Корабельные рабыни были вооружены только хлыстами, но и их было вполне достаточно — не только потому, что хлысты больно били, а потому, что их боялась как символов власти и повиновения. Некоторые из корабельных рабынь ели сидя или стоя. В центре зала, там, где столы были сдвинуты в сторону, возвышалась гора награбленного диаметром в несколько ярдов и высотой не менее ярда. В этой пестрой куче попадалась всякая всячина — не только ожерелья, браслеты, кольца, заколки, броши, но и хронометры различных видов и размеров, сосуды, кратеры, вазы и амфоры, флаконы духов, шкатулки с притираниями и косметикой, свернутые гобелены, меховые одеяла. Одежду и обувь тоже сваливали в эту кучу. Судебный исполнитель увидела, как пленница, в которой она узнала одну из самых очаровательных пассажирок корабля, подтащила к куче огромный мешок, сделанный из атласной простыни. Ее подгонял хлыст корабельной рабыни. У кучи пленница с облегчением положила ношу на пол, опустилась на колени и склонила голову. Корабельная рабыня начала разбирать принесенную добычу. Судебный исполнитель заметила, что кое-какие вещи взяты из ее собственной каюты; они составляли ее приданое, приготовленное к свадьбе с Туво Авзонием. При первом осмотре каюты варвары взяли ее драгоценности, деньги и часы, а при втором — забрали менее ценные вещи. Корабельная рабыня вытащила из кучи белую тогу и показала своей приятельнице. Обе рассмеялись. Корабельная рабыня протянула тогу пленнице, но тут же резко отдернула руку и снова засмеялась. Пленница продолжала стоять, опустив голову и прижав руки к бедрам. Корабельная рабыня швырнула тогу на кипу одежды. Среди добычи она заметила пару черных туфелек на высоких каблуках. Связав их вместе, корабельная рабыня бросила туфельки поверх кучи. Последний раз судебный исполнитель надевала эти туфли к ужину у капитана. Пленница была босой, корабельные рабыни — тоже. Сейчас на судебном исполнителе были надеты мужские сапожки, которые составляли часть униформы, а под этими сапожками, плотно охватывающими ее маленькие ступни и тонкие щиколотки, были длинные черные чулки, которые носили все женщины ее круга на Тереннии. Поверх этих чулок судебный исполнитель пришила тонкую пурпурную кайму — символ своей знатности.

Корабельная рабыня опустошила мешок, что-то сказала узнице, и та сразу поползла на четвереньках с опущенной головой к двойной двери, ведущей на кухню, где уже находилось несколько коленопреклоненных пленниц.

Ей пришлось огибать кучи награбленного, столы и стулья, на которых отдыхали корабельные рабыни. На одном из столов, на льняной скатерти лежала пленница, привязанная за руки и за ноги к ножкам стола. За этим же столом пировали корабельные рабыни, они вытирали руки о волосы пленницы, размазывали жир по ее телу. «Пожалуйста, дайте мне поесть», — умоляла пленница. «Ты уже образумилась?» — спросила одна из корабельных рабынь, поднося кусочек мяса к губам пленницы. «Да, да, госпожа!» — кричала пленница, тщетно стараясь схватить мясо. Корабельная рабыня несколько раз подносила кусок совсем близко, но тут же отдергивала руку, наблюдая за попытками пленницы дотянуться до еды. После этого корабельная рабыня сунула мясо себе в рот и с причмокиванием разжевала. «Вкусно!» — сказала она. Пленница отвернулась и застонала.

Ползущая пленница миновала еще одну женщину, привязанную к ножкам перевернутого стола. Их лица были на одном уровне, но пленницы не осмелились даже взглянуть друг на друга, держа головы опущенными. Корабельные рабыни, по-видимому, доходчиво объяснили своим подчиненным, что они ожидают от них только неукоснительного выполнения обязанностей, а обмен взглядами нарушает порядок и посему не приветствуется.

— Мы голодны, пожалуйста, дайте нам поесть! — кричали пленницы, стоящие на коленях у двойной двери. — Да, да! — умоляли они.

