Наполеон. Попытка # 2

      Так закалялась сталь.
      Один из учителей проникся жалостью к худенькому мальчику и взялся учить его французскому в свое личное время. Через три месяца Наполеон уже довольно сносно болтал по-французски, насмешки со стороны одноклассников прекратились ввиду его драчливости, но пропасть отчуждения между «дикарем» и «французами» не исчезла. Он был одинок.
      Одиночество мальчик заполнял книгами. Они были его единственными друзьями. Он поглощал книги в невероятных количествах, читал очень быстро и крепко запоминал.
      Среди всех школьных предметов Наполеон больше всего ненавидел мертвую латынь, но зато ему легко давались математика и география, он прекрасно знал историю Древнего Рима и Древней Греции.
      Еще одним увлечением мальчишки была игра в солдатики. Самих солдатиков у него не было по бедности, их заменяли камушки. Камушки поменьше – рядовые. Камушки побольше – офицеры. А совсем большие камушки – генералы. Мальчик уединялся в небольшом палисаднике и играл в войну, выстраивая камешки в батальоны. Однажды его за этим занятием застал один из соучеников и обсмеял. В гневе Наполеон вскочил, схватил одного «офицера» из своей армии и швырнул в обидчика. Камень угодил тому в лоб. О том, какого ранга был брошенный «офицер», и об ущербе, нанесенном им обидчику, может рассказать следующая история.
 
      Четверть века спустя императору Наполеону доложили, что его аудиенции добивается некий офицер, утверждающий, что император знает его лично по школьным годам. Поскольку император никогда не отказывал во встрече людям, знавшим его по прежней жизни, и поскольку все об этом знали и часто пользовались этим, чтобы добиться аудиенции, обманно называя себя то школьным, то корсиканским другом Наполеона, император попросил адъютанта уточнить имя просителя. Тот сходил, узнал и доложил.
      – Не припоминаю, – покачал головой Наполеон.
      Другой бы на этом отказал в аудиенции, но император относился к людям не так, как этот нехороший «другой».
      – Попросите этого человека напомнить какие-нибудь обстоятельства, при которых мы встречались, – велел император.
      Адъютант вышел к просителю и передал слова Наполеона. Вместо ответа пришедший поднял со лба волосы и показал шрам на лбу.
      – Он просто показал мне шрам на лбу! – растерянно доложил адъютант.
      Наполеон улыбнулся:
      – Точно! Я бросил в него генерал-аншефом! Пригласите скорее.
      У него всегда было хорошо с чувством юмора. Иногда в дипломатии ироничность его подводила, как это было в случае с царем Александром, когда язвительность Бонапарта сделала русского царя личным врагом Наполеона, о чем еще будет разговор. Но чаще наполеоновский юмор был поводом для анекдотов, расходившихся по всей Франции.
      Наполеон любил нюхать табак и носил с собой черепаховую табакерку. Кстати сказать, он не курил (попробовав однажды, заявил, что гадость) и табак нюхал не как все прочие люди – втягивая его в носоглотку и чихая, – а так, как нюхают цветы. Он брал щепотку ароматизированного табаку, осторожно вдыхал запах, после чего стряхивал табак из пальцев на пол. Только продукт зря переводил! Это была не наркомания, а скорее модный обряд. Так вот, как-то один из придворных, воспользовавшись тем, что император отвернулся, взял из императорской табакерки, стоявшей на столе, щепотку табаку и нюхнул. Это была неслыханная дерзость и вообще наглость несусветная, но чуваку казалось, что он сделал это незаметно для императора. Однако тот все увидел в отражении.
      Повернувшись, Наполеон быстро подошел к столу, взял табакерку и протянул придворному:
      – Возьмите! Она слишком мала для нас обоих!..
 
      Несколько лет мальчишка безвылазно провел в Бриенне: семья его была настолько небогата, что родители не могли обеспечить приезд сына домой на каникулы. А в 1784 году Наполеон закончил курс, и инспектор королевских военных школ отправил по инстанции следующее ходатайство: «Г-н Буонапарте Наполеон, родившийся 15 августа 1769 года ростом четыре фута десять дюймов десять линий... Всегда отличался прилежанием к математике. Весьма недурно знает историю и географию, довольно слаб в искусствах и в латыни. Будет превосходным моряком. Достоин перевода в Военную школу Парижа».
