Не знаю, как вам, а мне после отпуска очень хочется вернуться к работе. За то время, что выделяется мне для отдыха, я успеваю настолько осатанеть от выполнения незавершенных дел, что просто мечтаю о своей работе.
      К тому же я, как человек очень коммуникабельный, не могу долго находиться без общения. А где еще столько наобщаешься, если не в нашем спорткомплексе?
      За то время, пока я как бы отдыхаю, я успеваю соскучиться и по коллегам, и по клиенткам, и даже по директору спорткомплекса Айрапету Варджаняну. Хотя почему даже? Уж кому-кому, а мне на нашего директора жаловаться грех – Айрапет замечательный и очень чуткий руководитель, работать с ним легко и ненапряжно. А его жена Роксана вообще считает меня своей подругой. Так что отношения у меня с этой парой просто прекрасные.
      Даже мои капризные клиентки-толстушки к концу отпуска начинали казаться добрыми и милыми, и хотелось поскорее возобновить с ними занятия.
      Поэтому в тот день, когда мне следовало приступить к работе после отпуска, я буквально мчалась в спорткомплекс на своем отмытом до сверкающего блеска «Ниссане».
      Подъезжая к спорткомплексу, где я не была ровно месяц, я обратила внимание, что он показался мне еще более масштабным и внушительным. Я даже почувствовала нечто вроде гордости оттого, что работаю здесь.
      Это чувство было вполне оправданным – наш спорткомплекс был единственным в своем роде заведением в Тарасове. Существовало, конечно, множество различных секций, но все они уступали по своей масштабности нашему спорткомплексу. И работать здесь считалось очень престижным.
      Во-первых, все тренеры были действительно классными специалистами в своем деле. Во-вторых, (благодаря в первую очередь первому) что бы из предложенного ни выбирал клиент, он всегда мог быть уверен в положительном результате. В-третьих, здесь платили очень хорошо и, главное, регулярно. Так что чем-чем, а своей работой я была очень довольна.
      Войдя в здание, я первым делом столкнулась с Сорокиной. Вот, пожалуй, единственный человек, которого мне не хотелось видеть. Ни сегодня, ни когда бы то ни было.
      Ленка, а точнее, Елена Викторовна Сорокина, вела у нас занятия по аэробике. Да, она была прекрасным специалистом в своей области, но не обладала тем, чем, по моему мнению, просто обязан обладать хороший тренер – желанием передать свои навыки клиенту. То есть как бы ученику.
      Имея превосходную фигуру и степень подготовленности, Ленка вела свои занятия с ленцой, с неохотой, словно отбывая повинность. Ей было наплевать, приносят ли ее занятия что-либо ее клиенткам – лишь бы платили хорошо.
      Платили Ленке хорошо, хотя Айрапет Варджанян, а в особенности Роксана, были не очень-то довольны ее деятельностью. Во-первых, клиентки не раз жаловались им на полнейшее равнодушие к их особам со стороны тренерши, во-вторых, Ленка обладала характером – не приведи Господи.
      За что я люблю свою работу, так это за то, что несмотря на в основном женский состав, в нашем коллективе не присутствовало ни зависти к коллегам, ни распускания сплетен, ни разведения интриг. Если бы не Ленка Сорокина, которая весьма активно занималась всем вышеперечисленным.
      Она завидовала тем, кто хоть в чем-то обошел ее, пыталась сплетничать о коллегах и клиентах, и старалась полить грязью любого, кто допустил хоть малейший промах в надежде, что его снимут с работы.
      Понятно, что Ленку не любили. Не любили, но терпели – вынуждены были. Дело в том, что Ленка была неофициальной женой крупного в нашем Тарасове деятеля, который спонсировал наш спорткомплекс. И Айрапет закрывал глаза на ее выходки, так как не хотел лишиться материальной подпитки. К тому же, имея столь зловредный характер, Ленка в случае ее увольнения, испортила бы столько крови всем сотрудникам, начиная с самого Айрапета, что тот предпочитал не связываться с вздорной бабенкой.
      Меня, кстати, Ленка не трогала. Может быть, из-за того, что я старалась держаться от нее подальше, может быть, чувствовала, что я могу дать ей достойный отпор, а может быть из-за того, что знала, что кого-кого, а меня Айрапет в обиду не даст. Она даже пыталась одно время набиться мне в подруги, но у нее ничего не вышло – не терплю сплетниц и интриганок.
      Я знала, что Ленка в душе меня терпеть не может, тем не менее при встречах она всегда старалась показать, как она мне симпатизирует.
      Вот и сейчас, едва Ленка завидела меня, на ее лице появилась лицемерная приторная улыбочка. Поняв, что избежать встречи и общения с ней не удастся, я, внутренне подавив раздражение, остановилась.
      – Поленька, приветик! – пропела Ленка, разглядывая меня и отчаянно пытаясь найти хоть какие-то изменения в моем облике в худшую сторону. – Выглядишь замечательно! – вынуждена была констатировать она. – Я тебе просто завидую!
      – единственная искренняя фраза.
      – Привет, – скривилась я в ответ. – Ты тоже.
      И это было искренне, но Ленка, привыкшая к комплиментам, приняла мое замечание как должное.
      – Как отпуск? – продолжала она щебетать.
      – Как всегда, прекрасно, – проговорила я, стараясь пройти на второй этаж к себе в раздевалку.
      Но Ленка загородила мне дорогу и даже взяла под руку, явно желая чем-то поделиться. Решив, что если это очередные сплетни о ком-то, я просто пошлю ее подальше, я остановилась и молча приготовилась слушать.
      – А вот у нас тут… – Ленка поджала губы. – Совсем не прекрасно.
      – Интересно, почему? – безразлично спросила я.
      – Айрапет лютует! Прямо зверь стал!
      – И в чем же это выражается? – удивилась я – все сказанное было совершенно не похоже на нашего директора.
      – Щемит всех! Орет, ставки грозится понизить!
      – Всем или только тебе? – уточнила я.
      Ленка смутилась.
      – И мне тоже, – уклончиво ответила она.
      – А чем вызвано такое поведение?