— Тише, твари! — взмахнула хлыстом одна из корабельных рабынь.

Знатные пленницы, а если точнее, рабыни, притихли и задрожали.

— Наверное, прежде вам придется еще поработать, — сказала корабельная рабыня.

Женщины зашумели.

— Не бойтесь, — заявила она. — Скоро ваши помои будут готовы.

Женщины испуганно переглянулись. Так чем же их собирались кормить?

По их искаженным от страха лицам судебный исполнитель примерно поняла, что происходит.

— Ложись! — закричала корабельная рабыня, и немедленно все пленницы распростерлись на ковре.

— Мужчина! — вдруг объявила одна из корабельных рабынь, и к изумлению судебного исполнителя, они дружно встали на колени. Вся иллюзия превосходства корабельных рабынь над пленницами мгновенно исчезла.

В зал вошел вооруженный воин в шлеме и доспехах, с телнарианской винтовкой за спиной и револьвером на боку.

Корабельные рабыни приняли позу послушания, опустив головы и положив ладони на ковер. Судебный исполнитель вновь увидела, как женщины стоят на коленях перед мужчиной.

Варвар, по виду — один из старших офицеров, внимательно оглядел ряды пленниц. Казалось, он смотрит на них с презрением. Чего еще он ожидал от них? Неужели думал, что они будут вести себя иначе? Он не понимал их положения, явно не испытывал сочувствия. Он не осознавал, что все отличие между ним и пленницами состоит в том, что теперь пленницы принадлежат мужчинам.

Однако он смотрел слишком внимательно и долго. Женщины в ужасе сжимались, как будто желая вдавиться в ковер — пусть мужчина увидит, что они лежат, как им и было приказано! Ему не за что наказывать их! Мужчина проходил мимо пленниц, и те вздрагивали и отдергивали руки и ноги, чтобы не коснуться даже обуви мужчины. Многие закрыли головы руками. Воин подошел к одной из женщин, схватил за волосы и повернул к себе. Посмотрев ей в лицо, он отпустил пленницу. Судебный исполнитель заметила, что волосы этой женщины такие же иссиня-черные, как у нее самой.

Затем воин в шлеме подошел к двойным дверям, ведущим на кухню, и распахнул их. Изнутри послышался крик — «Мужчина!» В широком проеме была видна одна из корабельных рабынь в позе покорности. Воин огляделся, стоя на пороге кухни. Затем жестом показал, что рабыни на кухне могут встать и продолжить работу. Судебный исполнитель решила, что там были только корабельные рабыни. Вероятно, пленниц не допускали на кухню, где они могли попытаться украсть пищу, за что их следовало наказывать или убивать. Они всегда могли научиться варить еду. Воин обвернулся и вышел из столовой через ту же дверь, в которую вошел. Как только он скрылся, корабельные рабыни встали.

Вскоре после этого из кухни с ведрами появились две корабельные рабыни, которые встали перед измученными пленницами.

— На колени! — приказала одна из них.

Пленницы покорились.

— Ваш обед, дамы, уже готов. — По лицам пленниц пробежали радостные улыбки. — Но сначала вам следует научиться быть послушными. Никто из вас не умеет вести себя в присутствии господина.

Затем рабыня объяснила пленницам, как следует выражать свое послушание в присутствии хозяев или просто свободных людей. Покорность требовалась от пленниц даже в присутствии рабынь, если те занимали более высокое положение.

Судебный исполнитель с ужасом наблюдала, как пленницы повторяют различные позы и выслушивают наставления. Дам высшего сословия на ее глазах обучали правилам приличия, манерам и этикету!

— Отлично, дамы, — заключила корабельная рабыня. — Вы быстро учитесь.

Судебный исполнитель подумала, что она тоже вскоре научилась бы всему, но тут же испугалась и устыдилась собственных мыслей.

— Вас похвалили, — с упреком заметила корабельная рабыня.

Пленницы недоуменно уставились на нее. Судебный исполнитель подумала, что означает выражение «выразить покорность мужчине», и вздрогнула.

— Вы забыли? — повторила корабельная рабыня.

