ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ СОБЫТИЯ

Сказать, что в Марас-Дантии царил безмятежный, ничем не нарушаемый мир, было бы преувеличением. В мире, населенном многочисленными древними народами, конфликты неминуемы. Однако их разрешению помогала определенная доля терпимости.

Равновесие поколебалось с появлением новой расы. Ее представителей называли людьми. Преодолев негостеприимные пустыни, они пришли в Марас-Дантию с юга. Сначала переселенцев было совсем немного, но потом ручеек превратился в поток, и они заполонили страну. Люди не испытывали к древним культурам ничего, кроме презрения. Они переименовали страну, назвав ее Центразией, и по мере увеличения их числа нарастала и степень разрушения, которое они несли с собой. Они загрязняли реки, вырубали леса, сжигали деревни, безжалостно транжирили драгоценные ресурсы земли.

И что хуже всего, они уничтожали магию Марас-Дантии.

Они насиловали землю, высасывая из нее энергию, Магия, которую древние народы привыкли воспринимать как нечто само собой разумеющееся, стала исчезать. Изменился климат, смешались времена года. Лето стало напоминать осень. Зима удлинилась, поглотив часть весны. С севера стал надвигаться ледник.

Вскоре между коренными жителями Марас-Дантии и людьми началась война.

Древние народы не выступали в ней единым фронтом — сыграли роль многочисленные старые распри, не говоря уже о пресловутом оппортунизме дворфов. Многие примкнули к людям и стали добровольно делать за них грязную работу. Другие сохранили верность делу древних народов.

Однако и среди людей тоже не было единства. Их разъединяла религиозная вражда. Пошедшие по Тропе Многобожия — в просторечье называемые Поли — молились древним языческим богам. Их противники сомкнулись под знаменем Единого. Их называли Уни, и они были приверженцами более позднего культа, монотеизма. Как Поли, так и Уни были склонными к фанатизму, однако Уни, более многочисленные, превзошли своих соперников в религиозном пыле, а кроме того, среди них хватало демагогов.

Изо всех коренных жителей Марас-Дантии наибольшую воинственность проявляли орки. Это было племя, рожденное для битв. Будучи представителями одного из немногих древних народов, не обладающих способностями к магии, они компенсировали этот недостаток неуемной жаждой крови. Они всегда были в эпицентре любого конфликта.

По оркским стандартам, Страйк отличался умом. Он служил капитаном дружины из тридцати воинов. Дружина называлась Росомахами. Непосредственными подчиненными Страйка были два сержанта — Хаскер и Джап. Хаскер был самым безжалостным и непредсказуемым из всех дружинников; Джап, дворф, а в сущности, единственный воин дружины, который не был орком, стал объектом постоянных подозрений.

Следующими по званию шли капралы Элфрей и Коилла. Элфрей был самым старшим по возрасту и исполнял обязанности полевого врача. Он специализировался в лечении ран, полученных на поле боя; Коилла же была единственной из Росомах женщиной, что не мешало ей быть блестящим стратегом. Под началом капралов находились двадцать пять рядовых.

Росомахи служили королеве Дженнесте. Королева, обладающая огромными магическими способностями, поддерживала дело Поли. Отпрыск союза наяды и человека, Дженнеста прославилась своей склонностью к жестокости и сексуальной ненасытностью.

Выполняя секретную миссию, Росомахи штурмом взяли поселение Уни, чтобы добыть очень старинный запечатанный цилиндр с неким сообщением внутри. Добыв, ценой высоких потерь, этот артефакт, они захватили и большое количество галлюциногена. У древних народов это вещество называли разными именами, но чаще все го пеллюцидом. Оркам оно было известно как носитель кристальной молнии.

