– Херня все это! – категорично заявил Дрюня Мурашов, когда я наконец закончила ему рассказывать о своих проблемах.
      – Как? Что значит – херня? – я была возмущена и оскорблена в самых лучших чувствах.
      Я тут, значит, перед ним, можно сказать, душу выворачиваю, а он называет мои страдания таким словом, что и повторить-то стыдно.
      Нет, моя сестра Полина определенно права – Мурашов неотесанный хам! Правда, я бы выразилась по-другому – черствый и бездушный человек!
      И главное, мы дружили с ним с детства, сколько пережили вместе, а он с таким возмутительным равнодушием отнесся к моим проблемам. И откуда берутся такие циничные личности?
      А на меня, действительно, как на грех, навалилась куча всяких неожиданностей. Причем не самого приятного толка.
      Во-первых, у меня странным образом закончились деньги… Просто ума не приложу, куда они могли так быстро разойтись, ведь еще на прошлой неделе Кирилл, мой бывший муж, оставил мне значительную сумму. К тому же я получила деньги за перепечатку текстов и за три сеанса с клиенткой.
      Я психолог по профессии, кандидат наук, но уже несколько лет работаю на дому, поняв не без помощи Полины, что работа в нашем НИИ довольно неблагодарная.
      К тому же порой перепечатывала различные тексты на старенькой «двойке», купленной, кстати, с помощью той же Полины.
      И вот я уже чувствовала себя богатым человеком, собиралась даже купить себе новое осеннее пальто, так как в старом уже страшно было ходить, много новых вещей для своих детей Артура и Лизы, ну и запастись продуктами на долгий период.
      Однако по совершенно непонятной мне причине деньги закончились уже через неделю, причем не было куплено ни пальто, ни продуктов, ни подарков для детей…
      Я стала вспоминать, куда же тратила деньги. Ну, во-первых, я сходила в самый дорогой косметический салон города – мне хотелось почувствовать себя шикарной женщиной. Честное слово, я хотела всего лишь сделать маникюр и педикюр, но потом, соблазнившись под манящее щебетание девушки, расписывающей мне, какого рода услуги еще оказывает их салон, помимо стандартного маникюра и педикюра, я разгорелась и решила сделать еще и лифтинг, а затем и антицеллюлитный массаж.
      После того божественного ощущения, которое испытало мое тело, я взглянула в зеркало и, видя умело выполненный лучшим мастером макияж, пришла к выводу, что в подобном виде оставаться со старой прической – это просто безобразие. И я решилась еще и на стрижку и на укладку…
      В общем, выходила я из салона с существенно полегчавшим кошельком, но зато просто сияющая красотой.
      Далее я твердо решила идти в «Детский мир» за покупками детям, но тут, как назло, на моем пути вырос недавно выстроенный бутик, со сверкающими витринами и яркой вывеской, так и приглашающей войти внутрь.
      Я дала себе слово, что просто зайду и посмотрю на вещи, которые здесь предлагают. Не совсем же я сошла, чтобы купить их – я вполне представляла, какие там цены!
      Оказалось, что если я и не сошла с ума, то, по крайней мере, была близка к этому.
      Не успела я приблизиться к одной из вешалок и стать рассматривать одно из приглянувшихся мне платьев – очень элегантное, светло-кофейного цвета, – как передо мной тут же возникла молодая продавщица в униформе, сияющая западной улыбкой и тут же предложила мне помочь с выбором.
      Нужно было, конечно, сразу же вежливо, но решительно отказаться, повернуться и уйти, но у меня не хватило духу. А все мое дурацкое воспитание – я не могу сказать «нет», когда ко мне проявляют такую любезность, как эта девушка. К тому ж это означало бы признать, что у меня нет денег, а мне почему-то было очень стыдно это сделать. Тем более, что как раз тогда они у меня были.
      Поэтому я что-то неопределенно промямлила в ответ, та моментально среагировала, уже снимая платье с вешалки.
      – Это как раз ваш размер! – щебетала она. – Можете пройти вот сюда примерить, – и она указала мне на раздевалку.
      Мне ничего не оставалось делать, как последовать ее предложению. Войдя в раздевалку, я натянула на себя платье, а когда посмотрела на себя в зеркало, то поняла, что уже никогда не смогу с ним расстаться. С платьем, разумеется.
      Когда я вышла из раздевалки и поймала на себе восхищенные взгляды всех без исключения продавщиц, а также покупателей, я убедилась в этой окончательно.
      – Давайте я упакую, – предложила продавщица.
      – Не стоит, я пойду в нем, – я уже не могла себя представит без этого платья.
      Вслед за платьем был приобретен черный комбинезон на широких бретелях, а также комплект шикарного нижнего белья. Все это уже было упаковано в красивые коробочки, перевязанные серебристыми ленточками.
      Свои снятые вещи я кинула в пакет, предназначенный для продуктов.
      – Сколько? – небрежно бросила я, чувствуя себя богатой и преуспевающей дамой, могущей позволить себе любую роскошь.
      Девушка назвала цену.
      – Сколько? – осевшим голосом переспросила я.
      Девушка повторила. Я стояла в растерянности, не зная даже, что делать дальше. Я даже представить себе не могла, что несколько тряпочек, выбранных мной, могут стоить таких бешеных денег.
      Господи, что же теперь делать дальше? Извиниться и уйти? Так это такой позор, что мне придется потом обходить данный бутик за пять верст. В моей голове уже возникали картины, как я прохожу мимо, а на меня все показывают пальцем и перешептываются, некоторые крутят пальцем у виска, а остальные откровенно смеются.
      Девушка в униформе и так стала поглядывать на меня подозрительно. В ее взгляде читались разочарование и даже, как мне показалось, презрение.
      – Ну так что, вы будете оплачивать покупки? – холодно спросила она.
      – Да, – хрипло ответила я, решив, что все равно уже погибла и отступать некуда.
      – Тогда в кассу, вон туда, – тон ее снова стал милым и доброжелательным.
      Я на негнущихся ногах прошагала к кассе, немеющей рукой протянула требуемую сумму и, подхватив покупки, сложенные в фирменный пакет – подарок от бутика – уныло двинулась в сторону троллейбусной остановки. О том, чтобы идти за продуктами или подарками для детей, не могло быть и речи.
      Доехав до дома, я зашла в магазин и купила бутылку вермута, чтобы снять напряжение. Я даже не стала пересчитывать оставшиеся деньги, чтобы не расстраиваться. Нужно беречь свою нервную систему.
      – Мама, мама, что ты нам купила? – кинулись мне навстречу дети, когда я вошла домой.
