Алкаш

      Короче это пиздюк отьебался от нас только с помощью соседей по столику. Двое молодых парней потягивали местное пивко из высоких стаканов. Походили они на студентов, правда, чувствовалось, что в деньгах они не стеснены – нынешние студенты не чета нам прежним. Их явно забавляла ситуация с "охранником". Они ему сказали, что мы с
      Г.Ф. их друзья, и поэтому сейчас будем пить только "местное".
      – А сколько стоит здесь пиво, кстати, – поинтересовался я, хотя мне то ведь не платить.
      Но когда парни назвали цену, даже я пожалел деньги Г.Ф.
      – Пошли, подруга. Нам здесь не место – мы лишние на этом празднике жизни!
      Иной раз цитаты из классиков очень уместны, неправда ли? И под дружеский смех соседей мы удалились.
      И вот мы у входа в этот "зверинец" называемый "Торговые ряды на
      Алексеевской". "Улей" гудел! И тут у меня моментально испортилось настроение, да ещё груз всего выпитого, похоже, докатился до места назначения. Мы шли, пробираясь сквозь толпы покупателей, за прилавками то и дело мелькали знакомые мне рожи. Я вяло кивал, и кисло улыбался. "Как я здесь находился в своё время? Это же дурдом",
      – проносилось у меня в голове. А вот и место, где по идеи должна находиться жена.
      – Привет. Где моя супруга? – пресекая все вопросы, начал я.
      – О, Андрей!.. А супруга ваша в "Рокко", – отвечала почему – то растерявшаяся при виде меня её постоянная напарница.
      – Спасибо, – и я потащил Г.Ф. к выходу, нежелая вступать в беседу, ибо со всех сторон на меня уже нацелилось несколько пар глаз. "Представляю, что обо мне тут жёнушка, за последние два года наговорила", – подумал я, и пьяная злость вскипела ещё больше. Хотя
      "какое мне дело до всех до вас, а вам до меня",- так по моему пелось в моём любимом фильме детства "Последний дюйм". Выйдя с рынка, мы перешли улицу и вот оно, главное утешение рыночных – кафе "Рокко".
      Здесь всегда можно пропустить рюмочку, закусив сосисочкой, или просто выпить растворимого кофе или чаю с лимоном. Но в основном здесь пили спиртное. Пили на ходу, не присаживаясь. Да и посидеть толком то было негде. Сделал дело (поправил здоровье после вчерашнего, или добавил допинга) – гуляй смело (вперёд за прилавок к своим кожаным курткам, спортивным костюмам, мужским туфлям, всего ассортимента и не перечислишь).
      Как не странно в кафе было пусто (видно жара действовала), не считая двух одиноких женских фигур. Жена сидела на табурете перед стойкой, а Валова вдрызг пьяная сидела за единственным столиком.
      Потом жёнушка уверяла, что была абсолютно трезвая, но это не правда.
      Короче моя накопившаяся злость выплеснулась наружу, я что- то начал насчёт её хахалей (это у меня "коронка" стала по пьяни), вобщем слово за слово, хуем по столу – и я её ударил. Происходило это уже на улице перед входом в кафе, при всём честном народе так сказать.
      Ударил я конечно легонько, левой рукой, ткнул можно сказать, по крайней мере, на следующее утро никаких следов у неё на лице не было. Ну и, слава богу.
      Далее всплывает следующий эпизод: мы с Г.Ф. в обнимку диффелируем по пешеходной дорожке внутри нашего замечательного Кремля. По случаю воскресения народу тут полно, но нам уже по фигу. Мы идём и целуемся у всех на глазах, картина должно быть комичная потому что я сантиметров на двадцать выше её. В тот день мы ещё много чего начудили! Последнее что я помню из того дня так это безуспешные попытки залесть на стену одной из кремлёвских башен – все колени ободрал. Всё. Занавес упал, проснулся я только утром следующего дня.