      – Не знаю! – покрутила Ленка головой. – Мы все головы ломаем! Но это я тебя просто предупредила, потому что ты и сама можешь влететь! Ну, ладно, мне пора! – и с этими словами Ленка упорхнула.
      «Сделал гадость – в душе радость!» – с ненавистью подумала я о Сорокиной.
      Ну вот какого черта испортила мне настроение? Ведь специально подошла, чтобы попытаться выбить меня из колеи.
      «Чушь все это! – решила я. – Сорокиной просто заняться нечем, вот и ищет, кому бы напакостить. И чтобы я позволила испортить мне настроение из-за ее бредовых выходок? Ну уж нет!»
      Я решительно повернулась к лестнице, стряхивая с себя неприятный осадок от общения с Еленой Викторовной, и стала подниматься наверх. Мне очень хотелось увидеть всех остальных.
      Не став переодеваться, я влетела в комнату для отдыха, где уже собрались тренеры.
      – Полина! – радостно завизжали девчонки при моем появлении.
      – Привет, привет! – смеясь и обнимая всех по очереди, проговорила я, чувствуя, как моментально на душе становится легко и весело, как всегда от общения с любимыми коллегами.
      – Поля, кофе будешь? – предложила Таня Косицына, тоже тренер по шейпингу.
      Она уже закончила свою смену и теперь сидела в кресле, одетая в обтягивающие шорты и топик.
      – Давай! – согласилась я, усаживаясь в свободное кресло и доставая сигареты.
      – Как настроение? – поднося мне зажигалку, спросил Ромка Михайлин, один из самых молодых тренеров – он вел занятия по ушу среди мужчин.
      – Отлично, – честно ответила я. – Сорокина только попыталась подпортить, да не вышло.
      – Ой, да что ты на нее внимание обращаешь! – махнула рукой Светка Мартыненко. – Вот уж нашла, с кем общаться.
      – Это она нашла, – поправила я.
      – На, Поля, – повернулась ко мне Таня, подавая чашку с дымящимся кофе. – А на Сорокину наплюй! Как будто ты первый день ее знаешь!
      – Знаю, конечно. Она, как всегда, несла какую-то чушь, но мне, признаться, стало интересно, – принимая чашку и кивая с благодарностью Тане, сказала я. – Говорила, будто бы Айрапет, как она выразилась, лютует. И ставки грозится понизить. Это что, правда?
      Я заметила, что лица девчонок нахмурились.
      – Да ерунда это… – неуверенно протянула Светка и посмотрела на Таню.
      Та пожала плечами.
      – Да вы мне объясните, в конце концов, что происходит или нет? – не выдержала я.
      – Да мы сами не знаем, – вздохнула Таня. – Только в последнее время Айрапет ходил мрачнее тучи, почти ни с кем не разговаривал, а на днях наорал на Сорокину. Можно сказать, публично. Вернее, он ее вывел из зала в коридор и начал отчитывать, но так громко, что все слышали. Мы так и не поняли, за что конкретно, но он кричал, мол, если еще раз такое повторится – ставку урежу в половину, а потом вообще выгоню к чертовой матери! Потом повернулся к нам и говорит, что это ко всем относится. И все, зашагал к себе в кабинет.
      – А Сорокина что?
      – Зашипела, как змея, пальцем у виска покрутила, козлом лысым обозвала и к себе побежала. Сидела там с полчаса, потом вышла вся зареванная и уехала. Вот и все.
      – Да на это действительно не стоит обращать внимания, – успокоенно сказала я. – Айрапет давно ею недоволен. Поди, опять кому-то из клиентов нагрубила, вот он и завелся.
      – Кавказский мужчина – гарачий мужчина! Што не по его – сразу кынжал хватает! – ломая язык, дурашливо проговорил Ромка, вставая и делая вид, что выхватывает кинжал, направляя его на Светку.
      – Ой, да ну тебя, тебе бы только зубы скалить! – отмахнулась Светка.
      – Нет, буду теперь голову ломать, почему Айрапету шлея под хвост попала! – ответил Ромка, накидывая олимпийку. – Ладно, пора мне. Я свою смену отпахал. И вы бы лучше шли, погода вон какая отличная, торчите тут, языками чешете!
      – Ой, иди, у нас свои, женские разговоры! – раздраженно сказала Светка.
      – Закиснете совсем! Пока о мужиках треплетесь, всех мужиков растеряете. Пойдем лучше со мной, Свет? – блестя глазами, проговорил он, беря Светку за руку и заглядывая ей в глаза. – Я тебе покажу, каким горячим может быть настоящий славянин!
      – Да отстань! – уже смеясь, ответила Светка. – Иди уж!
      – Вах-вах, щто теряищь, щто теряищь! – покачал головой Ромка. – Жалеть потом будищь, глюпый женщина!
      – Тьфу! – плюнула Светка, – вот привязался! Сам-то чего торчишь, полчаса назад домой собирался!
      – Так я Полину увидел – и свет померк в моих очах! – поворачиваясь ко мне и прижимая руки к груди, пропел Ромка. – Вот настоящая женщина! Красавица! И, сразу видно, толк в мужчинах знает!
      – В мужчинах-то знаю, – усмехнулась я. – Да только ты, мальчик, не по моей части. Я для тебя просто бабушка.
      – Вах, зачем такой чущь гаварищь? – укоризненно качая головой, произнес Ромка, но тут же посерьезнел:
      – А ты чего так рано, Полин? У тебя же занятия через час, а сейчас перерыв!
      – По тебе соскучилась, – ответила я, допивая кофе.
      – Так пойдем со мной, чего здесь сидеть? – предложил Ромка.
      – Нет уж, я вполне насладилась общением, – улыбнулась я. – Теперь хочу с девчонками потрепаться.
      – Ви все не настоящий женщин! – категорично заявил Ромка и, хлопнув дверью, вышел из комнаты отдыха.
      – Вот шалопутный! – проговорила Светка, глядя на захлопнувшуюся дверь. – Ладно, бог с ним. У нас тут от его шуток уже животы болят.
