Аоки критически осмотрела меня со всех сторон, почему-то улыбаясь, и наконец кивнула. Затем вдруг схватила с вобиля мою старую куртку и постучала по ней, чтобы я ничего не забыл. И в одном закрытом отделении нащупала «кид»! Это детский смарт с одной кнопкой, который сам сообщает родителям об опасности, если ребёнку что-то грозит. Мне так неловко стало, что я выхватил у неё прибор и зажал в кулаке. Аоки уже хохотала в полный голос, но почему-то не обидно.

– Мне родители давно дали, а я всё выбросить забываю. Он отключен…

– Конечно, конечно! Теперь ты со мной, Егор, и с друзьями-камайну. Мы тебя в обиду не дадим. – И опять фыркнула.

Я настроил смарт на Аокин шлем, чтобы можно было по дороге разговаривать, и мы дружно выехали за ворота гаража. Я на новом байке себя не слишком-то уверенно чувствовал, потому что приходилось немного вперёд наклоняться.

Утреннее синее небо, конечно, уже затянулось густыми тучами, осень всё-таки.

А шлем у неё был замечательный, крепко на черепе сидел. И уличные шумы в него слабо проникали, рёв машин и особенно всяких грузовиков – а раньше они меня крепко доставали. Аоки всё разгонялась, но не торопясь, и одним глазком на меня поглядывала, как я – успеваю ли? Я тоже мог на экранчике внутри шлема видеть, что у меня сзади делается. Мы почему-то к бухте поехали, а не в город, как я сперва подумал. А потом сообразил, что на незнакомом байке лучше сперва по более-менее свободным дорогам погонять, чтобы эстакад и опасных развилок с пробками не было.

На спине у Аоки, когда мы из ворот выехали, реклама разных мотоциклетных магазинов стала появляться, байки разные и так далее. Я подумал, что мне тоже надо суйкан под рекламу продать, если кто-нибудь купит. Только у него форма не очень удачная, большая картинка будет скукоживаться…

Когда скорость у нас за сто пятьдесят перевалила, Аоки сказала:

– Пока тебя не сдуло, щиток выдвини. Там на левой ручке голубенькая кнопка с ветерком, сразу поймёшь.

Я надавил кнопку, щиток и правда выдвинулся. Но пальцем я зацепил ещё и маленький свитч по соседству, потому что в ушах у меня вдруг раздался мощный гул мотоциклетного мотора! Чуть руль от неожиданности не выпустил. Я тут же поспешно перевёл свитч в прежнюю позицию, и опять стало тихо.

– Тут ещё что-то есть, переключишь – и двигатель слышно, – сказал я.

– Запись мотора! – рассмеялась Аоки. Что-то я совсем отстал от байкерских штучек, всё время она надо мной потешалась. – Интерактивная, реагирует на газ, торможение и повороты. Плохо же не чувствовать собственного железного зверя. А вообще-то вобиль несерьёзно фырчит, и я ему в память покруче звуки записала, из библиотеки взяла. Там и другие кнопари есть, можешь радио или эмпешку из коллекции послушать. Только я их давно собирала, старьё там всякое лежит.

Я врубил Аокины эмпешки. В уши мне заревел хард-боп – миллион нот в минуту, жуткая каша из труб, барабанов, тарелок… Чего только не было. Я послушал немного и на звук мотора переключил, только громкость убавил.

Когда мы на горки въезжали, мне казалось, что я сейчас взлечу под облака прямо на «ёкае»! Газ откроешь – и шагнул вперёд, к другому перекрёстку. Я так быстро никогда не ездил, больше ста у меня не бывало, потому что папаша мне запретил разгоняться на «хорнете». Байк-то старый, сломается ещё прямо на ходу. Дома и машины на встречной полосе словно наезжали на меня, становились одной смазанной картинкой, а я протыкал её будто спица! Я не могу своими словами объяснить, как это здорово – когда машины остаются справа как стоячие, а ведь они тоже едут.

Несколько раз я становился огромной стальной птицей и отрывался от асфальта, парил и едва не кричал от восторга!

– Ты спокойнее, Егор, а то совсем улетишь мозгами, – хмыкнула Аоки, когда я что-то радостное хрюкнул. – Контроль над дорогой не теряй.

