Тайные страницы истории

Андреев еще раньше был избран председателем Центральной контрольной комиссии ЦК и отошел от текущей работы. Жданов, влияние которого после финской войны сильно поколебалось, сидел в Ленинграде, который был скоро отрезан от Москвы, и только изредка мог прилетать в Кремль. Само положение сделало Маленкова единоличным хозяином всего партийного аппарата: Щербаков был его ближайшим и надежным помощником. Последний секретарские функции в ЦК совмещал с
      секретарством в МК, т. е. держал в своих руках самую важную в СССР местную организацию партии. Щербаков считался человеком хорошо ориентирующимся в идеологических вопросах и вообще имеющим склонность к литературе. Ровесник Маленкова, Щербаков также принадлежал к поколению большевиков, не знавших подполья. В начале своей партийной карьеры он всем был обязан Жданову, под крылышком которого Щербаков делал свои первые шаги в Нижнем Новгороде двадцатых годов. Но в Москве, куда он переехал около 1930 г. для учебы в Институте красной профессуры (по исторической линии), он попал на учет к Маленкову, который в 1932 г. привлек его к работе в аппарате ЦК. С 1933--1934 г. Щербаков был прикомандирован в качестве специального наблюдателя от ЦК к Союзу советских писателей, который тогда только возникал и с которым Сталин вел весьма сложную игру.
      О роли Щербакова мы имеем возможность судить по опубликованным отрывкам писем Горького к нему за эти годы. Горькому Щербаков испортил тогда немало крови, но зато заслужил полное доверие личного секретариата Сталина. Это сказалось в годы большой чистки, когда Маленков посылал Щербакова в целый ряд ответственных пунктов (Иркутск, Сталино, Донбасс), где для проведения чистки была нужна "надежная рука". В награду за эту особую надежность Щербаков и был назначен в 1938 г. в Москву первым секретарем Московского обкома.
      Отношения со Ждановым у Щербакова сохранялись и укреплялись; в 1937 г. они даже породнились (Щербаков женился на дочери Жданова), но ориентироваться Щербаков начал на Маленкова, которому был очень нужен, т. к. Маленков сам политических статей не писал, речей произносил мало, над вопросами идеологического порядка не работал. У Щербакова, наоборот, ко всему этому была большая склонность, и потому Маленков, воспользовавшись первой же трещиной в положении Жданова, провел Щербакова на его место -место идеолога и теоретика партийной-пропаганды.
      * * *
      27 января 1945 г. Ленинград праздновал первую годовщину снятия немецкой блокады. На торжественном заседании Ленинградского горсовета Калинин вручил городу орден Ленина. Однако Жданов на торжествах не присутствовал. В газетных отчетах следующего дня его имя даже не было упомянуто. В то время Жданов был первым председателем Ленинградского обкома партии и формально возглавлял Ленсовет. Официальным объяснением этого отсутствия Жданова было его пребывание в Финляндии, где
      Жданов был специальным уполномоченным Политбюро по пере-юворам с Финляндией. Но это объяснение, конечно, не могло быть достаточным. Жданов возглавлял Ленинград в течение всех лет осады; Финляндия была совсем под боком и прилететь оттуда на торжества, конечно, не представляло трудностей. Отсутствие Жданова было вынужденным и объяснялось распоряжением секретариата ЦК, т. е. Маленкова. Оно было наказанием, наложенным Маленковым на Жданова за ошибки, совершенные последним в военные годы.
      Первая ошибка -- это неправильная информация Политбюро о положении в Финляндии. Вся разведка по Финляндии тогда была сосредоточена в Ленинградском областном управлении НКВД (по советским правилам разведкой в соседних странах ведают те Управления НКВД, которые находятся в пограничных центрах) и находилась под непосредственным руководством Жданова. Эта разведка была вскрыта финнами, которые превратили ее в источник дезинформации. Основываясь на этой ложной, информации, Жданов гарантировал Политбюро легкую победу в советско-финской войне, результатом чего был полный провал первого, декабрьского наступления.
      Далее в вину председателю Ленинградского обкома ставилась его растерянность в сентябре 1941 г., которая едва не привела к падению Ленинграда.
