Вот, значит, как обстоят дела. Телефона нет и не будет, пока она не добьется, чтобы вмешался кто-нибудь из властей. Наверное, в понедельник. Если бы она знала кого-нибудь, к кому можно обратиться за помощью, какого-нибудь мужчину... Эти бандиты больше считаются с мужчинами. Кого попросить?
      Нового священника. Она поговорит с ним завтра, после службы, посоветуется, а может быть, даже попросит помочь, если увидит, что он из тех, кто готов прийти на помощь. Она столько сделала для церкви... Должна же церковь сделать что-то для нее. Отказывать в помощи не по-христиански.
      Она успокоилась и снова села в кресло. Передавали какую-то современную песню: мелодии нет, одни и те же слова повторяются сто раз. Да еще так громко и таким визгливым голосом - оглохнуть можно. Когда она была молодая, пели совсем по-другому. Передача "Старые любимые песни" кончилась.
      Она покрутила ручку и наткнулась на сообщение о скачках. Скачки ее не интересуют. Ничего хорошего сегодня уже не будет. По субботам во вторую половину дня только спортивные передачи. Ни рассказов с продолжением, ни легкой музыки. Одна станция передавала музыку, но чересчур сложную для нее.
      Она выключила приемник, решила, что нечего больше и пытаться. Как провести остаток дня? Шить не хотелось. Надо приготовить одежду на завтра: переделать пояс в костюмной юбке. Хотя не стоит, обойдется булавкой. Под пиджаком все равно не видно. А при переделке может пострадать линия.
      Лучше, наверное, пойти погулять. День солнечный, раньше она часто ходила гулять. Приятно подвигаться, подышать свежим воздухом.
      Она закрыла глаза и задремала. Крыса прошмыгнула в кухню и юркнула в подпол через новую дыру.
      Дэд говорил, чтобы она не падала духом и не позволяла себя дурачить. Он ничуть не изменился, крепкий, краснощекий, с сединой в рыжих волосах. "Не бойся их, - говорил он. - Покажи им, что ты осталась такой, как была".
      Она в испуге проснулась. Голос Дэда еще раздавался в кухне. Дэд все повторял, чтобы она не падала духом. Мигая, она оглядывалась по сторонам и недоумевала, откуда доносится голос. Может быть, Дэд в спальне? Она с трудом одолела коридор, но в спальне никого не было. Она только слышала, как Дэд повторял все те же слова.
      Она не могла понять, что с ней творится, все стало ей безразлично, она прилегла на кровать и не поднялась до утра: то засыпала и видела во сне Дэда, то просыпалась и слышала его голос.
      13
      На следующее утро, едва проснувшись, она тут же вспомнила: церковь.
      Торопливо надела коричневый костюм и фетровую шляпу, проверила, есть ли в сумочке деньги на пожертвования, и вышла из дома. Она крепко держала транзистор, но не включала. Не стоит по дороге в церковь. Лучше на обратном пути.
      В дверях церкви какой-то незнакомый мужчина раздавал молитвенники. Она взяла молитвенник и села на заднюю скамью. Церковь была наполовину пуста, но она узнала нескольких женщин из "Лиги". Прекрасно. Попозже она с ними поговорит, выйдет из церкви после службы и с удовольствием поболтает, как в доброе старое время. Обсудит, как организовать очередной праздник. Узнает все новости. Как они удивятся, когда увидят ее. И обрадуются. Окружат со всех сторон, будут наперебой задавать вопросы. Она не могла дождаться конца службы. Согласиться сразу же выполнить все их поручения? Лучше, наверное, не торопиться, сказать, что ей нужно подумать. Дать им понять, что у нее есть и другие дела.
      Нет, так нельзя. Она согласится сразу же, но с достоинством, без лишней горячности.
      Она увидела женщину, не удостоившую ее улыбки тогда, на улице. Видно, затаила на нее злобу. Остальные отнесутся к ней с уважением, Как подобает христианкам. Они ведь прежде очень любили ее. Она вспомнила, сколько раз женщины из "Лиги" обращались к ней за помощью, советом... Конечно, они отнесутся к ней с уважением.
      А. может быть, почувствуют себя неловко, испугаются, что она отнесется к ним без должного уважения? В конце концов, она не появлялась здесь целую вечность. Они, наверное, считают, что она обскакала их, занялась более важными делами. И поэтому перестала показываться в церкви. Ничего, скоро они убедятся, что она не такой человек. Как бы она ни преуспела в жизни, старые друзья всегда останутся для нее старыми друзьями.
      Служба кончилась, она быстро подошла к двери, опередив других женщин. Пусть увидят ее на лужайке и удивятся. Откроют рты от изумления, побегут вниз по ступенькам и закричат: "Смотрите, смотрите, кто пришел!"
      Новый священник стоял у последней ступеньки и здоровался с прихожанами. Сейчас они познакомятся. Он, конечно, слышал о ней. Она улыбнулась и подошла.
      - Доброе утро, ваше преподобие... - проговорила она.