      – Ничего, – стараясь не разреветься, проговорила я, швыряя пакет со шмотками за диван.
      – Мама, какая ты красивая! – восхищенно произнес Артур. – Где ты была?
      – Я тоже хочу такую прическу! – заявила Лизонька.
      – А я хочу конструктор! Ты же мне обещала! – напомнил Артур.
      – А мне ты обещала дом для Барби! – тут же высказала своей требование Лиза. – И папа говорил, что даст денег, которых на все это хватит.
      – Да, – машинально ответила я.
      Папа…
      Папа теперь оторвет мне голову, если узнает, на что ушли деньги.
      – Милые мои, – обнимая детей, ласково сказала я. – Я обязательно куплю вам все, что обещала. Просто вот непременно. Но только чуть-чуть попозже. Вы только папе пока не говорите, что я еще не купила, ладно?
      – Ладно, – одновременно кивнули дети.
      Что касалось взаимовыручки и невыдавания меня Кириллу, тут, надо сказать, на моих детей всегда можно было положить ся. Они всегда были на моей стороне. Правда, Лизонька в силу своего слишком юного возраста и наивности иногда могла проболтаться, но Артур, думаю, проследит за этим.
      Полина ругала меня за это нещадно, говоря, что я приучаю детей ко лжи и настраиваю их против отца, а я видела это совсем не так. Во-первых, я учу их не быть предателями. А во-вторых, никогда не настраиваю против Кирилла, наоборот, постоянно говорю, какой у них замечательный папа.
      Ой, если вспомнить, сколько врет сама Полина, оправдывая это тем, что это ложь во благо…
      – Вот и отлично, – вздохнула я. – А теперь бегите в свою комнату. Дети сразу же пошли доигрывать в старые игрушки.
      Господи! Все-таки какие у меня замечательные дети! И из-за того, что они у меня такие замечательные, мне стало еще более стыдно, и я, не выдержав, все-таки расплакалась, уже идя на кухню и вскрывая вермут.
      Выпив стаканчик, я стала анализировать случившееся, чтобы как-то успокоить себя, но на этот раз что-то никак не находила никакого рационального зерна в сделанном.
      Ну для чего, спрашивается, мне нужен этот дурацкий комбинезон? Мне ведь даже ходить в нем некуда. Да и вообще это не мой стиль…
      «Ну, зато тело и лицо привела в порядок, – утешала я себя хоть чем-то, а комбинезон… Что ж, его можно будет подарить Полине – это как раз в ее стиле. Она удивится такому неожиданному подарку».
      К тому же если вспомнить, сколько раз я брала у сестры деньги в долг без отдачи, то этот комбинезон… Нет, пожалуй, даже он не покроет этой суммы.
      А платье можно оставить себе, оно мне действительно очень идет. И цвет, и фасон подходящие. Может, как-нибудь схожу в ресторан или в театр – будет как раз кстати.
      Правда, я уже забыла, когда была там в последний раз. Я только в клуб авторской песни и хожу, причем в последнее время тоже нечасто.
      Во всех моих рациональных соображениях было, правда, одно слабое место – они не давали ответа на вопрос, на что же мне теперь жить.
      О том, чтобы попросить у Кирилла, не могло быть и речи. Он первым делом спросит, куда я умудрилась растранжирить его деньги. А когда узнает, разорется так, назвав инфантильной истеричкой, что доведет меня до нервного срыва.
      А если сказать, что у меня их украли, назовет пустоголовой разиней и растяпой. И решит еще впредь выдавать предназначенные для меня деньги Полине. Ну, а уж эта «железная леди» станет выдавать мне строго ограниченные суммы, а то, чего доброго, возьмет на себя заботу самой покупать необходимые мне, по ее мнению, товары. И, держу пари, что вермут никак не будет входить в их число…
      В общем, жизнь рушилась, не оставляя никаких перспектив. Нужно было срочно заняться чем-то, чтобы заработать, но как назло, на примете не было ничего.
      Пока я сидела в кухне и запивала свое горе горькое вермутом, в дверь позвонили. Молясь про себя, чтобы это был не Кирилл, приехавший посмотреть, как дети радуются подаркам, я пошла открывать.
      На пороге стояла соседка тетя Люба и держала за поводок свою собаку – огромного лохматого ризеншнауцера по кличке Роджер.
      – Оленька, – каким-то слезным голосом сказала она. – У меня просьба к тебе огромная. Ты не оставишь у себя Роджика на три дня? Понимаешь, сестра телеграмму прислала, что муж у нее умер, нужно срочно на похороны ехать, а оставить не с кем.
      – А… А как же ваш муж? – растерявшись от подобной просьбы, спросила я.
      – Он, как на грех, в больницу лег. Язву свою лечить. Обострение у него. Беда – она ведь, знаешь, одна не приходит… Оль, выручи, а? Я заплачу тебе, обязательно!
      При упоминании о деньгах во мне что-то встрепенулось. Боже мой, неужели я становлюсь такой же меркантильной, как Полина? Хотя у меня безвыходная ситуация…
      – Вы… Ды вы проходите, тетя Люба! – спохватилась я.
      Тетя Люба прошла вместе со своим чудовищем.
      – Он у меня такой добрый песик, на своих никогда не бросается, ты же знаешь, – торопливо говорила тетя Люба. – Ты ж сама его любишь! И детишки твои с ним поиграют. Его только кормить три раза в день и выводить, а так ничего страшного. Всего на три дня.
      Тут тетя Люба выпустила поводок, и «песик» прямиком рванулся в детскую комнату. Взвизгнув, я кинулась за ним, пытаясь ухватить за поводок, но Роджик уже влетел к детям.
      Артур и Лиза сидели на полу и строили из кубиков какую-то башню. Увидев Роджика, они оба замерли.
      Пес подскочил к Лизе, отчего у меня чуть удар не случился, лизнул ее в щеку и повернулся к Артуру.
      – Оленька, ну так я побегу, мне еще за билетом надо. Спасибо тебе, милая! – долетел до меня голос тети Любы из коридора.
      Мне удалось наконец схватить пса за ошейник и выволочь его в коридор. Привязав собаку к дверной ручке, я вылетела на лестничную клетку. Тети Любы, конечно, уже и след простыл. Пока я сражалась с ее отвратительным песиком, она самым подлым образом сбежала!
      Коварство тети Любы убило во мне остаток сил, и я прошла в кухню, плеснула себе еще стакан вермута и выпила залпом.
      После этого я стала трезво рассуждать. Похоже, что мерзкую псину все-таки придется оставить у себя. Куда же ее теперь девать, если тетя Люба так вероломно сбежала?