      Так в возрасте 15 лет Наполеон впервые попал в Париж. С образовательным учреждением ему чертовски повезло! Достаточно сказать, что преподавателями в Военной школе были такие люди, как Лаплас и создатель начертательной геометрии Монж.
 
      И здесь я снова не могу не отвлечься!..
      Моей жене все ранее перечисленные в этой книге ученые фамилии – Лаплас, Даламбер, Лагранж... ровным счетом ничего не говорят. А для меня и прочих образованных граждан они звучат почти как фамилии родственников. От них веет ностальгией студенческих времен, сессиями, закорючками интегралов, написанными белым мелом на зеленой доске, залитой весенним солнцем.
      Не буду сейчас рассказывать обо всех этих гигантах подробно, скажу пару слов лишь об одном. Пьер Симон Лаплас – математик, физик и астроном. Начинал он научную карьеру как математик – сначала публиковался в математическом журнале Лагранжа, а затем по рекомендации Даламбера стал профессором Военной школы. Автор ряда основополагающих работ в математической физике и аналитической теории вероятностей. Создатель так называемого «преобразования Лапласа», ставшего основой операционного исчисления.
      Астрономические работы Лапласа посвящены теории вычисления планетарных орбит. Лаплас – автор пятитомного фундаментального труда о небесной механике и самого термина «небесная механика». Именно Лаплас выдвинул теорию о формировании Солнечной системы из газовой туманности.
      Физические интересы этого учителя Наполеона лежали в области гидродинамики, акустики, оптики, теории теплоты, молекулярной физики. Он разработал теорию капиллярных сил, вывел формулу для определения капиллярного давления. Все его научные заслуги я даже перечислять не буду. И без того понятно, какая это глыба. Титан!
      А говорю я это к тому, что сей титан после прихода к власти Наполеона согласился занять пост министра внутренних дел в его правительстве. А другой наполеоновский преподаватель – создатель начертательной геометрии Гаспар Монж – согласился занять пост морского министра в правительстве Наполеона. Он заведовал пороховыми и пушечными заводами республики и даже сопровождал Наполеона в его экспедиции в Египет. В критические для Наполеона «Сто дней» (о них позже) Монж решительно поддержал своего бывшего слушателя и императора. За что, кстати, позже поплатился карьерой: после возвращения к власти Бурбонов он был лишен всех научных званий и изгнан из академии наук.
      Таков феномен Наполеона: люди, которым посчастливилось лично знать Бонапарта, редко отказывались сотрудничать с ним. Он зажигал всех! Даже Талейран. Тот самый Талейран, который брал взятки, вел двойную игру, обманывал своего императора на каждом шагу и вообще стал символом предательства... даже он после смерти Наполеона, будучи послом Франции в Англии, однажды раздраженно воскликнул в ответ на какую-то критику:
      – Не учите меня дипломатии! Я учился ей у самого императора!..
      А писатель Стендаль, который был участником второго итальянского похода Наполеона и входил с французской армией в Россию в 1812 году, на всю жизнь сохранил об императоре самые лучшие воспоминания. И после ссылки императора на остров Святой Елены писатель уехал из Франции, будучи не в силах более в ней находиться.
 
      Впрочем, до этого еще далеко, а пока юный Наполеон учится в столице и питает надежды. Правда, столичная парижская жизнь ничем не отличалась для него от провинциальной бриеннской – мальчишка дичился развлечений и много читал. Но надежды на длительное обучение были обломаны. Через полгода после поступления Наполеона в школу на Корсике умер его отец. Это был удар! Отца Наполеон любил и уважал. Много позже, будучи императором, находясь в зените славы, Наполеон в разговоре с матерью однажды горько воскликнул:
      «Как жаль, что отец не увидел всего этого!....» Всю жизнь прозябая в тоскливой бедности, граничащей с нищетой, он мечтал когда-нибудь устроить хорошую жизнь своим любимым людям.
      Когда умер отец, Наполеон написал утешительное письмо матери, а в письме своему дяде Люсьену так отзывался об отце: «...только Богу известно, какой это был человек с его безграничной нежностью и привязанностью к нам...»
