Джиралдус Камбреисис

Из трактата «ТОПОГРАФИЯ ИРЛАНДИИ» (1187)

Теперь я перейду к рассказам об удивительных событиях, происходящих в наше время. Примерно за три года до прибытия графа Джона в Ирландию случилось так, что один священник, путешествующий из Ольстера в Мит, был вынужден остановиться на ночь в лесу на самой границе Мита. Наблюдая, как его спутник, молодой парень, разводит огонь, он вдруг увидел — представьте себе, — как из-за деревьев вышел волк и, обращаясь к ним, сказал: «Отдыхайте спокойно и не пугайтесь, вам совершенно нечего бояться». Путешественники были поражены и встревожены, и волк произнес еще несколько общепринятых, касающихся Бога фраз. Тогда священник стал просить его, заклиная всемогущим Господом и верой в Святую Троицу, не причинять им вреда и объяснить им, что за существо они видят перед собой, которое, имея облик зверя, говорит человеческим языком. На это волк ответил ему: «Нас двое — мужчина и женщина, мы из числа жителей Ос-сори, которые из-за проклятия некоего Наталиса, аббата и праведника [17], вынуждены каждые семь лет покидать людные места, утрачивая человеческий облик и принимая волчий. По истечении этого срока, если очередным двум несчастным удастся выжить, они возвращаются к своей прежней жизни, а на их место заступают двое других. Теперь же женщина, которая составляла мне компанию в этом наказании, лежит опасно больная недалеко отсюда, и, если она находится при смерти, я умоляю вас во имя милосердия Божьего дать ей последнее утешение согласно вашему долгу священника.

Выслушав эти слова, священник с трепетом последовал за волком, и тот привел его к находящейся неподалеку норе, где лежала волчица. Она издавала человеческие вздохи и стоны и, увидев священника, смиренно приветствовала его и возблагодарила Бога, который в столь тяжелом ее положении соблаговолил ниспослать ей такое облегчение. Затем священник уныло совершил над ней все полагающиеся в этом случае церковные обряды за исключением причастия, но она стала настоятельно просить, умолять его завершить свое доброе деяние и причастить ее. Он стал решительно отказываться, заявляя, что не имеет для этого всего необходимого, и тогда волк, все это время находившийся неподалеку, приблизился и указал ему на маленький дорожный служебник, содержащий и несколько освященных облаток, который священник, следуя обычаям этих мест, прежде снял с шеи и спрятал под одежду. После этого он стал просить не лишать их оказанной Богом милости, помощи, ниспосланной божественным провидением, и, чтобы устранить у него все сомнения, спустил с волчицы полосу шкуры от горла до живота, и она тут же обратилась в старую женщину, после чего священник, движимый больше страхом, чем рассудком, совершил причастие. Сразу после этого волк вернул полосу шкуры обратно на ее место.

После того как все ритуалы, исполнявшиеся скорее тупо, чем истово, были закончены, волк проводил священника обратно к их костру и, оставаясь с ними всю ночь, вел себя более как человек, чем как зверь. Когда наступило утро, он вывел их из леса и указал направление, которым им надлежало следовать. Он еще раз горячо поблагодарил священника за оказанное благодеяние, обещая отплатить как следует, если Богу будет угодно вернуть его из нынешнего изгнания, две трети срока которого были уже позади. Тот же, уже расставаясь, спросил его, далеко ли продвинется вторгшийся на остров враждебный народ и как долго он тут будет оставаться. На это волк ему ответил: «За грехи нашего народа, за его пороки Бог обрушил на него свой гнев, предав его в руки врагов. Поэтому, пока чужестранцы, выполняя божью волю, будут дальше продвигаться своим путем, они останутся неудержимыми и непобедимыми, но если — ведь по наклонной дороге запретных развлечений и удовольствий так соблазнительно и легко идти, а человеческая натура подвержена влиянию дурных примеров — этот народ, живя среди нас, переймет наши порочные привычки, он, вне всякого сомнения, вызовет божий гнев и на себя».

