Прочитав в моих глазах немой вопрос, Дрюня рассказал мне немного грустную историю, как вновь превратился в холостяка.
      Вчера, когда мы с ним поспешно расстались, он направился было домой. Но тут обнаружил, что после употребления той бутылки водки, которую мы с ним выпили, ему захотелось почему-то еще чуть-чуть спиртного.
      Но, денег у него не было. Только ведь свинья же грязь всегда найдет, как известно. И тут навстречу друг его идет, Серега, слегка прихваченный. И более счастливый, чем Дрюня, поскольку является обладателем двух бутылок «Анапы». И безумно рад встрече с другом Дрюней. Настолько рад, что готов поделиться.
      Ребята выпили литр этого недоброкачественного напитка. Тут бы им остановиться. Да где уж! Дрюня совсем не умеет останавливаться. Он сам и предложил пойти к нему домой и поискать что-нибудь такое, что не слишком в хозяйстве требуется, и чем легко, без особого сожаления можно пожертвовать.
      Такой вещью Дрюне показался Ленин фен. И приятели, искренне полагая, что в наши суровые дни, когда людям порой хлеб купить не на что, фен — непозволительная роскошь и к тому же практически бесполезный предмет, быстренько обменяли его на бутылку водки, которую приятели употребили прямо на Дрюниной кухне.
      Менее стойкий к спиртному Серега едва держался на ногах, и Дрюня — не бросать же друга в беде — вызвался его проводить до остановки.
      В прихожке на тумбочке стоял флакончик французских духов, которыми Лена пользовалась только в исключительных случаях. Серега решил, что духи тоже непозволительная роскошь для простого человека и молча, тайком от Дрюни их приватизировал. Бедный Дрюня даже не заметил, когда это произошло.
      Проводив товарища, он вернулся домой. И только тут обнаружил, что вышел провожать друга в спортивных штанах. А ключи от дома остались в брюках, которые бережливый Дрюня снял сразу, как только вошел, чтобы не заляпать.
      Потоптавшись у двери, поджидая жену, которая совершенно необоснованно задерживалась, Дрюня немного рассердился. И решил, что придется открывать дверь подручными средствами, типа топора. Топор в щель никак не входил. Пьяный мой приятель разумно решил, что эту самую щель надо просто немного увеличить, и с усердием принялся отколупывать от двери кусочки древесины.
      Упрямая дверь никак не хотела впускать хозяина, что его еще больше разозлило. И тогда он принялся рубить косяк. За этим невинным занятием его и застала тут же обомлевшая жена.
      — Ты что делаешь?! Сдурел что ли? Ты что делаешь, спрашиваю?
      До предела взвинченный супруг, продолжая яростно крошить дерево, огрызнулся:
      — Шляешься непонятно где! Дверь мне надо открыть. Домой хочу.
      Елена, оттолкнув его, молча открыла дверь. Счастливый Мурашов проковылял в зал, рухнул без чувств на диван и заснул. Судьба искромсанной двери его ни капельки не волновала. Уже одного этого хватило бы, чтобы рассердиться на Мурашова.
      А тут еще и пропажи, которые Лена обнаружила уже утром, когда стала собираться на работу. Растолкав кое-как мужа, она поинтересовалась местонахождением духов и фена.
      Еще не проспавшийся толком Дрюня решил, что лучшая форма защиты — это нападение, и несколько грубовато заявил, что ему поспать не дают.
      — Тебе ж на работу вставать пора. Забыл уже, что ли? А ну, вставай, алкаш несчастный. И говори, куда подевались духи и фен?
      Такой тон впечатлительному Мурашову решительно не понравился. К тому же у несчастного ужасно болела голова, и было мерзкое настроение.
      Он послал жену вместе с работой куда подальше и, повернувшись на другой бок, мирно заснул.
      Тут, видимо, Лена в тысячу первый раз убедилась в том, Дрюня просто не создан для семьи и мирной трудовой деятельности.
      К обеду, когда Мурашов проснулся ее уже не было. Она уехала к маме, пообещав в оставленной на столе записке, что это — уже навсегда.
      Так в тысячу первый раз по счету мой приятель вновь превратился в безработного холостяка. Его мама, тетя Лариса, тут же отказала ему в спонсорстве. И тогда в изворотливом Мурашовском мозгу родился совершенно гениальный, по его мнению, план.
