял венозное давление и уточнял глубину шока.
      Закончив, Дал ощутил на себе взгляд Черного доктора.
      - Все будет нормально, - сказал хирург. - Дождаться помощи времени хватит.
      Черный доктор слабо покачал головой.
      - Времени нет, - отозвался он. - Не смогу дождаться. Дал разглядел страх в глазах старика. Губы доктора Таннера снова зашевелились, словно он хотел сказать что-то еще, но потом лицо его стало жестче, и он беспомощно отвернулся. Дал обошел постель и взглянул на новую ленту, сравнивая ее с первой.
      - Что скажешь, Тигр?
      - Ничего хорошего. Ему ни за что не протянуть пяти часов.
      - А если прямо сейчас?
      Тигр покачал головой.
      - Риск операции слишком велик.
      - Но с каждой минутой он становится все больше, так?
      - Так.
      - Тогда, я думаю, нам следует прекратить выжидать, - сказал Дал. - У нас есть искусственное сердце, пригодное к пересадке, да?
      - Конечно.
      - Хорошо. В таком случае подготовь его, - Казалось, говорит кто-то другой. - Тебе придется поработать ассистентом, Тигр. Мы подключим его к аппарату “сердце-легкие”, и, если к тому времени помощь не подоспеет, попытаемся довести пересадку до конца. Джек, будешь давать наркоз, и работенка тебе предстоит мудреная. Постарайся использовать местную анестезию, где только сможешь, и заранее подготовь аппарат искусственного кровообращения. У нас будет лишь несколько секунд на пересадку. А теперь давайте-ка пошевеливаться.
      Тигр воззрился на него.
      - Ты уверен, что хочешь это сделать?
      - В жизни не хотел ничего меньше этого, - пылко ответил Дал. - А ты думаешь, он доживет до прибытия больничного корабля?
      - Нет.
      - Тогда, мне кажется, выбора у меня не остается. Вам двоим беспокоиться не стоит. Это теперь - хирургическая задача, и я возьму на себя всю ответственность.
      Черный доктор наблюдал за ними, и Дал знал, что он слышал разговор. Теперь старик беспомощно лежал, вышли готовить операционную. Джек подобрал анестетики, проверил и перепроверил сложный аппарат искусственного кровообращения, который мог взамен сердца и легких поддерживать кровообращение и дыхание, пока сердце будет отключено от магистральных сосудов. Готовый к пересадке кардиопротез вырастили в лабораториях Земли-Больницы из зародышевой ткани; Тигр перенес его из морозильной камеры в специально для этой цели сконструированную ванночку с теплым солевым раствором, чтобы довести его до нормальной температуры.
      Пока шли эти приготовления, Черный доктор лежал и смотрел, все еще в сознании настолько, чтобы понимать, что происходит, время от времени пытаясь в знак несогласия покапать головой, но не достигая цели. Наконец Дал подошел к его постели.
      - Не бойтесь, - ласково сказал он старику. - Пытаться отложить операцию до прибытия корабля с Земли-Больницы небезопасно. Каждая минута ожидания работает против нас. Я думаю, что справлюсь с пересадкой, если начну сейчас. Знаю, вам это не нравится, но я - главный Красный доктор на этом корабле. Если придется вам приказать, я это сделаю.
      Черный доктор немного полежал тихо, не спуская глаз с Дала. Потом страх, кажется, покинул его лицо; исчез и гнев. С величайшим усилием он кивнул.
      - Ладно, сынок, - едва слышно сказал он. - Делай, как считаешь нужным.
      Дал знал с той самой минуть, когда принял решение сделать операцию, что взялся за дело едва ли не безнадежное.
      Немного - если вообще что-то - говорилось, пока трое врачей работали у операционного стола. Над головой в крошечной корабельной операционной ярко горела бестеневая лампа; раздавались лишь хрип наркозного аппарата, треск хирургических зажимов и тихое дыхание самих врачей, пока они отчаянно трудились наперегонки со временем.