Ошибка Страша заключалась в том, что он, чтобы отпраздновать победу, позволил дружине воспользоваться порошком, да и сам его попробовал. Придя в себя на следующее утро, Росомахи впали в панику, боясь опоздать к Дженнесте и тем самым навлечь на себя ее ярость. Они сразу пустились в обратный путь, однако вскоре попали в засаду, устроенную кобольдами. Во время боя с последними, несмотря на яростное сопротивление орков, артефакт у них отбили. Зная, что за потерю Дженнеста наложит на них ужасное наказание, Страйк решил догнать кобольдов и вернуть драгоценность.

Между тем Дженнеста приказала генералу Кистану, главнокомандующему ее армии, организовать розыск Росомах. Тот поручил розыск матерым оркам-воинам под предводительством капитана Деллорана, старого недруга Страйка. Сама же Дженнеста установила контакт со своими сестрами, Адпар и Санарой. Несмотря на разделявшее их расстояние, они поддерживали телепатическую связь. Однако старая неприязнь сестер друг к другу помешала Дженнесте узнать, известно ли Адпар и Санаре хоть что-нибудь о местонахождении Росомах или драгоценного артефакта.

Страйк, поведший свой отряд на поиски кобольдов, начал видеть некие яркие сны или видения. Ему являлся мир, населенный одними лишь орками, которые живут в гармонии с природой и являются хозяевами своей судьбы. Они ничего не знают ни о людях, ни о других древних расах. И климат в снах Страйка совсем иной, теплый…

Страйк начал беспокоиться, в своем ли он уме.

Убежденный, что Росомахи стали ренегатами, Деллоран решил отодвинуть срок выполнения приказа, установленный ему Дженнестой. Поскольку тем самым он пренебрег ее волей, это был рискованный шаг. Причиной его стала вендетта, которую Деллоран давно уже объявил Страйку.

Страйк повел свой отряд к Черным Скалам, месту обитания кобольдов. Путешествие оказалось рискованным. По пути они вышли на оркский лагерь, усеянный трупами. Орки погибли от человеческой болезни, против которой у них не было иммунитета. Позже, неподалеку от человеческого поселения Поле Ткачей, на Росомах напала толпа людей. Выйдя в конце концов к Черным Скалам, дружина отомстила кобольдам, устроив в их лагере кровавую баню. Кроме того, Росомахи вернули себе артефакт и освободили узника — престарелого гремлина. Этот гремлин, по имени Моббс, рассказал им, что знаком с тайными языками и что захватившие его кобольды хотели, чтобы он расшифровал содержимое артефакта. Моббс считал, что в цилиндре может содержаться нечто, имеющее прямое отношение к происхождению древних народов. Именно силу, порождаемую этим знанием, и хотели получить кобольды.

Хотя выступают ли они от своего собственного имени или действуют по чьему-то приказу, так и осталось тайной.

Моббс считал, что содержимое цилиндра неким образом связано с Вермеграм и Тентарром Арнгримом, двумя прославленными фигурами из прошлого Марас-Дантии. Вермеграм была могучей колдуньей-наядой. Она-то и родила Дженнесту, Адпар и Санару. Считалось, что ее убил Арнгрим, равный колдунье по магическим способностям. Позже Арнгрим исчез.

Моббс рассказывал все это с такой страстью, что раздул постоянно тлеющее в душах орков пламя мятежа. Встретившись с несогласием лишь со стороны Хаскера и двух-трех рядовых, Страйк доказал, что цилиндр следует открыть. Внутри оказался предмет из неизвестного материала. Это была сфера с семью отходящими от нее шипами различной длины. На взгляд орков, она напоминала стилизованную звезду, вроде погремушки для недавно вылупившихся малышей. Моббс назвал звезду инструментом, тотемом, обладающим огромной магической мощью, существование которого давно считалось мифическим. Объединенный с четырьмя другими тотемами, он станет источником откровения о древних народах. Согласно легенде, эта истина освободит их. Орки не знали иной жизни, кроме как служить другим и умирать ради них, и перспектива сбросить эти оковы привлекла их. По призыву Страйка Росомахи решают нарушить свою преданность Дженнесте и пуститься в самостоятельный поиск. Они хотят найти другие звезды, рассудив, что даже бесплодный поиск лучше того рабства, на которое обрекла их Дженнеста.