И я постарался опять собрать голову в холодный мыслящий орган, только у меня плохо получилось.

Мы уже объехали бухту с частными яхтами и пирсами, по самому краю прибрежного холма. Тут уже можно было разглядеть через смог огромные покорёженные остовы небоскрёбов на Полосе – которые ещё не обвалились. Началась санитарная зона. Тут повсюду были натыканы предупреждающие знаки и натянута колючая проволока под напряжением. Дорога, само собой, оставалась открытой, но хорошо просматривалась и охранялась со спутников. Чтобы обитатели Полосы не вздумали хлынуть в приличные кварталы и учинить погромы. А парни с Полосы только потешаются над этими заборами.

А в санитарной зоне жили нормальные люди и работали дешёвые забегаловки и магазины. Это ещё не Полоса, но уже и не город. То есть не тот многоэтажный город, что уцелел и занимает большую часть нашего острова.

Скорость пришлось снизить раза в два, а то мы навернулись бы на лежачих полицейских.

– Дотирахэ? Почуял нрав «ёкая»? – спросила Аоки. – Давай пожуём чего-нибудь, тут могучая кухня.

Мы тормознули возле мотеля с вывеской «Падший небоскрёб». Дом был выкрашен в ржавый цвет, на нём были нарисованы трещины, а из стен торчали куски арматуры. Но на безопасной высоте. Рядом с мотелем имелась мастерская с автозаправкой, ресторанчик и ещё пара бараков. В ресторан мы и вошли, бросив байки на открытой стоянке.

– А ты не боишься, что здесь твою «ямаху» могут угнать? Или свинтят что-нибудь…

– Пусть только попробуют, у меня электроника надёжная. К тому же тут киберохрана, ты не понял? Владельцы только изображают разруху, на публику работают – мол, цены у них такие же низкие, как на Полосе. А вообще-то у меня такая сигнализация стоит, что у любого вора через пять секунд кишки завернутся. Мне Тадаси крутую защиту установил.

По случаю полудня народа в ресторане почти не было. Из старинного музыкального автомата негромко звучала хогаку – что-то нихонское из прошлого века. Зажав шлемы под мышкой, мы с топотом прошли за столик возле окна. Я такую гордость чувствовал, что у меня красивая онна, и настоящая байкерская одежда, и перчатки! Пусть Аоки говорит, что она не моя девушка. Но не станет же она об этом вслух кричать? И все на меня по-другому уже смотрели, или мне так казалось? Да не важно.

Я поглядел сбоку на Аоки – как её синяя причёска у меня на уровне груди плывет, немного впереди. Она тоже незаметно улыбалась. Тут она на меня посмотрела, и я подумал, что она тоже мной гордится – то есть моей фигурой. Волосы-то я с морды сбрил, и на ней не написано: «Замедленное мышление».

– Как обычно, Аоки-сама? – спросила смуглая филиппинка в застиранном сэйра-фуку – традиционном костюмчике в полоску. Многие старшие школьницы такие носят. И даже потом, когда уже в университет поступают или на работу, пока муж не запретит. – А что молодому господину?

– Менюшку дай, познакомлю, – сказала Аоки. Я принял пластиковую книжку с картинками разных напитков и блюд. – Потри пальцем белый уголок, и сможешь гохан понюхать.

Мне жареный тунец с бобами понравился. Аоки была не против, и мы большую тарелку заказали. А напитки она сама выбирала. Мне названия ни о чем не сказали, странные они были, и Аоки с хитрой миной на меня покосилась, когда девчонке их назвала.

Я поглядел в окно и увидел рядом с нашими байками, метрах в десяти от ресторана, человека в чёрном длиннополом плаще и шляпе. И ещё у него очки были вроде моих проекторов. Он как будто ничего не делал, просто смотрел на плашку бумеля в руке. Что-то в этом человеке показалось мне знакомым, как будто я уже встречал его.

– Аоки-сан, возле твоей «ямахи» какой-то странный отоко торчит.

– Пусть только подойдёт, тикусёмо, – нахмурилась девушка. – Не проблюётся потом.