— Спасибо, госпожа.

— А теперь, — кивнула она в сторону ведер, — вы получите помои.

Рабыни принялись зачерпывать из ведер полные пригоршни мешанины из объедков — несомненно, остатков их собственного обеда — и раздавать толпящимся вокруг рабыням.

Как смешались чувства судебного исполнителя при виде этого зрелища! Она ужасалась, видя, как знатные пассажирки дерутся из-за еды.

— Еще, еще! — кричала одна.

— И мне! — умоляла другая, протягивая обе руки.

Судебный исполнитель была жестоко измучена голодом и жаждой, она боялась умереть.

Смогла бы она урвать себе что-нибудь там, внизу? Оказалась бы достаточно проворной? Или рабыни с ведрами сжалились бы над ней и дали побольше? Но смогла бы она сохранить у себя еду — вдруг какая-нибудь женщина посильнее вздумала бы отнять ее? Смогла бы она запихнуть еду в рот и проглотить, пока никто не отнял? Она не знала.

Она жадно следила, как объедки плюхаются в руки женщин. По крайней мере, их кормили, а ее нет. Они имели шанс подобрать что-нибудь с ковра. Судебный исполнитель была уверена, что уж корабельным рабыням не приходится так сражаться за еду.

Вероятно, это был урок, чтобы пленницы поняли, насколько они зависимы — даже в отношении еды.

Как сурово обходились с ними корабельные рабыни! Судебный исполнитель никогда не думала, что хозяева могут быть такими жестокими.

Пленницы могли надеяться, что вскоре они освободятся из-под надзора корабельных рабынь и будут проданы или подарены мужчинам, привязанность которых можно заслужить преданностью и красотой, пылкостью и самоотверженным служением.

— Вы ели слишком жадно, — упрекнула пленниц одна из корабельных рабынь. — Вероятно, вам известно, что, сидя в клетках, вы получали бы намного худшую пищу?

Судебный исполнитель сжала пальцы. Значит, на кораблях варваров рабынь могут содержать и по-другому! Если вспомнить, что на «Аларии» находилось более двух тысяч пассажиров…

Судебный исполнитель не считала, что имперские войска скоро отобьют корабль. Более того, в зале она слышала, что главный пульт скоро попадет в руки варваров — тогда будет подавлено всякое сопротивление. Несомненно, в самом начале атаки, если не раньше, с корабля успели послать сигналы о помощи. Варвары не станут рисковать своими кораблями, подвергая их ударам крейсеров Империи. Ортог изучал карту — вероятно, на ней каждый час отмечали приближение имперских сил. Судебный исполнитель вспомнила мужчин, сидящих у мониторов. Правда, это был отдаленный район, окраина Империи, и прибытия имперских сил нельзя было ожидать немедленно. Вряд ли они могут появиться через несколько суток, если вообще появятся. Варварам незачем торопиться покидать корабль. Казалось, они желают извлечь из «Аларии» все возможное — и вещи, и людей. Ее потрясла мысль о том, что она сама с точки зрения варваров была такой же вещью, как золотая монета или черные туфельки на высоких каблуках, брошенные на кучу вещей. Какие у нее могли быть надежды? Разве она уже не принадлежала варварам, подобно тем женщинам внизу — разве что пока не была обнажена и закована в цепи, ожидая, что ее сочтут достаточно ценной, чтобы оставить в живых. Кроме того, она не сомневалась, что когда варварам придется покинуть «Аларию», удирая от имперского флота, они не станут оставлять ее мертвой, молчаливой посудиной в космосе. Ее уничтожат вместе со всеми, чтобы никто не мог выступить свидетелем и обвинить нападающих. Судебный исполнитель не знала точно, но догадывалась обо всем этом. Ее предположения подтверждало и то, что орбитальную станцию на Тиносе сразу уничтожили. Так на что она могла надеяться? Спрятаться, чтобы потом разлететься на куски вместе со взорванной «Аларией» или раньше умереть от голода и жажды? «Нет, — убеждала она себя, — надо сдаться. Разве я уже не принадлежу этим людям?» Такая мысль одновременно и возбуждала ее, и приводила в ужас. Она поднялась между столами на балконе, внезапно приняв решение. Она обхватила руками голову, как варвары приказывали делать мужчинам, ибо она была родом с Тереннии. Конечно, за перилами балкона они не могли увидеть ее. Она подошла ближе к перилам и оказалась на виду — каждый находящийся в зале мгновенно заметил бы ее, стоило ему поднять глаза. Но в этот момент никому не пришло в голову посмотреть в сторону балкона. Иначе они заметили бы не только судебного исполнителя, но и громадную фигуру в доспехах позади.