      Пока Мурашов рассказывал мне все это, он потихоньку попивал в одиночку коньяк, поскольку я решительно отказалась пить. Бутылка довольно быстро опустошалась. А коньяк, между прочим, очень хороший. Мне тоже захотелось его попробовать.
      Мурашов, наверное, понял мое желание и в очередной раз предложил:
      — Лельк, да наплюй ты на все дела и выпей со мной за мой успех в бизнесе. Прикинь, пара часов — и я при деньгах. Это тебе не то, что на паршивой работе за копейки вкалывать. Давай-давай, рюмашку-то одну не страшно принять. Что от этого станется? И варева своего накладывай. Пожуем, я то я что-то проголодался.
      Я вздохнула и достала рюмку: не так-то просто отделаться от Дрюни. Коньяк превзошел все мои ожидания и от второй рюмки я уже не отказывалась.
      А вот плов был вовсе не таким, какой я у Полины ела. Совсем не соленый почему-то, и рис непроваренный.
      — Лельк, глянь, таракан.
      Дрюня подцепил вилкой нечто рыжего цвета.
      — Ой, ну что ты городишь? Какой таракан? Это же просто лук поджаренный.
      Я вновь кинулась было искать очки, но тут же вспомнила, что лука в моем доме нет. У меня даже внутри все похолодело, как только я представила себе, как бы я Полину таким пловом угостила. Она бы меня в пух и прах разнесла, назвав опять неряхой и неумехой.
      А вот Дрюню наличие неопознанного объекта в тарелке нимало не удивило. Он отодвинул его на край тарелки и вновь принялся лениво ковырять плов.
      Бутылка почему-то очень быстро опустела. Так быстро, что я и распробовать-то напиток, как следует, не успела.
      Разбогатевший Дрюня предложил сбегать еще. Я пожала плечами и рассмеялась. Теперь мне было легко и весело. И все было нипочем.
      Дрюня испарился. А я решила пока заняться пирогом. Может быть, хоть пирог получится вкусным?
      Гадкое тесто почему-то липло к рукам. Но затолкать его в скородку мне все же кое-как удалось.
      Когда Мурашов вернулся с еще одной бутылкой, пирог уже сидел в духовке. Из комнаты появился Артур:
      — Дядя Дрюня, а когда вы с нами в лошадки поиграете? А то Лизонька заснула, а мне скучно.
      То, что Лизонька заснула средь бела дня, меня немного удивило. Я прошла в комнату и приложила ладонь ко лбу ребенка. Лоб ее был горячим. Вошедший следом за мной Дрюня посоветовал мне пока ее не трогать. А когда проснется, то дать ей жаропонижающее.
      Я посчитала, что Дрюня абсолютно прав. Может быть, Лизонька просто немного перегрелась на солнышке. Я укрыла дочку пледом. Артуру, чтобы не скучал, я дала книжку-раскраску.
      А мы с приятелем продолжили интересную беседу. Я пожаловалась на свою жестокую сестру, которая совершенно не может себя контролировать и из-за пустяков устраивает такие дикие сцены.
      — Да, Лельк. Такая дама она у тебя суровая. Не дай Бог жену такую.
      Бедному Дрюне и любая другая жена просто не по плечу. Что уж тут про Полину речь вести?
      — Андрюш, ты мне про свой бизнес никак не расскажешь. Это ж безумно интересно. Так что же ты все-таки придумал? Может быть и для меня работа найдется? А то это безденежье мне тоже порядком надоело.
      — Лелька, это прикол, я тебе скажу. Сколько же дураков в нашей стране! Знаешь, что я продавал?
      Мне было ужасно интересно, что же это можно продавать, чтобы через несколько часов заиметь довольно приличные деньги.
      — Лелька, гипс!!!
      — ?!!
      — Ага, гипс. Всего-то навсего его потребовалось упаковать, как следует и сопроводительный лист, как полагается, оформить.
      Безумная идея. И как только у Мурашова такие трюки могут проходить? В хозяйственном магазине Дрюня приобрел килограмм гипса. С помощью какого-то приятеля, такого же, наверное, проходимца, у которого есть компьютер, он изготовил соответствующие документы, а именно, лицензию на продажу данного товара. Липовую, разумеется. Денег на это ему много не потребовалось. Тем более, приятель согласился войти в долю.
      Вооружившись наперстком в качестве дозатора, Дрюня воодушевленно, с прибаутками реализовывал свой товар несчастным мирным жителям Тарасова, лопухам, по его словам. Он продавал гипс за высококачественный пломбировочный материал, который возможно использовать в домашних условиях, не посещая дантиста.
