Плутарх свидетельствует: «С высоты упал человек, которого потому сочли мертвым, несмотря на то что на нем не видно было никаких повреждений. По истечении трех дней его хотели похоронить, но он ожил». Асклепиад, встретившись с большой погребальной процессией, попросил позволить ему посмотреть умершего и, прикоснувшись к нему, заметил в нем еще признаки жизни, возвратил ему жизнь с помощью лекарств и передал его родителям.

Известно много рассказов о людях, которые были погребены, но возвратились к жизни и долго потом жили в добром здравии. Мы приведем несколько примеров. Так, в Орлеане умерла и была погребена женщина с кольцом на пальце, которое напрасно старались снять. В следующую ночь служитель, рассчитывая поживиться, отправился на кладбище, разрыл могилу, открыл гроб и, не сумев снять кольца, отрубил палец. Мнимая умершая громко закричала; служитель, страшно испуганный криком, бросился бежать, а она поднялась из гроба, возвратилась в дом и долго жила после этого со своим мужем.

Бенард, магистр хирургии в Париже, говорил, что, когда он был со своим отцом на церковном кладбище, из гроба вынули монаха-францисканца, за три или четыре дня перед этим погребенного; связка, которой ему перевязали руки, была изгрызена, и монах скончался в то самое мгновение, как вдохнул в себя воздух.

Многим известна история жены одного советника в Кельне, погребенной в 1571 году с дорогим кольцом на руке. В следующую ночь гробокопатель открыл гроб с намерением украсть кольцо; но умершая схватила его за руку и заставила вытащить ее из могилы. Вор постарался высвободиться из ее рук и бросился бежать. Ожившая постучала в дверь своего дома. Приняв ее за привидение, ее заставили долго стоять на холоде у двери; наконец отперли дверь, ввели ожившую в дом и согрели; после этого она выздоровела, долго жила и родила трех сыновей, которые посвятили себя служению церкви. Этот факт изображен в виде картины на ее надгробии и описан немецкими стихами.

Девушка из Аугсбурга так ослабла, что ее сочли умершею и похоронили в глубоком подвале, вход в который был заложен кирпичом. По истечении нескольких лет, когда один из родственников этой девушки умер, открыли пещеру и у входа в нее увидели лежащее тело девушки, весьма крепкое и неповрежденное, только без пальцев на правой руке, изгрызенных в отчаянии.

15 июля 1688 года в Меце от апоплексического удара скончался парикмахер. 18-го того же месяца послышался крик умершего; 19-го крик повторился несколько раз; открыли гроб, и хирурги исследовали труп. Врачи объяснили, что за два часа до этого умерший был еще жив. Этот факт заимствован из манускрипта современника, немецкого гражданина.

Теперь приведем примеры об утопленниках, казавшихся совершенно мертвыми, но потом оживших.

Пеклин сообщает факт, случившийся в Тронингальме в Швеции, с садовником, который имел от роду 56 лет. Этот садовник, стоя на льду, хотел оказать помощь упавшему в воду, но лед проломился, и он сам полетел под лед и увяз в грязи ногами на два аршина под водою. В таком положении он пробыл в воде 16 часов и лишился чувств, только звон колоколов в Стокгольме и вода, проникавшая в его тело не только через рот, но и через уши, напоминали ему о жизни. Наконец его нашли и вытащили из воды, завернули в сукно, положили у огня и натирали до тех пор, пока он не ожил. Король и королева приезжали посмотреть на него, говорили с ним и назначили ему годовое жалованье.

В этой же стране женщина, пробыв три дня в воде, точно таким же образом, как и садовник, была спасена от смерти. Утонувший 17-летний юноша вытащен из воды по истечении семи недель, согрет и возвращен к жизни.

Г. д'Егли, член королевской академии надписей и изящных наук в Париже, рассказывает, что швейцарец, искусный водолаз, отправился на рыбную ловлю и утонул в реке, где и пробыл около 9 часов. Наконец его вытащили из воды киркой, которой его по неосторожности поранили в нескольких местах. Г. д'Егли, заметив, что из уст утопшего льется теплая вода, сказал, что водолаз еще жив. Около трех четвертей часа лилась из него вода. Когда истечение воды закончилось, мнимо умершего покрыли теплым холстом, положили в постель, пустили кровь и таким образом спасли от смерти.