Моббс сообщил Росомахам, где может находиться еще одна звезда. Его пленители-кобольды упоминали о Троице, поселении Уни, в котором железной рукой правит фанатик Кимбол Хоброу. Страйк с дружиной отправились туда. Моббс же направился в свободный порт Хеклоу, но по пути встретился с Деллораном и был им убит.

Придя в ярость от безуспешных поисков артефакта, Дженнеста казнила генерала Кистана и назначила на его место молодого орка, офицера по имени Мерсадион. Охота за Росомахами возобновилась с новой силой.

Дружина отбила атаку отряда Деллорана и ушла от нападения драконов Дженнесты. После этого Хаскер заболел лихорадкой. Очевидно, он подхватил ее от людей. Когда орки пришли в Троицу, оказалось, что это твердыня, взять которую попросту невозможно. Однако вскоре выяснилось, что для черных работ люди используют дворфов, которых привозят из окрестных поселений. Джап убил такого и под его видом проник в город. Там он стал свидетелем деспотизма Хоброу и жестокостей местной стражи. Выяснив, что вторая звезда действительно находится в Троице, Джап по ходу дела узнал, что Хоброу и его приспешники выращивают в теплице ядовитые растения, с помощью которых планируют совершить массовое отравление древних народов. Джапу удалось поджечь теплицу и скрыться со звездой. Росомахам потребовалось несколько дней,чтобы уйти от жаждущих возмездия Хоброу и его приспешников. Исходя в своих действиях из информации, добытой Джоном в Троице, Росомахи направились в Скратч, обитель троллей, рассчитывая найти там третью звезду.

Вернувшись во дворец Дженнесты, Деллоран заплатил за невыполненное задание жизнью. Раздраженная медлительностью своих фаворитов, Дженнеста прибегает к услугам Мики Лекманна, Гривера Аулэя и Джабеза Блаана, безжалостных охотников за удачей, которые специализируются на поимке беглых орков.

Хаскер оправился от лихорадки, однако поведение его так и осталось странным. Добравшись до Скратча, Страйк оставил его с Коиллой охранять звезды. Тем временем остальные дружинники с самим Странном во главе спустились в подземные лабиринты троллей. Вскоре на них напали подземные жители. Во время схватки рухнул крепеж, и завал отделил Страйка с Элфреем от остальных орков. Тем временем Хаскер, в порыве помешательства, похитил звезды и скрылся. Коилла поскакала за ним в погоню. Не зная, живы ли Страйк и Элфрей, Джап принял командование дружиной на себя. Испытывая враждебное отношение со стороны рядовых, он намечает план дальнейших действий…

Сбитая с лошади и разоруженная, Коилла оказалась в лапах охотников за удачей.. .

Страйка и Элфрея взяли в плен. Таннар, ужасный король троллей, решил принести их в жертву мрачным тролльим богам.

Рукоятку жертвенного кинжала в его руке украшала третья звезда.

Страйк и Элфрей нашли звезду, которую искали…

1

Смерть двигалась сквозь воду, следуя прихотливым изгибам волн.

Мрачная цель сделала ее лицо похожим на камень. Она нырнула вглубь, быстро вырываясь вперед. Ее черные как уголь волосы казались колышущимся облаком. От подрагивающих жабр исходили тонкие цепочки пузырьков.

Она оглянулась. Стая следовала за нею сплошной массой. Вокруг наяд клубилось странное зеленоватое свечение, создаваемое фосфоресцирующими водорослями, которыми наяды освещали себе путь. В руках они держали зазубренные коралловые пики. Кривые кинжалы из закаленной стали находились сейчас в тростниковых ножнах на покрытой чешуей груди.

