Я улыбнулся.
      - Но раскаленное железо выбьет из нее дурь.
      Я сомневался в этом.
      Человек вытащил один из прутьев, который светился темно-вишневым светом.
      При виде раскаленного прута девушка вскрикнула и забилась в оковах, которые крепко держали ее.
      Человек сунул прут обратно в огонь.
      - Она слишком громко орет, - сказал он смущенно. Затем он кивнул мне, как бы извиняясь, и, подойдя к девушке, схватил ее за волосы, смотал их в клубок и сунул в рот. Девушка не успела выплюнуть его, так как он быстро схватил другую прядь и мгновенно обмотал ей голову девушки. Это был старый трюк работорговцев. Тарнсмены тоже часто применяют его, когда требуется заставить пленника замолчать.
      - Прости, милашка, - сказал он, дружески хлопнув ее по голове, - но я не хочу, чтобы сюда пришел Тарго со своим кнутом и избил нас обоих.
      Продолжая всхлипывать, девушка уронила голову на грудь.
      Человек рассеяно мурлыкал старую песню бродячих торговцев, ожидая, пока прутья раскалятся как следует.
      Мною владели противоречивые чувства. Мне очень хотелось освободить девушку, защитить ее. Но она была всего лишь рабыней, и ее владелец не делал ничего противозаконного с точки зрения обычаев Гора, когда решил заклеймить свою собственность. Если бы я попытался освободить девушку, то это была бы такая же кража, как если бы я вздумал угнать фургон.
      Более того, эти люди не причиняли никакого вреда девушке. Для них это была лишь одна из рабынь, причем необученная и приносящая много хлопот. Они не могли понять ее унижения, стыда и ужаса.
      Я думаю, что другие рабыни в караване тоже с неодобрением относились к тому шуму, который подняла эта девушка. Ведь если ты раб, то должен ожидать кнута и раскаленного железа.
      Я увидел в отдалении других девушек, которые были одеты в камиски и оживленно переговаривались между собой. Они смеялись и шутили, как обычные свободные девушки. Я еле разглядел цепь, которая сковывала их. Она была почти незаметна в траве.
      Прутья были уже почти готовы.
      Девушка, которая была прикована к дереву, скоро получит свое клеймо, которое останется на всю жизнь.
      Я не раз думал о том, почему горийцы клеймят своих рабов. У них ведь есть другие способы, позволяющие безболезненно метить человеческое тело. Старый Тэрл из Ко-Ро-Ба, который обучал меня фехтованию, говорил, что оно нужно для психологического эффекта.
      Считалось, что если девушку заклеймить раскаленным железом, как животное, она всегда будет считать себя не более, чем собственностью того, кто приложил это железо к ее бедру.
      Говоря проще, клеймение используется для того, чтобы убедить девушку в том, что она рабыня, собственность. Когда она почувствует боль ожога, то поймет, что произошло непоправимое - она перестала быть свободной и стала чьей-то собственностью.
      Но на разных девушек клеймение действовало по-разному. У одних оно вызывало стыд и унижение, а у других - усиливало сопротивление и враждебность, а гордые и независимые девушки после прикосновения раскаленного прута обычно сразу становились покорными и услужливыми рабынями.
      Но я не думаю, что клеймо применялось только для психологического эффекта. Скорее всего, торговцы клеймили своих рабов, чтобы их было легче выследить после побега. Я думаю, что сейчас клеймо сохранилось только как анахронизм от прежних темных веков.
      Но мне было ясно одно. Это несчастное существо не хотело клейма.
      Мне стало ее жаль.
      Помощник торговца вытащил прут из огня и внимательно осмотрел его. Металл был раскален добела. Человек был удовлетворен.
      Девушка вжалась спиной в дерево. Руки и ноги ее были крепко притянуты к стволу. Она дрожала всем телом, прерывисто дыша сквозь стиснутые зубы. В ее голубых глазах затаился ужас. Она жалобно стонала, не в состоянии издавать никаких других звуков из-за кляпа, который надежно затыкал ей рот.
