Вскоре после этого источники информации в ФСБ сообщили о фактическом начале ведения разведки российского криминала рядом европейских стран. Иностранные разведки, пока на уровне «подкрышников», засылали своих агентов в Россию, которые собирали информацию о российских преступных группировках с таким же рвением, с каким их предшественники добывали информацию 6 ядерном потенциале СССР. Но то, что спецслужбы, и в том числе ЦРУ, готовы начать финансирование противников правящего режима, как в старые добрые советские времена, было полной неожиданностью. Здесь что-то не так, поскольку все это происходит параллельно с колоссальными суммами, вливаемыми Международным валютным фондом и Мировым банком, организациями, подконтрольными США, в преступный режим. Не проще ли прекратить финансирование, ведь долгов и так уже столько, что России все равно из них не выбраться.

«Ну что ж, господа. Если вы поняли, какую бомбу вы заложили под будущие поколения американцев, то я очень рад, хотя и сомневаюсь, что у вас на это хватит мозгов».

Придя в кабинет, Бардин вынул из шкафчика бутылку французского коньяка, две рюмки, коробку шоколадных конфет и, поставив все это на журнальный столик, подошёл к рабочему столу.

— Сейчас ко мне придёт человек, — сказал он в селектор. — Как только войдёт, принеси кофе.

Кот в сопровождении Воинова появился через двадцать минут. Кардинал вопрошающе посмотрел на своего ассистента, который, сложив в кольцо большой и указательный пальцы на правой руке, без слов дал понять своему шефу, что клиент в полном здравии, после чего так же молча повернулся и вышел. Бардин гостеприимным жестом указал Константину Павловичу на кресло и, когда тот развалился, устало, словно после тяжёлого рабочего дня, вытянув ноги, сел напротив. Вошёл молодой человек в белом халате. В руках его был поднос с кофейником, сахарницей и двумя чашками. Не говоря ни слова, он поставил поднос на столик и вышел.

— Итак, голубчик, — сказал Николай Иванович, разливая коньяк по рюмкам и открывая коробку с конфетами, — давайте выпьем за наше знакомство и сотрудничество.

Они чокнулись и выпили, но по-разному. Бардин пил маленькими глотками, вдыхая коньячные испарения, а Кот опрокинул рюмку резким движением и тут же сунул в рот конфету.

— Вы знали, что Романов приведёт меня на заседание? — спросил он и, не дожидаясь предложения, налил в чашку кофе. Напиток был натуральным, мастерски сваренным, и Константин Павлович пил его, явно наслаждаясь вкусом и запахом.

— Разумеется, — подтвердил догадку Кардинал.

— Это ваша наружка «пасла» меня всю неделю накануне заседания?

— Это была не наружка, голубчик, — Николай Иванович налил себе кофе и сделал глоток. Затем поставил чашку на поднос и откинулся в кресле, заложив руки за голову. — Это были сотрудники моей лаборатории, которые снимали с вас псипараметры для просчёта вашей псимодели.

— И как вам моя псимодель? — насмешливо спросил Кот.

— Отменная модель. Вы важное приобретение для нашей организации.

— А вы уверены, что вы меня приобрели? — продолжал паясничать Сидоренко, но Бардин не принял вызова.

— Какая разница, кто кого приобрёл. Мы вас или вы нас. Главное, мы теперь вместе. А скажите, голубчик…

Разговор на ничего не значащие темы продолжался ещё около часа. Кардинал не задавал вопросов, поскольку всю необходимую информацию о собеседнике уже имел. Кот же задавал вопросы один за другим, и Николай Иванович с удовольствием отметил, как профессионально вёлся «допрос». Но вот дверь отворилась, и вошёл Романов.

— Ждём вас, Пётр Алексеевич. Разговор не начинаем.

Романов сел напротив Кота. Даже посторонний наблюдатель отметил бы сходство трех внешне непохожих друг на друга людей. Романов вопросительно посмотрел на Бардина, и Николай Иванович утвердительно кивнул головой.