      Дал чувствовал себя, как во сне, работая, подобно автомату, совершая механические движения, казавшиеся совершенно не касавшимися живого больного, лежавшего на операционном столе. За годы учебы ему приходилось ассистировать сотням трансплантаций сердца; он сам сделал несколько десятков пересадок, когда опытные хирурги ассистировали ему, направляя его до тех пор, пока последовательность необходимых шагов не стала устойчивым навыком. На Земле-Больнице, с доступными благоприятными, бесподобными медицинскими возможностями и с прекрасно подготовленными бригадами хирургов, анестезиологов, медсестер замена старого, изношенного сердца новым, здоровым стала обычным делом. Она подвергала больного угрозе не большей, чем простая аппендэктомия три века назад.
      Но здесь, в операционной патрульного корабля, в условиях крайней необходимости, надежда на успех выглядела призрачной. Черный доктор уже находился в глубоком шоке из-за ущерба, причиненного его сердцу. Патолога уже связывала с жизнью тонкая нить; а тут еще весьма травматичное оперативное вмешательство, неблагоприятное воздействие наркоза, подключения к аппарату искусственного кровообращения, пока нежные ткани нового сердца подгонялись и вшивались на место старого сосуд за сосудом… трудно было ожидать, что подобное вынесет любой больной.
      И все же, когда Дал увидел вторую кардиограмму, он понял, что попытаться придется. Теперь он спешил; его хилое тело поглотил объемистый хирургический халат, его тонкие пальцы осторожно работали с полированными инструментами. Единственное, что могло сейчас спасти Черного доктора - скорость и сноровка; лишь так он мог получить тот единственный шанс из тысячи, который у него был, чтобы выжить.
      Но скорость и сноровка зависели от Дала. Дал это знал, и это знание венцом оттягивало ему плечи. Если Черный доктор Хьюго Таннер сейчас боролся за свою жизнь, то и Дал понимал, что тоже боролся за жизнь - за ту единственную жизнь, которой он желал, жизнь врача.
      Все знали о неприязни Черного доктора Таннера к нему как к чужаку, неумехе, недостойному носить воротничок и манжеты врача Земли-Больницы. Дал прекрасно понимал, что, если он сейчас потерпит неудачу, его врачебная карьера завершится; никто, даже он сам, не сможет быть уверен, что он хоть как-нибудь, хоть самым дальним уголком разума, не позволил себе потерпеть неудачу.
      Тем не менее, если бы он не предпринял этой попытки и Черный доктор умер до прибытия помощи, всегда нашлись бы те, кто обвинил бы его в намеренной проволочке.
      Во рту у него пересохло; он тосковал о глотке воды, хоть и знал, что никакой напиток не утолит такую жажду. Чем дальше продвигалась работа, тем больше немели его пальцы, и с каждой минутой чувство полнейшей безнадежности все сильнее охватывало его душу. Тигр флегматично работал напротив Дала, по другую сторону стола, и в лучшем случае мог оказать только самую неквалифицированную помощь, поскольку имел лишь самую поверхностную хирургическую подготовку. Даже его флегматичное присутствие и поддержка не могли облегчить бремени, лежавшего на Дале. Сейчас Тигр не мог ни сделать, ни сказать ничего такого, что могло бы как-то облегчить или изменить положение. Даже Пушистик, ждущий один-одинешенек на своем помосте в рубке, по мог сейчас помочь ему. Сейчас ничто не могло помочь, кроме его собственного мастерства хирурга и его ожесточенной решимости: он не должен и не может проиграть.
      Но пальцы Дала колебались, когда тысяча вопросов била ключом в его мозгу. Вон тот сосуд… зажать его и перевязать? Или вскрыть и попытаться сохранить? А это нервное сплетение… которое? Насколько оно важно? Как там с давлением и дыханием? Выдерживает ли Черный доктор бурю операции?
