Корри совершенно запамятовала, что было время, когда она не знала Арлекина. Их отношения сложились идеально. Между ними не существовало ни преград, ни условностей, поскольку оба никогда друг друга не встречали. Он так и не увидел неуклюжую десятилетнюю девочку, затерянную в чуждом для нее мире. Одноклассницы считали ее нелюдимой дикаркой, чужачкой… но только не Арлекин. С ним она могла быть оживленной, прекрасной, сотканной из музыки и смеха, той, перед чарами которой никто не устоит. Он понимал ее желание быть независимой, разделял тайные, непреодолимые стремления, потому что сам испытывал те же чувства. Каждое слово, каждая фраза его писем дышали сопереживанием. Ничего более весомого, чем письма, не могло миновать зорких глаз опекунов, и поэтому девочка делилась с Арлекином своими мыслями, страхами, стихами, а он посылал ей паяцев, искусно вырезанных из бумаги.

И это еще не все. Он создал буквально из воздуха идеальный мир, в котором она могла жить, как в сказочном замке, волшебный рай, названный Аскади. В Аскади были свой язык, свои законы и обычаи. Его жители никогда не разговаривали, если могли петь, никогда не ездили на машинах и лошадях, если могли ходить пешком. Любимым цветом был красный, любимым блюдом – шоколад. Они всегда строили дома на вершинах холмов, а над дверями вырезали русалок, сердца и цветы. Обитатели этого прекрасного края были самыми старыми и мудрыми людьми на земле, открыли Америку еще до Колумба, дружили с эскимосами, обедали за столами, выточенными из китовых позвонков. Рай, вечный рай, холмы, поросшие золотистым утесником, дубами и каштанами, невысокие горы, ручьи, где водится форель, кукурузные поля, виноградники, яблоневые сады, и всегда светит солнце. Затерянный мир. Аркадия, Эльдорадо, единственное место, где стоило жить.

А этот спектакль, первый, на котором ей удалось побывать, был одной из провинций Аскади. Она знала музыку и сюжет наизусть едва ли не с тех пор, как научилась ходить, бесчисленное количество раз слушала оперу в записи, но ничто не могло сравниться с «живым» представлением. Музыка трогала ее сердце, дотягивалась через века, через столетия и, подобно тому давнему посланию в бутылке, говорила всем, кто был способен понять: «Я здесь, я тоже жива, ты не одинок».

На миг девушка стала сестрой по духу всем этим людям, замершим в темноте, объединенным одним и тем же теплым течением, уносящим их вдаль, на волнах прекрасных арий. Именно музыка подсказывала Корри, что в глубине любой души таится скрытое сокровище. Каждое незнакомое лицо – новый шанс встретить дружбу и понимание. Какие-то вещи предназначены только для писем, какие-то – для песен, а есть и такие, что дано постичь лишь чужому человеку.

– La commedia е finita![6]

Недда лежала бездыханная в объятиях убитого любовника. Над ними стоял Канио с искаженным лицом, сжимая в руке окровавленный клинок. На какое-то долгое душераздирающее мгновение люди на сцене и в зрительном зале замерли, будто пронзенные циничным взглядом калеки шута.

«Чего вы ожидали, – говорил этот молчаливый, насмешливо-горький взгляд, – счастливого конца? Тогда вы еще большие глупцы, чем я сам. Для Арлекина и Коломбины нет счастья на этом свете…»

Музыка внезапно смолкла, занавес опустился. Корри прислонилась лбом к обтянутому плюшем барьеру и заплакала.

Лишь когда стихли овации и зажегся свет, она вспомнила о непрошеном госте и обернулась, в уверенности, что тот уже ушел по своим делам. Но, к своему удивлению, обнаружила, что мужчина по-прежнему на месте и с веселым снисхождением наблюдает за ней.

Девушка гордо выпрямилась, хотя щеки все еще были влажны от слез, и принялась шарить в сумочке. Ну конечно, платка и в помине нет. Как всегда.

– Возьмите.

Незнакомец шагнул к ней, и Корри едва не закричала, узнав постояльца из апартаментов Марии Кал-лас. Она невольно съежилась от ужаса и отвращения.

– Не волнуйтесь, он абсолютно чист.

