За собой я услышал, как она плачет.
      Пусть плачет, сказал я себе: она подвела своих хозяев, царей-жрецов, и наказание ее ждет нелегкое.
      Если бы у меня было время, если бы не более настоятельные дела, я сам бы наказал ее, наказал бы безжалостно, показал ей, что значит ее ошейник, научил бы ее повиновению, как горянский хозяин учит провинившуюся рабыню.
      Мы бы тогда посмотрели, кто победит.
      Я отбросил эти мысли и двинулся по коридору.
      Нужно забыть эту предательскую злобную девчонку. Меня ждут более важные дела. Рабыня - ничто.
      Я ненавидел Вику.
      Я шел за царем-жрецом.
      10. ЦАРЬ-ЖРЕЦ МИСК
      Цари-жрецы почти не издают запахов, доступных для человеческого обоняния, хотя можно заключить, что у них есть общий роевой запах, а вариации этого роевого запаха дают возможность различать индивидуумы.
      То, что в коридорах я принял за запах царей-жрецов, на самом деле было коммуникационными сигналами: цари-жрецы, подобно общественным животным Земли, общаются друг с другом с помощью запахов.
      Общей особенностью таких сигналов является легкий кислый запах, который я заметил: так, у всех людей - англичан, бушменов, китайцев, горян - есть нечто общее в голосе, что отличает человеческую речь от рычания животных, шипения змей или крика птиц.
      У царей-жрецов есть глаза, сложные и многофасеточные, но они не очень полагаются на эти органы. Они для них все равно что для нас уши или нос вторичные органы чувств, мы используем их информацию, если не можем полагаться на главный источник сведений об окружающем - зрение, или в случае с царями-жрецами - на обоняние. Соответственно два золотоволосых соединенных отростка, выступающих на шарообразных головах, над круглыми, похожими на диски глазами, их основной орган чувств. Эти отростки не только воспринимают звук, но благодаря видоизменению части золотистых волосков могут преобразовывать звуковые колебания в понятные им запахи. Так что при желании можно сказать, что они не только обоняют, но и слышат этими отростками. Очевидно, впрочем, что слух не очень для них важен, так как модифицированных волосков немного. Любопытно, что почти никто из царей-жрецов, которых я об этом расспрашивал, не смог четко определить разницу между обонянием и слухом. Мне это кажется невероятным, но у них не было причин меня обманывать. Они понимают, что у нас другой сенсорный аппарат, чем у них, и я подозреваю, что им так же неясна природа нашего восприятия, как нам - их. Я говорю преимущественно об обонянии и слухе. Не уверен, что применительно к царям-жрецам эти слова имеют смысл. Я говорю о том, что они обоняют и слышат с помощью золотистых отростков, но что они на самом деле испытывают, я не знаю. Например, обладает ли царь-жрец таким же качественным восприятием действительности, как мы, когда сталкивается с каким-то запахом? Я склонен в этом сомневаться. Их музыка, например, состоящая из набора запахов, которые производят специально для этого сконструированные инструменты - цари-жрецы часто на них играют, причем мне говорили, что некоторые это делают гораздо искуснее других, - невыносима для моего уха, вернее, носа.
      В некоторых обстоятельствах общение с помощью сигналов-запахов весьма эффективно, хотя в других случаях оно может быть затруднено. Например, чувствительные органы царей-жрецов улавливают запах на гораздо большем расстоянии, чем человек - крик другого человека. Больше того, если речь идет не об очень значительных промежутках времени, царь-жрец может оставить сообщение в своей комнате или коридоре для другого царя-жреца, а этот другой спустя некоторое время может принять это сообщение. Недостаток такого способа сообщения в том, что оно может быть воспринято чужаком или тем, кому не предназначалось. В коридорах царей-жрецов нужно быть осторожным со словами: они задерживаются в воздухе, пока не рассеиваются и не превращаются в не имеющий смысла общий запах.
