- С тобой забудешь. - Коля засмеялся. - А ты помнишь? - Она оглянулась на меня. - Ой, дорогая, - Коля, отодвинувшись, внимательно посмотрел на нее, - ты меня от той глупости излечила. - Ну как не помнить? - Я мечтательно улыбнулся, а затем стыдливо отвел глаза в сторону. - Излечила? - Леночка с оттенком сомнения посмотрела сквозь свой стакан на свет, как бы относя свой вопрос к некоему другому предмету, и оставляя воспоминания за рамками разговора. Затем подняла стакан. - Поскольку вы не готовы пить за дам-с, господа офиц - Такие приятные? - Коля усмехнулся. - Дорогой, это был такой замечательный соус к любимому блюду. - И с этими словами она опрокинула стакан и взасос поцеловала его в губы. Оторвавшись, она сказала: - Пейте, господа офицеры. До дна. - И когда мы выпили, откинулась на стуле и, придерживая одной рукой шубку на груди, вторую запустила себе в волосы и посмотрела на меня все тем же взглядом. - Вадим, я здорово постарела? - Нет. Нисколько. - А так? - и с этими словами она встала и одним движением сбросила с плеч шубку, под которой оказался тот самый наряд, в котором она за шесть лет до того вошла в полутемную комнату, введя всю нашу милую компанию в шок. В особенности мужа. В сундуке она вс - Лена! - Коля отшатнулся назад. - Ты что? Мы же договорились! - А Наталью вы отодрали до того как мы договорились или после? - Какую Наталью?! Когда?! - Когда? На конференции в Дагомысе. Какую? Ах да, их было две. И обе Натальи. Сначала одна, потом другая, потом опять первая, потом обе вместе. Так, дорогой? Или в другом порядке? Коля мгновенно метнул на меня укоризненно-вопрошающий взгляд, но встретив обескураженное отрицание в моих глазах, снова взглянул на супругу, и тут только понял, что попался. Отпираться было уже бесполезно. Я же высказал не столько догадку, сколько утвержд - Наталья?! Леночка даже не кивнула в ответ, но по какому-то оттенку ее взгляда и я и Коля мгновенно поняли, что да, сама Наталья проинформировала однажды соперницу о своей победе. Не сговариваясь, мы с Колей в два голоса выдохнули: - Вот сука! - и Коля обескуражено сник на стуле. - Кто? Я? - Леночка выпрямилась и с негодующей гордостью выставила вперед свою великолепную грудь, которая, казалось, через мгновение разорвет лифчик и вырвется наружу. - Наталья. - Коля проследил за моим взором, уставился на натянутые кружева с очевидной мыслью о том, что вот-вот и они не выдержат, и уточнил. - Да и ты тоже. - А ты думал я хуже? - И Леночка сделала шаг назад, оправила и так идеально сидящие трусики, затем пояс и чуть повертела попкой из стороны в сторону, скосив глазами сначала налево, а затем направо, как бы критически оценивая свои достоинства, и, придя к в - Господи, ну что с тобой делать? - Коля растерянно смотрел на нее, опустив плечи. - Ты прекрасно знаешь, ЧТО! - И с этими словами она шагнула вперед, села ему на колени и провела ладонями по его лицу, разглаживая морщины. - Милый, - она поцеловала его, - милый, будь хотя бы честным. Пусть через пять лет. - А сразу не могла? - Не хотела, дорогой. Да и случая не было. А теперь Вадиму надо забыть свою шведку. А то он вообще с ума сойдет. Правда, Вадим? - Она оглянулась на меня. - Была шведка-то? Или не одна? - Одна. - Совсем плохо. Будь не одна, и забывать нечего. Я нашел в себе силы и поднялся: - Вот что, я, пожалуй, пойду. - Куда ты пойдешь? Тебе некуда идти. - И с этими словами она поймала меня за ремень и одновременно наклонилась к мужу и взасос поцеловала его в губы. - Дорогая ... - Коля не нашел больше никаких слов. Леночка же встала, подошла к двери и из нее обернулась к нам: - Ладно, мальчики, тогда хотя бы потанцуем. Коля встал, беспомощно посмотрел на меня, потом опустил глаза вниз, безуспешно попытался поправить тренировочные штаны, которые уже ничего не в состоянии были скрыть, пожал плечами и сказал: - Черт с ней. Пошли, что ли? - И мы пошли. Но это уже совсем другая история. * * * В конце концов я, похоже, дополз до постели. Там со мной случилось следующее просветление. Аллочка вроде пришла в себя и сидела на кровати, держа мою голову на коленях. Ко мне привалилась в уютной позе Леночка. Они о чем-то говорили. Краем ускользающего с Следующее, что я помню, было уже утро, серый свет из окна, голова Аллочки у меня на плече и три тела на полу, закутанные в одеяла. Эта картина вскользь промелькнула в моем мозгу и я опять вырубился и окончательно проснулся только тогда, когда из соседней Фрейм 12. Хмурое утро
      16. Значение победы зависит от важности цели, достигнутой при помощи нее. Клаузевиц. "Общая теория боя". И буря мировых пространств Леденила насквозь его, И он стремился на адский огонь, Как на свет очага своего. Киплинг. "Баллада о Томплисоне".