Мрак поредел, теперь можно было разглядеть песчаное дно океана с торчащими тут и там острыми камнями и покачивающимися водорослями. Скоро в поле зрения показался риф, белый и неровный, заросший пурпурным грибком. Она перемахнула через риф, остальные последовали ее примеру. Они шли вдоль линии рифа, быстро, держась лишь чуть-чуть ниже поверхности воды.

Теперь разложение бросалось в глаза. Больная растительность, малое количество рыбы — все это наглядно свидетельствовало о пороке, вкравшемся в самое сердце жизни. Мимо проплывали ошметки мертвой живности и растений, а ненормальный для этого времени холод, от которого вода почти замерзла, на глубине усиливался.

Когда в поле зрения показалась цель, она подняла руку. Воители бросили светящиеся ветки, и те изумрудным каскадом посыпались на дно. Потом наяды собрались вокруг.

Впереди, там, где гребень рифа расширялся, был каменный обрыв, изъеденный пустотами и пещерами натурального и искусственного происхождения. С такого расстояния не представлялось возможным разглядеть, есть ли в пещерах обитатели. Она жестами отдала приказы. Двенадцать воинов отделились от остальных и осторожно поплыли к вражескому редуту. Остальные медленно следовали сзади.

Приблизившись к редуту, они увидели первых мерцев — малочисленную группку часовых. Те не замечали приближения наяд. Она разглядывала их с отвращением. Людей мерцы напоминали лишь частично, но даже столь незначительное подобие отталкивало. С ее точки зрения, это, как и любые разногласия по поводу территории или пищи, оправдывало объявление войны. Остановив стаю, она продолжала наблюдение. Тем временем разведчики незамеченными вступили на территорию противника.

Каждый стражник стал мишенью для двух-трех наяд. Ближайший из часовых оказался самцом. Держался он беспечно, по всей видимости больше опасаясь случайного хищника, чем внезапного нападения противников. Вполоборота к ней, он вяло дрейфовал на волнах. Сейчас, когда его стало лучше видно, она лишь укрепилась в своем отвращении к этим существам.

В верхней части тело мерца-самца весьма напоминало человеческое, если не принимать во внимание тонкие, как лезвия, жабры по бокам торса. Нос по сравнению с человеческим был шире и более плоским, глаза прикрыты полупрозрачной мембраной. Грудь и руки безволосые. Однако голову украшали рыжие кудри, и борода тоже была рыжей.

Начиная от талии и ниже тело мерца радикально отличалось от человеческого, переходя в тело наяды. Молочно-белая плоть сменялась блестящей чешуей, которая покрывала длинный стройный хвост, заканчивающийся большим веерообразным плавником.

Мерц был вооружен традиционным для своей расы оружием — острым трезубцем длиной с копье.

Наяды окружали часового. Они приближались со спины и с боков. Шансы мерца-самца на выживание были невысоки. Опустив зазубренную пику, правый разведчик нанес мерцу удар выше талии. Поверхностное ранение не было смертельным, но, естественно, отвлекло часового. Когда пораженный мерц повернулся лицом к нападающему, сзади к нему подплыл другой разведчик, вооруженный кинжалом. Занеся руку над шеей врага, он перерезал мерцу глотку.

Несколько мгновений часовой дико бился. Из открытой раны алым облаком расползалась кровь. Потом безжизненное тело, оставляя за собой ленты кровавых потоков, начало погружаться на дно.

Вскоре разведчики покончили и с остальными стражниками.

Тех тоже захватили врасплох. Второй часовой, мерц-самка, уже спиралью опускался на дно. Между голых грудей у нее торчало копье. Она тонула, разинув рот в беззвучном крике боли. Третий мерц в панике бросился на наяду с ножом. Он забыл, что под водой лучше колоть, чем замахиваться. За свою забывчивость он заплатил тем, что в живот ему тут же воткнули пику.

Часовых прикончили быстро, жестоко и без лишних затрат энергии. Потом разведчики подали ей условленный знак.

Пора было задействовать главные силы. С оружием в руках, воины направились к ней. Царила непроницаемая тишина. Кроме наяд, двигались лишь дрейфующие трупы стражников.

