- Что там? - крикнул Аснерд.
      - Да вроде трещина...
      - Вон там кузня, - указал Аснерд. - Нет, там плохой кузнец, жулик. Лучше проедь дальше, в сером доме с двумя воротами живет мастер получше... У него там во дворе целая мастерская.
      Вяземайт перелез обратно через заборчик, мокрый и блестящий, конь как пес выпрыгнул и, подобно громадному псу, отряхнулся. Брызги веером полетели во все стороны. Народ с воплями шарахнулся, а солдаты Свея жмурились, но терпели. Сам Свей, багровый от гнева, стискивал кулаки, сверкал в бешенстве глазами, едва не грыз подбородочный ремень шлема.
      Вяземайт не стал влезать на мокрую конскую спину, а конь потрусил за ним неспешно, пофыркивал, останавливался почесаться, а Вяземайт тоже останавливался и терпеливо ждал.
      Скилл засмеялся им вдогонку:
      - Ты указал правильную дорогу? Аснерд ответил тоже со смешком:
      - Была у меня мысля послать на другой конец города. Там есть один... кузнец хороший, но одну подкову кует по две
      недели. Да нет, я не этого разряженного петуха пожалел! Посмотри на своего младшего братца, на нем лица нет.
      Придон поспешно отвернулся. Он знал, что выглядит жалко, не по-мужски. Холодная вода в этом бассейне уже нагрелась от их раскаленных тел, и, хотя фонтанные струи поливают их без перерыва, все равно на плечах не голова, а котел в огне, мысли носятся, как муравьи по горячему песку.
      Вяземайт исчез, словно в воду канул. Придон не находил себе места, а в боку коня едва не протер дыру, тот уже дергался, пытался выпрыгнуть из бассейна. Наконец Придон вообразил, что волхв уговорил кузнеца сперва сковать для его любимца какие-то особые гвозди.
      Свей ярился, солнце опускалось к городской стене, но он и его солдаты все еще находились на залитой солнцем части площади. Скилл подмигнул Придону, мол, Вяземайт может вообще-то договориться сперва с купцами о закупке железной руды, чтобы выплавить железо, из которого скуют гвозди, а то и вовсе пошлет людей копать эту руду...
      ...Но Вяземайт появился на площади довольно быстро. Конь шел за ним как пес, угрюмо поглядывал на куявов, грозно щерил огромные зубы, не по-лошажьи острые, с длинными клыками.
      - Все в порядке!.. - крикнул он весело. - Это не трещина. Так просто, почудилось! Скилл поинтересовался:
      - А чего ж там торчал так долго?
      - Да он столько всего знает, - объяснил Вяземайт. - Как начал рассказывать про способы ковки мечей!.. А потом, понятно, про баб. Он всех свободных в этом квартале знает, а здесь нравы попроще, чем у нас. Дикари, понятно...
      Скилл покосился на Свея. Несмотря на солнцепек, начальник стражи из багрового стал смертельно бледным, задыхается, будто на горле сильные артанские пальцы.
      - Ладно, - решил Скилл, - потом все перескажешь. В самом деле пора ехать! Подготовьте сбрую, чтоб не стыдно во дворец въехать, и - по коням.
      Но сбрую чистили, смазывали маслом, полировали еще
      долго, старательно, так что солдаты за спиной Свея едва не валились с ног. Тот все же не выдержал, прорычал:
      - Что за варварские шуточки?.. Вам было сказано ехать! Вам и надо ехать!
      Придон дернулся, разрываясь надвое: и прав этот щеголь, надо ехать, даже не просто ехать, а бежать, лететь, мчаться, но и за такой тон надо убивать на месте гада.
      Скилл на этот раз посмотрел на командира стражи довольно надменно, поинтересовался:
      - Ты ведь не простолюдин, верно?
      - Я старший сын бера Эрмана! - заявил Свей гордо. - Наследник его земель и владений!
      - Вот и хорошо, - сказал Скилл зловеще, - а то мне негоже скрещивать оружие с простолюдином... Я - сын тцара Артании, снисхожу до поединка с тобой. Ты разговариваешь с нами непочтительно, грубишь... Похоже, ты очень хочешь скрестить со мной оружие, верно?
