В подземном ангаре, освещенном яркими лампами и пропахшем порохом и машинным маслом (так важно разъяснил Вероникин спутник в ответ на ее «фу») вовсю кипела жизнь. Любители пострелять или проверяли перед заданием свои машины (кстати, здесь были представлены конструкции на любой вкус), или уже готовились покинуть полигон. Повсюду громоздились прожаренные в схватках «машины смерти», закрепленные за постоянными посетителями портала – асами. С легкой примесью уважения Васил сказал, что это те, кто в половине случаев выбирался с полигона живым. Сам он к таковым пока не относился…
      У некоторых танков вонюче пыхтели двигатели и мелко содрогались стволы пушек. Как пояснил парень (без всякого вопроса со стороны Вероники), среди профессионалов гироскопы не пользуются уважением.
      Повсюду сновали услужливые техники-бионы, однако к Василу никто не подошел. На нем в первую же секунду после оплаты возникла черная форма с множеством горизонтальных желтых планок на левой стороне груди. Поэтому техники благоразумно обходили стороной ветерана смертельных схваток с монстрами.
      – Инструктор? – спросил кто-то из-за спины Вероники.
      Та с любопытством и некоторой обидой ощупывала свой наряд (такой же точно, угольно-черный, но без всяких «наград»). Вероника обернулась и увидела девушку-биона, к лицу которой была приклеена вежливая улыбка.
      – Я сам, – властно бросил Васил.
      Инструктор, нейтрально улыбнувшись, без слов отошла в сторону. Желтые нашивки парня, видимо, внушили ей уважение.
      Васил подставил девочке сцепленные руки, и та легко вскочила на броню облегченного танка. Наступать на непонятные выпуклости и блестящие заклепки она избегала.
      Спутник взобрался вслед за ней и распахнул крышку люка, приложив для этого заметное мышечное усилие. К удивлению девочки, внутри оказалось вполне достаточно места. Всю переднюю стену покрывали разнообразные экраны, в которых матово отблескивала тусклая лампочка.
      Васил занял место пилота и одним уверенным нажатием пальца вдохнул жизнь во все бесчисленные агрегаты мощной машины.
      – Эх, развернемся! – воскликнул он и нетерпеливо щелкнул каблуками высоких черных сапог.
      Вероника оправила свой мундир и уселась рядом. Она попыталась сообразить, что здесь можно трогать без нанесения танку или себе фатального ущерба, но безуспешно. На дисплеях сновали фигурки персонала и завзятых вояк (почти все – ребятня от восьми до пятнадцати).
      – На какой курок давить? – осмотревшись и более-менее освоившись, полюбопытствовала Вероника.
      – Вот твой основной инструмент, – сказал Васил, перегнувшись через нее, и ткнул в самый потертый рычаг с кнопкой на набалдашнике. – Что выбираешь – автоматическую наводку, автоматический выбор заряда или будешь все делать сама?
      – Ты чего? Я же в первый раз!
      – Тогда советую выбрать наводку. Расстреляем лазер, потом тяжелые снаряды, тут и время кончится. Только экономь заряды и следи за экранами. Согласна? – Девочка затравленно кивнула. – Вперед!
      Он рубанул ладонью по тумблеру, на центральном дисплее возникла каменная физиономия диспетчера, который одним глазом следил за объемной картой лабиринта, а другим буравил пилота танка.
      – Уровень?
      – Ветеран.
      – Плотность угрозы?
      – Семьдесят.
      – Степень разрушения корпуса?
      – Сорок пять. – Парень покосился на спутницу, давая понять биону, что без нее он наверняка бы поднял эту цифру раза в два.
      – Гравитация?
      – Одна десятая.
      Сила тяготения внезапно почти исчезла (реальный вектор гравитации практически не ощущался), пол под танком словно исчез, а внутри корпуса расплылась чернильная тьма, подсвеченная только обзорными экранами. «Граница полигона», – прошептал пилот.
      Тела бойцов стиснули зажимы.
      Тут ударила сила инерции, и танк рванулся вперед, в направлении бледно очерченного квадрата – единственного достойного ориентира.
      – Жми!