      Еще более серьезной ошибкой было поведение Жданова осенью 1944 г. в отношении партизан. Тактика советских властей в отношении партизан, которые вели борьбу в тылу у немцев, к этому времени уже установилась. Маленков, который был назначен Сталиным также и главою особого комитета по восстановлению советских учреждений в районах, находившихся под немецкой окку-нацией, установил весьма жестокие правила, требовавшие немедленного разоружения партизан после освобождения территорий и ликвидации их соединений. Подходившие по возрасту и здоровью должны были включаться в регулярные воинские части, а остальные после "проверки" подлежали отправке или на родину, или на восток, в качестве спецпоселенцев. Жданов, пользуясь своим положением члена Политбюро, повел дело несколько иначе и поздней осенью 1944 г. созвал в Ленинграде "съезд партизан Северной области", который закончился фактически восстанием. Сохранявшие личное оружие партизаны разоружили милицию и разгромили в центре города все магазины., В течение почти суток Ленинград был во власти партизан, и только прибывшая на самолетах из Москвы особая дивизия войск НКВД восстановила в городе порядок, проведя, конечно, массовые расстрелы партизан.
      К этому прибавлялась еще и история с неудачным фильмом об осаде Ленинграда, который был поставлен под непосредственным
      наблюдением Жданова. Этот фильм должен был стать памятником героизму населения Ленинграда в годы осады. Но он вышел чересчур жутким: несмотря на всю ретушевку, и люди, и улицы с домами, заснятые с натуры в непосредственной близости от страшных событий, были полны ужаса и производили тяжелое впечатление на зрителя. Впечатление это отнюдь не рассеивалось от снимков различных партийных и военных вельмож, весь вид которых резко диссонировал с общим фоном голода и нищеты. Отталкивающее впечатление производил и сам Жданов, который имел-бестактность дать себя заснять для этого фильма. Фильм был показан только узкому кругу лиц в Москве и Ленинграде и произвел настолько плохое впечатление, что был в спешном порядке снят.
      * * *
      С ходом войны значение Маленкова все более и более возрастало. Его исключительная работоспособность дала ему возможность вмешиваться и в дела промышленности. Целиком под его наблюдением находилась такая важная область как авиационная промышленность. Маленков также направлял политику в отношении областей, освобожденных от немецкой оккупации. Отсюда был только один шаг и к руководству политикой на территориях оккупированных советской армией, прежде всего в Германии.
      Осенью 1944 г., еще до вступления советских армий на германскую территорию, в Комитете обороны был поставлен вопрос о политике в отношении Германий Наметилось несколько точек зрения. В особом меморандуме Маленков защищал политику, которая получила название "политики экономического разоружения Германии". Он исходил из посылки, что советская оккупация части Германии будет кратковременной, что немцам удастся быстро сговориться с Западом и тогда, под их соединенным давлением, СССР должен будет очистить Германию, которая начнет быстро восстанавливаться и скоро станет союзником Запада для наступления на СССР. Поэтому политика в Германии должна преследовать две основные задачи: максимальное снижение экономического потенциала Германии вообще и вывоз из Германии максимально возможного количества машин, инвентаря, оборудования и другой техники, необходимой для восстановительных работ в СССР. Первая задача должна доминировать над второй, а потому демонтаж и разрушение немецких предприятий необходимо было проводить даже тогда, когда вывоз невозможен или ненужен.
      Тонка зрения Маленкова была одобрена Сталиным, и в октябре-ноябре 1944 г. он приступил к формированию аппарата Особого комитета при Совнаркоме, главою которого Маленков был назначен. Заместителем себе он взял кандидата в члены Политбюро Вознесенского, председателя Госплана; особоуполномоченным для
      Германии назначили Сабурова, в будущем одного из заместителей Сталина на председательском посту в Совете министров. Основные кадры аппарата были взяты из работников Экономического отдела ЦК ВКП(б), куда они все были подобраны самим же Маленковым. Первоначально операции в Германии предполагалось проводить силами армии, но Хрулев, заведовавший тыловыми войсками, ответил категорическим отказом, сославшись на отсутствие в армии необходимых кадров. Тогда Маленков предложил всем наркоматам и вообще учреждениям, заинтересованным в получении из Германии тех или иных материалов, присылать в Особый комитет специальных уполномоченных с надлежащим штатом помощников. Таковых набралась целая армия, общим числом несколько тысяч человек, которые и набросились на Германию, как только были перейдены ее границы. Среди уполномоченных имелись и представители Академии наук, музеев, библиотек, Архивного управления и т. д.
