Туво Авзоний не отказывался от расспросов, он попросил Отто, чтобы тот проверил ее свидетельство и убедился в том, что случилось.

Иногда глаза Отто вспыхивали яростью, и его кулаки сжимались на столе. Но рабыня честно и открыто рассказывала обо всем, что она совершила.

— Твое поведение заслуживает ужасного наказания, — наконец сказал Отто. — Ты видишь, — повернулся он к Юлиану, — она недостойная женщина.

— Тогда продай ее, — посоветовал Юлиан.

Рената и Геруна обменялись перепуганными взглядами: их тоже могли продать по прихоти хозяев. Губы спутницы Туво Авзония тряслись.

Отто повернулся к Туво Авзонию.

— Вы больше всего пострадали от поступка этой твари, — сказал он. — Какое наказание вы бы хотели предложить?

Спутница Туво Авзония взглянула на него расширенными, страшными глазами.

— Вследствие сложных обстоятельств, — начал Туво Авзоний, — я посоветовал бы простить ее.

Флора бросила на него благодарный взгляд.

— Поблагодари господина, — приказал ей Отто.

Флора вскочила, бросилась на колени перед Туво Авзонием и покрыла его ноги поцелуями.

— Ну, достаточно, — хлопнул в ладони Юлиан. — Давайте ужинать. Кстати, у меня для тебя есть сюрприз, Отто — но об этом позднее… Давайте поедим и выпьем. Рабыни, служите! — приказал он, и Рената с Геруной поспешили к буфету, на котором стояли многочисленные изысканные яства и редкие вина.

— Нам уйти? — спросил Туво Авзоний.

— Ни в коем случае! — запротестовал Юлиан. — Вы оба будете почетными гостями.

Туво Авзоний и его спутница встревоженно переглянулись.

Рената и Геруна накрыли на стол. Обе рабыни были в коротких туниках и ошейниках.

— Насколько я понимаю, мы находимся под арестом, — сказал Туво Авзоний.

— Разумеется, — кивнул Юлиан.

— Не думаю, что моя жизнь будет такой же роскошной вне этого дома, — заметил Туво Авзоний.

— Вы можете получить новое место, — заметил Юлиан.

— Я всецело предан Империи, — возразил Туво Авзоний.

— И я тоже, — кивнул Юлиан.

Геруна поставила перед Туво Авзонием высокий кубок и налила в него вина.

— Мне кажется, я понял кое-что, о чем до сих пор почти не имел представления, — сказал Туво Авзоний.

— Что же это?

— Честь, — ответил Туво Авзоний.

— Я хотел бы, чтобы о ней помнили как можно больше жителей Империи, — вздохнул Юлиан.

Рената наливала вино для Отто, и тот движением руки остановил ее.

— Господин, можно, я помогу? — спросила Флора, умоляюще поглядывая на Отто. — Спасибо, господин, — произнесла она, когда ей развязали руки, и поспешила помочь рабыням.

Отто смотрел на нее, сжав кулаки. Как она была красива, эта рабыня!

Через мгновение она поставила на стол блюдо с пирожными.

— Наверное, я отошлю тебя на кухню, мыть посуду, — произнес Отто.

— Как будет угодно хозяину.

— Пока можешь остаться здесь.

— Спасибо, господин! — воскликнула она.

Ее бедра были изумительными, и, конечно, хитрая рабыня знала об этом.

Спутница Туво Авзония, казалось, чувствовала себя неудобно, когда ей прислуживали рабыни, Рената, Геруна и Флора. Похоже, она вообще боялась сидеть за столом. Она беспокойно поглядывала на Туво Авзония, но тот, если и замечал что-то, не подавал виду. Однако вскоре беспокойство женщины отметил Юлиан.

— Ваш коллега — женщина, не так ли? — спросил Юлиан у Туво Авзония.

Ее одежда была сшита с таким расчетом, чтобы скрыть половые признаки. У «одинаковых» часто женщин путали с мужчинами. Туво Авзоний обернулся к своей спутнице.