      Чем больше Дал старался спешить, тем больше казалось, что он бредет по пояс в тине, неспособный заставить слушаться свои пальцы. Как мог он сэкономить десять секунд, двадцать, полминуты? Эта половина минуты может определить ту самую разницу между успехом и неудачей, но секунды все тикали быстро-быстро, а операция продвигалась медленно.
      Слишком медленно. Дал достиг такой точки, где, думал он, не сможет продолжать. Его разум отчаянно искал помощи - помощи хоть какой-то, чего-то, на что можно было бы опереться, чего-то, что могло бы его подкрепить и поддержать. А потом, совершенно неожиданно, он ясно понял кое-что, давно уже грызшее уголок его сознания. Словно кто-то включил прожектор в темной комнате, и он увидел нечто такое, чего никогда раньше не видел.
      Он увидел, что с первого дня, когда он сошел с гарвианского корабля, перенесшего его на Землю-Больницу изучить медицину, он полагался на костыли, все время ища чьей-то помощи.
      Таким костылем стал Черный доктор Арнквист, на которого он мог опереться. Тигр, несмотря на все его неуклюжее добросердечие, несмотря на всю предлагавшуюся помощь и покровительство, был таким же костылем. Пушистик, бывший у него под боком со дня своего рождения, тоже был, тем не менее, своеобразным костылем, к которому он в случае нужды мог обратиться; Пушистик оставался всегда готовым запасным выходом, тихой гаванью в бурю. Они все были костылями, и он тяжело на них опирался.
      Но сейчас такого костыля не стало. У него остался быстрый, тренированный ум. У него остались две проворных руки, знавшие свою работу, и две ноги, способные удержать его вес, хоть и хлипкие с виду. Теперь он впервые в жизни знал, что ему придется твердо на них стоять.
      И внезапно он понял, что так и должно быть. Все оказалось таким ясным, таким очевидным и безошибочным, что он удивился, почему так долго этого не осознавал. Если он не мог полагаться на себя, то Черный доктор Хьюго Таннер совершенно прав. Если он не может решить задачу, которая сейчас встала перед ним, пользуясь лишь собственными силами, стоя на собственных ногах и не опираясь ни на какие костыли, разве может он заявлять о себе как о знающем враче? Какое он имел право на ту цель, к которой стремился, если ему необходима, чтоб ее достичь, помощь других? Именно он хотел стать Однозвездным хирургом - не Пушистик, не Тигр и никто другой.
      Дал ощутил, как сердце глухо стучит у него в груди, и увидел перед собой операционное поле так, словно стоял на подставке, глядя через плечо какого-то другого хирурга. Все остальное, кроме неотложной задачи, вдруг покинуло его разум. Его пальцы задвигались быстрее, с уверенностью, которой он никогда до этого не чувствовал. Один за другим перед ним вставали вопросы, он отвечал на них без колебаний и знал, что ответы правильны.
      И впервые дело пошло. Время от времени он бормотал указания Джеку и устанавливал неумелые пальцы Тигра туда, куда нужно.
      - Не здесь, чуть назад, - проговорил он. - Вот так. Теперь держи этот зажим и медленно отпускай, пока я шью, потом перезажми. Помедленнее… ага, вот так! Джек, проверь давление еще раз.
      Казалось, операцию выполнял кто-то другой, шаг за шагом указывая его рукам, как справиться с опасной работой, которую нужно было выполнить. Дал безукоризненно подключил пациента к аппарату искусственного кровообращения и заработал с небывалой быстротой и уверенностью, пока магистральные сосуды были пережать; и поврежденное сердце удалено. Стремительная проверка состояния центральной нервной системы, биохимических показателей, газообмена; точное указание Джеку, предостережение Тигру - и вот уже новое искусственное сердце - на месте старого. Теперь он работал кропотливо и осторожно, накладывая микрошвы, которые соединят новые сосуды со старыми так прочно, что, когда заживет операционная рана, переход станет почти неразличимым; он знал, что это происходит сейчас, что, выживет больной в конце концов или нет, он, Дал, принял правильное решение и довел дело до конца со всем мастерством, на какое только способен.