Внезапно затянутая в перчатку рука закрыла рот судебного исполнителя и потащила ее назад. Женщина была беспомощна. Ее руки словно попали в мощные тиски. На ухо ей прошептали:

— Не дергайся, глупая рабыня.

Теперь оба они были не видны из столовой. Судебный исполнитель чувствовала, что ее сжимают изо всей силы. Как будто они была способна сопротивляться! Нет, она покорно вынесла натиск.

Она была слишком испугана, а кроме того, кто мог знать, какими страшными окажутся последствия ее борьбы с этим варваром.

Ее вытащили через боковую дверь балкона в длинный, полутемный коридор. Она ничего не понимала — она не ожидала такого обращения. Варвар не дал ей ни малейшего шанса, ей, гражданке Империи, знатной хонестори, покорно сдавшейся ему.

Ее втолкнули в тесную, темную комнату — вероятно, подсобное помещение или чулан. Тяжело захлопнулась дверь, по чулану прошел ветер.

Варвар убрал руку с ее лица, и судебный исполнитель в изнеможении опустилась на пол у его ног.

Она осторожно коснулась его ступней, встала на колени и прижалась к ним головой.

— Я рабыня, — пролепетала она. — Признаюсь в этом искренне и честно. Пожалуйста, не убивайте меня!

И она поцеловала его ступни — решительно, но осторожно, чтобы даже в темноте было ясно, что она делает. Она лизала его сандалии со всех сторон, прижималась к ним лицом, стараясь действовать так, чтобы варвар не ошибался в ее намерениях.

— Да, ты рабыня, — произнес голос, который она боялась узнать, и в чулане зажегся свет.

Она подняла голову и увидела, что стоит перед рослым воином — тем самым, которого несколько минут назад видела в столовой. Оружие, доспехи, пояс — все было то же самое, как и шлем, наполовину скрывающий лицо.

Справа на стальном полу лежала женщина. Ее длинные белокурые волосы были заплетены в две толстые косы, которые, должно быть, достигали ее коленей, когда женщина поднималась во весь рост. Она была обнажена и связана по рукам и ногам. Нижнюю часть ее лица скрывала повязка.

Женщина с неприязнью и досадой смотрела на судебного исполнителя. Варвар снял шлем.

— Ты! — закричала судебный исполнитель, ибо перед ней стоял гладиатор.

— Это дрянная тварь, господин. Зачем вам беспокоиться о ней? — сказал кто-то.

Судебный исполнитель оглянулась и увидела рабыню Янину. Она тут же вскочила.

— На колени! — разъяренно приказала судебный исполнитель.

— Молчи, рабыня, — ответила Янина.

Судебный исполнитель взглянула на гладиатора, надеясь, что он жестоко накажет дерзкую рабыню, но тот не двинулся с места, только едва приметно усмехнулся.

Неужели он ничего не заметил? Или тоже считает ее просто рабыней?

Судебный исполнитель раздраженно подступила к Янине, но та спокойно смотрела ей в глаза, видимо, ничуть не испугавшись.

Судебный исполнитель сдержалась и обратилась к гладиатору:

— Откуда у тебя эти доспехи и оружие?

— От человека, который был вынужден одолжить их мне. Думаю, его шея осталась целой, но все же ему пришлось пролежать несколько часов в обмороке.

Гладиатор подошел к блондинке и снял повязку с ее лица.

— Ты понимаешь, что должна делать?

— Да, — зло ответила она.