      В соответствии с директивами Маленкова работа этой армии уполномоченных с самого начала носила характер варварского ограбления оккупированной территории, которое вызывало тем большее озлобление населения Германии, чем яснее была его часто явная бессмысленность. Масса ценностей бесцельно гибла. Проводить такую политику можно было только заранее отказавшись от желания привлечь на свою сторону хотя бы какую-то часть населения. Еще важнее была и другая сторона отрицательных результатов этой политики: она вносила разложение в ряды советской армии. С этим фактом приходилось серьезно считаться.
      Первое большое наступление советских армий на германской территории, так называемое январское наступление на Одере, не дало тех результатов, которых от него ожидали (оно должно было завершиться взятием Берлина). Несмотря на обилие сосредоточенных войск и артиллерии, наступление было сорвано, т. к. дух армии быстро разложился. Расследование установило, что многие части не выполняли боевых приказов, так как и солдаты, и командный состав принимались за насилия и грабежи. Оголтелая антинемецкая пропаганда, шедшая под эренбурговским лозунгом "Убей немца!", оказывала весьма пагубное влияние на дух армии. Было признано поэтому необходимым внести существенные поправки в общую установку политической пропаганды. И в апреле 1945 г. начальник Управления пропаганды и агитации Александров опубликовал в "Правде" статью против И. Эренбурга и его вульгарной антигерманской травли.
      Однако антинемецкая пропаганда опиралась на те же самые политические посылки, которые лежали в основе всей политики Маленкова в отношении Германии. Вокруг этой политики, как и вокруг всей деятельности маленковского Особого комитета, началась ожесточенная борьба, затянувшаяся до конца лета. Активную
      роль в ней сыграл Микоян, который составил меморандум о необходимости "политику экономического разоружения Германии" заменить "политикой хозяйственного освоения Германии". Основная идея этого меморандума Микояна состояла в возможности длительного периода советской оккупации Восточной Германии и вытекающей отсюда необходимости найти политический и психологический контакт с группами немецкого населения. Конечно, и Микоян не отказывался от выкачивания репараций, но он настаивал на внесении системы в это дело, был против бесцельных разрушений и за выработку определенного плана репараций. В качестве конкретной меры Микоян предлагал централизацию всей работы уполномоченных и постановку ее под контроль наркомвнешторга {во главе которого стоял Микоян)
      Эти конкретные выводы Микояна, преследовавшие ведомственные интересы, поддержки в Политбюро не получили против них создался блок других членов Политбюро, которые имели в Германии своих уполномоченных и были заинтересованы в бесконтрольности их работы Но общие мысли Микояна были одобрены Маленков потерпел поражение, болезненность которого обострялась обнаружившимся в этот момент фактом "измены" Возне--сенского
      Уроженец Тульской губернии, выходец из духовной среды, семинарист по образованию, Вознесенский на ответственную работу был выдвинут Ждановым, который в середине 1930-х гг. сделал его председателем ленинградского Госплана Но затем в Москве Вознесенский все время работал дружно с Маленковым, который его и проталкивал на все более и более ответственные посты Особенно тесно они сработались в годы войны, когда Вознесенский во всех вопросах шел с Маленковым и другими "молодыми" и считался верным "маленковцем" Но в 1945 г, после возвращения Жданова в Москву к работе в секретариате ЦК ВКП(б) (это случилось вскоре после Ялтинской конференции), Вознесенский круто повернул фронт и перешел в лагерь "ждановцев", начав открыто выступать против Маленкова Поведение Вознесенского носило такой характер, что возникали даже предположения, будто он и раньше был скрытым "агентом Жданова" при Маленкове Последний, вообще крайне мстительный по натуре, эту "измену" Вознесенского воспринял очень остро, подозрительно смотрел на каждого, с кем Вознесенский поддерживал близкие связи, и явно горел жаждой мести.