      Никогда Придон не видел, чтобы мужчина мог так быстро и смертельно поменять цвет лица. Только что лицо начальника стражи было бледным, словно отхлынула вся кровь, но вдруг исхудало до желтизны покойника, кровь ушла неведомо куда, он весь стал меньше ростом, съежился, а с синих губ сорвалось:
      - Я при исполнении... Меня послали... Меня поторопили...
      Скилл критически оглядел его с головы до ног. Сам сын артанского тцара был огромен, неожиданно свиреп, от всего мускулистого тела вдруг повеяло быстрой и неумолимой смертью. Придон с уважением и любовью смотрел на старшего брата, который умеет меняться так сразу.
      - Жаль, - наконец процедил Скилл, - ну да ладно, петушок. Если тебе, петушок, вдруг покажется, что мы как-то тебя обидели, то ты, петушишка, скажи сразу же!.. Понял, ворона? Я в любое время готов. Хоть прямо здесь, хоть на площади.
      Свей краснел, бледнел, кадык его дергался, каждое слово било как стрела, за спиной десяток солдат, все слышат, своло
      чи, но он не тупой артанин, чтобы броситься в драку: лучше быть живым петушком, чем сраженным волком, ибо что волк против льва?
      ГЛАВА 6
      По дороге Свей попробовал артан окружить солдатами, но Скилл усмотрел намек: ах, под арестом? - разъярился, ухватился за топор. Свей поспешно увел компактную группу далеко вперед, а шестеро героев ехали неспешно, поглядывая по сторонам, Аснерд весело заговаривал со всеми молодыми и немолодыми женщинами, что выглядывали из окон. Ему трижды бросили цветы, в последний раз - вместе с горшком, Придон успел заметить мужскую руку бросавшего.
      Дома расступились, открылся залив, а слева блистал, как огромная глыба льда, сказочный дворец. Багровое солнце после затененных улиц сумело напоследок ударить в глаза с силой полуденного. Но ветерок со стороны моря, воздух свеж, чист, прохладен, чувствуется холод огромных масс воды.
      В тени последнего в ряду дома ожидали роскошные носилки. Полуголые носильщики застыли неподвижные, как каменные столбы. При виде обнаженных до поясов мускулистых артан зябко передернули плечами.
      Конские копыта стучали по плитам глухо, как стучит кость по камню, но за шелковыми занавесками явно услышали, из глубины носилок раздался стон. Занавеска колыхнулась, показалась пухлая белая рука.
      Черево высунул голову, глаза болезненно мигали, как у старой больной совы, которую вытащили на яркий свет.
      - Приветствую героев из страны героев! - сказал он слабым голосом. Простите, что не вылезаю, чтобы приветствовать, но после вчерашнего приема посла из Славии...
      Лицо его в самом деле было опухшее, помятое, глаза совсем заплыли, а под глазом виднелся явно закрашенный кровоподтек.
      Артане без спешки, сохраняя достоинство, приблизились к носилкам. Спешно можно только к водопою, но не к челове
      ку. Тем более куяву. На опухшее лицо дворцового вельможи посматривали с брезгливой жалостью.
      - Это уважительная причина, - ответил Скилл за всех. - Ты хотел нас видеть, мы пришли. Ты хочешь нам что-то сказать, мы тебя слушаем.
      Придон задержал дыхание. Черево слабо шевельнул белой рукой.
      - Ох, моя голова... Дрова на ней кололи, что ли?.. Я договорился о приеме. Не о вашем, понятно. Тцар меня примет, понятно?
      Придон ахнул, Скилл предостерегающе сжал младшему брату плечо.
      - Но мы идем с тобой? - спросил он полуутвердительно.
      - Точно, - ответил Черево, - вы ж мои гости... черти б вас побрали! Когда куява зовут в гости, он приходит один и вовремя. Когда в гости зовут артанина, он приходит на сутки позже, да еще не один, а с оравой приятелей. Вот мы и явимся... по-артански.
      Вяземайт спросил с сомнением:
      - К тцару?
      - Но вы же артане? - спросил Черево. - Вы ж не понимаете разницы.