      Человек положил руку ей на бедро, прижав его к земле:
      - Не крутись, красотка, - сказал он не без участия, - ты можешь смазать клеймо. - Он говорил с ней ласково, стараясь успокоить. - Ведь ты хочешь чистое, аккуратное клеймо, не так ли? Ведь это повысит твою цену и у тебя будет хороший добрый господин.
      Прут был уже занесен над бедром.
      Мягкие золотистые волоски на ее бедре почернели и скрутились от близости раскаленного клейма.
      Девушка зажмурила глаза и напряглась, ожидая резкую неотвратимую боль.
      - Не клейми ее, - сказал я.
      Человек озадачено оглянулся.
      Полные ужаса глаза девушки раскрылись и вопросительно уставились на меня.
      - Почему? - спросил человек.
      - Я куплю ее.
      Человек встал и с любопытством посмотрел на меня. Он повернулся к палаткам:
      - Тарго! - позвал он, бросив прут в горшок с углями. Девушка обвисла на цепях. Она была в обмороке.
      Откуда-то из-за палаток появился низенький толстый человек в широкой мантии из голубого и желтого шелка с повязкой на голове. Это был владелец этого каравана. На нем были пурпурные сандалии, украшенные жемчугом. Толстые пальцы были унизаны перстнями, которые ослепительно сверкали, когда он шевелил руками. На шее висел серебряный шнурок с нанизанными на него монетами. В мочках ушей висели крупные изумруды в искусной золотой оправе. Его тело было смазано ароматным маслом. Я решил, что он только что вымылся - это удовольствие доставляют себе все торговцы после целого дня скучной езды по пыльной дороге. Его волосы, длинные и черные, были блестящие и курчавые. Они напоминали мне блестящую шкуру урта.
      - Добрый день, господин, - улыбнулся Тарго, ловко кланяясь, несмотря на толщину. Он быстро окинул меня взглядом, пытаясь понять, кто же перед ним стоит. Тут голос его стал грубым и резким.
      - Что тут происходит?
      Помощник показал на меня.
      - Он не хочет, чтобы я клеймил девушку.
      Тарго взглянул на меня, ничего не понимая.
      - Почему?
      Я чувствовал себя очень глупо. Что я мог сказать этому торговцу живым товаром, который следует всем традициям своего ремесла? Разве я мог сказать ему, что не хочу, чтобы девушке было больно? Он счел бы меня сумасшедшим, но разве у меня была иная причина? Чувствуя себя круглым идиотом, я сказал правду:
      - Я не хочу видеть, как она страдает.
      Тарго и его помощник обменялись взглядами.
      - Она же рабыня, - сказал Тарго.
      - Я знаю.
      Тут встрял помощник.
      - Он сказал, что купит ее.
      - А! - сказал Тарго и его маленькие глазки сверкнули. - Это другое дело. - Но затем иное выражение появилось на его толстом круглом лице. Жаль только, что она очень дорога.
      - У меня нет денег, - сказал я.
      Тарго непонимающе посмотрел на меня. Он в бешенстве сжал свои пухлые кулачки. Потом, не оглядываясь на меня, повернулся к помощнику.
      - Клейми ее, - сказал он.
      Помощник наклонился и достал раскаленный прут.
      Мой меч уперся в живот торговцу.
      - Не нужно клеймить, - сказал он поспешно и помощник с готовностью сунул прут обратно в горшок. Он заметил, что мой меч приставлен к животу его господина, но не проявил никакого беспокойства.
      - Может мне позвать охранников, - спросил он у хозяина.
      - Я сомневаюсь, что они успеют, - сказал я.
      - Не зови охранников, - поспешно приказал Тарго, который весь покрылся потом.
      - У меня нет денег, - сказал я, - но у меня есть ножны.
      Глаза Тарго остановились на ножнах и внимательно осмотрели каждый камень. Губы его беззвучно двигались. - Шесть, - сосчитал он.
      - Может, сделка и состоится, - после некоторого раздумья произнес торговец.
      Я вложил меч в ножны.
      Тарго резко приказал помощнику:
      - Приведи ее в чувства.