И вдруг этот тип поглядел прямо на нас, а ведь мы за пластиком окна были, и ничего увидеть он не мог. Я словно вблизи разглядел его хищный нос и острую чёрную бородку. По-моему, он видел нас сквозь все преграды. Но в следующую секунду отоко уже отвернулся и пропал за грузовиком одним резким движением, только пола плаща колыхнулась.

– Кусотарэ, – буркнула Аоки.

– А я где-то уже встречал его… – проговорил я неуверенно. – По-моему.

Девчонка в сэйра-фуку приволокла нам поднос с гоханом, и на нём же стояли два маленьких стаканчика с тёмными напитками. Один с зелёным, наполовину пустой, а другой с коричневым.

– Сначала пьём, – скомандовала Аоки и взяла полный стаканчик. – Кампай!

– Кампай.

Я освоил напиток и поначалу ничего не понял, потому что на вино или сакэ он совсем не походил. Скорее уж на травяную настойку. И тут моё тело изогнулось, но внутри, словно я глотал что-то неподатливое. «Я змея!» – возникла у меня в пустой голове идея. В ужасе я закрыл глаза, но за веками было светло! Вокруг и внутри меня плавали волны света, искры, звучал глухой рокот.

– А теперь жуй тунца, – услышал я насмешливый голос Аоки.

Я проколол палочкой схематичный кусочек рыбы и положил его в рот. Это было необыкновенное чувство! Я стал настоящим питоном и сейчас насыщался живой, кровоточащей едой. Которую поймал сам, в жестоком броске! Чавкая и обливаясь слюной, я протолкнул в горло ещё несколько кусков, пока они не утряслись в моём извивающемся теле.

Это меня немного отрезвило. Мир постепенно вернулся в привычные рамки придорожного ресторана. Я думал, что все глядели на мои странные действия, но народ смотрел голик, лопал свой гохан и болтал как обычно. Отоко, смахивающий на водителя грузовика, уже облапил филиппинку в тельняшке и показывал на дверь в тойрэ. Но девчонка уверенно тыкала пальцем в часы над стойкой. Видимо, она была дзёкю и в свободное время предоставляла клиентам «этти суру», недаром же так вырядилась.

Аоки сидела прямо, и палочки в её руках двигались как у дирижёра, только раз в сто медленнее. Она глядела сквозь меня совершенно чёрными глазами. И вдруг смарт у неё тревожно пискнул, из воротника Аокиной куртки выдвинулся крошечный инжектор и отыскал на шее вену, будто язычок змеи. Что-то щелкнуло, но она ничего не заметила. Гибкая иголка опять пропала в воротнике, как не было.

Я спокойно съел ещё один кусок тунца, пожевал бобов… Водила всё-таки увлёк дзёкю за дверь с буквой «W», и дан-кон у меня в штанах зашевелился. Я поскорее на голик переключился, который над серединой зала висел, – там некий тип из проповедников про метеорит вещал. Мол, через десять лет в Тихий океан долбанётся камень, и пойдёт цунами высотой сто двадцать метров. И острова наши зальёт по самую макушку. В общем, надо было срочно к нему в секту записываться, чтобы спастись, когда срок придёт.

После проповедника пошла реклама, и я стал вспоминать свои «змеиные» ощущения. Но тут Аоки фыркнула и встряхнула синей гривой.

– Вот симатта, дозу не рассчитала, – сердито сказала она.

– Тебя что-то укололо.

– Опять смарт всполошился, ти! Задолбал уже, не даёт оттянуться.

– А что это было? Я раньше не пил такого.

– Возле Полосы ещё не то варят. Ты аяхуаску отведал, местное фирменное пойло. Его из какой-то импортной лианы гонят. А у меня был йяге, жуть полная!

– Здорово! Я превратился в питона, а ты?

– В голубой шар, прикинь. Я попала в лес, под дождь, и все это шумело и шелестело как сумасшедшее. И колокол бухал как заведенный, но вместо звука у меня перед глазами свет мелькал. Как у полицейских машин. И он стал разъедать меня голубую на чёрные трещины, в них попал дождь и загорелся! И тут пришёл дракон и проглотил меня, чтобы превратить в вонючее кусо…

– Ни черта не понимаю.