      Состояние, в тот момент, когда сознание ко мне вернулось, было наихреновейшее. Мало того, что я до этого долго не пил (а три недели для меня очень большой срок), так я уже не помню, когда смешивал пиво с водкой в последней раз, денег хватало лишь на что-нибудь одно
      – не до разносолов. Поднимаюсь с кровати и заглядываю в другую комнату. Жена смотрит телевизор одна. Ну правильно мать на работе, а вот куда Г.Ф. делась?
      – Оль, а где "бабушка"? – закидываю удочку я.
      – Не знаю, наверное, с Валовой где – то, – спокойно отвечает жена. Я был крайне удивлён, вспоминая происшедшее вчера. Ну, что ж – куй железо пока горячо!
      – Дай червончик. Хреново очень, – заныл я, вкладывая в голос боль и отчаяние, при желании я это умею.
      И о чудо! Жена встаёт и достаёт из сумки червонец. Я полностью сражён. Ну, выяснять причины такой неслыханной щедрости я сами понимаете, не стал. А тут же быстро одевшись и ополоснувшись в ванной, побежал в небезызвестное всем мещерским пьяницам заведение.
      Далековато, правда, но там водочка по 5 руб. за 100 гр.! Заведение это мы с Сан Санычем называли "Каррара – Центр". Помню, я нашёл дома книгу кенийского автора – Менджа Мванги, по-моему, звали его и, прочитав, был очень удивлён, что негритосы тоже, оказывается, выпить далеко не дураки. Так вот там главный герой постоянно посещал бар с таким вот названием. Потом книгу прочитал Саня, и ему очень понравилось это название и потом мы уже эту пивнушку у меня в микрорайоне так и стали называть – "Каррара-Центр". Извините, но никак не могу удержаться сделать одно лирическое отступление…
      Во времена моей юности многие пивные нашего города имели своё имя собственное. Имелись и "Мутный глаз" (вечно немытые окна), и "Спас"
      (находилась у Спасской церкви, чуть ли не у входа), и "Пентагон"
      (названа за пятиугольную форму строения в честь здания Генштаба ВС
      США), и "На Марата" (по названию улицы) – всё это было придумано далеко до нас. Всё мужское население нашего города негласно признавало эти названия. А вот "Каррара – центр", благо сами придумали, стало для нас с Санычем просто родным заведением. В
      "застойные" времена это было единственное заведение подобного рода на весь мой многотысячный микрорайон, народа там всегда было очень много, но и пиво было всегда. Бойкие тётеньки за стойкой лихо управлялись со своей нелёгкой задачей напоить всех страждущих. Тётя
      Шура, Тётя Тося и Леночка успевали и пивка налить, и поговорить с каждым, и обматерить если ситуация того требовала. И не каких требований "долива после отстоя пива", очередь быстро успокаивала всех недовольных. После начала рыночных отношений в заведении стали разливать и водку, да забыл сказать, что даже во времена лигачёвского "сухого закона", пивнушка продолжала функционировать, кстати, одна из немногих в городе. Конечно, с началом развития капитализма в России, конкуренцию со стороны вновь открывшихся кафе и баров выдерживать "тётям" было трудновато, но низкими ценами и практикой "налива в долг" (сам пользовался – тут главное вовремя отдавать долги) они как- то умудрялись держаться "на плаву". Кстати, насчёт пития в долг. Да бывало, и я подходил к стойке с жалкой улыбкой и просил шёпотом "налить до завтра", но, честно говоря, в самых крайних случаях. В основном я таскал туда вещи, нет не из дома конечно. Так как книги "пивных королев" не интересовали, приходилось обращаться к услугам своей жены. Дело в том, что моя супруга
      "челночила". И товар, привезенный из турций и италий, хранился дома.
      А потому мохеровые шарфики, кожаные перчатки и прочие товары их дальнего зарубежья пользовались в "Каррара – центре" большим спросом. Нет, я, конечно же, не менял пару перчаток за стакан, я приходил как солидный бизнесмен с сумкой и отправлялся в комнатку директора. Дело в том, что хозяйками этого заведения были две довольно таки молодые женщины. Которые и скупали у меня по бросовым ценам спиженое у жёнушки добро, благо та ни какого учёта своего товара не вела. Мы – алкоголики, горазды на такие вот штучки.