      А потом аппарат искусственного кровообращения снова умолк, щелкнул тщательно прилаженный кардиостимулятор, и медленно, поначалу неуверенно, затем устойчиво и мощно, новое сердце начало свой бесконечный незаметный труд. Артериальное давление Черного доктора поднялось до нормального уровня и больше не колебалось; серую плоть его лица медленно залил здоровый румянец. Все было кончено, и Дал выходил из операционной; руки у него тряслись так, что он едва снял халат. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно, и он видел тихую гордость на лицах других, когда они присоединились к нему в раздевалке.
      Он знал теперь, что, независимо от случившегося, уже все себе доказал. Получасом позже, в лазарете, Черный доктор, проснувшись, медленно и свободно дышал, не нуждаясь в дополнительном кислороде. Только легкая испарина на лбу давала знать о пройденном им суровом испытании.
      Быстро и умело Дал проверил состояние жизненно важных систем больного, пока старик наблюдал за ним. Он хотел уже передать тонометр Джеку и уйти, когда Черный доктор сказал:
      - Обожди.
      Дал обернулся.
      - Да, сэр?
      - Ты это сделал? - тихо спросил Черный доктор.
      - Да, сэр.
      - И все закончено? Пересадка сделана?
      - Да, - сказал Дал. - Все прошло хорошо; а сейчас вам надо отдохнуть. Вы были примерным пациентом.
      Впервые Дал увидел, как улыбка озаряет лицо старого человека.
      - Придурковатым больным, наверно, - сказал Хьюго Таннер так тихо, что никто, кроме Дала, не мог слышать, - но теперь не настолько, чтобы не распознать хорошего врача, когда я такого вижу.
      Он, все так же улыбаясь, закрыл глаза и уснул.
 

 
      Дал Тимгар удивлялся: как же хорошо вновь оказаться на Земле-Больнице. Пока он странствовал на “Ланцете”, времена года сменились, и порт Филадельфии поджаривался под летним солнцем. Когда Дал сошел с челнока, чтобы присоединиться к спешащим толпам громадного космопорта, у него появилось такое чувство, словно он вернулся домой.
      Он на минуту задумался о той, не столь уж далекой, ночи, когда он ждал здесь челнока до Больницы Сиэтл, чтобы присутствовать на заседании совета по медобразованию. На нем тогда не было униформы и даже воротничка и манжет врача-практиканта, и он припомнил свое отчаяние в ту ночь и то, как думал, что его карьера врача Земли-Больницы подошла к концу.
      Сейчас он снова возвращался челноком из Больницы Сиэтл в порт Филадельфии, замыкая круг, начавшийся много месяцев назад. Но теперь все стало иначе. Теперь его худенькие плечи покрывала алая накидка Красной службы хирургии, а свет зала ожидания отражался на украшавшей его воротничок полированной серебряной эмблемы. Этот крошечный кусочек металла имел громадное значение. Он возвещал миру, что Дала Тимгара окончательно и неизменно признали врачом, а, кроме того, он символизировал уже пройденные им и еще ждущие его дороги на службе Земли-Больнице.
      Это была серебряная звезда Однозвездного хирурга. Прошедшую неделю заполнило волнения и неразбериха. Через пять часов после того, как Черный доктор Хьюго Таннер пришел в себя после наркоза, прибыл больничный корабль; его команда на спасательных шлюпках, в безумной спешке начала переправлять на “Ланцет” особое хирургическое оборудование, анестетики и аппаратуру жизнеобеспечения, едва ли не раньше окончания стыковки. С корабля-больницы к “Ланцету” понеслась большая пассажирская шлюпка с парой Четырехзвездных хирургов и полудюжиной Трехзвездных, двумя терапевтами, дюжиной медсестер и одним Четырехзвездным Черным доктором на борту, и, оказавшись в шлюзе “Ланцета”, они обнаружили, что вся их спешка была напрасной.