      После смерти отца семья осталась практически без средств к существованию, и на 16-летнего Наполеона лег весь груз ответственности за стареющую мать, младших братьев и сестер. Поэтому, отучившись год и получив звание сублейтенанта (младший лейтенант), Наполеон оставил набухающий революцией Париж и отправился на юг Франции, в небольшой городок Валансе нести офицерскую службу.
      Теперь у 16-летнего мальчишки было самое настоящее жалованье! Но позволить себе он все равно ничего не мог: большую часть денег приходилось отправлять матери. Себе Наполеон оставлял только на весьма скудное питание. Он сам себе готовил и стирал. Порой весь его обед составлял кусок хлеба с кружкой молока. Причем ел Наполеон всего один раз в день, поэтому постоянно ходил бледный и малокровный, вызывая справедливые опасения полкового врача.
      Он был настолько худ, что его тощие ноги торчали из огромных ботинок, как пестики из ступок. Две малолетних дочери его знакомого, впервые увидев Наполеона, захохотали и назвали его «Кот в сапогах». Наполеон улыбнулся и через несколько дней принес девочкам невесть откуда добытую игрушку – деревянного кота в сапогах.
      На развлечения денег не оставалось совершенно, выйти в свет, чтобы перекусить в гостях, Наполеону было тоже не в чем, поэтому единственным его развлечением опять-таки стали книги. По счастью, в доме, где он снимал комнату, на первом этаже была книжная лавка. И букинист давал молодому офицерику читать их бесплатно.
      За время службы в Валансе Наполеон прочитал книг больше, чем многие его сослуживцы и современники за всю жизнь. Он читал и конспектировал книги по математике, географии, истории. Но не обошел вниманием, разумеется, и знаменитую просветительскую литературу XVIII века – Вольтера, Руссо, Даламбера (который был не только математиком, но и философом), Дидро. Штудировал Бонапарт и худлит – Гёте, Корнеля, Мольера, Бомарше. Все, что читала Франция, читал и Наполеон. Жадно впитывая книжную Францию, он постепенно и сам становился Францией. Позже, поехав после долгих лет отсутствия на Корсику в отпуск, Наполеон свежим взглядом посмотрел на все это убожество и понял, каким дураком он был в детстве, желая независимости Корсики – независимости от культуры. К этому времени Наполеон вырос из Корсики, как Сталин из Грузии.
      Для того чтобы еще больше облегчить жизнь матери, Наполеон забрал к себе маленького брата – Луи. Наполеон фактически заменил ему отца. И, как выяснилось, отцом он стал неплохим. Луи жил в мансарде над комнатой брата. И каждое утро, за пару часов до ухода на службу, Наполеон просыпался и будил брата, грохоча палкой в потолок. Недовольный и невыспавшийся Луи спускался вниз, где Наполеон занимался с ним математикой.
      Одним прекрасным утром, не желающий рано вставать мальчик опоздал на урок к своему наставнику, которому и самому-то о ту пору было 17 лет.
      – Вы чего это опаздываете, сударь? – строго спросил Наполеон.
      – О-ой, мне такой со-он снился, – ответил брат. – Не хотелось даже вставать!
      – Какой еще сон?
      – Мне снилось, что я – король! – ответил Луи.
      – А я тогда кто? Император, что ли? – пожал плечами Наполеон. – Давай за уроки, лентяй!..
      ...Через два десятка лет Луи Бонапарт станет королем Голландии. И назначит его на эту «работу» император Наполеон.
      Но это будет не скоро. А пока, оттянув лямку службы три года, Наполеон вместе с полком передислоцируется в другой город – Оксонн. Там его «читательские запои» продолжились. Причем книжный корм был явно «в коня»: Наполеон не забывал почти ничего из прочитанного. Однажды за какую-то провинность или юношеское озорство он угодил на гауптвахту. В помещении, где молодой офицер отбывал свое непродолжительное заключение, случайно оказалась книга по римскому праву. Наполеон немедленно взял ее в руки и за время отсидки прочел всю. Небу был явно угоден этот арест, ибо через пятнадцать лет, когда Наполеон разрабатывал свой знаменитый Наполеоновский кодекс, знание римского права ему очень пригодилось. Точным цитированием когда-то прочитанного тома он поражал на заседаниях французских юристов.
      А вот вам другая история о его необыкновенной памяти...