      А ещё с этим заведением связаны воспоминания и не очень приятные, даже более того. В те приснопамятные времена, когда лишь чрезмерные возлияния поддерживали меня в борьбе с многочисленными проблемами, работницы "Каррара – центра" часто помогали мне и словом, и бесплатной выпивкой. А однажды тётя Шура даже спасла меня от очень больших неприятностей, вернее немного их отсрочила.
      Как то рано утром меня застукал один из кредиторов на квартире
      Лерыча (тогда ещё здравствующего). В то время я редко ночевал дома, постоянно менял место дислокации. Вот я и завис на пару дней у друга, видно удалось раздобыть немного деньжат. Меня естественно искали, и случайно жена Лерыча поведала моим врагам, где я нахожусь, её ввели в заблуждение, и она не знала, чем мне грозит встреча с этими людьми. И вот меня накрыли. Разборки при чужом человеке начинать не стали и, видя моё тяжёлое похмелье, даже позволили зайти в пивнушку опрокинуть стаканчик – я нужен им был хотя бы что- то соображающий. Зайти со мной в заведение они побрезговали, а мне только того и надо было – я знал, что есть второй выход, с противоположной стороны. Тёти Шуре не надо было долго объяснять, что и почему, её сын сам скрывался от ментов. Налив мне стакан, она вывела меня через потайную (для этих самодовольных кретинов) дверь, а там железнодорожные пути и частные дома – я и был таков. Отсрочка хотя и небольшая была получена. А потом уже Шура постоянно интересовалась, как у меня дела, она, видать, так и думала, что я от ментов убегал. Сейчас почти всё помещение забрали у них под торговлю запчастями, оставив "тётям" лишь маленькую коморку с тремя столиками. "Каррара – центр" умер. Кстати, каррара – это кенийский самогон, там у них этот напиток продают прямо в кафе и барах, а мы всё про пьяную Россию толдычем. Но вернёмся к предыдущему рассказу…
      Добежав и приняв 200 (а хули тянуть) я стал думать о продолжении дня. В принципе особо размышлять было нечего, надо ехать к дорогим
      Г.Ф. и Е.М. и требовать продолжение банкета.
      Несколько раз ссаживаемый кондукторами (денег то ни капья), я всё- таки добрался до места дислокации моих подружек. Там уже веселье было горой.
      – О, Георгич! Заходи, а мы уже опохмеляемся, – обрадовалась Г.Ф. и, прижавшись ко мне, шепнула на ухо, – Ну, и идиоты же мы с тобой вчера были. Ты уж не рассказывай, пожалуйста, ни кому.
      – Обижаешь, – заверил её я и потребовал себе рюмку.
      Махнув рюмашку, я вдруг подумал, что сегодня я уже долго не продержусь. Два дня не жрамши, и водка в неограниченном количестве – всё это сделает своё дело. И сделало в итоге. Я ещё помню, как бегал пару раз за очередной порцией для всей компании, а потом случился провал. И какой провал, господа! Очнулся я только в среду. А вот в промежутке я, оказывается, сотворил одну страшную вещь. Не такую уж страшную, по правде говоря, но мне стало стыдно. Понимаете, мне -
      СТЫДНО! Короче я стащил у Г.Ф. из сумки деньги. 150 рублей как говорят, хотя, по-моему, меньше. Вот тут я понял, что- то не то, похоже начинаю переступать грань.
      Первым делом пришлось лечь в больницу, и, отойдя от пьянки, сделать "укол". Да, только "механическими" средствами можно было вырваться из этого круга. Потом я устроился на работу, не весть что конечно, но "копейка" капает. Угнетает только окружение на рабочем месте, ко всему прочему работаю я вместе со своей женой. Собственно благодаря ей я и попал на эту работу, чего уж скрывать. Теперь я друзья мои живу двойной жизнью, даже тройной: на работе я один, дома
      – другой, а вечерами я сажусь за компьютер, поставленный на квартире моей тёти, чтобы ни кто не мешал, и стараюсь рассказать про свою жизнь, стуча по клавишам.