      - Не понимаем, - согласился Скилл. - Поехали?
      - Да, - ответил Черево. - Только старайтесь без ваших артанских штучек...
      С каждым словом голос слабел, Черево отодвигался в глубину носилок. Занавеска вырвалась из ослабевших пальцев, лицо исчезло. Носильщики ухватились за отполированные ручки, подняли рывком. В глубине носилок охнуло.
      Аснерд откровенно расхохотался, даже Вяземайт хмуро улыбнулся. Знатный бер им ровесник, если не моложе, но уже едва передвигается, а пустяковая попойка длиной всего в одну ночь валит с ног. Слабый народ эти куявы!
      Придон вдруг вскрикнул:
      - Подождите чуток! Я сейчас...
      Они ехали мимо их постоялого двора, конь под ним рванулся, опережая приказ. Вихрем ворвался во двор, Придон
      бегом вбежал в корчму, там в переходе к комнатам для гостей зеркало, в нем отразилась перепуганная физиономия с трясущимися губами и большими, как у морского окуня, глазами.
      Он сам чувствовал, что его трясет. Впервые в жизни стало страшно: а в то ли одет, так ли, и не нужно ли набросить на себя что-то иное, лучше, более приятное для ее глаз? На всякий случай метнулся к бочке с водой, непривычно долго плескал в лицо воду, снова разглядывал этого молодого, теперь совсем не сурового воина, тер щеки очищающей глиной, подперши щеки изнутри языком, выпячивал нижнюю челюсть и смотрел в зеркало то грозно, то вызывающе, то с красивой надменностью, но сам видел, что сквозь лицо каменного истукана, каким надлежит быть герою, проглядывает что-то щенячье, чуть ли не повизгивающее.
      Когда выскочил на крыльцо, а потом уже на коне выехал из двора, на него смотрели с удивлением и беспокойством не только артане. Даже Черево высунул голову, слабым голосом поинтересовался, не заболел ли доблестный Придон, чья воинская слава достигла берегов Куявии?
      Аснерд оглядел Придона внимательно, буркнул Вяземайту:
      - Ты прав: женщина - слабое, беззащитное существо, от которого невозможно спастись.
      Через город ехали долго, Придон в нетерпении решил, что Черево нарочито водит их по самым роскошным кварталам, дабы сразить богатством и могуществом. Взглянул на небо, солнце уже опустилось, стиснул зубы - нет, двигаются в самом деле по прямой, лишь иногда огибая дома.
      Ехали по непривычно широким улицам. Придону все время чудилось, что его конь ступает в непомерно большой комнате. Копыта стучат по широким гранитным плитам, ими вымощен весь город, разве что на самых окраинах просто утоптанная земля, а здесь даже неловко на коне, будто в непомерно огромном храме...
      Он покосился на спутников, едут с надменными лицами, им все здесь обрыдло, судорожно вздохнул и с усилием выпрямился, расправил плечи и заставил себя смотреть орлом или хотя бы соколом.
      Вечереет, улицы освещены скудно, только пурпуром закатных облаков, но, когда подъехали к центру, еще задолго до дворца вступили в море огней. На стенах факелы, светильники, то и дело выскакивают слуги с факелами в руках, дома из светлого мрамора, камень ловит огни и бросает обратно с такой силой, что удесятеряет блеск.
      Перед самим дворцом площадь залита светом. Солнца давно нет, кровавый закат медленно угасает, но блеск дворца слепил, заставлял щуриться глаза.
      - Мать богов, - выговорил Вяземайт, - мать-перемать всего сущего!.. Здесь живут люди?
      Занавеска отодвинулась, Черево сказал почти бодрым голосом:
      - Можешь считать, что боги. Ведь куявы с богами в родстве, в то время как артанцы в родстве с... гм... ну, мы приехали.
      Носильщики опустили носилки. Черево выбрался, с натугой разогнул спину. Багровое лицо все еще носило следы ночного пьянства, но бер на глазах изумленных артан выудил из нагрудного кармана халата сушеную травку, размял в ладонях, понюхал, и багровая нездоровость исчезла прямо на глазах.