 
      В 1808 году император давал обед в Эрфурте для своих побежденных евродрузей. На обеде присутствовали русский царь Александр, король Баварии, король Саксонии, королева Вестфалии, герцог Ольденбургский и прочая мелкая венценосная шушера. Разговор зашел о так называемой Золотой булле. Один из присутствовавших на обеде мелких принцев дал краткую справку об этом документе и даже назвал год его принятия – 1409-й.
      – Вы ошибаетесь, – поправил Наполеон. – Золотая булла была принята в 1336 году, при Карле IV.
      – Точно! – вспомнил принц. – Но вы-то почему об этом знаете?
      – Когда я был простым сублейтенантом, – начал Наполеон и заметил, как вдруг затих стол и изменились выражения лиц присутствующих. Обедая вместе с ним за одним столом и признавая его как победителя, все эти потомственные аристократы, чьи родословные уходили корнями в глубь веков, уже привыкли воспринимать Наполеона как императора. И неосторожно брошенная императором фраза о том, кем он был когда-то, резанула породистых аристократов, внезапно напомнив им об истинном положении вещей. А надо сказать, в ту эпоху сословные пережитки были невероятно сильны! Почитайте литературу того времени, и вы увидите: чтобы поженить влюбленных героев (породистую даму-аристократку с беспородным, но благородным душою красавцем), автор пьесы или книги все время был вынужден прибегать к одному и тому же искусственному приему: в конце пьесы вдруг выяснялось, что на самом деле юноша – тайно потерянный в детстве отпрыск благородного семейства. То есть породистая особь, а не какой-то там простолюдин! Уф-ф!.. Общественность в лице зрителя и читателя облегченно вздыхает: приличия соблюдены! Дама не выскочила замуж за дворнягу!.. Теперь вы понимаете, каким позором считал обедневший барон брак своей дочери с разбогатевшим мещанином?..
      Вот и после слов Наполеона породистые псы, вдруг на мгновение опомнившись, увидели себя в компании с почти беспородной дворнягой. Причем эта дворняга была явным хозяином положения и более того – хозяином всей Европы!
      Поняв этот моментальный эмоциональный шквальчик, всколыхнувший занавески пыльных аристократических душ, Наполеон улыбнулся и продолжил:
      – Когда я был простым сублейтенантом, я провел несколько лет в гарнизоне и перечитал там весь книжный магазин. И почти ничего не забыл. А уж касательно цифр, то их я вообще не забываю. Часто подсказываю своим министрам цифры из их же прошлых отчетов.
      Кстати, в окружении Наполеона было полно «безродных», но талантливых людей. Скажем, маршал Виктор и будущий герцог Беллюнский – бывший бакалейщик. Знаменитый Мюрат, будущий король Неаполя – сын трактирщика. Маршал Ожеро – сын бондаря. Маршал Ней – сын рыночной торговки. Маршалл Ланн – сын конюха. Маршал Лефевр – крестьянина. Кипение революции и чутье Наполеона на таланты выбросили наверх такую яркую плеяду удивительных людей, что подобного феномена не было, пожалуй, никогда прежде. Гёте говорил, что наполеоновских маршалов можно поставить в один ряд с героями Древней Греции. А после Второй мировой войны один английский публицист, желая похвалить выдающиеся способности Жукова, Рокоссовского и Василевского, написал, что в Советском Союзе выдвинулась такая «блистательная плеяда генералов и маршалов, равных которым не было со времен Великой армии Наполеона».
      Пушкин, Лермонтов, Жуковский, несмотря на то что с Наполеоном у них были свои «русско-патриотические» счеты за 1812 год, писали о созвездии окружавших императора людей и о самом Наполеоне подчеркнуто уважительно. Почитайте «Ночной смотр» Жуковского, удивительный «Воздушный корабль» Лермонтова, пушкинского «Наполеона», и вы многое поймете. Да и сам царь Александр в письме к матери так отзывался о правителе Франции: «В настоящее время она [Франция] управляется необыкновенным человеком, таланты, гений которого не могут быть оспариваемы...»
      А вот как самокритично оценивал наш царь самого себя в сравнении с Наполеоном и свое окружение в сравнении с наполеоновским окружением: «Относительно таланта, может, у меня его недостаточно, но ведь таланты не приобретаются, они – дар природы. Справедливости ради должен признать, что ничего нет удивительного в моих неудачах, когда у меня нет хороших помощников, когда терплю недостаток в деятелях по всем частям... в такое ужасное время и против врага... высоко талантливого, которого поддерживают соединенные силы всей Европы и множество даровитых людей, появившихся на свет за 20 лет войны и революции».