      Нет, я, конечно, не против собак, более того, я их просто обожаю. Но только не когда они живут в моей квартире. И не таких огромных. И не тогда, когда вся ответственность за них ложиться на меня.
      И к тети Любиному Роджеру я всегда относилась замечательно, встречая на улице, гладила его и даже разрешала играть с ним детям. Но сейчас…
      Выгуливать всего три раза! Ничего себе! А если ему в пять утра приспичит «выгуляться», это что же, вставать и переться с ним на улицу? А, между прочим, осень уже на дворе, холодом тянет, и из дома выходить совсем не хочется.
      И чем его кормить? Мясом? У меня детей-то кормить нечем…
      Нет, все! Нужно караулить тетю Любу, возвращать ей ее животное, и пусть куда хочет, туда его и девает. Это ее проблемы. Да, именно так я и скажу ей – это ваши проблемы, – подумала я, прекрасно зная, что у меня никогда не хватит духу так сказать. А вот Полина запросто поступила бы именно так, и мало того, что считала бы себя абсолютно правой и чувствовала полный душевный комфорт, так еще и была бы избавлена от навязанных проблем.
      А на мне и проблемы висят, и душевное состояние таково, что лучше повеситься.
      Так! Все! Нужно действовать быстро и решительно! К черту тетю Любу – может, она вообще уже домой не вернется, чтобы со мной не сталкиваться?
      Я пришла к выводу, что в свете последних событий и речи не может быть о том, чтобы дети оставались дома. Поэтому я тут же прошла к ним в комнату и сказала, чтобы они собирались к бабушке.
      – Мама, я хочу поиграть с собачкой! – захныкала Лизонька.
      – Мама, можно мы возьмем Роджера с собой? – спросил более конкретно выражающий свои мысли и желания Артур.
      Поначалу мысль отвезти Роджера вместе с детьми к Евгении Михайловне показалась мне весьма привлекательной, но я тут же представила, какую взбучку мне устроит Полина, когда узнает, что помимо детей, я повесила на бабулю еще и собаку, которых сестра, кстати, сама ненавидит просто, то сразу отказалась от подобной затеи.
      – Нет уж, – вздохнула я. – С Роджером я уж как-нибудь сама управлюсь. Не хватало еще, чтобы он вас покусал!
      – Он не кусается, – целуя собачью морду, пролепетала Лизонька со счастливой улыбкой.
      – Ну, все! – оттаскивая ее от псины, заявила я. – Еще, не дай бог, глисты подцепите! Вопрос об отправке вас к бабушке решен, и не трепите мне еще вы нервы! Немедленно собирайтесь!
      Собрав детей и отвезя их к бабушке, я поделилась с ней своим горем.
      – Ну что ж, Оленька, – как всегда невозмутимо отозвалась Евгения Михайловна. – Никуда не денешься. Если откажешься, потом сама же жалеть будешь и изводиться.
      – Да, а вот Полина…
      – Никогда не сравнивай себя с Полиной, – покачала головой бабушка. – Вы же у меня обе такие разные, хоть и близнецы. А за детей не волнуйся, с ними все будет в порядке.
      В этом я не сомневалась. Расцеловав бабушку и попросив напоследок ее замечательной наливочки, которая всегда поднимала мне настроение, я выпила рюмочку и поехала домой. Уже наступил вечер.
      Возле двери меня встретило протяжное скуление. Открыв дверь, я увидела Роджера, смотревшего на меня тоскливым взглядом.
      – Ты что, – наклонилась я к нему. – По хозяйке тоскуешь?
      Пес, естественно, ничего не ответил.
      Может, его выгулять надо? Бог их знает, когда их выгуливать!
      На всякий случай я отвязала поводок и потащила Роджера на улицу. Но он упорно отказывался делать свои дела, и мы вернулись домой. Обозленная до крайности, я заперла пса в ванной, а сама пошла в кухню, где еще оставалось немного вермута в бутылке.
      Допивая его, я впадала во все большее уныние. Нет, видно беда точно не приходит одна. Но почему именно на меня их столько сваливается одновременно?
      В этот момент раздался звонок в дверь. Нутром чуя, что это принесло новую беду в лице Полины или Кирилла, я на цыпочках прокралась к двери и заглянула в глазок. Там я увидела фигуру Дрюни Мурашова, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу.
      В этот момент я восприняла его появление как самый большой подарок судьбы – Дрюня всегда меня понимал и относился с сочувствием.
      Быстро отперев дверь, я аж повисла у Мурашова на шее, что делала крайне редко, в исключительных случаях.
      – Дрюнечка, солнце мое, как же я тебе рада! – воскликнула я.
      Дрюня, удивленный моим нетрадиционным поведением, несколько насторожился.
      – Лелька, ты чего это? – спросил он осторожно. – Выпить, что ли, есть?
      – Уже нет, – призналась я, – но это неважно. Ты проходи, проходи!
      Дрюня разулся и прошел в кухню. Проходя мимо ванной, он вдруг с удивлением остановился.
      – Что это? – спросил он.
      Дрюня от природы обладал абсолютным музыкальным слухом, которого, кстати, не требовалось, чтобы услышать, как скулит Роджер.
      – Это… Ах, Дрюня! – я не выдержала и расплакалась на Дрюнином плече. – У меня же такое горе, такое горе!
      – Господи, да что случилось-то? – уже не на шутку перепугался Дрюня, – то смеешься, то плачешь?
      – А вот ты послушай! – я усадила Дрюню на табуретку и принялась рассказывать об обрушившихся на меня невзгодах.
      И что же?
      – Херня все это! – категорично заявил Дрюня, когда я закончила.
      Потом он заметил мое обиженное выражение лица и заговорил с горячностью:
      – Ну чего ты убиваешься? Подумаешь, собаку подкинули! На три дня же всего! У меня вон пятый год Джерри живет – и ничего!
      – Тебе легко говорить – у тебя частный дом! И никаких проблем с выгуливанием. Бегает твой Джерри по всему двору и делает, что хочет. И о кормежке ты не очень волнуешься – его жена твоя кормит!
      – А кто зарабатывает? – поднял палец вверх Дрюня.
      – Ха! – только и смогла сказать я.
      Дело в том, что Дрюнин намек на то, что он содержит семью, был более чем смелым утверждением. Это было просто наглостью с его стороны, так как он сроду нигде не работал. Стабильный, пусть и небольшой доход приносила в семью его жена Елена. А сам Дрюня перебивался случайными заработками – типа перевезти кого-нибудь на стареньком, доставшемся от отца УАЗике, или спросить у того же отца или мамы сотню-другую.