Судебный исполнитель разглядывала Янину. Теперь та была одета не в кеб, а в роскошное платье с богатым орнаментом — как предположила судебный исполнитель, оно некогда принадлежало блондинке. У пленницы на шее не оказалось ни ошейника с цепью, ни диска корабельной рабыни. Вероятно, она была свободной, и, судя по платью, высокопоставленной особой.

— Ну так что? — спросил гладиатор.

— Я согласна, — с досадой ответила блондинка.

— Это согласие дорого обошлось тебе, верно?

— Да, — зло добавила она.

Гладиатор вопросительно взглянул на нее.

— Да, господин, — поправилась блондинка.

— Кто она такая? — спросила судебный исполнитель.

Гладиатор встал.

— Совсем забыл! Имею честь представить вам Геруну, принцессу Дризриакскую, из дома Ортога.

— Принцесса! — изумленно воскликнула судебный исполнитель.

— Разумеется, сейчас ее трудно отличить от хорошенькой рабыни, — кивнул гладиатор.

Пленница поморщилась.

— Вам не нравится, что ваше лицо и фигура заслужили бы хорошую цену на невольничьем рынке, госпожа? — притворно удивился гладиатор.

— Негодяй! — прошипела принцесса.

— Позвольте представить вам новую гостью, — продолжал гладиатор, указав на судебного исполнителя.

— Я не разговариваю с простолюдинами, — отрезала принцесса.

— Я патрицианка! — возмутилась судебный исполнитель.

— Ты всего лишь телнарианская сука, которая недостойна даже носить ошейник, — холодно отозвалась блондинка.

— Варварское отродье!

— Рабыня!

— Рабыня? Ты назвала меня рабыней? — воскликнула судебный исполнитель.

— Да, рабыней, — твердо заявила пленница. — Не ты ли сама говорила об этом несколько минут назад?

Судебный исполнитель пошатнулась.

— Думаешь, это пустые слова? — продолжала принцесса. — Стоит произнести их один раз — и свободная жизнь кончена. Ты будешь бессильна изменить то, что уже было сказано.

— Ты шутишь? — удивилась судебный исполнитель.

— Таков закон, рабыня, — усмехнулась Янина.

— И кроме того, — добавила пленница, — разве не ты сейчас в темноте целовала и лизала ноги мужчины?

— Я считала, что это чужак, варвар! — попыталась объяснить судебный исполнитель.

— Какая разница, рабыня? — перебила Янина.

— Я не рабыня! — закричала судебный исполнитель, но тут вмешался гладиатор:

— Мой план таков: мы спускаемся в девятнадцатую секцию, где, не найденные нашими друзьями, хранятся несколько спасательных капсул. Помните, вы видели их в день состязаний? Два дня назад Палендий и другие бежали на таких же капсулах через люки катапульты.

— Я видела разбитые капсулы снаружи, у кораблей, — сказала судебный исполнитель.

— Надеюсь, некоторые все же спаслись, хотя далеко не все, — ответил гладиатор.

— Почему же ты не бежал вместе с ними? — поинтересовалась судебный исполнитель.

— А ты не догадываешься? — сердито спросила Янина.

— Нет, — искренне ответила судебный исполнитель и испуганно добавила: — Ко мне это не имеет никакого отношения.

Янина жестко усмехнулась. Гладиатор набросил веревку на шею судебного исполнителя, и она вскрикнула.

— На колени! — приказал гладиатор, и, не зная почему, судебный исполнитель опустилась на пол.

— Не понимаю… — начала она.

Она увидела, что гладиатор протягивает другой конец веревки Янине.

— Неужели трудно понять? — ответил гладиатор. — Впрочем, придется объяснить. Янина надела платье принцессы Дризриакской.

— Что вы хотите делать со мной? — перебила судебный исполнитель.

— Мы решили, что при такой одежде и внешности Янина сойдет за принцессу. Моя одежда тоже весьма подходит к случаю. Сама принцесса, связанная, с повязкой на лице, пойдет перед нами на привязи, как пленная пассажирка. Если она будет сопротивляться, попытается бежать или подать кому-нибудь знак, я сразу же пристрелю ее. Понимаете, принцесса?