Только сейчас Корри сообразила, что мужчина протягивает ей белоснежный платок. В глазах чудовища все еще мелькали смешливые искорки.

Радуясь возможности взять себя в руки, она приняла платок и вытерла лицо. От тонкого полотна исходил слабый запах хвои и дорогого одеколона. Подняв глаза, Корри заметила, что выражение его лица не изменилось. Он явно не узнал в ней горничную, которую лишь сегодня утром обвинил в воровстве.

Она сама не поняла, что на нее нашло в этот момент. Чистейшее озорство… нет, пожалуй, коварство и желание отомстить. Итак, он даже не запомнил ее. Не задумываясь сломал ей судьбу и при всем этом не обратил внимания на ту, кого так безжалостно уничтожил! Неужели она для него значит не больше какой-то букашки? Простая девчонка, ничтожество, призрак.

Девушка расправила плечи и послала в его сторону кокетливый взгляд из-под ресниц. Высокомерный, спесивый, бесчувственный… Что ж, она постарается, чтобы на сей раз он хорошенько ее запомнил!

– Благодарю вас, – грудным, почти бархатным голосом пропела девушка, возвращая ему платок.

Незнакомец сунул его в карман и вышел на свет. Корри впервые разглядела его как следует и нашла, что мужчина необычайно красив. Строгий вечерний костюм шел ему, подчеркивая легкий загар, темные волосы и странно прозрачные глаза. Но все это лишь усилило неприязнь Корри. Таким мужчинам нельзя доверять. Все красавцы обычно тщеславны, легкомысленны и изменчивы.

Он смерил ее таким же оценивающим взглядом. Корри заметила, что он успел увидеть все совершенство ее наряда, и чуть презрительно поджала губы. Как просто сбить его с толку. Вечернее платье, роскошное окружение, и он попался. Словно красивая упаковка важнее содержания! Арлекин никогда не оказался бы настолько слеп!

– Что же, могу сказать, что никогда не получал сюрприза приятнее.

Да, теперь этот голос никак нельзя назвать холодным. Низкий, глубокий, с необычайно четким произношением, присущим исключительно иностранцам.

«Такого сюрприза ты себе не представлял», – лукаво подумала девушка, царственно склонив головку. Он поклонился:

– Гай де Шардонне, к вашим услугам.

Она предпочла игнорировать нотки сарказма. Ничего страшного. Он и не ведает, что она уже получила перед ним преимущество. Ненависть к нему была так велика, что рождала в ней ощущение собственного могущества и неуязвимости.

– Корри Модена.

Гай едва заметно кивнул.

– Я так рад, что вы решили воспользоваться моей ложей, мисс Модена, – вкрадчиво произнес он.

Корри лишь пренебрежительно скривила губы. Всякий человек, равнодушный к музыке настолько, что способен приехать в оперу к концу первого акта, недостоин ее внимания.

– У меня своя ложа, – без зазрения совести солгала девушка, входя в роль знатной дамы. В конце концов, она ничем не хуже его и имеет такое же право находиться здесь. – Просто из вашей лучше видна сцена.

– Понимаю.

Он явно не поверил ей, и почему-то это раздражало больше, чем если бы она сказала правду. На лице Гая вновь появилась уже знакомая издевательская улыбочка, и Корри принялась убеждать его:

– Это правда, иначе почему бы я вошла сюда?

Черная бровь вопросительно поднялась.

– Чтобы познакомиться со мной, конечно.

Корри задохнулась от неожиданности. Подумать только! Ох, уж эти мужчины и их непомерное тщеславие!

– Вероятно, с вами постоянно происходит что-то подобное. Все женщины просто бросаются к вашим ногам, – едко заметила девушка, что, впрочем, не произвело на Гая ни малейшего впечатления.

– Не все время, – пояснил он хладнокровно, – но достаточно часто. – И, повернувшись, вежливо распахнул двери. – Итак, мисс Модена, нам пора?

Девушка, поколебавшись, величественно выплыла из ложи. Он буквально сверлил глазами спину Корри, пока та медленно шагала по коридору, боясь, что подвернет ногу и упадет. Но она ему покажет!

Корри вызывающе вскинула голову, полная решимости не дать ему запугать себя и радуясь, что Гай не видит ее багровых от смущения щек.