      Глаза заблестели, Черево выпрямился, расправил плечи.
      Аснерд спросил пораженно:
      - Если у тебя такая волшебная травка, то чего ж терпел? На тебе ж рожи не было! Черево отмахнулся.
      - За все приходится платить... Пойдемте.
      Появились молчаливые люди, одетые богато и пышно, взяли коней под уздцы. Черево нетерпеливо оглядывался с мраморных ступеней. Придон первым догнал, Скилл и воевода с волхвом двигались с раздражающей неспешностью, останавливались, беседовали, Аснерд даже начал было рассказывать, как он ловил рыбу в горном озере на кордоне с Куявией.
      Черево с Придоном ждали вблизи массивных врат. Это был еще не дворец, как понял потрясенный Придон, а всего лишь вход в сад при дворце, а сам дворец, как постоялый двор, где-то далеко, отгороженный садом с роскошнейшими розами,
      фонтанами, дорожками для прогулок, ажурными беседками, а также массивными небольшими павильонами, где можно укрыться от дождя или солнца, общаться с гостями, неспешно принять послов или массажистов.
      Огромные как горы воины молча скрестили перед ними копья, каждое размером с корабельное весло. Скилл воинственно выдвинул нижнюю челюсть, плечи пошли в стороны, а спина и грудь вздулась могучими шарами мышц.
      - В чем дело? - прорычал он надменно. Черево оглядел их, хлопнул себя ладонью по лбу.
      - Я так привык к вам, что даже забыл... Во дворец нельзя с оружием. Никому! Даже в любимый сад тцара нельзя. Такой закон!
      Скилл прорычал:
      - Артане никогда не расстаются с оружием! Черево сказал умоляюще:
      - Мы не навязываем вам свои привычки там, в Арта-нии...
      - Посмел бы только, - сказал Вяземайт с ненавистью.
      - Никто не смеет, - втолковывал Черево Скиллу, как самому старшему и, как чувствовал Придон, самому разумному. - Видишь, я иду без оружия! Все вельможи идут без оружия. Самые преданные полководцы, беры, беричи, не говоря уже о песиглавцах, - все без оружия! У меня отбирают даже пилочку для ногтей, представляешь?
      Скилл поколебался, затем его жестокое лицо чуть дрогнуло в жестокой улыбке:
      - Даже пилочку? Вы слышали, герои?
      Аснерд с готовностью захохотал, Вяземайт процедил ругательство в адрес трусливых куявов, но вслед за Скиллом вытащили топоры. Стражи насторожились, к ним присоединилось еще с десяток таких же огромных, закованных в настоящие железные доспехи.
      Придон поставил топор у стены так, чтобы лишь острым концом упирался в пол, а рукояткой в стену. Друзья оставили свое оружие рядом. Стражи все еще загораживали ворота, копья были нацелены в артан.
      Скилл спросил раздраженно:
      - Что еще?
      - Поясные ножи, - напомнил Черево. Скилл зло искривил губы в усмешке:
      - Ах да, здесь отбирают даже пилочки для ногтей.
      Нож звякнул о каменные плиты пола. Аснерд молча бросил свой нож, который больше напоминал куявский меч, а Вяземайт прорычал злобно, что нож он оставит здесь, зачем ему нож, он любого из здешних богатырей задавит голыми руками, если кто не верит, пусть выйдет к нему, даже во всем своем железе...
      Олекса и Тур сняли молча, посматривая на отца.
      Ворота открылись медленно, торжественно, без скрипа. Черево скользнул в щель раньше, чем распахнулись во всю ширь, но Скилл, истинный артанин, дождался, пока створки уперлись в стены. Так и пошли, надменно, это они выказывают этому саду честь, почтив своим присутствием.
      У Придона голова кружилась от сильных и разных запахов, тревожащих, волнующих, так может взволновать мужчину только вид прекрасного оружия, статных коней или хорошая песня.
      По обе стороны дорожки с тихим плеском вверх бьют водяные струи. От них повеяло прохладой и бодростью. Придона всегда удивляла вода, бьющая вверх такими тугими струями, и, хотя Вяземайт объяснял, как и почему, все равно это казалось чудом.