      У них есть специальные устройства для записи запахов на более длительные периоды, причем не механические. Самое простое и самое удивительное такое устройство - специальная химически обработанная нить из похожего на ткань материала, которую царь-жрец насыщает запахами своего послания. Свернутая нить неограниченно сохраняет эти запахи, и когда другой царь-жрец хочет прочесть сообщение, он медленно разворачивает нить, все время касаясь ее своими отростками.
      Мне говорили, что в языке царей-жрецов семьдесят три фонемы. Точнее, то, что соответствует фонемам земных языков: у них ведь они не звуковые, а обонятельные. Число запахов, разумеется, потенциально бесконечно, как и число звуков английского языка, но как мы признаем некоторые звуки основными, различающими смысл, точно так же у них обстоит дело с запахами. Кстати, число фонем английского языка приближается к пятидесяти.
      Морфемы языка царей-жрецов, эти минимальные имеющие значение отрезки речи, в особенности корни и аффиксы, подобно морфемам английского языка, весьма многочисленны. Нормальные морфемы в их языке, как и в нашем, состоят из последовательности фонем. Например, английское "bit" - кусок состоит из одной морфемы, но трех фонем. Аналогично в языке царей-жрецов семьдесят три "фонемы", или основных запаха, используются для создания смысловых отрезков, и одна морфема в их языке может представлять собой сложный набор запахов.
      Не знаю, в каком языке: английском или царей-жрецов - больше морфем, но оба языка очень богаты, и, разумеется, простое количество морфем никак не передает сложности словаря, так как слова создаются из комбинаций морфем. Немецкий язык, например, больше ориентируется на комбинации морфем, чем английский или французский. Кстати, мне говорили, что в языке царей-жрецов морфем больше, чем в английском, но не знаю, насколько это верно: цари-жрецы повышенно чувствительны к сравнениям с организмами, которые они относят к низшим. Особенно если эти сравнения не в их пользу. С другой стороны, вполне вероятно, что в их языке морфем действительно больше. Я просто не знаю. Нити для перевода, кстати, примерно одного размера, но это ни о чем не говорит, потому что перевод приблизительный: в английском есть морфемы, непереводимые на язык царей-жрецов, а в их языке есть морфемы, для которых в английском нет эквивалента. Например, я их языке нет "слова", соответствующего английскому "дружба", а также другим словам с этим корнем. Впрочем, в их языке есть выражение, которое можно перевести как "роевая правда", которое играет аналогичную роль в их образе мыслей. Дружба, насколько я могу судить, это отношения, привязанность, надежность двух или больше индивидуальностей; "роевая правда" имеет более обобщенный смысл, это чувство надежности практики и традиций всех членов роя.
      Долго шел я за царем-жрецом по коридорам.
      Несмотря на большую массу, они двигался с грацией хищника. Для своего размера он очень легок или очень силен, а может, и то и другое. Двигался он крадучись и одновременно величественно, изящными, почти утонченными движениями; как будто это существо не желало запачкаться, прикасаясь к полу.
      Двигалось оно на четырех длинных, тонких четырехсуставных конечностях, а две хватательные, гораздо более мускулистые конечности держало перед собой высоко, на уровне челюстей. Каждая такая конечность заканчивалась четырьмя меньшими, похожими на крюки хватательными отростками, которые обычно складывались и касались друг друга. Впоследствии я узнаю, что в каждой передней конечности есть изогнутые роговые пластины, похожие на лезвия, которые могут выдвигаться вперед; это происходит одновременно с поворотом меленьких хватательных отростков; такое движение выдвигает вперед лезвия, а хватательные отростки отодвигаются назад, под защиту лезвий.
      Царь-жрец остановился перед глухой стеной.
      Он высоко над головой поднял переднюю конечность и коснулся чего-то не видного мне.
      Часть стены отодвинулась, и царь-жрец вошел в небольшое закрытое помещение.
      Я последовал за ним, и панель закрылась.