      – А что касается денег, – доставая из-за пазухи семисотграммовую бутылку водки и разливая ее по стаканам, продолжал Дрюня, – так и это не проблема. Во-первых, тебе за пса заплатят…
      – Да что там заплатят-то? – простонала я, доставая из холодильника заветревший кусок колбасы и нарезая его тонкими кусочками, чтобы казалось побольше. – Не столько же, сколько я растранжирила. Господи, и когда только я поумнею?
      – Когда меня будешь слушать, – важно ответил Дрюня.
      – Вот, предлагаю реальный заработок.
      – Какой еще? – насторожилась я. От Дрюниных предложений я уже старалась держаться подальше – и так хлебнула за свою жизнь.
      – Я открываю новое дело! – сообщил Дрюня.
      – Ха! – повторила я.
      Дрюня уже столько раз открывал свое дело, и каждый раз это заканчивалось настолько одинаково плачевно, что меня уже начинало тошнить от однообразия. Дело в том, что будучи очень одаренным и творческим человеком, не лишенным авантюрной жилки, Дрюня при этом обладал таким разгильдяйством, безалаберностью и безотвественностью, что я по сравнению с ним могла прослыть образцом рациональности и практичности.
      И, хотя я по-дружески очень любила этого шалопая, с которым мы провели вместе все детство и юность, но дел с ним предпочитала больше не иметь, ограничивая общение душевной беседой за рюмочкой-другой…
      Другая, кстати, как раз подоспела.
      – Напрасно отказываешься, – обиделся Дрюня, опрокидывая рюмку. – Верняк дело!
      – Ладно, сама как-нибудь выкручусь… – уныло проговорила я. – Слушай, Дрюнь, а твоей Елене комбинезон не нужен случайно? Фирменный, классный! – я достала из пакета пресловутый комбинезон.
      – Да ты чо? – воззрился на меня Дрюня. – Чтобы она такое безобразие напялила? Да я первый ее на улицу не выпущу!
      – Сам ты безобразие ходячее! – обиделась я. – Ну, тогда, может, белье? – не теряла я надежды. – Очень красивое! О таком любая женщина мечтает, – добавила я, подумав, что вот есть, оказывается, такая оригиналка, которая мечтает от него избавиться.
      – Ну это… Это действительно ничего, – крутя в руках комплект, бормотал Дрюня. – Это, пожалуй, можно и купить. За полтинник возьму, пожалуй…
      – Что-о-о? – задыхаясь от возмущения, вскричала я. – За полтинник? Да ты знаешь, сколько это стоит?
      – Сколько? – хмыкнул Дрюня. – Две тряпочки на ленточках!
      Я не стала говорить, сколько выложила за эти «тряпочки на ленточках», чтобы совсем не прослыть идиоткой в глазах Дрюни.
      – И вообще, – тут Дрюня пристально посмотрел на меня. – Что это ты с собой сделала?
      – У меня новая прическа, сделанная в лучшем салоне города! – гордо сообщила я. – Классно, правда?
      – Дерьмо! – со свойственной ему категоричностью заявил Дрюня. – Старая была куда лучше. И чего ты, Лелька, себя уродуешь?
      Я уже собиралась достойно ответить этому грубому конюху, но в этот момент роджеровское скуление достигло своего апогея, и слышать это становилось невыносимо.
      – Господи, что же мне, день и ночь это слушать? – рассердилась я. – Может, он жрать хочет?
      Чертыхнувшись, я полезла в холодильник. Налив в металлическую миску супа, я поставила ее в углу в кухне и выпустила Роджера из его заточения. Он сразу начал скакать по квартире, не обращая внимания на предложенный обед.
      Я поймала его и ткнула мордой в миску, но пес оказал отчаянное сопротивление.
      – Да он же прокис у тебя! – подходя к миске и осторожно поднося ее к носу, сказал Дрюня.
      – Как прокис? – удивилась я. – Не может быть!
      – Ты когда его варила?
      – Ну… Не помню, – честно пожала я плечами. – На той неделе где-то…
      – Так уже эта кончается!
      – Ладно, значит, обойдется сегодня без ужина! – бодрым голосом проговорила я. – Я вот не ем – и ничего!
      – Ага, высохла уже, как кочерга, – добавил Дрюня.
      За подобное хамство я уже хотела запустить в него миской с прокисшим супом, но тут Роджер выдал такую руладу, что у меня внутри аж все перевернулось.
      – Выгулять его надо, – тоном знатока сказал Дрюня.
      – Я уже выгуливала, он ничего делать не стал.
      – Тем более надо выгулять!
      – Поздно уже, – поежилась я. – И холодно…
      – Ну, давай я с тобой схожу, – предложил Дрюня.
      – Так может, ты один и сходишь? – обрадовавшись, спросила я.
      – Нет уж, – отказался Дрюня. – Собирайся!
      Я напялила старую куртку, джинсы, ботинки, взяла Роджера за поводок, и мы пошли на улицу. Там Роджер сразу же рванулся к ближайшим кустам.
      – Вот видишь! – укоризненно сказал Дрюня. – Заставляешь пса терпеть!
      – Ну что, теперь можно домой? – переминаясь с ноги на ногу в своих легких ботинках, спросила я.
      Но Роджер домой явно не спешил. После испытанного облегчения его тянуло погулять.
      – Ну, давай прогуляемся немного, – миролюбиво предложил Дрюня, похоже, нашедший в последнее время с этим чудовищем полное взаимопонимание. – Чуть-чуть совсем, вокруг дома.
      – Ну давай, – нехотя согласилась я. – Только не больше десяти минут.
      Обойдя несколько раз вокруг дома, я посчитала, что Роджер достаточно получил кислорода на сегодня, и решительно заявила о том, что пора домой. С этими словами я направилась к подъезду.
      Дрюня пожал плечами и с Роджером на поводке двинулся за мной.
      Не успели мы сделать и нескольких шагов, как сзади послышался топот ног и какие-то крики.
      Обернувшись, мы увидели, как через арку в наш двор вбегает девушка. Было видно, что ей тяжело бежать на высоких каблуках, светлый плащ ее был распахнут, а глаза полны ужаса – это различала даже я в своих очках.
      Девушка вбежала во двор и заметалась, не зная, куда деваться дальше. Следом за ней влетели двое парней, один уже схватил девушку за рукав плаща, послышался треск рвущейся ткани…
      Пока я стояла и раздумывала, что делать дальше – рвануть домой, пока не попала под горячую руку или попытаться помочь, – Дрюня уже среагировал.