Схожее высказывание есть у Левита: «…все эти мерзости делали люди сей земли, что перед вами, и осквернилась земля; Чтоб и вас не свергнула с себя земля, когда вы станете осквернять ее, как она свергнула народы, бывшие прежде вас» (Левит, 18:27 — 28). И это впоследствии случилось сначала с халдеями, а потом с римлянами. Нечто подобное этому есть и у Екклесиаста: «Гибель постигает то один народ, то другой по причине их неверности, зловредных деяний, их надменности и самодовольства и лживости».

Случилось так, что спустя дза года я проезжал через Мит как раз в то время, когда здешний епископ созывал сбор духовенства, пригласив и соседних епископов и аббатов для содействия в разборе этого дела, которое стало ему известно в связи с признанием священника. Узнав, что я нахожусь в этих местах, епископ отправил мне с двумя служками послание, в котором просил меня, если это возможно, присутствовать при разрешении столь важного вопроса; в случае же, если я не смогу прибыть, прислать, по крайней мере, мое изложенное письменно мнение. Служки описали все обстоятельства, уже известные мне от других людей, и, ввиду того что я был понуждаем неотложным делом и не мог прибыть на сбор, я решил компенсировать свое отсутствие, отправив письмо с советом. Епископ и сбор, согласившись со мной, велели священнику отправиться к папе, взяв с собой письма от них, и рассказать, что произошло, предъявив свое письменное признание, к которому все епископы и аббаты, присутствовавшие на сборе, приложили свои печати.

Это невозможно опровергнуть, но в это должно твердо верить, что Бог предназначил человека для спасения мира, и в данном случае Бог же, чтобы показать свою силу и отправить справедливую кару, превратил его в волка. Но считать ли такое животное зверем или человеком? Разумное животное, представляется стоящим по своему уровню гораздо выше зверя, но кто решится отнести четвероногое, к тому же такое, отнюдь не вызывающее симпатию животное к людскому роду? А если кто-нибудь умертвит это животное, можно ли будет назвать его убийцей? На это можно ответить, что божественные чудеса совершаются не для того, чтобы люди их обсуждали, но чтобы они им поражались. Как бы то ни было, Августин в 8-й главе 16-й книги своего труда «О граде божьем», говоря о живших на востоке людях-монстрах, одни из которых имели собачьи головы, другие были совсем без голов с глазами, расположенными на груди, третьи имели еще какие-то странности, поднимает вопрос о том, были ли они вообще людьми, происходящими от прародителей человечества, и резюмирует: «Нам следует смотреть на них так же, как на встречающихся среди людей уродов, о которых мы часто слышим; и здравый смысл говорит, что, каково бы ни было определение человека, смертное животное, какой бы вид оно ни имело, если оно разумное, должно быть признано человеком». В 18-й главе 18-й книги того же труда он упоминает об аркадийцах, которые, по жребию, переплывали озеро, превращались в волков и жили с ними в глухом лесу. Если они не притрагивались к человечине, то через девять лет переплывали озеро обратно и вновь обретали человеческий облик. Рассказывая дальше о превращениях разных людей в волков, Августин сообщает: «Я сам, в то время когда находился в Италии, слышал, что там в одной области живут женщины, содержащие конюшни, которые, будучи обученными колдовству, подмешивают что-то в сыр останавливающимся у них путешественникам, отчего те превращаются во вьючных животных, и после того, как они перетаскают все, что на них нагрузят, они снова становятся людьми. Разум же их на все время превращения остается человеческим». В своей книге «Золотой осел» Апулей рассказывает, что случилось с ним самим, когда он, приняв какое-то снадобье, обратился в осла, сохранив при этом свой рассудок.

Да и нам приходилось видеть людей, которые при помощи колдовских средств превращают разные попадающиеся им под руку предметы в жирных свиней, каковыми они начинают представляться (но всегда бывают красного цвета), и несут продавать их на рынок. Однако по пересечении любой воды они опять принимают свой прежний вид и при любом самом осторожном с ними обращении не сохраняют свой обманчивый облик дольше трех дней. С давних времен и до наших дней люди нередко жалуются, что некоторые ведьмы в Уэльсе, Ирландии и Шотландии принимают вид зайца, чтобы при помощи такого обмана приникать к женской груди и сосать молоко. Мы соглашаемся с Августином в том, что ни демоны, ни колдуны не способны создавать новые или изменять свои сущности, но те, кого сотворил Бог, могут с его позволения внешне преображаться так, что они начинают казаться тем, чем на самом деле не становятся; чувства людей при этом усыпляются и обманываются странными видениями, так что вещи видятся не такими, какие они есть, но невероятно искаженными благодаря наваждениям или колдовским чарам, действующим на глаза.