      Мы посидели, поболтали о том о сем, и я пошла переодеваться, а девчонки засобирались наконец домой.
      Надев шорты и топ, я пошла в спортивный зал. Некоторые из моих клиенток уже пришли и переодевались у себя в раздевалке. Оттуда слышались шумные голоса и смех.
      – Всем добрый день! – заглянув туда, поприветствовала я их.
      Мне тут же отозвались несколько радостных голосов. Я прошла в спортзал, убедилась, что все для занятий готово, включила музыку и стала ждать. Зал быстро стал наполняться женщинами разного возраста и разной комплекции.
      – Ну что, начнем? – улыбаясь, проговорила я, включая музыку погромче.
      Почти все мои клиентки были на месте. Последней влетела Наташа Головачева – совсем молоденькая студентка, – и, запыхавшись и на ходу здороваясь со мной, встала рядом со своей подружкой Катей Зорянской.
      – Натуль, быстрее, чего опаздываем? – легонько пожурила я, начиная разминку.
      – Транспорт! – развела руками Наташка, подключаясь к нам.
      Занятие шло, как обычно, я чувствовала себя в прекрасной форме – не зря во время отпуска ежедневно повторяла все упражнения. Сегодня, после отдыха, я работала даже с большим подъемом, чем обычно. Казалось, что легко смогу отпахать и две, и три смены.
      Одна Наташка что-то меня не радовала. Упражнения она выполняла как-то вяло, лицо ее было бледным и уставшим.
      – Перерыв! – объявила я через некоторое время, поглядывая на нее.
      Все разбрелись кто курить, кто вниз к буфету попить минеральной воды. Наташка присела на лавочку у стены.
      – Наташ, пойдем-ка со мной, – подходя к ней, пригласила я ее в раздевалку.
      Наташка как-то тяжело поднялась и пошла за мной. Вообще-то у нас официально не принято водить клиентов в раздевалки, предназначенные для сотрудников, но многие из нас дружили, и Айрапет закрывал на это глаза, тем более, что случалось это не так уж часто и никакого вреда работе не приносило. А это было для Варджаняна самым главным.
      Войдя в раздевалку, я обратила вдруг внимание на то, что упустила при первом ее посещении – полы у меня были грязными. Странно, обычно наша уборщица баба Клава замечательно справлялась со своими обязанностями – наши комнаты, включая спортзал, всегда просто сверкали. Вот уж кто никогда не получал замечаний от Айрапета и выполнял свою работу в прямом смысле с блеском.
      – Ты погоди немного, сейчас я принесу чашки, чайник и мы попьем кофе, – сказала я Наташе.
      Та только вяло кивнула в ответ.
      Я прошла в комнату отдыха и увидела гору грязной посуды, мыть которую, по всей видимости, никто не собирался. В комнате крутилась только Светка Мартыненко, которая явно собиралась уходить, и мытье посуды явно не входило в ее планы. Я даже не успела задать ей ни одного вопроса по поводу творящегося беспорядка, как Светка упорхнула, шепнув мне на прощание, что у нее просто «суперважное свидание».
      Вздохнув, я вытащила из горки посуды две чашки и пошла их мыть. Захватив на обратном пути электрический чайник и сахарницу, я вернулась в раздевалку.
      – Ну вот, – бодрым голосом сказала я Наташке, успевшей прикорнуть на стуле, – сейчас мы с тобой кофе попьем, и ты сразу придешь в себя. Что у тебя случилось-то? – спросила я, разливая кофе – чайник закипел моментально. – Всю ночь, что ли, не спала?
      – Да… Ничего страшного, Полина Андреевна, – ответила Наташка, тяжело дыша. – Просто перезанималась ночью, скоро же сессия.
      – Бедные вы студенты, бедные! – сочувственно покачала я головой. – Ну, смотри, если плохо себя чувствуешь, лучше иди домой.
      – Нет-нет, – запротестовала Наташка. – Все нормально!
      Мы допили кофе, пора было продолжать занятия, но не могла же я оставить грязные чашки в собственной раздевалке! И бабы Клавы, как назло, не было видно нигде, когда я выглянула в коридор. Пока я раздумывала, на кого бы свалить это свинство, в коридоре замаячила прилизанная головка Ленки Сорокиной. Я уже собиралась захлопнуть дверь, но Ленка бесцеремонно прошла ко мне.
      – Уборщицу ищешь? – спросила она.
      – Угу, – пробурчала я.
      – А ее нет. Она заболела. Неделю уже как.
      – Да ты что? – удивилась я, подумав, что нужно бы навестить бабушку – баба Клава была милой старушкой, с которой мы частенько перебалтывались. – А что с ней такое?
      – Да лестницу мыла, поскользнулась, упала и ногу растянула.
      – Бедняжка, – посочувствовала я. – В ее-то возрасте…
      – В ее возрасте еще и работать! – фыркнула Ленка. – Вот бы уж сроду не стала!
      – Да ты бы в любом не стала, – недружелюбно отозвалась я.
      – Вот это верно! – расхохоталась Ленка. – Это ты у нас пчелка. Вот, кстати, и поработай – посуду помой.
      – Без тебя разберусь! – буркнула я, беря поднос с чашками и подталкивая Ленку к двери.
      – Наташа, – обернулась я у выхода, – иди в зал. Я скоро буду. Или домой.
      – Нет, я в зал пойду, – поднимаясь, проговорила Наташка.
      Я заметила, что после кофе она стала выглядеть получше, и успокоилась. Кое-как отделавшись по дороге от Сорокиной, я прошла в туалет, тщательно вымыла чашки с моющим средством, вернула их в комнату отдыха и возвратилась в зал.
      Однако когда занятия возобновились, я заметила, что с Наташкой далеко не все нормально. Она постоянно сбивалась с ритма, останавливалась, чтобы отдышаться, лицо ее становилось все бледнее и бледнее.
      Я не трогала ее, решив, что она сейчас сама пойдет домой – нельзя же так мучиться, в самом деле!
      Наташка остановилась, держась за сердце. Катя тоже прекратила упражнения и с испугом взяла Наташку за руку.
      – Ты чего это? – услышала я, как она шепнула.