      Пол ушел у меня из-под ног, я схватился за меч.
      Царь-жрец смотрел на меня сверху вниз, его антенны вздрагивали.
      Я отпустил меч.
      Я находился в лифте.
      Минуты через четыре-пять лифт остановился и мы с царем-жрецом вышли.
      Царь-жрец оперся на две задних конечности и небольшим крючком за третьим суставом передней конечности начал причесывать свои антенны.
      - Это туннели царей-жрецов, - сказал он.
      Я огляделся и увидел, что нахожусь на высокой, обнесенной перилами платформе, с которой открывался вид на обширный круглый искусственный туннель, пересеченный мостами и террасами. В глубинах этого туннеля и на террасах по его сторонам возвышались многочисленные сооружения, в основном в форме геометрических тел: конусы, цилиндры, кубы, купола, шары и прочее - различных размеров, цветов и освещения, многие с окнами и многоэтажные, некоторые возвышались даже до уровня платформы, на которой я стоял, другие даже выше и уходили вверх, к огромному куполу, который, как каменное небо, нависал над всем туннелем.
      Я стоял на платформе, вцепившись в перила, пораженный увиденным.
      Лампы, установленные на куполе, как звезды, заливали весь каньон ярким светом.
      - Здесь начало наших владений, - сказал царь-жрец, по-прежнему расчесывая золотистые волоски своих антенн.
      Со своего места на платформе я видел многочисленные туннели, отходящие на разных уровнях от каньона, вероятно, в другие огромные пещеры, также заполненные сооружениями.
      Что это за сооружения, думал я: казармы, фабрики, склады?
      - Обрати внимание на лампы, - сказал царь-жрец. - Они установлены для удобства таких видов, как твой. Цари-жрецы в них не нуждаются.
      - Значит здесь живут не только цари-жрецы? - спросил я.
      - Конечно, - ответил он.
      В этот момент, к моему ужасу, рядом появился большой, не менее восьми футов в длину и ярда в высоту, артропод, многоногий, сегментированный, с глазами на стебельках.
      - Он не опасен, - сказал царь-жрец.
      Артропод рассматривал нас, склонив стебельки глаз, его челюсти дважды щелкнули.
      Я потянулся к мечу.
      Не поворачиваясь, артропод попятился, пластины его тела шелестели, как пластиковые доспехи.
      - Посмотри, что ты сделал, - сказал царь-жрец. - Ты его испугал.
      Я оставил меч и рукой вытер со лба пот.
      - Это робкие существа, - сказал царь-жрец. - Боюсь, они так и не привыкли к виду таких, как ты.
      Его антенны задрожали.
      - У вас отвратительная внешность, - сказал он.
      Я рассмеялся, не из-за абсурдности его слов, а потому, что, с точки зрения царей-жрецов, это, вероятно, правда.
      - Интересно, - заметил царь-жрец. - То, что ты сейчас сказал, не переводится.
      - Это был смех.
      - А что такое смех?
      - Так поступают люди, когда им весело, - сказал я.
      Царь-жрец казался удивленным.
      Я призадумался. Вероятно, в туннелях царей-жрецов люди не часто смеются, поэтому он и не привык к этому человеческому обыкновению. А может, цари-жрецы вообще не способны понять юмор, они генетически лишены его. Нет, сказал я себе, цари-жрецы разумны, а мне трудно представить себе разумную расу, не обладающую чувством юмора.
      - Мне кажется, я понял, - сказал царь-жрец. - Все равно что трясти антеннами и сворачивать их.
      - Может быть, - ответил я, еще более удивленный, чем царь-жрец.
      - Какой я глупый, - сказал царь-жрец.
      И, к полному моему изумлению, это существо, приподнявшись на задних конечностях, затряслось, начиная с живота, включая туловище, грудь и голову, антенны его задрожали и начали сворачиваться, свиваться друг с другом.