В фойе не осталось никого, кроме капельдинеров. При виде ее спутника один из них быстро выступил вперед, очевидно, наметанным взглядом лакея распознав в самой Корри личность, не стоящую внимания.

– Месье де Шардонне! Позвольте…

Он поспешил открыть дверь, по-прежнему старательно избегая встречаться глазами с Корри. Шардонне коротко кивнул. Кровь вскипела в жилах девушки. Почему перед ним все пресмыкаются? И вообще кто он такой? Что знает об опере? Даже сегодняшний изумительный спектакль не вызвал ни искорки эмоций в этих холодных светлых глазах. Да жив ли этот человек? Или у него вместо сердца камень?

Холодный ветер ударил в лицо, едва они очутились на тротуаре. Корри почему-то стало не по себе. Там, в выдуманном театральном мире, все представлялось совершенно иным, и она наслаждалась маскарадом, но тут, в янтарном свете уличных фонарей, высокий мужчина рядом с ней казался слишком реальным и опасным. Что-то мокрое коснулось ее обнаженной руки, и девушка удивленно подняла глаза. Снег… в апреле? Не может быть! Но она забыла о капризах английской весны. Редкие снежинки медленно плыли в ночном воздухе, осыпая ее кожу призрачными поцелуями. Девушка вздрогнула.

– Я провожу вас до машины, – вежливо предложил Гай.

– Это совершенно необязательно, – свысока бросила она. – К тому же у меня нет машины.

Гай открыто улыбнулся, впервые за все время их знакомства. Он дотронулся до ее локтя легким, но властным жестом. Корри снова вздрогнула, уверяя себя, что во всем виноваты снежинки, таявшие на плечах.

– В таком случае я подвезу вас. Где вы остановились?

Корри замялась, но дьяволенок, сидевший внутри, и раздражающе насмешливый блеск его глаз, заставили решиться.

– В «Савое», конечно.

Она мгновенно пожалела о своем признании, хотя была сполна вознаграждена его неприкрытым удивлением.

– Разумеется. Пойдемте, я отвезу вас.

– Нет, нет… – Девушка поспешно отдернула руку. – Благодарю вас, все это ни к чему.

Лучше бы она назвала любой другой отель – «Ритц», «Клариджез», все, что угодно, кроме «Савоя»! Одно дело – произнести эффектную фразу и совсем, другое – расхлебывать ее последствия. Не хватало еще приехать в отель в обществе Гая де Шардонне, рискуя, что ее немедленно разоблачат. Такого унижения ей не пережить!

– Я… мне надо кое-кого дождаться, – выпалила Корри первое, что пришло в голову. – Меня встретят.

– Ясно.

Краска снова бросилась в лицо Корри. Ее объяснения звучат на редкость двусмысленно. Уже полночь, а в такое время порядочные молодые девушки не бродят одни по улицам. Но что ей за дело до мнения людей, подобных Гаю де Шардонне? Пусть думает что хочет!

– Ну, если вы настаиваете…

– Настаиваю, – твердо ответила Корри, набравшись храбрости.

Гай, нахмурившись, повернулся и отошел. Девушка облегченно вздохнула, подождала, пока он завернет за угол, и бросилась в переулок. Ей совсем не улыбалось быть арестованной за ночные прогулки перед оперным театром! Если повезет, она поймает такси и доберется до «Савоя» раньше, чем месье де Шардонне!

Но такси нигде не было, а снег валил все гуще. Пройдя несколько кварталов на немыслимо высоких каблуках, девушка огляделась и поспешно сняла туфли. Потом отстегнула шелковые чулки, осторожно свернула и сунула в сумочку. Босиком идти куда легче!

Уже через минуту она забыла о неприятной встрече. Улица казалась театральной декорацией, снег мягко золотился в свете фонарей. Девушка, размахивая босоножками, вскрикнула от восторга. Когда в душе звучит музыка, холод не страшен.

Она вышла на Странд. При виде этой странной картины случайный прохожий вытаращил глаза от изумления.

– Да вы насмерть простудитесь! – завопил он.

– Сомневаюсь, – пропела в ответ Корри. Она была наполнена солнечным светом и твердо знала, что никогда не умрет.