      Не выпуская поводка из рук, он кинулся в самую гущу событий.
      – Роджер, фас! – услышала я его крик, и Дрюня выпустил поводок из рук.
      Почуявший свободу пес метнулся к дерущимся и вцепился в ногу парню, державшему девушку. Тот взвыл от боли, и отпустил ее руку. Роджер продолжал впиваться зубами в его ногу, раздирая и превращая брючину в лохмотья.
      – Юрок, рвем! – послышался отчаянный возглас второго, который уже улепетывал со всех ног в сторону арки.
      Парню же, которого облюбовал Роджер, было не так просто это сделать. Он махал руками, пытаясь отодрать от себя собаку и одновременно боясь ее когтей и зубов, и орал на весь двор.
      А пес уже вошел в раж, и я даже стала бояться, что он просто разорвет на куски этого сопляка. Видимо, и Дрюня это понял, потому что скомандовал:
      – Роджер, фу!
      После повторенной команды Роджер нехотя выпустил парня, и тот, охая, ломанулся к арке, хромая на одну ногу.
      – Побежали, догоним! – закричал Дрюня, воспринявший ситуацию с детским восторгом.
      – Не надо! – послышался вдруг дрожащий голос девушки, о которой мы совсем забыли.
      Дрюня повернулся к ней и сразу же потерял интерес к ее преследователям.
      Девушка и вправду была очень симпатичной. У нее были длинные каштановые волосы, большие голубые глаза и мило вздернутый носик.
      Даже в порванной плаще и взлохмаченными волосами она выглядела очень привлекательно. Дрюня уже оценил ее внешность по достоинству и теперь из кожи лез, изображая из себя джентльмена и не замечая при этом, что выглядит как типичный кобель.
      – Боже мой! – проговорил он. – Что же с вами приключилось? Вам нужно немедленно привести себя в порядок! Пойдемте, я вас проведу, вы умоетесь, зашьете плащ. Меня зовут Андрей, а вас как?
      – Катя, – ответила она.
      – Так что, Катюша, идем? – обнимая девушку за плечи и увлекая ее к моему подъезду, говорил Дрюня. – Не бойтесь, вам там не сделают ничего плохого!
      Катя, видимо, нисколько не боялась, почувствовав в Дрюне надежного рыцаря.
      Я была возмущена до крайности! Нет, это надо же? Не спросив моего разрешения, он ведет ко мне эту девицу как к себе домой, причем совершенно забыв о моем существовании!
      – Лелька, ну ты чего стоишь? – показав мне, что я все-таки ошибаюсь, крикнул Дрюня, берясь за дверную ручку.
      Ну правильно, вспомнил! Конечно, как же он без меня в квартиру попадет?
      Взяв Роджера, который сразу же заскучал, почувствовав окончание собственной востребованности, за поводок, я уныло поволоклась к подъезду, умом понимая, что я и сама не оставила бы девушку на улице в таком виде. Но почему Мурашов берет на себя право распоряжаться?
      Придя ко мне, Дрюня бережно помог Кате раздеться. Я скинула куртку и ботинки и, заперев Роджера в ванной, прошла в комнату, демонстрируя, что если кто и будет зашивать Катин плащ, то только не я.
      Она тем временем прошла в ванную.
      – Лелька! – подсаживаясь ко мне на диван и толкая в бок, восхищенно сказал Дрюня, сияя глазами. – Видела, какой ангелочек?
      – Если ты намерен остаться с ней на ночь в моей квартире, – холодно сказала я, – то смею тебя заверить в абсолютной бесперспективности твоих намерений. У меня не дом свиданий!
      – Да у меня и в мыслях не было! – с негодованием произнес Дрюня, уловивший из моей фразы, что переспать с Катей у меня ему не удастся. – И что ты вечно подозреваешь во мне какие-то грязные помыслы?
      – Слишком хорошо тебя знаю, – усмехнулась я.
      – Леля, – уже серьезно заговорил Дрюня. – Ну не оставлять же человека на улице в таком состоянии? К тому же там эти хулиганы. Вдруг они вернутся?
      – Хорошо, – пожала я плечами. – Она вполне может привести себя в порядок здесь, а потом ты проводишь ее домой, раз ты такой галантный!
      Дрюня в ответ на это промолчал.
      Я знала, что говорю не то, что думаю и что сделаю. Просто меня разозлило вот что: мою изумительную прическу Дрюня просто охаял, а тут появилась какая-то лохматая девчонка, и он уже ползает перед ней ужом! А я, между прочим, выгляжу ничуть не хуже нее! Конечно, мне глубоко плевать на Мурашова и на его отношение к женщинам, но все-таки обидно как-то…
      В этот момент Катя появилась из ванной. Волосы ее уже были причесаны, лицо умыто.
      – Спасибо, – сказала она, обращаясь ко мне. – Блин, как классно, что я вас встретила!
      – Можете зашить плащ, – любезно разрешила я, поднимаясь, чтобы достать коробку с нитками и иголками. – Кстати, меня зовут Ольга.
      В коробке почему-то присутствовала катушка только зеленых ниток. Смущаясь, я предложила ее Кате.
      – Фигня! – махнула она рукой. – Дома перешью!
      – Вы же не отправитесь домой сегодня? – обеспокоенно проговорил Дрюня. – Уже очень поздно.
      – Поздно, – вздохнула она. – А ты, Оль, не против?
      Ее быстрый переход на «ты» меня немного озадачил, но я не стала обращать на это внимания. В конце концов, так проще будет общаться. Понятно же, что ее придется оставлять ночевать – не отпускать же, в самом деле, в ночь? А уж Дрюню теперь и метлой не выгонишь!
      – Так что же тобой случилось, Катюш? – спросил Дрюня, подсаживаясь к Кате, пока та неумело зашивала плащ.
      – Сейчас расскажу, – перекусывая нитку, пообещала она, откладывая плащ в сторону, – ну вот, слава богу, с этим покончено.
      – Я думаю, нужно пройти в кухню, – засуетился Дрюня. – Чаю попить.
      – Я бы чего покрепче выпила, – заявила Катя.
      Дрюня несказанно обрадовался этому предложению.
      – Конечно, конечно, – проговорил он, беря Катю за руку и помогая ей подняться с дивана. – Там у нас все есть.
      Пройдя в кухню, Дрюня показал Кате бутылку водки, из которой мы толком и отпить-то не успели. Я в душе посомневалась, захочет ли девушка пить водку, но Катя неожиданно сказала:
      – О, клево! То, что надо!