      Над деревьями и кустами порхают, как бабочки, странно проваливаясь в воздухе, дивные яркие птицы. Другие, спрятавшись среди веток, поют настолько прекрасными голосами, что Придон начал задыхаться от непонятного волнения.
      Непривычные запахи окутывали их волшебными чарами со всех сторон. Придон, привыкший к простым ароматам выжженной степи, ощутил, как грудь переполняется, в голове тоже теснота, глаза уже не воспринимают изобилия...
      Их вели по широкой дорожке, усыпанной золотым песком, справа и слева роскошные кусты роз, довольно жужжат крупные мохнатые шмели, за кустами низкорослые деревья,
      настолько красивые, что дух захватывает. Придон никогда не думал, что может любоваться просто деревьями, а за этими деревьями, которым не знает даже названия, другие - настолько высокие и стройные, что в степях Артании такие просто не могли вырасти. Если у низкорослых листва нежно-зеленая, то у высоких - темная, почти торжественно черная, словно у волхвов воинства Смерти, и над всем еще неумолчный щебет невероятно пестрых птиц, ярких, с красным и оранжевым оперением, с хохолками на головах и роскошными хвостами, каких не увидишь даже у самых красивых артанских петухов...
      Фонтаны выбрасывают струи в стороне от дорожки, лишь однажды ветер донес мельчайшую водяную пыль. Она приятно охолодила кожу, но крохотные капельки тут же исчезли на горячей коже.
      Потом деревья разом исчезли, словно невидимые руки убрали с пути. Дальше - гладкая, как стол, площадь в ровных плитах мрамора, а за ней - сам исполинский дворец.
      Придон изо всех сил стискивал кулаки. Рядом неспешно двигается Аснерд, лицо неподвижное, но глаза воеводы расширились, дышит тяжело. Даже он, бывавший здесь, в Куябе, потрясен больше, чем если бы получил меж ушей боевым молотом. Впереди покачиваются спины Скилла и Вяземайта, мышцы вздулись, застыли, словно оба героя подхватили на плечи падающий свод неба и несут, боясь сделать неверный шаг.
      Придон был почти уверен, что приближаются к гигантской глыбе льда. Неимоверно огромной, блистающей, с полупрозрачными и переливающимися гранями, рухнувшей прямо с небес! Видно, как внутри стен стремительно проскакивают легкие тени, огоньки, радужные стрелы, где неуловимо быстро голубой свет переходит в зеленоватый, в цвет морской волны, где остро стреляют в глаза крохотные синие огоньки, а высокие башенки на плоской крыше горят, как железо в горне, рассыпая длинные шипящие искры.
      Черево двигался все бодрее. По дороге он еще раз понюхал растертую в ладонях травку, Придона передернуло, когда
      тот походя сполоснул в небольшом фонтане руки и вытер о халат.
      Розовые кусты остались далеко позади, но дворец по-прежнему там, где и был, в таинственной дали, только разросся еще больше, стали различимы скульптуры у входа, а на стенах - наполовину погруженные изображения небывалых зверей, драконов и сражающихся героев.
      Черево сказал измученным голосом:
      - Главный вход с другой стороны!.. Нет-нет, это не для челяди, просто пройдем внутренний дворик, и - все, мои ноги наконец-то отдохнут.
      - Надо бы на коне, - буркнул Аснерд.
      - На коне? - ужаснулся Черево. - Через этот сад?
      - А что, птицов распужают?..
      - Эх, артане, артане...
      Они обогнули дворец, справа внутренний двор, залит багровым светом заходящего солнца. Почему-то пахнет каменной крошкой, словно здесь работают каменотесы. Дальняя стена из массивных глыб, сильно пощербленных, оттуда слышится стук металла по дереву, пятеро воинов упражняются, нападая на крепкоплечего воина, что умело подставлял под удары то щит размером с дверь, то длинный изогнутый меч.
      В двух шагах от стены величавый дуб, почти такой же могучий, какими вырастают в Артании, но по-куявски толстый, с наплывами и наростами, грузный, напоминающий престарелого богатыря, что уже не гоняется за поединками, но о которого расшибаются насмерть, как волны о прибрежную скалу, целые отряды удальцов.