– А я понимаю, симатта? Зато круто. Ладно, дерьмом я не успела стать, а то бы тут завоняло, как в кэцуноане! – Крепко она выражалась, нечего сказать. – Я видала в голике, что так можно за границу реального мира Вентури угодить. Сама тоже пробовала, но у меня пока ни разу не получилось. Всё время на первой мариа всякая гаракута донимает. То есть в промежутке где-то. Или смарт со своей дурацкой химией лезет.

– По-моему, такими путешествиями лучше дома заниматься.

– Да ладно, дома скучно.

Тут ей кто-то позвонил, и Аоки опустила на лоб очки с экраном телефона, они были к её смарту подцеплены. Наверное, не хотела открывать этому человеку своё местонахождение. И говорила тихо, одними губами, а я в это время за окно глядел – нет ли там снова этого подозрительного отоко. От него у меня какое-то беспокойство возникло и до сих пор не рассеялось. Где же я видел эти нос и чёрную бороду? Может, в кибертране или в зоопарке?

– Эй, спишь?

– Нет, дядьку возле байков вспоминаю… Я его встречал раньше, только не помню где.

– Да забудь ты об этом уроде. Мне Сэйдзи позвонил, на Полосу завтра зовёт, Затариться кое-чем надо, у наших скоро экстази кончится, а там цены низкие. Ты сам где таблы покупаешь?

– Раньше в автомате возле маншёна брал, на станции. Давно уже не покупал, там цены задрали.

– Ну и бака. Кто же в автоматах дурь покупает? Там нарочно почти безвредную химию продают. Тони сказал, чтобы я тебя тоже пригласила. Едешь? Смотри, ты теперь почти камайну, и тебе надо немного поработать, чтобы долги скостить.

– А во сколько? У меня поздно работа заканчивается, часов в семь.

– Ну и нормально, самое лучшее время для Полосы, мы примерно так и собирались поехать. Ты имей в виду, тебе надо кое-какие аксессуары подновить, чтобы в нашу банду влиться. Пойдём! Тут рядом, не зря же я тебя к самой Полосе привезла.

– У меня с иенами негусто. А я слыхал, байкерский прикид немало стоит…

– На этот счёт не грузись.

Аоки расплатилась за гохан, и мы вышли из ресторана. Я заметил, как народ, мимо которого мы при этом проходили, вынимал из зубов сигареты или отодвигал стаканы и почти не орал. Наверное, мы с Аоки круто на пару смотрелись, я так думаю. И никто даже не подумал её за подол куртки схватить или дерзким словом зацепить.

Мы даже на байки не стали садиться, потому что мастерская рядом была, за углом. На ней даже вывески не было, но народ это место всё равно знал. Я так решил, поскольку внутри без дела не сидели. Там находились два молодых парня, и оба что-то тачали и шили из больших обрезков чёрной кожи.

Отовсюду орали «Голубые кометы» – была такая попсовая команда лет сто назад, я её по голику в историческом сериале видал. Но хозяин услышал, что к нему кто-то вломился, и встал. Завидев Аоки, он вспыхнул и подскочил к ней, как к принцессе, явно хотел обнять или что-то такое. Чуть очки по дороге не потерял. А тут и я в эту конуру целиком влез. Он и сдулся, вежливый стал.

– С охраной гуляешь, Аоки-кун?

Этот худой и бледный парень был целиком в кожу завёрнут, и на затылке у него болталась толстая седая коса.

– Знакомься с Егором, Тэгусари. Наш новый камайну. Слепи ему штаны с сапогами или готовое продай, ёси? Если найдёшь по размеру! – фыркнула она.

– Будем знакомы! – сказал я для толмача.

Швейник переглянулся с Аоки, потом задумчиво осмотрел меня с макушки до пяток – мои размеры прикидывал, я так понимаю. Наверное, ему редко такие крупные типы попадались.

– Посмотрю что-нибудь… Пойдём выберем.

– Ты свой толмач так явно людям не показывай, неловко же, – тихо толкнула меня Аоки, когда мы за Тэгусари к деревянной двери шагали мимо каких-то ширм и по горам кожаных обрезков. Второй парень на минутку отвлёкся от швейного автомата и глянул на нас, но тут же вернулся к работе. – Здесь стильные шмотки лепят. Все городские байкеры у Тэгусари закупаются, не только камайну.