      Сам себя, однако, Наполеон гением не считал. О своей гениальности он всегда говорил с иронией, а вот чем по-настоящему гордился, так это целеустремленностью и возможностью невероятно много работать в высоком темпе. Своим вновь назначаемым министрам император полушутя объяснял, что через несколько лет работы в его правительстве они будут испытывать трудности с мочеиспусканием из-за предельных нагрузок.
      Сам Наполеон времени на ерунду не терял, он спал по 4 часа в сутки, на обед тратил 12 минут: «Я работаю всегда, работаю во время обеда, работаю, когда я в театре; я просыпаюсь ночью, чтобы работать».
      За короткий по историческим меркам срок своего правления он успел сделать так много только благодаря необыкновенному темпоритму жизни. Наполеоновский камердинер в своих мемуарах писал: «Какие замечательные вещи случались в течение тех пятнадцати лет! Те, кто находился при императоре, жили словно в эпицентре урагана; и столь скорой была смена событий, что тот или иной приближенный ко двору императора чувствовал себя просто ошеломленным. И если ему хотелось передохнуть и на мгновение ослабить внимание, то тут же, подобно новому шквалу, наступали новые события, которые увлекали беднягу за собой, не давая ему возможности опомниться и собраться с мыслями».
 
      ...А мы вернемся вновь в полуголодную казарменную юность героя. Свое двадцатилетие в 1789 году Наполеон встретил далеко от Парижа, в провинциальном гарнизоне. Именно там он впервые пробует писать. Причем, поскольку багаж знаний, накопленный молодым офицером за годы беспробудного чтения, огромен (этого багажа Наполеону хватит на всю жизнь), его работы отличаются разнонаправленностью. Он пишет небольшой трактат по баллистике, художественные новеллы, несколько либеральных философско-политических этюдов в духе Руссо. Наконец, заканчивает очерк об истории Корсики. Очерк этот молодой автор отправляет на рецензию известному тогда писателю Рэйналю, который отзывается о литературных способностях артиллерийского офицера весьма благосклонно. Можно представить себе радость двадцатилетнего мальчишки в заплатанном мундире, которого похвалил сам Рэйналь!..
      Творчество творчеством, но деньги лучше. В постоянных раздумьях о хлебе насущном Наполеон решил завербоваться в русскую армию. И обратился с письменной просьбой к генералу Ивану Заборовскому, который как раз в то время проводил в Европе вербовку добровольцев для войны с Турцией. Согласно инструкции Заборовский нанимал иностранцев в русскую армию с понижением на один чин. На понижение Наполеон не согласился. И Заборовский отказал ему, о чем потом всю жизнь жалел.
 
      А тем временем большая история идет своим чередом, не замечая мелких бытовых радостей мелких людишек: в Париже начинает раскручиваться революция.

Глава 2
КРАСНОЕ КОЛЕСО

      Можно сказать, история Французской революции в том виде, в котором мы ее знаем, началась, когда Наполеону стукнуло пять лет. Именно тогда, в 1774 году, на престол вступил Людовик XVI. Структура власти в тогдашней Франции была, как мы бы сейчас сказали, устаревшей. Воля монарха абсолютна, судебная власть от исполнительной не отделена, а исполнительная сливалась с законодательной. Король мог издавать и отменять законы, назначать новые налоги, объявлять войну, судить и приговаривать. Нехорошо.
      И вдвойне нехорошо, что подобная власть досталась тому, кто не мог реализовать все ее преимущества, но лишь усугублял недостатки этой формы правления. Королю о ту пору стукнуло двадцать лет, и он был нерешительный мямля и рохля. Он все время метался, не решаясь сделать тот или иной экономический или политический шаг, в результате чего ситуация стагнировала, а в обществе копились напряжения.
      Революция – взрыв котла. Она случается, когда слабая власть не может взять управление кризисом на себя. Вместо того чтобы стравливать пар, проводя превентивные реформы, власть тянет до последнего, стараясь удержать в рамках привычного то, что удержанию уже не поддается. И тогда случается взрыв. Который на мгновение выносит на поверхность тех лучших людей, которые предлагали разумные решения, а затем смывает их кровавым потоком.