      Было позднее зимнее утро. Свет пробивался сквозь шторы, освещая все те же три закутанные в одеяла тела на полу. Потом из-под одного из одеял показалась голова Леночки, она спросонок повертела головой, встретила мой взгляд, радостно улыбнулась навстречу, д - Ну сейчас, сейчас, здесь она, здесь, сейчас разбужу. Поставив телефон на пол, она извлекла откуда-то из-под одеяла Наталью и сунула ей трубку. Наталья что-то промычала спросонья, сначала Елене, затем в трубку, а затем, вдруг сразу очнувшись, села на пол. Привожу здесь ее половину диалога с супругом, который - Ну. - ... - Ну. - ... - А сам то где был? - ... - Хорош врать. Скажи сразу, сколько лет той старой дуре, которая на тебя позарилась? - ... - Это ты ей и рассказывай, может поверит. - ... - А какое твое собачье дело? Сам по блядям отправился, а я чем хуже. - ... - Бардак, в натуре. Ты же сам сказал, кто бы спорил, а я не буду. - ... - А какое твое собачье дело. Со всеми, кто остался. - ... - Натурально. С каждым по отдельности и обоими вместе. Раком, в рот, а потом наоборот. - ... - Не, мы не лесбиянки. - С этими словами она, пошарив под одеялом, вытащила на свет божий сильно погасший Колин член, сама же легла на пол, пытаясь пристроиться к нему поудобнее, при этом оказалось, что на ней все те же вывернутые на бедра штанишки, видно - Как что, разве не слышишь? Хуй сосу. - ... - Кому? Щас посмотрю. - Она демонстративно подняла глаза на Колю и, как бы узнав его, кивнула, и бросила в трубку: - Николаю, это Ленкин благоверный. - ... - Как что делает? Смотрит, опыт перенимает. Еще не все переняла. Но ты не бойся, она способная. Вот Вадим подтвердит. - С этими словами она повернулась ко мне и замахала мне рукой, подзывая к себе. Первым моим побуждением было отобрать у нее трубку и сказать что-нибудь опровергающее. Мне стало жалко бедного рогоносца. С этими намерениями я слез с кровати, подошел к Наталье и было собрался привести свой план в действие, но тут, наконец, сообразил, чт - Я же русским языком тебе говорю, хуй сосу. Правда теперь Вадиму. - ... - Да, тому самому, только его Аллочка теперь закадрила. - ... - Тоже здесь. Рядом лежит. - ... - Да нет, проснулась. - ... - Видит, конечно. Ты че, оглох с перепою? Я же те сказала, что у нас бардак. - ... - Щас спрошу. - и, обращаясь уже к нам, она громко, чтобы слышно было и на той стороне провода, произнесла: - Мой присоединится хочет, звать? Не сразу сообразив, что вопрос задан не всерьез, и я и Леночка одновременно в панике замахали руками, пытаясь показать, что, мол, что угодно, только не это. Наталья в ответ кивнула, что мол поняла и опять в трубку: - Не, не хотят. Ты им не подходишь. - ... - Не веришь, не надо. А хочешь, приезжай, и сам посмотри, только не надейся, тебя не примем. - ... - И я не дам. Как все, так и я. Вот дома - пожалуйста. Если хорошо себя вести будешь. - ... - Ладно, ты приезжай, а там разберемся. Заодно Аллу с Вадимом домой отвезешь. А то они притомились, сам понимаешь. Вадим меня два раза только насиловал. А сколько раз добровольно, я не считала. А еще двух остальных тоже надо было трахать, так что он тебе - Размечталась! - машинально буркнул я, вырвав из Натальиных рук свою вяло подергивающуюся собственность. Бедный мой воин пытался, конечно, приподняться, чтобы отдать честь, но у него это получалось чуть хуже, чем у смертельно раненого партизанского связн - Хватит болтать, приезжай, сам все увидишь, спросишь, в морду дашь, а скорее сам получишь. Учти, что их двое, не считая меня, Аллочки и Леночки, а ты и со мной справиться не сможешь. Седьмой этаж, квартира справа последняя. А где дом и какой подъезд - зн - Ленка, милая, найди мне иголку и белую нитку, быстро, а то и впрямь поверит, дерьма потом не оберешься. Ему пятнадцать минут ехать, а нам всем