– А можно я суйкан себе оставлю?

– Ладно, пусть у тебя будет моя ретрошмотка…

Мы очутились в подобии магазина, где хранились уже готовые вещи. Наверное, они были скуплены у байкеров по дешёвке или сделаны тут, но не подошли заказчикам. Чего здесь только не было! И обувь, и штаны, и цепи, и заклёпки разные… Перчатки, кепки, нашивки, эмблемки, прищепки, кончосы, кольца, пояса, лопатники для смартов и ещё туча непонятных для меня штук. Были даже шапки-конфедератки, наверняка российского производства. На одной полке я увидал штук десять маскотов – фигурки ками и мифических животных. Я узнал только богиню солнца Аматэрасу и бога грома Атаго.

И всё, совершенно всё из кожи и металла. Разве что подошвы у байкерсов пластиковые были, и то я не уверен.

– Практично, – сказал Тэгусари. Он взял с полки приёмную плашку объёмного сканера и провёл ею по ладони, тестируя прибор. А потом стал ходить вокруг меня и снимать размеры, заставив поднять руки. – Стирать не надо и недорого. Зимой не холодно, а летом не жарко… Трусы не нужны?

Они с Аоки на меня вопросительно поглядели, но Аоки с искоркой смеха, а мастер – серьёзно.

– В другой раз, ладно?

– Ну смотри… Из кожи всё можно делать, даже носки. А ещё на ней клеймо поставить или тиснение – нечего делать. Кожа должна быть настоящая, а не подделка, и тем более не овчина какая-нибудь. Только российская, понял?

Наконец он снял все мои размеры вплоть до ширины пятки и покачал лысой головой. Но ничего не сказал, просто разворошил кучу штанов и провёл над ней сканером, отыскивая нужный чип. Сканер молчал, словно мёртвый.

– Ничего нет, – с удовлетворением сказала Аоки и обняла меня за пояс. – Так я и думала. Придётся шить на заказ, Тэгусари-сан.

Тут раздался слабый писк, словно птенец кричал в гнезде из последних сил. У нас в зоопарке такие вопли по вечерам нередко можно услыхать.

– Это я погрешность увеличил, – хмуро сообщил хозяин.

На свет появились огромные штаны с великим множеством кончосов и бездонных карманов. В них можно было не только смарт таскать, но и массу всяких мелочей. Разводные ключи, запасные газовые баллоны, складные стульчики и тому подобное. И это не считая меня самого.

– Как я мог про них забыть! – воскликнул Тэгусари. – Ко мне в прошлом году один будущий сумоист заезжал на крутом «судзуки». Аванс заплатил! Ну и толстый же был, зараза, как его байк только носил? И штаны заказал меньшего размера, чем у него дэмбу, похудеть собирался. Я ещё спросил: «Ты же если цукэбито станешь, кто тебя из школы выпустит?» А он мне: «Не собираюсь даже, симатта! В четыре утра подъём, тренировка на земляном полу под снегом и дождём! Вместо нормальной ёфуку поганая пелёнка, которую на кэцу и за час не намотаешь. А потом ещё дембелям прислуживай, ками им расчёсывай или спину мочалом три. Того и гляди к дёсэаю принудят, бакаяро. Или тойрэ для них палочками чисти. Ты бы пошёл?» – «Я что, похож на рэйдзи?» – говорю…

– Ну? – разом спросили мы с Аоки.

– Не пришёл он больше, ясно? Я потом случайно на бой попал и увидал, как он рядом со служебным ходом толокся, в повязке этой. Хотел потрепаться с ним в перерыве, а меня стаф тормозит… Еле пробился. Ну, поговорили мы с ним, я даже аванс предложил ему забрать, но он не согласился. «На какого Будду мне сейчас иены? – сказал. – Всё, брат, залетел я». Но рожа у него счастливая была, факт. Порассказал мне всяких ужасов! Десять литров чаю каждый день выпивает, чанкональ от пуза лопает. Каторга, короче.

