«БЕРЕГИТЕ, ЖЕНЩИНЫ, МУЖЧИН!..»

Именно у мужчин, этой «господствующей расы», чаще случаются инфаркты. Именно они взрослеют позже и умирают раньше. Именно они должны воевать. И стойко держаться во время кризиса. И не плакать. Господи, они все еще не могут занять первыми места в спасательных шлюпках и выяснить, имеет ли размер значение!

А самое главное: им запрещено жаловаться. Каждому мужчине с рождения вбивают в голову стереотип: у тебя ничего не болит, ты не слабак, ты не устаешь, тебе не может быть плохо. Это ли не дискриминация? Человек может быть потенциально сильным или слабым, активным или пассивным независимо от пола. Но наше общество дискриминирует мужчину в тот самый момент, когда делает вид, что он железный рыцарь, у которого отсутствуют слезные железы и никогда не бывает простатита. И мне очень жаль, что среднестатистический россиянин изо всех сил поддерживает этот бессмысленный патриархальный миф, предпочитая быть раздавленным под его гнетом, чем признать себя обычным человеком, а не высшим существом.

Но легко ли быть богом? Какому мужчине не нравится, когда на него, повелителя и господина, смотрят снизу вверх восхищенными глазами! Какой мужчина не мечтает, поправляя галстук, невозмутимо произнести: «Джавдет мой… Встретишь – не трогай его!..» Какому мужчине не приятно стукнуть по столу кулаком и рявкнуть: «Я сказал!»

Первая причина, конечно же, водка. Около пятидесяти тысяч российских мужчин в год умирают оттого, что употребляют некачественный алкоголь. Сколько их умирают оттого, что употребляют качественный, – никто не считал… Почему же русский мужик (даже язык не поворачивается сказать – мужчина) пьет? Вопрос старый и почти риторический. Однако ответ лежит на поверхности. Говорят, выпивка помогает снять стресс. Почему тогда, спрашивается, наши женщины не спиваются в массовом порядке? У них что, проблем в жизни меньше? Нет, не меньше. Но если на меня накричит начальник, или я поссорюсь с мужем, или меня выгонят с работы, то я тут же побегу жаловаться коллегам, подругам, родственникам и прочим психоаналитикам. А мужчина не побежит. Ему нельзя, он сильный. И если надо мной общество будет причитать: «Ай, бедняжечка», то мужчину в такой же сложной ситуации оно будет одергивать: «Чего разнюнился? Чай, не баба».

Поэтому, опасаясь быть похожим на женщину, «настоящий» мужчина бежит со своими проблемами не к близким людям, а в ларек. Ведь выпивка позволит ему хотя бы на время избавиться от ответственности и обязанности быть Железным Феликсом – с пьяного какой спрос? К тому же есть шанс, что тогда его тоже пожалеют. Разрешат поплакать и посетовать на жизнь. Его, масика, уложат в кроватку и, может быть, даже снимут с него ботиночки…

Отсюда вывод: сильный пол пьет, потому что на трезвую голову не может позволить себе даже минутку слабости. А от тех вчерашних бессильных слез и ботиночек малодушно открещивается: «Не помню, пьяный был».

Вторая причина высокой мужской смертности – необходимость всю жизнь сдавать тест на жесткость. Как и во всех патриархальных отсталых странах, наши общественные стереотипы довольно примитивны: баба должна уметь варить борщ, а мужик должен уметь дать в морду. Отсюда и пляшем. Агрессивная маскулинность активно насаждается в прессе. На телеэкранах идут боевики, прославляющие мужскую силу, решительность и воинские навыки героев бесконечных «Ментов», «Блокпостов» и «Бригад», причем принципиальных различий между этими самыми героями практически не делается. На самом высшем уровне звучит чисто конкретное обещание кого-нибудь замочить в сортире. А проправительственный блок «Медведь», возглавляемый двумя генералами и одним борцом, и вовсе выступает на выборах в Думу под скромным лозунгом «Кто в лесу хозяин?».

В общем, страна живет по понятиям: культ физической силы, повальная популярность блатных песен, пренебрежение к ценности человеческой жизни и готовность к применению насилия. И при этом как-то не берется в расчет, что распространение подобных нравов настоящей «мужской жизни» среди, например, молодежи увеличивает количество смертей подростков и угрожает самим устоям правового цивилизованного общества. Я уже не говорю о том, что сейчас, приехав за границу и сообщив свою национальность, наш турист вынужден поспешно добавлять: «Но я не мафиози!»