      В тот же период, летом 1945 г, Маленкову пришлось получить еще один тяжелый удар катастрофу с его ставленником и протеже наркомом авиационной промышленности Шахуриным Последний в годы войны получил несколько наград и очень продвигался. Маленков, наблюдавший за этой промышленностью и по линии
      Комитета обороны, и по линии Политбюро, все время Шахурину покровительствовал. Но летом 1945 г. Сталин неожиданно потребовал Шахурина IK себе для личного доклада, подверг подробному допросу, а затем жестоко изругал и выгнал Оказалось, к Стали ну поступила записка от группы виднейших советских изобретателей-авиаконструкторов, жаловавшихся на порядки в наркомате авиационной промышленности, на ее отсталость, вызванную недостаточным вниманием к предложениям изобретателей и пр Авторы записки заявили, что такая политика наркомата авиационной промышленности делает Советский Союз с точки зрения авиации совершенно неспособным к борьбе против Запада Объяснения Шахурина Сталина не удовлетворили, и он обвинил наркома в том, что тот от него что-то скрывал, в чем-то ему лгал. Шахурин был немедленно арестован, предан суду и получил 15 лет лагерей Наркомат авиационной промышленности подвергся жестокой чистке. Маленков был обвинен в "недостатке бдительности". Пострадать он не пострадал, но было признано, что он переобременен делами, и его освободили как от деятельности по надзору за промышленностью, так и от председательствования в Особом комитете по делам Германии
      Приблизительно в это время Жданов, вернувшийся в секретариат ЦК и взявший на себя руководство всей идеологической работой партии, провел первую, пока еще частичную, чистку в аппарате Управления пропаганды и агитации Сам Александров не был тронут, но ряд его ближайших сотрудников был смещен, редакция "Большевика" (она составлялась всегда из людей, которых в данный момент считают лучшими теоретиками, отражающими полностью линию партии) радикально перестроена, причем в нее Жданов ввел несколько человек, которых он считал своими и которые, действительно, помогали ему в последующих чистках. Были смещены также руководители "ведущих" теоретических институтов партии. Директор института Маркса--Энгельса--Ленина Митин был заменен Кружковым, а на пост директора Института философии при Академии наук СССР вместо Юдина был назначен Светлов Этими назначениями своих ставленников Жданов занимал ведущие позиции в идеологическом аппарате ЦК, подготавливая свой большой удар против "маленковцев" Дата смены редакции "Большевика" определяет дату начала этого захвата Ждановым аппарата Управления пропаганды и агитации последний номер "Большевика" со старой редакционной коллегией был подписан к печати 20 августа 1945 г, первый номер новой редакцией был подписан к печати 9 октября Выход органа, являющегося двухнедельным, был задержан на семь недель, которые были заполнены первой перестройкой аппарата, как он сложился в годы войны.
      * * *
      Тяжба между Маленковым и Ждановым была впервые вынесена на суд на пленуме ЦК, который собрался в марте 1946 г. Это был первый послевоенный пленум. За семь лет, которые прошли с 1939 г., когда ЦК был избран Восемнадцатым партийным съездом, в составе ЦК произошло немало перемен. Больше четверти членов умерло или исчезло. Но в основе это был тот самый ЦК, в подборе которого Маленков играл такую огромную роль. Маленков, несомненно, ждал сочувственного отклика от большинства пленума. Но расчеты его оказались не вполне правильными Сталинское Политбюро было переизбрано полностью. Правда, Маленков и Берия были переведены из кандидатов в полноправные члены Политбюро, а Булганин и Косыгин были вновь избраны кандидатами. Но в то же время в Политбюро были переизбраны все те, кого за годы войны Маленков оттеснил от руководящей центральной работы и которые потому были настроены решительно против него -- Жданов, Каганович, Андреев и Ворошилов Что еще более важно, Маленков потерял большинство в секретариате ЦК, где укрепился Жданов и его ставленники.
      Единственным успехом (если это можно назвать успехом) Маленкова при рассмотрении вопросов о составе Политбюро было отклонение предложения о переводе Вознесенского из кандидатов в полные члены Политбюро. Это была месть Маленкова "изменнику" за его возвращение в лагерь "ждановцев". Только весною 1947 г. Жданов на очередном пленуме ЦК добился, наконец, чтобы Вознесенского сделали полноправным членом Политбюро.