      На дубе толстый деревянный щит с нарисованным глазом размером с кулак. Десяток воинов, собравшись на другом конце двора, галдели, как гуси, а их старший, пытаясь навести порядок, орал, срывая голос.
      Черево заметил, с каким пренебрежением переглянулись артане, в глазах насмешка, мужчины так себя не ведут, у них каждое слово на вес золота. Старший лучник заметил бера с артанами, крикнул весело:
      - Черево!.. Нам интересно, что думают артане о нашей стрельбе. Да и тебе будет что сказать тцару... .
      Последние слова произнес с растяжкой, очень многозначительно. Придон ощутил, как сразу напрягся Скилл, хотя лицо оставалось таким же бесстрастным. Посуровели и Аснерд с Вяземайтом. Олекса с Туром двигались позади всех, бесстрастные и молчаливые.
      Черево сказал торопливо:
      - Рипей, да нужно ли это? Мы сразу к пресветлому... Лучник, которого Черево назвал Рипеем, захохотал:
      - Тогда тебе придется сказать, что артане устрашились свиста стрел!
      Аснерд грозно засопел, рука поднялась в привычном жесте к рукояти топора, но пальцы ощутили пустоту. Он в растерянности почесал в затылке, а Скилл сказал негромко:
      - Черево, почему бы и не взглянуть на их забавы?
      Придон застонал, дворец совсем близко, но Аснерд и Вя-земайт уже свернули за Скиллом.
      Лучники выстроились в ряд, Рипей рявкнул, все разом наложили стрелы и натянули луки. Снова рявк, воздух наполнился коротким посвистом, что тут же оборвался. Десять стрел ушли в дерево, только одна воткнулась мимо щита, остальные девять украсили белым оперением весь щит. Две торчат из круглого глаза.
      Рипей сказал довольно:
      - Ну, что скажете?
      Придон прикинул расстояние, ощутил невольное уважение. Конечно, куявские луки длиннее и дальнобойнее, чем луки артан, зато артане стреляют на скаку, у них луки поневоле короче... однако даже для дальнобойных луков попасть в далекий щит вот так непросто... Явно для показа и устрашения здесь собрали непростых лучников. Возможно, даже лучших богатырей Куявии.
      Рипей словно уловил его мысли, взглянул остро, голос его стал еще злораднее:
      - Ну, богатыри, а теперь покажем нашем гостям, как стреляете поодиночке!
      Стрелки без спешки целились, ловили ветер, присматривались. Когда у первого стрела сорвалась с тетивы, Придон едва удержал вздох. Железный наконечник ударил точно в глаз, почти в середину!
      Второй лучник, к его удивлению, всадил стрелу совсем рядом, третий воткнул на три пальца ниже, но все еще в глаз. Четвертый, пятый, шестой стрелы каждого с сухим стуком вонзались в щит либо в глаз, либо совсем рядом. Только седьмой и девятый чуть сплоховали, но их стрелы все равно легли близко к середине щита, а десятый ухитрился пустить стрелу в самый центр. Послышался сухой треск, на землю полетели белые лучинки расщепленной стрелы, когда стрела десятого ударила в самый торец.
      Скилл сказал громко:
      - Молодцы!.. Это очень хорошо... для куявов. Рипей посмотрел подозрительно:
      - Для куявов? Это верно, ведь самые лучшие стрелки на белом свете куявы. А что, не хотели бы гости попробовать натянуть тетивы наших луков?
      Скилл развел руками.
      - Вообще-то мы очень торопимся, - сказал он. Посмотрел на вспыхнувшего радостью Придона, улыбнулся и сказал неожиданно: - Но вообще-то разок пустить стрелу можно...
      Куявы весело переглядывались, толкали друг друга. К Скиллу потянулись руки с луками. Скилл кивнул, взял один. Придон затаил дыхание. Скиллу подали стрелу, он вставил ее расщепом в тетиву, повернулся к дереву. Несколько дюжих воинов не стали выдергивать стрелы, а попросту повесили другой щит с таким же нарисованным глазом.