еще одеться надо. И тут до нас до всех окончательно дошло, что же произошло на наших глазах, и мы попадали от хохота кто где был. До этого момента нечистая совесть чуть было не заставила всех нас поверить в то, что Наталья и впрямь собирается открыть истину своему благовер Но шутки шутками, а подготовиться к приезду Натальиного супруга было необходимо. Мы с неизвестно откуда взявшейся энергией ринулись приводить в порядок и себя и квартиру. Через пятнадцать минут все было приличнее некуда: вполне одетые и даже слегка причес Утолив первый голод, мы стали обсуждать, куда подевался Натальин супруг. Сразу решили, что он собирает по городу друзей на подмогу, и если его мы, действительно, не очень боялись, то обсуждение возможного состава подмоги кончилось тем, что мы заявили, что Разговор лениво блуждал вокруг главной темы, но на некотором от нее удалении, начинать полноценный разбор полетов не хотел никто, не чувствовалось ни у кого особой гордости за ночные подвиги. Наталья спросила, поженимся ли мы с Аллочкой, мы хором ответили - А Козлов? Он, по слухам, разводится. Его благоверная что-то там отмочила такое, что ему без развода вся карьера хлопнется. А на Наталью он давно пялится. - Во-первых не она отмочила, а ее папаша. Причем, по слухам, папашу именно Козлов и заложил, чтобы вместе с ним в опалу не загреметь. - Леночка неожиданно оказалась очень осведомленной. - Во-вторых Козлов опять нужную дочку найдет, вы за него не волнуйтес - Когда это? - Коля поднял брови. - Дорогой, помнишь он тебя привез в жопу пьяного полтора года назад? - Смутно. Да, было нечто подобное. - Я бы сказала бесподобное. Я от тебя даже поросячьего визга не услышала. Я не говорю, что с тобой было поутру. Теперь помнишь? - Поутру? М-м. Кажется ... помню. - Еще бы. - Леночка усмехнулась. - Мы потом с полгода слова от тебя услышать не могли. Был тише воды ниже травы. - Ладно, ладно. Ты скажи лучше что Козлов тут выкинул. - Скорее вынул. - Даже так? - Именно. Не я же ему вынимала. - Так прямо сразу и вынул? - Да нет. Сначала попросил кофе сварить. Сказал, что не хочет за рулем уснуть. Но я думаю, это был предлог. До твоего состояния ему было ох как далеко. Он решил по классике, как там говорится: "Слово за слово ..." - Хуем по столу. - Какой ты догадливый, слов нет. У него, правда, еще пара слов нашлась. Ты ему, кажется, рассказал, как здорово я с твоим членом обращаюсь. - ...??? - Вот именно. Поскольку вы с ним до того одну блядь трахали на двоих. - Да не было такого! - Не знаю. Но он сказал, что ты ему доходчиво объяснил, что твоя жена лучше. Всю дорогу, можно сказать, рассказывал. - Да не .... - Да не было такого, я уже слышала. Ну что-то было, наверное, иначе откуда ему знать, что та шлюха и минет делает куда хуже, а про ручонки вообще разговора нет. А я ведь и сама знаю, ЧТО я умею. В особенности ручонками. Вот и Вадим подтвердит. Правда, Вад - В особенности ручонками. - Я не мог скрыть святую правду. - Во-во. Я, как ты сам понимаешь, от такого откровения малость опешила, прямо с туркой в руках хлопнулась на стул и сижу. И рот раскрыла. Ну он и решил, что в самый раз будет по столу постучать. Думал, что я рот раскрыла в ожидании. - Ну и? - Ну и смотрит на меня, как удав на кролика, и достает свое сокровище. Хуже, чем у тебя, это точно. Так что Наталья пусть не обольщается. - Откровение какое! - Наталья поджала губы. - Да он ко мне еще на пятом курсе пару раз приставал таким образом. Так что я давно знаю, что там не на что даже смотреть. Про остальное я вообще не говорю. - Ну а ты чего? - Коля был сама заинтересованность. - Ему здорово повезло. - В каком таком смысле? - Коля аж привстал на стуле. - А в таком, что кофе вскипеть не успел. - То есть? - Я когда увидела его сокровище, то решила, что в сыром виде оно