Неудивительно, что при таком положении вещей российский мужчина с самого юного возраста и всю жизнь вынужден косить под «мачо» и набирать очки на звание Самого Крутого Парня. Он должен доказывать, что не плетется в задних рядах, что у него крепкие кулаки, он умеет постоять за себя, умеет зарабатывать, у него все получается если не в бизнесе, то хотя бы в организованной преступности. И достаточно зайти на любое наше кладбище, чтобы увидеть, как много тех, у кого это действительно получилось, кто заслужил право на проникновенную надпись на памятнике: «Вовану от скорбящей братвы».

Третья причина мужской смертности – гусарство. На производстве погибают в десять раз больше мужчин, чем женщин. Лихо подкрутив усы, мужчины камнем валятся с лесов, столбов и крыш («Хороший ты парень, но не орел»). Они во много раз чаще, чем женщины, нарушают Правила дорожного движения, чаще превышают скорость, садятся за руль в нетрезвом состоянии и лихачат на дороге. Даже в сексе мужчины абсолютно бесшабашны. Ведь не зря защищенные половые контакты у нас презрительно называются «сексом в противогазе». Что, спрашивается, вынуждает мужчин поступать столь бездумно? Наверное, ими движет то же, что заставляет маленьких детей запихивать себе в ноздри пуговицы: если тебя предупреждают, что лучше этого не делать, значит, что-то в этом есть.

Причина четвертая: пренебрежение к собственному здоровью. Психика мужчин менее устойчива – мужчин-самоубийц в три раза больше, чем женщин, которые не справились с трудностями этой жизни. Казалось бы, ну сходи ты вовремя к специалисту! Ан нет. Мальчики не плачут.

Далее. Мужчины часто бывают невоздержанны не только в алкоголе, курении и сексе, но и в еде.

А во время мужского климакса, от 40 до 47 лет, у нас идет такая инфарктно-инсультная полоса, какой нет нигде в Европе. Каждый год в России от болезней сердца и сосудов умирают миллион двести тысяч человек, и 80 % из них – мужчины. Если в США производится триста тысяч коронарных шунтирований на сердце, то в России – всего пять тысяч. Наши не хотят лечиться! Наверное, опять боятся показаться слабыми – вдруг конкуренты, воспользовавшись их немощью, проберутся в дом и займут место вожака? И в ситуации, когда гормональные железы начинают ослабевать, когда в первую очередь надо следить за здоровьем, мужчина занимается тем, что доказывает, что он моложе, сильнее и круче собственного сына. Не обращая внимания на стресс и неприятные ощущения в груди, он либо бежит к юной любовнице, либо надрывается в бизнесе, либо попросту пьет. А то и все сразу, и побольше.

С теми самыми мальчиками, которые боялись уколов и плакали, когда разбивали коленки, при достижении половозрелого возраста происходит нечто странное и необъяснимое. Они начинают играть такую роль и действовать так, как будто они забыли, что они люди. Они надевают мантию «стопроцентных мужчин» и стараются вести себя таким образом, как, они думают, должны вести себя парни с достойным уровнем тестостерона: грубить, скрывать свои чувства, называть девушек «телками» и выкрикивать на стадионе вегетарианские лозунги: «Долой мясо!»

Психологи говорят, что обычно это происходит с детьми, выросшими при дефиците отцовского внимания. Оно и неудивительно, если учесть, что отцы-воины уже проинструктированы обществом, что это не мужское дело – с детишками тетешкаться. Максимум, что такой папаша может сделать для сына, – это пригрозить ремнем, научить давать сдачи и дать наказ: «Не плачь, ты же мальчик!» В итоге предоставленные самим себе мальчики создают свои коалиции, команды, товарищества и, пардон, банды. Они как бы компенсируют свою слабость и несостоятельность в качестве отдельной личности: каким бы слабым я ни был сам по себе, но «мы, мужики», вместе сильны и непобедимы! Замечательно сказал об этом Виктор Ерофеев: «Русский мужчина-конь скачет, скачет, его несет, он сам не понимает, куда он скачет, зачем и сколько времени он скачет. Он просто скачет себе, и все, он в табуне, у него алиби: все скачут, и он тоже скачет».

Но это лишь симуляция образа «крутого парня». В сложных ситуациях этот тщательно выстроенный имидж трещит по швам. И из-за витрины супермена, обожающего кровь, трупы и власть, выглядывает все тот же испуганный мальчик, тоненьким голоском зовущий… маму. И будьте уверены – его писк не останется без ответа. Мама прилетит, прибежит, вытащит его из любой криминальной группировки, заплатит любые откупные, соберет деньги на кодирование от алкоголя и лечение в клинике Маршака, штурмом возьмет милицейское отделение и воинскую часть. К женщине-матери всегда существовало особое почтение, тогда как отцы и мужья часто выглядят какими-то антисоциальными типами: бесшабашными удальцами, проводящими дни в пьянках, драках и выяснениях, кто дальше плюнет. Этакая семейка Василисы Премудрой и Ивана-дурака. С одной стороны, патриархат улучшил мужское положение, а с другой – испаскудил его жутким образом.