— Константин Павлович, — заговорил председатель Партии, — давайте откровенно. Вы пришли к нам от имени западных спецслужб и в частности от ЦРУ. Вы понимаете, что никакой дружбы и доверия с ЦРУ у нас быть не может. С некоторыми европейскими спецслужбами в будущем может. А с ЦРУ нет. Кем вы себя считаете? Кто вы? Один из них или один из нас?

— В любом случае не один из них, — сказал Сидоренко серьёзно. — А если не секрет, на чем базируется такое разделение?

— Любому мало-мальски мыслящему и грамотному человеку понятно, что США наш враг. Когда я говорю наш, я имею в виду не Россию, а Европу. И многие, от которых зависит судьба Европы, это понимают, но, — он поднял к верху указательный палец, — пока не видят пути, пойдя по которому, Европа может перестать быть экономическим и политическим вассалом Америки. После крушения одной из двух сверхдержав многие европейские политики и финансисты наивно полагали, что сверхдержав больше не существует, поскольку они больше не нуждаются в защите от красного монстра, готового слопать европейскую цивилизацию. Время показало, что они сильно заблуждались. И сейчас многие понимают, что не только США защищали их от советского монстра, но и советский монстр защищал их от американского монстра. Произошло фактически следующее: американский монстр подчинил советского монстра, и теперь старушка Европа будет вынуждена противостоять монстру сочленённому. Но о делах внешних мы поговорим как-нибудь позже. Сейчас же давайте обратимся к нашим скорбным делам. Николай Иванович, кофейком не угостите? Только погорячей.

Бардин нажал кнопку селектора.

— Виктор, у нас кофе остыл. Завари, дружок, по новой и принеси ещё одну чашку.

Романов сложил ладони, как молящийся, и сидел в этой позе до тех пор, пока перед ним не появилась чашка ароматного напитка. Сделав глоток, он продолжил.

— Итак, как вы уже догадались, пообщавшись с Николаем Ивановичем, нашим оружием на предстоящих выборах будут новые специальные технологии и деньги. Кстати, о деньгах. Какие у вас источники существования?

Сидоренко улыбнулся:

— Полковничья пенсия.

— Не густо, — сокрушённо покачал головой Романов. — И все?

— Я очень скромен в быту, как раньше писали в партийных характеристиках. Кроме того, время от времени провожу мелкие операции консультационного и посреднического характера. Словом, на хлеб хватает.

Романов одобрительно кивнул.

— Похвально. У нас вы тоже будете получать небольшую зарплату. Итак, отныне вы мой помощник по специальным вопросам.

— Что это за специальные вопросы? — быстро отреагировал полковник на новое назначение.

— Специальные вопросы, — отвечал председатель Партии, — это сфера деятельности Николая Ивановича. Вы будете работать в его лаборатории. Надеюсь, вы подружитесь, хотя говорят, что у Николая Ивановича есть только один друг, его овчарка. В лаборатории разрабатываются методы воздействия на индивидуум и социум. Эти методы будут главным инструментом нашего прихода к власти, а в дальнейшем и управления страной. Для начала я хотел бы, учитывая ваш опыт в специальной работе, использовать вас в отработке психоинформационных ударов.

Кот насмешливо посмотрел сначала на председателя, а потом на начальника лаборатории.

— Псиметоды годятся только против слабонервных дамочек. Я готов вам это доказать на практике. Атакуйте. Если же у вас разрабатываются электронные псигенераторы, разрушающие психику, а затем и организм человека, то, уверяю вас, пистолет решает эти вопросы гораздо быстрее. И дешевле.

Бардин не отреагировал на насмешку. Он подошёл к металлическому шкафчику, набрал код и, когда дверца распахнулась, достал оттуда картонную папку, на которой было написано от руки: «К. П. Сидоренко. Псимодель А1412». Кот все так же насмешливо наблюдал за действиями профессора медицины. Бардин сел рядом и раскрыл папку, в которой лежали несколько листков бумаги, испещрённых непонятными значками и цифрами, а также две фотографии. На одной был изображён сам Сидоренко, на другой он же с женщиной средних лет и юношей лет двадцати с тонкими чертами лица и глазами, как у Константина Павловича, только не насмешливыми, а грустными.