— Такие вещи не интересуют «одинаковых», — произнесла она.

— Но вы ведь женщина? — не отставал Юлиан.

— Да, — призналась она, — я женщина.

— Насколько я понимаю, вы больше не «одинаковый», — обратился Юлиан к Туво Авзонию. Разумеется, он узнал об этом раньше, при разговоре о поступке рабыни.

— Верно, — кивнул Туво Авзоний, — я не «одинаковый».

— Тогда странно, что вы путешествуете в компании «одинакового».

— Возможно, — улыбнулся Туво Авзоний.

— По вашему положению и доходам вы вполне можете приобрести себе рабыню, — заметил Юлиан.

— Правильно, — кивнул Туво Авзоний.

— Вы понимаете, что мы поселили вас с господином Сеселлой отдельно только из уважения к ней, — объяснил Юлиан. — Чтобы он не чувствовал себя ничтожной рабыней. Разумеется, если он из «одинаковых», то он дурен собой, простоват, даже безобразен и совершенно неинтересен.

Туво Авзоний улыбнулся.

Его спутница со страхом взглянула на него.

— Эй, Рената, Геруна, Флора, — скомандовал Юлиан, — встаньте в позу перед нашим гостем.

Рабыни подчинились приказу. Их личные чувства при этом никого не волновали.

Спутница Туво Авзония явно волновалась.

— Вот три красавицы, — объявил Юлиан. — Выберите любую из них, и сегодня вечером она появится у вас в комнате.

Геруна бросила на Юлиана умоляющий взгляд.

— Ты не возражаешь, Отто? — спросил Юлиан.

— Нет, это же рабыни, — ответил Отто.

Рената и Флора с мольбой взглянули на него, хорошо понимая, что они всего лишь рабыни.

— Нет, мне не нравится ни одна из них, — покачал головой Туво Авзоний, и все три рабыни с удивлением переглянулись. — Я бы предпочел другую.

— Я могу позвать остальных, — предложил Юлиан. — На кухне, у стражников и в клетках есть еще несколько рабынь.

— Вы позволите выбрать мне самому? — спросил Туво Авзоний.

— Конечно.

— И позволите предложить вам кое-что? Смотрите…

Туво Авзоний щелкнул пальцами.

— Да, господин! — воскликнула его спутница.

Она с радостью вскочила из-за стола и начала сбрасывать мешковатую одежду, открывая спрятанное под ней тело.

— О! — невольно воскликнул Юлиан.

— Вот это да! — подхватил Отто. Рабыни громко ахнули.

Она стояла на коленях у стола, в короткой тунике из красного шелка, в ошейнике — изумительно красивая рабыня.

— Прелесть, — похвалил Юлиан. — Как вы зовете ее?

— Сеселла, — ответил Туво Авзоний.

— Это имя рабыни?

— Конечно.

— Но на ней была одежда «одинаковых», — заметил Юлиан.

Красивая рабыня испуганно потупилась.

— Мне казалось, что необходимо скрывать ее положение, — ответил Туво Авзоний.

— Понимаю, — кивнул Юлиан.

— Но теперь все открылась, — заметил Отто.

— Вы не хотите вновь занять свое место за столом? — обратился Юлиан к изящной, испуганной рабыне, стоящей перед ним.

— Нет-нет, господин! — живо ответила она.

— Почему же? — удивился он.

— Я рабыня, мне следует стоять на коленях в присутствии хозяев, — объяснила она.

— Пусть теперь Сеселла встанет в позу, — предложил Туво Авзоний.

Испуганная рабыня прошлась перед мужчинами.

— Ты же рабыня! — подбодрил ее Туво Авзоний. — Соблазняй их.

Рабыня повиновалась. Она изгибалась, присаживалась на колени, бросала томные взгляды, вытягивала ноги, привлекая внимание к своему великолепному телу.