несъедобно. - И Леночка, взяв со стола пустую турку, показала, какое движение она сделала. - Так ты его? - Коля хлопнулся обратно на стул. - Именно. Его крик, по-моему, аж в Нью-Йорке было слышно. Ну а в нашем доме только ты не проснулся. Когда наш хохот утих, Аллочка откинулась на стуле и, мечтательно улыбаясь, сказала: - Роскошно. Как жалко, что я не видела. Надо будет попросить Вадима, чтобы он Козлова обработал а'ля твой супруг и привел ко мне. А уж кофе я заварю. До полного кипения. - Ей Козлов всегда очень нравился, чтобы не сказать больше. Коля раскрыл было рот, чтобы, похоже, снять с себя хотя бы часть обвинений в разглашении семейных тайн, но в этот момент раздался долгожданный звонок в дверь. Мы все вскочили, Наталья тут же на нас зашипела: - Сидите, сидите, - и пошла открывать дверь. Я наблюдал Натальиного благоверного первый раз и, хоть и ожидал чего-то подобного, все равно был сражен его почти карикатурной внешностью. Ниже ее роста, лысоватый, толстенький, с навечно застывшим на лице выражением хитрой, а то и просто злобной подозрит Муж подозрительно осмотрелся по сторонам, явно ища следы того процесса, который так красочно расписала ему Наталья по телефону. Не обнаружив ничего особенного, он нехотя буркнул в ответ на наши приветствия. На вопрос Натальи, где он подзадержался, он такж Но как только за нами захлопнулась дверь подъезда, с лица Аллочки исчезли остатки оптимизма, и она остановилась, смотря перед собой в стену и не реагируя на мои вопросы. Когда же я уловил краем уха звук отъехавшей машины, она повернулась ко мне и с мертвы - А теперь давай, двигай. Когда будет следующий бардак, я тебя извещу. - Телефон оставить? - Сама найду. - Придется ведь к Коленьке обращаться. - Найду к кому обратиться, двигай. - Она продолжала смотреть сквозь меня в стенку. Судя по всему, ее начали мучить запоздалые сожаления о содеянном. Я мог ее понять, но мне совершенно не хотелось опять оказаться на холодной улице и ехать неизвестно куда в До сих пор я с благодарностью вспоминаю скамейку. Обычную скамейку без спинки, из тех, что ставят перед подъездами. В Аллочкином доме ее, оказывается, на зиму убирали наверх, на лестничную площадку между первым и вторым этажами. Эта несчастная обшарпанная За то короткое время, когда я волок слабо сопротивлявшуюся Аллочку наверх по лестнице, я сообразил, что приставать к ней в той манере, в какой я атаковал Наталью в момент второго изнасилования, было бы более чем бесполезно. В лучшем случае. В худшем можно Именно тогда я впервые понял, насколько верно изречение, что женщина любит ушами. Да простит мне Бог, если я отошел от истины, рассказывая, что я почувствовал, увидев ее впервые, когда на лекции по аналитике она сидела у окна и нечаянно выглянувшее зимнее Она обескуражено слушала, как я поклонялся ей издалека, как брезгливо наблюдал за ее романом с Коленькой, совершенно недостойным ее образа, который я хранил в своей душе с бережливостью старого скряги. Как не осмеливался к ней подойти остальные два года, Господь Бог вел меня в этой атаке, столь же безнадежной, как и атака американских торпедоносцев у атолла Мидуэй. Но отступать было некуда. И от описания чистой мечты, которой я жил, оказывается, все эти годы, я с отчаянной решимостью человека, которому не Понемногу я становился все более конкретным в описании своих грез. Выдуманные мной образы лились непрерывным потоком и этот поток от возвышенного парения в облаках плавно привел меня в бурное русло земной греховной жизни. И я стал говорить, что я чувствов После этого я перешел на будущее. Я рассказывал ей, как я хочу ее любить. В подробностях и без оных, но чаще в подробностях. Как я хотел бы делать с ней все то, что могли бы сделать все мужчины мира, поодиночке и все сразу. Что я буду искать в