— Да, господин.

— Если ее узнают, она окажется ценной заложницей. Вы будете сопровождать нас в качестве только что схваченной пассажирки — на четвереньках, ведомая Яниной. Может, она решила выбрать вас себе в служанки, может, вы способны и расторопны — этого никто не знает. Для пущей безопасности у меня имеется револьвер и телнарианская винтовка.

— Так я пойду впереди вас? — спросила блондинка.

— Вот именно, принцесса.

— Я сестра Ортога, принца Дризриаканского!

— Вот и пусть увидит вас в новом качестве, — невозмутимо заявил гладиатор. — Братья редко понимают, что другие мужчины могут счесть их сестер привлекательными рабынями.

— Негодяй! — вскричала принцесса.

— И потом, мне не слишком симпатичен сам Ортог.

— И поэтому ты заставляешь его сестру появиться на людях в таком виде?

— Разумеется.

— Ты варвар! — воскликнула судебный исполнитель.

— Я не знаю, кто я такой, — ответил гладиатор.

Судебный исполнитель вспомнила, что Ортог принял гладиатора за потомка отунгов — вероятно, ошибочно. В самом деле, названия племен «ортунги» и «отунги» показались ей похожими. Ортунги откололись от большого племени дризриаков из народа алеманнов. Кто такие «отунги» , она не знала, впрочем, как и сам гладиатор.

— Презираю тебя! — крикнула принцесса.

— И все же тебе придется выйти голой, на привязи.

— Да как ты смеешь!

— Разве твой народ не поступает так с женщинами врагов, даже с самыми знатными, ведя их через целые леса нагими, на веревках?

— Как ты смеешь! — беспомощно повторила принцесса.

— Таков мой план, — ответил гладиатор.

— Ты — человек без рода, без племени!

— А я слышала, — вмешалась Янина, — что у варваров женщин из побежденных королевских домов ведут на привязи самые простые воины — чтобы женщины поняли, насколько низко они стоят по сравнению с победителями и являются всего лишь рабынями.

Блондинка яростно рванулась в веревках.

— Осторожно, госпожа, — сухо произнесла Янина, — смотрите, не рассердите своего хозяина.

Пленница сразу затихла. Янина рассмеялась, и принцесса метнула на нее яростный взгляд. Судебный исполнитель потрогала веревку на своей шее.

Принцесса села, скрестив ноги, держа связанные руки за спиной и с любопытством уставившись на гладиатора.

— В самом деле, кто ты такой? — спросила она.

— Я — Пес, из деревни близ фестанга Сим-Гьядини, — ответил гладиатор, добавив название планеты.

— Ты не крестьянин, — возразила блондинка.

— Это неважно.

— Ясно, — протянула пленница.

— Важно только то, что теперь ты полностью в моей власти. Понимаешь?

— Да, господин.

— Мы открыто пойдем по коридорам, — заявил гладиатор. — Думаю, это будет безопаснее, чем пробираться по вентиляционным шахтам и тому подобным укромным местам, где, вероятно, поставлена охрана. Если повезет, мы достигнем девятнадцатой секции, и там, пока я дотащу капсулу до лифта, Янина присмотрит за вами обеими. Как только мы выберемся к люку, то установим таймер на определенное время и катапультируемся с корабля.

— Безумный план, — сказала Янина.

— Можно только надеяться, что наше бегство останется незамеченным, что стрелки не будут подняты по тревоге, а команда поискового корабля окажется неумелой и нерасторопной.

— А я? — вдруг спросила судебный исполнитель, стоя на коленях перед гладиатором. Конец веревки, обмотанной вокруг ее шеи, держала в руках Янина.

— Рабыне кажется, что ею пренебрегли, — усмехнулась Янина.

— Так что же будет со мной? — спросила судебный исполнитель, не обращая внимания на Янину.

— Уж не думаете ли вы, что я забыл о вас, моя дорогая? — сказал гладиатор.

— Что вы собираетесь делать?

— Собираюсь взять вас с собой.

— Не понимаю, — пожала плечами судебный исполнитель.

