- Могу. Отчего же я не могу? Сейчас?
      - Сейчас.
      Егоров посмотрел на свой башмак без подметки.
      - Только я, Ульян Григорьевич, должен на минутку выйти...
      - Выйди, конечно, выйди, - засмеялся Жур. - Законное дело...
      Жур не понял Егорова. Умный, сообразительный Жур, а все-таки не понял.
      Егоров надеялся найти в коридоре веревочку или лучше проволоку и хоть как-нибудь прикрепить подметку. Нельзя же так ехать на происшествие. А сообщить Журу об аварии с башмаком не решился. Жур, чего доброго, тогда скажет: "Ну, в таком случае не езди". И так никогда для Егорова не кончится испытательный срок.
      В коридоре, на свое счастье, Егоров встретил Зайцева, вернувшегося с происшествия. Зайцев, узнав, в чем дело, сперва захохотал, потом моментально достал, словно из земли вырыл, моток проволоки, не очень толстой и не очень тонкой, как раз такой, какая нужна. И Егоров тут же, в коридоре, стал не только прикреплять оторвавшуюся подметку, но и укреплять еще не оторвавшуюся.
      - Ты смотри-ка, Егоров, у тебя и карман оторвался, - заметил Зайцев и опять захохотал. - Ты что, в переделке был?
      - Да так, глупость одна получилась, - смутился Егоров и пошел в дежурку, где, наверно, уже сердится Жур.
      - Ты погоди, - задержал его в дверях Зайцев. - Ты Воробейчика на "Золотом столе" не видел?
      - Видел. А что?
      - Я хотел тебя предупредить, но не успел. Они хотели тебя разыграть. Для этого и послали на "Золотой стол", выбрали вроде легкое задание. Я слышал, они тихонько сговаривались в дежурке, Воробейчик и Усякин. Ты Усякина не видел?
      - Видел.
      - Ну вот, они сговаривались, чтобы тебя разыграть. Они многих тут разыгрывают новичков. Я хотел тебя предупредить, но не успел. Значит, они тебя разыграли?
      Егоров утвердительно мотнул головой.
      - Ну и как? - спросил Зайцев.
      - Ничего. Вот видишь, карман оторвали...
      - А ты?
      - А я ничего.
      - Жалко, что они не на меня напали, - сокрушенно пожалел Зайцев. - Я бы им показал кузькину маму... Не Воробейчику - он мужик в общем неплохой, а этому Усякину. Он дрессирует тут служебных собак, ну и пусть дрессирует. А комсомольцы - это ему не служебные собаки. Я бы его сразу отучил от этих штук...
      - Он больше, наверно, не будет разыгрывать нас, - сказал Егоров. - Я думаю, что он больше не будет. Это они еще по старинке делают...
      - Но тебя-то они правда разыграли?
      - Разыграли, - опять мотнул головой Егоров.
      - А как? - загорелся Зайцев. - Ты расскажи мне все подробно. Воробейчик был в маске?
      - Ага.
      - Я видел у него эту маску на столе. Вот такие большие глаза. И фосфором намазанные, чтобы светились в темноте. Это действительно можно испугаться с непривычки. А Усякина ты раньше не видел?
      - Никогда.
      - Усякин - он и без маски страшный, - засмеялся Зайцев. - Он походит на сумасшедшего. Я его сам тут, в коридоре, чуть не испугался, когда увидел в первый раз. Он многих пугает. Ты мне расскажи, как это они начали тебя разыгрывать. Я сам хотел пойти за тобой на "Золотой стол", чтобы тебя предупредить и посмотреть. Но меня Жур послал на происшествие. Я уже сегодня на два происшествия съездил. А мне было бы интересно посмотреть, что они с тобой будут делать...
      - Ты понимаешь, я дал слово никому про это не рассказывать, - вздохнул Егоров. - Тебе-то, конечно, можно. Но меня сейчас вызывает Жур...
      В дежурку он вошел заметно повеселевший. Все-таки это большое дело хорошо укрепить подметки.
      Жур сказал ему, куда ехать, как ехать и кого взять с собой.
      - Да, еще вот что, самое главное: я тебя так и не успел поздравить, остановил Жур Егорова уже в дверях. - Ты приказ-то видел?
      - Какой?
      - Да вон висит. С нынешнего числа ты зачислен в штат...
      - А Зайцев как же?
      - И Зайцев зачислен. Я его еще час назад поздравил. А тебя не успел. Поздравляю. - И Жур протянул ему левую руку.
      - Спасибо, - сказал Егоров очень тихим голосом, стараясь не выказать радости. Да и радость как бы не дошла еще полностью до его сознания.
      Никогда не думал он, что это долгожданное событие произойдет так просто. Ему казалось, что его еще долго будут испытывать, проверять. А вот, оказывается, уже проверили и вывесили приказ. И наверно, сам Курычев подписался.
      Егорову хотелось своими глазами прочитать приказ. Но он не мог задержаться. Надо было ехать.
      - Поздравляю, - повторил Жур. - Это очень приятно, что ты уже закончил испытательный срок. Но все главные испытания впереди. Нас теперь с тобой будет испытывать сама жизнь. До самой смерти, однако, будет испытывать. Со всей строгостью...
      Жур еще что-то говорил, но Егорова сильнее всего тронули слова "нас с тобой".
      Жур, казалось, приобщал его этими словами к чему-то необыкновенно значительному и важному - более важному, чем уголовный розыск, куда так старался поступить Егоров. Вот он и поступил. Но это еще не все. Далеко не все.
      Жур вышел с Егоровым во двор.
      Во дворе уже трещал, кряхтел и пофыркивал старенький автобус "Фадей".
      - Ты сейчас едешь, Егоров, на происшествие в первый раз не как стажер, а как работник. Ты это учти, - сказал Жур во дворе. - Вся ответственность на тебе. Кузнецов и Солдатенков должны слушать тебя. Я их предупредил. Ну, счастливо тебе, Саша...
      Автобус уверенно зафыркал и, медленно набирая скорость, выехал из ворот в темную ветреную ночь.
      Переделкино, ноябрь 1955 г.