      Испуганный священник едва коснулся ее протянутой руки и растерянно улыбнулся. Она хотела рассказать, кто она такая, но он не слушал. Он уже улыбался и протягивал руку кому-то другому позади нее.
      На самом деле он просто не обратил на нее внимания, подумала она. Принял, наверное, за случайную посетительницу и решил, что она вряд ли придет еще раз. Ничего, тем больше он удивится, когда увидит, что ошибся, а он, конечно, увидит, и очень скоро.
      Она стояла на лужайке и улыбалась, предвкушая радостную встречу. Несколько знакомых женщин разговаривали со священником, повернувшись к ней спиной. С бьющимся сердцем она ждала, когда они заметят ее. Она видела, как священник бросил взгляд в ее сторону и что-то сказал. Женщины обернулись, в изумлении посмотрели на нее и снова отвернулись. Две рассмеялись.
      Они не узнали ее. Ничего, сейчас она положит конец всем недоразумениям. Полная решимости, она сделала несколько шагов, присоединилась к группе вокруг священника и замерла в ожидании приветственных возгласов. Три-четыре женщины покосились на нее, одна холодно оглядела с ног до головы, две-три в недоумении изобразили на лице что-то вроде улыбки и тут же отвернулись. Группа распалась, женщины пошли к воротам, только она все еще стояла около священника, а священник уже здоровался с другими прихожанами.
      Она стояла, не шевелясь, что-то оборвалось у нее внутри, последняя надежда обманула ее. Вот, значит, как обстоят дела. Они ее презирают. Они не хотят ее знать. В полной растерянности она дошла до ворот и повернула в нужную сторону. За что? Что она им сделала? Как она могла что-то им сделать, если они не видели ее много месяцев, даже лет? Куда катится мир?
      С трудом передвигая ноги, она медленно шла по улице, она больше ничего не чувствовала, она не могла даже заплакать.
      "Не обращай на них внимания, мать, - услышала она голос Дэда. - Они того не стоят". "Я знаю, - сказала она. - Все равно больно". "Сто раз я тебе говорил, - сказал Дэд. - Они вероотступники". "Неправда, Дэд", - заспорила она. "Только что они тебе это доказали", - стоял на своем Дэд. "Да, это правда, только что доказали", - сдалась она.
      Добравшись до дома, она опустилась в кресло и не заметила, как крыса поспешно скрылась за кухонным столом и притаилась, дожидаясь, когда она уйдет из кухни. Она слышала, что передают музыку, но не слушала, перед глазами неотступно стояли все те же лица. Тоска навалилась на нее как свинцовая плита.
      Стемнело. Она по привычке зажгла свечи. Вспомнила про Баджи, внесла клетку и накрыла платком. У Баджи полно корма. Ей тоже не хочется есть. Может быть, поест попозже. А сейчас обойдется чашкой чая... нет, слишком много возни с чайником.
      Они не хотят ее знать. Вот до чего она дожила. Никто не хочет ее знать. Только в детстве ей было так больно, когда отец сердился на нее. Она бы с радостью заболела, лишь бы он расстроился и пожалел, что обидел ее.
      Как она мечтала, чтобы отец обнял ее, прижал к себе.
      Ни разу не обнял. Ему и в голову не приходило приласкать ее. А если бы она тяжело заболела, приласкал? Она представила себе, как он, расстроенный, стоит на коленях около ее кровати, просит поскорее поправиться, целует ее.
      Папа, почему ты не поцеловал меня? Хоть раз, почему не сказал, что любишь меня?
      Она добрела до спальни и легла в постель. Когда он придет домой, она притворится, что заболела, скажет, как ей хочется, чтобы он приласкал ее. Который час? Наверное, уже поздно. Может быть, он зашел в клуб. Она не заснет, она окликнет его, когда он придет. Тихонько, чтобы мать не услышала. Ей не хочется, чтобы мать входила к ней в комнату.
      На улице поднялся ветер. Внезапно он проник в кухню, приподнял газету на столе, край отогнулся и задел пламя свечи. Огонь медленно пополз по газете, добрался до занавески. Через несколько минут вся кухня была в огне.
      Крыса пустилась наутек.
      Она заворочалась в постели, ей стало жарко. Огонь, полыхавший в кухне, осветил коридор, она увидела яркий свет и тут же услышала вой сирены. Она застонала, в растерянности не могла понять, который час и почему в кухне горит свет. Она всегда гасит свет, когда ложится спать.
      Топот ног. Пожарный рукав тянется по коридору. Санитар хватает ее, укладывает на носилки. Другой ощупывает руки, ноги.
      Она слышит слова: женщина из муниципалитета... давно опасалась чего-нибудь такого... старческий... дом престарелых. Ей все равно, она слишком устала.
      Санитары задают какие-то вопросы, но она не может собраться с мыслями и не отвечает. Потом слышит, как они спрашивают, кто ее ближайший родственник, где его можно разыскать.
      Отчетливо произнося каждый слог, она говорит:
      - Папа, я хочу к папе. Пожалуйста, найдите папу.