      Когда все они, во главе с Четырехзвездными хирургами, взошли на борт “Ланцета”, это очень напомнило Большой обход в неспециализированных палатах Больницы Филадельфии. Они обнаружили Черного доктора Таннера мирно сидящим в постели с каким-то патологоанатомическим журналом и делающим заметки. Он свирепо глянул на них, когда они ворвались в палату, даже не постучав.
      - Так вы действительно хорошо себя чувствуете, сэр? - в третий раз спрашивал его главный хирург.
      - Разумеется, я чувствую себя хорошо. Не думаете ли вы, что я сидел бы здесь в ином случае? - проворчал Черный доктор. - Выполнял операцию доктор Тимгар; он же - мой лечащий врач. Поговорите с ним. Он сможет сообщить вам все интересующие вас подробности.
      - Вы хотите сказать, что разрешили практиканту выполнить подобное вмешательство? - недоверчиво воскликнул все тот же Четырехзвездный хирург.
      - Нет! - огрызнулся Черный доктор. - Ему пришлось тащить меня в операционную лягающегося и вопящего. Но, на мое счастье, именно у этого врача-практиканта достало мужества и решимости, так же как и ума, осознать, что я не выжил бы, если б он стал ждать, пока вы соберете вашу армию. Полагаю, однако, вы найдете, что операция выполнена с высочайшим мастерством. И вновь отсылаю вас к доктору Тимгару, если необходимы подробности. Уверяю вас, я не обращал внимания на технические подробности операции.
      - Но сэр, - вклинился главный хирург, - как можно здесь проводить какую бы то ни было операцию? В полученном нами официальном сообщении “Ланцет” упоминался как чумной корабль…
      - Чумной корабль! - взорвался Черный доктор. - Да… Бог ты мой! Я… хм… сдается мне, тот связист, должно быть, что-то перепутал. Ну, полагаю, вы желаете меня осмотреть. Давайте-ка с этим и покончим поскорее.
      Врачи обсмотрели его до полусмерти. Они исчерпали весь свой арсенал физикальных, лабораторных и радиологических методов исследования - разве что не вскрыли ему снова грудную клетку и не заглянули внутрь - и, наконец, главный хирург вынужден был с неохотой признать, что делать ему уже нечего, кроме как обеспечить послеоперационное лечение вспыльчивому пожилому пациенту.
      А к тому времени, когда обследование закончилось и Черного доктора переправили на борт корабля-больницы, по официальным каналам на борт “Ланцета” поступило сообщение, в котором говорилось, что приказ о карантине оказался досадной ошибкой диспетчера и приказано немедленно возвращаться на Землю-Больницу с новым договором, подписанным на седьмой планете 31-й Брюкера. Членам экипажа “Ланцета” предписывалось немедленно по прибытии на Землю-Больницу явиться в совет по медобразованию, чтобы сдать требуемые правилами отчеты о своей работе в Патруле Общей практики и получить свои назначения соответственно в качестве Однозвездного терапевта, Однозвездного диагноста и Однозвездного хирурга. Распоряжения скрепляла личная печать Хьюго Таннера, врача Черной службы патологии.
      Сейчас эта церемония и празднование в Больнице Сиэтл завершились, и Дал получил новое назначение. Он снял Пушистика с локтя, спрятал его во внутренний карман куртки, чтобы защитить в станционной толпе, и быстро двинулся по туннелям подземки.
      Он ожидал увидеть Черного доктора Арнквиста на церемонии присвоения полномочий, но там о нем не было ни слуху ни духу. Дал попытался добраться до него после окончания торжеств; все, что он узнал, - это что связаться с этим Черным доктором невозможно. А потом Далу пришло срочное сообщение из официального органа верховной власти Земли-Больницы, предлагавшее ему немедленно явиться в здание главного совета Больницы Филадельфии для встречи величайшей важности.