      Вы спросите, а что же вдруг заставило такого закоренелого
      "алкаша" взяться за ум. Откровенно говоря, ум то у меня не куда не девался, а вино просто исчерпало себя – ни радости, ни удовольствия оно мне уже больше не приносило. Это – усталость. И ещё страх, страх смерти. Вернее ни самой смерти, а ужас обыденности прозябания на этом свете. Кошмар никчёмности своего бытия. Пугала не смерть, а пустота после твоего существования, глупость самого рождения и суетность прошедшей жизни. "Мышиная возня" – вот краткая характеристика прожитых сорока лет. Зачем?! Для чего?! И как за оставшееся (сколько?) время успеть сделать что- то настоящие, что бы помнили не только "дети" (я не о своей дочери, а вообще о поколении, которое идет следом), но и гораздо дольше. Что б что – то осталось, хотя бы на бумаге. Почему мне это важно спросите вы? Миллионы людей живут, и не задумываются ни о каком "следе". Рождаются, учатся, женятся, рожают детей, покупают ненужное брахло, стареют и умирают.
      И не каких проблем. А я вот не хочу! Зачем было вообще появляться на свет, на кой хрен!
      Всё больше казалось, что родился не в "своё" время. Постоянно ощущался дискомфорт, там, где приходилось находиться, будь-то дом или работа. Хотелось отгородиться от всего и всех. Необходимость совершать какие-то "телодвижения" и вообще просто разговаривать раздражала и давила. Одиночество и независимость – вот настоящие блага в этой жизни. И вот, что из моих размышлений получилось.
 

МИЗАНТРОП

 
      Он был тем, кто ненавидит людей вообще. Порой ему казалось, что это чувство у него с рождения. Ребёнком Он чурался детских компаний, доставляя своим поведением множество хлопот матери. Такого ребёнка трудно было вести в детский сад, например или отправить в пионерский лагерь. Ещё маленьким мальчиком ему было не по себе в компании громкоголосых и шустрых сверстников. Он предпочитал играть один, так как фантазия была очень богатая, да и серьёзные, взрослые книги начал читать довольно-таки рано. Конечно, будучи ребенком, Он не мог понять, почему ему так неуютно среди людей. К тому же Он обладал способностью подлаживаться под окружение, то есть был всегда своим во всех компаниях, как не странно. При этом был очень обидчивым и злопамятным, хотя и умел это скрывать.
      Учился тихий домашний мальчик "без троек", науки давались ему легко. Общественной работой, куда же без неё в период "развитого социализма", тоже не гнушался. Ему даже нравилось, хотя прекрасно видел всю показуху и цинизм, присущие пионерской организации, а потом и ВЛКСМ. Но Он играл по правилам того времени, ни во что при этом не веря. После школы был естественно институт, в который Он поступил просто так, с другом (да у него даже был друг, такой же молодой циник, как и Он) "за компанию". Ни о каком призвании не было и речи. Мечтал Он правда, о факультете журналистики, но в МГУ ему – провинциалу – при всём желании было не попасть, а в Казань, в тамошний университет, Он ехать просто побоялся. Он, как и все
      "маменькины сынки" был трусом, но об этом позже.
      В институте Он два курса приглядывался, не бросился сломя голову в развесёлую студенческую жизнь. Опять же сыграло роль, то, что Он всегда трудно сходился с людьми. Но чему быть тому не миновать, и
      Его закружило – понесло. На учёбе поставлен был жирный крест, вообще удивляться приходиться, как Он умудрился закончить ВУЗ. Сам Он например, сейчас и не вспомнит, как сдавал некоторые основополагающие по его специальности предметы. Вино и девушки – вот всё, что всплывает в памяти. Жизнь на протяжении пяти студенческих лет была так прекрасна, что и ненависть куда – то запропастилась, как оказалась она просто затаилась до поры до времени. В этой весёлой и пьяной круговерти Он нашёл свою женщину, ту на которой женился под конец учёбы. Эта была любовь, по крайней мере, с его стороны уж точно. А от любви получаются дети. Так что служить Родине
      (а тогда ещё призывали и после института) Он пошёл и мужем и отцом.