      – Где враги-то?
      Вероника закрутила головой в поисках хоть малейшей опасности, и в следующую секунду Васил вывернул штурвал до отказа вправо. Мимо танка с треском пронеслась искрящаяся вытянутая капсула, едва не опалив зрачки – фильтры вовремя отсекли наиболее яркую часть спектра. Стреляли со стороны выхода, и тогда юная воительница в отчаянии вдавила большим пальцем гашетку, породив длинный шлейф голубого огня, с шипением устремившийся в черноту. Через пару секунд в нескольких десятках метров впереди (они почти догнали свой же выстрел) расцвел оранжевым пупырчатый, клубящийся взрыв. Облегченный танк ощутимо тряхнуло. По корпусу застучали обломки неведомого враждебного устройства.
      – Сильная отдача, – восхитился Васил.
      Он выровнял полет, а потом изогнул траекторию машины круто вверх.
      – Почему я его не увидела? – обиделась Вероника.
      – Это был «невидимка». Замечаешь только по красной точке снаряда. Давай!
      Куда-то вниз протянулись желтые слепящие линии, но нашли они свою цель или нет, Вероника уже не увидела – несколько последовавших за выстрелом виражей напрочь лишили ее ориентиров. Казалось, все внутренние органы перемешались и танцуют что-то дикое. Еще несколько раз она выполняла команды пилота, пока ей не стало все это надоедать. Она просто не успевала вовремя заметить атакующего противника, а служить в качестве тупого исполнителя не привыкла.
      Девочка уже собиралась высказать Василу свое недовольство и потребовать возвращения на базу, как вдруг впереди обозначился слепящий круг, в который и вывалился танк.
      – Как тебе вид? – гордо спросил парень. Он обвел рукой величественную местность, будто был ее дизайнером. – Уверен, сейчас будет поинтересней. Я, правда, здесь еще ни разу не был…
      Оптические фильтры отключились, и внешняя оболочка машины стала полностью прозрачной. Кресла обоих летчиков, все навигационные приборы (Васил на них ни разу и не посмотрел) и даже реактивный двигатель на ядерном топливе словно повисли в небе, ничем не поддерживаемые. И все это мчалось на дикой скорости. Ощущение ужаса усугублялось самыми нелепыми объектами, натыканными почти вплотную к траектории полета.
      Вероника взвизгнула и прижала колени к груди, забыв о приевшейся гашетке. К счастью, ремни безопасности также остались на месте и крепко охватывали ее в двух местах. Стало слышно, как они поскрипывают на резких поворотах.
      – Здесь стрелять не нужно, – утешил ее Васил, не отрывая взгляда от лобового «стекла».
      Его руки напряглись и подрагивали. Танк между тем уверенно нырял в просветы между гигантскими, какими-то мохнатыми кусками гнусного мусора, находящегося в постоянном и хаотичном движении. И все же, как пилот ни маневрировал, несколько сгустков слизи вскоре угодило в аппарат и расползлось по нему мутными потеками. Танк стал подрагивать и с некоторым опозданием реагировать на команды.
      – Стреляй, – хрипло приказал Васил. – Сволочи, в двигатель попали.
      Вероника вдавила кнопку на джойстике и разослала по скоплениям макроводорослей ракеты с напалмом. Вокруг машины заметались клочья холодного огня вперемешку с отвратительными сгустками. Садистская автоматика отключила звуковые и воздушные фильтры, и в «салоне» танка стали слышны вопли горящей биомассы, стоны и визг рвущихся мембран и слизистых шаров. Не говоря уж о густом духе жареных ногтей и чего-то еще столь же неаппетитного.
      – Шестнадцать минут, – произнес динамик в хвостовой части машины.
      Скрючившись и зажмурив глаза, Вероника не отпускала гашетку, и очень скоро ракеты с напалмом закончились.
      – Бит побери, сколько их?! – не выдержал пилот. Его растерянную физиономию озаряли всполохи смрадно горящего врага.
      – Прекрасное развлечение, – скептически высказалась девочка.