      Потом царь-жрец перестал трястись, антенны его развернулись, он снова опустился на четыре конечности и принялся разглядывать меня.
      И опять начал терпеливо, педантично расчесывать свои антенны.
      Мне показалось, что он размышляет.
      Неожиданно он перестал расчесывать антенны, которые уставились на меня.
      - Спасибо за то, что не напал на меня в лифте, - сказал он.
      Я поразился.
      - Пожалуйста, - ответил я.
      - Не думаю, чтобы анестезия была необходима, - сказал он.
      - Было бы глупо нападать на тебя, - сказал я.
      - Да, нерационально, - согласился царь-жрец, - но низшие виды часто действуют нерационально. Теперь я когда-нибудь дождусь радостей золотого жука.
      Я ничего не сказал.
      - Сарм считал анестезию необходимой, - сказал он.
      - Сарм тоже царь-жрец?
      - Да.
      - Значит, цари-жрецы могут ошибаться, - сказал я. Мне это показалось важным, гораздо важнее простого факта, что царь-жрец не понимает человеческого смеха.
      - Конечно, - сказал он.
      - Я мог бы убить тебя? - спросил я.
      - Возможно.
      Я смотрел через перила на удивительно сложный мир. окружавший нас.
      - Но это неважно, - продолжал царь-жрец.
      - Неужели?
      - Да. Важен только рой.
      Глаза мои не отрывались от открывавшегося внизу вида. Диаметр пещеры не менее десяти пасангов.
      - Это рой? - спросил я.
      - Это начало роя, - ответил царь-жрец.
      - Как тебя зовут?
      - Миск.
      11. ЦАРЬ-ЖРЕЦ САРМ
      Я отвернулся от перил, чтобы рассмотреть большую рампу, спиралью длиной в несколько пасангов поднимавшуюся к нашей платформе.
      К нам, скользя по рампе, приближался низкий овальный диск. На нем был другой царь-жрец.
      Новый царь-жрец очень походил на Миска, но был больше. Я подумал, что людям трудно отличать одного царя-жреца от другого. Позже я делал это с легкостью, но вначале путался. Сами цари-жрецы различают друг друга по запаху, но я, конечно, мог полагаться только на зрение.
      Овальный диск остановился в сорока футах от нас, и золотое существо осторожно сошло с него.
      Оно приблизилось ко мне, его антенны внимательно меня разглядывали. Потом оно попятилось футов на двадцать.
      Мне оно показалось точно таким, как Миск, только побольше.
      Как и на Миске, на нем не было ни одежды, ни оружия, только с шеи свисал прибор-переводчик.
      Позже я узнаю, что запахом царь-жрец обозначает свой ранг, касту и положение так же ясно, как офицер земной армии - петлицами и другими знаками различия.
      - Почему он не анестезирован? - спросил вновь прибывший, поворачивая антенны к Миску.
      - Я не считал это необходимым, - ответил Миск.
      - Я рекомендовал анестезию.
      - Знаю, - сказал Миск.
      - Это будет записано, - заявил вновь прибывший.
      Миск вроде бы пожал плечами. Он повернул голову, его движущиеся вбок челюсти открылись и закрылись, плечи поднялись, а антенны раздраженно дернулись, а потом уставились в купол.
      - Рой не подвергается опасности, - послышалось из переводчика Миска.
      Антенны второго царя-жреца дрожали, вероятно, в гневе.
      Он повернул ручку своего транслятора, и воздух тут же заполнился резкими запахами, вероятно, выговором. Но я ничего не услышал, потому что он выключил свой переводчик.
      Отвечая, Миск тоже отключил транслятор.
      Я смотрел на их антенны и на общую позу длинных изящных тел.
      Они кружили друг возле друга, как осы. Иногда, несомненно, в знак раздражения, концы их передних конечностей поворачивались, и я впервые увидел роговые лезвия, выступившие наружу и тут же скрывшиеся.