      А студенческая жизнь это да-а-а, есть что вспомнить…
      Окончание института совпало с окончанием "строительства коммунизма на 1/6 части суши Земли". Придя в 1988 году со службы на
      Флоте, Он страну не узнал, не узнал и многих своих друзей. Все стали делать "деньги", Он же не знал как. Более того, Он продолжал жить, руководствуясь теме идеалами, которые прививали Ему в школе и семье
      – то, что НАДО верить людям, НАДО верить друзьям, НАДО помогать всем и не обижать ни кого. И, тем не менее, до тридцати жизнь казалась прекрасной и удивительной, а люди в основном вызывали положительные эмоции, и вера в род человеческий ещё не была утрачена. У него был друг, много товарищей, неплохая работа и нормальная семья. Но буквально на кануне тридцатилетия весь этот благополучный мир рухнул, и в его жизни началась воистину "чёрная полоса".
      Он очень не любит вспоминать о том времени, но можно с уверенностью констатировать тот факт, что происшедшие события перевернули его взгляды на окружающий мир на 180 градусов. Во – первых изменилась оценка самого себя, хотя он и раньше не заблуждался по этому поводу, всегда относился к себе критически. Но, в свете происшедших событий, ему стало, совершено ясно, ЧТО он из себя представляет. Оказалось, что абсолютно НИЧЕГО, более того он классический "неудачник", или как говорят американцы Luzer. Во
      – вторых Он понял, что "всё всегда заканчивается". Казалось бы, чего проще понять эту прописную, для каждого смертного (и к своему ужасу знающему ЭТО всё свою сознательную жизнь), истину. Ан, нет. Многие этого не осознают и отсюда вся людская суетность. Но, как говорил старик Ницше: "Всё, что не убивает, делает сильнее!". И сейчас Он жил, радуясь, что вообще ничего с ним не происходит. Было так всё хорошо, что даже становилось страшно.
      После того как ему удалось выпутаться из всех передряг (вот уж везения ему действительно было не занимать), амбиции были полностью утеряны. Для окружающих это может, было и не заметно, внешне то он не изменился, но внутренне стал совсем другим. Он возненавидел ВСЁ и
      ВСЯ, но он не сложил руки, а, просто трезво взглянув на жизнь, впервые за сорок лет, решил начать "войну" против всех, целью жизни стало ДОКАЗАТЬ, именно так с большой буквы и ненависть стала главным оружием. Он хотел жить среди красивых и умных людей, а приходилось общаться с "быдлом". И Он решил молчать, разговаривал "сквозь дёсны". Закон Зоны: "Не верь, не бойся, не проси" – стал девизом. Но если с "не верь" и "не проси" всё обстояло хорошо, то над "не бойся" предстояло ещё работать и работать. Страх всегда был его "спутником" по жизни, к сожалению. А именно страх перед физическим насилием, то есть, проще говоря, он был ещё и трус, хотя отчаянно это скрывал.
      Он до сих пор отчётливо помнит, как он стал трусом. Дело в том, что в жизни каждого мужчины, вернее в его детстве бывает такой момент, когда надо "не испугаться", как бы и не было страшно.
      Перешагнёшь этот страх, потом ещё раз и ещё, и можно считать, как
      "мужик" ты состоялся. Испугался, и если при этом ещё умудрился
      "сохранить лицо" – всё считай "пиши – пропало", ржа трусости будет разъедать тебя всю жизнь.
      Ему было лет десять, когда однажды вечером на их детскую компанию
      "наехали" хулиганы с соседней улицы. Силы были явно не ровны, и ему с друзьями пришлось прятаться в подъезде дома, где жил один из них.