      Господи! Стоит ли говорить, как пугаются люди слова «дантист»? Да я сама лично дрожу от ужаса, когда приходится к нему идти.
      А по Дрюниной методике человек мог прийти домой, обработать соответствующим образом зуб — спиртом, к примеру — и, замесив раствор, наполнить им дырку в зубе.
      Словом, самопломбирующий материал. Как Мурашов смог до такого додуматься, ума не приложу, честное слово.
      Только один из тарасовцев, именуемых Дрюней не иначе, как «лохи» (уж простите меня за это грубое слово) поинтересовался наличием сертификата качества. Но честный Дрюня не преминул заявить, что самопломбирующий материал самолетом доставлен из Швейцарии. Сертификат, мол, завтра прибудет.
      И дядечка, которого Дрюня опять же лопухом назвал, свернул в трубочку инструкцию по эксплуатации и исчез в толпе, наверное, очень довольный.
      А мне этот нечестно заработанный коньяк и пить-то расхотелось. Он у меня прямо в горле застрял. Так обманывать ни в чем не повинных людей, итак нищих, между прочим!
      Однако, Дрюня сказал, что каждый дурак просто обязан платить за свою глупость. На то он и дурак. Меня такое высказывание покоробило. Пить коньяк, заработанный таким нечестным способом мне расхотелось. И я отодвинула щедро наполненную Дрюней рюмку. Выгнать, правда, я его все же не решилась. Я вообще не умею ссориться с людьми и постоянно боюсь кого-нибудь обидеть.
      А потом меня беспокоило сейчас совсем другое: из комнаты раздался Лизонькин кашель. Господи, твоя воля, да это же и не кашель вовсе, это лай какой-то, совершенно неестественный.
      И я кинулась к своей маленькой доченьке:
      — Лизонька, лапонька моя, ну что с тобой, солнышко?
      — Мамочка, горлышко…
      И она бессильно уронила голову на подушку. Девочка горела как в огне. Я кинулась на кухню к шкафу, где, вроде бы, должен находиться аспирин. Может быть. А может быть и нет вовсе. Я не помню точно. Разве я могу помнить все, что имеется в моей квартире? Кажется, совсем недавно я наводила порядок на полках, но почему-то там опять накопились разные ненужные вещи. Сначала я попыталась все это перекладывать и переставлять. Но аспирин не находился. А Лизонька опять принялась кашлять.
      — Да подожди ты, Лельк. Давай сначала все вытащим, а потом разберемся.
      Мы с Дрюней активно принялись выставлять посуду и пустые пузырьки из-под лекарств. Мы вытащили из шкафов все, что там имелось.
      Одна таблетка все же завалялась. В давно опустевшей банке из-под кофе. И там же я нашла упаковку активированного угля. И тут же вспомнила про конфетку, которой мою малышку угостил странный тип.
      А вдруг это все-таки отравление?
      Я дала Лизоньке таблетки и уговорила ее выпить как можно больше теплой жидкости. Обычно я сама справляюсь с недомоганиями моих детей, но, кажется, на этот раз придется вызывать скорую помощь. Уж очень плохо выглядела моя девочка.
      Лизонька вновь задремала. Я села около нее и стала прислушиваться к ее дыханию. Сердце мое неистово колотилось. Я молила Бога, чтобы все обошлось. За что он меня так наказывает? Вот у Полины почему-то всегда все в жизни гладко. Ну, хотя бы более или менее.
      Вот и сейчас мне даже скорую помощь стыдно вызвать. Такой беспорядок. Нет, надо быстренько все убрать. Пока Лизонька спит.
      Дрюня кинулся мне помогать. На одной из полок он обнаружил складной нож. Откуда он у меня появился, я не могла вспомнить. Да это и не важно.
      — Лельк, какой нож удобный! Подари. Я давно таких в продаже не видел. Он тебе все равно не нужен. А мне на рыбалке пригодится.
      Я не возражала. Все равно я не умею выбрасывать ненужные вещи. Дрюня, довольный, сунул нож в карман брюк.
      Артуру надоело одиночество. Он заявился на кухню в самый неподходящий момент и сказал, что ему ужасно скучно.
      Пришлось отправить Мурашова поиграть с малышом. Стоило Дрюне покинуть кухню, мой энтузиазм как-то иссяк. Мне уже надоело это гиблое и совершенно неблагодарное дело. Все равно через несколько дней ненужные вещи опять накопятся сами собой. И потом, какая уборка, если у меня болен ребенок.