Но… союз солдата, не знающего слов любви, и женщины, открывающей душу только маме или подруге, неестественен. Людям нужны отношения, основанные на взаимопонимании, эмоциональной близости, доверии, поддержке и уважении.

Примерно такого мужчину, любителя, если что, и поплакать, я сознательно выбрала себе в мужья.

В не меньшей степени, чем женщина, мужчина ждет понимания и поддержки.

Физическое превосходство мужчин вовсе не означает, что дух их непоколебим. Давно замечено, что юноши гораздо болезненнее, чем девушки, переживают разлуку с родителями. Даже с возрастом мужчины чаще срываются в случае конфликтов. Переживают одиночество глубже и менее конструктивно: столкнувшись с психологической проблемой, мужчины склонны скорее имитировать решение, чем начать ее решать на самом деле, что женщинам менее свойственно. Мужчины более чувствительны к боли и менее приспособлены к преодолению сложных психологических препятствий. Возможно, это связано с тем, что с раннего детства их учат не разбираться в чувствах и эмоциях, а просто терпеть и не плакать. Быть может, это и правильно, когда речь идет о синяках или «двойках». А вот во взрослой жизни в гораздо более сложных ситуациях, видимо, недостаточно «просто терпеть».

Не разубеждайте в этом своего мужчину, если вы действительно хотите крепко эмоционально привязать его к себе. Я точно знаю, что, как ни старались ученые, они не нашли никаких подтверждений того, что женщины по своей природе больше склонны заботиться о больных и слабых, о животных и растениях. Это – благоприобретенная добродетель, плод воспитания. Пресловутая чувствительность женщин также преувеличена. Об этом вы отлично знаете. Но оставьте своего мужчину в искреннем заблуждении о реальной сути женской натуры. Тем более, что мужчина не требует для поддержки слишком многого. Просто иногда спрашивайте его о делах на работе. Даже если в ответ он пробурчит что-то невразумительное, через несколько дней повторите вопрос: ваш мужчина ждет этого, чтобы похвастаться успехами или просто убедиться в том, что эта часть его жизни вам хотя бы немного интересна. Знайте, что невозможно переоценить значение для мужчин похвалы и признания. Они нуждаются в них гораздо больше, чем вы можете себе представить. И это не легкая форма мании мужского величия, а просто самая примитивная и потому самая понятная для мужчины форма поддержки и понимания.

«Я ПОБЕЖДАЛА СВОИ ИСТЕРИКИ, А ТЫ БЕЗЗЛОБНЫЕ КОРЧИЛ РОЖИ…»

Недавно мой хороший знакомый, переживающий страшной силы разлад с женой (милая интеллигентная Таня пыталась даже его отравить, предварительно попросив вытащить из Интернета информацию о ядах, нужную ей якобы для работы) и потому невольно вынужденный подолгу гулять со мной из вечера в вечер и выговариваться, впервые за много лет сказал удивительную фразу: «Знаешь, милая, я понял – люди не меняются». Я чуть было не расхохоталась до неприличия громко, но, удержавшись, лишь сдержанно спросила: «А что… ты действительно это только сейчас понял?»

Люди не меняются. Измениться для человека равнозначно тому, что он снова окажется в утробе матери и снова покинет ее. Но это невозможно. Тем не менее, это именно тот постулат, который люди меньше всего склонны принимать на веру. «Стань таким, как я хочу» – прежде всего такой смысл вкладывают, сами того не осознавая, многие молодые женщины в свое желание жить вместе со своим парнем или женихом. Трудно придумать что-то более абсурдное, однако эта мина замедленного действия срабатывает практически во всех разводах, которые мне довелось наблюдать. Я часто спрашиваю женщин, которые жалуются на то, что муж бьет и унижает их, или на то, что его хроническое пьянство превратило дом в арену постоянного мученичества жены и детей: «Неужели до брака, когда вы встречались, ничего-ничего не смущало вас, ничего не беспокоило?» Оказывается, некоторые симптомы женщины могут припомнить, однако в большинстве своем все они надеялись на то, что их избранник ради любви к ним и под влиянием их правильного во всех отношениях мировоззрения изменит свой образ жизни и откажется от прежних «ценностей».