      Но время шло, и надо было идти по домам, а "противники" (они были старше и "поддатые" к тому же) не расходились, а потом и вообще выдвинули условие: "Будем драться один на один, каждый с каждым и потом по домам". Тут ещё подошли взрослые парни и со смехом
      (бесплатное развлечение же!) поддержали эту затею. Он смертельно испугался, никогда до этого ему не приходилось вот так "махаться" один на один, он с детства умел обходить "острые углы" и драться не умел в принципе. В конце концов, вышел только его друг-лидер класса и заводила всех их игр, а остальных отпустили, заставив бежать. И Он
      ПОБЕЖАЛ, он не вышел вместе с другом, не переборол свой страх – он сломался. На следующее утро друг (с "фингалом" под глазом) взахлёб рассказывал как "махался" (старшие не дали им долго мутузить друг друга и растащили), а потом взрослые парни даже налили по полстакана бормотухи "бойцам". Друг в своей эйфории (а он стал уважаемым
      "пацаном" во всей округе) даже не заметил, что Он испугался и убежал, сказав: " Эх, жалко ты ушёл домой, а то бы мы их на пару отделали!". Потом были и другие случаи, но тот день Он не забудет до гробовой доски. У каждого пацана бывает в жизни такой вот "вечер" и важно, КАК он закончится.
      Потом, в дальнейшей жизни Ему приходилось драться, но всегда это было "по пьяни", когда страх слабеет под действием алкоголя. Все эти
      "битвы", в основном, заканчивались для Него печально (синяки и даже выбитые зубы), но, тем не менее, Он всегда гордился ("про себя" конечно) этими своими "подвигами", ведь Он не испугался своего
      Страха, почти победил его! Об одном случае Он вспоминает с огромным удовольствием, правда о своём "удовольствии" он старался не распростронятся.Однажды Его захотели убить. Обыкновенная ссора во время бытовой пьянке, так вроде бы называется это в милицейских протоколах. Он выпивал со своим другом (бывшим уже конечно) дома, начались воспоминания и взаимные упрёки. Кончилось тем, что друг направил на него заряженный обрез, причину, по которой у того оказался обрез, мы опустим – это не главное. Главное в том, что Он не испугался, мгновенно оценив обстановку Он ударил по руке сжимающей оружие ногой. Прозвучал выстрел, видно друг действительно настроился стрелять. "Пыж" отбил у куклы, которую одевают на чайник, голову и врезался в стену, дыра от него по-прежнему красуется у Него на кухне. Далее Он дважды ударил друга по лицу, надо признаться этим тот был ещё более удивлён чем- то, что Ему удалось увернуться от
      "пыжа". А Он даже испугаться не успел, хотя конечно может это спиртному надо сказать спасибо. Но в основном же Он очень удачно избегал конфликтов, был большим дипломатом, умеющим выпутаться из сложных ситуаций без размахивания руками и почти всегда без урона своей репутации. Особенно это удавалось на людях, попадая же в
      "ситуации" без посторонних глаз, проще говоря, когда никто ни когда бы не узнал о его поведении, Он мог опять просто УБЕЖАТЬ, как в прямом, так и в переносном смысле. И за это Он себя ненавидел, а за одно ненавидел всех, а особенно тех, кто видел его позор (Он старался всячески этого избегать), или догадывался об этом.
      Самое интересное, что его пугала не боль, не боязнь оказаться на больничной койке или просто остаться инвалидом, а то, что он будет выглядеть в драке смешным и беспомощным. Драться он не умел, и ему казалось, что все его возможные удары и движения будут вызывать только жалость и смех. Он не боялся быть избитым, он боялся выглядеть жалким ничтожеством. Этот свой страх Он тщательно скрывал и даже пытался всячески его побороть, ходил, например тёмными переулками, шел как можно ближе к компании подвыпивших парней, заходил в самые злачные заведения. Все эти "мероприятия по воспитанию" он проводил только в одиночку, так как его пугал только
      "публичный" позор, перед самим собой выглядеть трусом было не так противно.