      Завихрения уничтожаемой биомассы перестали пугать ее, когда она сообразила, что вся эта гадость остается за пределами оболочки машины. Тут ей на глаза попалась панель с быстро сменяющимися числами – только что на ней сверкало число «43». Она вспомнила о «степени разрушения корпуса» и ткнула в панель пальцем:
      – Посмотри-ка сюда.
      Васил на секунду отвлекся от бесполезного, в общем, маневрирования и кинул взгляд на индикатор. Тотчас его глаза расширились до предела возможного, и он завопил в пространство:
      – Аварийный выход!
      – Нет доступа, – со злорадными, как показалось Веронике, интонациями отозвалась управляющая полетом процедура. – Дождитесь истечения времени или установленной степени разрушения корпуса.
      – Ну, теперь держись! – зло бросил парень. – Гады, не могли предупредить, что для парных боев другие полигоны! Прячься за креслом!
      Он дрожащими пальцами стал отстегивать ремни, и Вероника последовала его примеру. На индикаторе уже горело «44». Штурвал, заклиненный автопилотом, торчал как влитой, направляя болтающийся в месиве биомусора танк по замысловатой, ломаной траектории. Двигатель работал с такими перебоями, что мог заглохнуть в любой момент. Оба боковых экрана уже лопнули, и в них проникло все, что могло проникнуть – какие-то бурые, скользкие на вид щупальца, вцепившиеся в края дыр псевдокогтями и присосками, красноватые волосоподобные водоросли, от вида которых к горлу девочки подступала тошнота, и тому подобная омерзительная жуть. По салону готового рассыпаться танка метались зловонные вихри.
      Вероника втиснулась в какую-то щель между спинкой и прозрачным полом, также облепленным разнообразной мерзостью. Она скукожилась там, с замиранием ожидая выхода из программы. Но случился он, увы, не раньше, чем ее образ был пронизан паутиной гибких «водорослей» и съеден хищной плесенью. Никакой боли при этом, разумеется, она не испытала. Достаточно было просто видеть то, как тебя, чавкая и стуча псевдо-зубами, поедает тупая биомасса.

      Флаер медленно скользил по шершавому дну, периодически спотыкаясь о невидимые подводные кочки. Мутная, полная каких-то коричневых, лохматых ошметков жидкость струилась на всех обзорных экранах машины.
      – Ну, и что дальше? – спросила беглянка и перебралась на переднее сиденье. Она выглядела спокойной, по сравнению с впавшим в прострацию Тимой. – Не знаешь, конечно?
      – А тебе и правда еще нет четырнадцати?
      Он оторвал ладони от лица и покосился на девочку.
      – Нет, неправда. В Департаментах не ошибаются. Вчера с друзьями я отметила это событие. Что за глупость ты придумал про таблички? Кто ты такой, лопни мой катетер?
      – Тима.
      – Ладно, не кручинься, малыш. – Она сухо улыбнулась и обвела взглядом неприятные картинки окружающей среды, что бесстрастно фиксировались наружными камерами флаера. – Меня зовут Ирина, и мне на самом деле 14 лет. Так что будь добр, доставь меня на поверхность и передай бионам.
      – Они вырежут у тебя яичники, – пробормотал Тима с жалким выражением на лице.
      – Ну и прекрасно! Ты что, против профилактики беременности? Всем, значит, удаляют, а я буду как первобытная? Так надо. Слушай, а как ты там оказался? Ну, в коридоре, а не в своей квартире?
      – Меня выгнали из Сети.
      Тима даже почувствовал некую смутную гордость оттого, что резко отличается от порядочных граждан, с пользой и удовольствием проводящих свое время. Кажется, только они вдвоем сейчас болтаются где-то вне своих жилищ – в этой беспросветной мути, на дне гигантского водоема, переполненного непонятным мусором. Впрочем, наверняка в этот момент еще многие миллионы граждан, сняв свои шлемы или выдернув оптоволоконные кабели из разъемов на шеях, совершают в реальности один из каждодневных обязательных ритуалов, отказаться от которых (по причине их бедности) они пока не могут.
      А в клиниках лежит огромное множество четырнадцатилетних девчонок – или до, или после обязательной для них операции.