Я сама впала в это грустное заблуждение, влюбившись в отца своей дочери. Когда мы только начали встречаться и я оказалась в сложной и новой для меня ситуации, когда пришлось врать мужу, выдумывая такие невероятные оправдания ежедневному позднему возвращению домой, а то и невозвращению вовсе, мой новый возлюбленный, видя мои мучения, однажды завел серьезный разговор о том, что «может, не стоит…» Он честно, как я теперь понимаю, рассказал мне обо всем, что делало для него до сих пор невозможным совместное проживание с какой-либо женщиной. Когда мы сошлись, а он старше меня на шестнадцать лет, я была его первым опытом полноценного романа (я мгновенно стала не приходящей любовницей, а, скорее, приходящей домохозяйкой и впервые лет, наверное, за семь произвела в его квартире генеральную уборку), а потом – гражданского брака. Это очень известный в литературных кругах человек, всю свою жизнь он посвятил поэтическому творчеству, а ему посвятить свою жизнь возжелала я. Мне казалось, что наконец-то, методом проб и ошибок, я нашла свой истинный путь и теперь никакая публичная огласка, никакие бурные сочувствия всех наших знакомых моему мужу не заставят меня отступиться от новообретенного смысла жизни. Помните, я ведь именно об этом мечтала в семнадцать-восемнадцать – раствориться в таланте своего любимого, отказаться от себя (с тайной мыслью о том, что когда-нибудь в какой-нибудь толстой биографической книге поместят мое фото с подписью «вдохновительница и опора музыканта» или космонавта, какая разница). Но я не учла одного весьма важного обстоятельства – этот человек встретился мне, увы, не в мои семнадцать. Наверное, встреть я его тогда, я прожила бы очень счастливую жизнь, подобную жизни тех счастливых домохозяек, которые знают, что сегодня борщ им удался и что их супруг, вернувшись с охоты (из бани, из офиса), оценит его как никогда восторженно. Но с тех пор прошли годы. Я успела стать классным специалистом, защитить кандидатскую, пережить несколько эмоционально перетряхнувших меня любовных историй… и очень четко уяснить себе, что же я на самом деле люблю.

Так вот, тогда у нас состоялся разговор, в ходе которого он рассказал о том, что в быту от него толку мало. Что мне придется каждый день мыть пол в квартире, потому что у него болезненное восприятие любой пылинки-соринки (это достаточно распространенный «заскок», и относиться к нему следует, как к хроническому заболеванию), что он не столь однозначно, как все остальные, воспринимает действительность (повторяю, это известный поэт), что он очень вспыльчив и возбудим, что спорить с ним не стоит, это может довести его до нервного срыва… Что его проблемы с психикой – последствия стресса, пережитого в юности, когда его оставила его возлюбленная, с тех пор он никогда больше не сходился с женщинами, а упоминание о той женщине и о том периоде жизни запрещены в кругу его родственников. Кроме того, я заприметила нездоровую зависимость от родителей (и это в 47 лет!) и потом действительно убедилась, что он без их соизволения не возьмет даже кофе – так оно и было летом, когда мы ездили отдыхать в его родную деревню. Кроме того, гладя его руки, целуя глаза и повторяя: «Милый, ну это же все такие мелочи, мы ведь любим друг друга», я не обратила внимания на несколько фраз, которые потом догнали меня уже в период, когда я призналась себе в том, что желанный рай вдвоем превращается, мягко говоря, в чистилище. Например, он говорил: «Ты должна быть моей куклой, моей забавой и отдушиной», «Ты ведь так любишь меня, что готова спать на коврике возле моей постели, не так ли?». В телефонных разговорах со мной он называл себя «твой заюшка», «твое солнышко». Я не догадалась вовремя убежать от него, прихватив томик его стихов, которые я безумно люблю… Муж мой, кстати, сказал недавно: «Ты родила дочь не от мужчины, а от его стихов». Я снисходительно подумала, что бывает и на старуху проруха, и посоветовала ему немедленно возобновить работу над докторской по психоанализу, которую он забросил с тех пор, как хлопоты и заботы о дочери заняли в нашей жизни изрядное место.

Каюсь, мне казалось, что все эти драконовские выкладки моего Яши – часть изысканной сексуальной игры. Мне понравились все эти странности, так отличающиеся от моего прежнего рационализма и прагматизма. Кроме того, я искренне верила в то, во что верят бедные молодые женщины, приходящие ко мне побеседовать, – в то, что сила моей невиданной любви изменит этого человека и он откажется от своих глупых и диких выходок – так я теперь называю его «странности».