И много есть других рассказов об утопленниках, долгое время лежавших в воде, но потом оживших и совершенно выздоровевших. В уже упомянутом сочинении доктора Бругера упоминается о людях, из которых одни пробыли в воде 48 часов, другие 3 дня, а некоторые 8 дней. Здесь же он говорит о водяных насекомых, которые в течение всей зимы находятся в воде и в иле, не обнаруживая ни малейших признаков жизни; то же говорит он о лягушках и жабах. Муравьи подвергаются на зиму смертельному состоянию, которое кончается с началом весны. Ласточки северных стран на зиму часто скрываются в озерах, прудах, реках, морях, в песке и дуплах деревьев и стенах, тогда как другие ласточки летят за моря, чтобы отыскать теплый климат.

Опытные врачи утверждают, что женщина в родах может пролежать бездыханною 30 дней, несмотря на то что в ней еще таится искра жизни. Я знал одну почтенную даму, которая в продолжение 36 часов не обнаруживала никаких признаков жизни. Все показывало, что она умерла, и ее хотели похоронить; только муж не согласился. Через 36 часов она пробудилась и долго еще жила. После она рассказывала, что слышала все, что говорили о ней; знала даже, что ее собирались хоронить, но она так была слаба, что не могла ничего сказать.

Корнелий ле Брюн в своих путевых записках рассказывает, что в Дамиетте, в Египте, он видел турка, которого называли «мертвым ребенком» потому, что его мать, будучи беременна им, так сильно ослабла, что ее сочли мертвою и, по тамошнему обычаю, по которому покойников погребают сейчас же после их смерти, весьма скоро ее положили в пещере — фамильной гробнице турка. Спустя несколько часов после погребения ее муж вспомнил, что его жена умерла беременною и что дитя может быть еще живо. Он вскрыл гроб и увидел мертвую жену и живого ребенка, которым умершая разрешилась. Некоторые говорили, будто даже слышали крик ребенка, что и побудило отца раскопать могилу. Этот «мертвый ребенок» жил еще в 1677 году. Ле Брюн полагает, что мать уже мертвой родила ребенка. Но, будучи мертвой, она не могла разрешиться от бремени. Нужно только вспомнить, что в Египте жены, по свидетельствам древним и новым, весьма легко рожают, а эта женщина, положенная в пещере, не была засыпана землей.

В Испании жена Франца Ареваля Суассе, впавшая в смертельный обморок в последние дни своей беременности, была предана земле у церкви. Подозревая жизнь в умершей жене, муж попросил раскопать могилу, и, едва ее открыли, раздался крик ребенка, который старался вырваться из материнских недр. Он был извлечен оттуда и долго жил под именем дитяти земли. Впоследствии он был важным чиновником в провинции Херес, на границе Испании.

Можно было бы привести бесчисленное множество примеров о заживо погребенных или оживших в то время, как их хотели похоронить, или оживших во гробе и случайно высвободившихся из него.

В этом отношении можно рекомендовать упомянутое нами сочинение Винслу и Бругера, а также других писателей, специалистов по этому предмету. Эти врачи из известных им фактов вывели следующее весьма умное заключение: «Нужно погребать умерших в таком только случае, когда об их смерти мы имеем самые основательные доказательства. Это особенно нужно соблюдать во время эпидемий и таких болезней, которые внезапно отнимают у человека движения и чувства».

Из приведенных примеров можно также заключить, что вампиры в Венгрии, Моравии, Польше и других местах — это не действительно умершие. Они оказались в гробах живыми, но находились без движения и чувств. Их свежая и красная кровь, мягкость членов, крики, издаваемые ими, когда им пробивали голову или сердце, доказывают это.