      – Шутишь! – недоверчиво воскликнула Ирина. В ее голосе вибрировали явные удивление и недоверие.
      – Честно, – кивнул Тима. – Меня поймал полифаг, и потом полицейский бион объявил приговор.
      – Какой? – Ее лицо буквально вытянулось к мальчику, а глаза сверкали любопытством.
      – Я же сказал: отлучение от Сети, на 10 суток.
      – Жуть! – Ирина откинулась на спинку кресла и пораженно покачала головой. – Ты, наверное, страшный преступник. – Она вздрогнула и отодвинулась от Тимы, зачем-то пытаясь расправить шорты и прикрыть кружева от трусиков, туго охватившие бедра. Заметив направление взгляда мальчика, она хмыкнула и прекратила теребить одежду. – Впрочем, это даже романтично…
      – Жалко, что у тебя еще не удалены яичники, – сказал Тима и провел ладонью по ее колену. Оно было холодным, покрытым мелкими пупырышками с торчащими волосками.
      Внезапно флаер вздрогнул и остановился. Левая камера перестала передавать сигнал, а все остальные показывали одно и то же – густо несущиеся мимо бесформенные, но крайне неприятные на вид куски чего-то коричневого. Машина, увлекаемая мощным наружным потоком, приподнялась над бетонным дном и прижалась правым боком к крупноячеистой сетке, перегородившей подводное течение. В результате Тима не усидел в кресле и свесился на ремнях безопасности.
      – Бит побери, – прошипела она. – Полегче, раздавишь! Где мы?
      – В озере, конечно.
      – Ты уверен, что это озеро, а не отстойник?
      Кое-как они почти одновременно ослабили зажимы, в результате кучей распластавшись на дверце флаера. Громко пыхтя, девочка выкарабкалась из-под Тимы и отпихнула его неожиданно крепкими и теплыми ладонями.
      – Ну! – сказала она. – Отцепи кабель. Тебе хоть тринадцать-то есть?
      – А то! – обиделся мальчик и уселся кое-как растянулся на спинке сиденья.
      – Небось с вибровагиной по Сети шляешься? – порозовев и полуотвернувшись, спросила она.
      – У меня ее нет, – насупился Тима, – мои родители безработные. А у тебя-то, конечно, фаллоимитатор всегда наготове?
      – Тоже не угадал, – натянуто рассмеялась она. – И я не из богатеньких… Слушай, вытаскивай меня отсюда и вези наконец в клинику! Ты где любишь бывать? Чем дольше я вожусь с этими дурацкими яичниками, тем больше событий пропускаю. И все из-за тебя, Тимоша.
      – Я тебе поверил! – обиделся мальчик.
      – Интересно, в каком бы ты был состоянии, если бы в самый разгар… неважно чего тебя вырвали из Сети и потащили невесть куда?
      Тима с трудом развернулся, протянул руку к панели управления и отключил автопилот. Затем подал на нижние турбины ток жидкости, уже не опасаясь того, что буруны на поверхности могут выдать преследователям их местонахождение. Двигатели пару раз чихнули и с натугой оторвали машину от вертикальной сети, тянувшейся, кажется, во все стороны. Однако ненадолго – сильный горизонтальный напор вновь прижал аппарат к преграде.
      Воспользоваться в таком положении гравиполями не было никакой возможности, это не дало бы никакого эффекта.
      – Ну, давай же, – азартно встряла Ирина, – включи рулевые сопла, чтобы нас вверх тащило!
      Мальчик вывернул штурвал и надавил на рычаг, управляющий обоими боковыми соплами. Те ощутимо завибрировали, индикатор расхода ядерного топлива замигал красным, и автоматика сбросила энергопитание двигателя до нуля.
      – Приплыли, – сказал Тима. Судя по нижнему экрану, флаер постепенно сносило куда-то вбок. – Сопла забиты этой поганью.

      У Вероники была полная иллюзия того, что часть щупальцев так и прилипла навечно к корпусу несчастного танка, когда процедура выхода из лабиринта дематериализовала его и вновь сгенерировала на прежнем месте в ангаре. Вылезая сквозь люк, она осмотрелась и тщательно выбрала самое «чистое» место на легкой броне, о которое ей было не слишком противно опереться ладонью. И все равно она приготовилась к тому, что рука скользнет по липкой слизи.