      Помощник хмыкнул, взял кожаный мешок и пошел к ручью. Набрав воды, которая текла с ледников Сардарских Гор, он вернулся к нам и плеснул на скованную девушку. Та встрепенулась и открыла глаза.
      Тарго маленькими шажками, переваливаясь из стороны в сторону, подошел к девушке и приподнял ее лицо за подбородок пальцем с рубиновым перстнем.
      - Она прекрасна, - сказал он, - и получила хорошую тренировку в Аре.
      Помощник, стоящий у Тарго за спиной, отрицательно помотал головой.
      - Она очень искусна в любви, - сказал Тарго.
      Помощник скорчил гримасу и фыркнул.
      - Ласкова, как голубка и игрива, как котенок, - продолжал торговец.
      Я протянул меч и разрезал прядь волос, держащую кляп во рту девушки.
      Она яростно взглянула на Тарго.
      - Ты толстый грязный урт, - прошипела она.
      - Тихо, змея, - крикнул он.
      - Мне кажется, что она стоит недорого, - сказал я.
      - О, господи, - произнес Тарго, теребя свою одежду и как будто не веря своим ушам, - я заплатил за нее пятьдесят серебряных монет!
      Помощник за его спиной трижды поднял руку.
      - Я сомневаюсь, что она стоит больше тридцати, - сказал я.
      Тарго, казалось, онемел. Он посмотрел на меня с почтением. Может, я сам когда-то занимался торговлей? Действительно, тридцать монет - это очень высокая цена. Это значит, что девушка из высшей касты и очень красива. Обычная девушка, не обученная своему ремеслу, стоит на рынке от пяти до десяти монет.
      - Я дам тебе два камня с этих ножен, - сказал я. Я не знал цены этим камням и понятия не имел, приемлемо ли мое предложение. Тарго имел много драгоценных камней и разбирался в них явно лучше меня.
      - Чудовищно! - воскликнул торговец, мотая головой.
      Я знал, что он не блефует. Ведь не мог же он знать, что я понятия не имею сколько стоят эти камни, так как не покупал их.
      - Ну, хорошо, - сказал я, - четыре.
      - Можно взглянуть на ножны, воин? - спросил он.
      - Конечно, - ответил я, отцепил их и отдал ему, закрепив меч на поясе.
      Тарго рассматривал камни.
      - Неплохо, - сказал он, - но мало...
      Я изобразил нетерпение.
      - Тогда покажи мне других девушек.
      Я видел, моя просьба явно не понравилась торговцу - он очень хотел избавиться от блондинки. Видимо, она вносила смуту в его небольшой караван, или же он боялся оставить ее по каким-то другим причинам.
      - Покажи ему других, - сказал помощник, - а то эта дикарка даже не может произнести: "Купи меня, пожалуйста, господин!"
      Тарго бросил на него свирепый взгляд, но тот, как ни в чем не бывало, присел улыбаясь у костра.
      Сердито хмурясь, Тарго повел меня через поляну.
      Он дважды хлопнул в ладоши и сразу послышались шаги и звон цепей. Девушки опустились на колени. Они все были в камисках и сидели между двух деревьев, к которым была прикреплена цепь.
      Когда я проходил мимо какой-нибудь девушки, она поднимала глаза и говорила:
      - Купи меня, господин.
      Многие из рабынь были очень красивы и я подумал, что караван Тарго хотя и мал, но может предоставить женщину на любой вкус. Все эти восхитительные создания были обучены доставлять максимум удовольствия своему господину. Здесь были восхитительные блондинки из Тентиса, темнокожие девушки с волосами до колен из города Тора, огненно-рыжие девушки из Порта Кара и даже из самого Ара. Я думал, все ли они рождены в рабстве или же были когда-то свободными.
      Я проходил мимо них, смотрел им в глаза, слышал слова "Купи, господин!" - и спрашивал себя, почему я хочу купить и освободить именно ту, а не какую-нибудь из этих девушек. Неужели эти восхитительные создания, на каждой их которых уже виднелось клеймо, были хуже, чем та, которая чем-то тронуло мое сердце?