      – Только у нас закуски, к сожалению, нет, – бросая на меня выразительный взгляд, содержащий укор и презрение к моей бесхозяйственности и непредусмотрительности, проговорил Дрюня.
      – Да фигня! – махнула рукой Катя. – Главное, водка есть.
      Она сама взяла бутылку, налила себе водки в мою рюмку и выпила одним махом, не закусывая.
      – Клево, – повторила она.
      Признаться, я была несколько удивлена. Я, знаете ли, не придерживаюсь позиции убежденной трезвенницы, которую, например, усиленно декларирует Полина (на самом деле просто страдающая аллергией на алкоголь, выражающейся в высыпании красных пятен), но все-таки предпочитаю пить более интеллигентно. И вообще, при ближайшем общении от Кати все больше и больше попахивало так называемым социальным подвалом, несмотря на ее довольно дорогую одежду. Это можно было понять и по ее манере поведения и по способности изъясняться.
      «Ладно, она пробудет у меня всего лишь до завтра, – утешала я саму себя. – Перетерплю как-нибудь. Господи, сколько же мне всего приходится терпеть в последнее время!»
      Катя, ни мало не смущаясь, рукой сгребла с тарелки остатки колбасы, игнорируя вилку, и налила себе еще водки.
      – А вы чего? – повернулась она к нам.
      – Да мы разберемся, – усмехнулась я, пытаясь дать понять этой нахальной девице, что это она находится у меня дома, а не наоборот, но Катя, по-моему, не поняла моего намека.
      – У вас сигарет нет? – пережевывая колбасу, спросила она.
      – Я не курю, – развела я руками.
      – Черт, и у меня кончились, – пробормотала Катя.
      – У меня есть, – услужливо выложил перед Катей смятую пачку «Примы» Дрюня.
      – Блин, дерьмо, конечно, но с пивом сойдет, – закурив, сказала Катя.
      – Так что же все-таки произошло, Катюша? – не отставал Дрюня. – Кто за тобой гнался?
      – А-а-а! – презрительно махнула рукой Катя. – Мишка наверняка! Совсем оборзел, отморозок чертов!
      – Ху из Мишка? – пробормотал Дрюня, обладавший некими запасами эрудиции.
      – Чего? – не поняла Катя.
      – Андрей спрашивает, кто такой этот Мишка, – терпеливо пояснила я.
      – Да придурок один, – раскачивая ногой, сказала Катя. – Женихом своим меня считает! Ха! Да чтоб я за такого идиота пошла? У него же нет ни хрена!
      – А кто он вообще? – поинтересовался Дрюня. – Чем занимается?
      – Да никто! Отморозок из Заводского! У нас почти и не было ничего – так, переспали пару раз, – нисколько не смущаясь, продолжала Катя, – а он возомнил о себе бог знает что!
      – Так скажи ему прямо об этом! – заявил Дрюня.
      – Так я ему и сказала – мол, все, прошла любовь, завяли помидоры, короче, отвали, мальчик!
      – А он?
      – А он говорит, что это западло, что я его так кинула, и что он мне отомстит! Вот и решил отомстить, гад!
      – Катя, а сама ты чем занимаешься? – спросила я.
      – Я в магазине работаю, продавцом. Живу-то с бабкой, на ее пенсию разве проживешь? А в магазине клево! Иногда такие бабки выходят за день!
      – Это с чего же? – подивилась я.
      Катя снисходительно посмотрела на меня как на полную дуру.
      – Господи! Да чего только не сделаешь! Воды в сахар бухнешь – вот тебе и прибавка к весу! А пьяных сколько бывает! Обсчитать – раз плюнуть! А уж дяденьки пузатые… Этих вообще за счастье обсчитать! Они в основном по ночам подкатывают, накупают всякой всячины, сдачу никогда не пересчитывают.
      – А что за магазин? – поинтересовалась я, хотя мне это было совсем неинтересно.
      – «Светлана». Ну, знаешь, там хачик хозяин, Вартаном зовут? Еще Вартан этот! – недовольно поморщилась она.
      – А что Вартан?
      – Да запарил приставаниями своими. «Будищь со мной жить – в золоти хадить будищь!» – передразнила она. – А сам так и норовит на халяву или выпивкой отделаться! На крайняк стольник сунет, и все! Нужен он больно. Да и хачик все-таки. Лучше уж своему дать, пусть у него и денег меньше.
      – Леля, можно тебя на минутку? – спросил вдруг Дрюня.
      – Да? – я вышла за ним в коридор.
      – Слушай, я, пожалуй, пойду! – смущенно переминаясь с ноги на ногу, сказал Мурашов.
      – Чего это ты? – ехидно спросила я. – А как же твой ангелочек?
      – Да… – Дрюня махнул рукой. – Не мой контингент. Ты же знаешь, я все-таки с продвинутыми женщинами общаюсь, с интеллигентными… А такой отстой даже стремно как-то… К тому же меня Елена ждет, беспокоится, наверное, уже, – заключил он, обуваясь.
      – Ну, спасибо, – задыхаясь от гнева, проговорила я. – Подсунул мне эту нахалку – и в кусты! Про Елену вспомнил! Полчаса назад ты о ней и не думал!
      – Леля, ну извини, пожалуйста! – виновато проговорил Мурашов. – Ну, что ты переживаешь? Сейчас уже спать ляжете, а утром выпроводишь ее к чертовой матери – и все дела! Ну, пока!
      И Дрюня поспешно ретировался.
      Предатель!
      Чтобы Дрюня ушел, даже не допив собственноручно принесенную бутылку – для этого на самом деле нужен очень весомый повод.
      Я вернулась в кухню с твердым намерением осуществить его предложение – отправить Катю спать и самой лечь. А утром встать пораньше и тактично… Черт, как же это сделать тактично? В общем, сказать, что ей пора домой.
      Вот! Я скажу, что мне срочно нужно уйти! Не останется же она после этого в моей квартире?
      Повеселев от принятого решения, я сунула тарелку из-под колбасы в раковину и взяла бутылку с остатками водки, собираясь убрать ее в холодильник.
      – Оставь! – Катя перехватила мою руку.
      – Зачем? Спать пора! – удивленно сказала я.
      Но, как оказалось, Катя совсем не собиралась спать. Вместо этого она плеснула себе еще водки. Тут уж меня охватил гнев. Этак она всю мою водку допьет!
      Я решительно налила и себе рюмку. После выпитого злость моя постепенно стала улетучиваться, а по телу растекалось знакомое приятное тепло.