Однако надо непоколебимо верить, что всемогущий Бог, творец всего сущего, может, когда захочет, превращать одно в другое или для отправления своего наказания, или для демонстрации своей божественной мощи, как, например, в случае с женой Лота, которая, нарушив запрет, оглянулась на разрушаемый Содом, за что была превращена в соляной столп, и в случае с водой, обращенной в вино; или же, оставляя внутреннюю сущность, он может изменить лишь внешность, как в приведенных выше примерах.

Что же касается обращения хлеба в плоть Христову (которое, если говорить точно, следовало бы назвать нематериальным, так как тут при сохранении внешнего вида меняется сущность), полагаю, его подлинность не подлежит обсуждению: понимание этого процесса не под силу человеческому разуму.

Жан Тренье. «ФРАНЦУЗСКИЙ ОБОРОТЕНЬ»

(Пересказ Савайны Бэринг-Гоулд. 1864)

Одним чудесным весенним днем несколько сельских девушек вывели своих овечек на песчаные дюны, отделяющие обширные сосновые леса, что покрывают значительную часть современного департамента Ланды на юге Франции, от моря.

Яркая голубизна неба, чистота и прозрачность воздуха, волнующегося над синими, сверкающими на солнце водами Бискайского залива, пение ветра среди сосен, стоящих словно вздыбившаяся зеленая волна, красота песчаных холмов, усеянных золотыми кустиками ладанника и голубой гречавкой, очарование разнообразно расцвеченной и оттененной листвой пробковых деревьев, сосен и акаций каймы леса — все наполняло юных крестьянок радостью, заставляя их петь и смеяться, и их голоса весело звенели над холмами и темными аллеями вечнозеленых деревьев.

Их внимание привлекла большая яркая бабочка, порхающая над цветами, затем над водой пролетела стайка куропаток.

— Ах, — вздохнула Жаклин Озан, — если бы у меня были с собой мои ходули и палки, я бы сбила несколько этих птичек, и у нас был бы неплохой ужин.

— Если бы они залетали уже зажаренными прямо в рот, как это бывает в заморских странах, — мечтательно сказала другая девушка.

— Вы уже купили новые наряды к празднику святого Жака? — спросила третья. — Моя матушка отложила деньги, чтобы купить мне чудную шляпку с золотой лентой.

— Ну, теперь и Этьен обратит на тебя внимание, Анет! — заметила Жанна Габориан. — Но что случилось с овцами?

Она спросила это оттого, что животные, спокойно пасшиеся перед ними, добредя до небольшой впадины на дюне, метнулись назад, будто чего-то испугавшись. Одновременно один из псов зарычал и оскалил зубы. Девушки побежали туда и увидели на склоне впадины паренька лет тринадцати, сидевшего на бревне. Вид он имел примечательный: его длинные и спутанные темно-рыжие волосы падали на плечи и совершенно закрывали узкий лоб; маленькие бледно-серые глаза глядели невероятно злобно и хитро из впалых глазниц; на его оливкового цвета лице выделялись крепкие белые зубы, и хотя его рот был закрыт, были видны выдающиеся верхние клыки, нависающие над нижней губой; его руки были большими и сильными с черными и загнутыми, словно когти, ногтями. Видимо, он жил в крайней нищете, так как вся его одежда превратилась в лохмотья, и через прорехи проглядывало худое тело.

Окружившие паренька девушки были изумлены и немного испуганы, он же не проявлял никакого удивления. Его лицо расплылось в отвратительной ухмылке, совершенно обнажившей блестящие белые клыки.

— Ну что, девочки мои, — резким неприятным голосом произнес он, — которая из вас самая хорошенькая, я бы хотел знать? Как вы промеж собой решите?

— Для чего это тебе знать? — спросила 18-летняя Жанна Габориан, самая старшая.

— А на самой хорошенькой я женюсь, — последовал ответ.