      Сейчас он следовал указаниям депеши и добрался до здания главного совета намного раньше условленного времени. Он шел по коридорам и поднимался на лифтах, пока не достиг кабинета на двадцать первом этаже, куда ему указывалось прибыть. Казалось, все здание охватила суета, словно происходило нечто чрезвычайно важное; вокруг сновали врачи высокого ранга всех служб, собираясь мелкими группками у лифтов и вполголоса беседуя между собой. Что еще более необычно, Дал увидел одну за другой несколько делегаций внеземных существ, двигавшихся по зданию, некоторые в особых скафандрах, необходимых для поддержания их жизни на Земле, иные - в характерном одиночестве, никем не сопровождаемые, другие - со свитой мелких чиновников. Дал приостановился в главном вестибюле здания, когда увидел две такие делегации, прибывавшие на спецавтомобиле из порта Филадельфии.
      - Странно, - сказал он тихо, потянувшись погладить Пушистика. - Совсем как сбор племен, а? Как ты думаешь? В последний раз я видел такое сборище дома, во время одного из происходящих раз в сто лет конклавов Галактической Конфедерации.
      На двадцать первом этаже какой-то секретарь провел его во внутренний кабинет. Там он обнаружил Черного доктора Форвольда Арнквиста в разгар оживленной беседы с Голубым доктором, Зеленым доктором и хирургом. Черный доктор поднял взгляд и лучезарно улыбнулся.
      - Теперь все будет в порядке, джентльмены, - сказал он. - Я свяжусь с вами непосредственно.
      Он подождал, пока остальные уйдут. Потом пересек комнату и с восторгом сгреб Дала в объятия.
      - Славно видеть тебя, мой мальчик, - сказал он, - и более всего отрадно наконец-то видеть эту серебряную звезду. Ты и твой маленький розовый друг хорошо сделали свое дело, намного лучше, должен сознаться, чем я предполагал.
      Дал усадил Пушистика себе на плечо.
      - А как же намечавшаяся встреча? Зачем вы хотели меня видеть, и что здесь делают все эти люди?
      Доктор Арнквист рассмеялся.
      - Не волнуйся, - сказал он, - тебе не придется оставаться на заседании совета. Боюсь, это будет долгое, скучное совещание. Нет сомнений, каждый член этих делегаций в течение последующих трех дней выберет время, чтобы встать и закатить трехчасовую речугу, и, на мое злосчастье, мне, как Четырехзвездному Черному доктору, придется все это время сидеть, слушать и улыбаться. Но, в конце концов, дело того стоит, и я подумал, что тебе следует, по крайней мере, знать: твое имя много раз упомянут во время этих заседаний.
      - Мое имя?
      - Ты не знаешь, что был подопытной свинкой, да?
      - Я… боюсь, что нет.
      - Лишенное собственной воли орудие, так сказать, - довольно рассмеялся Черный доктор. - Ты, конечно, знаешь, что Галактическая Конфедерация оттягивала и задерживала все действия, направленные на рассмотрение заявления Земли-Больницы о приеме в полноправные члены Конфедерации и предоставлении места в Совете. Мы без труда выполнили два условия принятия - решили проблемы у себя дома и освободились от войн, вдобавок у нас есть талант, очень нужный и весьма требующийся в галактике, работу, которая устроит Конфедерацию. Но у Конфедерации всегда имелось третье условие членства в ней, условие, которое Земля-Больница не могла так легко выполнить или доказать на примере.
      Черный доктор улыбнулся.
      - В конце концов, в подлинной Конфедерации миров не может быть места никакой расе, которая считала бы себя превыше всех остальных. Никакая раса не может быть допущена в Конфедерацию до тех пор, пока ее представители не покажут, что они способны на терпимость, проявляют добрую волю к принятию представителей других рас как равных. А в природе землян всегда присутствовала нетерпимость, убеждение в том, что тот, кто выглядит необычно и ведет себя по-иному, должен в чем-то оказаться менее достойным.
      Черный доктор пересек комнату и открыл лежавшую на столе папку.