      Позже я научусь понимать по таким признакам эмоции и состояние царей-жрецов. Многие признаки гораздо менее очевидны, чем те, что они сейчас проявляли в приступе гнева. Нетерпение обычно выражается дрожью чувствительных волосков на антеннах, отвлеченное внимание обозначается бессознательными движениями очистительных крюков за третьим суставом передних конечностей; размышляя, цари-жрецы обычно чистят свои антенны и проводят за таким занятием очень много времени; должен, впрочем, заметить, что они считают людей исключительно грязными животными и в туннелях из санитарных соображений содержат их в закрытых зонах; тонкость признаков, о которых я говорю, можно показать на таком примере: признак отвлечения внимания почти совпадает поверхностно с таким же признаком, указывающим, что царь-жрец очень доволен другим царем-жрецом или существом другого вида. В этом случае тоже наблюдается неосознанное движение очистительных крюков, но оно сопровождается еле заметным вытягиванием передних конечностей в сторону того, кем доволен царь-жрец, как будто он собирается причесать предмет своего удовольствия. Это становится понятно, если я упомяну, что цари-жрецы с помощью своих очистительных крюков, челюстей и языка часто причесывают не только себя, но и других. Голод передается кислотным выделением в углах челюстей, отчего они кажутся слегка влажными; интересно, что жажда проявляется в некоторой, вполне заметной оцепенелости конечностей и в коричневатом оттенке, который появляется на золотистой груди и животе. Но самыми чувствительными выразителями настроения, конечно, как вы уже догадались, являются антенны.
      Кстати, транслятор, когда он включен, переводит сказанное и слова, если уровень громкости в ходе разговора не регулируется, всегда звучат одинаково громко. Аналогом может служить ситуация, когда произносимые слова одновременно в одном и том же размере появляются на экране. На экране не отразятся индивидуальные особенности речи, ритм языка или настроение говорящего. Прибор-переводчик может сказать вам, что говорящий сердит, но не может показать это.
      Спустя какое-то время цари-жрецы перестали кружить и повернулись ко мне. Одновременно повернули ручки переводчиков.
      - Ты Тарл Кабот из города Ко-ро-ба, - сказал больший.
      - Да.
      - Я Сарм, возлюбленный Матери и рожденный первым.
      - Ты глава царей-жрецов? - спросил я.
      - Да, - сказал Сарм.
      - Нет, - сказал Миск.
      Антенны Сарма дернулись в сторону Миска.
      - Глава роя Мать, - сказал Миск.
      Антенны Сарма расслабились.
      - Верно, - сказал он.
      - Мне нужно о многом поговорить с царями-жрецами, - сказал я. - Если та, кого вы называете Матерью, главная среди вас, я хочу повидаться с ней.
      Сарм откинулся на задние конечности. Его антенны коснулись друг друга и слегка изогнулись.
      - Никто не может увидеть Мать, кроме ее ближайших слуг и высших царей-жрецов: рожденного первым, вторым, третьим, четвертым и пятым, сказал Сарм.
      - За исключением трех великих праздников, - добавил Миск.
      Антенны Сарма гневно дернулись.
      - А что это за праздники? - спросил я.
      - Цикл роевых праздников, - ответил Миск, - Тола, Толам и Толама.
      - А что это за праздники?
      - Это годовщина Ночного Полета, - сказал Миск, - праздник откладывания первого яйца и празднование первого вылупления из яйца.
      - И скоро эти праздники?
      - Да, - сказал Миск.
      - Но даже во время этих праздников никто из низших существ не может увидеть Мать, только цари-жрецы, - сказал Сарм.
      - Верно, - согласился Миск.
      Меня охватил гнев. Сарм, казалось, этого не заметил, но антенны Миска вопросительно уставились на меня. Вероятно, у него больше опыта общения с людьми.
      - Не думай о нас плохо, Тарл Кабот, - сказал Миск, - потому что и для низших существ, работающих на нас, это тоже праздник; даже те, кто работает на пастбищах и на грибных плантациях, освобождаются от работы.