      Ладно, в конце концов, бог с ней, с этой Катей! Что с нее взять? Живет с бабкой, наверняка на какой-нибудь пролетарской окраине, какое там может быть воспитание?
      И пьет вон как! Даже не пьянеет!
      – Твой-то куда уперся? – спросила она, кивая на дверь.
      Я поняла, что она имеет в виду Дрюню.
      – Домой, к жене, куда же еще, – пожала я плечами.
      – Так он, значит, тебе не муж, – сделала она глубокомысленный вывод.
      – Еще чего не хватало! – ужаснулась я.
      – Понятно, е…рь, – кивнула Катя.
      Меня аж в жар бросило от такого эпитета, и я уже даже чуть было не начала оправдываться перед этой малолеткой и объяснять ей чуть своих отношений с Дрюней, как вдруг заметила, что выпитые на голодный желудок несколько рюмок все-таки подействовали на девчонку. В глазах ее повисла пьяная пелена, взгляд стал печальным. Ее уже не интересовали мои отношения с Мурашовым, она вообще, казалось, забыла о его существовании. Катя посмотрела на меня мутным взглядом и вдруг сказала:
      – Меня вообще-то скоро убьют!
      – Ну что ты говоришь? – попыталась я ее успокоить, – Мишка, что ли? Да такие, как он, только пугать и способны! Не стоит к его угрозам относиться всерьез.
      – Если бы Мишка, – вздохнула она.
      – А кто же еще?
      – Да я… Я в такое дело влезла… – она наклонилась к моему уху. – Если выгорит – бабок можно огрести – закачаешься! Правда, опасно это. Ну, кто не рискует, тот – сама знаешь! Мишка! Можно подумать, у меня только Мишка! У меня, между прочим, такой папик есть – закачаешься! Кешенька!
      Я чувствовала, что меня и так уже качает, но Катю словно прорвало:
      – Он богатый, не то, что этот дурень. Только с ним трудно…
      – В каком смысле?
      – Да он вечно уровень требует! – презрительно сказала она.
      – В каком смысле? – не поняла я.
      – В смысле, чтобы я вела себя как воспитанная дама, с которой не стыдно показаться в обществе! – манерно ломая голос, видимо, копируя своего «папика», пояснила Катя. – В ресторан поведет – так начинает нудеть: не так сидишь, не так ешь, нужно уметь пользоваться столовыми приборами… Плевать я хотела на его столовые приборы! Я ем, как мне удобно. А тут приходится мажорную даму из себя изображать. Я уж по-всякому научилась себя вести, и если где надо, могу за такую мадам сойти – закачаешься!
      Мой дом она, видимо, не считала тем местом, где следует хотя бы изображать хорошие манеры.
      – Надоело! – продолжала Катя. – И бросить его не могу. Во-первых, бабки дает, во-вторых, не отпустит. Он меня убьет просто!
      Девочка, похоже, с завышенной самооценкой, – усмехнулась я про себя. – Тот убьет, этот убьет… А скорее всего, оба же ее сами и бросят.
      – Тогда зачем тебе с ним расставаться? – спросила я. – Если он такой богатый?
      – Так у меня новый мальчик есть! – хвастливо сказала Катя. – Знаешь, какой? Закачаешься!
      Я поняла, что мне уже не суждено избавиться от пожизненной качки. А Катя тем временем продолжала:
      – Вот я с ним и собираюсь серьезно встречаться. Он жениться на мне собирается. И вообще мальчик – м-м-м! А эти козлы меня уже достали! Хоть бы отвяли, что ли, сами собой. Да боюсь, не получится, – со вздохом сказала она и взяла бутылку. Она оказалась пуста.
      Катя недоверчиво просмотрела ее на свет, потом недовольно отставила.
      – Дерьмо какое, – проворчала она.
      – Ты очень много пьешь! – покачала я головой.
      – А-а-а! – снова обреченно махнула рукой Катя. – Все равно мне не жить!
      – Да никто тебя убивать не будет, – уже с раздражением произнесла я. – Накручиваешь бог знает что!
      – Эх, Ольга, Ольга, – серьезно и мрачно сказала Катя и посмотрела на меня таким взглядом, что мне стало жутковато. – Если б ты все про меня знала…
      – А ты расскажи, – заинтересовавшись, попросила я.
      – Не стоит. Пошли лучше спать, – неожиданно заявила Катя.
      Она поднялась, опираясь о стол, и, нетвердо держась на ногах, спросила:
      – Мне куда?
      – Пойдем, – встала и я. – Я уложу тебя в спальне, а сама лягу в зале.
      – Пойдем, – сонным голосом согласилась Катя – ей было все равно где, лишь бы прилечь.
      Едва я уложила ее на свою постель и легла сама на диване, раздался стук в дверь. Причем это был даже не стук, а скорее грохот.
      Подскочив от неожиданности, я метнулась к двери, думая, что Мурашова за поздний визит выперла из дома Елена, и он не нашел ничего лучшего, как заявиться сюда, чтобы выплеснуть злость на жену. Только этого мне не хватало!
      Уверенная в этом, я в спешке даже не посмотрела в глазок. Распахнув дверь, я сразу же получила удар кулаком в лицо, отчего отлетела к вешалке, сшибая ее по пути.
      В квартиру тем временем ворвался высокий и довольно плечистый парень в кожаной куртке нараспашку и без шапки. От него даже на расстоянии несло перегаром, и я, принявшая сама немножко, смогла это почувствовать.
      Рассмотрев меня поближе, парень несколько озадачился. Потом резко рванул меня за грудки и заорал:
      – Где они?!
      – Кто? – не поняла я.
      – Катька со своим хахалем, вот кто! Или вы тут групповухи устраиваете? Убью всех на хер!
      – Я не… Я не… – залепетала я, пытаясь вырваться, но тут из спальни вылетела Катя и повисла на парне.
      – Пусти ее, дурак! – закричала она. – Какой еще хахаль? Тут и нет никого! Можешь пройти проверить! Придурок чертов!
      Парень прищуренными глазами недоверчиво посмотрел на Катьку, потом, оттолкнув нас обеих, прошел в квартиру. Обойдя ее всю и убедившись, что кроме нас, в ней никого нет, он несколько поостыл.
      Мы с Катькой продолжали стоять в коридоре: я, держась за ушибленную щеку, а она, прислонившись к стене и презрительно уперев руки в боки.
      – Ну что? – с усмешкой спросила она. – Убедился? Тоже мне, Ромео нашелся!
      «Видимо, она спутала с Отелло», – совершенно не к месту пронеслась в моей голове мысль – видимо, настолько меня поразило знакомство этой девчонки с персонажами зарубежной литературы, даже общеизвестными.