      - Нет, - сказал я Тарго, - я не куплю этих.
      К моему удивлению, по ряду девушек пронесся вздох разочарования. Две рабыни даже заплакали, спрятав лица в ладони. Я старался не смотреть в их сторону.
      Мне стало ясно, что сидеть на цепи - огромное горе для этих кипящих жизнью девушек. Их клеймо обрекает их на то, что они станут собственностью какого-то чужого мужчины, который приведет их к себе, оденет ошейник со своим именем и они должны будут выполнять все его желания всю жизнь. Но все же то было лучше, чем скованные холодной сталью ноги.
      Когда они просили меня купить их, то это была не просто ритуальная фраза, они действительно хотели, чтобы их купили и отцепили от ненавистной цепи Тарго.
      Торговец вздохнул с облегчением. Схватив меня за локоть, он снова привел меня к дереву, у которого сидела прикованная блондинка.
      Я посмотрел на нее и спросил себя: почему именно она, а не другая? какое мне дело до того, что ее бедра коснется раскаленное железо? Мне пришло в голову, что просто этот обычай оскорбляет меня и таким образом я пытаюсь протестовать против него. Но ведь это ни к чему не приведет. Обычай как был, так и останется после того, как я из-за своей глупой сентиментальности освобожу одну девушку. Она, конечно не пойдет со мной в Сардарские Горы и падет жертвой хищников или снова попадет на цепь работорговца, когда я оставлю ее без защиты. Да, все это выглядело глупо.
      - Я раздумал покупать ее, - сказал я.
      И вдруг голова девушки поднялась и она посмотрела мне в глаза, пытаясь улыбнуться. Голос ее был тихий, но слова вполне разборчивы:
      - Купи меня, господин.
      - Ого! - воскликнул помощник торговца и даже сам Тарго раскрыл от удивления рот.
      Я посмотрел на нее. Впервые девушка произнесла эту фразу. Я видел ее исключительную красоту, ее молящие глаза, и все мои разумные доводы рассыпались в прах, снова чувства взяли верх над разумом.
      - Возьми ножны, - сказал я, - я покупаю ее.
      - И шлем, - быстро добавил Тарго.
      - Согласен, - сказал я.
      Он схватил ножны, и по алчно вспыхнувшим глазам было ясно, что он считает, что здорово обдурил меня. Я улыбнулся про себя. В том, что меня обманули, я был сам виноват - надо было узнать цену камням.
      Глаза девушки смотрели на меня. Они казалось, хотели узнать, какая судьба ждет ее. Ведь теперь это зависело целиком от меня - я стал ее господином.
      Странный и жестокий мир Гора! Шесть маленьких зеленых камней, весом примерно в две унции, и помятый шлем - такова цена человека!
      Тарго и помощник зашли в палатку за ключом от цепей девушки.
      - Как тебя зовут, - спросил я.
      - Рабы не имеют имен. Ты можешь называть меня, как пожелаешь.
      По давним обычаям Гора, у рабов, как и людей вне закона, нет имен, как нет имен у домашних животных на Земле. С точки зрения жителей Гора, самое страшное для человека - потерять имя, которое дано ему от рождения. Он живет с ним и оно является его неотъемлемой частью. Потерять имя значит потерять себя.
      - Мне кажется, что ты не рабыня с рождения, - сказал я.
      Она улыбнулась и, покачав головой, ответила:
      - Конечно нет.
      - Мне бы хотелось называть тебя тем именем, которое ты получила при рождении.
      - Ты очень добр.
      - Как тебя звали, когда ты была свободной?
      - Лара, - сказала она.
      - Лара?
      - Да, воин, - ответила она, - ты не узнаешь меня? Я была татрикс Тарны.
      22. ЖЕЛТЫЕ ШНУРЫ
      Когда девушку расковали, и я поднял ее на руки и отнес в указанную мне палатку.
      Здесь мы должны ждать, пока будет готов ошейник.
      Пол палатки был покрыт толстым пушистым ковром, стены украшены цветным шелком. Палатку освещали три медные лампы, подвешенные на цепях. По ковру были разбросаны подушки, у стены стояла тахта.