Главные силы почти достигли своей цели, когда в изъеденной пустотами и кавернами твердыне произошел взрыв активности. Внезапно укрепление исторгло целую орду тяжеловооруженных мерцев. Лавиной вырываясь из укрепления, они издавали странный звук, похожий на высокий вибрирующий стон. Такой у них был язык. Проходя сквозь воду, звук становился еще более странным.

В них всегда было что-то, от чего ее тошнило. Теперь ненависть обрела конкретную цель.

Возглавляя свои войска, она повела их на дезорганизованных защитников редута. Не прошло и нескольких секунд, как захватчики и защитники схлестнулись друг с другом, моментально разбившись на множество маленьких группок ожесточенно сражающихся противников.

Магия мерцев, подобно магии самих наяд, относилась к категории ясновидения. Чаще всего ее использовали при охоте или продвижении на больших глубинах, в войне же она помогала мало. Так что битву вели силой мускулов, копьем и мечом.

Испуская пронзительный вибрирующий вопль, сверху ринулся мерц с трезубцем. Все три наконечника глубоко погрузились в грудь воина, плывущего рядом с нею. Смертельно раненый, солдат-наяда корчился и бился так сильно, что мерц не удержал трезубец. С копьем в руке, оставляя за собой красный след, ее воин погружался все глубже, пока совсем не исчез из вида.

Оказавшись без своего главного оружия, мерц извлек нож, миниатюрную версию трезубца, и переключился на нее. Сделал выпад. Она ушла от удара. Инерция движения была столь сильна, что мерца почти закрутило. Но он быстро восстановил равновесие и вновь приготовился к бою.

Она ловко схватила его за запястье руки, державшей нож. Мерц заметил, что перчатки у нее снабжены острыми шипами, и предпринял отчаянное усилие схватить противницу за свободную руку. Слишком поздно. По-прежнему удерживая его левой рукой, правую она сжала в кулак и принялась лупить его в диафрагму. После третьего удара отпустила. Сила удара была такова, что мерца понесло прочь. С искаженным от муки лицом он смотрел на собственные, расплывающиеся в воде внутренности. Потом его поглотил хаос.

Краем глаза уловив какое-то движение, она оглянулась. Прямо к ней плыла мерц-женщина с трезубцем в руке. Совершив мощный толчок мускулистым хвостом, она стрелой взмыла вверх, едва успев уйти от удара. Противница не смогла сразу остановиться, вплыла прямо в клубок наяд, и те копьями выбили из нее жизнь.

Куда ни погляди, продолжали разгораться схватки: один на один, группа на группу. Повсюду пары противников кружились в безумном спиральном танце. Руки хватали запястья; кинжалы погружались в плоть. Раненые окрашивали воду красным; мертвых оттесняли локтями.

Авангард наяд сражался уже на самом редуте. Некоторые успешно пробивали себе дорогу ко входам. Она направилась туда.

Наперерез метнулся мерц со сверкающими глазами. В руке он держал меч с зазубренным лезвием. Она извлекла свой собственный меч: короче, но острый, как скальпель. Не замечая хаоса вокруг, они стерегли движение друг друга.

Он сделал выпад, намереваясь пронзить противницу насквозь. Она, чтобы выбить меч у него из рук, ответила ударом на удар. Однако он удержал оружие, издал краткий воинственный клич и опять сделал выпад. Совершив пируэт, она ушла от меча. Вытянутая рука мерца была открыта, и она ударила по ней левой. Удар получился скользящим, однако металлические шипы все-таки вошли в плоть достаточно глубоко. Противник отвлекся и уже не оказал сопротивления, когда она сделала выпад мечом. Острие дошло до сердца. Из груди мерца вырвалось красное облако.

Она высвободила меч, отпихнула труп и вновь переключила внимание на редут.

