— Ты так и не ложилась спать? — спросила я. Ее реакция была раздраженно-агрессивной:

— Если ты сама это знаешь, то зачем спрашиваешь?

Во мне все закипело:

— Может быть, я грымза и чопорная старая дева, но еще не окончательно выжила из ума! Мне отлично известно, с кем ты была!

Скарлетт нисколько не растерялась.

— Так, значит, ты подслушивала! — констатировала она. — И делала это потому, что сама его хочешь. Какая мерзость! Меня от тебя тошнит!

— Скарлетт — ну и идиотское имечко ты там себе придумала, — все, что делаешь ты, конечно же прилично и благородно! — парировала я.

— Я действительно не сделала ничего ужасного, — сказала она. — Но жеманные, обиженные судьбой старые девы, которые стремятся уличить в грехе всех и вся, да еще шпионят за окружающими, являются для меня воплощением низости!

Я просто кипела от ненависти. Хотелось ответить ей так же ехидно, но нужные слова никак не приходили на ум.

Скарлетт высунула из воды красивую маленькую ножку и с довольным видом принялась разглядывать свои ногти, покрытые красным лаком.

— А что случилось с Беатой? — спросила она. У меня перехватило дыхание:

— То есть?

— У нее что-то было с Райнером, — сказала эта тварь, — и ты от зависти столкнула ее с башни.

Я схватила электрические щипцы для волос, которыми Скарлетт пользовалась вечером. Они были включены в розетку. С быстротой молнии я сунула их в наполненную до краев ванну.

Произошло короткое замыкание, и лампа на зеркале потухла. К счастью, верхний свет продолжал гореть. Скарлетт потеряла сознание. Или она была мертва?

Сохраняя полное присутствие духа, я заперла дверь. Хотелось надеяться, что Китти не проснулась от нашего разговора, впрочем, не очень громкого. Что мне теперь делать?

Я вытащила вилку из розетки и вынула щипцы из ванны. Осмотрев обнаженное тело, я попыталась нащупать пульс, но никак не могла понять, бьется ли сердце. Мне все казалось, что она жива, скоро очнется и выдаст меня, расскажет всем не только о том, что я хотела ее убить, но и что я виновата в смерти Беаты,

Я засучила рукава, чтобы не замочить их, села на край ванны и медленно опустила ее голову под воду. Ванна была слишком мала, и теперь из нее торчали ноги Скарлетт. Глядя на часы, я держала ее голову в таком положении добрых пятнадцать минут. Скарлетт не шевелилась. Ее зеленые глаза сверлили меня неподвижным взглядом из-за рыжих прядей, похожих на слипшиеся водоросли. Тело, покрытое веснушками, казалось мягким и бесформенным, словно губка. Она была мертва.

Тщательно вытерев руки гостиничным полотенцем, я завернула в него щипцы Скарлетт и прильнула ухом к двери, пытаясь по доносящимся из комнаты звукам определить, не проснулась ли Китти. Все было тихо. С осторожностью повернув ключ в замке, я как можно тише открыла дверь. Китти спала все так же крепко, как несколько часов назад. Я выскользнула из ванной и закрыла дверь. В руке у меня были щипцы, завернутые в полотенце. На ощупь я пробралась к чемодану, спрятала влажный сверток в своей одежде и бесшумно подобралась к кровати, стараясь ничего не задеть, — я почти плыла по воздуху. Китти сделала попытку перевернуться на другой бок, пробормотав при этом: «Райнер».

Я лежала рядом с ней и думала, что теперь опять заболею. На этот раз труп найдут в непосредственной близости от меня. Одно из полотенец намокло, а ведь Скарлетт лежала в ванне и еще не успела им воспользоваться. Второе полотенце вообще исчезло — чем не повод для подозрений? Вдруг кто-нибудь видел меня ночью в саду? Может, Эрнсту пришло в голову шпионить за женой? Остаются ли на теле следы от электрошока? Мне было известно, что сильные удары тока приводят к тяжелым ожогам. Но я внимательно осмотрела тело Скарлетт и не нашла ничего особенного. Впрочем, я не была ни врачом, ни полицейским. Ни в коем случае нельзя встать первой и обнаружить труп. Наверняка Витольд опять вскочит с утра пораньше и придет будить Китти. Она побежит в ванную, и я проснусь от ее ужасного крика.