      Я аккуратно опустил девушку.
      - Ты сперва надругаешься надо мной?
      - Нет.
      Тогда опустилась на колени, положила голову на ковер и откинула волосы, обнажив шею.
      - Бей!
      Я поднял ее.
      - Разве ты купил меня не для того, чтобы уничтожить? - в замешательстве спросила она.
      - Нет, - ответил я, - а почему ты попросила, чтобы я купил тебя?
      - Я думала, что ты хочешь меня прикончить, разве не так?
      - Почему ты хочешь умереть? - спросил я.
      - Я была татрикс Тарны, - сказала она, опустив глаза, - и не хочу умереть в рабстве.
      - Я не убью тебя.
      - Дай мне свой меч, воин, я сама брошусь на него.
      - Нет.
      - Благородный воин не хочет пачкать свой меч кровью женщины?
      - Ты молода, прекрасна и должна жить. Выбрось Города Праха из своей головы.
      Она с горечью рассмеялась.
      - Зачем ты купил меня? Разве ты не хочешь утолить жажду мести? Разве ты забыл, что я надела на тебя ярмо, била кнутом, отправила в Дом Развлечений, где отдала на растерзание тарну? Разве ты забыл, как я предала тебя и отправила в шахты?
      - Нет, - сказал я, - я не забыл.
      - И я тоже, - гордо сказала она, давая понять, что не просит пощады и снисхождения.
      И она отважно стояла передо мной, такая беспомощная, полностью в моей власти, как если бы она стояла перед диким тарном в горах Вольтан. Для нее было важно умереть с достоинством. Я восхищался ею и думал, что она прекрасна в своей беспомощности. Однако губы ее слегка дрожали, хотя она и прикусила их, чтобы я не видел. Капли крови выступили на нижней губе. Я тряхнул головой, отгоняя вспыхнувшее желание снять их с ее губ поцелуем.
      Вместо этого я просто сказал:
      - Я не желаю тебе зла.
      Она посмотрела на меня недоумевающе.
      - Зачем ты купил меня?
      - Чтобы освободить.
      - Но ты же не знал, что я бывшая татрикс?
      - Нет.
      - Но теперь ты знаешь. Что ты со мной сделаешь? Сваришь меня живьем? Бросишь меня в болото? Отдашь на съедение тарну? Или посадишь как приманку в ловушку для слинов?
      Я рассмеялся, и она в замешательстве посмотрела на меня.
      - Ну, так что же? - спросила она.
      - Ты дала мне много пищи для размышлений, - ответил я.
      - Что же ты со мной все-таки сделаешь?
      - Я просто освобожу тебя.
      Она отшатнулась назад. В ее голубых глазах застыло удивление, которое сменилось слезами. Плечи затряслись от рыданий.
      Я обнял ее и, к моему удивлению та, что носила золотую маску татрикс Тарны, припала к моей груди и зарыдала.
      - Нет, - всхлипывала она, - теперь я имею ценность только в качестве рабыни.
      - Это неправда. Помнишь, как ты запретила своему слуге бить меня, как сказала, что трудно быть первой в Тарне? Помнишь, как ты смотрела на поле желтых цветов, а я был так туп, что не заговорил с тобой?
      Она оставалась в моих объятиях и затем медленно подняла полные слез глаза.
      - Ты хочешь вернуть меня в Тарну? Зачем?
      - Чтобы освободить моих друзей.
      - А не ради богатства? - спросила она.
      - Нет.
      Она отступила назад.
      - Разве я не красива.
      Я посмотрел на нее.
      - Ты очень красива. Ты так прекрасна, что тысячи воинов отдали бы жизни, чтобы только взглянуть на твое лицо. Ради твоей прихоти они пошли бы на все.
      - Разве я не могу понравиться... животному?
      - Любой мужчина счел бы за великое счастье иметь тебя подле себя.
      - И тем не менее, воин, ты не хочешь оставить меня у себя.
      Я молчал.
      - Почему ты хочешь расстаться со мной?