Впрочем, не в этом главная трудность, занимающая нас, а в том, каким образом вампиры поднимаются из своих гробов и возвращаются обратно незаметно для других, как разрывают землю и открывают свои гробы, как они видят, ходят и едят? Почему они возвращаются в свои гробы? А если возвращаются в свои могилы, то как засыпают себя землею столь искусно, что потом нельзя заметить никаких признаков их выхода из гробов? Почему вампиры не остаются с живыми? Почему они сосут кровь у своих родственников? Зачем мучают и беспокоят дорогих их сердцу людей, тем более если последние ничем не оскорбили их? Не является ли это лишь фантазией родственников и друзей умерших? Почему вампиры больше не являются и никого не беспокоят после того, как их сожгут? Успокаивается ли воображение живых суеверных людей после подобных экзекуций? Как объяснить, что такие сцены столь часто повторялись в Венгрии, Моравии и других странах, что суеверие не уменьшилось, а, как доказано, еще больше усиливалось?

В Германии весьма распространено было мнение, что некоторые мертвецы хрюкают в гробах, как свиньи, и едят все, что им попадает в рот.

Немецкий писатель Михаэль Рофф написал сочинение под названием «Разрытие могильных холмов» («De-masticatione mortuorum in tumulis»). Принимая как несомненно верный тот факт, что некоторые мертвецы в гробах едят холст и все прочее и даже собственное тело, он замечает, что в некоторых местах Германии мертвецам в гробах кладут в рот медную монетку и камень или земляные глыбы под бороду, а также завязывают рот, чтобы воспрепятствовать хрюканью. Автор ссылается на многих немецких писателей, упоминавших об этом смешном обычае. Сочинение Роффа вышло в Лейпциге в 1728 году. Автор упоминает о Филиппе Рерие, который издал в 1679 году труд под таким же названием — «Demasticatione mortuorum».

Рофф приводит в своей книге свидетельство о заживо погребенном графе Генрихе Сальме. На следующую после погребения ночь в монастырской церкви, в которой граф был похоронен, послышался громкий крик, и когда открыли гроб, то нашли его лежащим ниц лицом.

За несколько лет до этого в Барледуке погребенный, ожив в гробу, стал взывать о помощи, и когда разрыли могилу, то просивший помощь оказался уже мертвым, однако изгрызенная им рука доказывала, что он умер в гробу. Этот факт был рассказан автору очевидцами. Погребенный был, как говорится, мертвецки пьяным, но не умершим. Рофф упоминает также об одной заживо похороненной женщине в Богемии, в 1345 году, съевшей в гробу половину своего покрывала.

Все же рассказы о том, что мертвые хрюкают в гробах, как свиньи, и едят, не более как пустые басни, основанные на нелепых предрассудках и суевериях.

Некоторые считают рассказы о вампирах плодом фантазии или болезни, известной еще со времен древних греков под названием «сумасшествие», и таким образом пытаются объяснить явления вампиризма. Но они не объясняют, каким образом эта болезнь мозга может вызывать те реальные действия, о которых рассказывается. Как люди могут вдруг поверить, что они видели то, чего никогда не было, и в короткое время умирают об болезни собственного воображения, которое открывает им, что такой-то вампир невредим, полнокровен и живет после смерти в гробу? Как объяснить, что в целом народе не найдется ни одного человека со здравым рассудком, который бы возвысился над ослеплением?

Если эти мыслители нисколько не хотят верить рассказам о явлениях и поведении вампиров, то они напрасно создавали целые системы для объяснения того, что существует только в фантазии некоторых зараженных предрассудками людей. Если же все или, по крайней мере, часть из рассказываемого признать верным, в таком случае эти системы не успокоят умы, которые требуют более основательных доказательств.

Мы исследуем вопрос о том, основательна ли на самом деле система, предполагающая, что вампиры не являются мертвыми существами. Смерть есть отделение души от тела; душа бессмертна, а тело после отделения от души некоторое время остается нетленным, потом мало-помалу, через несколько дней или в течение длительного времени, оно истлевает. Иногда оно остается нетленным на протяжении целых столетий вследствие крепкого телосложения, как, например, у Александра Великого, оставшегося нетленным многие годы, или же вследствие бальзамирования, или от свойства почвы, где погребено тело, которая ввиду своей сухости и плотности не пропускает никакой жидкости и таким образом препятствует действию главной причины тления. Все эти причины нетленности нет нужды доказывать, они достаточно хорошо известны каждому.