      * * *
      Заняв позиции в секретариате ЦК, Жданов немедленно же перешел к дальнейшему развертыванию своего наступления против Маленкова. Для Жданова с самого начала борьба, если брать ее с большой исторической перспективы, шла во имя вполне определенной и цельной программы: в 1941 г, спасая свою власть, коммунистам пришлось свернуть многие из своих знамен и спрятать многие из своих лозунгов Теперь Жданов вел борьбу против всех этих уступок военного времени, за возврат к довоенной программе, лозунгам и методам работы. Накануне войны коммунисты провозглашали, что период построения социализма заканчивается и что Советский Союз вплотную подходит к новым задачам построения коммунистического общества. Была создана даже специальная комиссия под председательст
      вом Сталина для составления новой партийной программы, и было известно, что к написанию ее Жданов уже приступил. Теперь Жданов призывал вернуться к этой концепции. На Маленкова возлагали ответственность за все уступки и послабления военных лет
      Первые месяцы борьба шла за кулисами. О ней мы знаем лишь по переменам в личном составе руководящих партийных органов. Уже в начале апреля 1946 г. А. А. Кузнецов был освобожден от работы в Ленинградском обкоме и переселился в Москву, где сразу же взял в свои руки нити борьбы против Маленкова по линии организационного аппарата, в то время как Жданов сосредоточил силы на подготовке наступления по линиям политической, идеологической и культурной работы. Наступления развертывались явно согласованно, по общему плану, одно другое дополняя и поддерживая.
      Раньше других обострилась борьба вокруг замещения поста начальника Главного политического управления министерства вооруженных сил, поста тем более важного, что это управление работало на правах отдела в аппарате ЦК ВКП(б), что давало его начальнику большие возможности влияния на всю внутрипартийную политику вообще (этот начальник отдела автоматически включался в состав Оргбюро). Неотложность замещения этого поста определялась остротою положения в армии, которая про-ходила через период демобилизации и послевоенной реорганизации, а Политуправление после смерти Щербакова в 1945 г. не имело настоящего хозяина, который чувствовал бы себя достаточно прочно на этом месте, чтобы проводить нужные преобразования. Да и вопрос о том, каковы должны быть эти преобразования, далеко не был бесспорным.
      Жданов метил на тот пост Иосифа Васильевича Шикина, своего сотрудника по политической работе в Ленинграде еще с довоенных лет. Не военный по всей своей прежней деятельности, Шикин до войны никакого отношения к работе в армии не имел. Только в августе 1942 г. по общему списку с А. А. Кузнецовым и другими политическими работниками из ждановского окружения, Шикин был перечислен на политработу в армию, получив звание дивизионного политкомиссара, чтобы после упразднения института политкомиссаров в армии получить чин генерал-майора. В качестве политработника, совершенно чуждого армии, Шикин не пользовался симпатиями в военной среде. Политработники, на которых лежали функции политического контроля за настроениями в армии, вообще никогда не пользовались большими симпатиями среди военных. В годы войны это отношение окрепло и обострилось, в особенности в отношении к тем политработникам, которые не делили с армией тягот фронтовой жизни, а сидели в глубоком тылу.
      В этих условиях вполне понятно, что кандидатура Шикина, к этому времени уже генерал-полковника, встретила решительное сопротивление со стороны боевых генералов во главе с маршалом Г. К. Жуковым, который был тогда в зените своей славы и занимал пост заместителя Сталина по министерству вооруженных сил, возглавляя все сухопутные силы. В летние меся-цы 1946 г. борьба приняла весьма напряженный характер и закончилась победой Жданова. "Военная партия" боевых маршалов была побита партией "генералов политических" из категории политработников. Руководство работой по политическому перевоспитанию политработников советской армии было поручено Шикину, который эту работу начал с чистки высшего командного состава, выдвинувшегося во время войны. Первым свой пост потерял подлинный победитель Гитлера, маршал Жуков, чья подпись стоит первой под советским текстом акта о капитуляции Германии. Теперь он пошел в полуизгнание, на второстепенный пост в провинции. На посту начальника Главного политического управления Шикин продержался до марта 1949 г., когда пришел и его черед исчезнуть с горизонта. В иностранной печати его имя тогда мелькнуло рядом с именем А. А. Кузнецова, Вознесенского, Родионова и других сторонников Жданова, особенно выдвинувшихся в борьбе против "маленковцев" и вынужденных потом за это расплачиваться. Это было добавочным подтверждением его принадлежности к "ждановцам" и смысла его назначения в 1946 г.
