В тот день, завершив свою тренерскую работу в спорткомплексе, я решила наведать Ольгу. Давно уж не была у нее. В последнее время сестра что-то казалась мне грустной, устала, что ли? Хотя с чего ей уставать? Работы почти нет – Ольга у меня психолог, на дому клиентов принимает, сеансы там им всякие проводит. И сейчас у нее как раз клиентов было мало.
      Еще она тексты на компьютере набирает, подрабатывает. Правда, когда я была у нее в прошлый раз, старенькая Ольгина «двойка» была покрыта таким толстым слоем пыли, что у меня не возникло сомнений в том, когда она последний раз садилась за работу…
      Впрочем, пыль, как всегда, была везде. Тогда мне не хотелось указывать на это сестре – я уже и так весь язык отбила, – но теперь была настроена решительно. Я приеду к Ольге, возьму ее за руку и заставлю все вычистить и привести в порядок. И, конечно же, помогу ей сама.
      По дороге я купила связку бананов и две шоколадки для своих племянников и ехала к Ольге со спокойной душой.
      Когда я подошла к двери и позвонила, мне никто не открыл. Я позвонила еще раз. Из-за двери ясно слышались визжащие голоса Артура и Лизы. Чего же они там, совсем ничего не слышат, что ли?
      Понятно, Ольга наверняка дрыхнет в своей комнате, наглотавшись каких-нибудь капель, а дети носятся сами по себе.
      Чертыхнувшись, я достала из сумочки ключи от квартиры сестры и отперла дверь.
      Пройдя в Ольгину комнату, я убедилась, что она пуста. Я открыла дверь в комнату детей и застыла на пороге.
      В комнате все было перевернуто вверх дном. Игрушки все высыпаны из своих коробок, детские вещи вывалены из шкафов – они их примеряли по очереди. Но самое главное, что меня поразило, так это то, что центром внимания Артура и Лизы был ни кто иной, как Дрюня Мурашов! Вот этого оболтуса я ожидала здесь увидеть меньше всего. Я же запретила Ольге с ним общаться! Я была просто уверена, что этот разгильдяй плохо воздействует на мою сестру, ослабляя ее и без того слабую нервную систему. Интересно, а где же сама Ольга? За бутылкой, что ли, побежала?
      Я заметила, что Ольгины вещи также были извлечены из шкафа на свет божий, и теперь дети просто отрывались.
      Лиза была одета в Ольгино длинное вечернее платье – мое бывшее, которое я подарила ей после того, как похудела, и оно стало мне великовато. На голову Лиза нацепила кружевную накидку для подушек – видимо, она служила для нее фатой.
      Артур был облачен вообще во что-то непередаваемое: старую Кириллову замшевую куртку, из-под которой торчали его же шорты, а на ногах – Ольгины осенние сапоги на шпильках. Он, по-видимому, изображал ковбоя, потому что оседлал пылесос, служащий для него лошадью. Причем пылесос включили, очевидно, чтобы изобразить лошадиное ржание.
      Сам Дрюня был в своей одежде, только лицо его было размалевано Ольгиной косметикой – на полу валялась ее опустошенная косметичка. На голове Дрюня красовалась старая бабушкина шляпа, кокетливо перевязанная розовой ленточкой. Понять, кого изображал Дрюня, было невозможно: то ли пьяного индейца, то ли старую проститутку…
      Вся компания плясала, визжала, пищала, бегала друг за другом и по очереди садилась на пылесос и колотила по нему ногами, как бы пришпоривая коня. Все определенно были счастливы, причем Дрюня Мурашов больше всех.
      Гвалт стоял страшенный, моего появления никто даже и не заметил.
      Я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы возвестить наконец-то, что я пришла в гости.
      Никакой реакции.
      Тогда я отчаянно замолотила кулаками по открытой двери.
      Тот же результат.
      Обозлившись, я подошла прямо к Дрюне, сидящему на пылесосе, и проорала ему прямо в ухо:
      – В конце концов, что здесь происходит, мать вашу растак?
      – А? – Дрюня растерянно поднял на меня глаза. Он, видимо, мысленно находился где-то в пампасах или прериях и с трудом возвращался к реальности.
      – Ой, Полина, – наконец-то дошло до него, и Дрюня вскочил с пылесоса, смущенно снимая шляпу. – Привет…
      – Привет… – недружелюбно ответила я ему. – Может, все же объяснишь, что все это значит?
      – А что? – не понял Дрюня. – Ничего! – он повернулся и выдернул шнур пылесоса из розетки. Измученный пылесос облегченно простонал, затихая.
      Сразу повисла долгожданная тишина, уши мои получили передышку.
      – Тетя Поля, тетя Поля! – восторженно закричала Лизонька. – Мы с Дрюней так хорошо играли!
      – Нисколько не сомневаюсь в этом, милая, – усмехнулась я. – А кто вам разрешил брать мамины и папины вещи?
      – Дрюня! – хором ответила Артур и Лиза.
      – Прекрасно! – вздохнула я, переводя взгляд на заскучавшего Мурашова, и подтолкнула его к двери, – а ну-ка, пойдем в кухню поговорим… А вы, будьте добры, приведите комнату в порядок. А то у вас и так черт ногу сломит, так вы еще канители добавляете! Собственно, каков поп, таков и приход, – подумав об Ольге, добавила я, но дети не поняли, и слава богу. Я просто очень разозлилась.
      Повернувшись, я направилась в кухню. Дрюня, понурив плечи, покорно пошел за мной, вздыхая на ходу, совсем как тот бычок.