      - Цари-жрецы великодушны, - заметил я.
      - А люди на равнинах делают это для своих животных? - спросил Миск.
      - Нет, - ответил я. - Но люди не животные.
      - Может быть, люди цари-жрецы? - спросил Сарм.
      - Нет.
      - Значит, они животные, - сказал Сарм.
      Я извлек меч и посмотрел на Сарма. Движение было очень стремительным и, вероятно, удивило его.
      Во всяком случае Сарм с невероятной скоростью отпрыгнул на своих согнутых стеблеобразных конечностях.
      Теперь он стоял в сорока футах от меня.
      - Если нельзя говорить с той, что вы называете Матерью, - сказал я, поговорю с тобой.
      И сделал шаг к Сарму.
      Сарм опять отпрыгнул, его антенны возбужденно извивались.
      Мы смотрели друг на друга.
      Я заметил, что концы его передних лап повернулись, выступили два изогнутых костных лезвия.
      Мы внимательно следили друг за другом.
      Сзади послышался механический голос переводчика Миска:
      - Она Мать, а мы все в рою ее дети.
      Я улыбнулся.
      Сарм увидел, что я больше не приближаюсь, его возбуждение улеглось, хотя настороженность осталась.
      Впервые я заметил, как дышат цари-жрецы: дыхательные движения возбужденного Сарма стали заметнее. Происходят мышечные сокращения живота, в результате чего воздух всасывается в систему через четыре маленьких отверстия по обе стороны живота; через эти же отверстия происходит и выдох. Обычно дыхательный цикл, если только не стоять совсем близко и внимательно не прислушиваться, совсем не заметен, но теперь с расстояния в несколько футов я отчетливо слышал звук втягиваемого воздуха сквозь восемь маленьких мускулистых ртов в животе Сарма; почти тут же через эти отверстия он выдохнул воздух.
      Но вот сокращения мышц живота Сарма стали незаметны, и звуков дыхания я больше не слышал. Концы его передних лап больше не поворачивались, в результате роговые лезвия исчезли, снова стали видны четыре маленьких хватательных крючка. Концы их касались друг друга. Антенны Сарма застыли.
      Он рассматривал меня.
      И не двигался.
      Я так и не смог привыкнуть к этой невероятной, полной неподвижности царей-жрецов.
      Он отдаленно напоминал лезвие золотого ножа.
      Неожиданно антенны Сарма нацелились на Миска.
      - Ты должен был анестезировать его, - сказал Сарм.
      - Может быть, - согласился Миск.
      Почему-то меня это обидело. Мне показалось, что Миск предал меня, что я вел себя не как разумное существо, и Сарм именно этого и ожидал.
      - Прости, - сказал я Сарму, убирая меч в ножны.
      - Видишь, - сказал Миск.
      - Он опасен, - заявил Сарм.
      Я рассмеялся.
      - Что это? - спросил Сарм, поднимая антенны.
      - Он трясет своими антеннами и сворачивает их, - ответил Миск.
      Получив эту информацию, Сарм не затрясся и не стал сворачивать свои антенны; снова выскочили лезвия и скрылись, антенны его раздраженно дернулись. Я понял, что нельзя трясти антеннами и сворачивать их перед царем-жрецом.
      - Поднимайся на диск, Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - сказал Миск, указывая передней конечностью на плоский овальный диск, на котором на платформу прилетел Сарм.
      Я колебался.
      - Он боится, - сказал Сарм.
      - Ему нечего бояться, - ответил Миск.
      - Я не боюсь, - заявил я.
      - Тогда поднимайся на диск, - сказал Миск.
      Я послушался, и два царя-жреца осторожно присоединились ко мне, став по обе стороны и чуть сзади. Не успели они встать, как диск гладко и тихо начал спускаться по длинной рампе к дну каньона.