      Наиболее трудной для Жданова была борьба за аппарат Управления пропаганды и агитации, которое тогда играло значительную роль, возглавляя всю вообще идеологическую работу партии. Начальником этого Управления был Г. Ф. Александров. За годы войны Александров развивал большую деятельность, много писал сам, еще больше редактировал написанное другими, лично руководил работой Управления, принимал самое активное участие в подборе вместе с Маленковым руководящих кадров для отделов пропаганды на местах. Наиболее же важным было личное доверие к нему Сталина, которое делало положение Александрова настолько прочным, что свергать его было трудно даже Жданову, который тогда был в зените своих успехов и имел за собою большинство и в секретариате (ЦК, и в Оргбюро, и в Политбюро.
      Первым открытым ударом по Александрову было решение ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. "О журналах "Звезда" и "Ленинград"", которое открыло целую серию "знаменитых" в судьбах советской культуры "решений ЦК по идеологическим вопросам", определивших политическое содержание всего "ждановс-кого" периода послевоенных чисток на фронте культуры. Формально постановление ЦК было направлено против ленинградского
      горкома партии, в ведении которого находились журналы "Звезда" и "Ленинград" и который не только разрешал сотрудничество в них таких "чуждых советской литературе" авторов, как Зощенко и Ахматова, но и допустил включение первого в состав редакции "Звезды". Два других постановления ЦК, принятые на протяжении ближайших трех недель -- "О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению" (от 26 августа 1946 г. ) и "О кинофильме "Большая жизнь"" (OT 4 сентября) -- как и раз и подтверждают то, что атака Ждановым велась против всей политики Управления пропаганды и агитации за военные годы. Она открыто била по Александрову и еще больше по Маленкову, который был главным покровителем и вдохновителем Александрова.
      В сентябре 1946 г. в этот "антималенковский" фронт активно включилась еще одна влиятельная группа -- группа Андреева, члена Политбюро. 26 сентября датировано постановление Совета министров СССР "О фактах нарушения Устава сельскохозяйственной артели". 9 октября тот же Совет министров совместно с ЦК ВКП (б) принял (решение о создании особого Совета по делам колхозов, наделенного чрезвычайными правами. Председателем этого Совета был назначен Андреев, член Политбюро и заместитель Сталина по председательству в Совете министров. Председателем Совета по делам колхозов также был Андреев. В списке членов этого нового Совета не было имени Маленкова. Много более важным следует считать тот факт, что одним из заместителей Андреева был назначен Н. С. Патоличев, имя которого было напечатано с пометкой "секретарь ЦК".
      Ни раньше, ни позже сообщения об избрании Патоличева секретарем ЦК в печати не появлялось. Между тем факт пребывания Патоличева на посту одного из секретарей ЦК надо считать несомненным. Бывший секретарь Ярославского, а затем Челябинского обкомов, член ЦК с февраля 1941 г., Патоличев на мартовском 1946 г. пленуме был избран в состав Оргбюро вместе с тремя другими секретарями обкомов -- Андриановым, Родионовым и Сусловым. Их избрание было результатом решения обновить центральный аппарат путем привлечения в него наиболее выдвинувшихся представителей партийного аппарата на местах. Уже с августа 1946 г. фигура Патоличева (появляется на парадных трибунах во время различных празднований неизменно среди других секретарей ЦК, не состоящих одновременно членами Политбюро -- впервые 14 августа 1946 г., в день авиации, рядом с А. А. Кузнецовым и Г. М. Поповым. Кроме списка членов Совета по делам колхозов, секретарем ЦК Патоличев назван был в отчете об открытии Академии общественных наук (Правда. 1946. 2 нояб. ). Наконец, на торжественном заседании 6 ноября 1946 года Патоличев занимает место в президиуме в том же
      самом окружении -- Кузнецов, Патоличев, Попов. Это место Па-толичев занимал и на трибуне во время парада 7 ноября 1946 года.