Иногда тело, не мертвое и не бездушное, представляется мертвым и бездыханным или, по крайней мере, совершает такие медленные движения и так слабо дышит, что ни движений, ни дыхания нельзя заметить, что случается при истощении и бессилии в известных, свойственных женскому полу, болезнях и экстазе.

Такого рода примеров можно привести очень много.

Плиний упоминает о многих оживших. Например, о юноше, который спал беспробудно в течение 40 лет.

Философ Епименид спал в пещере, по мнению одних, 40 или 47, а по мнению других — 57 лет. Как бы то ни было, но душа этого философа свободно могла оставить тело и потом опять возвратиться в него. То же говорят и об Аристее с острова Марморы, что в Мраморном море. Мы охотно соглашаемся, что все это — басни, но не можем отвергать того, что некоторые люди оживали после мнимой смерти через пять, шесть, семь и более дней. Плиний упоминает о многих умерших, которые оживали после погребения, однако он не рассуждает на эту тему, поскольку, как он сам замечает, повествует о естественных явлениях, а не о чудесах.

Плутарх свидетельствует, что Теспезий, упав с кровли, лишился жизни, но на третий день по непонятной причине ожил.

Августин упоминает об одном каламском священнике, Преституте, который до того поражен был рыданиями плачущих, что впал в исступление; он ничего не чувствовал и не дышал, тело его жгли и кололи, но оно оставалось бесчувственным, его душа была настолько занята рыданием, что ничего более не воспринимала.

Мужчины и женщины, впадавшие в экстаз, оставались иногда продолжительное время без пищи, дыхания и сердцебиения, как мертвые. Знаменитый аскет Таулер утверждает, что экстатическое состояние может продолжаться непрерывно неделю, месяц и даже год. Одна аббатиса в экстазе лишилась естественных функций и в этом состоянии оставалась тридцать дней кряду без пищи и чувственных ощущений. В изнеможении, в бессилии душа не обнаруживает своей деятельности, хотя и остается в теле и живит его [3].

Многие женщины по нескольку дней находились в истерическом состоянии и при этом лишались чувств и дара речи, сердцебиение прекращалось. Гален упоминает об одной женщине, которая шесть дней находилась в подобном состоянии. Некоторые в истерике оставались по десять дней без движения и чувств, без дыхания и без всякой пищи.

Некоторые, якобы мертвые, не обнаруживали признаков жизни, хотя все слышали и понимали, что говорили другие. Они употребляли все усилия заговорить и доказать, что они живы, но не могли ни говорить, ни обнаруживать каких бы то ни было признаков жизни.

Иероним Кордан говорит, что он произвольно впадал в исступление. Он не помнит, чувствовал ли он в этом состоянии тяжелую тоску или нет, но не чувствовал, как он уверяет, ни «ядовитых ран», ни того, как таскали его. Вот его подлинные слова: «Я слышу разговор подле себя, но нисколько не понимаю его. И если я хочу впасть в исступление, то я чувствую около сердца отделение души от тела, совершающееся через голову главным образом и мозг, как через дверцу; после этого я лишаюсь чувств и замечаю только, что я вне себя».

Заметим здесь, что змеи, мухи, сонливая белка и другие в течение всей зимы словно мертвые. Жабы, змеи и устрицы могут жить заключенными в каменные куски в течение многих лет и даже столетий. Кардинал де Рец в своих мемуарах замечает, что во время пребывания его на острове Минорке правитель острова дозволил вытащить большой кусок скалы из моря, в котором (когда его разбили) были найдены живые устрицы, оказавшиеся весьма вкусными.