Девушка находилась всего в нескольких сотнях ярдов от бокового входа, ведущего в помещения для прислуги, когда сзади прошуршали колеса машины. Корри стиснула зубы и пошла дальше. Осталось совсем немного, но невинное удовольствие от неожиданного приключения было испорчено. Машина настойчиво ехала следом – раздражающее неотвязное привидение.

– Проезжайте же!

Ничто не помогало. Нет, это просто немыслимо! Корри вольна гулять где и когда хочет, но лишь потому что она женщина, к ней можно приставать с гнусными намерениями!

Снежинки забивали глаза и нос, но Корри упрямо шла вперед. Если этот назойливый тип не перестанет преследовать ее, его ждет величайший сюрприз в жизни.

– Подождите!

Ну конечно, мужской голос! Сейчас Корри ему покажет! Еще имеет наглость окликать ее, вместо того чтобы убраться восвояси, как она велела!

Корри повернулась и подошла к обочине. Машина остановилась. Мотор почти бесшумно урчал. Корри увидела серебристо-серый «мерседес» последней модели, что немного ее умиротворило. По крайней мере платье от Баленсьяги привлекает состоятельных клиентов!

– Послушайте, – громко и отчетливо объявила она, – немедленно оставьте меня в покое, иначе я позову полисмена.

И, не дожидаясь ответа, отошла, успев мельком заметить, что машина снова тронулась и не прибавляет скорости. Душа Корри ушла в пятки. Боже, появиться в «Савое» с таким эскортом! У нее и без того хватает неприятностей!

Девушка вздохнула. Пожалуй, не стоило снимать туфли, это создает у мужчин неверное впечатление о ней.

Корри снова остановилась, глубоко вздохнула и, мило улыбнувшись, разразилась цветистой бранью, сделавшей бы честь любому портовому бичу. Корри выпалила картечью гортанные греческие слова, добавила итальянские проклятия и закончила весьма подробным описанием внешности и манер незнакомца по-французски, а также, не стесняясь, высказала свое мнение о нем на английском. Наконец она замолчала, довольная собой. В машине царило ошеломленное молчание. Потом задняя дверца отворилась, что весьма удивило Корри, поскольку та обращала свой монолог к водителю. Пассажир вышел. Им оказался Гай де Шардонне. К величайшей досаде Корри, его ничуть не тронули ее тирады. Наоборот, он сделал вид, что аплодирует! Нет, это кого хочешь выведет из себя! Неожиданно Корри почувствовала себя шестилетней малышкой, бредущей по пляжу с туфельками в руках. Что он подумает о ней, гуляющей по снегу босой и без пальто? И что сделалось с ее обликом умудренной жизнью утонченной женщины?

– Насколько я понимаю, вы… э-э-э… отменили ваше свидание?

Девушка подняла голову. Итак, он намерен продолжать игру. Что же, она готова.

– Это не ваше дело!

– Вы правы, – подтвердил Гай так невозмутимо, будто всю жизнь беседовал по ночам с босоногими девушками в вечерних платьях. – Я просто подумал, что теперь могу вас подвезти.

Корри на миг потеряла дар речи. Какой вопиющий контраст между его неизменной учтивостью и ее выступлением всего несколько минут назад! У девушки даже уши загорелись. Что же делать? В довершение ко всему на тротуаре уже лежало белое покрывало, и ноги совсем застыли. Представить страшно, какой у нее вид! Да к тому же волосы промокли и липнут ко лбу и щекам!

– Нет, спасибо, – отказалась она, полуприкрыв от снега глаза. – Предпочитаю пройтись.

Как видно, у нее нет выбора. К чести Гая, он не попытался разубедить ее.

– В таком случае я провожу вас.

И прежде чем она успела запротестовать, он сделал знак водителю. «Мерседес» мгновенно скользнул в темноту. Девушка в отчаянии смотрела вслед машине, повернувшей к автостоянке отеля. Гай, казалось, почувствовав настроение Корри, с любопытством взглянул на нее:

– С вашего разрешения, конечно.

– Я не могу вам запретить. Улица принадлежит всем.

Ну и пусть она покажется ему грубиянкой, все равно уже ничего не исправить.

Они молча отправились в путь. Корри мелко семенила, в напрасной надежде выиграть время и все обдумать. За несколько шагов до двери она остановилась.

– Прошу прощения.