      Скилл несколько мгновений всматривался в цель, затем вскинул лук и быстро натянул тетиву. Послышался сухой хлопок. Скилл негромко выругался. Тетива лопнула, как гнилая нитка.
      Стрелки возбужденно заговорили. Скиллу подали другой лук. Он снова наложил стрелу, натянул лук... хлопок, тетива лопнула с прежним сухим звуком. Стрелки притихли, посмат
      ривали непонимающе и уже пугливо. Рипей покраснел, выругался, крикнул:
      - Подать ему мой лук!
      Придон заметил, что тетива старшего лучника толстая, сплетенная из трех жил, и не из сухожилий с ног тура, как делают в Артании, а из толстой становой жилы, что идет вдоль хребта, длинной и очень прочной.
      Скилл перехватил его взгляд, Придон успел уловить в глазах старшего брата предостережение и запрет раскрывать рот.
      В полной тишине Скилл наложил тетиву, начал натягивать лук. Сам лук Рипея был вдвое толще, чем у других лучников, высотой в рост человека, и, когда Скилл оттянул стрелу до груди, Придон едва не вскрикнул, что пора выпускать стрелу, тетива натянута с такой силой, что стрела прошибет щит.
      Аснерд ткнул его в бок. Придон выпустил воздух. В абсолютной тишине слышался только скрип сгибаемого лука. Оперенный кончик стрелы коснулся уха, мышцы Скилла страшно вздулись. Он казался человеком, высеченным из самого прочного гранита, но этот гранит живет, тетива отодвигается, отодвигается...
      Раздался сильный треск. Неожиданный, страшный, лучники подпрыгнули, роняя луки. В одной руке Скилла по-прежнему зажат кончик стрелы на тетиве, в другой... половинка лука! Вторая бессильно болталась на тетиве, концом касаясь утоптанной земли.
      Скилл тяжело дышал, первым заговорил Аснерд, нравоучительно и строго:
      - Луки надо в чистоте иметь!.. Ишь, короедов развели!.. Вот и погрызли... То мыши вам тетивы погрызли, то жуки дерево точат...
      Лучники, все с желтыми лицами, с ужасом смотрели на шестерых артан. Рипей, тоже с желтым лицом, неверяще смотрел то на Скилла, то на лук, то снова на Скилла. Наконец его синие губы пролепетали:
      - Да-да, это все жуки... Наши лучники - лучшие на свете... Наши луки самые...
      Скилл наконец перевел дыхание, сказал все еще хриплым голосом:
      - Да, с луками у вас непорядок. Вы, конечно же, самые лучшие, только луки у вас... Ах да, короеды, мыши... Что ж, так и не удастся попытать счастья... А может, у вас хоть дротик найдется?
      Рипей открывал и закрывал рот, потом вдруг в глазах мелькнуло нечто, он сказал отрывисто:
      - Норлик, Любисток и ты, Миздра... быстро принесите копье Яфета.
      Один из воинов дернулся, но тут же остановился с распахнутым от удивления ртом:
      - Но это же...
      Рипей метнул быстрый взгляд на артан, процедил одним уголком рта:
      - Выполняй
      - Однако...
      - Выполняй, или сегодня же быть тебе на колу!
      Воин, а с ним еще два быстро метнулись по направлению к солдатскому бараку. Нет, проскочили мимо, рядом массивное каменное здание, мрачное и угрюмое. В таких держат арсеналы, там хранится оружие древних героев, богатырей, туда редко кому разрешен вход, разве что самому тцару и его гостям...
      Аснерд присвистнул. Трое стрелков вышли, держа на плечах копье. Ноги подкашивались, а лица побагровели от натуги. Не доходя до Скилла трех шагов, разом качнулись, копье упало на каменные плиты. Грохнуло, толстый гранит раскололся, глубокая трещина пробежала по камню. Края приподнялись, словно не толстая плита, а куст кувшинки на болоте.
      Рипей сказал злорадно:
      - Это дротик. Не копье, а дротик. Некий герой, естественно куяв, бросал этот дротик во врагов. Так гласят наши записи. Ну, попробуете?