      Впрочем, все обошлось. Полуразумных водорослей больше не наблюдалось, а собственный образ Вероники (она на всякий случай украдкой изучила целостность одежды и тела) вновь сиял чистотой. Нос опять наполнился машинными запахами.
      – Крепко нас уделали, – нейтрально сообщил Васил. У парня был такой беспечный вид, будто подобные «прогулки» для него – пустяк, и что ему ничуть не обидно за свое скорое поражение. – Надо было поставить хотя бы 70-процентный порог разрушения оболочки.
      – И что бы это изменило?
      Как ни странно, Вероника совсем не злилась на неудачливого спутника. А ведь в момент наибольшего контакта с враждебной средой она готова было убить этого идиота! Зато теперь она точно знает, чего стоит ожидать от подобных аттракционов, и никогда добровольно в них не сунется.
      – Глядишь, и вырвались бы на простор, – пожал плечами Васил. – Скорее всего, программа восстановила бы наши образы и залатала дыры в танке. Я, конечно, не уверен…
      – Давай ты без меня проверишь свои догадки? – ласково проговорила Вероника. Она подхватила нового приятеля под руку и повлекла его прочь от мертвого механизма, честно защищавшего их от снарядов и щупальцев. – У тебя еще остались деньги на выпивку, ты помнишь?
      – Помню, – кисло кивнул тот и оглянулся на металлического монстра.
      Ноги Васила передвигались с такой неохотой, что девочка стала подозревать неполадки в его программном обеспечении.
      – Извини, мне моя программа сказал, что память перегружена, – пробормотал Васил. – Надо же, так совпало – одновременно сигналы и от пищевода, и от мочевого пузыря. Да еще узел какой-то слишком детализированный!
      – Что ты хотел – фирма-то солидная, даже я про нее слышала. Ладно, давай переждем. Ты назвал свою программу Глюком? – Парень кивнул, не открывая глаз. – Что за нелепое прозвище! Она что, все время зависает?
      Васил не ответил, замерев с открытыми глазами, отражавшими пустоту.
      Вероника даже удивилась собственному благодушию. Похоже, все ее печали каким-то чудесным образом перекочевали в гнусную биомассу, наполнив тело девочки легкостью и ощущением безупречности и чистоты его связи с Кассием. У того, к частью, хватало мощности, чтобы питать ее желудок и облегчать мочевой пузырь одновременно, причем так, чтобы ни на секунду не прервался обмен текущими данными с узлом. Вероника потрогала изящно обмотанный вокруг талии обрубок мочевыводящего катетера (просто образ реальной трубки), модно замаскированного под упругий поясок легких шорт. В последнюю неделю некоторые, правда, предпочитают вольно пускать катетер по оборкам трусиков, но Вероника пока не была готова к такому радикальному изменению своего сетевого имиджа.
      Ей быстро надоело стоять в сером тамбуре (из лабиринта вел только один выход с нарисованными на полу жирными следами траков и шин, залитыми маслом), и она дернула окаменевший образ парня за рукав. Пальцы наткнулись на воздух – перед ней по-прежнему возвышалась бесплотная объемная картинка.
      Она уже собралась отправиться дальше в одиночестве, как вдруг фигура ожила и задвигала конечностями, проверяя целостность образа.
      – Уф! – воскликнул Вероникин спутник и подхватил ее под руку, чуть не загнав в маслянистую лужу. – Я уж думал, что ты уйдешь, не дождавшись меня. Кретин Глюк принудительно оборвал контакт с Сетью: прямая кишка, видите ли, у меня переполнилась!
      – Что, перетрусил на полигоне? – усмехнулась Вероника.
      – Еще чего, – обиделся Васил. – Я и не в таких переделках бывал!