— Извольте взглянуть, Константин Павлович, — ласковым и даже каким-то сочувствующим тоном заговорил Бардин.

— Я уже видел эту фотографию, — саркастически сказал Сидоренко.

— Не сомневаюсь, голубчик. Разрешите задать вам несколько вопросов и объяснить кое-что. У вашего сына с детства неважный вестибулярный аппарат. Не так ли?

— Допустим.

— Кроме того, в возрасте пяти лет он получил удар по голове, результатом которого стало сотрясение мозга. Так?

— Так.

— После этого вы стали замечать в его поведении некоторые странности. Так?

— Нет. Не так. Никаких странностей я не замечал.

— Возможно, — согласился профессор. — Вы их не заметили, а точнее, не обратили внимания на то, что в возрасте 12-13 лет он стал раздражительным, участились конфликты. Так?

— Так, — лицо Кота перестало быть насмешливым, во взгляде появилась некоторая неуверенность.

— В возрасте пятнадцати лет у него появились проблемы со зрением. За несколько месяцев зрение упало на несколько единиц. Сейчас ему двадцать два года, а у него нет никакой потребности в женском поле. Нет даже подружки, с которой он мог бы провести время. Вас это, видимо, не удивляет и ничего особенного вы в этом не видите. Но вас серьёзно обеспокоило состояние его крови. Год назад, когда он проходил медицинское обследование. Не так ли?

Сидоренко не ответил. Неуверенность в его взгляде сменилась напряжённостью. Он устремил тяжёлый взгляд на человека, который проник в его семейный мир. А профессор все говорил и говорил. Наконец, Бардин закончил.

— И что же все это значит? — спросил Кот тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Взгляд Бардина выражал искреннее сочувствие.

— Это значит, голубчик, что у вашего сына предраковое состояние. Ослабился иммунитет, и несколько клеток головного мозга уже не в силах сопротивляться перерождению в злокачественные. Через семь-восемь месяцев появится опухоль, которая будет сопровождаться потерей речи и нарушением функционирования опорно-двигательного аппарата. Операция, которую ему придётся перенести, несколько продлит ему жизнь. На три-четыре года. Но он будет почти полностью парализован.

Сидоренко обмяк и сразу же как-то постарел. Так он сидел под сочувственными взглядами Романова и Бардина несколько минут. Наконец, он поднял глаза на Николая Ивановича и тихо спросил:

— Изменить ничего нельзя? Взгляд Кардинала стал жёстким.

— В моей лаборатории имеются средства, способные заблокировать этот процесс.

— Так действуйте же, черт вас возьми. Бардин и Романов переглянулись. Взгляд профессора не выражал ничего, взгляд же председателя показывал, что ему очень неуютно. За несколько лет общения с Бардиным Пётр Алексеевич так и не научился бесстрастно взирать на опыты Кардинала с человеческой психикой.

— Константин Павлович, — обратился к сидящему в полном смятении Сидоренко Николай Иванович, — вся информация о вашем сыне почерпнута из его медицинской карты, которую мои ассистенты скопировали с согласия регистратора вашей поликлиники. За деньги, разумеется. Половина симптомов, которые я описал, являются обычными процессами, происходящими в организме юношей в переходный период. Равнодушия к слабому полу у него не наблюдается, просто он не считает нужным посвящать в это отца, поскольку особой близости между вами не установлено, в силу того, что ваша работа не оставляла вам времени заниматься сыном. Все остальные симптомы — это обычные проявления незначительных заболеваний в этом возрасте. Временное повышение беллирубина в кровипоследствия перенесённого несколько лет назад инфекционного гепатита.

— Это значит… — начал Сидоренко.