На побережье Сицилии, Мальты, Сардинии, Италии и др. находят улиток, называемых каменными финиками, потому что они по виду похожи на пальмовые финики. Проникая внутрь камня через иголочные отверстия и добывая там пищу, улитки вырастают так, что потом не могут выйти оттуда, если не разбить скалы и не освободить их. Вынув из камня, этих улиток моют, очищают и солят. Имея вид пальмового финика или пальца, эти улитки называются то финиками, то дактилями.

Многие люди умирают от сгущения крови, которая коченеет и твердеет в их жилах, если они поедят болиголова или их ужалит змея. Некоторых настигает смерть при сильном волнении крови, которое иногда случается от горячки, яда, моровых болезней; подобное же происходит и у людей, насильственно умерших или захлебнувшихся в воде.

Умершим от болезней первого рода можно возвратить жизнь только чудесным образом; для этого необходимо их кровь сделать жидкою и восстановить пери-стальтное (чревообразное) движение сердца. Умерших от болезней второго рода можно иногда возвращать к жизни и без чуда, стоит только для этого удалить препятствия, остановившие движение сердца, подобно тому как и маятник можно привести в движение опять, если удалить чуждое тело, которое препятствовало его движению.

Если приведенные факты неоспоримы, то нельзя ли допустить, что вампиры, умершие от горячки в Венгрии, Силезии и Моравии, продолжали жизнь в гробах, подобно животным, о которых мы говорили, и птицам, которые прячутся в озерах и болотах Польши и в северных странах зимой, в течение которой они бездыханны, бесчувственны и безжизненны? Жизнь, движение и деятельность возвращаются к ним при наступлении весны, когда солнце нагревает воду, или если приблизить их к умеренному теплу: Они оживают и принимаются за прежнюю деятельность, приостановленную на время холодом.

Точно так же и вампиры возвращаются к жизни в своих гробах по истечении некоторого времени, но душа покидает их совершенно уже после разрушения тела. Если органы тела истлеют и разрушатся, то их нельзя уже возвратить к жизни; поэтому-то, чтобы отнять у души всякую возможность снова оживить тело и при посредстве его беспокоить живых, народы упомянутых стран прокалывают вампирам сердце, отрезают им голову и сжигают тело.

Нет ничего удивительного в том, что у казненных и умерших от горячки растут волосы на голове, борода и ногти, что тела их мягки и гибки и что их кровь отделяет экскременты; все это возможно в человеческом теле до тех пор, пока продолжится в нем растительная жизнь. Если верно то, что мертвые едят в гробах все, что только попадет им под руку, то нужно допустить, что они только мнимо умершие, что они живы, что заживо погребенные, например, в состоянии бешенства, опомнившись, стараются высвободиться из своего несчастного состояния, в котором они оказались в гробу. Но весьма трудно, да и невозможно, объяснить: каким образом вампиры, или заживо погребенные, выходят из гробов своих для того, чтобы беспокоить живых, и каким образом они снова возвращаются в свои гробы? Вот вопросы, которые настоятельно требуют ответа. Между тем все рассказы, какие нам известны, представляют этот факт как известный, но не объясняют ни способа, каким он совершен, ни ближайших обстоятельств его, тогда как на самом деле все это — самая необходимая и интересная часть в рассказе, необходимая потому, что тогда было бы видно, что истинно и что вымышленно в рассказе, интересная потому, что только в таком случае видна была бы логическая нить, последовательность и связь в событии, о котором рассказывается.

Недавно очень образованный священник рассказывал, что по пути из Жанина пригласил к себе каноника ольмюцской церкви и проводил его в деревню Либаву, в которую он был назначен комиссаром от епископской консистории для производства следствия о вампире, который за несколько лет до этого беспокоил либавян.

Начали производить следствие. Свидетели показали, что вампир выходил из гроба и по ночам являлся во многих домах. Три или четыре года тому назад закончились его шалости, когда в деревню был приглашен один знаменитый венгерец с целью положить конец похождениям вампира. Венгерец влез на церковную башню и выжидал, когда вампир выйдет из гроба, оставив на нем свое покрывало, и отправится в деревню беспокоить жителей. Как только венгерец заметил, что вампир вышел из гроба, спустился с башни, схватил покрывало вампира и опять влез на башню. Возвратившись из деревни и не найдя своей одежды, вампир закричал на венгерца, но тот отвечал с башни, что если он желает получить обратно свое платье, то должен прийти за ним на башню. Вампир поднялся на башню, но венгерец сбросил его, ударив топором по голове, и тем покончил дело.