Девушка прислонилась к стене и сунула ноги в босоножки. Ступни совсем онемели, так что теперь каждый шаг не будет отдаваться болью.

– Не откажитесь объяснить… поверьте, мной движет праздное любопытство… почему вы ходите по улицам босая?

– Потому что туфли жмут!

Кажется, ее и без того вот-вот разоблачат, так что еще одно признание ничему не повредит. К удивлению Корри, собеседник весело хмыкнул.

– Над чем это вы смеетесь? – с подозрением осведомилась она.

– Не знаю, – изумленно протянул он. – Наверное, над тем, что ни одной из моих знакомых женщин не придет в голову снять на улице тесные туфли.

– Значит, все ваши знакомые ужасно глупы, – ехидно заметила девушка. Но Гай как ни в чем не бывало лишь улыбнулся, лениво разглядывая ее грязные посиневшие ноги.

– Глупость – не такой уж непростительный недостаток в женщине.

Корри от возмущения прикусила язык, но, прежде чем сумела подыскать достойный ответ, он неожиданно спросил:

– Вы голодны?

Такой простой вопрос… Вряд ли Гаю придет в голову, каковы могут быть последствия.

– Приглашаете меня пойти куда-нибудь поужинать?

– Не совсем. Все приличные рестораны уже закрылись. Нет, я надеялся, что мы поужинаем у меня в номере.

– В вашем номере?

Губы Корри тронула улыбка. Гай де Шар донне всмотрелся в лицо девушки. Что-то здесь неладно. Какой-то нюанс все время от него ускользает. Он был заинтригован и считал себя обязанным поднять брошенную перчатку. Гай мнил себя знатоком женщин, но Корри поражала его странным сочетанием зрелости и невинности, чисто кошачьей грации, хитрости и детского озорства. Она менялась постоянно, поминутно, быстрая, неуловимая, как ртуть. Неужели все это притворство? Трудно сказать. Увидев ее в опере, такую изящную, в дорогом платье, несомненно созданном гением Баленсьяги, очарованный прирожденной элегантностью, с которой она носила его, Гай был уверен, что столкнулся с одной из представительниц древнейшей профессии. Но теперь, когда она стояла перед ним босая, с покрытыми снегом волосами, он усомнился в собственных суждениях. Какая странная комбинация практичности и самозабвенной бесшабашности! Он почти надеялся, что она примет его предложение. Девчонка совсем не в его вкусе, слишком неопытна и дика, но что-то подогревало его интерес и стремление побольше о ней узнать… Этот немодный узел волос на затылке, капризно изогнутые губы, раскосые глаза с тяжелыми веками.

– Пытаетесь закадрить меня? – задорно бросила девушка.

Гай нахмурился. Возможно, он все-таки поторопился, пригласив ее. Такое вульгарное остроумие, такое детское тщеславие! Взрослые мужчины не «кадрят» молоденьких девушек!

– Ошибаетесь. На рассвете я вылетаю в Париж. И, признаться, предпочитаю блондинок.

Она невозмутимо пожала плечами:

– Прекрасно. А я – джентльменов.

– Неужели?

Глаза Гая раскрылись чуть шире и мгновенно сощурились. Да, в такой откровенности, безусловно, есть своя привлекательность. Так или иначе, ему предстоит убить несколько часов перед полетом. Она вполне может его развлечь.

– Прошу.

Он предложил ей руку. Корри на секунду заколебалась. Идея поужинать в номере, из которого ее с позором выкинули этим утром, была очень заманчива. И надо признать, она действительно голодна, поскольку пропустила обед и ужин, а музыка всегда вызывала у нее зверский аппетит. Но даже голод отступил перед ослепительной, самим небом посланной возможностью, которая ей представилась. Корри моментально все рассчитала. У него не было времени пожаловаться старшей перед поездкой в оперу, поскольку та никогда не возвращалась раньше восьми вечера. Значит, придется пустить в ход все уловки и хитрости, из кожи вон лезть, чтобы он не вспомнил об утреннем происшествии.

Корри смерила взглядом спутника. Мужчины, подобные Гаю де Шардонне, привыкли получать все что захотят. Он избалован, высокомерен, чванлив и слишком уверен в собственной неотразимости. Но она с ним справится. Вооруженная неприязнью, предупрежденная сегодняшней сценой… чего ей бояться?