— Превосходно! — воскликнул Юлиан.

— Отлично, — поддержал его Отто.

Все увидели, что рабыня уже научилась выставлять себя напоказ, как собственность своего хозяина.

— Покажи покорность, — приказал Туво Авзоний.

Немедленно, как и следует рабыне, она приняла обычную позу покорности: встала на колени, склонившись головой к полу и вытянув вперед руки.

— Искусная рабыня, — заметил Юлиан.

— В самом деле, — подтвердил Отто.

— Я предлагаю ее на этот вечер любому из вас, — объявил Туво Авзоний.

Рабыня судорожно вздохнула. Ее тонкие плечи задрожали.

— Но ведь вы любите ее, верно? — спросил Юлиан.

— Да, — признался Туво Авзоний.

— Тогда сегодня вечером ее приведут в вашу комнату.

Рабыня издала еле слышный радостный возглас.

— Разве нас больше не будут содержать отдельно? — спросил Туво Авзоний.

— Если бы она была свободной женщиной, тогда конечно, — ответил Юлиан. — Но поскольку она, как выяснилось, всего лишь ничтожная рабыня, вы будете жить вместе.

— Благодарю вас, господин, — ответил Туво Авзоний.

— Не забудьте как следует приковать ее.

— Конечно.

— И если ее крики станут слишком громкими, ради спокойствия стражников завяжите ей рот.

— Разумеется, господин, — ответил Туво Авзоний.

— Может быть, теперь, милочка, ты поможешь прислуживать? — спросил Юлиан у рабыни.

— Да, господин! — радостно воскликнула она. — Спасибо, господин.

Четверо рабынь, Рената, Геруна, Флора и Сеселла, принялись выполнять свои обязанности. Сеселла охотнее всего прислуживала Туво Авзонию, поднося ему закуски, подливая в бокал вина. Другие рабыни не возражали — в конце концов, она принадлежала ему. Иногда, конечно, такие ситуации позднее обострялись на кухне или в комнате для рабынь, обитательницы которых пользовались зубами, ногтями, ударами рук и ног, тасканием за волосы и тому подобными неприятными способами выяснения отношений.

Уж лучше бы были меч и копье.

— Интересно, — спросил Юлиан, поворачиваясь к Отто, — женщины наших врагов, бывшие пленницы, а ныне рабыни, так же прислуживают в варварских шатрах?

— Скорее всего, они прислуживают совершенно обнаженными, в одних ошейниках.

Туво Авзоний щелкнул пальцами, и Сеселла, покраснев, сбросила шелковую одежду.

Тут же Рената по одному взгляду Отто сняла свою тунику.

— Да, Дира! — прошептала она. — Да!

Флора и так уже была только в одном ошейнике, закрытом сзади на маленький замок.

— Прошу вас, не надо, — произнесла Геруна, останавливаясь перед Юлианом.

— Ты же была женщиной ортунгов или дризриаков и даже принцессой их племени, — напомнил Юлиан.

— Прошу вас, не надо, господин, — умоляла Геруна.

— Разве женщины Империи не прислуживают обнаженными на пирах в шатрах ортунгов и дризриаков? — спросил Юлиан.

— Да, господин, — чуть не плача, ответила она.

— Разденься, — приказал Юлиан.

— Да, господин.

— Теперь продолжай работу.

— Да, господин, — сказала она. — Теперь я знаю, что я рабыня.

Позднее, после ликеров, Юлиан подозвал к себе одного из стражников.

— Раньше я говорил тебе, что у меня есть сюрприз, — сказал он.

— Какой же? — удивился Отто.

Стражник вернулся с цилиндрическим кожаным Футляром, который прежде был в руках председателя магистрата. Он пытался сбежать через башню в стене замка, но был убит выстрелом.

Юлиан снял крышку футляра и вытащил из него свиток бумаги, запечатанный и перевязанный лентой.

— Ты знаешь, что это за печать? — спросил он.

