Яма при свете оказалась огромной, облицованной мелкой плиткой.
      - Это, конечно, не ахти какое сооружение, - вдруг застеснялся дедушка. - Не Волго-Дон, не гидроузел. Но все-таки кто понимает, поймет. Тут никакая подземная вода не пробьется. Это уж действительно на совесть сделано. У нас тут и картошка, и капуста, и морковь хранится...
      - У нас же огородик при доме, - вставила свое слово бабушка. Сейчас-то под снегом, ничего не видать, а весной - красота...
      - Красоты особой нету, - сказал Ерофей Кузьмич, - но хорошо, что Волга близко...
      - Вот это и нехорошо! - вдруг вздохнула все время молчавшая полная, румяная геодезистка Вера.
      Но шустрая подруга сейчас же схватила ее за руку. И Вера густо покраснела.
      Ерофей Кузьмич посмотрел на жиличек.
      - Что вы сказали?
      - Да ничего особенного, - вместо Веры ответила Галя. - Глупость она сказала...
      Ерофей Кузьмич чуть помрачнел. А бабушка продолжала рассказывать внуку, как они с дедушкой читали первое письмо, написанное внуком "вот этакими буквами", как собирались поехать к нему, да так и не собрались, как обрадовались, когда узнали, что он поступил в ремесленное училище, как готовили ему посылку, как ждали его...
      - И вот ты приехал, Петенька. Я даже все еще не верю, что ты приехал. Ну, теперь у нас с дедушкой душа будет спокойна. Нам ведь больше ничего не надо. Ничего. Был бы только ты у нас перед глазами. Вся надежда наша в тебе...
      Говоря так, бабушка Надя взглянула на мужа и встревожилась. Что это вдруг омрачился Ерофей Кузьмич? Может, она что-нибудь не так сказала? И девушки-жилички о чем-то перешептываются. Может, они заметили что-то?
      Бабушка почувствовала себя неловко. И чтобы выйти из неловкого положения, сказала:
      - А у меня ведь еще орешки есть, я и забыла. Пойду-ка я принесу орешки...
      Бабушка ушла на кухню.
      А дедушка Ерофей Кузьмич подошел к жиличкам, сидевшим рядышком на сундуке, и сказал:
      - Ну что ж вы, барышни, секретничать-то перестали? Или уже вышептали все секреты?
      - Да мы и не секретничаем, Ерофей Кузьмич, - сконфуженно проговорила Галя. - Мы просто так...
      - Знаю я вас, - улыбнулся Ерофей Кузьмич. - И секреты ваши знаю. Это вам только кажется, что никто их, кроме вас, не знает.
      - Ну что вы, Ерофей Кузьмич! - вздохнула Вера. - Мы ничего не сказали...
      - А вы скажите, не стесняйтесь, - посоветовал Ерофей Кузьмич. - Я ведь слыхал, как вы сказали про Волгу: нехорошо, мол, что Волга близко...
      - Ну, это правда нехорошо, - подтвердила Галя. - И нам самим будет неприятно, поскольку мы у вас живем. И тоже, как вы, привыкли. Но ведь еще неизвестно, как все будет...
      - Нет, уже известно. Хорошо известно, - сказал Ерофей Кузьмич.
      - А что такое случилось? - спросил Петя.
      - Пусть вот они тебе объяснят, - показал дедушка на геодезисток.
      - Ничего особенного пока не случилось, - сказала Вера и кокетливо поправила волосы. - Но тут по плану, в связи со строительством гидроузла, река, разумеется, должна разлиться. И при этих обстоятельствах, конечно, не только этот домик, но и другие, рядом, будут...
      Вера увидела бабушку, вернувшуюся из кухни, и умолкла.
      - Словом, этот разговор сейчас ни к чему, - заключила Галя.
      - А почему? - спросила бабушка, поставив на стол тарелку с орехами. - Я разве мешаю вам?
      - Нет, что вы, Надежда Павловна! - смутилась Вера.
      Все занялись орехами. Вера попробовала раскусить орех зубами. Не удалось. Она взяла щипцы. Бабушка засмеялась.
      - Не можешь, значит, Верочка, раскусить своими зубками-то? Не в силах? А ты погляди, как я делаю. - И прижала орех зубами. Орех сию же секунду щелкнул и раскололся. Бабушка положила его на ладонь. - Видела, Верочка? Значит, зубы у меня еще есть. Все налицо, по списку. Значит, я еще не такая старая, а ты меня жалеешь...
      - Почему вы думаете, что я вас жалею?
      - Жалеешь. Боишься, что я расстроюсь, если узнаю, что ты знаешь...
      - Да я ничего такого не знаю.
      - Нет, знаешь. Знаешь, что этот домик придется снести, и делаешь из этого секрет. Чтобы не расстраивать старуху. - Бабушка вдруг сердито прищурилась. - Да неужели, ты думаешь, я цепляться начну за этот домик во вред всеобщему делу? Неужели я буду, как буржуйка какая-нибудь, плакать, что вот, мол, пропадает моя собственность?
      - Да он и останется вашей собственностью, этот домик, - сказала Галя. Вам за него государство большие деньги уплатит. И вам в другом месте квартиру дадут, еще много лучше этой...
      - Успокаиваешь? - сказала бабушка. - Да разве я на старости лет за всю мою трудовую жизнь заслужила такое, чтобы меня девочки успокаивали? Разве в деньгах дело? Разве я покой особый ищу? Да мы с мужем моим Ерофеем Кузьмичом всю жизнь во всех больших делах, какие были, участвовали. Неужели я теперь, после всего, вот в этом домике замкнусь и ничего вокруг себя не увижу?..
      - Ну ладно, ладно, - сказал Ерофей Кузьмич, - будет тебе, Надея, непомерную гордость свою выказывать! Будет!..
      - А что, разве я неправду говорю? - спросила бабушка. - Разве у нас с тобой, Ерофей Кузьмич, только и хватило силы, чтобы построить этот домик? Разве тут конец нашей силе?
      - Нет, это еще не конец, - поддержал жену Ерофей Кузьмич. - Мы еще с тобой поживем, поработаем, Надея, поглядим на все...
      - Вы, дедушка, хотели пойти со мной на Волгу, - напомнил Петя.
      - Пойдем, Петра, - сказал дедушка. - Пойдем. Я тебе сейчас покажу, что вокруг творится. А то, правда, засиделись мы тут...
      Москва, февраль 1951 г.