— Это значит, что ваш сын абсолютно здоров, — перебил его Кардинал, — а вы были смяты самой примитивной псиатакой, и заметьте, в течение пяти минут. Как её продолжать, вы, наверное, и сами знаете.

Кот хлопнул себя по лбу. Это ж надо оказаться таким идиотом!

— Ведь меня обучали этим примитивным методам вербовки. Но объясните мне, пожалуйста, одну вещь. Ведь у вас, видимо, имеется и моя карта. Или моей жены. Почему вы использовали именно сына?

— К жене вы равнодушны, голубчик, поскольку слишком долго работали в паре. Вы не могли избежать трансформации её восприятия в вашей психике. Она для вас напарник по работе. Что касается вашей карты, то вы слишком часто рисковали жизнью. И атака не имела бы такого эффекта. Итак, вы убедились, что от псиатак нет защиты, если они проводятся правильно.

— Возражать трудно, — Сидоренко облегчённо рассмеялся. — С чего начнём?

Николай Иванович потёр руки. Он немного нервничал в связи с комплексом вины, образовавшимся после псиатаки на Сидоренко, хотя и был уверен, что «пациент» все воспринял как надо.

— Для начала я хотел бы, чтобы вы присоединились к эксперименту, который мы назвали коротеньким словом «Пёс». Как только мы его закончим, вы начнёте работать в качестве помощника председателя. Ваши американские друзья ведь могут подождать две недели?

Кот молча кивнул.

— Прекрасно. Итак. Начат эксперимент в Санкт-Петербурге, но мы хотим провести серию экспериментов в Москве. Дело заключается в записи в сознание и подсознание сигнала опасности у определённых психических моделей. В Санкт-Петербурге нами была сформирована небольшая команда ликвидаторов и методом тыка выбрано несколько десятков рядовых бандитов и пять авторитетов. Плюс два высокопоставленных чина МВД, связанных с преступным миром. Эксперимент заключается в следующем. Ликвидаторы методично уничтожают бандитов, оставляя на трупах изображение собаки. Это изображение и является сигналом опасности. Далее, когда все участвующие в эксперименте объекты ликвидированы, в нескольких газетах бульварного толка появится материал о воинствующей религиозной общине, которая называет себя «Псами Иисуса Христа». Убивают профессионалы, но делают это они преднамеренно непрофессионально, с тем чтобы исключить для читающего восприятие событий как разборки. Когда существование «псов» будет подкреплено соответствующими слухами, в подсознании определённой части криминалитета появится. состояние ожидания страха. И тогда начнётся тонкая работа. Под наблюдение будут взяты несколько объектов, которым будут подброшены изображения собаки. То есть дан сигнал опасности. С них будут сниматься и обрабатываться индивидуальные псипараметры. Сейчас в Москве появилась группа профессионалов, за которой мы внимательно наблюдаем, в которую входит наш человек и которая готова на все. Я хотел бы, чтобы вы были координатором между этой группой и моей лабораторией.

Кардинал закончил и испытующе посмотрел на Кота. По лицу бывшего полковника госбезопасности было видно, что медицинские изыскания доктора Бардина не производят на него угнетающего воздействия. Он немного подумал, а затем сказал:

— Я не против пройти этот испытательный срок и повязаться с вами кровью. Но скажите, какое прикладное значение имеют эти ваши эксперименты?

На это ответил председатель Партии, который внимательно наблюдал за выражением лица испытуемого.

Он подошёл к стене, на которой висела доска, раздвинул занавески и взял фломастер.

— Смотрите, Константин Павлович. Вы, как и любой офицер, знаете, что успех любого мероприятия всегда зависит от эффективности системы управления этим мероприятием. В обычном цивилизованном государстве имеется комплексная система управления государством, его народным хозяйством и обществом. Условно эту систему управления можно разделить на следующие элементы.