Постепенно рассветало. Я лежала в кровати и ждала прихода Витольда и крика Китти, но часы показывали уже восемь, а вокруг все было тихо.

Минуты тянулись бесконечно долго, а я все размышляла над тем, насколько мне вообще нужен Витольд. Ради него я стольким пожертвовала, поставила на карту свободу, престиж и привычный жизненный уклад. Теперь, если вдруг произойдет чудо и окажется, что он меня любит и хочет делить со мной стол и постель, деньги, отпуск, друзей и привычки, буду ли я этому рада? Все это казалось крайне сомнительным: по большому счету, он был мне совершенно чужим человеком. В отчаянии я снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: ради чего я отправила на тот свет трех женщин? Первую — в какой-то мере по недоразумению, тут уж мне не в чем было себя упрекнуть. Убийство Беаты — более дурной поступок, и к тому же оно оказалось совершенно излишним. Лучше об этом не думать. Но мысль о том, что сегодня я утопила в ванне настоящую ведьму, приносила мне некое удовлетворение. В отличие от остальных эта женщина оскорбила меня до глубины души.

Китти пошевелилась. Пришлось тут же изобразить крепкий сон. По колебаниям матраца я поняла, что она села, спустила ноги с кровати — наверное, смотрела на часы. Я знала, что сейчас половина девятого. Она издала тихий возглас удивления, потянулась и прошлепала босыми ногами в ванную.

Крика, которого я ждала, так и не последовало. Вместо этого она позвала меня решительно, по-учительски — так, как раньше никогда ни с кем из нас не разговаривала:

— Тира, быстро сюда!

Команда была произнесена таким громким и пронзительным голосом, что мне волей-неволей пришлось подчиниться. Мертвенно-бледная, терзаемая приступами тошноты, я поплелась к месту совершенного мною преступления. Окошко в ванной запотело. Китти удерживала голову Скарлетт над водой.

— Давай! — приказала она. — Держи ее под правую руку! Нужно перекинуть через край ванны, чтобы из легких вышла вода.

Вместе нам удалось повернуть обмякшее тело и перегнуть его через край. На пол вылилось огромное количество теплой воды.

— Быстро зови мужчин! Я смогу удержать ее в таком положении одна, — продолжала распоряжаться Китти.

Я подбежала к соседнему номеру и без стука распахнула дверь. Витольд брился перед умывальником. Эрнст еще не проснулся.

— Скорее! Произошло ужасное несчастье! — закричала я.

Вопреки ожиданиям истерика охватила меня, а не Китти. Витольд бросил помазок, стер пену полотенцем и как был, полуодетый, ринулся в нашу комнату, я помчалась за ним. Эрнст Шредер тоже проснулся и пытался сообразить, что происходит. В ванной Китти скомандовала:

— Эрнст поможет мне перетащить ее на кровать, и я сразу начну делать искусственное дыхание. Райнер, вызови «Скорую помощь»!

Тут в дверях появился заспанный Эрнст, который еще нетвердо стоял на ногах. Увиденное настолько шокировало его, что он споткнулся и упал. Китти отправила Витольда вниз звонить по телефону, потому что он один хорошо говорил по-французски. Мы с Китти подхватили тело и перенесли его на кровать. Эрнст Шредер встал и принялся нам помогать.

Китти прикрыла труп одеялом и уверенно принялась за искусственное дыхание. Эрнст держал Скарлетт за руку и все повторял:

— Она жива.

Действительно, вода в ванной еще не остыла, поэтому и тело не казалось окоченевшим.

Витольд стрелой взлетел вверх по лестнице и сменил Китти. Скарлетт выглядела просто ужасно. К счастью, мне не нужно было лишний раз на нее смотреть. Я прекрасно знала, что все лихорадочные попытки спасти ее были напрасными.

На удивление скоро послышалась сирена «скорой помощи». В комнату вбежал врач и двое работников Красного Креста с носилками, кислородным прибором, капельницей и чемоданчиком. После нескольких безуспешных попыток добиться положительного результата врач приказал отнести мертвую в карету «скорой помощи». Ее мгновенно положили на носилки, пристегнули ремнями и, опять-таки поразительно быстро, доставили в машину. Врач захлопнул перед нами двери и начал проводить реанимацию.