      – А… А… – только и смогла прохрипеть Наташка.
      Вдруг она наклонилась, и ее стало рвать какой-то белой пеной. Встревожившись не на шутку, я прекратила занятия и подбежала к Наташке. Она уже сползла на пол, ее продолжало выворачивать.
      – Катя, врача, быстро! – крикнула я, и Зорянская, с расширившимися от страха глазами, помчалась из зала.
      Я склонилась над Наташкой, пытаясь влить ей в рот воды из графина, но вода выливалась на пол, а Наташку вдруг начали скручивать судороги. Я поняла, что дело серьезное, и теперь надеялась только на нашего штатного врача Игоря Северцева.
      Вскоре он вошел в зал быстрой походкой, за ним всхлипывая, семенила Катька.
      – Вот, – только и смогла сказать я, указывая на корчившуюся на полу Наташку.
      Тут я увидела, что девушка перестала корчиться и вроде затихла. Игорь, присев на пол, быстро приподнял ее за плечи и оттянул нижнее веко. Нахмурившись, он пощупал Наташкин пульс.
      Наташка вдруг быстро-быстро задышала, потом из ее груди вырвался совершенно дикий хрип, затем еще один, и она бессильно повисла на руках Игоря.
      Тот моментально выхватил из своей аптечки шприц и, наполнив его лекарством, вколол Наташке. Она даже не пошевелилась.
      Я видела, как все больше мрачнеет лицо нашего доктора. Он снова взял Наташку за запястье, проверяя пульс.
      – Все, – коротко произнес он, и я похолодела, уже понимая, что означает это «все».
      Столпившиеся клиентки с ужасом смотрели на разворачивающуюся на их глазах страшную картину.
      Игорь осторожно поднял Наташку на руки и отнес на лавку.
      – Скорую вызывай, – повернувшись ко мне, тихо проговорил он и добавил:
      – И милицию.
      На ватных ногах я прошла к телефону, вызвала скорую и, набирая следом ноль-два, вспомнила о Жоре Овсянникове, своем бывшем муже.
      Жора, а точнее, Георгий Михайлович Овсянников, работал старшим следователем УВД Тарасова. Когда мы с Ольгой занимались очередным расследованием, он почти всегда помогал нам. Правда, каждый раз отчаянно пытался отговорить принимать в нем какое-либо участие.
      Жора, несмотря на то, что мы развелись несколько лет назад, продолжал относиться ко мне с теплотой и заботой. Он даже уверял, что любит меня до сих пор.
      Не знаю, так ли это на самом деле, но еще ни разу майор, а с недавних пор подполковник Овсянников не бросил меня в беде, и в данный момент я посчитала разумным позвонить ему.
      Жора даже не узнал поначалу мой голос. Только когда я несколько раз повторила, что я действительно Полина и звоню из своего спорткомплекса, где произошло несчастье, он поверил наконец, что это не розыгрыш.
      – Поленька, я сейчас приеду, не беспокойся, – заверил он меня.
      – Спасибо, Жора, – механическим голосом ответила и я повесила трубку.
      Следовало возвращаться в спортзал, но у меня, честно признаться, ноги не шли туда. Вновь увидеть мертвую Наташку, еще несколько минут назад живую и такую юную…
      Но все эмоции нужно было срочно отбросить, взять себя в руки и приготовиться к тому, что мне придется пережить еще много неприятных минут.
      Закурив на ходу, я пошла в спортзал, стряхивая пепел по дороге прямо на пол, чего никогда не позволял себе ни один из сотрудников спорткомплекса.
      По пути я подумала, что нужно оповестить о случившемся Айрапета Варджаняна, но встречаться с ним сейчас у меня не было никакого желания. Пусть узнает от кого-нибудь другого.
      Вернувшись в спортзал, я увидела, что Наташкино тело так и лежит на скамейке, клиентки в растерянности сбились в кучки, переговариваясь между собой у стены, а Игорь Северцев нервно курит возле окна.
      Я подошла к нему, доставая новую сигарету. Игорь молча поднес мне зажигалку.
      – Игорь, что это? Ты можешь сказать? – спросила я, делая глубокую затяжку.
      – Похоже на отравление, – хмуря брови, ответил Игорь. – Вскрытие покажет точно.
      – Отравление пищевое? – уточнила я.
      – Нет, – коротко ответил Северцев. – Яд. Точнее ничего сказать не могу, как сама понимаешь.
      Я молча кивнула. Только этого не хватало! Получается, что девчонку убили… И надо же, чтобы яд ей подсунули перед моими занятиями! И надо же ей было умереть именно в спорткомплексе!
      «О чем ты думаешь! – одернула я саму себя. – Что за цинизм? Не стало молодой девушки, моложе тебя лет на девять, а ты думаешь только о причиненных тебе и твоим коллегам неудобствах!»
      Я поймала взгляд Игоря и поняла, что он в эту минуту думал о том же самом. Он опустил глаза и с силой вдавил окурок в подоконник. Раньше я просто ошалела бы от такого поступка, но сейчас, докурив, последовала его примеру, заметив при этом, что у меня дрожат руки.
      А вот этого допустить нельзя. Нельзя позволить себе взять верх эмоциям над разумом. Я сжала и разжала кулаки несколько раз, потом сделала десять глубоких вдохов и выдохов, после чего повернулась к клиенткам.
      – Все могут быть свободны на сегодня, – как можно спокойнее и увереннее проговорила я.
      – Отставить, – послышался вдруг знакомый голос.
      Я обернулась и увидела Жору Овсянникова в сопровождении группы оперативников.
      – Я попрошу пока никого никуда не уходить, – проговорил Жора, обращаясь к клиенткам. – Вам будет задано несколько вопросов. Полина Андреевна, нам нужно выделить комнату для допроса, вы могли бы распорядиться?
      Жора говорил сухим, казенным тоном, но я видела в его глазах тревогу за меня.
      – Да, – выдавила я. – Сейчас. Нужно доложить руководству…
      Но, как оказалось, руководству ни о чем докладывать не нужно, поскольку оно уже в курсе – буквально в эту же секунду в спортзал вбежал Айрапет Варджанян.