— А! — засмеялась Жанна. — Это если она того захочет, что едва ли случится, так как мы совершенно не знаем, кто ты такой.

— Я сын священника, — резко ответил паренек.

— И поэтому ты такой обносившийся и грязный?

— Я потемнел от волчьей шкуры, которую иногда надеваю.

— Волчьей шкуры? — эхом переспросила девушка. — Но скажи на милость, кто ее тебе дал?

— Пьер Лабуран.

— Здесь в округе нет человека с таким именем. Где же он живет?

Раздавшийся вслед за ее словами взрыв хохота, перемежающегося завываниями и срывающегося на какой-то лай пришедшего прямо-таки в дьявольское веселье странного паренька, заставил девушек в страхе отпрянуть, а самую младшую спрятаться за Жанну.

— Вы хотите знать, кто такой Пьер Лабуран, девочки? Хм-м, это человек с железной цепью на шее, которую он без конца грызет. Вы хотите знать, где он живет? Ха, среди мрака и огня, где у него много друзей-приятелей: одни сидят на железных стульях и горят, горят, другие лежат на раскаленных кроватях и тоже горят; некоторые бросают людей на пылающие угли, другие поджаривают их на бешеном пламени, третьи погружают в котлы с жидким огнем.

Задрожав, девушки переглянулись, затем снова обратили свои взгляды на сидевшее перед ними жутковатое создание.

— Вы хотите знать о волчьей накидке? — вновь зазвучал его резкий голос. — Ее дает мне Пьер Лабуран, он закутывает меня в нее, и по понедельникам, пятницам и воскресеньям, а также с наступлением сумерек на час во все остальные дни я становлюсь волком. Я убиваю собак и пью их кровь. Но маленькие девочки вкуснее, их мясо нежнее и слаще, а кровь теплее и питательнее. Я съел уже много девочек за время моих охот, на которые я выхожу с девятью своими товарищами. Я оборотень! Ха-ха! После того как солнце зайдет, я схвачу одну из вас и покушаю!

Он опять разразился своим ужасным смехом, и девушки, более не в силах это выносить, убежали.

13-летняя девочка по имени Маргерит Пуарье обычно пасла овец неподалеку от деревушки Сент-Антуан-де-Пизон вместе с пареньком своего возраста по имени Жан Гренье, тем самым, с которым говорила Жанна Габориан.

Девочка часто жаловалась на него своим родителям: она говорила, что Жан пугает ее страшными историями, но те не обращали особого внимания на ее слова, пока однажды Маргерит не прибежала домой раньше обычного, оставив стадо, — настолько она была напугана. Девочка поведала следующее.

Жан часто говорил ей, что продал себя дьяволу и приобрел способность превращаться в волка, чтобы с наступлением сумерек, а иногда и светлым днем рыскать по округе в поисках добычи. Он уверял ее, что уже убил и сожрал много собак, но находит их мясо менее вкусным, чем мясо маленьких девочек, которое считал лакомством. Он сказал, что всего лишь несколько раз его пробовал, и рассказал два случая: один раз он не смог съесть свою добычу и бросил остатки волку, который пришел во время еды; в другой раз, закусав до смерти другую девочку и будучи крайне голодным, он съел ее целиком, оставив лишь руки.

Относительно своего панического возвращения домой Маргерит рассказала, что она, как всегда, пасла овец, но Гренье в этот раз с ней не было. Услышав шорох в кустах, она обернулась и увидела дикого зверя, который прыгнул на нее и разорвал острыми клыками одежду на левом боку. Отчаянно отбиваясь своим пастушеским посохом, она отогнала животное, которое, отбежав на несколько шагов, село на задние лапы наподобие собаки, когда она что-нибудь просит, и посмотрело на нее таким яростным взглядом, что она в ужасе бросилась бежать. Описывая зверя, девочка сказала, что он походил на волка, но был покороче и поплотнее, имел рыжую шерсть, короткий хвост и голову меньше, чем у обычного волка.

Сообщение ребенка привело в шок весь приход. О таинственных исчезновениях нескольких девочек, произошедших в последнее время, было широко известно, и теперь их родители пришли в неописуемый ужас, предположив, что их дети могли стать жертвами этого чудовища. Местные власти взяли дело в свои руки и довели его до сведения членов парламента в Бордо.