— Она глупа, — пренебрежительно заметила Янина.

— Зачем я вам понадобилась? — спросила судебный исполнитель.

— Будто ты не знаешь! — воскликнула Янина.

— О, нет! Прошу вас, не надо! — прошептала судебный исполнитель.

Гладиатор разглядывал ее, и едва заметная улыбка играла на его губах.

— Не надо, — прошептала женщина.

— Надо, — мягко возразил он.

Судебный исполнитель рухнула на пол комнаты.

Она очнулась от того, что кто-то помогал ей сесть на полу. Она не знала, сколько времени прошло. К ее губам поднесли носик кувшина. Дотянувшись, она жадно выпила несколько глотков.

— Хватит, — сказал гладиатор и передал кувшин Янине.

Судебного исполнителя била дрожь.

— Съешь, — он протянул ей булку.

Грубо, как проголодавшийся зверь, она оторвала кусок булки и жадно запихнула в рот.

— Смотри, Янина, как деликатно ест госпожа, — усмехнулся гладиатор. — Смотри и учись!

Судебный исполнитель яростно жевала и заглатывала большие куски, как будто боясь, что у нее вырвут изо рта еще не проглоченную еду.

— Мне кажется, господин, что так едят проголодавшиеся рабыни, — заметила Янина.

— Может быть.

— Она и в самом деле похожа на голодную рабыню, — добавила Янина.

Гладиатор усмехнулся.

— Голод сдержит ее.

— Правильно.

— И хлыст, — добавила Янина, и гладиатор кивнул.

Судебный исполнитель задрожала еще сильнее — это она должна была бояться хлыста! Они говорили о ней, как о рабыне, простой рабыне!

Больше ей ничего не дали. Судебный исполнитель увидела, что белокурой пленнице развязали ноги. Веревка на ее шее была привязана к переборке, и к ней же тянулась веревка судебного исполнителя. Принцессе еще не завязали рот.

— Сейчас мы выходим, — объявил гладиатор, отвязывая обе веревки. — Встань! — приказал он принцессе.

— На четвереньки, — скомандовала Янина, взяв веревку судебного исполнителя, и та выполнила приказ.

— Лицом к двери! — сказал гладиатор принцессе. Обмотав веревку вокруг руки, он приготовился завязать принцессе рот платком.

— Подожди, — попросила принцесса. Гладиатор остановился. — Так ты решился на это?

— Да.

— Возьми меня с собой, — попросила принцесса.

Судебный исполнитель вздрогнула.

— Как я смогу появиться среди своих людей после всего этого? — объяснила принцесса. — Что обо мне станут думать?

— Не искушай меня, женщина, — предупредил гладиатор.

— Не заставляй меня это делать, — умоляла принцесса.

— Для тебя это будет отличным уроком. Он поможет тебе запомнить, что ты всего-навсего женщина, — объяснил гладиатор.

Маленькие руки принцессы слабо задергались, связанные за спиной.

— Ты поняла?

— Да, господин, — и тут же рот принцессы был завязан. Она не могла ни говорить, ни освободиться от повязки.

— Надо ли завязывать рот вот этой, господин, — спросила Янина, указывая на судебного исполнителя.

— Тебе обязательно завязывать рот? — спросил гладиатор.

— Нет!

— Итак, ты даешь слово — слово хонестори, гражданки Империи, и даже патрицианки — что ты будешь молчать?

— Да, — кивнула судебный исполнитель.

— Помни, рабынь убивают, когда они обманывают! — пригрозила Янина.

— Идем, — приказал гладиатор, поворачиваясь к двери. — Смелее, Геруна, опусти плечи.

Помни, что ты не свободная женщина, а рабыня.

Геруна, принцесса Дризриакская, сестра Ортога, выпрямилась и подняла голову, приняв горделивую позу.

— Как она прекрасна! — воскликнула Янина.

Гладиатор кивнул. Даже судебный исполнитель была поражена великолепием принцессы. Гладиатор резко распахнул дверь.

— Вперед! — скомандовал он.

Группа покинула комнату. Янина, которая выходила последней, выключила свет.