К этому моменту все ее войско было уже там. Многие заплыли внутрь и теперь приканчивали обитателей. В соответствии с ее приказами, раненых безжалостно добивали. Вражеское гнездо должно быть полностью очищено. Она проплыла мимо одного из своих воинов. Тот цепью душил мерца, а тем временем другой, копьем добивал извивающуюся жертву.

Несколько мерцев все-таки уцелели. Двое поплыли прочь и сейчас уже были далеко, но ее это не беспокоило. Они распространят слух, что устраивать колонии неподалеку от нее — не слишком хорошая идея. Ее инструкции неуклонно выполнялись. Малышей-мерцев оттаскивали в сторону и прирезывали. Она не видела смысла в том, чтобы дать им вырасти. От них будут одни неприятности.

Когда с этим было покончено, она с удовлетворением отметила про себя, что миссия с успехом завершена, и отдала группе приказ отступать.

Поплыли обратно. Рядом двигались ближайшие соратники. Один из них указал назад, на редут. К водной крепости приближалась стая акул. Их тела были длинными и стройными, серебристая шкура отливала синевой. Пасти представляли собой невообразимо вытянутые отверстия с рядами белых острых зубов. При взгляде сбоку казалось, что акулы пародируют улыбку, но глаза у них были мертвые.

Появление тварей не слишком ее встревожило. Зачем им атаковать стаю наяд, когда перед ними полным-полно свежего мяса?..

Обезумев от жадности, акулы принялись отрывать и заглатывать огромные кровавые куски. Кидаясь друг на друга и щелкая зубами, они поднимали со дна облака ила. Несколько бестий подняли бучу из-за одного куска. Вцепившись в него зубами, они тянули в противоположные стороны. Со всех сторон спешили опоздавшие.

Наяды, оставив это безумное пиршество позади, устремились к поверхности, к мерцающему вдали кольцу света. Оказавшись наверху, они минуту позлорадствовали по поводу участи мерцев. Еще несколько подобных решительных операций, и всякое сопротивление, оказываемое мерцами, будет задушено.

Если бы то же самое можно было сказать о других расах! В особенности о человеческой чуме…

Они приблизились к устью просторной подводной пещеры, озаренной фосфоресцирующими самородками. Она вплыла первой. Проигнорировав почтительный поклон часовых, поднялась к большой вертикальной шахте, прорубленной в потолке пещеры и так же ярко освещенной. От шахты ответвлялись два одинаковых канала, похожих на огромные дымоходы. Сопровождаемая двумя лейтенантами, она вплыла в правый ход. Все остальные двинулись в левый, в свои обиталища.

Через несколько минут наяды поднялись на поверхность. Они вынырнули в огромной пещере, почти по пояс залитой водой: так было устроено намеренно, чтобы удовлетворить потребности этой расы амфибий в постоянном доступе к воде. Над головой висели сталактиты. Для непривычного глаза сооружение выглядело почти развалинами: одна стена частично отсутствует, остальные покрыты слизью и заросли лишайником. В воздухе висел тяжелый запах гниющей растительности. Однако для наяд это было преддверие дворца.

За отсутствующей стеной открывался вид на болотистую местность, а дальше расстилался серый океан, испещренный зловещего вида скалистыми островами. Разгневанное небо упиралось в горизонт.

Наяды прекрасно приспособились к своей среде обитания. Если бы слизняк мог вырасти до размера лошадки, если бы щитки у него стали твердыми, как латы, а сам бы он выучился стоять на мускулистом хвосте, если бы на спине у него выросли плавники и имелись руки со зловеще изогнутыми когтями, если бы голова его стала как у рептилии, с острыми, словно иглы, зубами и глубоко запавшими, похожими на бусины, глазами, — то он бы превратился во что-то вроде наяды.

Однако не был бы похож на нее.

От наяд она отличалась тем, что была не чистокровной наядой. Благодаря смешанной крови она обладала уникальными психофизиологическими свойствами. Она была помесью наяды и человека, хотя свойства наяды в ней и преобладали. По крайней мере, она предпочитала так думать. К своему человеческому наследию она питала отвращение, и никто, кому дорога собственная жизнь, не осмелился бы в ее присутствии упомянуть о нем.