В результате проведенного через некоторое время расследования стали известны все его подробности и обстоятельства.

Жан Гренье был сыном бедного крестьянина из деревни Сент-Антуан-де-Пизон, а не священника, как он заявил. За три месяца до своего задержания он ушел из дома и перебивался случайной работой и попрошайничеством. Несколько раз нанимался стеречь крестьянские стада, но его прогоняли за пренебрежение своими обязанностями. Гренье рассказал о себе все, что мог, без утайки, и все его утверждения проверялись, и многие из них были признаны соответствующими правде. Суду он сообщил о себе такую историю:

«Когда мне было лет десять — двенадцать, мой сосед Дютийер отвел меня в лесную чащобу и там представил Господину Леса, черному человеку, который пометил меня своим ногтем и дал мне и Дютийеру мазь и волчью шкуру. С того самого момента я стал превращаться в волка и бродить по округе.

Маргерит Пуарье сказала правду. Я собирался загрызть ее и съесть, но она отогнала меня палкой. Я убил тогда только одну собаку с белой шерстью, но ее крови не пил».

Когда его стали спрашивать о детях, которых он, по его словам, умертвил и съел, будучи волком, Жан подтвердил, что однажды зашел в дом в маленькой деревушке, названия он не помнил, на полпути между Сен-Кутра и Сент-Анлэ, в котором никого не было, и увидел спящего в колыбели ребенка. Никто не мог ему помешать, и, схватив дитя, он выбежал в сад и перемахнул через изгородь, после чего насытил свой дьявольский голод. То, что не смог съесть, он оставил волку. В приходе Сент-Антуан-де-Пизон он набросился на девочку, пасущую овец, — девочка была одета в черное платье, ее имени Жан не знал. Он разорвал ее ногтями и зубами и съел. За две недели до своей поимки он напал на другого ребенка возле каменного моста в том же приходе. В Эпароне Жан накинулся на гончую некоего господина Мийона и растерзал бы ее, если бы не появился хозяин с рапирой в руке.

Жан сказал, что обладает волчьей шкурой и что он отправлялся на охоту за детьми по велению своего господина, Хозяина Леса. Перед превращением он прятал одежду в заросли и натирался мазью, которую хранит в маленьком горшочке.

Обычно Жан выбегал на охоту на один-два часа ночью, когда луна бывала уже на исходе. Однажды он сопровождал Дютийера, но в тот раз они никого не убили.

Жан заявил, что его отец содействовал ему и тоже имел волчью шкуру и один раз был вместе с ним, когда он напал на девочку, пасущую гусей у деревни Грийан, и съел ее. Он сообщил, что его мачеха ушла от его отца потому, как ему казалось, что видела, как того однажды вырвало собачьими лапами и детскими пальцами, и рассказал, что Хозяин Леса строго запретил ему грызть ноготь большого пальца левой руки и предупредил, чтобы он всегда держал его в поле зрения все то время, пока пребывал в оборотническом обличье.

Дютийер был арестован, а отец Жана сам потребовал, чтобы его допросили.

Сведения, сообщенные о Жане его отцом и мачехой, во многом соответствовали тому, что рассказал о себе он сам.

Указанные Гренье места, где он набрасывался на свои жертвы, были установлены, и даты, когда, по его словам, это происходило, совпадали с днями исчезновения детей, сообщенными их родителями. Его признания относительно нанесенных им ран и способа, которым он это делал, были подтверждены перенесшими его нападения детьми.

Поставленный перед Маргерит Пуарье, Гренье узнал ее, выделив среди других пяти девочек, и, указав на ее еще не затянувшиеся раны, сказал, что нанес их своими зубами, когда кинулся на нее в облике волка, после чего она отбила его своей палкой. Он описал свое нападение на мальчика, которого загрыз бы, если бы ему на помощь не пришел человек, воскликнувший: «Я тебе сейчас покажу!»

Человека, спасшего ребенка, отыскали — это был его дядя, — и он подтвердил, что произнес именно эти слова.