Мы молча стояли перед закрытыми дверями. Нам не было видно, что происходит внутри, но всем казалось, что вот-вот взвоет сирена и машина повезет ее в больницу. Лишь я знала, что этого не произойдет — по той простой причине, что оживить Скарлетт уже невозможно. В то же время меня бросало в дрожь при мысли о том, что попытки воскрешения могут оказаться удачными.

Через четверть часа из машины вышел врач. Его лицо выражало крайнюю серьезность, и нетрудно было догадаться, что он собирался нам сообщить. Он спросил по-французски, с кем из нас можно поговорить.

Витольд объяснил ему, что Эрнст Шредер является мужем пострадавшей, но, к сожалению, почти не говорит по-французски. Все же врач повернулся к Эрнсту и сказал по-немецки, с трудом подбирая слова:

— Мне очень жаль, но ничего сделать нельзя.

Затем он снова обратился к Витольду, попросив того ответить на пару вопросов.

Все мы выбежали кто в чем. На мне был спортивный костюм, на Китти — пижама, на Витольде — только пижамные штаны, а Эрнст накинул купальный халат. Мы вернулись в дом. Китти сбегала наверх и принесла Витольду джемпер. Вслед за ней я поднялась в нашу комнату, достала из чемодана мокрое гостиничное полотенце и бросила его в угол ванной. Затем завернула щипцы в грязное белье и надежно спрятала их на дне чемодана. После этого я быстро оделась и вышла к остальным. В коридоре я отыскала распределительный щиток, обмотала руку носовым платком и утопила выскочивший во время короткого замыкания предохранитель.

Врач поинтересовался, страдала ли Памела сердечными или другими хроническими заболеваниями, принимала ли какие-нибудь лекарства. К моему удивлению, Эрнст заявил, что у его жены был врожденный порок сердца, который, однако, не требовал лечения. И все-таки она старалась избегать физических нагрузок, например, утомительных прогулок. В целом же она была практически здорова, лишь иногда испытывала легкое недомогание.

Врач записывал, а Витольд переводил с немецкого на французский и наоборот. В заключение доктор сказал, что причину смерти с точностью установить невозможно, потому что при жизни покойница не была его пациенткой. Он не может выдать нам свидетельство о смерти, так как в подобных случаях полагается производить вскрытие и подключать к расследованию полицию.

Прежде чем попрощаться, он спросил, не сделать ли Эрнсту инъекцию успокоительного. Витольд объяснил, что мсье сам является аптекарем и имеет под рукой все необходимые медикаменты.

При слове «аптекарь» французский врач удивленно поднял брови и критически осмотрел Эрнста. Когда он уехал, было уже почти десять. Санитары вынесли тело из машины «скорой помощи», в которой нельзя было перевозить умерших, и положили его в маленькой комнатке на первом этаже, откуда его вскоре должны были забрать. Эрнст вошел к покойнице и сел рядом с ней. Казалось, он окаменел от горя.

Хозяйка гостиницы была в полном смятении, но в то же время сочувствовала нам и держала себя крайне предупредительно. К счастью, остальные постояльцы с утра отправились в какую-то поездку, и ужасное происшествие удалось скрыть. Она по-матерински нас опекала: распорядилась, чтобы первым делом мы что-нибудь на себя накинули, а затем выпили крепкого чая. Ей уже позвонили из полиции я попросили не прикасаться ни к чему в ванной.

Мы с Китти приняли душ в другом помещении. Витольд был уже готов. Он взял со стола чашку с кофе и отнес ее своему другу. Китти и я тоже выпили кофе и даже съели по сухому рогалику.

Совесть у Витольда явно была нечиста. Конечно же, он понятия не имел о том, знал ли кто-нибудь из нас о его ночных похождениях. Безуспешно стараясь скрыть волнение, он держался преувеличенно деловито, постоянно бегал от стола, за которым завтракали мы, женщины, на кухню к хозяйке, а затем — в тихую комнатку, где Эрнст укрылся ото всех, чтобы побыть рядом с покойной женой.