ней всех же Приблизительно на этом месте я добился результата. Ее сопротивление упало до нуля, затем до отрицательных величин, я обнаружил, что моя речь прервана страстным поцелуем, и мои руки отправились уже знакомой дорогой, разбираясь в знакомой, но от этого не ме На счастье, я получил некоторую передышку. Когда я бережно извлек ее грудь из-под одежды и потянулся, чтобы поцеловать ее в сосок, она забилась и высвободилась со словами: - Ну что же мы как маленькие, не здесь же, увидит кто-нибудь, пойдем ко мне, там же никого нет, ну что мы ..., - начисто забыв, что минуту назад она не собиралась и близко подпускать меня к своей квартире. Если я преждевременно стану импотентом, то этому счастью я буду обязан в первую очередь тому нечеловеческому усилию, за счет которого я смог сделать все остальное. Когда мы вышли из лифта, и за нами закрылась, наконец, дверь ее квартиры, она тут же оберну То, что я говорил ей тогда, на полу ее тесной прихожей, когда наши тела сплелись в беспорядочных объятиях, я не в силах теперь вспомнить. Но это было нечто невероятно возвышенное и еще более порочное. При этом я не ограничивал себя ни в выражениях, ни в д После этого я отключился. Молча. Позже Аллочка сказала, что ей пришлось меня раздеть и затащить под одеяло, ибо просыпаться я решительно не хотел. Но, судя по всему, хотя бы часть своих обещаний я все-таки выполнил. И в тот раз, и в последующие дни и ночи Вместо послесловия Эта история была записана мною приблизительно пару лет спустя. Наши с Аллочкой отношения не были простыми, и за эти два года мы раз пять сходились и приблизительно столько же раз расходились. Естественно, мы не один раз вспоминали события той ночи. Я, кон Некоторое время спустя подоспел кульминационный скандал, совершенно не помню по какому поводу, а поскольку у меня к тому времени образовалась, наконец, собственная квартира, я и канул в темноту, легкомысленно не забрав эти записи с собой. Тут я должен сделать некое отступление. Конечно, еще где-то на середине этой повести Вы стали догадываться, что в прочитанной Вами истории есть некоторые, скажем так, преувеличения, неточности, в общем - художественный вымысел. И, конечно, ждете сейчас от Исход первого Коленьки действительно сопровождался Аллочкиной речью, переданной мною почти дословно. По крайне мере она, редактируя, не стала ничего менять. И если в этой сцене и оказался какой вымысел, то он невелик и касается, разве что, декораций, на ф Наталья действительно говорила по телефону со своим благоверным поутру, причем ее половина диалога передана мною просто дословно, и если какие неточности и присутствуют, то только потому, что я - не диктофон, и тем более не стенографистка. Лифчик у нее де Лектор по фамилии Сивоконь действительно читал лекции по марксистско-ленинской философии на одном из естественных факультетов МГУ в начале 70-х. От автора: Могу только добавить, что человек это во всех отношениях достойный и его свидетельства заслуживают самого полного доверия. Правда, если Вы его спросите, имел ли место описанный выше случай на одной из его лекций, он с тактом истинного интеллиге Впрочем, стоп. Мне кажется, что я и так рассказал Вам слишком уж много относительно того, что же было на самом деле. Если я стану продолжать, то эта история будет вовсе лишена художественного вымысла, и, как следствие, того очарования, которое этим вымысл Так что в общем и целом вся она может быть отнесена категории fiction, если следовать англоязычной классификации, что означает, и не голая правда, и не полная лапша на уши, а что-то посередине. Но после того, как она была написана, ее прочли и одобрили вс В руки верных супругов Леночки и Коленьки (номер два) эти записки попали от Аллочки. Я уже говорил, что не забрал их при расставании, да и вообще