      Даже не поздоровавшись со мной, он бросил взгляд на наташкино тело, потом перевел его на Северцева, на Жору… Директор спорткомплекса явно был растерян и не знал, что ему делать.
      – Подполковник Овсянников, – доставая удостоверение, шагнул к нему Жора.
      – Варджанян, Айрапет Мартиросович, – произнес наш директор, даже не взглянув на удостоверение Жоры.
      – Нам нужна свободная комната, где можно было бы допросить свидетелей, – сказал Жора.
      – А, конечно, – закивал Айрапет. – Можно пройти в комнату для отдыха, там как раз много места.
      И он повернулся к выходу. Молодой лейтенант последовал за ним, далее гуськом потянулись клиентки. Оперативники с судмедэкспертом остались осматривать тело.
      – Айрапет Мартиросович, – обратился к Варджаняну Жора. – В первую очередь я хотел бы побеседовать с Полиной Андреевной. Отдельно.
      – Жора, можно пройти ко мне в раздевалку, – предложила я.
      Айрапет раскрыл рот, видимо, желая поинтересоваться, почему я так запросто называю подполковника Жорой, потом молча махнул рукой. Он уже не чувствовал себя здесь хозяином, предоставив Овсянникову распоряжаться по его усмотрению.
      Мы с Жорой прошли ко мне. Захлопнув дверь, я плюхнулась на стул и закрыла лицо руками.
      – Поленька, постарайся успокоиться, – тут же сменив тон, едва мы остались одни, проговорил Жора и, сев рядом, обнял меня, гладя по голове. – Крайне неприятная история, согласен, но я постараюсь сделать все, чтобы тебя это затронуло как можно меньше.
      – Спасибо, Жора, – всхлипнув, проговорила я, доставая очередную сигарету. – Просто это все так… неожиданно. Да еще в мой первый рабочий день после отпуска! Я так спешила сегодня на работу…
      Я снова всхлипнула.
      – Успокойся, радость моя, – Жора продолжал гладить меня по голове.
      Я благодарно сжала его руку, потом закурила.
      – Извини, – сказала я, беря себя в руки. – Тебе нужно работать, а я тут сопли распустила. Извини, Жора!
      – Не за что извиняться, в конце концов, ты просто женщина, и нечего строить из себя железную леди. У кого хочешь нервы сдадут. Давай-ка ты спокойно покуришь, выпьешь кофе или чаю, а уж потом поговорим, хорошо?
      Я кивнула. Кофе и все принадлежности находились в комнате отдыха, где сейчас велся допрос свидетелей, поэтому я ограничилась коробкой сока, которая стояла у меня на столе.
      – Ну, а теперь постарайся рассказать, как все случилось, – попросил Жора.
      – Ей стало плохо… Во-первых, она опоздала немного, – вспомнила я. – Я еще обратила внимание на ее бледный и уставший вид. Во время перерыва спросила, что с ней, говорит, что перезанималась ночью – она студентка, к сессии готовилась. Я предложила ей пойти домой, она отказалась. Потом ей становилось все хуже и хуже, потом началась рвота. Она упала на ковер. Я послала за врачом, у нее уже начинались судороги. Когда Игорь пришел, она уже затихла. Он ей что-то вколол, но было поздно – она умерла. Вот и все.
      – Как ее звали? – тихо спросил Жора.
      – Наташа Головачева.
      – Что-нибудь знаешь о ней? О личной жизни?
      – Знаю только, что училась на филфаке. Дружила с Катей Зорянской, они обычно вместе ходили на занятия.
      – Они вместе учились?
      – По-моему, да. Это тебе Катя скажет. И вообще, думаю, она гораздо больше может рассказать о Наташе, чем я.
      – Я непременно поговорю с ней отдельно, – кивнул Жора, записывая мои показания. – То есть больше ничего не можешь сказать?
      – Увы, – развела я руками.
      – Хорошо, тебя сегодня больше беспокоить не будут. Можешь ехать домой. Возможно, еще вызовут, но это всего лишь формальность.
      – Жора, ты приедешь ко мне вечером? – подняла я на бывшего мужа воспаленные глаза.
      – Конечно, – целуя меня в макушку, ответил он. – Как же я могу тебя оставить в таком состоянии!
      – Я… Я не поеду сейчас домой, – проговорила я.
      – Почему? – нахмурился Жора.
      – Не хочу оставаться одна. Я лучше подожду.
      – Ну хорошо, – пожал он плечами, – это дело твое. Но здесь же тебя замучают разговорами!
      – Мне сейчас лучше разговоры, чем их отсутствие, – возразила я.
      – Ну смотри, дело твое, – повторил Овсянников. – А мне нужно идти, хочу поговорить с этой Катей Зорянской.
      – А мне можно поприсутствовать? – спросила я.
      Жора, прищурившись, внимательно посмотрел на меня.
      – Полина, ты что, решила расследовать и это дело? – Жора смотрел мне прямо в глаза.
      – Что ты, и в мыслях не было! – уверила я его, а про себя подумала, что у меня действительно и в мыслях не было ничего подобного… пока Жора не сказал!
      – Тогда зачем тебе это?
      – Ну, интересно же! И вообще, я имею право знать. К тому же при мне Катя будет откровеннее – меня она знает, в отличие от тебя, к тому же ты из милиции, а я нет, ей будет спокойнее при мне, точно тебе говорю.
      – Может, ты и права, – подумав, проговорил Жора и, поднявшись, вышел из раздевалки.
      Через некоторое время он вернулся, ведя за собой растерянную, совсем убитую Катьку.
      – Пожалуйста, присаживайтесь, – Жора указал Катьке на свободный стул.
      Та села и сложила руки на коленях, как школьница.
      – Итак, ваше фамилия, имя, отчество, – спросил Жора.
      Катька тут же метнула на меня испуганный взгляд.