— Нет, — покачал головой Отто.

— Это печать военного отдела Империи, — сказал он, взломал печать и развернул свиток на столе, придерживая его за концы. — Это документ о твоем назначении.

— В нем все в порядке? — спросил Отто.

— Да, — кивнул Юлиан. — Поскольку об этом попросил я, они не осмелились отказать тебе в звании. К тому же, если бы документ исходил не из военного отдела, он бы считался недействительным. Копии его хранятся в архивах различных отделов и будут переданы на множество планет, чтобы можно было проверить подлинность документа, особенно в случае нарушения связи со столицей. Короче, назначение является подлинным. Просто они не ожидали, что он попадет в наши руки. Наш друг Туво Авзоний должен был приглядеть за тем, чтобы визит председателя магистрата и его наемников под видом ликторов прошел успешно. Поставь вот здесь свою метку.

Принесли перо, и Отто поставил на бумаге метку в том месте, куда указал Юлиан. Отто, выросший в деревне близ фестанга на Тангаре, не умел ни читать, ни писать — этим он не отличался от миллионов жителей Империи. Его метка изображала грубо нацарапанное копье.

— Геруна, принеси вина! — потребовал Юлиан. Он встал.

Геруна поспешила наполнить кубки мужчин.

— За капитана! — провозгласил Юлиан, поднимая свой кубок.

— За капитана! — откликнулся Туво Авзоний, который тоже встал.

— Спасибо. — Отто был благодарен за тост. Все трое мужчин выпили.

Хотя событие казалось незначительным и никто не придал ему особого значения в тот вечер, позднее оно сыграло важную роль в истории всей Империи.

Кое-кому оно может показаться одним из тех таинственных переломных моментов, которые впоследствии совершенно меняют судьбу целых государств.

— Уже поздно, — заметил Юлиан.

— Собери свои вещи, — обратился Туво Авзоний к Сеселле.

— Господин? — обратилась она к нему, найдя среди вещей конверт, который Туво Авзоний передал ей утром, когда приказывал выйти из комнаты. Это случилось незадолго перед тем, как он сам, Юлиан и Отто выскользнули в потайную дверь, а по пустой комнате был нанесен выстрел. Сеселла спрятала конверт в одежду, но не стала задавать вопросы о его содержимом. Даже если бы она была свободной женщиной, ей не пристало бы вскрывать конверт, и еще меньше это дозволялось рабыне. Как рабыня она не осмеливалась даже прикоснуться к нему. Рабыни знают свое место и при известных обстоятельствах дорожат им больше собственной жизни. Кроме того, они с Туво Авзонием содержались в разных комнатах до сегодняшнего ужина. Теперь же, когда уже определилось положение Сеселлы, она не смогла спросить об этом конверте. Но теперь подала его господину, как ей и следовало сделать. Тем более, что в шелковой тунике конверт было совершенно некуда спрятать.

— Вы позволите? — спросил Юлиан, протягивая руку.

— Да, господин, — ответил Туво Авзоний, слегка покраснев.

Сеселла передала конверт Юлиану, тот вскрыл его и бегло просмотрел.

— Похоже, господин Авзоний, — сказал Юлиан рабыне Сеселле, стоящей перед ним на коленях, — подозревал о предательстве Иаака, третейского судьи, по чьему поручению он действовал. По-видимому, он намеревался вскрыть чемодан сам, если его подозрения будут оправданы. Однако с ним была рабыня, которую, несмотря на то, что она всего лишь рабыня, он позволил себе полюбить.

Сеселла бросила взгляд безумной радости на Туво Авзония, но тот сердито и смущенно отвернулся, и она опустила голову, слегка улыбаясь.

— Эти бумаги принадлежат рабыне, — сказал Юлиан.

Сеселла подняла голову.

— Флора! — позвал Юлиан.

Рабыня опустилась на колени рядом с ним.

— Да, господин? — спросила она.