– Да…

– Примерь-ка, Егор! Кигаэро.

Я сбросил свои брюки и напялил эти чудо-штаны, и Аоки с Тэгусари уставились на меня как на живого пророка – с открытыми ртами. В общем, штаны слегка висели на мне, но я не слишком это чувствовал. Разве что коротковаты оказались, ровно на десять сантиметров короче, чем нужно.

– Кавайи! – вскричала девушка.

– Ну ты скажешь, – покосился на неё хозяин штанов. – Сугой, это точно. Парень, круче тебя только Фудзи. Байкерсы нормальные прикупишь, и город твой.

– Тебе правда нравится? – смутился я, глядя на Аоки.

– Ты станешь провозвестником новой байкерской моды, – заявила она.

Я не понял, пошутила она или нет, но смеха, кажется, мой прикид не вызывал. Иначе почему бы Аоки так сказала? И опять она заплатила за штаны. Заодно мы чапсы взяли из тонкой кожи – чтобы в дождь рассекать. Да и вообще полезная штука. Тэгусари нам их совсем задёшево отдал, почти как подарок. Потом новые сапоги присмотрели, их тоже пришлось долго искать. Но всё-таки нашлись подходящие, потому что многие парни хотят иметь байкерсы больше размером, чем нога. И на педали крупными подошвами сподручнее давить.

– Ты только в маркетах шузы не покупай, брат, – сказал Тэгусари. – А то возьмёшь сгоряча дерматиновые. Их специальным составом опрыскивают, чтобы пахли как натурально кожаные, понял?.. Сносишь – ко мне приходи, ты теперь у меня в базе клиентов.

– Эй, чего это? – Аоки время не теряла, копалась в залежах шмоток без всякого смущения. Она держала бежевый жакет с красивыми разводами трещин, скорее всего ненастоящих. – Тяжёлый!

– Он проводами прошит. Если цепь замкнуть, можно не бояться людей с голыми руками – током как даст! И байкеров в перчатках тоже, они же металлом нашпигованы по самые гланды. Питание от любого источника, и батарейку можно в особый кармашек воткнуть.

– Гаракута, – припечатала девушка. – Меня Тони с Егором прикроют, тиканам хари начистят. Точно, Егор?

– Если кто-то захочет тебя обидеть, Аоки-сама, я ему руки сломаю и ноги, – искренне ответил я. – А потом оторву голову и выброшу в мусор.

Она уставилась на меня с ошалелым видом, потом засмеялась.

– Видал, Тэгусари? За каким Буддой мне твоя шмотка?

– Ну и положи где взяла, – нисколько не обиделся швейник.

Но Аоки всё равно купила у него жакет, потому что он ей сам по себе понравился, за цвет и фактуру. Может, она и собиралась его батарейкой оснащать, но ничего об этом не сказала.

– Вообще-то у меня разрядник есть, – призналась она. – Но курточка не помешает, к тому же симпатичная.

Тэгусари завернул мои старые джинсы и новый Аокин жакет в отдельные пакеты и торжественно их нам вручил. Бумаги на покупки он почти не намотал, и это было здорово. А то в маркетах такие колоссальные упаковки сооружают, что мусорный пакет моментально переполняется. Один в самопальной одёжке недостаток – ярлыка с чипом на ней нет, стиральный автомат и утюг теряются. Какой режим стирки-глажки выставить, не знают. Но ведь кожу, как сказал швейник, и не надо стирать.

Но Аоки сказала:

– Хорошо, что рафидов душить не придётся, не люблю я это дело.

Такие слова порядком озадачили меня. Я-то думал, что чипы в одежде – полезная штука. Хотел уже спросить, почему она так не считает, но девушка стала прощаться со швейником, и вопрос вылетел у меня из головы. Мы вышли из мастерской. Байки стояли на том же месте, и того странного типа нигде видно не было.

– Ты вот ещё что, – сказала Аоки. – Кевларом надо колени, бёдра и плечи покрыть, у одежды то есть. Чтобы не так больно падать было, если эта беда с тобой случится. Мне однажды здорово помогло… И в рекламную контору загляни, на спину напыление сделай – пусть денежки капают, ладно?