Он немножко подумал и начал писать ровным, чётким почерком. В этот момент Романов, казалось, попал в родную стихию. Он внешне напоминал профессора, читающего лекцию студенческой аудитории. Из досье на председателя Партии, с которым его ознакомили в ЦРУ, Сидоренко знал, что одно время Романов был преподавателем общественных дисциплин в радиомеханическом техникуме. Но когда он заговорил ровным, ничего не выражающим голосом, формулируя свои мысли чётко и кратко, он уже напоминал военного, докладывающего по карте оперативную обстановку вверенного ему подразделения.

— Итак, этими элементами являются: а) финансово-экономическая система управления; б) политическая система управления. Эти два элемента позволяют государству постоянно корректировать ход развития социально-экономического процесса. Это при условии, — он назидательно поднял палец, — что менталитет населения адекватно воспринимает все виды коррекции и коррекция направляет его поведение в соответствии с заданными параметрами. Население законопослушно, патриотично, обладает необходимым уровнем внутренней культуры и уровнем работоспособности. При этом необходимо помнить, что население состоит из двух страт. Те, кто управляет, и те, кем управляют. И оба страта обладают необходимым менталитетом.

Романов задумался, затем посмотрел на Кота и неожиданно спросил:

— Вы любите историю, Константин Павлович?

Сидоренко слегка улыбнулся,

— Допустим.

Романов удовлетворительно кивнул головой.

— У нас, современных поколений, гипертрофированное представление о собственной истории. Даже невооружённым знаниями глазом можно было определить, что все учебники истории бессовестно лгут. Поэтому я с детства изучал этот предмет не по учебникам, а по рассказам очевидцев, военных, чекистов, рабочих, интеллигентов. Так вот какую картину я воссоздал из их рассказов о двадцатых годах.

Романов отошёл от доски и, походив несколько минут по комнате, сел в кресло напротив Кота. Последний слушал с интересом.

— Конкретно в 27-м году, — продолжил монолог Пётр Алексеевич, — в СССР был не один десяток людей, в сравнении с которыми те, кого сейчас именуют гордым названием «олигарх», — жалкие оборванцы. А нынешние правители — мелкие воришки на уровне вульгарного тырения мелочи на базаре. Они сплавляли за границу сырьё, используя иностранные концессии, спекулировали на биржах, развернули торговлю, какой и при царе не было. И перекрыли доступ капитала в промышленность. А партии нужна была индустриализация. Олигархи, то бишь нэпманы, скупили на корню весь партийно-правительственный аппарат и уже подбирались к карательным органам. Впрочем, им удалось частично скупить и их. В 37-м НКВД чистили от нэпманских ставленников так же усердно, как и другие государственные структуры. Сначала они загнали в угол население. Ведь это только в «демократической» прессе описывается рай, именуемый нэпом. В действительности страна, мягко говоря, недоедала. Да, население было загнано в угол. Но не это было страшно. На страже порядка стояла «непобедимая и легендарная», которая не страдала мягкостью и готова была мочить кого угодно по первому приказу… Страшно было другое. Они загнали в угол государство. Государство потеряло контроль за ситуацией в стране. Фактически теряло власть. Ведь чиновник и партийный функционер — это такой же человек, которому нужно кушать и содержать семью. И служит он тому, кто ему платит. А это уже опасно. Это не может продолжаться долго. Ни одно государство, я имею в виду не людей, а систему, не потерпит этого.