Оказавшись лицом к лицу с отцом, Жан начал путаться в своих показаниях и некоторые из них изменил. Их проверка затянулась, а тут стало видно, что слабоумие паренька усиливается, так что слушание дела было отложено. В следующий раз на встрече с отцом младший Гренье рассказал ту же историю, что и в первый раз, не изменив ни одного из существенных моментов.

Тот факт, что Жан Гренье умертвил и съел несколько детей и ранил еще некоторых, пытаясь их убить, был полностью установлен, но не имелось никаких доказательств того, что его отец приложил руку хотя бы к одному убийству, и суд, признав его невиновным, отпустил.

Единственным свидетелем, подтвердившим заявление Жана, что он превращался в волка, была Маргерит Пуарье.

Перед тем как суд вынес свое решение, с яркой выразительной речью выступил его председатель, который, оставив все вопросы, касающиеся колдовства, соглашений с дьяволом и превращений в зверей, смело заявил, что суд должен принять во внимание лишь возраст и идиотизм этого мальчика, у которого разума было меньше, чем у семилетнего ребенка, что ликан-тропия и куантропия были просто галлюцинациями, а превращение существовало только в расстроенном уме этого несчастного и, следовательно, не являлось преступлением, за которое надо было наказывать. Следовало учесть, говорил председатель, его малые годы, а также то, что он был лишен элементарного образования и воспитания. Суд приговорил Гренье к пожизненному заточению в стенах монастыря в Бордо, где он должен был получать наставления в своем христианском долге, в случае же попытки бежать его ждала смерть.

Ожидая позволения вступить в пределы монастыря, он стал неистово носиться на четвереньках вокруг него и, найдя кучу окровавленных потрохов, сожрал ее с невероятной быстротой.

После семи лет, проведенных Жаном в монастырских стенах, было замечено, что он стал ниже ростом, как-то весь уменьшился, стал пугливым и боялся смотреть людям в лицо; его глаза сильно ввалились и беспрестанно бегали по сторонам, зубы удлинились и стали сильно выдаваться, мозг, видимо, уже совершенно не работал, и он совсем перестал что-либо понимать.

Жан Гренье умер в возрасте 20 лет.

ЧАС ВОЛКА

С тех самых пор, как люди повели счет кровавым историям, дела, творимые волком и оборотнем, безнадежно перепутались в умах человеческих.

Истории и легенды, повествующие о жестокости зверя, вряд ли являются преувеличениями — до того свирепым был волк и ужасающими обстоятельства, сопровождающие гибель его жертв.

Однако волк обладает и качествами, достойными похвал: смелость, верность стае и своим волчатам, чрезвычайно развитый материнский инстинкт у самок, породивших множество известных и достоверных случаев выкармливания волчицами человеческих детей. Как и легенда об обезьянах и человеке, вдохновившая Эдгара Райза Берроуза на создание «Тарзана среди обезьян», рассказы о волках, оберегающих и воспитывающих до самой зрелости человеческих детей, множась на протяжении столетий, приобрели эпические масштабы.

В конце 80-х годов голливудские режиссеры сняли сериал о жителе джунглей, воспитанном дикими зверями и самой природой (не путать с сериалом 30 — 40-х годов). Роль Тарзана была поручена Кристоферу Ламберту. Захватывающие сцены первозданной природы и приключения героя фильма не оставляли зрителя равнодушным.

Но все события в этом сериале были придуманы сценаристами, и по их воле и желанию действовал актер.

Между тем Тарзан существует в действительности и живет в африканской стране Кот д'Ивуар (бывший Берег Слоновой Кости) в тропическом лесу у подножия горы Нимба. Именно там нашли этого мальчика. Сейчас ему исполнилось 15 лет. А целых 13 до этого его воспитывали дикие животные. Обнаружили «Тарзана» совершенно случайно лесничие. Они-то и доставили его в наш человеческий мир.

Эта история кажется совершенно невероятной и касается не только мальчика, но и его родственников, которые через 13 лет точно опознали «Тарзана» благодаря особым приметам, которые не исчезли после столь длительной жизни в лесу.

Но обо всем по порядку.