– Я тебе потом отдам, нам скоро иены начислят.

– Мамору отработаешь! – рассмеялась она. – Защитником…

Я сел на байк, но почему-то с трудом: в мышцах появилась необычная боль, будто я весь день кидал на рыбном рынке ящики с трепангами. Наверное, что-то у меня на физиономии отразилось, потому как Аоки спросила:

– Что, болит всё? Это ещё ничего, а вот к вечеру могут судороги появиться, руки-ноги поднять не сумеешь! Ты слишком напрягался, когда рулил. Расслабься.

– Мне домой пора… Поучиться и к родителям ехать.

– На кибертране езжай, не надо в первый день перегружаться. – Она надела шлем и подвинулась ко мне вплотную, и ей пришлось круто задрать голову, чтобы глядеть мне прямо в глаза. – Ладно уж, Егор, ты не сердись на мою резкость тогда, в гараже. Когда я тебе забыть приказала. Нодзоми такое накатило, мне самой за него неловко стало… Тони просто бешеный, он тебя в банду не примет, если пронюхает. Знаешь, какие у его оядзи злые адвокаты? А чему ты учишься? Неужели в университете на заочном? – недоверчиво спросила она.

– Нет, я образовательный канал голика смотрю. И программы про генетику записываю. А можно я… Ну, скажу матери, что у меня онако появилась? – пробормотал я. – А то она каждый раз спрашивает.

– Само собой, – легко кивнула Аоки. – Ей скажи.

Мы заправили байки топливом и поехали в город. Ей тоже нужно было позаниматься – по учебной программе на психолога роботов.

Ехал я домой и думал: где бы взять много денег? Платят мне совсем чуть-чуть, потому что я без образования, и насобирать для Сэйдзи никак не получится. Но даже не для него хотелось мне денег раздобыть! Перед Аоки было очень неудобно, так легко она иены со смарта отстёгивала. И суйкан, считай, подарила. Эх, прийти бы к ней с пухлым банковским счётом или даже пачкой наличных рублей, подарить что-нибудь необыкновенное! Сразу бы зауважала. Я вспомнил про напыление на плащ и решил завтра же заехать в рекламную фирму – спина у меня широкая, картинка будет дорогой.

И ещё пару раз мне тип со стоянки припоминался. Какой-то он был подозрительный.

3. Всё ещё воскресенье

Никакие знания сегодня в меня не лезли, то и дело гараж Аокин представлял и наше с ней эсу. Такое волнение меня одолевало, что слов нет. Всё-таки такое дело со мной впервые приключилось. Короче, я гордился собой и мечтал о повторении. Несмотря на Аокину просьбу выбросить всё из головы. В общем, до пяти часов я провалялся на татами, силясь услышать дикторов – без толку.

Когда я пешком поднялся на эстакаду кибертрана, поезда не было, и он не просматривался. Значит, можно успеть продуктами закупиться, на нашей станции автомат дешёвый. Ужин-то в пансионате на меня не рассчитан, а мать любит, когда я с ними питаюсь. Значит, надо свою пищу привозить. Обычно я в этом автомате мелкие покупки делаю, чтобы в маркет не тащиться. Мыло, паста, стимуляторы всякие… Раньше апоморфин и экстази покупал, а потом на них цену взвинтили. Ещё удобно, что упаковки в автомате маленькие, а то в маркете столько всякой рекламы в корзинку насуют!

Лектиновой картошки купил замороженной, упаковка у неё не успела обесцветиться – значит еда ещё свежая.