      Диск двигался с большой скоростью, и я с некоторым трудом удерживался на ногах, склонившись под давлением воздуха. К моему раздражению, оба царя-жреца стояли неподвижно, слегка наклонившись вперед, высоко подняв передние конечности, прижав антенны к голове.
      12. ДВА МУЛА
      Овальный диск замедлил движение и остановился в центре мраморного круга в полпасанга диаметром на дне огромного ярко освещенного многоцветного искусственного каньона.
      Я оказался на площади, окруженной фантастическими сооружениями роя царей-жрецов. Площадь была заполнена не только царями-жрецами, но и многочисленными существами самого разнообразного вида. Среди них были мужчины и женщины, босоногие, с выбритыми головами, одетые в короткие пурпурные накидки, в которых отражался свет площади. Одежда как будто из пластика.
      Я посторонился, мимо на маленьком диске пролетело плоское существо, похожее на слизня; оно цеплялось за диск многочисленными лапами.
      - Нам нужно спешить, - сказал Сарм.
      - Я вижу здесь людей, - обратился я к Миску. - Это рабы?
      - Да, - ответил Миск.
      - Но у них нет ошейников, - заметил я.
      - Нам не нужно обозначать различие между рабами и свободными в рое, сказал Миск, - потому что в рое все люди рабы.
      - Почему они выбриты и так одеты?
      - Так гигиеничней, - сказал Миск.
      - Нам пора уходить с площади, - сказал Сарм.
      Позже я узнал, что он опасался испачкаться в таком грязном месте. Ведь тут ходят люди.
      - А почему рабы одеты в пурпур? - спросил я Миска. - Это цвет одежды убаров.
      - Потому что быть рабом царей-жрецов - огромная честь, - ответил Миск.
      - Вы и меня собираетесь побрить и переодеть?
      Рука моя снова потянулась к мечу.
      - Может быть, и нет, - сказал Сарм. - Возможно, тебя придется немедленно уничтожить. Нужно просмотреть записи запахов.
      - Он не будет уничтожен, - заявил Миск, - и не будет выбрит и одет как раб.
      - Почему? - спросил Сарм.
      - Таково желание Матери.
      - А какое она к этому имеет отношение?
      - Большое, - сказал Миск.
      Сарм, по-видимому, удивился. Он остановился. Его антенны нервно задергались.
      - Его привели в туннели с какой-то целью?
      - Я пришел по своей воле, - вмешался я.
      - Не будь глупцом, - сказал мне Миск.
      - С какой целью его привели в туннели? - спросил Сарм.
      - Цель известна Матери, - ответил Миск.
      - Я рожденный первым, - сказал Сарм.
      - Она Мать, - ответил Миск.
      - Хорошо. - Сарм отвернулся. Я чувствовал, что он очень недоволен.
      В это время поблизости проходила девушка. Глядя на меня широко раскрытыми глазами, она посторонилась. Хоть голова ее была выбрита, девушка оказалась хорошенькой, и прозрачная пластиковая одежда не скрывала ее прелестей.
      Сарм в отвращении вздрогнул.
      - Быстрей, - сказал он, и мы вслед за ним пошли с площади.
      - Твой меч, - сказал Миск, протягивая ко мне переднюю лапу.
      - Ни за что, - ответил я и попятился.
      - Пожалуйста, - попросил Миск.
      Почему-то я неохотно отстегнул пояс с мечом и протянул оружие Миску.
      Сарм, стоявший на диске в длинной комнате, казалось, был этим доволен. За ним была стена с тысячами светящихся кнопок, Сарм повернулся к ней, отодвинул занавес, и оказалось, что к кнопкам ведут многочисленные тонкие нити. Сарм начал пропускать их между антеннами. Примерно с ан он занимался этим, потом раздраженно повернулся ко мне.
      Я взад и вперед ходил по длинной комнате, нервничая из-за отсутствия привычной тяжести меча у бедра.
      Все это время Миск не двигался, он застыл в невероятной неподвижности, на которую способны цари-жрецы.