      Странно было слышать эти слова из уст девушки, которая была когда-то татрикс Тарны.
      - Я люблю Талену, дочь Марленуса, который был когда-то убаром Ара.
      - Мужчина может иметь много рабынь, - фыркнула она, - я уверена, что в твоем доме, где бы он не был, есть много прекрасных девушек, на ошейниках которых твое имя.
      - Нет.
      - Ты очень странный...
      Я пожал плечами, не зная, как лучше объяснить ей.
      - Ты не хочешь меня?
      - Видеть тебя - значит хотеть.
      - Тогда возьми меня, я твоя.
      Я опустил глаза и сказал:
      - Я не могу это сделать.
      - Животные глупы, - выкрикнула она и бросилась к стене палатки. Она сорвала шелк и зарылась в него лицом. Затем повернулась, сжимая ткань в руках. В ее глазах сверкали слезы - слезы ярости.
      - Ты вернешь меня в Тарну, - сказала она. Это звучало как приказ.
      - Только ради моих друзей.
      - Это для тебя дело чести.
      - Возможно, - согласился я.
      - Я ненавижу твою честь, - крикнула она.
      - Есть вещи более важные, чем красота женщины.
      - Я ненавижу тебя.
      - Мне очень жаль.
      Лара печально рассмеялась и села у стены, положив подбородок на колени.
      - Ты знаешь, что я не могу ненавидеть тебя, - сказала она.
      - Знаю.
      - Но я... ненавижу тебя. Ненавидела, когда была татрикс, и сейчас продолжаю ненавидеть.
      Я молчал, так как знал, что она говорит правду. Я чувствовал, что ее раздирает буря самых противоречивых эмоций.
      - А знаешь ли ты, воин, - спросила она грустно, - почему я, всего лишь жалкая рабыня, ненавижу тебя?
      - Нет.
      - Потому, что когда я увидела тебя, то сразу узнала, так как видела в тысячах снов.
      Она тихо рассказывала, устремив глаза куда-то вдаль.
      - Во сне я видела себя сидящей во дворце среди дворни и воинов. И вдруг стеклянная крыша разбивается и влетает громадный тарн, с огромным воином на спине. Воин разгоняет всех солдат, хватает меня и привязывает к седлу тарна. А затем уносит меня в свой город, и там я, гордая татрикс, становлюсь его рабыней.
      - Не бойся этого сна, - сказал я.
      - И потом, - как во сне продолжала Лара, сверкая глазами, - он вешает колокольчики мне на ноги, одевает в прозрачные шелка. У меня нет выбора. Я должна во всем повиноваться ему. И когда у меня нет уже сил танцевать, он кладет меня на постель и овладевает мною.
      - Это жестокий сон.
      Она рассмеялась. Ее лицо порозовело от смущения.
      - Нет, - возразила она, - это не жестокий, а приятный сон.
      - Я не понимаю.
      - В его объятиях я познала то, что мне не могла дать Тарна. Я ощутила жар страсти, увидела горы и цветы, услышала крик дикого тарна, почувствовала прикосновение когтей ларла. Впервые я познала наслаждение, ощутила прикосновение чужого тела, посмотрела в чьи-то глаза. И тогда я поняла, что я - всего-лишь живое существо, такое же, как он, ничуть не лучше. И я любила его!
      Я промолчал.
      - И я бы не отдала ошейник с его именем за все золото и драгоценности мира.
      - Но ты же не была свободна!
      - А в Тарне я была свободна?
      - Конечно, - продолжала она, - я гнала от себя эти сны. Как могла я, татрикс, предаваться постыдным наслаждениям в объятиях животного? - Она улыбнулась. - А когда я увидела тебя, воин, я решила, что ты пришел из моих снов. И я возненавидела тебя, решила уничтожить, ведь ты угрожал тому, ради чего я жила. Я одновременно ненавидела, боялась и желала тебя!
      Я удивленно посмотрел на нее.
      - Да. Я желала тебя, - она опустила голову и голос стал едва различим. - Хотя я была татрикс Тарны, но мне хотелось лежать на ковре у твоих ног. Я хотела быть связанной желтыми шнурами.