Ни рассказчик этой истории, ни посланный каноник ничего не видели; сведения об этом факте были переданы им жителями деревни, невеждами, глубоко суеверными и подверженными предрассудкам.

Если же все сказанное о вампирах — нелепые выдумки, то чем больше противоречий в этих рассказах, тем больше доказательств в подтверждение нашего суждения об этом предмете.

Мы показали, что утонувшие, впавшие в обморок, исступление или мнимо умершие могут быть спасены от смерти или возвращены к жизни с помощью медицинских средств или выжидающим терпением, пока природа опять возвратится в прежнее состояние, — сердце станет биться, кровь начнет свою циркуляцию в артериях и венах, и жизнь возвратится в нервы.

Заметим также, что вампиры венгерские, моравские, польские, силезские и другие, о которых наговорено столько чудес, — только обман и плод расстроенного воображения и предрассудков. К произведениям фантазии относятся также все рассказы о возвращении вампиров в мир, явлении их, о беспорядках, производимых ими в деревнях, о замученных ими лицах, у которых они сосали кровь, и т. д. Нельзя указать ни на одного свидетеля умного, серьезного и непредубежденного, который бы мог сказать, что он действительно видел вампира, ощупывал и исследовал его.

Мы не отвергаем того факта, что многие умирали из страха, обманутые своим воображением, будто видят умерших родственников, которые приглашали их к себе в фоб. Некоторые утверждали, что вампиры стучались к ним в дверь, мучили их или приносили в дом смертоносные болезни. Но когда их расспрашивали, то отвечали, что видели и слышали только то, что может создать расстроенное, больное воображение. Между тем нам нужны свидетели не предубежденные, не запуганные, а беспристрастные. Далее, если бы нам даже представили доказательство действий вампиров, то и тогда мы останемся при прежнем убеждении, что этих действий вовсе не было.

Теперь пред нами лежит письмо от 3 февраля 1745 года из Варшавы, писанное П. Сливицким, визитатором (контролером) провинции Перки. В этом письме он сообщает, что намерен писать богословское и физическое исследование о вампирах, предварительно исследовав строго предмет, и что собрал для этой цели много документов. Но должность визитатора и начальника конгрегации (религиозного объединения. — Ред.) в Варшаве не позволяет ему привести в исполнение свое намерение. Спустя некоторое время напрасно он искал эти документы; они остались, вероятно, у кого-либо из его друзей, которые брали их для чтения. Среди этих документов были два определения Сорбонны, которыми запрещалось отсекать головы вампирам и издеваться над их трупами. Эти определения можно видеть, по словам Сливицкого, в указах Сорбонны за 1700 — 1710 годы.

По замечанию Сливицкого, в Польше все так были убеждены в существовании вампиров, что те, кто отвергал это, считались чуть не еретиками. В опровержение существования вампиров он приводит много неоспоримых доказательств. «Я, — пишет Сливицкий, — решился во что бы то ни стало дойти до самых источников, из которых выходили эти рассказы; я обращался к тем лицам, на которых ссылались как на очевидцев, и никто не решался утверждать, будто видел вампиров, и все начинают убеждаться в том, что рассказы о так называемых вампирах не более как бредни и фантазии, основанные на страхе и неосновательных речах». Так писал нам (Кальмету. — Ред.) этот серьезный и умный священник.

Мы имеем еще одно письмо — от барона Тюссена из Вены от 3 августа 1746 года. Барон пишет, что его императорское величество, будучи еще королем тосканским, производил много процессов о фактах, совершившихся в Моравии. Я не раз читал их, свидетельствует Тюссен, и на деле не видел в них ни тени истины, ни вероятности утверждаемого. Между тем в этой земле смотрят на подобные акты, как на несомненную истину.