Период «любовничества» длился недолго, мужу все это надоело, он устроил мне скандал и в сердцах вернулся в Питер. Облегченно вздохнув, я впустила в квартиру за символическую плату подругу и ушла жить к любимому. И, Боже, как же я была счастлива первые дней пять!

Несколько наших ссор, в том числе самую первую, я помню очень хорошо. И вам о них сейчас подробно расскажу, потому что, как я успела установить, у слишком многих знакомых дам, ждущих от меня совета, происходит в семьях то же самое, и они приходят спросить – как с этим бороться, и есть ли смысл бороться вообще, что это – срыв плохого настроения или… срыв не очень хорошего человека? Первая наша ссора последовала… из-за запаха. Он утром сказал мне, что женщина после проведенной с мужем ночи пахнет не лучшим образом, потому он припас для меня свой дезодорант. Меня это очень покоробило и возмутило. Ни от кого еще я не слышала таких изысканных утренних «комплиментов», состоялся напряженный обмен ничего не значащими словами, после чего я выразила желание покурить на балконе ввиду крайней своей расстроенности. Да, я забыла сказать: у нас был накануне уговор о некурении в квартире. Сам он человек курящий, даже сильно курящий, но курит только на работе, по часам. Дома – нет. Мне он курить разрешил, но, опять-таки, лишь за пределами квартиры. Кроме того, у него была привычка, провожая меня до дверей вынимать из моей пачки все сигареты, за исключением трех-четырех и, глядя в глаза особенным «предсмертным» взглядом, спрашивать: «Ты ведь можешь мне поклясться моим здоровьем, что не выкуришь больше того, что здесь есть?» Он вообще был и остается помешанным на своем здоровье, с которым, как мне кажется, у него не все в порядке именно потому, что он слишком много печется о нем, творя культ из своих болезней. Так вот, ответом на мое робко высказанное намерение пойти покурить на балкон стала истерика столь бурная, что она не могла не вызвать слез с моей стороны. Это Яшу окончательно привело в ярость, мы долго ссорились, мирились, он сказал, что я сорвала его на несколько дней, теперь он не знает, как выйти из этого состояния, потому отправляет меня из квартиры ровно до четырех часов вечера, но вернуться я должна ни минутой позже, ни минутой раньше. Я удалилась в слезах, грызя холодный и сочный киви. Скажете – садо-мазо, скажете – надо было не киви давиться, а рюкзак побыстрее собирать? Да, наверное. Но, во-первых, как женщина с очень высокой самооценкой и до сих пор достаточно успешная, я не могла на шестой день совместного проживания признать, что этот крепкий орешек оказался мне не по зубам. И потом, я так долго встречалась с этим человеком и так гордилось тем, что мне удалось невозможное – затеять личную жизнь с подчеркнуто монашески существующей «трагической фигурой современности»… Ну не могла я вот так мигом взять и отменить свой «брэнд». И потом – у меня не было бы сейчас моей очаровательной Маргариты, которую я назвала так в честь своего обожаемого свихнувшегося Мастера. И я молча шла по улице, хлюпала носом (взрослая тетка!) и жевала киви.

Правда, Яша, сам того не ведая, сделал мне доброе дело, которое оказалось, опять же, миной замедленного действия для него самого. Я шла по улице, понимая, что сейчас мне впервые самой впору обратиться к психологу. Ну где я могла найти другого психолога, как не своего бывшего мужа (на тот момент бывшего, потому что со скоростью бешеной идиотки я умудрилась с ним развестись в течение трех недель)! Я приехала к себе домой. Подруга еще не вселилась, муж еще не уехал, он паковал вещи, готовясь к переезду в Питер. Конечно, он сразу понял, что я «вся в слезах и в губной помаде», но в подробности я вдаваться не стала. Мы поговорили. Он рассказывал, что уже договорился о новом месте работы, снова втолковывал мне, что я совершаю не самую прибыльную в своей жизни сделку, и, главное, сказал мне, что меня очень любит, и попросил, чтобы я не забыла вовремя предупредить его о том, что уже надумала вернуться к нему. Также он сказал мне, что я не настолько занята, чтобы не навещать его в Питере (он – ненавистник поездок, это его личная, фирменная фобия), что мы сможем там чудно проводить время. Я кивала и хлюпала носом. Я уже кивала… Потом приехал наш друг, они сели в машину и уехали. А я поехала к новому мужу. И все-таки я даже не помышляла о том, чтобы пресечь это все немедленно. Наверное, потому, что я все-таки стерва.

Мы прожили вместе еще долгое время. Были праздники, были обиды… но все это уже было нехорошо.