      Королевская Франция не представляла собой единой страны – она вся была разделена «областными» таможнями. Каждый феодальчик ставил на границах своих владений вооруженных людей, который брали «пошлину» за ввоз-вывоз товара. Приехавших из богатой Англии туристов это обстоятельство чрезвычайно удивляло: дешевле привезти товар из Китая, чем провезти что-либо из Бретани в Прованс!..
      Такое положение невероятно тормозило и внутреннее производство, и внутреннюю торговлю, что невероятно раздражало молодую французскую буржуазию, которая чувствовала себя дойной коровой, поскольку была лишена многих гражданских прав и обираема аристократами на каждом повороте. Не способствовали бизнесу и разные стандарты: в каждой области – свои меры длин и весов.
      Чтобы порешать все эти давно назревшие вопросы, собирается Национальное собрание, которое включает в себя депутатов от духовенства, дворянства и третьего сословия – мелкой буржуазии. Ребята толкут воду в ступе, переименовываются в Учредительное собрание, объявляют, что стране необходима Конституция и выступают, выступают, выступают...
      Это был этап говорения. Каждый из депутатов, не обращая внимания на сказанное другим и вне всякой связи с ним, говорил с трибуны все, что наболело, озвучивал наказы избирателей. Газеты немедленно перепечатывают самые громкие, хлесткие и скандальные речи, и те люди, которые еще вчера были никому не известны, просыпались наутро политическими лидерами.
      Париж кипит. На бульварах и в кафе парижане обсуждают будущее страны. Осенью 1789 года в церкви Святого Якоба образуется стихийный клуб – постоянно действующая политтусовка, куда захаживают все будущие лидеры Франции – Дантон, Робеспьер, Лафайет, Марат, Мирабо, Талейран, Демулен. Позже, объявившись в Париже, на якобинский огонек станет захаживать и молодой офицер Наполеон Бонапарт. В революции самое главное засветиться в нужное время в нужном месте. Это позволит человеку быть замеченным и занять высокие места – сначала в руководящем кресле, потом на эшафоте.
      Национальное собрание принимает знаменитую Декларацию прав человека и гражданина. Она настолько возмутительна, что король решительно отказывается подписать это безобразие! Еще бы, Декларация говорит, что люди рождаются свободными и имеют равные права от рождения. Декларация провозглашает свободу совести, свободу политических союзов (партий), свободу слова и печати. Она объявляет основным сувереном власти во Франции французский народ. Декларация гласит, что все, прямо не запрещенное законом, разрешено и «никто не может быть принужден делать то, что не предписано законами». А в создании и принятии законов, равно как и в создании налоговой системы страны, может участвовать каждый гражданин через выборных представителей. Декларация говорит, что каждый, даже бедный, если он талантлив, может занимать любой пост. И что никто не может подвергнуться наказанию или обвинению иначе, кроме как по закону. При этом человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не доказана судом. Кроме того, общество имеет право требовать у всякого должностного лица отчета о его деятельности. А собственность человека неприкосновенна.
      Наконец, Декларация содержит столь любимый автором этой книги тезис: «Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование такими правами».
      Великий документ, в каждой букве которого дышит современность!.. Ясно, что написали его не туповатые крестьяне и безграмотные работяги в обносках, а люди высокого полета. Впоследствии смытые красной волной революционного террора.
      В общем, король был сильно против Декларации. Однако вспыхнули народные волнения, и король Декларацию подписал. Черт с вами!..
      Пока ничто не предвещает худого. Самые смелые мечты депутатов – конституционная монархия. Короля объявляют главой исполнительной власти, который должен действовать не по своей прихоти, а только на основании принятых Национальным собранием законов. Ни о какой республике и речи нет. Даже оголтелый Марат в августе 1789 года убежденно пишет: «В большом государстве множественность дел требует самого быстрого их отправления... в этом случае форма правления должна быть, следовательно, монархической».
      Но маховик революции уже набрал обороты и далее продолжает свое неумолимое вращение вне зависимости от чьей-то персональной воли. Возникает Парижская коммуна. Пример Парижа подхватывают другие города – там вместо муниципалитетов возникают выборные коммуны. Власть на местах окончательно переходит выборным органам. Одновременно принимается акт, по которому смертная казнь отныне будет совершаться не по-деревенски – топором, а с помощью механического устройства – гильотины. Это мгновенно и потому более гуманно.