Лесничий Джон Натан наблюдал в бинокль за стадом диких буйволов. Его взор привлекло к себе необычное существо: оно то бежало на четвереньках, то шло шагом, полувыпрямившись на двух ногах, как обезьяна. Но у него не было длинной шерсти, как у горилл, да и рост был ближе к росту человека. Лесничий позвал своего напарника и спросил его, что он думает об этом существе. Тот долго рассматривал его в бинокль, но так и не смог решить, что ответить. Тогда Джон Натан стал приближаться к стаду. Буйволы заметили человека и стали уходить. Странное существо тоже бежало, при этом издавало звуки и крики, чем-то напоминающие человеческие. Преследование не увенчалось успехом. Странное существо спряталось в зарослях деревьев.

Оба лесничих написали об увиденном отчет. Слухи об этой истории распространились по окружающим деревням. Была организована настоящая большая охота за странным существом, полубуйволом-получеловеком. «Охотники» проникли в самые глухие уголки тропического леса, туда, куда еще не ступала нога человека. «Охота» продолжалась две недели. И она увенчалась успехом: существо наконец-то попало в умело расставленные сети.

Один из лесничих, Мохамед Гейлани, говорит так: «Когда мы с близкого расстояния увидели его, то сразу же решили, что это человек. Но мы не знали, как заговорить с ним и как дотронуться до него. Его длинные заостренные ногти напоминали когти хищника. Он скалил зубы, как дикое животное. Наконец его удалось перевезти в ближайшую деревню. На „смотрины“ собрались и стар и млад. Интерес был сильнее страха. Сначала мы заперли его в сарае. Он же постоянно пытался сбежать, прыгал из одного угла в другой. Казалось, что он испытывает сильнейший стресс».

Известие о поимке «Тарзана» достигло и ушей одного из старейшин племени Сегбе Сумахоро. Он обратился к лесничим с просьбой показать ему существо. «Может быть, это мой пропавший племянник. Мы все его давно уже считаем мертвым. Мне надо увидеть его. Вдруг у него на правом плече есть рубцы», — сказал старейшина.

Разумеется, его доставили к месту содержания «Тарзана». Старик очень долго разглядывал его. Да, все так и было. У мальчика были рубцы на правом плече — следы от ожога кипятком, полученного им в раннем детстве, когда ему было чуть меньше двух лет.

«Это мой племянник Мамаду», — вскрикнул Сегбе Сумахоро. И старик рассказал невероятную на первый взгляд историю.

«Это случилось 13 лет назад. У моей сестры Мазебе было шестеро детей. Она жила в соседней деревне, где вдовствовала после гибели мужа, случившейся на охоте. Последнего из ее детей звали Мамаду, что на нашем языке означает „рожденный в полдень“. Моя сестра часто ходила стирать белье на речку. В одно жаркое утро она положила маленького Мамаду спать под дерево. Она не чувствовала никакой опасности. Ведь на водопой к реке дикие животные приходят обычно поздним вечером. Но, вернувшись к тому дереву, она не нашла там своего малыша. Вся деревня искала его повсюду. Но напрасно. Не нашли никакого следа. Мазебе обратилась за помощью ко мне. Она была в отчаянии. Мы искали Мамаду целыми днями, к поискам привлекли даже военных. Но все оказалось напрасным. Мальчика так и не нашли.

Моя сестра просто сошла с ума. Она искала сына месяц за месяцем. Она перестала есть, ее мучила бессонница, и вскоре женщина умерла. Умирая, она держала у своей груди одежду Мамаду. И вот Мамаду найден. Теперь он станет моим сыном», — рыдая, закончил свой рассказ старик.

Когда агентство Франс Пресс передало эту новость, в столицу страны город Абиджан приехали ученые из многих стран мира. Все хотели увидеть мальчика, которого воспитывали буйволы, животные в общем-то жестокие и своенравные.

Конечно, сам Мамаду не мог сказать ни слова о том, что с ним приключилось. Он способен был лишь только на жесты и мычание. Он никак не желал признавать в людях своих соплеменников. Он дрожал от страха даже тогда, когда ему приносили пищу: ведь он за эти 13 лет привык к тому, что пищу надо было добывать самому, и никак не мог взять себе в толк, что готовую пищу может кто-то запросто предложить. Судя по всему, он привык есть только один раз в день. Иногда он мог по два, три дня не прикасаться к еде.