— Я виню себя в том, что произошло, — сказала Китти нам с Витольдом. — Как назло, именно этой ночью я спала как убитая и не проснулась бы, даже если бы меня вынесли из комнаты вместе с кроватью. Вообще-то если бы Тира или я услышали, как Скарлетт поздно ночью набирает воду в ванну, то еще успели бы ей помочь.

— Возможно, у нее случился сердечный приступ, от которого она потеряла сознание и утонула, — предположил Витольд. — Это могло произойти без единого звука. Китти, ты не должна чувствовать себя в ответе за нее. Преступное бездействие не в твоем духе. Все-таки ты сразу сообразила, что к чему, и действовала предельно четко.

Это утешило Китти. В свою очередь, она похвалила нашу фантастически быструю реакцию. Как ужасно, что все усилия оказались напрасными!

— Бедный Эрнст! — вздохнула она. — Как-то он себя чувствует?

Витольд сказал, что в скором времени попытается убедить его покинуть ту комнату.

Относительно Китти Витольд, по всей видимости, успокоился. Однако для него все еще оставалось тайной, были ли у нас с Эрнстом какие-либо догадки насчет его рандеву. Чтобы он успокоился, я при нем сказала Китти, что спала крепко и без сновидений, измученная желудочными резями в предыдущую ночь.

Хозяйка провела в нашу спальню полицейского. Он опечатал дверь ванной комнаты, предварительно измерив температуру оставшейся воды, и спросил Китти, в каких кроватях кто из нас спал. Китти бегло говорила с ним по-французски, но при появлении Витольда замолкла, предоставив тому вести дальнейшую беседу. Полицейский чиновник велел всем остаться и подождать его коллегу, который проведет допрос. К сожалению, последний сможет подъехать лишь часа через два. Он также осмотрел тело, предварительно попросив Эрнста Шредера покинуть комнату.

Эрнст вошел к нам. Неожиданно он затрясся в рыданиях. Мы с трудом могли разобрать слова, но было ясно, что он винит себя самым жестоким образом. Он-де оскорбил Памелу своей болтовней за ужином, хотя уже многие годы знал, что она не выносит подобных тем. Возможно, ее сердце и впрямь не выдержало. Китти погладила его по голове, словно ребенка, обняла и принялась успокаивать. Полицейский вернулся и сказал, что подождет здесь шефа. Затем он вышел на кухню, чтобы попросить приветливую хозяйку разогреть для него еще немного бэккаоффа. Мы все сидели в крайне подавленном состоянии. Витольду очень хотелось узнать, слышал ли Эрнст, как он возвращался тем вечером. Похоже, Эрнст еще не спал, когда Витольд выходил из спальни с сигаретой в руке. Но тут Эрнст сам рассказал, что принял таблетку снотворного: обильные возлияния приводят его в состояние излишнего возбуждения, отчего он часто не может уснуть.

Хозяйка принесла нам горячего лукового супа. Подъехала машина с катафалком. Водитель должен был дождаться комиссара, прежде чем везти тело на патологоанатомическую экспертизу.

Комиссар приехал спустя добрых три часа. Сначала он тоже ненадолго зашел к хозяйке на кухню, где уже сидели двое санитаров с носилками и полицейский, затем вошел в комнату, где лежала покойница. С собой у него была фотоаппаратура и таинственный чемоданчик. Наконец тело разрешили увезти. Китти пришлось подняться с комиссаром в ванную комнату и подробно рассказать ему, когда и при каких обстоятельствах она нашла труп. Ему действительно показалось странным, что мокрое полотенце оказалось в углу, ведь мертвые, как правило, не вытираются. Китти сказала, что, возможно, использовала его, когда вытаскивала Скарлетт. Вещи Скарлетт перенесли в полицейскую машину. Я была еле жива от страха, что они захотят осмотреть и мой чемодан, но этого не случилось.

Наконец нас допросили по одному. По всей видимости, кто-то из постояльцев слышал, что в пятнадцать минут четвертого еще лилась вода, и был так раздосадован, что запомнил время. Мы с Китти заявили, что совершенно не слышали, как Скарлетт принимала ванну. Эрнст также умолчал о ночной сигарете Витольда. Вероятно, он забыл об этом или просто счел не важным. Хозяйка слышала, как поздно ночью подъехала чья-то машина, но не могла сказать, когда это произошло. Беседа с немецкоязычным комиссаром порядком затянулась: лишь к вечеру он допросил всех нас. На следующий день мы должны были прийти к нему в участок и подписать протокол.