— Ты ведь знаешь законы, верно? — спросил Юлиан.

— Да, господин.

— Конечно, судя по твоей натуре, тебе лучше было бы прямо с младенчества стать рабыней.

— Да, господин.

— Как ты думаешь, каково назначение этих документов? — спросил Юлиан.

— Скорее всего, это документы об освобождении, вольная, господин.

— Нет! — запротестовала Сеселла.

— Сразу ясно, что ты родом с Тереннии, — улыбнулся Юлиан.

— Да, господин?

— Разве ты не понимаешь, что прелестная Сеселла — такая же рабыня, как ты?

— Да, господин.

— И ты считаешь, что рабыни хотят получить свободу?

— Нет, господин.

— Ты думаешь, что это документы об освобождении? — спросил Юлиан у Сеселлы.

— Надеюсь, что нет, господин.

— В этих бумагах сказано, — продолжал Юлиан, — что все имущество, состояние и сумму на счету Туво Авзония в банке Митона следует употребить на то, чтобы облегчить положение рабыни и найти ей доброго хозяина.

— О! — воскликнула Сеселла.

— Кстати, господин Авзоний, — обратился к нему Юлиан, — я подозреваю, что обещанные вам деньги так и не были переведены на ваш счет в банке Митона.

Туво Авзоний кивнул. Конечно, тому, кому предстояло разлететься на куски от взрыва, деньги были ни к чему.

— Что ты думаешь о великодушии своего хозяина? — спросил Юлиан.

— Я не знаю, известно ли хозяину, что ему принадлежит настоящая рабыня, — ответила Сеселла.

Туво Авзоний с любопытством взглянул на нее.

— Это много значит для меня, — продолжала она.

— Говори яснее, — попросил Юлиан.

— Я хочу, чтобы мое рабство было подлинным, — объяснила рабыня. — Я хочу знать, что я рабыня.

— Твоя участь для тебя не важна? — поинтересовался Юлиан.

— Это должен решать хозяин. Я — только рабыня.

— Но разве хозяин что-то должен тебе?

— Нет, господин.

— Тебе, конечно, захотелось бы попасть к доброму хозяину, — заметил Юлиан.

— Мне нужен сильный хозяин, — сказала она, — тот, кто не проявляет слабость, берет от меня все, что хочет и как хочет, тот, кто не позволяет мне ни малейшего послабления.

— Но ты ведь хочешь, чтобы он был добр к тебе?

— Конечно, по крайней мере иногда, — ответила она. — Порой мы отчаянно надеемся на это.

— Понимаю, — кивнул Юлиан.

— Но все это не имеет значения по сравнению с силой, кожей и железом, — продолжала она.

— Передайте мне бумаги, — попросил Туво Авзоний.

Юлиан подал их. К удивлению Сеселлы и всех остальных, Туво Авзоний разорвал бумаги вместе с конвертом на мелкие клочки.

— Вижу, я был слишком снисходителен к тебе, рабыня, — сказал Туво Авзоний. — Нет, я не стану больше заботиться о тебе — ты всего лишь рабыня. Даже если со мной что-нибудь случится, ты перейдешь в собственность другого человека вместе со всем моим имуществом. Ты получишь шанс оказаться на торгах, как любая другая рабыня.

— Да, господин, — произнесла она. — Спасибо, господин. Но я хочу принадлежать вам.

— Я могу продать тебя, — напомнил он.

— Нет! — крикнула она, бросилась к нему и прильнула к его ногам. — Позвольте мне услужить вам, чтобы вы захотели оставить меня у себя!

— Я заставлю тебя служить так, как служат своим хозяевам немногие рабыни, — пригрозил он, — теперь я знаю, кто ты такая.

— Да, господин, — ответила она. — Я хочу служить изо всех сил. Я люблю вас! Я люблю вас!

Туво Авзоний поклонился Юлиану и Отто.

— Вы забыли одежду «одинаковых», — напомнил Юлиан.