      – Я же сам видел, как вы в обнимку в подъезд входили! – заорал парень. – Что, уже успели перепихнуться?
      – Что ты несешь? – заорала в ответ Катя.
      – Да тише вы! – не выдержала я. – Что обо мне соседи подумают? Вот приютила девочку на свою голову!
      – А ты вообще кто? – повернулся ко мне парень. – Чего тут вякаешь?
      – Я вообще-то у себя дома, – твердо проговорила я. – И если вы не объясните, что вам нужно, я сейчас же вызову милицию!
      – Испугался я твоей милиции! – проговорил парень, но тон его стал ниже и потерял некоторую самоуверенность. К тому же в ванной просто заходился лаем Роджер, и это тоже посодействовало тому, что Мишка стушевался.
      – Ты тут на Ольгу не наезжай! – заступилась за меня Катя. – Она мне жизнь спасла, понял?
      – Как это? – видимо, не понял парень.
      – Пойдемте-ка в кухню и все обсудим, – предложила я. – У меня от ваших разборок голова гудит.
      Все прошли в кухню и расселись по табуреткам.
      – Итак, молодой человек, – видя, что с парня уже слетела вся агрессивность, начала я допрос. – Извольте для начала представиться.
      – Да Мишка это! – встряла Катька. – Я тебе о нем говорила.
      – Не могу сказать, что мне очень приятно знакомство с вами, – я потрогала горящую щеку, – но могу ответить, что меня зовут Ольга.
      Парень что-то буркнул в ответ.
      – И что же, многоуважаемый Мишка, вам нужно в моей квартире в столь поздний час?
      – Она мне нужна, – скосил он глаза на Катю, в ответ на что та только фыркнула.
      – Ну так вот она, жива и здорова, как вы могли убедиться. Можете забирать ее прямо сейчас, – отчаянно надейсь, что Мишка внемлет моему предложению, сказала я.
      – Я с ним никуда не поеду, – тут же разрушила мои надежды Катька. – Он же пьян! Еще в ментовку с ним угодишь по дороге!
      – Нужна ты мне! – противореча сам себе, проворчал Мишка.
      Он повернулся ко мне и начал объяснять:
      – Следил я за ней, понимаете? Чуял, что она мне изменяет. Сегодня, как она работу закончила, я за ней пошел. А потом увидел, что за ней двое каких-то козлов идут. Короче, иду я, жду, что дальше будет.
      – Врешь ты все! – перебила его Катька. – Ты сам их и попросил меня избить!
      – Это я и сам могу сделать, – многообещающе «успокоил» Мишка свою возлюбленную и продолжил:
      – Смотрю, она их заметила и побежала. Я тоже, только не быстро. Мало ли, чего там у нее за проблемы? Еще мне навешают! Их двое все-таки…
      – Трус! – презрительно бросила Катька.
      – Чего? – замахнулся на нее Мишка.
      – Тихо, тихо, – я постучала по столу не убранной с него вилкой. – Дальше!
      – Дальше я увидел, как они из арки выбегают, а ее какой-то крендель в подъезд заводит. И за плечи гребет, как хозяин. Ну, думаю, точно к хахалю шла!
      – Эх, ты! Я вовсе не к хахалю шла! – заявила Катя. – Я в этот двор случайно забежала, а она вот, – Катька кивнула на меня, – с другом своим меня от этих козлов отбили! Не то что ты! Подумай, если б я к хахалю шла, то откуда бы тут Ольга взялась? На фига она нам? И где он, хахаль? Почему меня среди ночи бросил?
      Мишка озадаченно потер лоб, мучительно ища логику в Катиных словах. Видимо, они его все-таки убедили, потому что во взгляде его появилось какое-то смущение и даже что-то похожее на вину.
      – А потом ты что делал?
      – Что делал, что делал, – пробормотал он. – Нажираться пошел в ларек! Кому приятно, когда твоя телка с другим трахается? Там выпил и решил вернуться, зубы им повыбивать! Злость во мне закипела такая, что самому страшно стало!
      – А откуда ты узнал, в какую квартиру мы зашли? – спросила я.
      – Так я, пока вы поднимались, за окнами следил, смотрю, в одном свет загорелся – ну, и понял, что это и есть нужная хата. Потом нашел.
      – Ну в общем, все понятно, – подвела я итог разговору. – Теперь, когда все недоразумения выяснены, я предлагаю мирно разойтись.
      Мишка виновато засопел и придвинулся к Катьке.
      – Прости, Катюш, – гладя ее руку, проговорил он. – Не знал я.
      – Дай сигареты! – потребовала Катя.
      Мишка тут же выложил перед ней пачку «Золотой явы».
      – Не знал! – закуривая, передразнила Катька. – Порядочных людей будишь среди ночи да еще и бьешь!
      – Простите ради бога! – прижав руки к груди, повернулся ко мне Мишка. – Не думал я, что оно все так… К тому же я удар на мужика рассчитывал, я же не виноват, что вы женщина, к сожалению, оказались, да еще такая хрупкая.
      Я не разделяла его мнения на тот счет, что о том, что родилась женщиной мне стоит сожалеть, но вслух говорить этого не стала, а еще раз потрогала щеку.
      – Ну, простите, ну, хотите, я себе за это палец отрежу? – Мишка схватил со стола нож.
      – Не надо! – перепугавшись до смерти, вскочила я со стула и попыталась вырвать нож. – Еще чего не хватало, я вас давно простила, а теперь была бы очень благодарна, если бы вы оставили меня в покое!
      – Ну что, Катюш, поедем? – ласково обнимая Катю, сказал Мишка, а я на всякий случай быстренько убрала нож подальше.
      – Никуда я с тобой не поеду, – капризно кривя рот, заявила Катя.
      – Ну, котенок, перестань, – Мишка потерся о Катино плечо.
      Катька не отстранилась, но сделала вид, что продолжает сердиться.
      – Прощение нужно заслужить! – манерно проговорила она.
      – Кать, да я для тебя, что хочешь! – Мишка рванул ворот рубахи.
      Я на всякий случай убрала и вилку.
      – Духи мне купишь, – заявила Катя. – «Ив Роше», как обещал!
      – Кать! – Мишка ударил себя кулаком в грудь. – Завтра же будут – зуб даю! Ты ж меня знаешь!
      – Вот завтра и поговорим, – решительно ответила Катя. – А теперь езжай домой. Я завтра дома буду вечером, тогда и поговорим.
      Мишка встал и обнял Катю.