      Массивная дверь в несколько метров высотой, зачем-то измятая таким образом, будто тяжелый танк долго садил в нее пустыми болванками, поднялась вверх и выпустила обоих гостей полигона на обширную территорию бара. Сюда могли попасть только тее, кто покидал лабиринт. Бар был сконструирован аналогично ангару, но из элементов типа «подбитый танк», «горящий истребитель», «прожженная кислотой подлодка» и так далее. Из бутафорских баков для архаичного «жидкого топлива» струилась бодрящая влага. Она эстетично рассеивалась в пыль в микроне от металлического пола, отчего повсюду сверкали микроскопические радуги.
      – Неплохо, верно? – спросил высокий и крепкий молодой человек.
      Он вальяжно оседлал крыло ближайшего к выходу с полигона боевого флаера, холодно посматривая на Веронику и Васила с высоты своего положения. Крошечный фонарик, прицепленный к верхней пуговке его черной куртки, подсвечивал снизу его лицо. Но девочка узнала бы Дюгема и не в таком причудливом освещении.

      – И что теперь делать? – испугалась Ирина.
      Она перебегала глазами с экрана на экран. Камеры, что остались целыми, транслировали однообразный, сильный поток вполне гнусной на вид жидкости, явно способной «забить» не только двигатель аппарата.
      – Ждать, – недовольно бросил Тима. – Глядишь, и выплывем куда-нибудь.
      – Куда-нибудь? – вскинулась девочка.
      – Ладно, давай не будем! – разозлился Тима. – Ну, свалял дурака, вырвал из лап медицинских бионов. Я ведь и в самом деле думал, что это какая-то ошибка – ты так жалостно рыдала.
      – Я рыдала? Да я хохотала над твоим растерянным видом! Как только ты мог подумать, что бионы ошибаются? У тебя что, больной мозг?
      – Сама ты больная!
      – Понятно теперь, почему тебя от Сети отключили – ты просто психопат! Зачем нам в Сети эпидемия? Представляю, все станут такими безумцами! Это же…
      – Заткнись, дура, – рассвирепел мальчик и поднял руку, чтобы заехать Ирине в скулу, но сдержался и открыл рот для вербального продолжения беседы.
      Но сказать больше ничего не успел, потому что флаер вдруг резко дернулся, будто по нему пришелся гидравлический удар. Аудиоканал разразился скрежетом, и одновременно машина завалилась на нос, при этом лишившись еще одной наружной камеры. Грязная вода схлынула в невидимую дыру, и на верхнем экране стало видно, как решетка, перегородившая поток, исчезает где-то внизу.
      Флаер покачнулся на краю пропасти, скрипнул днищем и, плавно кувыркаясь, полетел вниз.

      – Этот тип к тебе приставал? – полюбопытствовал Дюгем.
      Он спрыгнул с крыла и упругим шагом двинулся к Веронике, лучась благодушием. На Васила он не смотрел. На полпути он поднял руку, в которой была зажата бутылка, по все видимости с крепким элем, и взболтал ее содержимое. Из горлышка вылезла шапка белой пены.
      Слизнув ее, Дюгем высоко задрал небольшую, полностью лысую голову с парой выпуклостей над ушами. Это были сверхмодные и суперсовременные импланты, запустившие в его мозг тысячи металлических жгутиков – в результате образ Дюгема в сети отличался невероятной стабильностью, а его связь с муниципальным сервером по быстродействию превосходила всякое воображение. Он вживил эти пластинки (стоившие, к слову, тысячи евро) дней десять назад, как только они появились на рынке. Нейрохирургический автомат потратил на операцию целых сорок минут.
      Впрочем, часть спецов полагала, что эти импланты не смогут полностью заменить шлем и так и останутся дорогим и не самым полезным дополнением к нему.
      – Привет! – обрадовалась Вероника и отступила на шаг от неподвижного Васила.
      – А я тебя по всей «Вселенной» ищу, – обронил Дюгем.
      Лицо у него напряглось, а взгляд как будто сейчас обнаружил Васила. Тот, кажется, уже оправился от испуга и принял вид занятого человека.
      – Ну, мне пора, – бросил он и повернулся, чтобы удалиться к выходу из помещения (солидная корпорация запретила покидать пределы своего узла обычным способом, то есть путем мгновенного «исчезновения»).