      – Катюша, – как можно мягче проговорила я. – Тебе нечего бояться. Георгий Михайлович мой бывший муж, он расследует это дело и не собирается причинить тебе ничего плохого. Вопросы задаются всем, в том числе и мне. А ты ближе всех знала Наташу, поэтому тебе такое персональное внимание, – я попробовала улыбнуться, чтобы чуть-чуть подбодрить девчонку, но она никак не отреагировала на это.
      – Я ничего не знаю, Полина Андреевна, – дрожащим голосом произнесла она. – Вы же видели, как все получилось.
      – Да. Но это ничего не объясняет, поэтому Георгий Михайлович и задает тебе вопросы.
      – Катя, – взял инициативу в свои руки Жора, – скажи, Наташа не собиралась с кем-нибудь встретиться перед занятиями?
      Глаза у Катьки стали просто-таки огромными.
      – Я не знаю, – повторила она.
      – Вы ведь, кажется, вместе учились, – как бы между прочим проронил Жора.
      Катька кивнула.
      – Где?
      – В пединституте, на филфаке.
      – Какой курс?
      – Второй, – дрожащим голосом ответила Катька.
      – Нравится учиться?
      – Да так, – Катька неопределенно пожала плечами, но тут же, словно спохватившись, поправилась: – Очень нравится!
      – А Наташе?
      – Что – Наташе? – не поняла Катька.
      – Нравилось учиться?
      – Ну, если бы не нравилось, она бы бросила, – ответила Катька.
      – Логично, – согласился Жора. – Хотя и не всегда так. А скажи, Катя, вы виделись сегодня на занятиях?
      – Нет… У нас не было сегодня занятий, потому что идет сессия, занятия уже закончились, и теперь мы готовимся к экзаменам. Как раз завтра должны были сдавать русскую литературу… – голос у Катьки снова задрожал.
      – Наташа никуда не собиралась сегодня перед занятиями?
      – Н-нет, – ответила Катька.
      Жора налил ей из графина воды, Катька сделала несколько глотков и уставилась в пол.
      – Катя, ты понимаешь, что случилось несчастье – твоя подруга отравилась. И я не думаю, что она сама это сделала.
      – Вы… Вы хотите сказать, что ее убили? – пролепетала Катька и вдруг разрыдалась.
      С ней буквально началась истерика, пришлось даже позвать Игоря Северцева, который вколол ей успокоительное. После этого Катька немного затихла, стала какая-то вялая и поникшая. На все вопросы она отвечала односложно, порой даже не вдумываясь в их смысл.
      – Катя, – продолжал биться Жора, – вот вы учились в институте. Стипендия там небольшая. Откуда у вас деньги на то, чтобы посещать довольно дорогой спорткомплекс?
      В глазах Катьки мелькнул испуг, тут же сменившийся чем-то похожим на ненависть.
      – Это не ваше дело! – резко ответила она. – Нам родители присылали!
      – Кем же работают ваши родители?
      – Это не ваше… – хотела повторить Катька, но осеклась. – Извините меня, – тихо сказала она. – Я сама правда ничего не понимаю. Я ничего не знаю, отпустите меня.
      – У Наташи был парень?
      – Нет.
      – Почему?
      – Она… Ей некогда было, она училась много.
      – А с кем-нибудь дружила, кроме тебя?
      – Нет.
      – Какое постоянство! – усмехнулся Жора. – Скажи, где она жила?
      – Мы жили вместе. Снимали квартиру на Провиантской.
      – Квартиру, не комнату? – уточнил Жора.
      – Да, отдельную квартиру.
      – И что, к вам никто туда не ходил?
      – Практически нет.
      – Ты не находишь, что такой затворнический образ жизни несколько нехарактерен для молодых, привлекательных девушек?
      – Каждый живет как хочет! – в глазах Катьки снова сверкнула ненависть. – И оставьте меня в покое.
      – Я и рад бы, да не могу, – спокойно ответил Жора. – Служба обязывает. Вот мне важно узнать, кто убил твою подругу, а тебе, по-моему, нет…
      – Что вы несете? – снова закричала Катька. – Вы еще скажите, что я желала ей смерти!
      – Я этого не говорю. Ладно, Катя, на сегодня я действительно оставлю тебя в покое. Но только на сегодня. Тебя вызовут в отделение, и мы поговорим уже там. А сегодня сможешь ехать домой.
      Катька облегченно вскочила со стула и поспешила к двери, даже не попрощавшись ни со мной, ни с Жорой.
      – Девчонка явно чего-то боится, – сказала я.
      Жора согласно кивнул.
      – Слушай, Жора, – я ухватила Овсянникова за рукав. – Давай я съезжу к ней сегодня. Я поговорю с ней наедине, может быть, мне она что-нибудь скажет!
      – Не думаю, что в этом есть необходимость, – покачал головой Жора. – Наоборот, как я понял, с ней не нужно церемониться. Ее нужно тащить в отделение, разговаривать предельно жестко, давить и выцеплять информацию. А все эти сюси-пуси только помешают. Она возомнит о себе бог знает что и вообще не станет ничего говорить.
      – Возможно, ты и прав, – согласилась я, решив про себя, что все-таки наведаюсь к Катьке до ее вызова в отделение.
      – Ну что, допросы остальных ты слушать не хочешь? – вставая, спросил Жора.
      – Нет. Не думаю, что услышу что-нибудь интересное от них.
      – Тогда иди жди меня в машине, потом я тебя отвезу.
      Я уже поднялась, когда вдруг дверь раздевалки распахнулась, и в нее вошел помощник Жоры с лейтенантскими погонами. Из-за его спины выглядывала лисья мордочка Ленки Сорокиной.
      «Этой-то что еще нужно в моей раздевалке?» – недовольно подумала я.
      – Георгий Михайлович, – откашлявшись, начал лейтенант, – тут вот новые обстоятельства открылись…
      – Какие еще обстоятельства, говори быстрее, – нетерпеливо сказал Жора.
      – Да вот говорят, что… Хм… – он бросил на меня осторожный взгляд, – ваша… жена поила убитую кофе. Буквально за несколько секунд до ее смерти.
      Я аж задохнулась от возмущения! Значит, эта мерзкая гадюка припомнила, что мы с Наташкой в перерыв сидели у меня в раздевалке и пили кофе, и теперь стуканула, что это я могла ее отравить! Это уже переходит все границы ее интриг!