      Придон качнулся в сторону дротика, пальцы Аснерда ухватили за плечо и крепко сжали. Если у Придона плечо как гранитное, то пальцы Аснерда способны дробить гранит.
      Скилл нагнулся, лучники затаили дыхание. Его пальцы коснулись поверхности дротика, весь из металла, цельнокованый, синеватый окрас говорит о хорошей закалке...
      У всех вырвался возглас, когда артанин без заметных усилий поднял дротик. И как поднял, одной рукой! Левой рукой!..
      Придон гордо улыбнулся, расправил плечи. Он ощутил, что дышит уже свободно, сердце стучит, как горячий молот. Мышцы расслабились, он инстинктивно напрягал все тело, помогая брату поднять это проклятое копье, которое называют метательным дротиком.
      Скилл взвесил дротик в руке. Мышцы перекатывались под кожей, жилы на шее напряглись, а на висках вздулись синие вены. Лицо у Скилла было задумчивое, отрешенное. Наконец он повернулся к дубу. Свободные от испытаний стрелки торопливо сняли утыканный стрелами щит, взамен прицепили вдвое больше, толстый, с большим кругом посредине.
      Скилл расставил ноги, рука, вскинула дротик. Придон заметил, да и все заметили, что Скилл опустил дротик на плечо, словно бы для того, чтобы поудобнее перехватить пальцы, но на самом деле переложил тяжесть, рука человеческая не в силах держать такой вес!
      Он сделал пару глубоких вдохов, затем запер дыхание в груди. Сделал шаг правой ногой, чуть откинулся назад. Бросать будет с места, понятно, правая рука вытянулась вперед, помогая сохранить равновесие...
      Скилл откинулся еще чуть, затем качнулся всем корпусом вперед, перенося вес на правую ногу. Придон видел, с каким чудовищным усилием брат оторвал от плеча и метнул дротик, мышцы едва не лопнули от натуги, и лишь тогда с шумом выпустил из груди спертый воздух.
      Дротик вылетел из ладони, исчез... Придон наконец понял, что Скилл метнул дротик очень быстро и с нечеловеческой силой. Раздался страшный треск, грохот и даже странный звон, будто лопалась туго натянутая земля под ногами.
      Во все стороны брызнули, как черепки глиняного кувшина, щепки от щита. Огромный дуб треснул пополам, будто незримый великан рассек его мечом. Из белой стены, что за
      дубом, сыпались искристые осколки. Дротик, согнувшись от удара, упал на землю, за ним медленно оседала белая каменная пыль.
      Половинки дуба, блестя оранжевым нутром, под тяжестью ветвей медленно валились в стороны. Треск усиливался, раненый ствол пытался удержать зеленую массу, со злым щелканьем вылетали, как швыряльные ножи, щепки. Половинки дерева изогнулись, как два направленных под углом к небу лука, зеленые верхушки почти коснулись крыши казармы, а с другой стороны затейливого храма куявского божества...
      ...Затрещало сильнее, к небу взметнулись отстреливаемые щепки, похожие на странных белых птиц, половинки разом преломились, грозя небу острыми расщепами. Загремело, это масса ветвей продавила крышу казармы, а на другом конце с таким же грохотом рассыпался, как песочный домик, храм куявского бога.
      Желтые лица лучников стали белыми. Рипей стоял с отвисшей челюстью, ноги начали дрожать, потом затряслось, крупно задрожало все тело. Зубы стучали, словно по листу железа колотил крупный дождь.
      Аснерд звучно хлопнул Скилла по плечу:
      - Я ж говорил, что дротик - это не скучно! А то стрелы, стрелы... детская забава.
      Олекса и Тур сияли так, что их лицами можно было самые темные ночи превращать в день. Вяземайт ликующе бил себя кулаком в раскрытую ладонь. Глаза не отрывались от той массы ветвей, что погребла, разрушив до основания, храм. Что в Куявии за боги, не сумели защитить свой жертвенник? Да такую страну придем и возьмем голыми руками. Сожжем все города и возьмем всех женщин!
      - Дерево-то сгнило, - сказал Аснерд авторитетно. Он обвел взглядом двор, дальние постройки, красочный дворец. - Да не только дерево.