Она взяла его под руку. Вместе они прошли в широко распахнутые двери красного дерева, над которыми отливало зеленью название отеля. Корри старалась не обращать внимания на бешеный стук сердца, надеясь, что горящие щеки немного остынут. В любой момент кто-то из слуг мог ее узнать, но придется рискнуть.

Холл выглядел иначе, чем днем, – тихий, тускло освещенный, точно сказочная пещера. Корри приняла вид скучающего безразличия и старалась ни с кем не встречаться глазами. Прошла целая вечность, прежде чем Гай забрал ключ у портье, и тут девушка внезапно осознала, что по какому-то странному стечению обстоятельств его присутствие делало ее невидимой. Совсем как в оперном театре. Возможно, потому, что она была его спутницей… его принадлежностью. Людей так ослепляли деньги, что они не обращали внимания ни на что другое.

Гай вернулся и повел ее к лифту. Корри задыхалась от непонятного волнения, будто он уносил ее в иной мир.

Через несколько минут они остановились у двери его номера. Шторы были спущены, в камине серого мрамора горел огонь. Корри инстинктивно подвинулась поближе к теплу. Она хотела почувствовать, что жива, что не превратилась в призрак. Отблески пламени скользили по ее плечам и рукам, влажным от снега.

– Вы никогда не носите пальто? – поинтересовался Гай.

– У меня его нет. Ненавижу пальто.

Под его насмешливым взглядом девушка равнодушно пожала плечами. Как он поклоняется условностям. Можно подумать, это единственный способ существования! Но она и Арлекин совсем другие! Если наберешься мужества никогда не носить пальто, весь мир открыт для тебя. Каждый знает, что незваные гости на вечеринке веселятся куда больше, чем приглашенные.

– Что вы за странная девушка.

Наконец-то выражение его глаз изменилось. Сейчас он казался охотником, хладнокровно прикидывающим, как лучше подобраться к добыче. Но девушка отказывалась поддаваться панике. Она подошла к окну, чувствуя, как липнет к ногам влажная ткань, как скользят ступни в открытых туфлях.

– О чем вы думаете? – прозвучал за спиной его голос.

Он совсем рядом! Когда успел подойти? Она не слышала шагов! Корри невольно тревожила его близость. Рост, широкие плечи, едва уловимое тепло, исходившее от него. И еще кое-что искушало и манило ее: его явная отстраненность, безразличие, железное, почти несокрушимое самообладание. Именно поэтому ей все время хотелось удивить Гая, сделать все, чтобы сократить расстояние между ними. К счастью, она хорошо усвоила уроки матери. Корри знала, что мужчина, обладающий этой фатальной отчужденностью, опаснее всего для женщин лишь потому, что какая-то глубинная, недоступная часть его души просто не принимает их. Но она не подпадет под его чары. Ни за что. Она видела настоящего Гая де Шардонне глазами простой служанки.

– Мне кажется, здесь холоднее, чем на улице, – вздрогнув, призналась девушка. – Я рада, что не живу наверху.

– Почему? – удивился Гай.

– Тут слишком красиво, слишком спокойно. Слишком далеко от остальных людей.

Казалось, они находились в миллиардах световых лет от обычного мира, словно закрытые в космическом корабле. Времени не существовало. Если они захотят, могут жить здесь десятилетиями и не видеть ни единой живой души.

– Мне не особенно хочется бывать в обществе других людей.

Еще бы! Его никто не интересует, кроме собственной персоны. И к тому же посторонние могут обнаружить его тайну и узнать, что он высечен из камня!

– В таком случае почему вы пригласили меня? – резко спросила девушка, поворачиваясь. Их взгляды встретились. В ледяных серых глазах промелькнула искорка то ли удивления, то ли гнева. Он шагнул к ней.

«Я смогу с ним справиться», – упрямо твердила себе Корри. Но по какой-то причине ноги не желали повиноваться, хотя она приказала им отойти. Корри точно приросла к месту, завороженно глядя на Гая. Позади, в темном прямоугольнике окна, падали белые звезды.

«Я справлюсь с ним, – снова подумала она, с трудом заставляя себя не потерять нить мыслей. – Но сумею ли совладать с собой?»