забыл про них. Велико же было мое удивление, когда однажды в метро я встретил Леночку, и после радостных объя - А мы все прочли. Вадим, ты молодец. Надо же такое выдумать. - Ты о чем? - Я в первый момент даже не врубился, про что речь. - Как о чем? Ты хочешь сказать, что Аллочка сама написала этот "Вечер встреч", а нам сказала, что это твое? Да ни за что не поверю. Ей ни в жисть не выдумать. Да еще в таких подробностях. И Клаузевица твоего она в глаза не видела и в руки не брала. - Ах, это ... - Я стыдливо потупил глаза, лихорадочно вспоминая, ЧТО я там мог написать, когда маялся бессонными ночами на работе в обществе компьютера. - Не красней, не надо. Мы знаем, что ты скромник. Но в тихом болоте ... - Ну вот, сразу и в тихом. Обижаешь, начальник, - Ладно. Нам понравилось. Смеялись до упаду. Хотя, местами ... Надо бы подработать. Возможно. В общем, мы очень жалели, что тебя не было. Все, в том числе и Аллочка. По-моему, вы зря разбежались. Ты сам не жалеешь? - Ну, как тебе сказать. Жалею, конечно, только, сама понимаешь ... - Понимаю, понимаю. - И она мягким движением приложила свой пальчик к моим губам, спасая меня от ненужных оправданий. Затем с досадой посмотрела на часы и потащила меня к противоположному краю платформы, говоря на ходу: - Жалко, мне бежать пора. Тебе куда? - На переход. - Тогда слушай. Телефон наш помнишь? - Записан где-то. - А у тебя есть? - Поставили. Только-только. - Давай, запишу. И рабочий тоже. - Она достала из сумочки ручку и записную книжку, записала все мои телефоны, потом написала свой на листочке и сунула мне этот листок в карман рубашки: - На всякий случай, вдруг не найдешь. Слушай, позвони нам обязательно. Мы Аллочку пригласим. Жалко девку. Да и ты особо довольным жизнью не выглядишь. Молчи, молчи, знаем, что все вы у нас гордые, что ты, что она. Но я же тебя к ней в постель не укладываю - Не, не знал. - Она теперь под Козлова клинья подбивает. И, по-моему, не без успеха. Но долго рассказывать. Так что звони, и приезжай обязательно. На этой неделе не выйдет, на той, с середины. Лучше в пятницу. Позвони заранее. Только не исчезай, понял? - Ага. - Я тупо смотрел на нее, переваривая услышанное. - А сейчас прости, мне пора. - И она повернулась навстречу тормозящему поезду, но, перед тем, как войти в раскрывшиеся двери, еще раз обернулась и сказала: - Что еще написал, приноси. Нам всем ОЧЕНЬ понравилось, очень. Мой благоверный знаешь что сказал? Читай, говорит, это почаще. Так что я уже наизусть выучила. И не исчезай, звони и приходи. Может потом еще что напишешь. - И, когда поезд уже тронулся, посла
      * * *
      Наталья стояла у окна в коридоре. В первый момент я ее не узнал. Но, почти проскочив мимо, вдруг остановился, как вкопанный. Этот скелет в халате был Натальей? Не может быть! Но это была именно она. Тяжело опершись о подоконник, она смотрела в окно. На тот самый парк, в котором мы когда-то валялись на снегу после того, как ее замели при попытке проникнуть в общежитие и отпустили только через несколько часов. Левее была видна п Некоторое время мы молчали. Потом она, не поворачивая головы, сказала: - Что? Не та Наталья? Я думала, не узнаешь. Я ничего не ответил. Шок от увиденного был настолько силен, что и мыслей в голове никаких не осталось. Какие уж тут слова. - Между прочим, кроме тебя так никто и не пришел. Никто. Я опять промолчал. Что было говорить? Наталья некоторое время тоже не говорила ни слова, потом спросила: - А когда мы с тобой последний раз виделись? - В "Мерседесе" твоем. Года три. Или четыре. Не помню точно. - А ... Это когда я чуть в Триумфальную арку не въехала? - Ты и въехала бы. Если бы я руль не взял. - Ну да. Я тогда не за руль держалась. Слушай, - она вдруг оживилась, - а здорово как было! Никогда не кончала на скорости