      Но количество секретарей ЦК остается неизменным с 1941 г.: их пять человек, включая Сталина (пленумом ЦК в марте 1946 г. избраны Сталин, Маленков, Жданов, Кузнецов и Попов). Появление нового секретаря свидетельствовало об уходе одного из старых. Таким мог быть только Маленков. Об его уходе с поста первого секретаря ЦК (Сталин порядкового номера не имеет, он "генеральный секретарь") никаких сообщений не делалось, но сопоставление всех косвенных указаний заставляет признать его бесспорным. В биографии Маленкова, которая была напечатана в "Вечерней Москве" 24 ноября 1947 г., когда проходили выборы депутатов в Моссовет, при перечислении постов, которые Маленков занимает, пост секретаря ЦК назван не был. В качестве подтверждения вывода о снятии Маленкова с поста первого секретаря ЦК следует рассматривать и факт назначения Маленкова заместителем Сталина по должности председателя Совета министров (утверждено Верховным Советом от 18 октября 1946 г. ). Принцип несовмещения работы секретаря ЦК с работой в Совете министров в то время соблюдался очень последовательно.
      * * *
      Начиная с осени 1946 г. по всему СССР начали перекатываться
      волны массовых чисток, -- постепенно расширяясь и захватывая все новые общественные группы. Это была "ждановская чистка", -- чистка, которая главным своим острием была направлена против всего нового, что за военные годы было введено в-партийно-коммунистическую идеологию и в советскую практику. От "ежовской" чистки 1936--1938 гг. эту новую чистку отличали не только совсем иные политические задачи, но и весь характер-ее проведения.
      Основное различие состояло в том, что при Ежове молодые кадры "выдвиженцев" чистили в первую очередь верхний слой партийно-советской правящей элиты, физически истреблять которую им было предписано сверху, а теперь, наоборот, правящая элита во главе с остатками "испытанных соратников Сталина" заботливо "прочесывала" партийно-советский молодняк.
      Сам Маленков тем временем на много месяцев сошел с открытой арены общественной жизни и партийной, и советской. Его имя почти совершенно исчезло со столбцов советской печати, за исключением лишь перечней присутствующих на торжественных парадах. Его направили на работу в сельскохозяйственный сектор, положение которого было крайне тяжелым. Урожай в
      1946 г. был исключительно плох, едва ли доходил до половины довоенного, при значительно увеличившихся территориях и населении. Для СССР, истощенного войною, это было настоящей катастрофой. Страна жила на грани подлинного голода, особенно деревня.
      Не только голод, но и размеры неурожая были следствием политики советского правительства. Особый комитет, созданный правительством под именем Комитета по восстановлению разрушенных областей, сыграл в жизни страны роль много более мрачную, чем иноземные оккупанты Прежде чем приступать к какому бы то ни было восстановлению, представители возвращавшейся советской власти производили придирчивое расследование о поведении населения под немцами и беспощадно расправлялись не только с отдельными лицами, признанными повинными в каких-либо проступках, совершенных индивидуально, но и с группами населения и с населением целых селений и даже районов, настроение в которых при немцах было недостаточно просоветским. Особенно систематическими были такие групповые расправы с населением тех сельских районов, где выявились настроения, враждебные колхозам. Как правило, все население таких районов в принудительном порядке вывозили на Север или на Восток -- в Сибирь, на Урал, в казахстанские степи и т. д. Количество таких переселенцев, в принудительном порядке отправленных в разные лагеря, надо определять в 5--6 миллионов человек. На встречу им с Севера и Востока двигался другой людской поток, переселяемый на опустевшие места.
      Это было поистине великое переселение народов, которое проводилось в планомерном порядке для всех освобожденных областей. В этих условиях и без засухи урожаи не могли быть хорошими. Во главе Комитета, который такими методами восстанавливал районы недавней немецкой оккупации, стоял Маленков. Из всей его многосторонней деятельности военных лет едва ли не одни только массовые переселения ему не были поставлены в вину "ждановцами". По линии колхозной ему в вину больше всего ставили совсем другое: проводя свою общую линию ориентации на поколение людей, выдвинувшихся за годы войны, маленковский Комитет по восстановлению разрушенных областей посты председателей колхозов и другие командные посты в колхозной деревне систематически замещал ветеранами войны --часто инвалидами, имевшими звания героев Советского Союза или высокие ордена.