— Сожгите ее, — ответил Туво Авзоний. — Она не подходит для рабыни.

— Верно, — кивнул Юлиан.

Сеселла взглянула на серую, бесформенную кучу отвратительной ткани, лежащую на полу.

— Ступай за мной, рабыня, — приказал Туво Авзоний.

— Да, господин.

У двери она еще раз оглянулась на одежду «одинаковых». Она поняла, что больше никогда в жизни ей не придется надевать ее. Она стала рабыней и должна одеваться соответственно своему положению.

— Нет, — вдруг сказал Туво Авзоний, едва они отошли от двери, — ты пойдешь впереди.

— Как свободная женщина?

— Нет, как рабыня, которой я хочу полюбоваться.

— Я не знаю, куда идти.

— Я покажу тебе.

— Да, господин.

— Иди, — приказал он.

Она поспешила вперед, сжимая в руке клочок алой шелковой ткани.

— Уже поздно, — сказал Юлиан.

Геруна подошла к нему и опустилась на колени.

— В чем дело? — удивился он.

— Вы дали мне понять, что я рабыня, — сказала она. — Я хочу служить вам.

— И это говорит гордая Геруна, принцесса варваров, принцесса ортунгов и дризриаков? — удивился он.

— Нет, господин. Это всего лишь ваша рабыня Геруна, нагая и в ошейнике, умоляющая позволить ей услужить вам.

Некоторое время Юлиан разглядывал ее. По щекам рабыни текли слезы.

— Иди в мою спальню, — наконец приказал он. — Приготовь ее для любви.

— Да, господин! — воскликнула она, вскочила и бросилась из комнаты.

Юлиан встал.

— Сегодня очередь Ренаты убирать в комнате, — напомнил Юлиан.

Отто огляделся.

— Если только ты не захочешь отменить ее дежурство, — добавил Юлиан.

Отто сам пожелал раньше, чтобы Рената, его пышная русоволосая рабыня, исполняла обязанности по дому.

— Нет, — отказался он.

— А как насчет стражников? — напомнил Юлиан.

— Может быть, эту? — спросил Отто, указывая на Флору.

— Но сегодня дежурство Ренаты, — возразил Юлиан.

— Стражник должен получить вознаграждение за то, что ему придется следить за ее работой.

— Отлично, — сказал Юлиан.

Стражник мог взять Ренату на циновках прямо в столовой или же, если пожелает, за волосы утащить ее к себе в комнату. Однако до рассвета она должна была вернуться в клетку.

— Я хочу услышать о тебе хорошие отзывы, — сказал Отто. — Мне бы не хотелось наказывать тебя.

— Меня необязательно наказывать, господин, — ответила рабыня.

— Если стражник будет проявлять интерес к тебе, постарайся как следует угодить ему.

— Мне не придется уговаривать себя, — ответила рабыня. — Он мужчина, а я — рабыня.

— Можешь начать уборку, — сказал Юлиан.

— Да, господин, — ответила Рената, направляясь к столу.

— Я иду к себе, — заявил Отто.

— Господин! — воскликнула Флора.

— Я не знал, что сегодня дежурит Рената, — не обращая на нее внимания, сказал Отто.

— Дежурство можно отменить, — напомнил Юлиан.

— Господин, прошу вас, господин! — позвала Флора.

— Вероломная, лживая шлюха, — бросил ей Отто. — Радуйся, что Туво Авзоний посоветовал простить тебя. Иначе я бы бросил тебя псам.

— Да, господин, — прошептала она.

Отто отвернулся и широкими шагами покинул комнату.

Юлиан взял со стола документ о назначении. Он взглянул на рабыню, которая по-прежнему стояла на коленях, закрыв лицо руками.

— Сейчас уже поздно, — напомнил он ей, — ты должна быть либо в клетке, либо на цепи в комнате хозяина.

— Господин? — спросила она.

— На кухне есть свежая, красивая роза, — подсказал ей Юлиан.