И государство их раздавило. Это чушь, что систему лагерей и отстрелов создал Сталин. Он был механическим исполнителем воли государства, которое его руками восстановило свой контроль над страной. И если вы пороетесь в архивах НКВД, то увидите, что рабочих и мелких служащих среди репрессированных очень мало. В основном это партийные и государственные чиновники. И обвинение в троцкизме и прочих «измах» — это была маскировка. Их действительная вина была в том, что они были куплены нэпманами. Правда для товарища Сталина это называлось не коррупцией, как сейчас, а идейным перерождением. Обуржуазиванием. Вы можете задать вопрос: зачем я вам это говорю? А затем, что наше государство уже фактически загнано в угол. Как в 27-м. И скоро оно начнёт действовать. Я не знаю людей, которых оно выдвинет на эту роль. Повторяю. Под государством я подразумеваю не людей, обладающих властью, но систему, живущую и функционирующую по своим объективным законам. Создающую ситуации в ответ на действия людей, нарушающих эти законы. Как экология. Природа не может запретить человеку загрязнять окружающую среду. Но в ответ на его действия она создаст ситуацию, когда человек будет вынужден уважать природный закон или погибать. Под кого создастся соответствующая ситуация, когда никаких альтернатив в действиях, как и у Сталина, не будет, мы пока не знаем. Может быть, это будем мы, может быть, другие, но ясно одно: тех двух элементов системы управления, которыми оперируют цивилизованные государства, для нас недостаточно. Должна быть третья система управления, которая обеспечит функционирование двух первых. При Сталине она была. Психологическая система управления, в которую входили сознательная часть в виде идеологии марксизма и пропагандистского аппарата и подсознательная в виде посеянного государством страха. Мы в худших условиях. В отличие от товарища Сталина мы не имеем репрессивных органов, не купленных нэпманами. Плюс кампания по борьбе с «врагами народа» в современных условиях неприемлема. Это видимая официальная государственная система и для неё нужна соответствующая ситуация. Поэтому необходима невидимая психическая система управления, базирующаяся на комплексе сигналов угрозы в подсознание огромной части населения, в чьих экономических интересах не допустить функционирование двух первых систем в интересах государства.

Романов встал и заходил по кабинету. Затем остановился и вытянул руку с простёртым указательным пальцем в сторону Бардина.

— Он и его лаборатория разрабатывают эти сигналы и эту третью тайную систему управления. В соответствии с современными условиями. Без разработанной и опробованной системы психического контроля за населением власть брать нельзя. Мы либо трансформируемся в нынешний режим, либо будем смяты. Причём смяты жестоко.

— Я во многом согласен с вами, Пётр Алексеевич, — сказал Сидоренко, который все это время внимательно слушал, не задавая вопросов. — В чем я с вами не согласен, так это в оценке нашего народа. Не согласен как патриот. Из ваших рассуждений следует, что Россия населена одними ворами и дебилами. Скотами.

Романов пропустил слова Кота мимо ушей и спросил:

— Вы готовы принять участие в создании псисистемы управления?

— Разумеется.

Как только он произнёс эти слова, со своего места поднялся молчавший все это время Бардин. Он написал что-то на листке бумаги и протянул Коту.

— Вот координаты человека, с которым вам надлежит встретиться и оговорить схему операций в рамках научной программы «Псы Иисуса Христа».

Домой Кота отвёз на своём стареньком «жигуле» Романов. Во дворе дома, где проживал Сидоренко, они ещё несколько минут беседовали, сидя в машине. В десяти метрах от романовского «жигуля» стояло несколько гаражей, называемых в простонародье «ракушками». К одной из ракушек подошёл ханыжного вида мужик, расстегнул штаны и начал справлять нужду прямо на дверь гаража.

— Вот же скот, — в сердцах хмыкнул Константин Павлович. — Ведь наверняка живёт в этом же доме, но лень подняться и зайти в сортир.

— Это ваш гараж? — насмешливо осведомился Романов.

— Если бы мой был, я б его сейчас заставил мордой вытереть, — ответил Кот.

— Ну так не нервничайте.

Мужик закончил отправление естественного физиологического процесса, застегнул штаны, а затем достал из кармана ключ, отпер ракушку и через несколько минут выехал из неё на синей иномарке.

— Позвольте, — растерянно и удивлённо сказал Кот. — Это он что? Свой собственный гараж обоссал? Романов усмехнулся.

— Мне вспомнились ваши патриотические обвинения в мой адрес, уважаемый Константин Павлович. Относительно того, что я якобы утверждаю, что Россия населена скотами. Запомните. В Европе вообще не писают на гараж. В Азии или в Африке могут пописать, но только на чужой. И только россиянин может описать свой собственный, потому что ему лень дойти до чужого. Русская душа загадочна.

Сидоренко ничего не ответил.