Сталь подо мной задрожала – кибертран уже неподалёку. Мне на нём не нравится ездить. Шумно и грязно, потому что робочистилыциков из кибертрана уже давно всякие отморозки выбросили. Или на Полосу утащили, скупщикам деталей. И окон почти нет целых. Нищих попрошаек столько, что они уже друг у друга иены вымогают. Какие-то банды, мошенники, исламо-фашисты… Фальшивые бомбы то и дело на рельсы подкладывают, а кибертран на всём ходу тормозит, «обезвреживает» их. Да ещё остановки через каждый километр. На байке куда спокойнее, особенно вечером. На дорогах только вип-кары обстрелять могут, а тут и прирезать не побоятся. Не раз видел я тут чёрных парней с сюрикэнами, а один раз даже с кусаригамой – это такой нихонский серп с цепью. Его исламисты очень уважают, в зелёный цвет красят. Надо бы мне тоже что-нибудь такое прикупить, если я в кибертране ездить буду. Например, модзири. Это палица с шипами, я на Полосе в оружейных лавках такие видел. Можно и без шипов, чтобы самому не обколоться. По-моему, для моего роста в самый раз будет – на пояс повесил, и спокоен как Фудзи. А может, утюг на лапе завтра прихватить? Пожалуй, так меня бояться ещё больше станут, потому что сразу видно, что рэйдзи. Хоть я и не псих, конечно, но в кибертране можно им и побыть немного, так безопаснее. И пусть робопсихиатры пристают, я молчать буду, а так они безобидные…

Мне отец рассказывал, что лет пятьдесят назад, когда монорельсовую дорогу вдоль берега только построили, престижно было по ней ездить. На входе в каждую вагонетку стоял сканер и пускал только после проверки личности. Защита от сектантов-террористов хорошая имелась – специальные камеры изучали тепловые фигуры будущих пассажиров. Например, страшно им или агрессия в них тлеет? Если человек почему-то нервничал, особая сирена включалась, и нервного скручивали другие люди и не пускали в вагонетку, отпинывали. В общем, скоро все стали так психовать, что никто почти в кибертране и не ездил. Но потом воры всю охранную автоматику с вагонов срезали… Так и потерял кибертран свой продвинутый статус.

Народу по случаю раннего вечера было не слишком много, и я без всяких стычек доехал. Даже нищие почти не приставали. Состав из двадцати лёгких вагонеток за двадцать минут домчал меня до восточной окраины города. И всё это время я предавался мечтам об Аоки.

Предки у меня в пансионате для престарелых живут, невысокий такой небоскрёб, этажей сто сорок. Как дом продали за долги, так тут и поселились, благо оба уже на пенсии были. Пансионат получше моего маншёна, автоматика кругом, и забор вокруг ажурный. Свой дворик есть со стоянкой, а во дворе сакуры с кедрами растут, пруд с какими-то кувшинками, сэнто. Разве что сада камней нет. Все голики тут работают только по профилю «Здоровье», всякие выключатели-диммеры везде натыканы, кондиционеры, сигнализация, Инет через розетки. Чего только нет. Но мне в нашем старом доме всё равно больше нравилось. Там витал настоящий нихонский дух. Деревянные столбы, синтоистский алтарь, отцовы предки на стенах, поддельная керосиновая печка…

– Хисасибури нэ? – приветствовали меня старушки со скамеек. Общения через голик им мало, часто вживую во дворе встречаются. – Гокигэнъё!

И где только слова такие откапывают? Одна старушка меня про байк спросила – где, мол, «хорнет»? Но я неопределённо так отмахнулся – чинюсь, дескать. Не рассказывать же им про аварию и Аоки.

В крошечном холле меня автоматика проверила, на самом деле у меня тут родственники или я вор. Местный робарт нехотя отступился. В коридорах раскатывали роботы-сиделки с тёмными экранами – на них при осмотре стариков рожи экспертов возникают. Кое-кто из роботов катил бельё в стирку, кто-то – подносы с замороженным гоханом и бытовой мелочевкой. Я в лифт загрузился и пульнул на девяностый этаж.

«Мария и Масуити Като», – такая под звонком висела табличка. Папаша, как всегда, валялся на татами и смотрел голик, а офукуро возле электрической хибати возилась, ужин готовила.

– Ё! – сказал я.

Они, конечно, обрадовались, но голик так и продолжал орать. Оядзи никогда его не выключает, только если его во двор насильно выкатят. От своего татами он старается не отъезжать, потому что лежанка у него медицинская. Она за его здоровьем всё время следит и лекарства колет. Многие старики предпочитают под кожу медицинские датчики и ёмкости с лекарствами вживлять, чтобы не зависеть от лежанки. Гуляешь себе, а программа сама дозы вкатывает, сколько надо и вовремя. Но папаша не стал такую операцию делать, иены сэкономил.