      Но Вероникин приятель внезапно совершил неуловимое движение рукой. Из его ладони вырвалось нечто, напоминающее тонкую проволоку, расцвеченную побежалостью. Фиксатор обхватил ноги Васила, и тому пришлось замереть, чтобы не свалиться.
      – В цеппелин звал? – спросил Дюгем у Вероники.
      – А как же, – усмехнулась она и скептически глянула на нового знакомого.
      – Она сама, – шумно обиделся Васил. – У меня и вибровагины-то нет!
      – Вот хам, – удивилась девочка.
      – И как ты думаешь, кому я поверю? – злобно ощерился Дюгем, натягивая проволоку и заставляя пленника придвинуться к себе. – Э, да у тебя болевой порог на нуле! Верно, парнишка? Что, часто морду бьют?
      – Отпусти, чего пристал? Вот, смотри, у меня и денег-то почти нет. – Он развернул кредитную карточку так, что стал виден ее практически черный кант (по нижнему краю прямоугольника). – Не трогал я твою девчонку, не очень-то я и люблю их! Ну, покатались на танке…
      Скверно ухмыляясь, Дюгем ослабил хватку фиксатора, но в последний момент, не дав проволоке до конца свернуться, дернул ее на себя и повалил Васила на гофрированный пол. С нескольких сторон раздались смешки посетителей бара, матерых «лабиринтодонтов» и зеленых новичков, что освежали гортани после изнурительных боев с монстрами.
      Васил кое-как выпутался из плена, отступил на пару метров и злобно бросил:
      – А она не сказала, что у нее кто-то есть!
      Он знал, что фиксатор уже не дотянется до него. Дюгем с интересом обернулся к подруге, но встретил вполне невинный и даже слегка негодующе-презрительный взгляд. Ничего не сказав, он взял ее за руку и отвел в пустой, полутемный угол бара, откуда им не были слышны разговоры бывалых ветеранов об особо коварных ловушках полигона и способах их преодоления. Очевидно, Дюгем нисколько не сомневался в том, что бойцы и не подумают вызвать сетевую полицию, которая отнимет у него полулегальную процедуру (официально запрещенную к применению против людей, не представляющих общественной опасности). Впрочем, он всегда был готов заплатить небольшой штраф и тут же купить себе новый фиксатор.
      – Я и не знала, что ты будешь меня искать. Освежимся? – спросила Вероника и уставилась на длинный список напитков. Тот был напечатан светящимися буквами на боку какого-то невнятного, но явно смертоносного устройства, обретшего вечный приют в этом шлюзе.
      – Почему нет? – кивнул Дюгем и выбрал себе все тот же эль.
      Девочка остановилась на классической смеси джина с тоником. Из топливного бака выскочили и зависли на невидимых нитях разномастные бутылочки с напитками. Вероника вскрыла языком бутылку, и напиток шипучей прохладой обжег ее ротовую полость. Отличная все-таки штука – программный имитатор вкуса.
      – Послушай, я вообще-то совсем не ретроград, ты меня знаешь, – заметил Дюгем, облокотившись о закопченный бок стального монстра. – Если бы он оказался нормальным парнишкой, то я бы не возражал против секса. Мы могли бы даже позвать его с собой. Тебе что, было совсем тоскливо? Извини, детка, задержался на охоте: проклятая акула никак не хотела сдаваться. Шесть гарпунов в нее всадил, представляешь? Чуть мне ногу не отгрызла, тварь.
      – Все нормально, – примиряюще буркнула Вероника.

      Перед глазами Тимы завертелась кабина флаера, а штурвал попеременно бил то под ребра, то по ногам, – блок управления заставлял машину совершать хаотические, конвульсивные рывки. Что там творилось с девчонкой, он не видел, но она кувыркалась ничуть не слабее.
      Почти неуправляемое падение продолжалось долгих три секунды, когда на вязком фоне глухих ударов, судорожного пыхтения и всхлипов наконец возник пронзительный визг Ирины, выбивший Тиму из фазы отупения:
      – Автопилот!..
      Девчонка ухватилась за спинку сиденья девочку, а ее ноги болтались в воздухе, стукаясь о стенки и потолок аппарата, будто тряпичные.