      Тут я вспомнил, что она уже говорила о ковре и шнурах, когда была вне себя от гнева и готова была избить меня до смерти.
      - А что это за ковер и желтые шнуры? - поинтересовался я.
      И Лара, бывшая татрикс Тарны, рассказала мне любопытную историю о своем городе. Когда-то давно Тарна ничем не отличалась от других городов Гора, где женщины имели очень ограниченные права. И тогда существовал ритуал Покорности, когда женщину связывали желтыми шнурами и клали на алый ковер. Желтые шнуры символизировали желтые цветы, которые ассоциировались с женской красотой и любовью. Алый цвет олицетворял кровь и страсть.
      Тот, кто похищал девушку, должен был упереть меч ей в грудь и произнести ритуальную фразу. После этих слов свободная женщина становилась рабыней.
      Плачь, свободная девушка,
      Вспомни свою гордость и плачь.
      Вспомни свой беззаботный смех
      Вспомни, что ты была моим врагом и плачь.
      Теперь ты моя пленница и стоишь передо мною.
      Скоро ты ляжешь передо мной.
      Я свяжу тебя желтыми шнурами,
      Положу на алый ковер.
      И по законам Тарны я говорю тебе:
      "Помни, ты была свободна,
      Знай, что теперь ты рабыня."
      Плачь, рабыня.
      И затем похититель развязывает ноги девушки и заканчивает ритуал, утверждая свое господство над ней. Когда девушка поднимается с ковра, она уже понимает, что стала рабыней.
      Постепенно этот дикий ритуал потерял свой смысл и женщины Тарны обрели гораздо больше прав. Своей мягкостью и женственностью они показали мужчинам, что тоже заслуживают уважения. И постепенно этот обычай стал отмирать, так как кому хочется унижать человека, который дарит тебе любовь и наслаждение.
      Таким образом, положение женщины становилось все менее зависимым. С одной стороны они должны были подчиняться, а с другой - сумели завоевать уважение. Такое шаткое состояние не могло продолжаться долго и постепенно, благодаря своему влиянию на мужчин, женщины Тарны улучшили и упрочили свое положение в обществе. Этому способствовало и то, что они воспитывали в детях чувство уважения к женщинам, да и социальное устройство, в частности закон о преимущественном наследовании, тоже способствовали возвышению женщин.
      Постепенно они приобрели главенствующее положение, оттесняя мужчин на второй план. И вот, как это не парадоксально, но в Тарне, изолированной от других городов, установился практически матриархат, узы которого были гораздо крепче рабских цепей, так как они были невидимы и существовали в виде законов, обычаев и традиций, умело насаждаемых женщинами.
      И эта ситуация сохранялась в течении многих поколений. Нельзя было сказать, что положение было намного хуже, чем в других городах, где правили мужчины. Там хватало своих недостатков. А в Тарне мужчины привыкли считать себя низшими существами, почти животными. В них было полностью раздавлено чувство гордости и собственного достоинства. Но самое странное было в том, что женщины не были довольны существующим положением. Хотя они презирали мужчин и наслаждались своим господством, они потеряли уважение к себе. Презирать своих мужчин - все равно что презирать самих себя.
      Я часто размышлял о том, может ли мужчина зваться мужчиной, если он не может подчинить женщину, а также может ли женщина называться женщиной, если она не может подчиниться мужчине. Я думал, как долго законы природы могут нарушаться в Тарне. Если, конечно, таковые существуют. Я чувствовал, что мужчины Тарны жаждут сорвать маски с женщин и подозревал, что женщины втайне хотят того же. Я знал, что если в городе произойдет переворот, то женщины еще долго будут объектом унижений, возможно даже несколько поколений. Но если переворот произойдет, то он будет радикальным. Возможно даже вернуться времена желтых шнуров и алого ковра.
      За стенкой палатки я услышал голос Тарго.
      К моему удивлению, Лара встала на колени и покорно опустила голову.
      Тарго протиснулся в палатку, держа в руках какой-то узел. Я ободряюще кивнул девушке.