Как и подданные, она обладала мощным хвостом и плавниками на спине, хотя последние скорее напоминали лоскуты кожи. У прочих плавники представляли собой более толстые, прочные мембраны. Верхняя часть тела и молочные железы покрывала комбинация кожи и чешуи. Однако чешуйки были гораздо меньше, чем полагается наядам, и слабого радужного оттенка. По обеим сторонам туловища тянулись жабры.

Именно голова, хотя и очень похожая на голову рептилии, выдавала ее человеческое происхождение. У нее росли волосы, а чистокровные наяды были их лишены. Лицо слегка голубоватое, но уши и нос ближе к человеческим, а рот и вовсе может сойти за рот женщины.

Глаза у нее были гораздо круглее, чем у наяд, и к тому же с ресницами, хотя там, где у людей имеются белки, они были окрашены в неподражаемый ярко-зеленый цвет.

Только по своему характеру она была типичной наядой. Изо всех морских народов наяды были самыми упорными, мстительными и воинственными. Если чего-то другого ей и недоставало, то этими чертами она обладала в избытке и превосходила всех своих подданных. Впрочем, не исключено, что этим она также была обязана своему человеческому происхождению…

Подойдя вброд к пролому в стене, она окинула взглядом сумеречный пейзаж. Лейтенанты кружили рядом, готовые исполнить любое ее пожелание. Она ощущала их напряжение, и оно ей нравилось.

— Наши потери незначительны, королева Адпар, — осмелился доложить один из лейтенантов. Он говорил глубоким голосом, с твердыми интонациями.

— Каковы бы они ни были, цена все равно невелика, — отвечала она, стягивая с рук перчатки с металлическими шипами. — Готовы ли наши силы к оккупации освобожденного сектора?

— Они, должно быть, уже в пути, — отвечал другой лейтенант.

— С их стороны это было бы разумно, — резко произнесла Адпар, швыряя перчатки в его сторону.

Он неуклюже подхватил их. Если бы он этого не сделал, ему бы не поздоровилось.

— С мерцами у них особых проблем не будет, — продолжала Адпар. — Чтобы победить врага, подобного наяде, нужно что-то покрепче миролюбивого паразита-слизняка.

— Да, ваше величество, — сказал первый лейтенант.

— Я не мирволю к тем, кто забирает принадлежащее мне, — сумрачно добавила она безо всякой необходимости, поскольку ближайшие соратники и так знали об этом.

Она бросила взгляд на нишу, вырубленную в одной из коралловых стен. В ней располагался рифленый каменный пьедестал, на котором ничего не было.

— Ваше руководство — гарантия нашей победы, — вильнул хвостом второй лейтенант.

В отличие от сестер, которых не интересовало мнение подчиненных и которые требовали лишь абсолютного повиновения, Адпар хотела как повиновения, так и похвал.

— Разумеется, — согласилась она. — Безжалостность неограниченной власти, подкрепляемая насилием: это свойство моей семьи.

Лейтенанты смотрели с непониманием.

— Это все женские вещи, — сказала она.

2

Коилла страдала.

Все тело ее болело. Стоя на коленях в грязной траве, она с трудом понимала, что происходит. В голове стучали молоты. Чтобы в мыслях прояснилось, она потрясла головой и попыталась осмыслить случившееся.

Вот она преследует этого идиота Хаскера… А вот неизвестно откуда появляются три человека… И вот она уже валяется на земле…

Люди!..

Поморгав, она легла на спину и сфокусировала взгляд.