      Эта боязнь выглядеть "смешным" преследовала его с детства. Этот шёпот за спиной, хихиканье в его адрес очень раздражали и угнетали
      Его. Больше всего на свете Он боялся выглядеть "смешно", боится и сейчас, хотя всегда заявляет, что его нисколько не интересует мнение окружающих. Насчёт мнения может это и правда, ненавидя всех, пожалуй, не будешь страдать от плохого о себе мнения этих "всех", но вот выглядеть "смешным" в глазах тех, которых ты ненавидишь – это ни за что. Иногда Он даже эпатирует, выставляя себя гораздо хуже, чем кажется этим "всем". В этом есть глубокий расчёт: лишний раз не подойдут с какой- либо просьбой, или вопросом, и не придётся цедить ответ сквозь зубы или придумывать причину отказа. Правда, Он научился говорить слово "НЕТ". Оказывается очень просто: один раз сказал "нет" (конечно, это многим не нравится и многих такой прямой отказ просто шокирует) и будьте, уверены, больше уже не обратятся. А ведь многие не могут просто сказать "нет", начинают придумывать причины отказа, изворачиваться, ставя и себя и просящего в неловкое положение. Потом, в конце концов, соглашаются, проклиная себя за мягкотелость и тихо ненавидя просящего, а если это касается заёма денег, то и тоскливо сожалея об "утрате". А ведь как просто сказать
      "НЕТ"! Ему, что бы научится говорить это слово, нужно было 40 лет, множество всевозможных разочарований, когда он отвечал на вопросы и помогал в просьбе, множество проклятий самому себе "что больше никогда и не за что". Зато теперь не приходиться ломать голову над
      "приличествующей" формой отказа – коротко как выстрел – "НЕТ!".
      Говорить "нет" легко просто, когда сам ни о чём не просишь. Этому тоже пришлось учиться. Но, стараясь жить не "напрягая" других, Он, естественно, терпеть не мог, когда пытались "напрягать" его.
      Ненависть к окружающим как не странно вылечила его от многих комплексов. А "комплекс неполноценности" у него был всегда и по многим поводам. В детстве, а вернее отрочестве, так по – моему называется пора начала полового созревания, у Него был страшный просто комплекс, по поводу отсутствия растительности на лобке. У всех его друзей были густые заросли, а его член был голым. Он всячески избегал прилюдно раздеваться, будь то школа перед уроком физкультуры, или пионерский лагерь – в бане. К тому же у него был небольшой член, и этот факт очень Его расстраивал. Уже потом, начав так сказать "половую жизнь", Он понял, что величина члена далеко не главное, а для некоторых женщин, вообще ни какой роли не играет. Но в баню, Он до сих пор ходить не любит, всё- таки комплекс
      "маленького члена" для мужчин пропадает только с полной потерей надобности в самом члене.
      Ещё был комплекс "маленького роста". До восьмого класса Он стоял на уроке физкультуры предпоследним в шеренге, боже какие были переживания по этому поводу. И Он начал борьбу и одержал победу, о которой до сих пор очень любит рассказывать. Килограммы моркови были съедены, по квартире передвигался только на "цыпочках", стараясь, дотянутся до потолка, висел на двери с привязанными к ногам гантелями – всё было брошено на борьбу за "сантиметры". Может, это и помогло, а может просто время подошло вырасти, но в девятый класс Он пришел третьим по росту – девочки это быстро оценили. А именно
      "девочки" были ещё одним очень большим его комплексом. Ну не мог Он вот так запросто подойти к понравившейся ему девчонке и заговорить хотя бы. Какие муки Он испытывал, когда узнавал, что "его девушка" гуляет с другим! А так как обладал хорошим вкусом, то его естественно угораздило влюбиться в первую красавицу школы. Эта была единственная женщина, кроме ещё будущей жены, за которой Он что называется "бегал". И всё- таки упрямец добился своего. Нет, переспали они гораздо позже, когда Он был уже женат, и после школы прошло лет восемь. Но уже на "выпускном" они гуляли всё ночь, целовались – она выбрала Его, и это было счастье. Гораздо позднее Он узнал, что оказывается из- за него в классе бушевали "египетские" страсти в девичьем коллективе, а он несчастный комплексовал и отчаянно занимался онанизмом. Правда, времена были совсем другими, и комплексами страдало всё общество. Потерять девственность в школе, было, сродни подвигу.