      - Ну, господин, она быстро усвоила твои уроки, - он улыбнулся. - Я вычеркнул ее из своих списков - она твоя. - Он вложил узел мне в руки. Это был сложенный камиск вместе с ошейником. - Это тебе подарок от меня, сказал Тарго, - за него не нужно платить.
      Я улыбнулся скупости торговца. Он не дал полного набора одежды рабыни, да и камиск не был новым.
      Затем торговец вынул из кармана два желтых шнура, около 18 дюймов длиной в каждом.
      - По голубому шлему я понял, что ты из Тарны.
      - Нет, я не из Тарны.
      - О, значит я ошибся, - сказал Тарго и швырнул шнуры на ковер перед Ларой.
      - У меня нет сейчас лишних кнутов, - сказал он, печально пожав плечами, - но твой пояс заменит его без труда.
      - Разумеется, - сказал я, отдавая ему обратно камиск и ошейник.
      Тарго был озадачен.
      - Принеси ей одежду свободной женщины, - сказал я.
      Рот торговца широко раскрылся.
      - Ты уверен в этом? - спросил он, посмотрев на тахту.
      Я рассмеялся, развернул маленького помощника вокруг и, взяв за ворот, понес к выходу из палатки.
      Когда я его вытолкнул, он тут же повернулся ко мне, звеня серьгами, и поглядел на меня, как на лишившегося рассудка.
      - Может, господин ошибается? - спросил он.
      - Возможно, - признал я.
      - Неужели ты думаешь, что в караване работорговца есть одежда свободной женщины?
      Я рассмеялся. Тарго тоже улыбнулся и, не говоря больше ни слова, исчез.
      Я подумал, сколько же свободных женщин обменяли свою одежду на камиск в этом караване.
      Вскоре вернулся Тарго с узлом одежды. Он, отдуваясь, бросил его на ковер.
      - Возьми, господин, - сказал он и пошел прочь, качая головой.
      Я улыбнулся и посмотрел на Лару.
      Девушка поднялась на ноги и, к моему полному удивлению, подошла к пологу на входе в палатку и крепко завязала его.
      Затем, не дыша, подошла ко мне.
      Она была прекрасна в свете ламп на ярком фоне палатки.
      Она подняла желтые шнуры и держа их в руках опустилась передо мной на колени.
      - Но я ведь хочу освободить тебя, - сказал я жалобно.
      Она протягивала мне эти шнуры, умоляюще глядя своими блестящими глазами.
      - Я не из Тарны, - сказал я.
      - Но я из Тарны.
      Я смотрел на нее, стоящую на коленях на алом ковре.
      - Я хочу освободить тебя.
      - Я еще не свободна.
      Я молчал.
      - Пожалуйста, - молила она, - сделай это, господин. - И Лара, которая была когда-то гордой татрикс, согласно древнему обычаю своего города, стала моей рабыней - и одновременно свободной женщиной.
      23. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТАРНУ
      Выйдя из лагеря Тарго, мы с Ларой вскарабкались на вершину холма. Перед нами в нескольких пасангах виднелись павильоны ярмарки Эн-Кара, а за ними зловеще возвышались Сардарские Горы. Между ярмаркой и горами возвышалась изгородь из черных заостренных кольев. Она отделяла горы от долин.
      В горы шли только люди уставшие от жизни или хотевшие узнать тайну бессмертия. Все они проходили через огромные деревянные ворота в дальнем конце ярмарки, за которыми начинались Сардарские Горы.
      Мы стояли на холме и я слышал резкий печальный стон трубы, возвещавшей, что ворота открыты. Этот металлический звук достигал даже вершины холма, на которой мы стояли.
      Лара была со мной, одетая как свободная женщина, но без вуали. Она обрезала обычное горийское платье так, чтобы руки были открыты до локтей, а ноги выше колен. Платье было ярко желтого цвета, с алым поясом. На плечах висел алый плащ. Я настоял, чтобы она одела его для тепла. Но она не стала надевать его полностью, чтобы все могли видеть ее алый ремень. Я улыбнулся про себя. Она была свободна и гордилась этим.