      Жора недоуменно уставился на лейтенанта, потом перевел взгляд на меня.
      – Жора, я видела, что она плохо себя чувствует, – быстро проговорила я, – поэтому я и пригласила ее во время перерыва попить кофе и заодно предложила пойти домой. Мы пили один и тот же кофе, и я, как видишь, жива и здорова.
      – Где банка? – хмуро спросил Жора.
      Я быстро сгоняла в комнату отдыха, не обращая внимания на присутствующих там, схватила банку с кофе, которой мы пользовались, и принесла ее в раздевалку.
      – Возьми, – Жора протянул лейтенанту банку, и тот упаковал ее в полиэтиленовый пакет.
      – А чашки где? – спросил лейтенант.
      – Чашки… Я их помыла, – вспомнила я.
      – А зачем? – прищурившись, спросил лейтенант. – Разве это входит в ваши обязанности?
      – Нет, не входит! – уже разозлившись не на шутку, рявкнула я. – Просто я с детства ненавижу грязь и свинство! И свиней тоже! – с последними словами я повернулась к Сорокиной, чьи маленькие глазки сразу забегали туда-сюда.
      – Жора, – уже спокойнее попыталась я объяснить Овсянникову, – дело в том, что наша уборщица, баба Клава, заболела. Обычно посуду моет она, а тут пришлось мне. Ты же знаешь, что я не стала бы оставлять грязные чашки в своей раздевалке.
      – Знаю, знаю, – хмуро проговорил Жора. – Ну-ка, давай выйдем, – обратился он к лейтенанту. – И посторонних прошу покинуть помещение.
      Ленка никак не отреагировала.
      – Я сказал: посторонним – вон! – заорал Жора громовым голосом, который появлялся у него в критические минуты.
      Ленку словно ветром сдуло. Я осталась одна. Села на стул, уронив голову на руки. В голове моей хаотично металось что-то похожее на мысли.
      Жора вернулся довольно быстро.
      – Поля, – как можно ласковее проговорил он. – Ты только не волнуйся…
      – Мне придется провести ночь в милиции, – мрачно ответила я за него.
      – Поленька, это только до выяснения обстоятельств. Я сделаю все, чтобы тебя отпустили как можно скорее. Ну, что я могу сделать, если эта швабра при огромном стечении народа заявила, что самолично видела, как вы с этой Наташей пили кофе, а через пять минут она умерла? Все понимают, что это недоразумение, простая формальность. Ты уж потерпи, родная, я повторяю – сделаю все, чтобы ты оказалась дома как можно скорее и чтобы тебе не трепали нервы. Пойдем, я отвезу тебя.
      Я загнала все эмоции и жалость к себе поглубже, встала и спокойно сказала:
      – Я готова. Единственная просьба – позвони Ольге.
      – Конечно, конечно, – засуетился Жора. – Обязательно позвоню. Да я обеспечу и тебе возможность со временем пользоваться связью.
      – Что значит – со временем? – не выдержав, закричала я. – Ты что, собираешься держать меня там год?!?
      – Да нет, это я так сказал, – смущенно глядя в сторону, ответил Жора.
      Я ничего не сказала, только молча вышла из раздевалки. Спасибо Жоре, что он хоть распорядился, чтобы в этот момент никого не было в коридоре. Не хватало мне еще выдерживать сочувственные и злорадствующие взгляды коллег и клиентов!
      Жора посадил меня в машину и повез в одно из самых замечательных мест в нашем Тарасове – Волжский РОВД.

      Ах, до чего неохота вставать по утрам! И почему организм так устроен? Вечером ворочаешься, ворочаешься – уснуть не можешь, а уж как уснешь, так утром просто сил нет подняться.
      Лежа в постели и размышляя над этим парадоксом, я пришла к выводу, что просто слишком много работаю. Вечером организм, взбудораженный энергией, никак не может угомониться, а утром он чувствует, сколько этой самой энергии потратил вчера, вот и не может быстро восстановиться.
      Мне показалось, что я сделала новое открытие. И даже подумала – не написать ли на эту тему диссертацию? Докторскую, например, потому что кандидатскую я уже защитила.
      Но потом я вспомнила, как мне далась эта самая кандидатская, которую я, как полная дура, писала абсолютно сама, просиживала в библиотеках и дома за книгами до полночи, зубрила ее наизусть, проводила тесты и опыты, и в итоге защитилась последней, в то время как мои куда более ушлые коллеги обошлись скромными зелеными бумажками.
      Лишними бумажками такого рода я не располагала, времени на просиживание над книгами и статьями у меня уже не было, поэтому я тут же откинула идею с докторской, сменив ее на более благородную – подарить кому-нибудь эту идею.
      А что? Пусть человек воспользуется моей идеей, сделает полезное дело. Нельзя же думать только о себе, Полина правильно говорит.
      Вспомнив о сестре, я бросила взгляд на часы – времени было уже половина первого. Полина, конечно же, уже упорхнула в свой спорткомплекс – как-никак у нее сегодня первый рабочий день после отпуска.
      Вот кто радуется возможности поработать, так это моя сестра Полина! Надо же, несмотря на то, что мы с ней близнецы, я сто раз убеждалась, что кроме общей внешности и фамилии, между нами нет ничего общего. И это было для меня, психолога, кандидата наук, загадкой.
      Вот Полина ни за что не позволила бы себе проваляться в постели до половины первого. Она у нас типичный жаворонок, а я сова. И я неоднократно пыталась ей объяснить, что и то и другое абсолютно нормально – просто различные биоритмы, – но тем не менее Полина почему-то наотрез отказывалась в это верить и постоянно упрекала меня в лени и несобранности. А разве я ленивая? Разве я несобранная? Да я…
      Я стала перебирать в уме собственные достоинства. Вот, например, я имею степень кандидата биологических наук, а Полина нет!
      Правда, она имеет черный пояс по карате и владеет еще там какими-то восточными единоборствами, к тому же водит машину – ну и что? Все-таки, на мой взгляд, это не очень подходит для женщины.