После приступа рыданий и допроса Эрнст взял себя в руки. Теперь он беспокоился о детях. Ему хотелось сообщить им обо всем лично, а не по телефону. С другой стороны, он на всякий случай должен был оставаться здесь, пока не будут улажены все формальности, включая перевозку тела в Германию.

Витольд предложил:

— Китти, после того как завтра мы разберемся с полицией, отвези Тиру домой на моей машине. Здесь вы уже ничем не можете помочь Эрнсту. Я останусь с ним, помогу все уладить с чиновниками, а затем отвезу домой на его машине. Конечно же, нужно прямо сейчас связаться с Аннетт и Олегом.

Китти спросила Эрнста, кто из знакомых пользуется его полным доверием и ладит с детьми. Эрнст позвонил помощнице по аптеке, которую знал уже много лет, и своим друзьям — супружеской паре. Они пообещали позаботиться о детях и осторожно сообщить им страшную правду.

Тут мне пришло в голову, что я сделала сиротами уже семерых детей, пусть даже вполне взрослых.

Этим вечером ни у кого не было аппетита, но хозяйка, ни о чем не спрашивая, принесла нам наверх немного еды. Она стремилась оградить нас от веселья, обычно царившего среди постояльцев. Затем мы вышли немного прогуляться. Китти взяла Эрнста под руку. Она хотела дать ему выговориться. Он во всем обвинял себя, плакал и роптал на судьбу. Мы с Витольдом шли следом за ними. Витольд тоже был убит горем. Несколько раз мне казалось, что он хочет у меня что-то спросить, но не знает, как начать.

— Тира… — тихонько начал он в очередной раз. — Нет, ничего.

Я не могла взять его под руку, как это сделала бы Китти. Да мне и не хотелось этого делать. Я все яснее понимала, что даже если мне очень повезет, то этот человек ограничится со мной мимолетной интрижкой. И даже в течение этого недолгого времени нельзя будет рассчитывать на его верность и честность. Уже раньше Беата намекала, что связь с таким мужчиной не принесет ничего, кроме страданий. Да и Скарлетт говорила, что Хильке всегда находилась в тени этого «живого воплощения шарма». Нет, не стоит брать его под руку.

Внезапно он начал говорить, и остановить его не представлялось возможным.

— Тира, погибли три женщины. Одна из них была моей женой, ты ее не знала, но присутствовала при ее смерти. Следующей стала Беата, твоя подруга, с которой я познакомился через тебя. Ее дочь стала моей возлюбленной. Ты скажешь, что это — совпадение. Но когда погибла третья — жена моего друга, — мы с тобой находились всего в нескольких метрах от места трагедии. Неужели это тоже совпадение? — Нервным движением он подхватил падающий лист. — Если бы я был суеверен, — продолжал он, — я бы решил, что мы — ты и я, — находясь вместе, приобретаем какую-то таинственную недобрую силу. Но я не верю в сверхъестественные явления. И тем не менее мне становится не по себе, когда я думаю об этих трех смертях. Я знаю, что сам виноват в одной из них. Но и две другие в чем-то похожи на первую: ушли из жизни здоровые, не старые еще женщины, и во всех, случаях обстоятельства смерти были крайне странными. Что ты на это скажешь? Я задумалась:

— Я не суеверна и не могу представить, чтобы мы с тобой, словно какие-то ангелы смерти, сеяли вокруг гибель и несчастья. А ты что об этом думаешь?

Витольд еле слышно прошептал:

— Убийство.

— В первом случае убийство было совершено в состоянии аффекта, а во втором произошел несчастный случай, — холодно ответила я. — То, что случилось на башне, конечно, не совсем обычно. Но смерть человека в ванне, если верить статистике, не такое уж редкое явление. Большинство несчастных случаев — а в этом я разбираюсь лучше тебя, потому что работаю в страховой компании, — происходят не на улице или работе, а дома, в бытовых ситуациях.

Витольд удовольствовался этим объяснением или по крайней мере сделал вид, что признал мою правоту.