      Позвоню-ка я лучше Полине еще раз. Может быть, она меня уже простила? Может быть, она пригласит меня с детьми к себе и ночевать оставит? Уж она-то сразу примет решение по поводу странного Лизонькиного состояния.
      И я набрала номер сестры. Никто не взял трубку. Неумолимая Полина бросила меня окончательно.
      Когда Лизонька проснулась в очередной раз, я поняла, что больше полагаться на судьбу и свои врачебные таланты невозможно и просто опасно.
      Мурашов, изображавший лошадку, Артур верхом на нем так и застыли. Лизонька задыхалась. Бедная моя девочка! Она судорожно хватала ртом воздух, пытаясь сказать мне что-то. И личико ее приняло совершенно неестественный синеватый оттенок. Я обняла ее за плечики, пытаясь хоть немного успокоить.
      — Потерпи, малышка. Сейчас приедет доктор. Он сделает тебе укольчик, и все будет хорошо.
      Скорая помощь приехала через пятнадцать минут. О, Господи, это ж, наверное, судьба. Передо мной стоял тот самый тип, который угостил Лизоньку конфетой.
      И уж он точно почувствовал от меня запах спиртного. Боже, как мне было стыдно! Больше никогда не буду пить.
      — Думаю, мамочка, сейчас вы не будете обвинять меня в похищении вашего ребенка. — При этом он так загадочно улыбнулся, что я едва сквозь землю не провалилась.
      Он осмотрел Лизоньку и безаппеляционно заявил:
      — Похитить мне ее все же придется. У девочки острый ларингит. Ей необходима госпитализация.
      Артур заревел белугой. Я принялась убеждать врача, что дома девочке будет лучше и комфортнее.
      — Милая мамашка, если вы не отправите своего ребенка в больницу сейчас же, то за последствия я не ручаюсь. Следующая скорая к вам может просто не успеть. Ларингит — коварная штука. У Лизоньки развился ложный круп. Это — отек горла. Через час ничто не сможет ей помочь: она просто задохнется. И все. Решайте. Если все же отказываетесь от госпитализации, то пишите расписку.
      Рыдала я, рыдал Артур. Лизонька судорожно хватала ртом воздух. Расстроившийся в конец Дрюня метался из угла в угол.
      — Господи! Если я уеду с Лизонькой, то кто останется с Артуром?
      Кирилл!!!
      Надо срочно позвонить ему.
      Кирилл тоже не взял трубку. Я одна в этом жестоком мире, наполненном такими ужасами. Нет Евгении Михайловны. Нет Полины. Нет Кирилла. Только я и Дрюня. Во всем этом страшном, готовящемся кануть в неизвестность мире.
      — Лельк, езжай с Лизонькой. Мы с Артуром не умрем от скуки. Я с ним побуду.
      Милый, славный мой Дрюня!!! Если бы не он — что бы я делала?!
      Скорая помощь увезла нас с Лизонькой в неизвестность.
      Ее поместили в палату интенсивной терапии, проще сказать, в реанимационное отделение. Ужасные трубки, которые засунули ей в рот, суета врачей, которые прямо не отходили от моего ребенка, этот ужасный больничный запах — все это меня так угнетало. Я сидела на стуле около этой самой палаты и плакала.
      Мне было больно оттого, что я так глупо затянула с вызовом скорой помощи, мне было стыдно оттого, что — совершенно некудышная мать. И мне было горько, оттого что я не могу туда проникнуть, в эту самую палату. Туда вход категорически запрещен. Я могла только сидеть на стуле и смотреть через стеклянную дверь, как внимательные и заботливые врачи вытаскивают мою маленькую доченьку с того света.
      Это надо же, какого хорошего человека я приняла за монстра, похитителя детей. Нельзя быть такой идиоткой и давно пора перестать верить во всякие бредни. Надо просто спокойно жить, работать и всегда помнить о том, что наступит завтра, и тогда может стать очень стыдно за бесцельно прожитое вчера. И еще не стоило поить ребенка ледяной газировкой в такую жару. Если бы я не помешалась на мысли о конце света, то я бы сообразила вовремя и не позволила дочери пить эту ледяную газировку.
      Только бы с Лизонькой было все хорошо. Я обязательно исправлюсь.

Глава вторая Полина

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.