      Правда, я тут же вспомнила о том, что Полина прекрасно владеет такими чисто женскими навыками, как, например, кулинария, но и тут нашла для себя оправдание – я просто не люблю готовить. Ну и что здесь такого?
      И убираться в квартире не очень люблю. Точнее, у меня просто не хватает на это времени. Самое интересное, куда оно девается – ума не приложу!
      Вообще-то, в отличие от Полины, я работаю на дому – провожу психологические сеансы с клиентами, а кроме того, могу быстро и качественно перепечатать что-нибудь на компьютере. Правда, компьютером мою старенькую «двойку» можно назвать лишь с большой натяжкой, но для меня главное, что она выполняет функции пишущей машинки, а большего для работы мне и не требуется. Ну, и в игры можно поиграть.
      И все-таки несмотря на разницу в характерах, мы с Полиной очень дружны. Еще не было такого, чтобы кто-то из нас бросил другую в беде. А особенно нас сплотило то, что мы с недавних пор занялись различными криминальными расследованиями. Началось все со случайности, а потом вошло в привычку, и мы уже даже набрали определенный вес в городе. То есть к нам порой обращались за помощью как к частным детективам, хотя собственную контору мы так и не открыли.
      Правда, не так уж часто мы получали вознаграждение за свой труд, скорее приходилось помогать друзьям и знакомым, попавшим в беду. Но тем не менее это занятие здорово увлекло нас обоих, и деньги не всегда были важны. Для меня, во всяком случае.
      Вспомнив о деньгах, я встала с постели и прошла к шкафу, где хранились мои сбережения. Пересчитав их, я подумала, что, пожалуй, погорячилась, так легкомысленно заявила о неважности для меня финансового фактора – денег было совсем немного.
      Правда, я должна была получить некоторую сумму за перепечатку, но сумма эта была не такой, на которую можно было бы безбедно существовать хотя бы месяц – три дня бы протянуть.
      Конечно, можно было обратиться к Кириллу – это мой бывший муж, с которым периодически возобновляются квазисупружеские отношения. Но, насколько мне было известно, Кирилла в настоящее время не было в городе. К тому же это был как раз период, когда отношения наши нельзя было назвать даже квазисупружескими.
      Ладно, на первое время мне хватит, а потом что-нибудь придумаю. Слава богу, что моих детей, Артура и Лизу, на все лето забрала на дачу бабушка Евгения Михайловна. Моя любимая бабуля всегда была палочкой-выручалочкой в такого рода делах. Детей ей я доверяла безоговорочно.
      Это вам не мама. Ираида Сергеевна, как исключительно называет ее Полина, конечно, порой снисходила до того, чтобы взять к себе моих оболтусов, но каждый раз за это я выслушивала столько обвинений в том, что я никудышная мать, что хотелось послать ее подальше вместе с ее помощью.
      И главное, кто бы говорил – Ираида Сергеевна, после того, как нас бросил папаша Андрей Витальевич, перебравшись в Москву делать карьеру тележурналиста, сама скинула нас на Евгению Михайловну, полностью переключившись на устройство своей личной жизни. Личную жизнь она, надо сказать, так и не устроила, а с дочерьми контакт потеряла. То есть мы общаемся, обмениваемся новостями – но и все. Контакта нет. И когда Полина называет мать по имени-отчеству, я ее не осуждаю. Хотя сама веду себя по-другому. Вот вам опять разница в характерах.
      Подумав о том, что не мешало бы вечером позвонить Полине, поинтересоваться, как прошел рабочий день, и как-нибудь очень тактично намекнуть, что мне нужны деньги – разумеется, в долг, – я стала раздумывать над тем, чем наполнить сегодняшний день до прихода Полины с работы.
      Тут мой взгляд упал на компьютер, и я вспомнила, что мне еще предстоит закончить перепечатку текста. Решительно отвергнув мысли о завтраке – во-первых, потому, что работа прежде всего, а во-вторых, по причине отсутствия чего бы то ни было съестного в холодильнике, я села за свою машину.
      Я подумала, что только разок сыграю в «пьяницу», а затем займусь перепечаткой. Подлый компьютер обыграл меня сразу же. Я решила, что начинать рабочий день с такой неудачи плохая примета, и продолжила игру. Компьютер продолжал надо мной издеваться, я упорно не сдавалась, а когда наконец выиграла у него и взглянула на часы, выяснилось, что времени уже половина шестого.
      Черт, неужели я проиграла целый день? Вот уж никогда бы не подумала… Нет, Полина права – нужно удалить все эти игры раз и навсегда, от них только один вред!
      Чтобы не расстраиваться, я тут же начала искать в случившемся рациональное зерно, и убедила себя в том, что все это только к лучшему – в конце концов, компьютерные игры развивают логику, повышают интеллектуальный уровень, реакцию…
      Не став углубляться в мысли о том, отвечает ли карточная «пьяница» всем этим параметрам, я пошла к телефону, чтобы позвонить сестре, а перепечатку отложить на завтра. В конце концов, понедельник – день тяжелый (а сегодня был именно этот зловредный день), так что все к лучшему.
      Все к лучшему, все к лучшему, – убеждала я себя, накручивая диск телефона. У Полины никто не отвечал. Я подумала, что она просто отмечает первый рабочий день со своими коллегами, и решила позвонить попозже. Однако и попозже никто не ответил.
      Помыкавшись по квартире, я решила лечь спать и перезвонить сестре утром. И вот, когда я уже приняла граммов двести вермута – исключительно в качестве снотворного, – раздался телефонный звонок.
      Взяв трубку, я с удивлением услышала голос Жоры Овсянникова.
      – Оля, – я сразу почувствовала, что Жора явно чем-то озабочен, – ты только не волнуйся, но тут произошли… некоторые осложнения. Одним словом, у Полины на занятиях погибла девушка. От отравления. И Полина вынуждена будет временно побыть у нас до выяснения обстоятельств.
      – Погоди, Жора, – мозг мой, уже расслабившийся после вермута и приготовившийся отправиться на покой, никак не мог уразуметь сути. – При чем тут Полина?