Ага, вот они, все трое. У ближайшего через всю щеку до угла рта тянется шрам. Неопрятные усы и масса жирных черных волос не улучшают картины, испещренное оспинами лицо выглядит безобразнее некуда. Он в хорошей форме, однако форма эта — особого, мерзкого типа…

У другого вид еще более распущенный. Костлявый коротышка. Волосы грязно-соломенного цвета, к подбородку липнет полупрозрачная козлиная бородка. На правом глазу кожаная повязка, а когда он растягивает губы в мерзкой улыбке, открываются гнилые зубы…

Но больше всех поразил Коиллу третий. Самый крупный из троих, он, вероятно, весил больше двух других вместе взятых, но при этом казалось, что в нем ни капли жира, лишь гора мускулов. Голова наголо обрита, нос изуродован, глазки свинячьи, глубоко сидящие. Он единственный был безоружен — вероятно, потому, что оружие такому не требуется…

От всех троих исходил отчетливый, смутно-неприятный запах, характерный для их расы.

Они разглядывали Коиллу. С ярко выраженной враждебностью.

Первый, с плохой кожей и маслянистыми волосами, что-то сказал, но она не поняла. Он опять заговорил, но на этот раз обращаясь уже не к ней, а к своим соратникам.

— По-моему, одна из этих самых Росомах, — произнес он. — Описание соответствует.

— Да, похоже, мы напали на клад, — заключил другой, с повязкой на глазу.

— Погоди забивать участок, — огрызнулась Коилла.

— О-о-о, какая она грозная! — оскалился в притворном ужасе одноглазый.

Глупый на вид здоровяк выглядел не таким самодовольным.

— Что будем делать, Мика?

— Всего лишь одна из них, да к тому же еще и женщина, — отвечал Сифилисная Морда. — Ты ведь не боишься одинокой малышки-орка, а? В прошлом нам доводилось иметь с такими дело.

— Да, но остальные могут быть поблизости, — возразил Здоровенный Глупец.

Коилла гадала, кем, черт возьми, могут быть эти типы. Люди и в лучшие времена были экземплярами так себе, но эти… Тут она заметила маленькие почерневшие предметы, болтающиеся на поясах у Сифилисной Морды и Одноглазого. Усохшие головы орков!.. Теперь понятно, что за людей ей повезло встретить.

Одноглазый бросал настороженные взгляды на окружающие деревья.

Сифилисная Морда тоже окинул взглядом местность.

— Если бы они здесь были, мы бы их увидели. — Он впился в Коиллу пронизывающим взглядом. — Где остальные из твоей банды?

Она изобразила простодушную невинность:

— Банды? Какой банды?

— Они где-то поблизости? Или ты ушла от них еще в Скратче?

Она молчала, надеясь, что лицо не выдаст ее истинных чувств.

— Нам известно, что вы направлялись именно в Скратч, — сказал Сифилисная Морда. — Выходит, остальные все еще там?

— Умри, погань, — ласково посоветовала Коилла.

Растянув тонкие губы, он улыбнулся неприятной улыбкой:

— Ты заговоришь. Это может быть для тебя легко, а может и трудно. По мне все равно.

— Сломаем ей кости, Мика? — предложил, неуклюже подваливая ближе, Здоровенный Глупец.

Коилла внутренне собиралась с силами и с мыслями, сосредоточиваясь и готовясь к действию.

— Да пришьем ее, и дело с концом, — нетерпеливо отозвался Одноглазый.

— От дохлятины нам не будет пользы, Гривер, — отпарировал Сифилисная Морда.

— Но мы ведь заполучим ее голову!

— Да подумай же, тупица. Нам нужна вся банда, и эта малышка для нас — лучший источник сведений.

Одноглазый приблизился к Коилле:

— Так что ты имеешь сказать?

— Как насчет пожрать дерьма, тухлоед?

— Что?..

Она изо всей силы выбросила вверх ноги, каблуки сапог вонзились Одноглазому в пах. Он завопил и рухнул.

Его спутники не отличались быстрой реакцией. Здоровенный Глупец, пораженный быстротой выпада Коиллы, буквально разинул рот. Коилла, забыв о боли в ногах и спине, вскочила и выхватила меч.