      - Записи запахов молчат, - сказал Сарм.
      - Конечно, - согласился Миск.
      - Что мы сделаем с этим существом? - спросил Сарм.
      - Мать желает, чтобы некоторое время ему позволено было жить как мэтоку, - сказал Миск.
      - А что это? - спросил я.
      - Существо, которое в рое, но не принадлежит рою, - ответил Миск.
      - Как артропод?
      - Совершенно верно.
      - По-моему, - сказал Сарм, - его нужно отправить в виварий или в помещения для разделки.
      - Но желание Матери не таково, - ответил Миск.
      - Понимаю, - сказал Сарм.
      - И не таково желание роя.
      - Конечно, - согласился Сарм, - потому что желание Матери - это желание роя.
      - Мать - это рой, и рой - это Мать, - сказал Миск.
      - Да, - подтвердил Сарм, и оба царя-жреца подошли друг к другу и осторожно коснулись антеннами.
      Когда они разъединились, Сарм повернулся ко мне.
      - Тем не менее, - сказал он, - я поговорю с Матерью об этом.
      - Конечно, - сказал Миск.
      - Нужно было посоветоваться со мной, потому что я рожденный первым.
      - Может быть, - сказал Миск.
      Сарм смотрел на меня сверху вниз. Вероятно, он никак не мог простить испуг, который испытал при нашей встрече на платформе высоко над каньоном.
      - Он опасен, - сказал Сарм. - Его следует уничтожить.
      - Может быть, - опять сказал Миск.
      - И он тряс на меня своими антеннами.
      Миск молчал.
      - Да, - повторил Сарм, - его следует уничтожить.
      При этом Сарм отвернулся от меня и нажал кнопку на панели, у которой стоял.
      Не успела его конечность коснуться кнопки, как панель отошла в сторону и в комнату вошли два человека, очень красивых, с одинаковыми фигурами и чертами лица, с выбритыми головами, одетые в пурпурные пластиковые одеяния рабов. Они распростерлись перед помостом.
      По сигналу Сарма они встали и стояли перед помостом, расставив ноги, высоко подняв головы, сложив руки.
      - Посмотри на этих двоих, - сказал Сарм.
      Ни один из этих двоих, казалось, не заметил меня.
      Я подошел к ним.
      - Я Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - сказал я, протягивая руку.
      Если они и увидели ее, то не сделали попытки принять.
      Я решил, что они генетические близнецы. У обоих большие красивые головы, сильные крепкие тела, в позе спокойствие и сила.
      Оба немного ниже меня, но, вероятно, тяжелее и плотнее.
      - Можете говорить, - сказал им Сарм.
      - Я Мул-Ал-Ка, - сказал один, - почетный раб великих царей-жрецов.
      - Я Мул-Ба-Та, - сказал второй, - почетный раб великих царей-жрецов.
      - В рое, - объяснил Миск, - слово "мул" означает раба-человека.
      Я кивнул. Остальное мне не нужно было рассказывать. Ал-Ка и Ба-Та это названия первых двух букв горянского алфавита. В сущности у этих людей нет имен, они просто раб А и раб Б.
      Я повернулся к Сарму.
      - Вероятно, у вас тут больше двадцати восьми рабов-людей. - В горянском алфавите 28 букв. Я считал свое замечание язвительным, но Сарм не обиделся.
      - Остальные нумеруются, - сказал он. - Когда один умирает или уничтожается, его номер передается другому.
      - Начальные номера, - вмешался Миск, - передавались не менее тысячи раз.
      - А почему у этих рабов нет номеров? - спросил я.
      - Это особые рабы, - сказал Миск.
      Я внимательно взглянул на них. Они кажутся прекрасными образцами человечества. Может, это и имеет в виду Миск?
      - Можешь ли ты угадать, который из них синтезирован? - спросил Сарм.
      Должно быть, я заметно вздрогнул.
      Антенны Сарма захихикали.