в сто пятьдесят. Ни до ни после. Как только нас ГАИ не засекло? - Сто сорок семь. Не преувеличивай. А оно и засекло. Только гаишник скромный попался. - Я вспомнил парня в капитанских погонах и его отвалившуюся вниз челюсть, когда он, заглянув в салон с трудом остановленного мною Натальиного "Мерседеса", увидел спину Н Некоторое время Наталья молчала, то ли предаваясь приятным воспоминаниям, то ли собираясь с силами, ибо сразу же за оживлением явно наступил упадок. При этом она судорожно сжимала край подоконника, будто боялась упасть. Потом спросила: - Слушай, Вадим, а почему все так? Почему ты бросил меня, скажи? Тогда, на четвертом курсе? - Не знаю. - Мне, правда, казалось, что она меня бросила, но я не стал ей перечить. - Врешь, знаешь. Боялся, что сбегу. У тебя же не было ничего. Одни дырки в шкуре. И жопу не умел лизать. А тогда без этого никак. Да и сейчас тоже. И до сих пор ничего нет. Точно? - После каждой фразы она делала долгую паузу. - Да ... Нет. - Я попытался было уточнить, а потом замолк. Чего уточнять. Права она. Права. - А я бы не сбежала. Это тебе та сучка напела, что если у мужика нет ничего, он не мужик. - Она имела в виду одну из наших сокурсниц, но та была куда позже, и если чего и плела то ли ей, то ли мне, то к нашим с Натальей делам это уж совсем не относилось. - Первый раз в жизни плачу. Первый. Ну ребенком плакала. Когда мама мороженное не покупала. А так, первый. Аборт делала, не плакала. И последний, наверное. А знаешь, как жить хочется? Нет, не знаешь. Ничего ты не знаешь. Ничего. - И одинокая слезинка пока Я стоял молча, с ужасом вдруг осознав, что ничего не могу ей возразить. Права она сейчас или не права - Бог знает. Не вспомнить уже ни мне ни ей, что мы думали и почему поступали так, а не иначе, чуть ли не двадцать лет назад. Но совсем гадко было бы опра - А аборт ведь от тебя делала. - Она по-прежнему смотрела в окно, только платочек достала из кармана и прикусила его уголок. Вместе с губой, кажется. - Сказать не могла? - Эта фраза вырвалась у меня помимо моей воли. Чего сейчас-то было разбираться? - Нет, наверное. Не могла. Все думала, говорить, или нет. Потом представила, как мамочка моя, сучка родненькая, будет тебя допрашивать, чем мы жить будем и на что. И как ты будешь молчать беспомощно. Плюнула и пошла. И тебе не сказала. Что говорить? И снова замолчала. Потом прижалась лбом к стеклу, постояла так, снова отодвинулась от окна, и, так и не взглянув мне в глаза ни разу за весь этот наш разговор, сказала, коротким вздохом переводя дыхание после каждой фразы: - Ладно. Иди. Спасибо пришел. Я знала, что придешь. Аллочка не пришла, а ты пришел. Ты господин офицер, да? Как был, так и остался, да? Ты никого бросить не можешь, да? А меня бросил. Ну хоть сейчас пришел. - И вдруг почти выкрикнула: - Да иди же ты, иди! Но я не пошел. Я сгреб ее за плечи, повернул к себе и прижал ее к груди, с ужасом ощущая невесомое костистое тело, схваченное уже лапами смерти. Несколько десятков секунд мы так и стояли, молча, потом она легонько отодвинулась, мягко, но настойчиво развер - Иди. Не слушай меня, наврала тебе я все. Иди. Мне теперь не так страшно. Только не приходи больше. Не надо. Иди. Умерла она через две недели. Но на похороны я не пошел. Не хотел никого видеть. Никого. Даже ее. Ее ведь уже не было, правда?
      * * *
      Но это было много лет спустя. А тогда, в метро, я тут же забыл о Наталье и о ее очередном замужестве, которое в конце концов и привело ее в больницу на Ленинских горах. Я проводил взглядом исчезающий в тоннеле поезд и поплелся на переход, раздумывая, что P.S. Простите, забыл про эпиграф. И кстати, черт бы с ним, с Клаузевицем. Надоел.
      Но конец войны затерялся в крови. Так давай, мое сердце, говорить о любви.
      Редъярд Киплинг