      - Если захочешь, как-нибудь прочтешь здесь о подробностях. Галактическая Конфедерация избрала тебя из тысячи возможных кандидатур в качестве пробного камня, чтобы посмотреть, найдется ли тебе место на Земле-Больнице. Никому здесь не сказали о твоем предназначении - даже тебе, - хотя некоторые из нас подозревали истину. Конфедерация желала увидеть, смогут ли принять на Земле-Больнице образованное, привлекательное и разумное существо из другого мира и возвысить до равного с землянами положения в качестве врача.
      Дал не сводил с него глаз.
      - И я был тем самым существом?
      - Да. Не скрою, шла борьба, но Земля-Больница в конце концов удовлетворила Конфедерацию. Под занавес этого конклава нас примут в полноправные члены, дадут постоянное место и право голоса в галактическом совете. Время нашей стажировки окончится. Но довольно об этом. А как ты? Какие у тебя планы? Что ты собираешься делать теперь, когда у тебя на воротничке - эта звезда?
      И они поговорили о будущем. Тигра Мартина, по его просьбе, включили в исследовательский отряд, возвращающийся на седьмую планету 31-й Брюкера; тем временем Джека приняли на временную преподавательскую работу в диагностическом центре Больницы Филадельфии. Дала занимала дюжина разных вещей, но сейчас он хотел только путешествовать от одного медицинского центра Земли-Больницы до другого, наблюдая и изучая, чтобы решить, как ему лучше использовать свои возможности и положение врача Земли-Больницы.
      - Это будет, конечно, в хирургии, - сказал он. - Только вот не знаю, где именно. Но, чтобы определиться, времени у меня достаточно.
      - Тогда ступай, - сказал доктор Арнквист. - С моими поздравлениями и благословением. Ты многому нас научил, и, возможно, в то же время сам чему-то научился.
      На мгновение Дал заколебался. Потом кивнул.
      - Я кое-чему научился, - сказал он, - но есть еще одно, что я хотел бы сделать, прежде чем уйду.
      Он снял с плеча своего маленького розового друга и усадил его на локте. Пушистик глянул на него снизу вверх, радостно помаргивая.
      - Однажды вы попросили оставить Пушистика с вами, и я отказался. Тогда я не мог себе представить, как обойдусь без него; даже мысль об этом страшила. Но теперь я, кажется, передумал.
      Он протянул руку и осторожно положил Пушистика на ладонь Черному доктору.
      - Я хочу, чтобы вы держали его у себя, - сказал он. - Думаю, он мне больше не нужен. Я стану по нему скучать, но, по-моему, будет лучше, если я останусь без него. Будьте к нему добры и позвольте мне иногда его навещать.
      Черный доктор посмотрел на Дала, а потом поднял Пушистика к себе на плечо. Какое-то время маленькое существо поеживалось, словно от страха. Потом оно дважды доверчиво мигнуло Далу и уютно прильнуло к шее Черного доктора.
      Не сказав ни слова, Дал развернулся и вышел из кабинета. Шагнув в коридор, он со страхом стал ждать, что его захлестнет волна пустоты и одиночества, которая всегда настигала его раньше, когда Пушистик оказывался где-то далеко.
      Но сейчас он не чувствовал и намека на знакомое ощущение заброшенности. И потом, подумал он, откуда ему взяться? Он уже не гарвианин. Он - Однозвездный хирург с Земли-Больницы.
      Он улыбнулся, выйдя из лифта в главный вестибюль, и пробрался сквозь толпу к дверям на улицу. Плотно затянул на шее алую накидку. Выпрямившись во весь рост, вышел из здания и широко зашагал по улице.
 

 
      Глава 13
      “…Коронарная катастрофа” - на медицинском жаргоне - инфаркт миокарда.
      “…аппендэктомия” - операция удаления червеобразного отростка в случае его воспаления (аппендицита).
      Глава 14
      “…физикальных” - проводимых у постели больного без использования сложной аппаратуры, например, выслушивание пациента с помощью стетоскопа.
 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

05.09.2008