      В мае 1790 года революция делает еще одно великое дело, которое трудно переоценить: под руководством величайшего из гениев Франции Лавуазье и при участии Лагранжа на научной основе разрабатывается единая система мер и весов. За основу единицы длины впервые положена не длина от пятки до носка, а одна десятимиллионная доля парижского меридиана от Северного полюса до экватора. Система получает название метрической, завоевывает всю благодарную Европу и по сию пору используется везде в мире, кроме редких отсталых стран, куда наполеоновский штык, к сожалению, так и не дотянулся. Метрическая система была разработана по заказу наиболее просвещенной части буржуазии для облегчения торговли. Торговля есть двигатель прогресса, как ни крути!..
      Издается декрет об образовании департаментов охраны памятников и произведений искусства. А в королевском дворце – Лувре – создается музей... На этом хороший этап революции заканчивается. Ревмаховик медленно выворачивает зрителям другую, не столь приглядную сторону.
      Чувствуя, что ситуация мало-помалу становится неуправляемой, король Людовик решает бежать из страны к своим иностранным монархическим родственникам, чтобы поднять против революционный заразы всю феодальную Европу. Бегство не удается по чистой случайности – на почтовой станции служитель узнает короля, сидящего в карете. Его задерживают. «Зачем нам такой король?» – спрашивают народные депутаты, сгоряча берут на себя всю полноту исполнительной власти, но затем по инерции принимают уже давно подготовленную Конституцию, в которой закреплен режим монархии. Король вновь становится властным и возвращается во дворец. Ситуация странная.
      И тут начинается иностранная интервенция.
      То, что король до своих европейских родственников не добежал, не помешало им объединиться в антифранцузскую коалицию. Первыми в такую коалицию сгруппировались Австрия и Пруссия. Позже к ним присоединилась Россия... А всего антифранцузских коалиций было семь! Так что наполеоновские войны, двадцать лет сотрясавшие Европу, были вызваны вовсе не назойливым желанием Наполеона захватить мир, а действиями союзников, раз за разом стремившихся уничтожить революцию во Франции и возвратить на парижский престол короля. Наполеон же только защищался. Впрочем, не будем забегать вперед.
      Итак, войска интервентов вторгаются во Францию. Голодные, оборванные, босые солдаты новой Франции с переменным успехом воюют против интервентов. Национальное собрание провозглашает лозунг: «Граждане! Отечество в опасности!» Аккурат к этому сроку капитан пехотных войск Руже де Лиль сочиняет «Марсельезу», которую Франция подхватывает, как новый гимн, с которым граждане готовы погибать за свободу.
      В один из этих тревожных дней на трибуну взбирается Робеспьер, обвиняет в бездействии и исполнительную власть (короля), и законодательную (Нацсобрание). Максимилиан кричит, что нужно избрать новое, решительное революционное правительство – Конвент и написать новую Конституцию, не монархическую, а республиканскую! Депутаты чешут репы. Неожиданное предложение. Тогда нетерпеливый Робеспьер напрямую обращается к «чудищу облу и стозевну». Народное чудище, лая и воя, штурмует королевский дворец. Король арестован, король в тюрьме. 21 сентября 1792 года собирается Конвент, отменяет во Франции монархию и провозглашает республику.
      ...Король-то у Франции был. А вот где взять приличных республиканцев? И что делать с бывшим королем? Адвокат Робеспьер с трибуны Конвента предлагает казнить короля без суда и следствия. Революционный маховик сделал еще полоборота.
      15 января 1793 года 387 голосами против 334 Конвент приговаривает Людовика к смертной казни. Жить незадачливому королю оставалось шесть дней. 21 января его голова была отделена от туловища и показана ликующему быдлу под крики «Да здравствует республика!» Через некоторое время вслед за мужем на эшафот взбирается и жена казненного короля – Мария-Антуанетта.
      Но разве король – последний враг республики? Врагов-то куча, если присмотреться! Одни враги – внешние – наседают на юную республику извне. Другие – внутренние – сидят прямо тут, в Конвенте! Конвент состоит из двух фракций – жирондистов и якобинцев. Жирондисты – более умеренные. Их и пустили под нож. Первыми всегда режут тихих...
      Так самые крутые и радикальные революционеры взяли власть.