      И в дальнейшем его взаимоотношения с противоположным полом складывались по очень интересному сценарию. Приглянувшуюся женщину
      Он старался как бы и не замечать и уж боже упаси, ни когда не старался "уломать", ибо свято верил ловеласу Александру Сергеевичу:
      " Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей". Прав
      Пушкин, ой как прав – проверено! В результате женщины чуть ли не за
      "хибон" тащили Его в постель, зато какое удовольствие получаешь, когда женщина "хочет", ну очень "хочет"! Он не понимал насильников никогда, что за удовольствие принуждать бабу, а ещё более не понимал тех, кто годами уламывал, ноя и пуская слюни. Что за интерес, когда тебе "дают" только чтоб отстал? Женщина должна хотеть мужчину, ну или уж просто хотеть "трахаться", насилие Он неприемлит, как и
      "пиздострадание". Например, когда Он семь лет "заливал" свои невзгоды водкой, проблемы секса стояла очень остро. Жена естественно не "давала", она вообще жила в другой комнате. И Он, обладая утончённой натурой, брезговал "блядями" (да и денег хватало только на выпивку) и поэтому мастурбировал долго и отчаянно.
      А вообще отношения Его к женщинам очень многогранно: от восхищения ценителя до настоящей мизогении, ненависти к женщинам.
      Тупых и наглых Он терпеть не мог, даже если они были 90 -60 -90, то есть внешность не играла определяющей роли. Кстати на лицо Он всегда смотрел в последнюю очередь, так как считал, что у женщин и кроме мордашки есть "на что" посмотреть. Грудь, попа ноги, а уж потом и личико – именно в таком порядке. И вообще Он женщинам многое прощал, так как народная мудрость гласит: "Бабы – дуры, не потому, что Дуры, а потому, что – Бабы" и этим всё сказано. Если посмотреть на их поведение сквозь призму проблем с "месячными", с желанием "кончать много и часто" – то многое женщинам можно простить, конечно, имеются в виду женщины, для которых вышеуказанные "проблемы" вообще существуют. С так называемым "бабьём" манера поведения совершено другая, тут хороши и хамство, и "мат", ибо они других слов и не понимают. Но с такими Он старался не общаться совсем, по возможности, как и сих "быками" – мужьями.
      К сожалению, только, общаться приходилось и это Его очень угнетало. Работал Он грузчиком на мелко – оптовом складе, где
      "отоваривались" мелкие коммерсанты и всевозможные "райпо" и
      "сельпо", то есть самое что ненаесть "колхозное бычьё", со всей своей хитрожопостью и дешёвыми амбициями. Но у Него получалось здесь
      "зарабатывать" неплохие деньги и поэтому приходилось терпеть скрепя зубами. То, что Он в 40 лет оказался грузчиком, Его не угнетало. Он считал, что взял у жизни своеобразный "тайм – аут", правда, что – то слишком затянувшийся. Восемь лет в его жизни было столько событий, в основном со знаком "минус", что последние четыре года Он просто отдыхал, радуясь, что сейчас с ним ничего не происходит вообще.
      Просто плыл по течению. Но пора было выходить из тени. Вопрос стоял только: " В каком качестве?".
      Дело в том, что Он уже испытал себя в некоторых ипостасях: пробовал и в коммерции (но оказалось что слишком добр, для того, что бы заставлять других работать на себя), пытался даже воровать (опять же неудачно, ибо слишком трусоват, что бы противопоставлять себя представителям власти). И после того, как потерпел неудачи везде, сделал для себя неутешительный вывод, что работа грузчиком, для него самое приемлемое занятие.
      Посудите сами, физическое состояние позволяло, а амбиции можно и затолкать в одно место.