      Я больше всего боялась, что Дрюня заморочил Ольге голову окончательно – а это совсем не трудно сделать, кстати – и, бросив Лену, переехал жить к моей сестре. От такой мысли у меня заранее темнело в глазах.
      В кухне я плотно прикрыла дверь, распахнула форточку, достала сигареты – Дрюня сразу же ухватил одну, – закурила и, выпуская длинную струю дыма, обратилась к Дрюне:
      – Итак, дорогой, с каких это пор ты стал хозяином в этом доме?
      – Это… Понимаешь, Полина… Ольга ушла, а я вот… с детьми сижу, – сбивчиво принялся объяснять Мурашов.
      – Понятно… – упавшим голосом произнесла я. Все понятно, мои самые худшие предположения оправдались: этот мерзавец теперь живет здесь, конечно же, не работает и прикрывается тем, что сидит с детьми. Так, после такого Кирилл, несомненно, перестанет снабжать Ольгу деньгами, следовательно, жить им с Дрюней придется на Ольгины, коих… М-да…
      – И давно ты здесь? – ровно спросила я, стараясь не взорваться от гнева, и сделала три затяжки подряд.
      – Да часа полтора, наверное, – ответил Дрюня.
      – А до этого где был? – удивленно спросила я. Вообще-то я имела в виду нечто другое: давно ли Дрюня здесь проживает?
      – Как – где? – теперь удивился Дрюня. – Дома был!
      – Ты и туда захаживаешь?!
      – Что значит – захаживаешь? – закипятился Дрюня. – Я там живу вообще-то. Чего ты тут выдумываешь, Полина? Опять небось какую-нибудь гадость про меня думаешь?
      Слава богу!
      Я облегченно вздохнула и вышвырнула окурок в форточку. После того, что я услышала, Мурашов показался мне даже вполне симпатичным парнем. В самом деле, чего я на него так налетела? Он же просто с Ольгиными детьми сидит, когда ей понадобилось срочно куда-то… Кстати!
      – А где Ольга? – спросила я.
      – Она уехала к Веронике, – поведал мне Дрюня.
      – К какой еще Веронике?
      – Ну, они еще в университете учились с ней. Мы у нее на свадьбе были, она тебе не рассказывала?
      – Ах, да-да, – ответила я, припоминая эту историю, и посмотрела Дрюне в глаза, – это на той свадьбе, после которой мне пришлось Ольге новые очки покупать?
      Дрюня скромно потупился.
      – Ладно, – смягчилась я. – Чего ее туда понесло-то?
      – Да я толком не знаю, – пожал плечами Дрюня. – Позвонила она ей, срочно просила приехать. Там случилось чего-то.
      – Чего – чего-то?
      – Да не знаю я, Полин! – отмахнулся Дрюня и полез в мою пачку за следующей сигаретой.
      – Как ей позвонить, знаешь?
      – Не-а…
      – А Ольга когда обещала приехать?
      – Не сказала. Она мне еще помочь должна в одном деле… – Дрюня загадочно улыбнулся.
      – В каком еще деле? – вздохнув, машинально спросила я.
      – В таком! Очень личном… – Дрюня вдруг погрустнел и поднял на меня печальные глаза. – Понимаешь, Полина, я ведь влюблен…
      – В кого? – снова насторожилась я.
      – Ну… в нее… В Ольгу.
      – Что? – глаза мои полезли на лоб от этого признания. – Значит, все-таки в Ольгу? И что теперь?
      – Что теперь? Теперь все классно будет! Я ее знаешь, как люблю? С ума сойти, как люблю! Целую неделю! Я даже пить бросил! Клянусь!
      – А жену ты тоже уже бросил? – подозрительно спросила я.
      – А чего – жену? – удивился Дрюня. – При чем тут жена?
      – Да, конечно же, совершенно ни при чем! – усмехнулась я.
      – Я, между прочим, даже развестись готов! – гордо заявил Дрюня. – Я такой прекрасной девушки еще не встречал!
      Боже мой! Он сошел с ума! И Ольга сошла с ума! Весь мир сошел с ума!
      – Та-а-к, – зловеще протянула я. – Значит, не зря ты все-таки здесь ошиваешься…
      – Конечно, не зря! Ольга должна мне помочь, и все будет путем!
      – Чем она должна тебе помочь? – налетела я на Дрюню. – Деньгами? Ты на ее деньги жить собрался? Вернее, на мои, потому как у Ольги вечно их нет!
      – Откуда ты знаешь? – ошеломленно спросил Дрюня.
      – Да уж знаю! Как-никак родная сестра!
      – Погоди, погоди… Ты про какую Ольгу говоришь? Про свою сестру, что ли? Ха! – Дрюня просто повалился на пол от смеха. – Да я совсем не в нее влюблен! – стонал он. – Это надо ж такое придумать! Я совсем в другую Ольгу влюблен, в Вероникину подружку!
      – А…! – разочарованно махнула я рукой. От многочисленных Дрюниных любовей меня уже тошнило.
      – Да ты не поняла! – загорячился Дрюня. – На этот раз все совсем не так! Это чудная девушка, и я ее действительно люблю, я же тебе говорю! И с женой я ради нее развожусь!
      – Давай-давай, разводись! – подбодрила я его. – Тебе еще алиментов не хватало! А жить где будешь?
      О такой прозе жизни Дрюня, видимо, совершенно не думал, и теперь оскорбился, что вместо того, чтобы позавидовать его глубокому чувству, я затронула такие приземленные проблемы.
      В этот момент зазвонил телефон, я прошла в зал и сняла трубку:
      – Алло!
      – Дрюня? – переспросили у меня.
      – Чего? – вытаращилась я, никак не предполагая раньше, что мой нежный голос можно спутать с мурашовским.